Еще несколько секунд после того, как Алан исчез в сопровождении двух незнакомцев, Келли продолжал пялиться на закрытую дверь. Кроме него и Чарли, в пабе никого не осталось. Несмотря на унылую атмосферу заведения, Келли скрутил еще одну сигаретку и заказал еще один стакан напитка, который совершенно не поднимал ему настроения. Небольшая суматоха, связанная с появлением двух незнакомцев, и странное волнение, которое испытал Келли, каким-то образом перебили у него всякое желание ехать домой.

В довершение всего боль в животе напомнила о том, что он с обеда ничего не ел. И, твердо решив выкинуть из головы этого странного молодого солдата, покуда воображение его совсем не разгулялось, Келли попытался сосредоточиться на меню. Там все еще можно было найти хлеб, сыр и маринованные огурчики. Для Келли, считавшего способности Чарли готовить еду в микроволновке весьма сомнительными, это было большим облегчением. Чеддер оказался вполне сносным, и, хотя хлеб мог бы быть и посвежее, Келли и заметить не успел, как с аппетитом уничтожил все, что было перед ним на тарелке.

Так или иначе, прошло не менее часа, прежде чем он собрался наконец-то ехать домой.

Погода казалась еще более скверной, чем когда он только приехал в «Дикую собаку». Мерзкая была ночка. Непрекращающийся ливень бил прямо в лицо. Было жутко холодно и жутко сыро. Дул свирепый восточный ветер, а над холмами поднялся туман, и гонимые ветром облака дыма кружились над стоянкой. Залезая в свою короткую замшевую куртку, явно не подходящую для этой погоды, Келли подумал: какого черта он так вырядился, если даже утром, когда он покинул Торки, дождь уже лил вовсю? Келли побежал рысью, пригнувшись от дождя и ветра, распахнул дверь машины и нырнул внутрь, радуясь, что. оставил свой «MG» незапертым.

Проездив много лет за рулем открытого «MG», он понял, что закрывать такой автомобиль не имеет ни малейшего смысла. Если кто-то и решит взломать его, то это не составит большого труда. Все, что надо сделать, – просто прорезать тент.

Келли завел мотор, включил фары и выехал на главную дорогу. Видимость была отвратительной. И если в такую скверную погоду вам еще и посчастливилось быть за рулем допотопного «MG», готовьтесь к дополнительным трудностям. Келли казалось, что он зажат в маленькой черной коробке. Ветровое стекло превратилось в узкую полоску между капотом и приборной панелью, а от света фар было не больше помощи, чем от мерцания газовых ламп.

Келли только что получил обратно свои права после трехлетнего перерыва, вызванного одним из тех безрассудных поступков, которыми было столь богато его прошлое, и теперь старался ездить крайне осторожно, каждой клеточкой своего тела концентрируясь на дороге впереди него.

Но, даже будучи сверхосторожным, когда на плохо освещенном углу около мили от «Дикой собаки» из темноты вдруг возникла фигура в ярком оранжевом жилете, размахивающая фонариком, Келли чуть было не сбил ее.

Он нажал на тормоза. Оставалось только надеяться на лучшее. У старых машин, в отличие от новых, не было преимущества антиблокировочной системы тормозов, да и вообще резкие остановки в замысел конструкторов «MG» не входили. Шины злобно завизжали, будто бы протестуя, и Келли почувствовал, что заднюю часть автомобиля резко повело вбок. Но все же каким-то чудом ему удалось затормозить всего лишь в нескольких сантиметрах от оранжевой куртки. Келли с облегчением опустил голову на руль. Оранжевая куртка оказалась полицейским. И Келли подумал: что же, черт побери, происходит? А когда оранжевая куртка направилась в его сторону, Келли решил, что сейчас его наверняка оштрафуют за такой весьма необычный способ торможения.

Он высунул голову из окна и стал ждать, когда офицер заговорит первым.

