«Экономическое чудо»

Канцлер Конрад Аденауэр был главой федерального правительства более 14 лет — с сентября 1949 г. по октябрь 1963 г., и олицетворяет собой целую эпоху в истории Западной Германии. В годы его правления, благодаря развитию гражданского общества и парламентской демократии, произошло становление экономической, социальной и партийной систем, внутренней и внешней политики Боннской республики.

Первый федеральный канцлер родился 5 января 1876 г. в Кёльне и получил юридическое образование в университетах Фрайбурга, Мюнхена и Бонна. В 1917-1933 гг. он избирался председателем прусского Государственного совета, в 1920-1933 гг. был обер-бургомистром Кёльна. Будучи членом партии Центра, Аденауэр находился в оппозиции к Гитлеру и поэтому в 1933 г. был отправлен в отставку. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. он был на короткое время помещен в концлагерь. В 1945 г., после вступления войск западных держав в Германию, освобожденный из заключения Аденауэр вновь занял пост обер-бургомистра Кёльна. Активно участвуя в создании ХДС, он стал в 1946 г. его председателем в британской зоне оккупации. В 1948-1949 гг. Аденауэр являлся президентом Парламентского совета и активно участвовал в создании Основного закона ФРГ.

Социальное рыночное хозяйство

В основу экономической политики кабинетов Аденауэра легла концепция «социального рыночного хозяйства». Это понятие было предложено экономистом Альфредом Мюллером-Армаком. Речь шла о либеральной модели экономики, которая ориентировалась преимущественно на законы рынка и была противоположностью социалистического планового хозяйства. Тем не менее она предусматривала вмешательство государства, и поэтому отличалась от традиционного экономического либерализма. Вмешательство государства в экономику осуществлялось созданием рамочных условий для предпринимательства, косвенным регулированием и контролем. Государство заботилось о свободной конкуренции, пытаясь предотвратить образование картелей. На основе эффективного рыночного хозяйства создавалась многообразная и всеобъемлющая система социальной защиты. Все это должно было сгладить социальные противоречия и обеспечить, по выражению министра хозяйства Л. Эрхарда, «благосостояние для всех».

Создание социального рыночного хозяйства началось в очень сложных условиях (см. предыдущую главу). Но спустя несколько лет ФРГ уверенно вошла в число наиболее развитых стран мира, решив многие социальные проблемы. Это дало основание говорить о западногерманском «экономическом чуде» — самом длинном в истории страны периоде подъема (до спада в 1966 гг.), когда средние годовые темпы роста промышленного производства составляли около 10 %, а в некоторые годы до 15 %.

Принято считать, что старт «экономическому чуду» дала валютная реформа 1948 г. Введение твердой денежной единицы, либерализация цен и устранение административной системы распределения ресурсов обеспечили благоприятные условия для развития свободного рынка. Денежная реформа оказала заметное влияние на снижение темпов инфляции. С наступлением финансовой стабилизации стало возможным регулировать экономику. Чтобы стимулировать инвестиции, Эрхард отдавал предпочтение свободе цен перед ростом заработной платы. Его политика способствовала росту социальной напряженности, и количество забастовок увеличилось. Уменьшить социальную напряженность помогла американская помощь по «плану Маршалла». Ее объем за 1948-1952 гг. составил 1,5 млрд долларов, из них 42 % для закупок продовольствия и развития сельского хозяйства, 50 % — для развития промышленности и ремесел, 8 % — для оплаты транспортных расходов.

«План Маршалла» создавал благоприятный экономический и политический климат, что обусловливало экономический рост. Он тесно увязал реконструкцию западногерманской экономики с западноевропейским экономическим возрождением. Одним из факторов «экономического чуда ФРГ» было отсутствие до середины 1950-х гг. военных расходов. Серьезную роль сыграла система социального партнерства между предпринимателями и рабочими, когда трудовые конфликты решались без забастовок.

Прорыв к экономическому росту 1950-х гг. был следствием беспрецедентного расширения внешней торговли, что было вызвано «корейским бумом». Конфликт в Корее (1950-1953) привел к расширенному спросу на военные товары, которые в основном производились в США, Великобритании и Франции. Западная Германия, которой было запрещено производить вооружение, теперь переключилась на восстановление мирной промышленности и вновь возвращалась на потерянные рынки. Кроме того, после начала корейской войны ограничения для тяжелой промышленности, установленные союзниками, были сняты в интересах «защиты свободного мира». Отрасли тяжелой промышленности, которые отставали в развитии, теперь вступили в период роста. «Корейский бум» был, таким образом, одним из внешних факторов «экономического чуда».

Но и после окончания «корейского бума» экспортные поставки имели решающее значение для экономического роста. Их рост (более 12 % в год) превосходил рост других факторов спроса в ФРГ. В 1960 г. Западная Германия заняла второе место с 10,2 % в мировом экспорте (без стран с нерыночной экономикой). Конкурентоспособности немецких товаров на внешних рынках способствовал заниженный курс марки в отношении американского доллара. Важным фактором «экономического чуда» стала начавшаяся в 1950-е гг. экономическая интеграция в Западной Европе.

Под руководством Эрхарда проводилась эффективная налоговая политика. Благодаря налоговым льготам, предприятия также образовывали собственный капитал и осуществляли инвестиции. К другим факторам беспрецедентного экономического подъема ФРГ относят огромный резерв квалифицированных рабочих рук перемещенных лиц (в западногерманской статистике — «изгнанных с родины») и беженцев с Востока, низкий уровень зарплаты.

Благодаря постоянному притоку беженцев из ГДР, улучшались возрастная структура и квалификация населения. Доля изгнанных и беженцев из ГДР в трудовой занятости ФРГ в 1960 г. составила 30,7 %. С установлением Берлинской стены в августе 1961 г. этот источник экономического роста иссяк, и увеличилось значение иностранных рабочих рук. Если в 1960 г. гастарбайтеров (иностранных рабочих) было 279 тыс., то к 1966 г. их число достигло 1244 тыс. (около 5 % всех занятых).

Особенности промышленного развития

Быстрый рост экономики Западной Германии базировался на развитии промышленности. К 1960 г. объем промышленного производства увеличился в три раза по сравнению с 1949 г. К концу 1950-х гг. ФРГ заняла второе место среди западных держав по объему промышленного производства, уступая только США. Индикатором экономического подъема являлся и быстрый рост автомобилестроения. Символом эпохи стал легендарный автомобиль «жук» концерна «Фольксваген».

Структурная перестройка в промышленности определялась правительственной политикой декартелизации производства. Под влиянием антимонопольной политики произошла трансформация крупных банков («Дойче банк», «Дрезднер банк», «Коммерц банк») в региональные банки, меньшие по размерам. Этот же процесс коснулся и крупных промышленных предприятий «Крупп», «Клокнер», «Флик» и др. Так, «Ферайнигте Штальверке», который ранее обеспечивал около 40 % германского производства стали, был разделен на 13 металлургических и 9 горно-промышленных компаний. Число картелей резко сократилось (с 3 тыс. в 1930 г. до 58 в 1959 г.), однако «Закон о картелях» 1957 г. допускал многочисленные исключения и не препятствовал процессу концентрации производства. Правительство также ставило себе целью поддерживать малые и средние по размерам фирмы и отстаивать позиции держателей мелких пакетов акций.

«Благосостояние для всех»

Несмотря на экономический рост, сохранялась заметная социальная дифференциация. В то время как у рабочих реальные ежемесячные доходы повысились в 4,5 раза (в среднем до 1290 марок), то у самостоятельного населения — более чем в 6 раз (в среднем до 2772 марок). К лицам с низкими доходами принадлежали 19 из 27 млн работающих, а также получатели социальных пособий. Но быстрый рост экономики ФРГ создавал предпосылки для решения задач социальной политики. С 1950 по 1970 гг. валовый национальный продукт вырос приблизительно в 2,8 раза.

В начале 1950-х гг. были введены пособия для бывших военнопленных и демобилизованных военнослужащих. В 1951 г. 400 тыс. «изгнанных» получали социальные пособия, еще 500 тыс. — пособия по безработице. Законом 1952 г. вводилась выплата компенсаций «изгнанным» за причиненный войной ущерб. До 1978 г. было выплачено около 110 млрд марок, половину из которых составили дотации федерации и земель. Остальные средства поступали от крупнейшего в истории ФРГ имущественного налога. Имущество, стоимость которого превышала 5 тыс. марок на момент денежной реформы 1948 г., облагалось 50-процентным налогом в течение 30 лет. Этот налог на первый взгляд являлся чрезмерным бременем для частных собственников. Но фактически его отрицательное воздействие на экономическое развитие было приемлемым, так как стоимость домов и земельных участков устанавливалась не по рыночной стоимости, а по более низкой фиксированной ставке. Закон являлся одним из условий интеграции изгнанных и внес вклад в ликвидацию последствий войны.

