В конце августа Лили снова начала писать. Ее статьи теперь в основном были посвящены детям и вопросам красоты и не вызывали у читателей эмоций – разве что кто-то удивленно поднимал идеально ухоженные брови, – и постепенно с первой страницы переместились внутрь раздела «Разговоры по четвергам». Но все равно работа давала возможность размышлять и занимала ее дни, так что довольно скоро Лили окунулась в приятную рутину: она писала днем, когда Уилл спал, а по вечерам занималась домашними делами или посещала игровые группы для мам с детьми.
Бывали моменты, когда ее охватывало чувство одиночества или беспокойства, но в основном это случалось в субботу днем, когда Роберт забирал к себе Уилла.
В одну из таких суббот в середине сентября он объявил ей о своем решении снять студию в нескольких кварталах от офиса. Держа в руках сумку с вещами сына и кружку-непроливайку, он повернулся к Лили и будничным тоном сообщил:
– Наверное, на всякий случай мне стоит оставить тебе новый адрес.
– Ты переезжаешь? – спросила она встревоженно, сбитая с толку этой новостью. Если Роберт перебирается в новую квартиру, это может означать, что они уже никогда не сойдутся. – Можешь подождать, пока я уложу его спать? – нервно поинтересовалась она. Уилл, который все это время держался за ее ногу и пытался забраться по ней вверх, тут же разжал руки и принялся бегать по холлу.
– Нет, нет, нет! – кричал малыш, убегая все дальше.
– На это может понадобиться какое-то время, – вздохнула Лили. – В холодильнике есть пиво. Угощайся.
Она догнала Уилла, схватила его и, прижимая к себе одной рукой, открыла локтем дверь в детскую.
Через двадцать минут Лили вышла из комнаты. Роберт сидел в гостиной, смотрел на снимок, где они были запечатлены все вместе на пляже острова Сен-Барт.
– Трудно поверить, что это было всего девять месяцев назад, – заметил он.
– Да, ты прав.
Он поставил фотографию на каминную полку рядом с другими и скрестил руки на груди. Как же все эти дни она мечтала крепко прижаться к нему!
«Лили, соберись!»
– Кстати, о твоей новой квартире. Как я понимаю, ты снял ее, потому что не собираешься возвращаться сюда. – Она старалась не выдать голосом, как сильно колотится сердце.
Роберт опустился на диван с новой обивкой.
– Я этого не говорил. Но я не могу вечно оставаться у Генри. Он ведь не женат, и ребенок в квартире каждые выходные доставляет одни неудобства.
– Роберт, дальше так продолжаться не может. И я так больше не могу. Ответь мне раз и навсегда: хочешь ты попробовать наладить наши отношения или нет?
– Мне нужно еще время, – ответил он и потер глаза. Лили заметила, что он осунулся и выглядит уставшим, мешки под глазами приобрели фиолетовый оттенок.
Лили села на противоположный угол дивана и подтянула под себя ноги. Если бы Роберт хотя бы раз за прошедшие три месяца намекнул, что по-прежнему любит ее, возможно, она была бы готова дать ему больше времени разобраться со своими желаниями. Но в данной ситуации Лили решила, что у нее нет выбора, кроме как отпустить его.
– Роберт, я люблю тебя, – сказала она. – Но мне нужно услышать твой ответ прямо сейчас.
Он кивнул, но отвел глаза.
– Как я понимаю, все кончено?
Его глаза блестели, полные слез.
– Черт возьми, скажи что-нибудь! – Лили потеряла терпение и почувствовала, что теряет над собой контроль.
– Мне нужно еще время, – повторил он. – Просто дай мне несколько месяцев.
У Лили зачесался нос, но она сдержалась и не расплакалась.
– Если ради спасения нашего брака ты не можешь простить меня сейчас, тогда ты никогда не сможешь этого сделать. Ты или любишь меня и хочешь быть со мной, или нет. И время тут не поможет.
Роберт снова промолчал, и тогда она встала и, вскинув руки к потолку, произнесла:
– Все кончено, Роберт.
Он взял пиджак и ушел, и на минуту мир вокруг погрузился в такую тишину, что Лили услышала щелчок замка на входной двери и звук шагов Роберта на лестнице, покрытой ковром. С каждым шагом муж удалялся от нее все дальше и дальше. Она схватила диванную подушку, прижала ее к лицу и горько заплакала, чего не позволяла себе несколько месяцев.
– Мой брак разрушен, – громко произнесла она. – Мой брак разрушен, – снова и снова повторяла Лили, пока слова не начали сливаться друг с другом и потеряли всякий смысл.
Она долго сидела на диване, охрипшая от слез, пытаясь найти ответ на миллион вопросов одновременно.
«Стоит ли мне вернуться в Нэшвилл? Снова выйти на работу? Женится ли Роберт еще раз? Если да, я убью его».
А потом она подумала о сыне, которому придется расти между двумя домами, каждую неделю уезжать и возвращаться. Он никогда не узнает, как это бывает, когда все твои вещи собраны в одном месте. Лили снова расплакалась. Прошло много времени – двадцать минут или два часа, Лили точно не могла сказать, – прежде чем она поднялась с дивана и, словно зомби, прошла через холл в ванную комнату и умылась холодной водой. Осторожно заглянув в детскую, она залюбовалась сыном, который сладко спал в кроватке, раскинув руки над головой, как ангел.
– Все будет хорошо, любимый, – прошептала Лили, глотая вновь подступившие слезы.