– К сожалению, сэр, вам придется немного подождать здесь, произошла авария, и боюсь, что движение перекрыто.

– Спасибо, я понял.

Ни слова о плохом вождении. Видимо, офицеру было не до того.

Мотор все еще работал, но Келли на время выключил фары и дворники. Он напряг глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь мглу. Постепенно во тьме на расстоянии около пятидесяти ярдов от Келли стало отчетливо проявляться нечто большое и черное. Дорогу и вправду перекрывал большой грузовик. Келли разглядел еще какой-то слабый огонек, – видимо, это была полицейская машина, припаркованная по ту сторону от грузовика, из-за которого разглядеть происходящее становилось и вовсе невозможно.

По крайней мере, находилось оправдание для манкирования визитом к тяжелобольной Мойре. Как только эта мысль промелькнула в голове Келли, ему сразу стало ужасно стыдно за нее, но, как и всегда в таких случаях, ничего поделать с собой он не мог.

– Вы не знаете, как долго еще дорога будет перекрыта, офицер? – спросил Келли.

Тот покачал головой:

– Сейчас сложно сказать, сэр. К сожалению, произошел несчастный случай, и мы ждем прибытия «скорой».

– Ясно.

Офицер удалился, согнув спину под дождем и ветром. Он стал на самом остром углу перекрестка. Келли только теперь разглядел это место. Наверное, после того, как Келли, мягко говоря, рискованно притормозил, офицер решил обезопасить себя на тот случай, если в следующий раз придется останавливать машину. Бедняга выглядел не очень-то веселым. Келли понимал его. В полумраке был виден лишь свет фонарика.

Он выключил мотор и устроился поудобнее. Ждать придется долго. Если есть жертвы, то полиция ничего не будет делать с остановленными машинами, пока на место происшествия не приедут врачи. Он мог бы развернуться и поехать обратно к двум мостам, затем прямо через высокие торфяники к Мортонхэмпстеду, а затем к Ньютон-Эбботу и Торки. Но такой длинный объездной путь выглядел малопривлекательным. Келли предпочел подождать. Рука машинально полезла в карман за табаком, и Келли начал скручивать себе очередную сигаретку. В скручивании сигарет он был просто асом.

Келли мог делать это даже с закрытыми глазами, что оказалось весьма кстати, так как свет в машине был очень тусклым.

Спустя какое-то время Келли увидел за углом свет фар, и полицейский стал опять размахивать своим фонариком. Вновь прибывший автомобиль притормозил в миллиметре от «MG» Келли. Полицейский подошел к машине и осветил фонарем фигуру в плаще. Фигура сначала вылезла из автомобиля, а затем нагнулась над ним, чтобы что-то найти. Это что-то оказалось портфелем.

После короткого разговора полицейский повел прибывшего к месту происшествия, освещая путь фонариком. Когда двое проходили мимо машины Келли, мужчина с портфелем повернулся. Света фонаря, который держал в руке полицейский, было достаточно, чтобы узнать его. Это был не кто иной, как Одли Ричардс, патологоанатом при местном управлении внутренних дел.

«Да уж, значит, кому-то крупно не повезло», – подумал Келли.

Прибытие патологоанатома означало, что в ближайшее время дорогу вряд ли откроют. Келли вздохнул и, сделав глубокую затяжку, устроился поудобнее на своем сиденье.

Не прошло и двух минут, как полицейский с фонариком вернулся на свой пост. И неожиданно Келли, а точнее, журналист внутри него почувствовал, как ему становится любопытно, что же здесь произошло. Да, конечно, пока журналистика была его основной профессией, Келли устал от этих игр. Но сейчас – стоит ли отказываться от случайно представившейся возможности заработать пару шиллингов? Быть может, в данных обстоятельствах принять участие в этом деле – не такая уж плохая идея. Ведь если ему не удастся в ближайшее время написать роман и изменить, будь он проклят, свою жизнь на манер какой-нибудь Дж. К. Роулинг, он снова окажется на обочине. И он снова будет старым журналистом, только еще более усталым от жизни, чем прежде.

