Лили возвращалась домой из кафе. В лицо бил холодный январский ветер. Зазвонил мобильный телефон, и без лишних любезностей, приветствия и даже слов «я могу услышать…» решительный голос произнес:

– Ты собираешься сегодня на день рождения к Элроду?

Лили тут же узнала пронзительные интонации – звонила «героиня дня».

– Эмили Лейберуоллер? Почему ты звонишь мне?

Ди предупреждала об этом, но Лили не предполагала (и не считала себя достойной), что у нее появится собственная «поклонница», которая станет преследовать ее. И, невероятное совпадение, меньше часа назад они обсуждали Эмили, а теперь она сама звонит ей. Девушка ведь не могла узнать о новом задании для «Разговоров по четвергам».

– О, наверное, ты плохо расслышала? Я спросила, идешь ли ты сегодня на вечеринку к Элроду, – повторила Эмили.

Элрод Хэмлин, не очень успешный дизайнер, который часто сопровождал симпатичных блондинок на светские мероприятия, отмечал свой день рождения, как и каждый год, на закрытом ужине в одном из самых модных ресторанов города. Туда были приглашены лишь звезды первой величины, и ожидался настоящий разгул веселья «денежных мешков» и беззаботных тусовщиков. Как раз сегодня утром Элрод прислал с посыльным наряд для Лили – коктейльное платье серого цвета в стиле 1950-х годов из его последней коллекции – и записку, в которой умолял ее прийти.

– Думаю, да, – ответила Лили, хотя изначально собиралась остаться дома и провести спокойный вечер с Уиллом и Робертом.

Сегодня был его первый рабочий день в МИПГ, и она планировала отметить это событие бутылкой дорогого красного вина и говядиной по-веллингтонски. Слоеное тесто уже размораживалось, и во второй половине дня она собиралась пожарить вырезку и потушить в вине грибы. Но учитывая, что времени на подготовку статьи выделено очень мало, выхода не было – придется отложить домашний ужин и провести вечер в сером платье в компании Эмили, или «светской пираньи», как ее называют.

– Тогда, может быть, заедешь сегодня за мной в семь часов, и мы вместе отправимся в центр города, – предложила Эмили.

«В центр? Она ошибается».

Ужин состоится скорее в нижней части города, в модном фьюжн-ресторане азиатской кухни «Баддакан», который расположен в районе средоточения предприятий мясной промышленности. Элрод забронировал длинный банкетный стол в зале на первом этаже.

– Ты хотела сказать – в нижней части города? – спросила Лили.

– Да, конечно же, именно так. А я сказала «в центр»? Какая же я глупая! – весело засмеялась Эмили, но Лили все равно показалось, что она не имеет представления о том, где состоится вечеринка.

«Если так, значит, она пытается с моей помощью пробраться на ужин».

Ди права: эта девушка наглая самозванка. Лили вдруг охватила жалость к Эмили – ведь она хотела того же, что и все: чувствовать себя своей в светском обществе, и Лили понимала это желание. Но люди, к которым хотела присоединиться Эмили, никогда не примут ее в свой круг. Кроме того, она очень ранимая и неловкая – такой не выжить в одном водоеме с акулами. Лили подумала, что своей статьей она могла бы помочь ей повернуть жизнь в более спокойное и безопасное русло: найти работу, новых друзей и новую цель в жизни.

Можно ведь одновременно выполнить задание Ребекки и сделать что-нибудь полезное для этой девушки.

– Послушай, – сказала Лили. – Не знаю, насколько тебя это заинтересует, но моя редактор поручила мне найти какую-нибудь девушку и написать статью о ее жизни.

– Что-то вроде материала об одном дне жизни светской персоны?

– Можно и так сказать.

– И ты хочешь, чтобы этой светской дамой стала я? – Слова «светская дама» прозвучали у нее с таким выражением, с каким обычно произносят «чемпион Олимпийских игр» или «лауреат Нобелевской премии».

– Да, об этом я и говорю.

– О Боже мой, это было бы потрясающе! – закричала Эмили так громко, что Лили пришлось отодвинуть трубку от уха.

Лили свернула разговор, записав адрес Эмили на клочке бумаги, который нашла в сумке. По дороге домой она поняла, что Ребекка права: борьба Эмили за место в кругу успешных людей – это отражение модели современного светского общества, одержимости статусом и новыми способами его достижения.

«Я напишу эту статью в стиле Фитцджеральда, как современную трагедию-предостережение. И если сделаю все правильно, это станет лучшей моей работой. Наконец-то появился шанс осветить жизнь светского общества Нью-Йорка, показать, что оно может быть ничтожным, жестоким и разрушительным в своем безвкусии».

Ровно в семь часов вечера Лили приехала по адресу, где, как оказалось, жили родители Эмили. Она положила ручку, блокнот и диктофон в сумочку от Шанель, которую Роберт подарил ей на Рождество, и достала их, когда Эмили, уже одетая в платье из прошлогодней коллекции Элрода (все гости должны быть в платьях будущего сезона, и от этого появление Эмили на вечеринке станет еще более заметным) и поношенные серебристые лодочки, провела ее по квартире родителей с двумя спальнями, которая явно нуждалась в ремонте. Ковры, потертые и в пятнах, требовалось заменить, а подушки на диване и креслах от старости потеряли форму. Комнате Эмили тоже не помешал бы ремонт: стены лавандового цвета и ярко-розовый ковер скорее подходили десятилетней девочке, а не женщине, которой почти тридцать. Плюшевые медведи, сидящие в ряд на письменном столе, и подушки в форме сердца с оборочками, сложенные на кровати, – все эти атрибуты подросткового возраста не мешало бы оставить в прошлом.

