Оказавшись через несколько лет опять в Эдинбурге и обнаружив там дефицит звонкой монеты, Джон Ло начал проталкивать идею, что только бумажные деньги помогут Шотландии оправиться от провала Дарьенской экспедиции и добиться процветания.
Во время разъездов по странам Европы Ло изучал их банковские системы и пришел к убеждению, что бумажные деньги, благодаря своей компактности (и доступности), гораздо более пригодны для обслуживания международной торговли, чем традиционные золотые и серебряные монеты. В «Эссе о Земельном банке» (Essay on a Land Bank), опубликованном в 1704 г., Ло наметил главные черты системы: банк должен выпускать бумажные банкноты, обеспеченные совокупностью принадлежащих государству земель и ни в коем случае не превосходящие их по стоимости, что и оправдывало название «земельный банк». Владельцы банкнот могли взамен них получить равной стоимости участки земли в удобное для обеих сторон время. «Было непонятно, - заметил Джон Гэлбрейт по поводу земельного банка, созданного в то время в Голландии, - каким образом владельцы банкнот смогут обменивать их на землю».
С точки зрения Ло, задачей земельного банка было освободить государство от необходимости обеспечивать экономику достаточным количеством золота и серебра и, что было, пожалуй, важнее, дать государству возможность управлять объемом находящихся в обращении денег. Предложение Ло о создании земельного банка было принято на рассмотрение парламентом Шотландии, хотя оно было не единственным из обсуждавшихся в стране проектов. Проект вызвал дискуссии в парламенте, но в итоге был отклонен. Критики издевательски назвали его «песчаным банком», имея в виду по аналогии с популярными в то время морскими метафорами, что он посадит корабль государства на мель (игра слов: sand bank - песчаная отмель. - Перев.). Оппозиция усомнилась в том, что создание бумажно-денежного кредита - это разумная и приемлемая политика для страны, находящейся после провала Дарьенской экспедиции в тяжелом положении.
Во втором эссе, «Соображения о деньгах и торговле» (Money and Trade Considered, 1705), Ло развил свои идеи о полезности бумажных денег. «Что важно в отношении "звонкой монеты", - писал он, - это не сколько их есть у кого-то,…а как они используются». Предвосхищая концепцию современных экономистов о «скорости обращения денег», Ло полагал, что приносить пользу деньги могут только переходя из рук в руки. Ло верил, что, расходуя деньги, страна может стать богатой.
Во время дебатов о земельном банке англичанин д-р Чемберлен обвинил Ло в плагиате. Бывший личный врач Карла II Чемберлен сам восемью годами ранее учредил земельный банк в Лондоне. Чтобы не вступать в распрю с имевшим влиятельные связи д-ром Чемберленом, Ло переключился на идею, хорошо знакомую современным читателям: правительству не обязательно гарантировать бумажные деньги своими земельными владениями, достаточно того, что оно просто гарантирует их покупательную способность. Правительство, например, может гарантировать погашение банкнот из будущих налоговых сборов. Таким образом, из первоначальной идеи Ло - бумажные деньги, на 100% обеспеченные принадлежащей государству землей - возникла идея неразменных денег, которая лежит в основе денежных систем всех современных государств.
Потерпев неудачу с проектом денежной реформы и получив отказ английского суда в помиловании за убийство Бо Уилсона, Ло вернулся на континент, а точнее, в игорные салоны Европы. Следующие 14 лет он провел в игорных домах Брюсселя, Женевы, Генуи и Венеции. Дважды - один раз в Неаполе, а другой раз в Генуе - его высылали из города за дурное влияние на молодежь.
Путешествуя по игорным салонам Европы, Ло завел любовницу, двоих детей и сколотил небольшое состояние. Мастер вычисления шансов, Ло быстро понял, что если станет банковать при игре в basset, то сможет выигрывать почти все деньги. Действуя соответствующим образом, Ло довел свое состояние до 1,6 млн ливров. Установившаяся репутация повесы, игрока и бабника обеспечила ему известность в европейских столицах и аудиенцию у герцога Орлеанского Филиппа II. Именно эта встреча - Ло, игрока и джентльмена с прошлым, и герцога, который и сам был повесой и игроком, а также обладал беспримерными политическими амбициями, - стала начальной точкой одной из самых бесславных финансовых спекуляций.
Хотя, по общему мнению, Филипп II с первой же встречи увлекся Ло и его идеями, он пока не имел возможностей дать им ход. Многообещающие предложения Ло, разумеется, достигли ушей Короля-Солнца, но были с порога отвергнуты, и не потому, что не заинтересовали его, а просто потому, что Ло не был католиком.