Келли понимал, что, скорее всего, случилось обыкновенное дорожно-транспортное происшествие. Особенно если учесть ужасные погодные условия. А потому кто и как погиб этой ночью на дороге, не будет интересно абсолютно никому, кроме друзей и близких погибшего. Но с другой стороны, нельзя быть полностью уверенным, что дело обстоит именно так. Не так давно Келли наводил кое-какие справки относительно внешне ничем не примечательного дорожного происшествия. И совершенно случайно узнал, что водителем одной из машин был главный епископ Англиканской церкви. А женщина, сопровождавшая его, которая, будучи, естественно, в шоке, довольно демонстративно требовала утешений, не была его женой. На этом случае Келли заработал кругленькую сумму прямо из рук государства.

И, вспомнив, что деньги за прошлую работу уже почти закончились, а его банковский менеджер не очень-то рвется и дальше финансировать его писательскую карьеру без хотя бы намека на успех, Келли с неохотой вылез из машины. За считанные секунды он промок до нитки, снова подпортив замшевую куртку, которая вряд ли уже когда-нибудь примет первоначальный вид. Дождь хлестал его по голове, и сквозь редеющие волосы он чувствовал кожей черепа ледяной холод. Ноги противно шлепали по мокрой дороге. Тем не менее он все-таки заставил себя догнать полицейского. Если патрульный мог работать в таких условиях, то и он сможет, сказал себе Келли. Вслух же он произнес:

– А что, собственно, произошло? Есть жертвы, как я вижу.

При вспышке молнии глаза молодого полицейского показались огромными.

– Откуда вам это известно? – резко спросил он.

Келли пожал плечами.

– Я видел, как приехал доктор Ричардс, – сказал он, – я знаю его много лет.

Он криво улыбнулся и протянул руку.

– Джон Келли, – сказал он. – Я журналист, точнее, был журналистом столько лет, что я уже сбился со счета. То, что сейчас происходит, как раз было по моей части.

Он заметил, что полицейский вздохнул с облегчением. Келли знал, что на более высоком уровне отношения между полицией и прессой были весьма напряженными, что зачастую приводило ко всякого рода публичным столкновениям. Но в подобных обстоятельствах, на дороге, рядовые служители обеих профессий чувствовали много общего. Они относились друг к другу скорее с симпатией. И обоюдно понимали трудности работы. Ведь это так объединяет – стоять часами в холод и дождь и чего-то ждать.

– Что ж, какой-то бедняга отправился на тот свет? – спросил Келли, искоса поглядывая на полицейского.

Тот приостановился на секунду. Полисмен промок до костей, а ночь еще только начиналась. Не только отчаянным служителям пера нравилась подвижная работа.

– Да, молодой парень, еще почти ребенок. Мы не совсем уверены, что именно произошло. Водитель грузовика в состоянии полного шока и толком ничего не может сказать. Похоже, он ехал в Корнуолл и должен был быть на Окхемптонском объездном пути, но свернул не на том повороте и полностью потерял ориентировку. Он в милях от той дороги, по которой должен был ехать. Что неудивительно при такой погоде.

Офицер размахивал руками в темноте и прищурил глаза, как будто бы представляя, каково вести огромный грузовик из Дартмура в такую ужасную ночь.

– С минуты на минуту здесь появятся сотрудники отдела по обследованию мест происшествий, и мы все еще ожидаем «скорую» из Эшбертона. На самом деле нас немного удивило, что доктор Ричардс приехал сюда первым.

– Да уж, его работа – это его жизнь, – сказал Келли не без доли сарказма.

Ему не раз приходилось сталкиваться с Ричардсом во время работы в «Вечернем Аргусе». Одли Ричардс был доктором старой школы. Этот крайне педантичный и замкнутый человек прекрасно осознавал статус своей профессии.