Аденауэр, подобно Бисмарку, стремился достичь более тесной привязки граждан к еще молодой республике и способствовал становлению социального государства. Только в первое десятилетие ФРГ было принято более 50 законов по расширению социальной защиты. Особое место среди них занимала пенсионная реформа 1957 г. Ее сущность сводилась к составлению своеобразного «договора солидарности» между поколениями. Иными словами, предлагалось узаконить перераспределение доходов в пользу стариков («послетрудового поколения») и детей («предтрудового поколения») посредством отчислений работников и предпринимателей. Размеры пенсий рассчитывались индивидуально с учетом как сделанных взносов, так и текущей зарплаты, а вместо автоматической индексации пенсий в соответствии с инфляцией предусматривалось их повышение в зависимости от общеэкономического развития и роста заработной платы. Отныне пенсия гарантировала прожиточный минимум в старости. Пенсионная реформа привела к увеличению среднего размера пенсий более чем в полтора раза и означала значительный шаг в укреплении основ «государства благосостояния».

«Соучастие»

Снижению остроты социальных конфликтов служило законодательство, предусматривающее создание советов предприятий, в которых конкретизировалась идея «экономики согласия». В ФРГ эта система, получившая название «соучастие» (Mitbestimmung), оказалась наиболее развитой среди стран Западной Европы. Еще в 1947 г. оккупационные власти британской зоны, по инициативе лейбористского правительства, ввели на предприятиях сталелитейной промышленности (с числом рабочих более 1000 человек) наблюдательные советы на паритетных началах. Одну половину голосов в советах имели работодатели, другую — рабочие. В 1950 г. «соучастие» оказалось под огнем критики со стороны работодателей. Объединение немецких профсоюзов (ОНП) угрожало прибегнуть к забастовкам, чтобы защитить «соучастие». Аденауэр нуждался в поддержке профсоюзов при вступлении ФРГ в Европейское объединение угля и стали (ЕОУС) и поэтому способствовал достижению компромисса между работодателями и профсоюзами.

В апреле 1951 г. бундестаг принял закон о праве голоса рабочих в наблюдательных советах и правлениях предприятий металлургической и горнодобывающей промышленности. Он предусматривал паритетное представительство работодателей и рабочих в наблюдательных советах. В соответствии с законом об уставе предприятия 1952 г., в наблюдательных советах предприятий остальной промышленности рабочие получили только треть мест. В рамках системы «соучастия» рабочие и предприниматели учились сотрудничать, и разрешение социальных конфликтов имело организованный характер.

Правительство выдвинуло лозунг «Собственность для всех», с которым связывались надежды населения на лучшее перераспределение прироста благосостояния. Реформа акционерного права 1959 г. разрешила выдавать акции коллективным участникам на особо благоприятных условиях. Она предусматривала налоговые льготы в размере 312 марок, которые вносились на счет рабочего в течение пяти лет (закон «312 марок»). Демонстративным жестом был выпуск «народных акций», которые использовали при приватизации федеральной собственности (акции шахт и металлургических заводов, концерна «Фольксваген»). «Народные акции», выданные с «социальной скидкой», были проданы многими новыми акционерами, когда их биржевые курсы быстро выросли.

Успеху политики «соучастия» способствовали социальные последствия «экономического чуда». Уровень безработицы в результате экономического бума упал с 10,4 % в 1950 г. до 0,7 % в 1962 г., зато социальные расходы государства превысили 40 % всех бюджетных расходов. Стабильный рост доходов граждан способствовал превращению западногерманского общества в «общество потребления». Рост уровня жизни благодаря «экономическому чуду» медленно, но отчетливо изменял поведение западных немцев. Уже в середине 1950-х гг. миллионы рядовых граждан стали проводить свой отпуск за границей. «Экономическое чудо» затрагивало все области политики и общества, изменяло способ мышления западногерманского населения и создавало основу признания нового политического порядка.

 

«Канцлерская демократия»

В «эру Аденауэра» формировалась парламентская система. В 1950-е гг. утвердилась «канцлерская демократия», в основе которой лежала сильная исполнительная власть, при этом партии и парламент находились на втором плане. В первые годы Аденауэр извлек выгоду из положений Оккупационного статута, который значительно ограничил свободу действий федерального правительства в важных областях. Канцлер действовал как посредник между Верховными комиссарами трех западных держав и боннскими министерствами, играя огромную роль. Аденауэр закрепил за соответствующим ведомством своей канцелярии внешнеполитическую деятельность, оставаясь до 1955 г. министром иностранных дел. Расширялась практика прямых соглашений между канцлером и представителями союзов промышленности и сельского хозяйства, профсоюзов, церквей, союзов «изгнанных». Это облегчило Аденауэру осуществление крупных законодательных замыслов в первой половине канцлерства. Но одновременно ему угрожала опасность оказаться в зависимости от внепарламентских сил, что и обнаружилось в заключительной фазе правления. К тому же, его возможности часто ограничивались особенностями партийной системы.

Партийная система в первые годы Боннской республики

В 1949 г. существовала раздробленная партийная система, что угрожало возвращением к «веймарской» нестабильности. В бундестаге первого созыва были представлены 2 основные партии, каждая из которых получила более четверти голосов избирателей (СДПГ и ХДС), 3 партии, каждая из которых получила не менее 5 % голосов (СвДП, ХСС, КПГ), и 5 маргинальных партий, каждая из которых набрала от 1,5 до 4 % голосов.

Аденауэр пытался ограничить влияние и изолировать правых и левых радикалов. В 1951 г. был принят закон по охране конституции («молниеносный закон»). Специальное ведомство получило право проверять лояльность государственных служащих. В течение первого десятилетия действия закона было привлечено к суду несколько десятков тысяч человек. Правительство ходатайствовало в ноябре 1951 г. перед Конституционным судом о запрете двух экстремистских партий — праворадикальной Социалистической имперской партии (СИП) и КПГ. В октябре 1952 г. суд признал деятельность СИП противоречащей конституции и запретил ее. Процесс против КПГ занял более длительное время и завершился в августе 1956 г. ее запретом. Коммунисты сами дали повод для запрета своей партии, отказавшись признавать Основной закон ФРГ; и выдвигали лозунги о необходимости «революционного свержения проимпериалистического правительства Аденауэра».

В 1952 г. был принят закон о 5-процентном избирательном барьере, который должна была преодолеть любая партия, чтобы попасть в состав бундестага. Эта мера была направлена на то, чтобы партийная система состояла из двух-четырех крупных партий, что придало бы ей стабильность, а также на то, чтобы отсечь радикальные политические силы.

Не менее трудным делом представлялась консолидация сил, которые поддерживали демократический порядок Боннской республики. Ориентированная на Запад внешняя политика Аденауэра встречала резкую критику со стороны националистов, которые считали ее изменой, поскольку западная ориентация фактически исключала возможность быстрого преодоления раскола Германии. Самым серьезным противником Аденауэра являлась социал-демократическая партия, которая выступала как «непримиримая оппозиция». В противостоянии СДПГ политике западной ориентации обнаруживается одно из основополагающих различий между первой и второй немецкими республиками — в смене ролей между левыми и правыми. В Веймарской республике левые были интернационалистами, а правые — националистами. В Боннской республике ключевые позиции занимали правоцентристские силы, выступавшие в поддержку наднациональной интеграции, а социал-демократия выступала как партия немецкого единства.

Но социал-демократической партии, руководимой после смерти Шумахера 20 августа 1952 г., Эрихом Оппенхауэром (1901-1963), не хватало как сильной личности типа Аденауэра, так и привлекательной для большинства населения политической программы. Эта партия удовлетворялась сохранением традиционных установок классовой рабочей партии.

Аденауэр рассчитывал на уменьшение влияния социал-демократов по мере улучшения социально-экономического положения. Поэтому для правительства весьма важным оказалось развитие деловых отношений с ОНП. Препятствуя политической деятельности профсоюзов, правительство в то же время способствовало утверждению на предприятиях атмосферы сотрудничества между предпринимателями и профсоюзами. Важную роль в этом процессе сыграло законодательство об участии рабочих в управлении. Ослабление основного социального конфликта влияло на эволюцию партий и партийной системы в целом. На Гамбургском съезде (1953) ХДС расстался с «социалистическим» лозунгом обобществления производства, который содержался в Аленской программе. Жесткая риторика по германскому вопросу была рассчитана на привлечение голосов «изгнанных». ХДС получал прирост голосов за счет мелких правоцентристских партий, а также за счет избирателей из быстро растущего «среднего класса».

Успехи экономической и внутренней политики принесли Аденауэру победу на выборах в бундестаг 6 сентября 1953 г. ХДС/ХСС с 45,2 % голосов (на 14,2 % больше, чем в 1949 г.) одержали вверх над СДПГ, получившей только 28,8 % (ранее 31,2 %). Потери также понесли свободные демократы, получив 9,5 % (ранее 11,9 %). К выигравшим принадлежали Общегерманский блок/Союз лишенных родины и прав (СЛРП) с 5,9 % голосов. Немецкая партия не преодолела 5-процентный барьер, но с десятью мандатами вновь попала в бундестаг благодаря предвыборному соглашению с ХДС. Общегерманская Народная партия во главе с Густавом Хайнеманном получила только 1,2 %. КПГ также не преодолела барьер, получив 2,2 %, — на 3,5 % голосов меньше, чем на выборах 1949 г.

