Военная история дает много примеров решающей роли достоверности и полноты информации. В середине Второй мировой войны союзники нарядили труп в форму офицера британской армии. В офицерскую сумку они положили планы нападения на гитлеровские армии в Европе. Целью всей затеи было обмануть Гитлера относительно намерений союзников. Затем тело бросили в море с таким расчетом, чтобы его прибило к берегу, где его найдут немцы. Кроме того, Гитлер был уверен, что располагает в Англии сетью шпионов, которые смогут вовремя его предупредить о вторжении в Европу. Но почти все эти шпионы были раскрыты и теперь, работая на англичан, скармливали нацистскому руководству ложную информацию. Таким образом, получаемая Гитлером информация была хуже, чем полное ее отсутствие. Она была недостоверна. Чем больше было информации, тем хуже становилось положение немцев.

Солженицын рассказывает, как во время Первой мировой войны говорящие на немецком языке офицеры русской армии, пруссаки по происхождению, составляли приказы и диспозиции сражений на немецком. Эти документы нередко попадали в руки немцев, которые легко их прочитывали, зато в русских частях, для которых они были предназначены, их часто не могли прочесть. (У Солженицына есть рассказ о том, как незашифрованные радиограммы нередко перехватывались немцами и, естественно, легко прочитывались.) У нас в ходе Гражданской войны планы генерала Ли попали к янки из-за того, что офицер-южанин завернул в черновики сигары, а те попали в руки северян.

У военных подразделение, занимающееся сбором информации и отделением фактов от вымыслов, называется «интеллектуальной (разведывательной) службой» (intelligence units). Просеивание информации это трудная работа, и чем больше объем информации, в том числе ложной, тем труднее выбрать полезные сведения. Сегодня Интернет, задуманный как средство общения, распространяет почти бесконечное число фактов и вымыслов. Отделить одно от другого - это нелегкая задача («интеллектуальная» в военном смысле).

В Интернете информация бесплатна, но она нередко оказывается разорительно дорогой. Стоило возникнуть Интернету, как мошенники приспособились использовать его для обмана инвесторов. Типична схема, использованная студентами Джорджтаунской юридической школы, которые покупали акции малоизвестной компании, а затем через Интернет распускали ложные слухи для увеличения курса акций. Сделать это было легче, чем обмануть вермахт. Достаточно только объявить о каких-то сногсшибательных новостях, новых контрактах, слухах о слиянии, о новой технологии, да о чем угодно. Главное - возбудить интерес, заставить людей говорить о компании. После чего якобы разумные «инвесторы», основываясь на рекомендациях людей, которых они не знали, опираясь на информацию, пришедшую из неизвестного источника, достоверность которой они не могли проверить, спешили купить акции, о которых они не имели совершенно никакого представления.

Адвокат, защищавший в суде одного из этих Джорджтаунских манипуляторов, упирал на то, что с помощью Интернета никого нельзя обмануть, потому что ведь сообщения в Интернете - это всего лишь граффити, лишенные информационного содержания и представляющие собой акт искусства. Адвокат настаивал, что его клиент использовал Интернет, как авторы граффити используют стены общественных зданий, или, вернее, как собака использует ствол дерева. Можно говорить о загрязнении среды, даже о вандализме, но никакой серьезный человек не может отнестись к этому как к серьезной информации. Но здесь дрянная жизнь имитирует дрянное искусство. Организация искусственных подъемов и падений акций при помощи Интернета оказывается делом весьма эффективным. Художникам интернет-граффити хватало нескольких часов, чтобы с прибылью продать свои акции.

Информация может быть дешевой, но знание стоит дорого. Чтобы научиться чему-либо, нужно время. Чтобы овладеть мастерством, может понадобиться вся жизнь, даже если речь идет о таких элементарных умениях, как искусство столяра или садовника. А Интернет не делает нашу жизнь длиннее. Напротив, он сделал время еще более дефицитным. Герберт Саймон, лауреат Нобелевской премии по экономике за 1978 г., объясняет это следующим образом: «В мире, где самым дефицитным ресурсом является внимание, информация может оказаться непозволительной роскошью, поскольку способна, отвлекая от более важного, привлекать внимание к тому, что менее важно».

Интернет-инвесторы воспринимают каждую цифру так, как будто она имеет ценность. На деле, очень немногие из них действительно важны. Многие же не только ничего не стоят, но имеют существенную отрицательную ценность, поскольку лишают мудрости и знания того, кто их воспринимает всерьез.

К концу XX столетия Америка страдала от избытка информации. По словам одного комментатора, «американцы сегодня буквально тонут в информации… мы барахтаемся в безбрежном океане данных, поставляемых через Интернет, круглосуточные новостные телеканалы, электронную почту, голосовую почту, факсы, пейджеры, сотовые телефоны, а также ноток газет, журналов, книг, ну, и так далее».

Он считает «избыток информации» серьезной помехой для эффективного труда, поскольку средний работник более половины рабочего времени тратит на обработку документов. Между тем за 1980-е годы расход бумаги на одного занятого утроился (до 1800 фунтов в год), а объем «третьестепенной корреспонденции» увеличивался в 13 раз быстрее, чем рост населения. Сегодня средний служащий ежедневно тратит часы на чтение электронных писем и составление ответов, и это без учета факсов, телефонных звонков и пр. Первоначально электронная почта была истинным благом, но сегодня это настоящее проклятие для тех, кто ежедневно получает огромный объем посланий «Для сведения» и т.п.

В 1997 г. писатель Дэвид Шенк отметил, что «избыток информации порождает стрессы и ложные мнения». Шенк приходит к выводу, что постоянный переизбыток данных просто «ослабляет наше внимание» и «делает нас невосприимчивыми ко всему, что не сбивает с ног и не хватает за горло».

Две любовницы не обязательно лучше, чем одна. Двойной обед не всегда лучше обычного. Предполагалось, что с информацией дело обстоит иначе. Чем ее больше, тем человек богаче и умнее. Но в 2001 г. люди как будто не стали обладать более блестящим умом, чем до наступления Информационной эпохи. Большинство фильмов не лучше тех, что снимались в 1950-1960-е годы; искусство стало более гротескным; редакционные колонки в Herald Tribune как обычно абсурдны; а решения инвесторов кажутся все более нелепыми. Более того, рынки ведут себя весьма причудливо, поскольку в то время, как все толковали о преимуществах Информационной эпохи, наибольшую выгоду, увы и ах, получили, похоже, самые невежественные.