Офицер бросил на Келли вопросительный взгляд, не зная, как реагировать на последнюю фразу. Лицо Келли ничего не выражало.

– Итак, вы не знаете, что на самом деле произошло?

– Ну, не совсем. Похоже, парень был пьян. От него до сих пор несет спиртным. И единственное, что продолжает твердить водитель грузовика, – что парень вдруг возник прямо перед ним.

– Возник прямо перед ним, – повторил Келли. – Вы хотите сказать, что он шел пешком?

– Да, разве я не говорил? Пацан был без машины. А на такой дороге, как эта, не очень-то часто встречаешь пешеходов. Тем более в такое время суток. Что ж, не повезло. С другой стороны, и движения-то не так уж и много. Я хочу сказать, кому приятно ехать через торфяники в такую погоду?

Келли уже не слушал его. Молодой парень. Пешеход. Пьяный пешеход, попавший в аварию совсем недалеко от «Дикой собаки». Келли всегда соображал очень быстро. Но тут вовсе не обязательно было обладать особой сообразительностью, чтобы увязать очевидные факты. Мозги начали работать. Возможно ли, что жертва – его юный знакомец из «Дикой собаки»? С одной стороны, это было вполне возможно, но с другой – солдат-шотландец ведь был не один. Он покинул паб в сопровождении двух мужчин – мужчин, которые, в чем Келли был почти уверен, были его армейскими товарищами и пришли за ним, чтобы вернуть на базу. Вряд ли они проморгали бы его, это уж точно. Но все же, все же… Келли не знал, что ему думать. В конце концов, юный Алан был так напуган.

– Послушайте, офицер. Я был в пабе, там, позади на дороге, в «Дикой собаке», с одним пацаном, ну еще совсем ребенком, как вы и сказали… Он там порядочно набрался. Я подумал, а вдруг это он.

– Ну, я даже не знаю…

– Может, я бы смог помочь, если бы взглянул на него, – настаивал Келли.

– Ну, я не знаю… – Офицер колебался. – Не я здесь главный.

– А может, я смогу поговорить с тем, кто у вас тут главный?

– Наверно, можете.

– Может, это кто-то, кого я знаю, – с надеждой предположил Келли.

– Рон Смит, – ответил полицейский, – сержант Рон Смит. Водитель грузовика позвонил в службу девятьсот девяносто девять со своего мобильника, а мы с сержантом как раз направлялись в Бакфаст на внутреннем…

– Я действительно думаю, что могу помочь, – повторил Келли.

Заниматься малоприятной работой для утомленного промокшего полицейского – это одно. Но и Келли чувствовал: он сам такой мокрый, что если еще чуть-чуть постоит под этим ливнем, то просто-напросто утонет.

Не произнеся более ни слова, офицер, жестом предложив Келли идти за ним, повел его через узкое пространство между задней частью грузовика и каменной стеной справа от дороги. Теперь было видно, что большой грузовик, который, как думал Келли, приехал с той же стороны, что и он, сложился пополам. Колеса кабины весьма небезопасно болтались над придорожной канавой.

За грузовиком Келли едва мог различить фигуру, лежащую посреди дороги с неестественно раскинутыми конечностями, и еще одну фигуру, склонившуюся над телом. Это был Одли Ричардс, патологоанатом. В ярком свете фар припаркованной полицейской машины, которые, видимо, оставили включенными, чтобы освещать место происшествия, был виден третий силуэт. Пока Келли и офицер подходили, третья фигура превратилась в гиганта – перед ним ложилась огромная тень. Гигант деловой походкой направился к ним.

– Кто это, Дейв? – спросил он.

– Сержант, его зовут Джон Келли, говорит, что журналист.