Победа ХДС/ХСС объяснялась во многом социальным спокойствием, которое было связано с экономическим процветанием и широко распространенным стремлением к стабильности и личному благополучию. Победе христианских демократов способствовал также шок, который пережило западногерманское общество в июне 1953 г., когда в ГДР для подавления выступлений рабочих были использованы советские оккупационные войска. Бундестаг принял решение отмечать ежегодно 17 июня как День немецкого единства.

«Изгнанные» и «бывшие» в Боннской республике

Итоги выборов 1953 г. дали Аденауэру шанс, расширив прежнюю коалицию за счет включения СЛРП, получить большинство в две трети депутатских мест, нужное для изменения Основного закона и принятия решения о перевооружении. И хотя два руководителя СЛРП имели национал-социалистическое прошлое — председатель партии Вальдемар Крафт (1898-1977), бывший член СС, и Теодор Оберлендер (1905-1998), участник гитлеровского «пивного путча» 1923 г., — Аденауэр перешагнул через свои убеждения и ввел их в состав кабинета. Таким образом он хотел получить дополнительную поддержку своей политики.

СЛРП играл в начале 1950-х гг. важную роль, опираясь на Союз изгнанных немцев и Союз землячеств. Количественно и политически самыми значимыми были землячества немцев из Судет (в 1955 г. около 340 тыс.), Силезии (318 тыс.) и Восточной Пруссии (130 тыс.). В 1957 г. эти организации объединились в «Союз изгнанных — Объединенные землячества и земельные организации», который, по данным организаторов, насчитывал более 2 млн членов. Но они представляли интересы гораздо большего круга граждан: по закону статус изгнанного передавался по наследству. Поэтому число изгнанных в 1970 г. составило 8,9 млн, из них 2,6 млн человек были моложе 20 лет.

Проблема изгнанных была тесно связана с проблемой «бывших», то есть с общественной оценкой итогов Второй мировой войны и эпохи Третьего рейха. Отношение западных немцев к недавнему прошлому было двойственным. С одной стороны, осуждались Гитлер и его диктатура, с другой стороны, преобладало мнение, что виновны в преступлениях только руководители НСДАП и СС. В 1949 г. и 1954 г. бундестаг подавляющим большинством голосов объявлял амнистию рядовым членам НСДАП. Промышленники и дипломаты, которые были осуждены как военные преступники и отбывали наказание в тюрьмах, вызывали сочувствие в широких слоях общества. В 1952-1953 гг. были выпущены на свободу генералы А. Кессельринг, Э. фон Макензен и Э. фон Манштейн, которых Аденауэр даже принял в резиденции канцлера.

Самые громкие призывы почтить «память немецких солдат» и реабилитировать бывших национал-социалистов исходили от СЛРП, Немецкой партии и СвДП. О голосах «бывших» заботились и социал-демократы. Руководители СДПГ призывали чтить память немецких солдат и противопоставляли «чистый вермахт» «преступным СС». Преступными признавались в общественном мнении только «черные» СС, но не СС, которые сражались на фронте. 45 % респондентов, опрошенных в 1951 г., считали лучшим временем для Германии годы рейха до 1914 г., 42 % — 1933-1939 гг. и только 2 % — ФРГ. Хорошее мнение о Гитлере имели почти четверть опрошенных.

В подобной атмосфере и состоялось скандальное назначение в 1953 г. на пост статс-секретаря ведомства канцлера Ханса Глобке (1898-1973), бывшего сотрудника министерства внутренних дел нацистской Германии, который дал официальный комментарий к нюрнбергским «расовым законам». Несмотря на многочисленные протесты, на то, что суд ГДР приговорил его к пожизненному заключению, Глобке оставался в правительстве до конца правления Аденауэра.

 

Становление внешней политики ФРГ

Период с 1949 по 1955 г. можно охарактеризовать как время становления внешней политики ФРГ и обретения ею формального внешнеполитического суверенитета. Согласно Оккупационному статуту, внешняя политика была изъята из компетенции федерального правительства (в нем отсутствовало министерство иностранных дел) и поставлена под контроль держав-победительниц. Аденауэр поставил перед собой задачу преодолеть международную изоляцию страны и добиться равноправия в отношениях с другими государствами.

Внешнеполитическую концепцию Аденауэра сформировал печальный опыт германской истории. Первый федеральный канцлер пережил за свою долгую жизнь крушение внешней политики кайзеровской империи, Веймарской республики, Третьего рейха, и был полон решимости радикально переориентировать немецкую внешнюю политику — даже ценой раскола Германии. Он как-то сказал, что «невозможно жить плодотворно, не расставшись с ложными иллюзиями прошлого». Эпоха Великого германского рейха подошла к концу, и ныне Германия, по его глубокому убеждению, должна тесно сотрудничать с демократическими государствами в рамках западноевропейского сообщества. Такая политика означала конец «немецкого особого пути» и снимала угрозу возрождения германского национализма.

Единственное средство восстановления экономической мощи, суверенитета и единства страны Аденауэр видел в начавшейся западноевропейской интеграции и полноправном участии в ней Германии. Свое европейское кредо он изложил 20 сентября 1949 г. в первом выступлении в бундестаге после избрания на пост канцлера: «По своему происхождению, по своему духу мы принадлежим к Европе... Во всех наших делах нами будет руководить дух христианской цивилизации Запада и уважение к правам и достоинству человека. Мы надеемся, что с Божьей помощью сможем обеспечить лучшие времена для нашего народа и содействовать миру в Европе и во всем мире».

Первые практические шаги к прочному привязыванию ФРГ к Западу Аденауэр предпринял практически сразу после образования федерального правительства. 31 октября 1949 г. Западная Германия вступила как равноправный партнер в Организацию европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), которая координировала действия западноевропейских стран по выполнению «плана Маршалла». 22 ноября 1949 г. в Петерсберге в ходе длительных переговоров с Верховными комиссарами трех западных держав Аденауэр смог убедить их подписать соглашение о завершении демонтажа промышленного оборудования в особо значимых секторах экономики взамен на обязательство строгого соблюдения западными немцами Рурского статута. Петерсбергские соглашения, наряду с Оккупационным статутом, определяли отношения между западными державами и ФРГ, ограничивали ее внешнеполитический суверенитет — присутствием иностранных войск на территории ФРГ и правами Верховных комиссаров. Петерсбергские соглашения, вместе с тем, положили начало международному признанию ФРГ. Западная Германия получала право состоять в консульских отношениях с западными державами и вступать в международные организации. Она получила приглашение стать ассоциированным членом Совета Европы, а также вступить во Всемирный банк, Международный валютный фонд, Международную организацию труда и т. д.

Для ускорения интеграции с Западом Аденауэр использовал состояние «холодной войны», понимая, что поддержка со стороны ФРГ будет необходима Западу для противостояния советскому блоку. В то же время объективно западноевропейская интеграция не могла состояться без участия Германии.

Аденауэр безоговорочно поддержал предложенный в мае 1950 г. французским министром иностранных дел Ровером Шуманом (1886-1963) план создания Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), по которому угледобывающая и сталелитейная промышленность Франции, ФРГ и ряда западноевропейских стран должна была объединиться на наднациональном уровне. Но главное заключалось в том, что создание ЕОУС давало ФРГ первую реальную возможность ограничить контроль со стороны стран-победительниц в ключевых отраслях промышленности (отменялся Рурский статут и снимались все ограничения на производство стали).

Политические и экономические аспекты плана Шумана стали предметом острых дискуссий в бундестаге. Участие ФРГ в западноевропейской интеграции вызывало неоднозначную реакцию, порождало обеспокоенность части общества, не будет ли способствовать тесная интеграция с Западом углублению раскола Германии и препятствовать восстановлению единства — главной задачи правительства. Выступая 13 июня 1950 г. перед депутатами, Аденауэр говорил о том, что договор о создании ЕОУС должен положить начало строительству единой Европы, подчеркивая тем самым, что план Шумана имеет в первую очередь политическое значение. Канцлер доказывал критикам этого плана, что именно активное участие в процессе европейской интеграции позволит ФРГ стать по-настоящему равноправным партнером государств Западной Европы. Договор о создании ЕОУС был подписан 18 апреля 1951 г. и вступил в силу в 1952 г., после его ратификации всеми участниками.

Начавшаяся в июне 1950 г. корейская война дала Аденауэру убедительный аргумент в дискуссии о том, что подобный сценарий «коммунистической агрессии» может осуществиться и в Европе. Именно война в Корее показала странам Запада необходимость укрепления «европейского плацдарма» посредством перевооружения Западной Германии. На совещании министров иностранных дел США, Великобритании и Франции в сентябре 1950 г. в Нью-Йорке американский госсекретарь Дин Ачесон (1893-1971) внес предложение о перевооружении Западной Германии в рамках НАТО. Эта идея была поддержана Аденауэром, который неоднократно высказывался о том, что ФРГ готова внести свой вклад в систему европейской обороны. Он исходил из того, что обретение ФРГ военного потенциала в той или иной форме — это необходимая предпосылка для достижения полного суверенитета.