– Я не успела нанести бронзирующую пудру. – Эмили продемонстрировала баночку с пудрой золотистого цвета. – Ты тоже можешь попробовать, если хочешь.

Лили вдруг пришла мысль помочь девушке. Она спрыгнула с постели, где сидела между подушек и мягких игрушек, и предложила:

– Давай я сделаю тебе макияж. Мы ведь не торопимся. До начала вечеринки целый час.

– Ты серьезно?

Лили стояла за спиной у Эмили, и они обе смотрели в зеркало.

– Конечно, с удовольствием. Позволь, я посмотрю на тебя немного. – Лили развернула Эмили к себе лицом, убрала тонкие, как у ребенка, волосы и внимательно рассмотрела кожу: она оказалась землистого оттенка, где-то сухая, а где-то жирная. Лоб и подбородок были усеяны прыщами. Губы – сухие и потрескавшиеся. – У тебя такие красивые глаза, – сказала Лили.

– Правда? – Эмили снова испуганно уставилась на нее. Такое впечатление, что она впервые за долгое время услышала комплимент.

– Но зачем тебе столько бронзирующей пудры? Мне кажется, ты будешь отлично выглядеть, если нанесешь вот здесь немного румян, – Лили показала на выступающие места на собственных скулах. – У тебя есть румяна?

– Не уверена. Обычно я пользуюсь только пудрой. – Эмили открыла верхний ящик письменного стола и принялась рыться в пластиковой косметичке. – Но у мамы точно есть. Пойду посмотрю в ее комнате. А ты пока можешь поискать здесь.

– Я гляну, нет ли какого-нибудь средства для губ. Они у тебя очень сухие, – крикнула ей вслед Лили, перебирая засохшие щеточки от туши, пустые коробки от теней, кучу наполовину использованных карандашей для губ и глаз. В пыльной пудренице она обнаружила консилер на оттенок темнее, чем требовался для кожи Эмили. Три флакона средства для снятия макияжа с глаз, пять пачек мятной жевательной резинки и семь тюбиков с блеском для губ. Она выдвинула ящик чуть дальше и обнаружила коробочку среднего размера с розовым орнаментом – Лора Эшли, приблизительно 1989 год.

– Может быть, здесь, – вслух предположила она, открывая коробку.

Но внутри оказались три больших флакона лекарств, которые отпускаются только по рецепту: клонопин, викодин и амбиен. Чуть меньшая упаковка прозака закатилась к передней стенке коробки. Лили быстро закрыла крышку, задвинула ящик и села на кровать, чтобы осмыслить увиденное. Эмили принимала антидепрессант, транквилизаторы, обезболивающие препараты и снотворное. И судя по размеру флаконов, у нее серьезная зависимость от этих препаратов.

«Как, черт возьми, ей удалось их заполучить? Какой врач прописывает эти лекарства в таких количествах пациенту, который явно нездоров?»

Сидя на кровати в комнате Эмили, Лили почувствовала еще большее желание уберечь девушку от проблем, которые она сама себе создает.

– Нашла, – раздался мелодичный голос Эмили. Она принесла румяна матери – персикового и розового цветов – в круглой серебристой коробочке.

Лили заставила себя широко улыбнуться:

– Отлично, теперь за работу.

Через полчаса они уже направлялись к ресторану «Баддакан» в нижней части города. И тут Лили внезапно вспомнила, что должна многое узнать у Эмили для своей статьи.

– Ты не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов? – спросила она, щелкнув кнопкой диктофона.

Почти всю оставшуюся дорогу она слушала, как Эмили перечисляет всех известных девушек Нью-Йорка, называя их своими лучшими подругами по Брейрли (ради учебы дочери в этой школе родители Эмили второй раз заложили квартиру). В список ее друзей входили все самые известные светские персонажи, и Лили подозревала, что они не обрадуются, если их имена появятся рядом с именем Эмили, тем более в «Нью-Йорк сентинл».

– И чем же ты сейчас занимаешься? – поинтересовалась Лили, стараясь сдвинуть интервью с мертвой точки.

– Особенно ничем. После колледжа я работала в компании «Маккинсей», но не смогла целыми днями сидеть в офисе.

– Когда это было?

– Четыре года назад.

– С тех пор ты нигде не работала? Разве ты не хочешь заниматься чем-нибудь?

– Но я делаю очень многое. Состою в благотворительных фондах. Честно говоря, можешь назвать меня в своей статье филантропом. Запиши это, – постучала она указательным пальцем по блокноту.

Лили заметила на пальце большую мозоль.

– Что это? – спросила она, поднося руку Эмили к свету.

– О, ничего особенного. Я иногда занимаюсь боксом.

Лили знала – она лжет. И внезапно поняла: Эмили страдает булимией. Все стало на свои места. Мозоль на указательном пальце (она засовывает его глубоко в горло, чтобы вызвать рвоту), ломкие волосы и отвратительная кожа, полупрозрачная эмаль на зубах и мятная жевательная резинка. Эмили глотает таблетки и вызывает у себя рвоту. Ей нужно в больницу, а не на шикарную вечеринку по случаю дня рождения Элрода Хамлина.

Остаток вечера Эмили не отходила от Лили словно приклеенная. Лили делала вид, что не замечает недовольных взглядов Ди и Морган, и представляла Эмили так, словно она ее близкая подруга. В полумраке, с новым макияжем девушка больше походила на свою в этом обществе. Ей не пришлось просить фотографов обратить на себя внимание, а Элрод потребовал, чтобы Лили привела Эмили на предстоящий показ. Они уехали в 23:45, и девушка призналась, что это был лучший вечер в ее жизни.