Длинное костлявое лицо сержанта было теперь освещено с одной стороны, что делало его похожим на скелет. Это было забавно. Он смотрел на Келли, по-видимому, внимательно, но с полным отсутствием интереса и не подавал никаких знаков, что узнал его. Для Келли, который был знаком со многими офицерами полиции (и далеко не у всех его имя вызывало приятные ассоциации), это было и хорошо и плохо одновременно. За годы работы у Келли сложились очень разносторонние отношения с полицией.

– Никакой прессы, – резко сказал сержант, смотря прямо на Келли, – единственный способ раздобыть информацию – через пресс-офис, приятель.

Он повернулся на каблуке и посмотрел на офицера.

– И ты должен был это знать, Дейв, – закончил он.

– Я не занимаюсь поиском информации для прессы, – быстро возразил Келли. – Просто есть вероятность, что я могу помочь. Возможно, что до трагедии я был с жертвой в пабе «Дикая собака».

– Неужели?

Не сказать, чтобы сержант Смит выглядел жутко заинтересованным, но он приостановился, как будто обдумывая свой следующий шаг. Затем его внимание было прервано воем сирен приближающихся машин «скорой помощи», заглушивших шум дождя и ветра. Смит повернулся к Келли спиной, когда вторая полицейская машина и «скорая помощь» подъехали, разбрызгав потоки воды, и притормозили у места происшествия.

Команда «скорой помощи», состоявшая из двух человек, быстро вышла из машины и, неся свое медицинское оборудование в пакетах и коробках, поспешила к распростертой на дороге фигуре. Но, увидев склонившегося над ней Одли Ричардсона, чье присутствие означало для них то же, что и для Келли, сбавила скорость.

Двое полицейских с кейсами в руках вылезли из машины с гораздо меньшей спешкой. Это отдел по обследованию места происшествия, подумал Келли. Их визит в случае неожиданной смерти стал уже стандартной процедурой. Даже если почти нет сомнений в том, что произошел просто несчастный случай.

Сержант Смит поспешил присоединиться ко вновь прибывшим.

– Вам придется подождать! – крикнул он через плечо довольно категоричным тоном.

Келли ссутулил под дождем свои зябнущие плечи и поступил так, как ему сказали. Холодные как лед капли катились по шее и падали прямо за воротник.

Он дрожал. Одно из занятий журналиста, которое он был рад оставить в прошлом, – это ожидание. По-другому его еще называют «стоять в дверях». Ждать на улице, заглядывать внутрь, ждать шанса, что кто-нибудь, кто знает что-нибудь, выделит тебе минутку своего времени и тем самым – достаточно информации, чтобы сделать из нее историю. Келли был уже слишком стар для того, чтобы стоять в дверях. Иногда ему казалось, что он всегда был слишком стар для этого. Но вот теперь опять он торчит ночью под дождем на дороге и занимается не чем иным, как «стоянием в дверях». Только в этот раз ему даже не платят за это, тихо пробормотал Келли себе под нос.

Наконец-то Одли Ричардс встал и отошел от тела. Затем двое врачей, которые до того выглядели вполне довольными тем, что ничем не могут помочь, начали грузить труп на носилки.

Патологоанатом управления внутренних дел достал из кармана пачку сигарет, одной рукой взял сигарету и сунул ее в рот, а другой поднес старую зажигалку «Зиппо». Келли вяло подумал: «Как забавно, что так много врачей курит». Среди врачей больше, чем среди представителей любой другой профессии, людей, чей девиз – делай то, что я говорю, а не то, что я делаю.

Пламя зажигалки доктора Ричардса слабо померцало несколько секунд и потом погасло. Следующие две попытки прикурить были столь же безрезультатны.

– Черт, – пробормотал Одли Ричардс, сгорбив спину от дождя и ветра, как будто пытаясь отгородиться от стихий грудой своего тела.

– Позвольте мне, – сказал Келли. И через секунду он оказался рядом с патологоанатомом и прикрыл ладонями его сигарету от ветра.