Однако предложение США было негативно воспринято Францией, которая предложила иной вариант. В основе плана французского министра иностранных дел Рене Плевена (1901-1993) лежала идея формирования европейской армии с включением в нее западногерманского контингента. Только на таком условии (наднационального контроля над западногерманскими военными) Франция, как и другие страны — соседи Германии, была готова согласиться на перевооружение ФРГ и включение ее в систему европейской обороны. «План Плевена» привел к разработке проекта создания Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), принятого 18 сентября 1951 г.

Аденауэр принял предложение Плевена немедленно, несмотря на сильную оппозицию внутри страны. По опросам общественного мнения, до 70 % взрослого населения ФРГ было настроено против перевооружения Западной Германии в принципе. Ремилитаризация вызывала страх, связанный с воспоминаниями о Второй мировой войне, многие полагали, что создание вооруженных сил углубило бы раскол Германии.

В качестве «вознаграждения» для Федеративной республики за ее «оборонный вклад» Аденауэр потребовал, чтобы немецкое участие в европейской обороне было увязано с расширением внешнеполитической свободы действий западногерманского правительства.

Поскольку ремилитаризация Германии противоречила Оккупационному статуту, было решено подписать с ФРГ Общий договор, регулирующий ее отношения с тремя западными державами-победительницами. Проект договора был одобрен совещанием министров иностранных дел трех держав с участием Аденауэра 22 ноября 1951 г. в Париже. Согласно Общему договору, Оккупационный статут отменялся, правительство ФРГ получало больше прав во внешней и внутренней политике, упразднялись многие ограничения в развитии военной промышленности, разрешалось создание армии. Еще до этого, 9 июля 1951 г., западные державы односторонним актом объявили о прекращении состояния войны с Германией. Однако они по-прежнему сохраняли особые права: право держать на территории ФРГ свои войска до достижения мирного урегулирования, право объявлять чрезвычайное положение в случае нападения извне или угрозы внутреннего переворота и т. д. Вместе с тем, западные державы обязались оказывать всяческую поддержку в решении германского вопроса.

Общий договор был подписан в Бонне 26 мая 1952 г., но одним из условий вступления его в силу была ратификация всеми странами — участницами (ФРГ, Франция, Италия и страны Бенилюкса) договора о создании ЕОС (подписан 27 мая того же года в Париже), однако она затягивалась из-за острых дискуссий в парламентах. Поэтому, еще до вступления в силу Общего договора, западные державы приняли решения относительно расширения полномочий федерального правительства в области внешней политики. ФРГ получила право создать свое министерство иностранных дел и направить в столицы США, Великобритании и Франции официальных дипломатических представителей, а также установить, с разрешения Верховных комиссаров, дипломатические отношения с третьими странами.

Политические дискуссии, развернувшиеся в ФРГ в связи с обсуждением вышеназванных договоров, получили еще большую остроту после выдвижения Советским Союзом 10 марта 1952 г. новой инициативы по решению германского вопроса. Правительствам США, Англии и Франции была передана нота («нота Сталина»), в которой предлагалось «незамедлительно» и «при участии общегерманского правительства» начать разработку мирного договора с Германией, проект которого прилагался. СССР был готов согласиться на объединение страны, допустить существование немецкой армии и военной промышленности, но при условии невступления Германии в коалиции и военные союзы. Таким образом, немецкому народу предлагалось единство в обмен на вооруженный нейтралитет.

Для Аденауэра не существовало дилеммы: нейтрализация и объединение Германии или перевооружение ФРГ и ее интеграция с Западом. В «ноте Сталина» он увидел, прежде всего, опасность возвращения к «системе Потсдама», то есть решения судьбы Германии без ее участия. Мирный договор, подписанный в данных условиях, содержал бы ряд ограничений военно-политического характера, что объективно противоречило интересам Германии, которая по-прежнему оставалась бы объектом политики великих держав, а не равноправным партнером.

Аденауэр использовал все свое влияние, чтобы убедить западные страны отказаться от проведения конференции четырех держав для обсуждения советских предложений. Эти переговоры, по его мнению, могли бы затянуть или даже поставить под вопрос принятие Общего договора и договора о создании ЕОС. Западные державы отклонили советские предложения.

Ведущая оппозиционная партия — СДПГ — считала первостепенной задачей достижение единства Германии и опасалась, что интеграция ФРГ с Западом станет препятствием на этом пути. Она критиковала любые шаги правительства Аденауэра, способные отсрочить восстановление единого германского государства, весьма скептически относилась к намерениям канцлера включить ФРГ в процесс западноевропейской интеграции.

19 марта 1953 г. Аденауэру и федеральному правительству удалось добиться одобрения бундестагом Общего договора и договора о создании ЕОС. Западноевропейские страны охватила сильнейшая волна протеста против ремилитаризации Западной Германии. 30 августа 1954 г. французский парламент отказался ратифицировать договор о создании ЕОС. Это событие Аденауэр назвал «черным днем для Европы», неиспользованной возможностью для окончательного примирения между немцами и французами.

В связи с этим по инициативе Великобритании было принято решение присоединить ФРГ, наряду с Италией, к Брюссельскому пакту 1948 г., который, после изменения некоторых формулировок, терял антигерманскую направленность (но сохранял антисоветскую), и получал название Западноевропейского союза (ЗЕС). Это означало реальную возможность для ФРГ, как части ЗЕС, войти в состав НАТО. Аденауэр немедленно принял такой вариант решения проблемы и согласился с ограничительными мерами контроля над военным потенциалом Западной Германии. 28 сентября 1954 г. конференция девяти стран — участниц НАТО в Лондоне под сильным давлением США высказалась за «полное членство» ФРГ в этой организации.

Подписанные в Париже 21-23 октября 1954 г. и вступившие в силу 5 мая 1955 г. соглашения, составной частью которых стали Общий договор и Протокол о присоединении Западной Германии к НАТО, подтвердили окончание действия Оккупационного статута, узаконили перевооружение ФРГ и ее присоединение к Североатлантическому договору.

В выступлении по этому поводу Аденауэр заявил: «Сегодня, почти через десять лет после военного и политического краха национал-социализма, для ФРГ заканчивается период оккупации. Федеральное правительство с глубоким удовлетворением констатирует: мы стали свободным и независимым государством». Фактическим подтверждением этих слов стало приобретение министерством иностранных дел полноценного статуса. Его возглавил Генрих фон Брентано (1904-1964). Аденауэр формально отошел от внешнеполитических дел, которые до этого времени были исключительно его прерогативой, но оставил за собой право курировать такие важные направления, как европейская политика ФРГ, отношения с США и СССР, а также участие страны в важнейших международных конференциях.

Еще одним подтверждением формального суверенитета Западной Германии стало создание министерства обороны, которое возглавил Теодор Бланк (1905-1972), а также образование немецкой армии (бундесвера). Она состояла из 12 дивизий (общая численность была зафиксирована на уровне 500 тыс. человек), с самого начала была полностью включена в военную структуру НАТО и подчинялась его объединенному командованию.

Однако ФРГ запрещалось производство атомного, химического и бактериологического оружия, определенные ограничения касались некоторых типов тяжелого вооружения (военных кораблей, подводных лодок, ракетных снарядов и стратегических бомбардировщиков). Парижские соглашения предусматривали вместе с тем возможность отмены ограничений, если «за» выскажется две трети стран — участниц НАТО. В мае 1956 г. правительство ввело всеобщую воинскую обязанность, ограничив срок службы 12 месяцами. Но формирование бундесвера завершилось лишь к 1965 г., когда разрешенные 12 дивизий были укомплектованы полностью.

Ремилитаризация Западной Германии вызвала негативную реакцию и протесты со стороны многих политических деятелей и рядовых граждан как ФРГ, так и стран Западной Европы. В советском блоке вхождение ФРГ в НАТО было расценено как прямая угроза безопасности, и стало прямым поводом к созданию организации Варшавского договора в мае 1955 г.

Бундесвер называли в СССР не иначе, как «армией реванша», ибо в его создании активное участие принимали бывшие гитлеровские генералы, а к 1957 г. там служило более 10 тыс. офицеров, а также 44 генерала и адмирала вермахта.

Таким образом, основой внешнеполитического курса Аденауэра в годы его первого и второго канцлерства стала безоговорочная интеграция с Западом и бескомпромиссная жесткая позиция в отношении СССР. Он неоднократно высказывался в начале 1950-х гг. в том духе, что, когда Запад будет сильнее, чем Советский Союз, тогда и придет день переговоров.

 

Расцвет и упадок «эры Аденауэра»

Добившись отмены Оккупационного статута, вхождения в НАТО и перевооружения, Аденауэр продемонстрировал не только эффективность «канцлерской демократии», но и добился упрочения своего положения в качестве канцлера. Поэтому в ходе третьей предвыборной кампании ХДС, опираясь на эффект «экономического чуда», выдвинул лозунг «Никаких экспериментов!». На выборах в бундестаг 15 сентября 1957 г. ХДС и ХСС получили абсолютное большинство в 50,2 % голосов. СДПГ получила 31,8 % голосов, прибавив 3 %, СвДП — только 7,7 %, что было меньше, чем 4 года ранее (9,5 %). Все другие партии получили менее 5 %. Немецкая партия набрала лишь 3,3 %, но на основе договоренностей с нижнесаксонским отделением ХДС получила 15 мандатов и попала в бундестаг. Правительственная коалиция ХДС/ХСС и Немецкой партии располагала 287 из 497 мест в бундестаге, оппозиция в лице социал-демократов и свободных демократов — 210 мандатами. Несомненно, что столь внушительная победа блока ХДС/ХСС стала личным триумфом Аденауэра, правление которого находилось в зените. И его предвыборный лозунг хорошо отразил настроения избирателей.

СДПГ: от «непримиримой оппозиции» к «политике общности»

Выборы 1957 г. стали важным рубежом в эволюции крупнейшей оппозиционной партии. После них СДПГ уже не могла более уклоняться от ответа на стратегический вопрос, останется ли она традиционной «партией товарищей» или станет, наконец, левой «народной партией». Приверженность партии политике «непримиримой оппозиции» привела к неудачам на выборах в бундестаг в 1949, 1953 и 1957 гг. Количество членов СДПГ сокращалось непрерывно (в 1948 г. — 875 тыс., в 1954 г. — 585 тыс.). Несмотря на ее антикоммунистические позиции, в широких слоях общественности существовало подозрение, что партия симпатизировала коммунистам.

СДПГ медленно отходила от старого курса, чему способствовал ее председатель Эрих Олленхауэр. Олицетворяя традиционный образ партии, он, однако, принадлежал к «модернизаторам». Благодаря своему влиянию в партийном аппарате и профсоюзах, Олленхауэр содействовал переходу СДПГ к новой стратегии «условной оппозиции». Социал-демократы приняли участие в разработке военного законодательства и поддержали правительственный законопроект о пенсионной реформе 1957 г., в то время как СвДП отклонила его. С другой стороны, СДПГ выступила против проекта, который отстаивал министр обороны Франц-Йозеф Штраус. Он предлагал оснастить бундесвер ракетами, атомные боеголовки которых контролировались бы американцами. Социал-демократы поддержали «Геттингенское заявление» восемнадцати известных атомных физиков (апрель 1957 г.), среди которых были 4 нобелевских лауреата. Они предупреждали об угрозе атомной войны и требовали отказаться от планов западногерманского ядерного оружия. Антиядерная кампания привела к тому, что бундестаг отклонил «план Штрауса», а Конституционный суд — проведение референдума по вопросу о ядерном вооружении бундесвера.

Оценивая итоги выборов, «модернизаторы» в СДПГ пришли к выводу, что большинство людей выступает не за радикальный разрыв с существующим порядком, а за его дальнейшее совершенствование. Чтобы преодолеть планку в 40 % голосов, помимо традиционных избирателей-рабочих, партия должна была в качестве своих избирателей привлечь работников сферы услуг и служащих. В эволюции занятости в 1950-1970 гг. проявились три тенденции: постоянная убыль занятых в первом секторе (сельское, лесное хозяйство и рыболовство) — с 23,2 до 9 %; медленно увеличивающийся второй сектор (промышленность) — с 48,6 до 53,8 %; непрерывно растущее значение третьего сектора (услуги) — с 28,2 до 37,2 %. В позднеиндустриальном обществе менялось общественное сознание, ослаблялись церковные и семейные обязательства. Различия между социальными слоями, между городским и сельским населением, между конфессиями нивелировались.

Отныне западногерманское общество нельзя было рассматривать в традиционной для марксистов классовой дихотомии. Социальные реформы привели к «прощанию с пролетариатом». Хотя рабочий по-прежнему оставался зависимым от работодателя, был занят физическим трудом, имея невысокие доходы и низкий уровень образования, но рост общественного благосостояния менял его установки. Это влекло за собой смену программных установок «рабочей партии».

На чрезвычайном съезде в пригороде Бонна Бад-Годесберге (ноябрь 1959 г.) социал-демократы приняли новую программу партии, которая ознаменовала победу «модернизаторов» над «традиционалистами». Она уводила СДПГ как от принятой в марксистском духе Гейдельбергской программы 1925 г., так и от Дортмундской программы действий 1952 г., которая требовала передачи промышленности в общественную собственность. Теперь социал-демократия призывала к «свободному рынку, где господствует конкуренция», но при этом может быть и общественная собственность, и государственное регулирование экономики. Одновременно СДПГ взяла курс на отказ от исключительно материалистического мировоззрения. Она подчеркивала готовность к сотрудничеству с церквями и религиозными объединениями, чтобы стать привлекательной для верующих.

Источниками демократического социализма программа называла христианскую этику, гуманизм и классическую философию. В программе отсутствовали не только упоминание о марксизме как об одном из источников демократического социализма, но и марксистские формулировки. СДПГ четко заявила, что социализм понимается не как достигнутая путем эволюции или даже революции конечная цель, а как перманентный процесс, в ходе которого либеральные принципы свободного общества должны быть увязаны с потребностями социальной справедливости.

Новая программа СДПГ оставляла в прошлом идею о социалистическом движении как протесте наемных рабочих против капиталистической системы. Годесбергская программа была нацелена на превращение рабочей партии в левую «народную партию».

Но Годесбергский отказ от марксизма не делал более ясным внешнеполитические установки партии. Поэтому 30 июня 1960 г. заместитель председателя Херберт Венер (1906-1990) от имени СДПГ заявил в бундестаге, что европейская и атлантическая оборонительная система является основой внешней политики ФРГ и политики воссоединения Германии. Социал-демократия отныне не требовала выхода ФРГ из договорных и союзных обязательств перед НАТО. Она отказалась от прежних подходов и перешла к «политике общности» с ХДС/ХСС, заявляя, что готова разделить правительственную ответственность.

Социал-демократы предложили и персональную альтернативу Аденауэру или его преемнику. В августе 1960 г. СДПГ объявила бургомистра Западного Берлина Вилли Брандта (1913-1992) кандидатом на пост канцлера. В своих выступлениях Брандт обращался не только к традиционным социал-демократическим избирателям, но также к представителям «среднего класса». Выдвижение 47-летнего Брандта кандидатом на пост канцлера СДПГ сознательно создавало контрастный образ 84-летнему Аденауэру, который на рубеже 1950-1960-х гг. стал терять популярность среди избирателей.

Закат «эры Аденауэра»

Отправной точкой падения популярности престарелого канцлера стали выборы президента ФРГ в 1959 г. Попытка изменения конституции, чтобы Хойс мог избираться на третий срок, потерпела неудачу. После отказа Эрхарда от выдвижения своей кандидатуры, Аденауэр решил баллотироваться на пост президента, причем его кандидатура нашла широкую общественную поддержку. Однако он отказался от своего намерения, когда на пост канцлера стали выдвигать Эрхарда. Аденауэр считал Эрхарда неприемлемым кандидатом из-за его скептического отношения к европейской интеграции. Поэтому 1 июля 1959 г. президентом ФРГ был избран министр сельского хозяйства Генрих Любке (1894-1972). Аденауэр остался канцлером, но вопрос о его отставке стал темой обсуждений в обществе, которое вступило в период перемен.

Неожиданно для себя канцлер обнаружил, что консервативная атмосфера умолчаний и запретов постепенно рассеивалась. В центре внимания общества оказалось нацистское прошлое. В ноябре 1959 г. западногерманская общественность была возмущена, когда в связи с открытием синагоги в Кёльне по всей ФРГ прокатилась волна антисемитских акций. На стенах домов и на еврейских кладбищах появились юдофобские лозунги и символы. Под давлением общественности зимой 1960 г. по этому поводу были созваны чрезвычайные заседания бундестага. В мае министр по делам переселенных немцев Т. Оберлендер, которого в ГДР заочно приговорили к тюремному заключению (как потом выяснилось на основе частично фальсифицированных документов) за преступления в годы Третьего рейха, ушел в отставку. Еще большее влияние на общественные настроения имел суд над одним из главных организаторов «окончательного решения еврейского вопроса» Адольфом Эйхманом в Иерусалиме (1961). Поток свидетельств о нацистских зверствах прорвал прежнюю стену замалчивания прошлого и открыл новую эпоху в общественном развитии ФРГ.

Новый кризис — строительство Берлинской стены со стороны ГДР 13 августа 1961 г. — еще более ослабил позиции старого канцлера. Вместо попытки унять общественную боль, вызванную самой глубокой раной со времени раскола Германии, он сосредоточил свою предвыборную кампанию на критике своего соперника Брандта, подчеркивая, что тот в годы войны находился в эмиграции. Брандт же увеличил свою популярность как правящий бургомистр «свободного» Западного Берлина.

На четвертых выборах в бундестаг 17 сентября 1961 г. ХДС/ХСС потерял 4,9 %, завоевав 45,3 % голосов, СДПГ, набрав 36,2 % голосов, получила дополнительно 4,4%. Еще более значительным оказался прирост голосов, поданных за оппозиционную СвДП, получившую 12,8 % голосов — на 5,1 % больше, чем 4 года ранее. Все другие партии остались за 5-процентным барьером, и в бундестаге сложилась система трех партий.