– Какого черта ты тут делаешь, Келли? – спросил доктор в непринужденной манере.

Когда он говорил, его маленькие гитлеровские усики дергались. Келли и доктор Ричардс знали друг друга очень давно. Келли уважал его репутацию отличного профессионала и был готов прощать ему вечную угрюмость. Доктор же со своей стороны никогда не скрывал, что считает журналистов вообще абсолютно никчемными и что от присутствия Келли в частности его воротит. Тем не менее это не помешало ему благодарно принять жест журналиста, и его зажигалка в конце концов сделала то, что от нее требовалось.

– Просто проезжал мимо, – сказал Келли. – Точнее, пытался.

Ричардс еще немного поворчал над своей сигаретой, которая, как это ни удивительно было при такой погоде, начала гореть.

– Я думаю, что, возможно, знаком с жертвой, – продолжал Келли.

– Бедняга, – сказал Одли Ричардс.

Келли вопросительно на него посмотрел. Бедняга потому, что умер, или бедняга потому, что имел несчастье повстречать на своем пути Келли? Что имел в виду доктор, Келли не знал. И пока он был поглощен этими размышлениями, сержант Смит подошел к нему и осторожно коснулся руки.

– Так, сейчас вы можете взглянуть на него, если хотите. – Сержант Смит повернулся к патологоанатому. – Если только у вас нет никаких возражений, доктор Ричардс. Это не по-христиански, я знаю, но у парня вроде нет никаких документов, удостоверяющих его личность, а нам действительно надо выяснить, кто он.

– Никаких возражений, сержант. Я больше ничего не могу сделать. По-моему, так дело абсолютно ясное. Только позвольте вас предупредить. – Одли Ричардс указал большим пальцем на Келли. – Все может измениться, если только он сунет сюда свой нос.

– Вы знаете этого человека, доктор?

– О да, я знаю его, сержант. Просто убедитесь, что пуговица на его пальто – это не камера, вот и все.

Сержант выглядел озадаченным. Келли быстро, пока тот не передумал, обошел его и направился к врачам, которые теперь грузили носилки в машину «скорой помощи».

– Сержант сказал, что я могу посмотреть, – начал Келли.

Тот, что был постарше, посмотрел в сторону сержанта Смита, который хоть и не совсем уверенно, но все же кивнул.

Тело на носилках было полностью покрыто одеялом. Второй врач скинул его, открыв лицо покойника.

На нем не было никаких шрамов и ссадин. Келли мысленно приготовился увидеть отвратительное зрелище. Но парень, казалось, просто крепко спал. Повреждения, видимо, получило только его тело. Лицо осталось таким же, как при жизни. И Келли, конечно же, без всяких сомнений узнал его.

– Да, – сказал он. – Да, это тот парень, которого я повстречал в пабе.

– Хорошо, – ответил сержант Смит. – Тогда, я полагаю, нам надо будет с вами поговорить, мистер Келли.

И он повел его к патрульной машине, жестом приказав одному из врачей следовать за ними. Как только сержант открыл заднюю дверь, в машине сразу же включился свет. На заднем сиденье уже был один человек, и Келли сразу же отметил про себя, что это, должно быть, водитель. У него было широкое пухловатое лицо, а морщинки вокруг рта и глаз говорили о том, что он принадлежит к типу весельчаков и имеет чувство юмора. Хотя в этот момент он был кем угодно, только не весельчаком. Мужчина был так бледен, словно из него выкачали всю кровь, а глаза у него были красные и блестели от шока. Он весь дрожал.

– Ладно, приятель, – сказал сержант очень мягко. – Парни из «скорой помощи» теперь присмотрят за тобой, хорошо?