Успех СвДП в качестве третьей силы на выборах отражал важные изменения в партийной системе Боннской республики. СвДП, реорганизованная при новом председателе Эрихе Менде (1916-1998), хотела видеть во главе коалиционного правительства не Аденауэра, а Эрхарда. Поэтому Аденауэр был выдвинут на пост канцлера с условием досрочного окончания своих полномочий после первой половины канцлерства. СвДП получила 5 министерских постов, и фактически власть канцлера была теперь ограничена впервые заключенным коалиционным соглашением. Это дало основание (не только исследователям) считать, что «канцлерская демократия переживала свой смертный час».

После периода политического господства ХДС/ХСС выборы 1961 г. привели к ситуации, в которой ни одна из политических партий не могла править без поддержки других партий. Так, в течение двух легислатурных сроков бундестага произошел переход от четырехпартийной (ХДС/ХСС, СДПГ, СвДП и маргинальные партии) к трехпартийной (ХДС/ХСС, СДПГ, и СвДП) системе.

7 ноября 1961 г., спустя почти два месяца после выборов, Аденауэр в четвертый раз был избран канцлером. Новый кабинет Аденауэра, который выступал в качестве «временного канцлера», просуществовал около года. Его развал был вызван одним из самых тяжелых внутриполитических кризисов Федеративной Республики.

«Дело "Шпигеля"»

26-27 октября 1962 г. полиция обыскала редакционные помещения влиятельного гамбургского журнала «Шпигель», а его издатель Рудольф Аугштайн (1923-2002) был арестован. Редактора журнала Конрада Алерса (1922-1980) на основании телефонного звонка министра обороны Штрауса задержала испанская полиция, а после возвращения в Германию он был арестован. Поводом полицейской операции была статья в «Шпигеле» от 10 октября 1962 г. о штабных маневрах НАТО. Бундесвер, по мнению автора статьи, имел, после шести лет руководства Штрауса, самую низкую степень боеготовности в НАТО на случай ядерного нападения СССР.

Почти все, что содержалось в статье, ранее публиковалось в немецких и зарубежных изданиях. Подозрение в сознательном разглашении государственной тайны, исходящее от федерального прокурора и министра обороны, не получило документального подтверждения. В мае 1965 г. суд отказался начать процесс против Алерса и Аугштайна из-за отсутствия доказательств. Суды против других обвиняемых закончились оправдательными приговорами. Более важной оказалась общественная реакция на «дело "Шпигеля"» и ее политические последствия.

В первые годы существования Боннской республики был заметен недостаток демократической политической культуры. Учреждение Федеративной Республики состоялось без широкой общественной поддержки. В этом же состояла ключевая проблема Веймарской республики, которая и привела к ее гибели. Авторитарная традиция вновь могла стать доминирующей ввиду аполитичного мировоззрения населения и реставрации бюрократических структур. Наряду с этим, заметную роль играл широко распространенный антикоммунизм. Любая критика правительства слева и любое внепарламентское оппозиционное движение упрекались в том, что они служат целям коммунистов.

Вопреки консервативным установкам, новая политическая культура проявила себя в общественной реакции на «дело "Шпигеля"». Осенью 1962 г. студенты и профессора ряда университетов ФРГ вышли на улицу, чтобы защитить свободу прессы и потребовать отставки Штрауса. Среди общественности преобладало мнение, что речь шла не о «государственной измене», а об атаке на свободу прессы. В пользу этой точки зрения говорило то, что «Шпигель» давно и резко критиковал деятельность министра обороны. Штраус пытался доказать, что он не имел никакого отношения к скандалу, но все же был вынужден уйти в отставку. Отставка Штрауса последовала после выхода из правительства свободных демократов. Аденауэру с трудом удалось воссоздать распавшуюся коалицию. Пытаясь найти выход из правительственного кризиса, Аденауэр впервые в истории Боннской республики провел консультации с руководством СДПГ.

15 октября 1963 г., после 14 лет правления, ушел в отставку и Аденауэр. Он передал власть Эрхарду, который был избран канцлером.

Конрад Аденауэр в немецкой историографии до сих пор остается классической фигурой. Одни историки восхищались им, сравнивая с Бисмарком, другие обвиняли в расколе Германии. Аденауэр в трудах биографа Ханса-Петера Шварца предстает как реформатор, обновитель Германии и Европы. Восстановление хозяйства и «экономическое чудо», возрождение демократии, стабилизация политической жизни, западная интеграция — все это заслуги Аденауэра, которые определили судьбу послевоенной Германии.

В отличие от Шварца, Аденауэр в оценке Хенинга Кёлера — это жесткий и достаточно беспринципный политик без постоянных политических ориентиров. Прямолинейность и последовательность была совершенно чужда первому бундесканцлеру. У Аденауэра никогда не было ни всеохватывающих программ, ни развитой стратегии. Он всегда действовал, полагаясь на свое чутье и интуицию. Но это не было недостатком Аденауэра, а, напротив, послужило важнейшей предпосылкой его успехов. Первый бундесканцлер перекинул мостик от авторитарной немецкой традиции к демократии. Именно благодаря ему у немцев впервые после 1914 г. появилось ощущение стабильности.

 

ФРГ в 1960-е гг.: признаки перемен

«Народный канцлер» Л. Эрхард

Три года правления кабинета Людвига Эрхарда (октябрь 1963 г. — октябрь 1966 г.) — это начало перелома в западногерманской внутренней и внешней политике, начало поворота в общественных настроениях к важным политическим преобразованиям. В правительственном заявлении он говорил о «конце послевоенного времени», о сильном государстве, и о себе, как о стоящем над партиями «народном канцлере».

На пользу кабинета пошла оживившаяся экономическая конъюнктура. Это позволило повысить выплаты жертвам войны и пособия на детей, введенные в середине 1950-х гг., снизить подоходный налог, внедрить не облагаемой налогом минимум оплаты труда и увеличить размер дотации на аренду жилья.

Эрхард, в отличие от «раннего» Аденауэра, действовал в иной общественной атмосфере. Молодое поколение по-новому относилось к нацистскому режиму и оценивало его с позиции морально-этического осуждения. Парадоксально, но Эрхард, вольно или невольно, провозгласив «конец послевоенного времени», способствовал тому, что перестало действовать прежнее табу, и общество вновь обратилось к теме нацистского прошлого.

Новым поводом для обращения к истории Третьего рейха стал франкфуртский процесс над охранниками концлагеря Аушвиц (Освенцим), начавшийся в декабре 1963 г. Этот судебный процесс, подготовка которого велась в течение 4 лет, вновь поднял тему массового уничтожения «неарийских народов» и открыл дорогу общественной дискуссии о вине немцев. Причины, сущность и последствия Третьего рейха обсуждались страстно, и выдвигалось требование очистить гражданское общество от реликтов коричневого прошлого.

В 1964 г. началась дискуссия о необходимости продления срока давности за нацистские преступления. Поскольку 8 мая 1965 г. истекал 20-летний срок давности, в обществе обсуждалось, имеет ли этот срок значение для преследования нацистских преступников. Решение этой проблемы стало еще более необходимым после того, как Народная палата ГДР приняла в сентябре 1964 г. закон о неприменении срока давности для преступлений, совершенных в годы нацистского режима.

Правительство ФРГ обратилось ко всем заинтересованным странам с призывом представить доказательства вины конкретных лиц для возбуждения уголовных дел. По данным министерства юстиции, внутри страны и за границей было возбуждено более 61 тыс. судебных дел против лиц, которые обвинялись за преступления в годы нацистского режима. После дискуссии в бундестаге, которая считается одной из самых ярких страниц истории боннского парламентаризма, министр юстиции Эвальд Бухер (1914-1991) и его фракция (СвДП) голосовали против продления срока давности. Но большинство депутатов фракций ХДС/ХСС и СДПГ утвердили закон, который сдвинул время отсчета срока давности преступлений с 8 мая 1945 г. на конец 1949 г.

На выборах в бундестаг 19 сентября 1965 г. ХДС/ХСС, вопреки пессимистичным прогнозам, добился убедительной победы (47,6 %) благодаря своему «локомотиву» — Эрхарду, увеличив долю голосов на 2,3 %. Хотя СДПГ получила 39,3 %, добавив 3,1 %, она не преодолела «магический» 40-процентный барьер. СвДП набрала 9,5 %, потеряв 3,3 %.

Эрхард вновь был избран канцлером. В правительственном заявлении он призвал обновить немецкую демократию, обосновав свою концепцию «сформированного общества». По его мнению, развитое индустриальное общество могло преодолеть старые классовые противоречия в новом приобретенном консенсусе. В «сформированном обществе» конфликты интересов, по мнению канцлера, не разрушали единство общества, а становились «мотором» согласия и подталкивали к поиску компромиссов. Концепция Эрхарда, однако, понималась в либеральной части общества как стремление канцлера регулировать немецкую демократию «сверху».

На практике Эрхард не смог ни создать новое, построенное на солидарности, индустриальное общество, ни блокировать групповые интересы. В 1966 г. наступил первый экономический спад. Сокращение производства привело к росту числа безработных от 100 тыс. в сентябре 1966 г. до 673 тыс. в феврале 1967 г. Эрхарду, оставшемуся без общественной поддержки, не удалось справиться с ситуацией. Он убеждал население в необходимости экономии: «государство-диспетчер» оказалось финансово несостоятельным, поскольку рост совокупного общественного продукта не успевал за ростом государственных расходов. «Толстяка» Эрхарда упрекали в нерешительности и слабости руководства перед лицом экономических трудностей. Канцлер же только критиковал завышенные требования «групп интересов» к государству, но не мог изменить ситуацию.

Летом 1966 г. скандал, связанный с многочисленными катастрофами военных самолетов Ф-104-Старфайтер американского производства, бросил тень на ранее безупречную репутацию Эрхарда. В 1963-1966 гг. западногерманские ВВС в результате катастроф потеряли 60 самолетов и 15 пилотов. Проблема превратилась в кризис, когда несколько генералов ушли в отставку, критикуя медлительность министерства обороны в решении неотложных задач.

Однако более тяжелые последствия для Эрхарда имел бюджетный кризис. Осенью 1966 г. кабинет разработал новый проект федерального бюджета. Он предусматривал радикальные мероприятия в целях экономии, но партнеры по коалиции разошлись в способах увеличения доходной части бюджета. ХДС/ХСС были готовы повысить налоги, но СвДП повышению налогов сказала категорическое «нет». Бюджетный кризис превратился в кризис канцлера. 27 октября 1966 г. 4 министра-либерала ушли в отставку. Кабинет Эрхарда стал теперь правительством меньшинства и потерпел поражение в бундесрате, который отклонил правительственный проект бюджета. Тогда заявил об отставке и сам Эрхард. Впервые сложилась ситуация, в которой оказались возможны различные варианты формирования нового правительства: возобновление коалиции ХДС/ХСС-СвДП, правительство блока ХДС/ХСС, коалиция СДПГ-СвДП, наконец, правительство в составе трех партий.

«Большая коалиция»

Наиболее реальным стало создание коалиции двух «больших» партий, готовых взять на себя ответственность за решение неотложных задач. Опираясь на поддержку большинства фракции ХДС/ХСС, Аденауэра и президента ФРГ Любке, христианско-демократический кандидат на пост канцлера Курт Георг Кизингер (1904-1988) решил создать коалицию с СДПГ. Руководство ХДС/ХСС в целом поддержало разработанную СДПГ программу, которая легла в основу действий будущего правительства. В области внешней политики в программе подчеркивалась необходимость нормализации отношений с восточными соседями ФРГ. Приоритетами внутренней политики должны были стать мероприятия по обеспечению стабильности и роста экономики, а также оздоровления финансовой системы. 1 декабря 1966 г. новым федеральным канцлером был избран Кизингер (340 голосов «за», 109 — «против», 23 депутата воздержались). СДПГ впервые со времен Веймарской республики вошла в правительство, получив 9 министерских постов из 19. Вице-канцлером и министром иностранных дел стал Вилли Брандт.

«Глобальное регулирование»

Первоочередной задачей «большой коалиции» стало улучшение финансово-экономической ситуации: необходимо было остановить спад производства и устранить существующий дефицит федерального бюджета (3,3 млрд марок в бюджете на 1967 г.). Основой экономического курса стала предложенная министром экономики социал-демократом Карлом Шиллером (1911-1994) политика «глобального регулирования». Она соединила идеи выдающегося экономиста первой половины XX в. Д. М. Кейнса о возможности регулирования экономики со стороны государства, особенно в кризисных ситуациях, с основополагающими принципами «социальной рыночной экономики» в рамках формулы: «конкуренция насколько возможно, планирование насколько необходимо».

Главными инструментами этой политики стали «Закон о содействии стабильности и росту экономики» («Закон о стабилизации»), принятый бундестагом в мае 1967 г., и «согласованная акция» в качестве компромисса между основными участниками экономического процесса — работодателями и работающими по найму, при посредничестве государства. «Закон о стабилизации» предполагал снижение налогов и увеличение государственных инвестиций, гибкую кредитную и тарифную политику для стимулирования экономики и регулирования внутри- и внешнеэкономической активности.

Закон предполагал, что правительство будет предоставлять информацию о состоянии экономической конъюнктуры союзам предпринимателей, профсоюзам и другим заинтересованным объединениям, чтобы содействовать выработке ими согласованных позиций. Предметом переговоров становились вопросы налогообложения, ценовой политики, тарифных ставок и другие, которые в случае кризисной ситуации предполагали взаимные уступки. Правительство получило возможность косвенно влиять на соотношение спроса и предложения, а, в случае необходимости, стимулировать либо покупательский спрос, либо производителей. Механизм «согласованной акции» достаточно эффективно функционировал до середины 1970-х гг., когда в условиях глубокого экономического кризиса оказалось невозможной координация интересов ее участников.

В качестве важной меры была признана необходимость средне- и долгосрочного экономического планирования. В июле 1967 г. было принято решение о среднесрочном финансовом планировании на период 1967-1971 гг. и выделении значительных государственных инвестиций: 2,8 млрд марок из федерального бюджета плюс 1,5 млрд марок из бюджетов земель и общин. В развитие этого направления в мае 1969 г. была проведена финансовая реформа, которая по-новому регулировала бюджетно-финансовые отношения между федерацией, землями и другими региональными структурами с целью более эффективного решения финансовых проблем, а также содействия выравниванию между богатыми и бедными землями. Было введено понятие «общественные задачи» с обязанностью их совместного финансирования федерацией и землями. К ним были отнесены планирование в сфере образования и научных исследований, развитие существующих и строительство новых вузов, улучшение региональной экономической структуры, аграрный сектор и охрана морского побережья.

Благодаря согласованной политике и энергичным действиям правительства, уже к осени 1967 г. удалось преодолеть кризисные финансово-экономические явления, а в конце этого же года начался экономический подъем. В 1968 г. рост ВВП составил 7,3 %, в 1969 г. — 8,2 %. Оживление экономики привело к сокращению безработицы с более чем 600 тыс. чел. в начале 1967 г. до менее 180 тыс. чел. в 1969 г., а также к росту заработной платы. Меры по поддержанию устойчивости национальной валюты способствовали стабильности цен и росту экспорта. Важное значение имел принятый в 1969 г. «Закон о содействии занятости», в основу которого легла новая концепция политики на рынке труда. Во главу угла были поставлены превентивные меры и взаимосвязь трудовой деятельности с уровнем образования. «Закон о профессиональном образовании» 1969 г. создал единые для всех земель правила и условия профессионально-технического обучения.

«Закон об изменениях страхования на случай болезни» уравнял положение рабочих и служащих: в течение 6 первых недель болезни выплачивалась полная компенсация работодателями, то есть полный заработок. Были улучшены условия страхования от несчастных случаев на производстве из средств работодателя. Ряд законов улучшил систему пенсионного страхования. Была усилена социальная поддержка бывшим военнопленным и вдовам погибших в годы войны, облегчены условия получения кредитов для семей со средним и низким уровнем доходов на строительство жилья. В целом экономическая и социальная политика «большой коалиции» была весьма успешной: удалось в короткий срок оздоровить финансово-экономическую ситуацию, обновить инструментарий государственного регулирования, определить основные ориентиры на будущее.

«Чрезвычайные законы» и «внепарламентская оппозиция»

Одной из самых сложных внутриполитических задач «большой коалиции» было принятие законов на случай чрезвычайного положения в стране. Это означало бы прекращение действия соответствующих компетенций США, Великобритании и Франции, которые, по условиям Общего договора, имели право в случае внешней или внутренней угрозы правопорядку взять на себя верховное управление и использовать свои войска на территории ФРГ. Вопрос о «чрезвычайных законах» стал предметом острых дискуссий в политических и общественных кругах с конца 1950-х гг. В 1960,1963 и 1965 гг. фракция ХДС/ХСС вносила соответствующие законопроекты на рассмотрение бундестага, однако набрать необходимые две трети голосов они не смогли. Против «чрезвычайных законов» выступала СДПГ, усматривая в них потенциальную угрозу демократическим порядкам. Значительная часть общественности, прежде всего левые интеллектуалы, а также профсоюзы резко критиковали план принятия «чрезвычайных законов», как шаг в направлении к авторитарному «полицейскому» государству, чреватый возможностью повторения опыта Веймарской республики и угрозой новой диктатуры. Широкую дискуссию вызвала книга известного философа Карла Ясперса «Куда движется Федеративная Республика?» (1966), в которой, в частности, отмечалась возможность злоупотребления «чрезвычайными законами» со стороны государственных структур. По мнению автора, стремление к принятию таких законов свидетельствует о недоверии со стороны власти к собственному народу и несет в себе опасность для демократии.

С созданием «большой коалиции» у СДПГ появилась возможность усилить свое влияние на содержание законопроектов о чрезвычайном положении, «смягчить» их, и она была готова поддержать их принятие. В этой ситуации роль оппозиции взяла на себя часть общественности, которая не вняла доводам о наличии подобных законов во многих демократических государствах и обостренно воспринимала любую потенциальную угрозу демократическим порядкам в ФРГ. Опыт антивоенных «пасхальных маршей» и «Движения против атомной смерти» во второй половине 50-х гг., в которых участвовали представители широких кругов общественности, во многом способствовал созданию «внепарламентской оппозиции», которая выступала против принятия «чрезвычайных законов».