Водитель грузовика послушно вылез из машины. Когда он пытался встать, у него слегка подкосились ноги. Врач обхватил его рукой, чтобы не упал, и повел к машине «скорой помощи». Несколько секунд сержант Смит и Келли смотрели им вслед, а потом сели в машину. Оказавшись в этом относительно спокойном месте, сержант достал свой блокнот и записал туда все, что Келли смог рассказать ему.

Его отношение к Келли стало не таким холодным, как в начале их знакомства, что, впрочем, было неудивительно. Как-никак Келли сделал за сержанта большую часть его работы. Он смог рассказать, что погибший молодой человек был солдатом, и что его звали Алан, и что он проходил службу в Хэнгридже. Одного звонка туда будет достаточно, чтобы провести опознание. Дело вроде было абсолютно ясным, и Келли теперь думал, что сержанту не терпится покончить со всеми формальностями, возвратиться в теплую, знакомую атмосферу полицейского участка в Эшбертоне, выпить дымящуюся чашку чая.

Келли прекрасно понимал, что он чувствует. Он и сам дрожал, но не от шока. Он видел слишком много мертвых тел в свое время. Холод и сырость просочились сквозь его такую неподходящую для этой погоды одежду, и Келли промерз до костей. Но он еще не все сказал.

– Есть еще кое-что, сержант, – произнес Келли. – Те двое мужчин, которые пришли в паб в поисках этого парня. Еще двое военных, я уверен. Куда они пошли? Их кто-нибудь видел?

– Ни о каких двух мужчинах мне ничего не известно, – сказал сержант Смит с прежней, почти враждебной интонацией.

Смит не хочет никаких осложнений, подумал Келли.

Интуиция подсказывала ему, что продолжать задавать вопросы будет не так уж просто. Но Келли был толстокожим. Прозанимавшись полжизни тем, чем занимался Келли, трудно не нарастить шкуру.

– А разве водитель грузовика не видел их? – настаивал он.

Несколько секунд Смит смотрел на него внимательно, но без энтузиазма. Затем, с нарочито тяжелым вздохом, открыл водительскую дверь и начал медленно спускать свои длинные ноги на дегтебетонную дорогу, прямо в леденяще-холодные дождь и ветер.

– Ждите здесь, – пробормотал он Келли, которого совершенно не нужно было уговаривать остаться там, где он находился.

Свернувшись почти калачиком на пассажирском сиденье полицейской машины, Келли крепко обхватил себя руками, тщетно пытаясь по возможности удержать теплоту своего тела.

Не прошло и пары минут, как сержант вернулся и забрался обратно в машину, стряхивая ледяные капли воды на свою непромокаемую полицейскую куртку и на Келли.

– Водитель больше никого не видел, – сказал Смит. – Он никого не видел, кроме парня, к тому же было чертовски поздно.

– Но те два типа, они должны были быть с парнем. Ведь они бы не оставили его одного?

– Кто знает, что в голове у пары безбашенных вояк, – ответил довольно резко сержант Смит.

Келли открыл было рот, чтобы возразить, но понял, что у него уже совершенно нет сил, и потянулся к дверной ручке. Его пальцы были такими окоченевшими, что ему трудно было даже взяться за нее. Единственное, что хоть как-то утешало, – температура его тела стала такой низкой, что когда он наконец выбрался из машины, то почти не почувствовал дождя и ветра. Тем не менее он со всех ног побежал к своему автомобилю, но путь его тут же был заблокирован медленно отъезжавшей с места происшествия машиной «скорой помощи», что везла тело молодого солдата.

Келли смотрел ей вслед, и у него перед глазами вновь возникло безжизненное лицо шотландца. Он задумался, сколько же ему было лет. Определенно меньше двадцати. Восемнадцать, максимум девятнадцать, решил он. Еще совсем ребенок, у которого вся жизнь была впереди.

И тут неожиданно для себя Келли, которому в принципе доводилось встречаться и с напрасно прожитыми жизнями, и со смертью в очень юном возрасте, вдруг ощутил, что его переполняет чувство глубокой грусти.