В 1966 г. был создан Попечительский совет «Чрезвычайное положение демократии», в который вошли известные ученые, писатели, церковные деятели. Во Франкфурте-на-Майне был проведен конгресс, собравший более 20 тыс. противников «чрезвычайных законов», разработана программа действий, почти в 150 городах были созданы координационные центры. 11 мая 1968 г., во время обсуждения бундестагом законопроектов о чрезвычайном положении в третьем чтении был организован марш протеста в Бонне, в котором участвовали, по разным оценкам, от 30 до 70 тыс. человек.

Предметом дискуссий и акций «внепарламентской оппозиции» были и другие общественно-политические проблемы: гонка вооружений, политика США во Вьетнаме, права человека и народов. Несмотря на разные интересы и политические установки, участников «внепарламентской оппозиции» — либеральную интеллигенцию, студенчество, профсоюзы, пацифистов — объединяло стремление к защите и укреплению демократии.

Серьезную тревогу демократической общественности вызывала активизация правого радикализма. Созданная в 1964 г. из ряда мелких праворадикальных партий и групп Национал-демократическая партия (НДП) использовала экономические и политические трудности середины 1960-х гг. для активной пропаганды и привлечения сторонников. Спад в экономике, обострение финансовых проблем, появление массовой безработицы свидетельствовали, по мнению НДП, о неспособности власти заботиться о нуждах и интересах народа. Правительственный кризис 1966 г. и создание «большой коалиции» НДП интерпретировала как показатель несовершенства парламентско-демократической системы. Акции студенческого движения и «внепарламентской оппозиции» использовались для запугивания угрозой хаоса и полного краха конституционного порядка при бездействии властей. Праворадикальные силы попытались создать свою избирательную базу за счет недовольных и разочарованных сторонников ведущих партий, прежде всего ХДС/ХСС. На выборах в ландтаги в 1966-1967 гг. НДП удалось провести своих депутатов в 6 земельных парламентов, наивысшим достижением стали 9,8 % голосов, полученных в апреле 1968 г. на выборах в Баден-Вюртемберге. Эйфория от успехов питала надежды НДП на преодоление 5-процентного барьера на очередных выборах в бундестаг осенью 1969 г.

30 мая 1968 г., после бурных дискуссий и многочисленных поправок, внесенных СДПГ, бундестаг принял законы о чрезвычайном положении, внеся соответствующие изменения в Основной закон. «За» проголосовали 384 депутата, «против» — 100 (вся фракция СвДП, а также более четверти депутатов от СДПГ). Был утвержден комплекс мер на случай кризисной ситуации в связи с внешней угрозой, катастрофой или для защиты внутренней безопасности («при угрозе свободному демократическому правопорядку»). Они предусматривали возможность ограничения ряда основных прав граждан — свободы собраний, тайны переписки, телефонных переговоров и других, а также полномочий земель. Вместе с тем прекратили свое действие права трех западных стран на вмешательство во внутренние дела ФРГ, что упрочило ее суверенитет.

Принятие «чрезвычайных законов» вызвало разочарование многих участников «внепарламентской оппозиции», ее внутренний кризис и распад. Небольшая часть сторонников леворадикального направления стала членами различных «К» (коммунистических) — групп маоистского и троцкистского толка, а также созданной в октябре 1968 г. при поддержке восточногерманской СЕПГ легальной Германской коммунистической партии. Многие активные участники «внепарламентской оппозиции» избрали другие формы общественной активности, в частности в различных «гражданских инициативах» и «альтернативных проектах», ориентированных на решение конкретных проблем повседневной жизни. В целом «внепарламентская оппозиция» стала выражением роста общественно-политической активности, стремления к либерализации и демократизации общества.

Студенческое движение

Ярким явлением, наложившим существенный отпечаток на общественно-политическую ситуацию в 1960-е гг. и оказавшим значительное влияние на ее последующее развитие, было студенческое движение, которое стало отражением сдвигов в обществе. В 60-е в сознательную жизнь вступало поколение родившихся после войны, чьи представления и ценности были иными, чем у их родителей. «Конфликт поколений» ярко проявился во всех развитых странах, он сопровождался попытками молодежи поставить под сомнение утвердившиеся правила и авторитеты, создать свою «контркультуру», отличную от ценностей и норм старших поколений. Вместо конформистских настроений, стремления сохранить и приумножить достигнутое, прежде всего в материальной сфере, характерных для 1950-х гг., дух времени стали определять требования «перемен» и готовность активно им содействовать.

Важным фактором активизации студенческого движения стала растущая значимость образования в процессе социализации личности и общественного прогресса. Но в международном сравнении ФРГ существенно уступала другим ведущим странам по количеству учителей, студентов, по доле расходов на образование в ВНП. Активная часть студенчества ставила вопрос о демократизации высшей школы, что предполагало не только ее большую доступность для всех социальных слоев, но и возможность «соучастия» в решении вопросов внутривузовской жизни со стороны студентов.

Значительная часть студенческого движения оказалась на леворадикальных позициях. Его ядром был Социалистический немецкий союз студентов (СНСС), который за попытки дать свою интерпретацию социалистической теории и практики в 1961 г. был официально отлучен от СДПГ. Его позиции стали определять «новые левые», взгляды которых представляли собой смесь левосоциалистических, коммунистических, анархистских и романтически-утопических идей. Существенное влияние на взгляды «новых левых» оказала «критическая теория», сформулированная в трудах философов и социологов Макса Хоркхаймера (1895-1973), Герберта Маркузе (1898-1979), Теодора Адорно (1903-1969) и др.

Эта теория резко критиковала капиталистическую систему как несправедливую, бесчеловечную и даже авторитарную. Насаждаемое властью потребительство, по мнению ее авторов, формирует «ложное сознание», превращает индивида в объект манипуляции. В отличие от «старых левых», которые считали главной задачей изменение форм собственности на средства производства, «новые левые» в качестве приоритета выдвигали децентрализацию и демократизацию общественных отношений. Общество «прямой демократии» — таков был романтизированный политический идеал «новых левых». Путь к нему они видели в пробуждении общественного сознания, в «раскачивании» буржуазного общества с помощью «провокативных действий». «Новым левым» удалось увлечь значительную часть политически активного студенчества, в немалой степени благодаря одному из лидеров «антиавторитарного движения» Руди Дучке (1940-1979), обладавшему ярким политическим темпераментом, блестящими ораторскими и организационными способностями.

Акции студенческого движения первоначально были направлены против устаревших структур, содержания и форм образования. Массовые выступления студентов Свободного университета в Западном Берлине в 1965 г. против ректората и профессуры под лозунгом «Под мантиями — тысячелетняя затхлость», благодаря средствам массовой информации, в первую очередь телевидению, стали широко известны и распространились на другие университеты. Спектр объектов студенческого, протеста был широк: от традиционного авторитета преподавателей и родителей до войны США во Вьетнаме и диктаторских режимов.

В ходе студенческих митингов и демонстраций звучали требования слома существующих общественных структур с их разделением на «верхи» и «низы», с устаревшими моральными нормами и правилами. Полицейские, обязанные сохранять общественный порядок, рассматривались участниками акций как олицетворение власти и силы «истэблишмента» и поэтому вызывали особую ярость. Когда 2 июня 1967 г. во время демонстрации протеста в Западном Берлине от пули полицейского погиб один студент, последовала эскалация студенческого протеста с применением силы. Был совершен поджог здания издательства медиамагната Акселя Шпрингера (1912-1985), который считался столпом «системы», и выдвинут лозунг «Экспроприировать Шпрингера!». Проводились захваты аудиторий и целых вузов с тем, чтобы нарушить учебный процесс; вместо лекций и семинаров велись дискуссии по общественно-политическим проблемам, получившие название «критические университеты». Демонстративные сидячие забастовки на улицах и площадях нарушали движение транспорта. Новую волну беспорядков и столкновений с полицией вызвало покушение на Дучке в апреле 1968 г.

Студенческое движение было активным участником «внепарламентской оппозиции», выступавшим с наиболее радикальных позиций. Создание «большой коалиции» расценивалось как бессилие существующей системы, как симптом «дедемократизации», а активизация НДП — как угроза нового фашизма. Часто акции студенческого движения носили вызывающий характер, отличались нетерпимостью и ожесточением. Распад «внепарламентской оппозиции» ускорил идейный кризис студенческого движения. Большинство его участников разделяло выдвинутую Дучке идею о «долгом марше» по институтам буржуазного общества (госаппарат, судебная система, учреждения образования, бундесвер, СМИ) для изменения их характера путем замены прежних кадров новыми, с «базисно-демократическим» сознанием, что должно привести к «преодолению» существующей системы и замене ее «демократией граждан». Формой их общественно-политической активности стали различные «альтернативные проекты», а также феминистское, экологическое, антиядерное и другие движения. Радикальное меньшинство сделало ставку на террор как способ борьбы с «системой».

Студенческое движение стало катализатором изменения общественно-политического и духовного климата в ФРГ, и имело последствия долговременного характера: проведение реформ в системе образования, изменение взаимоотношений в семье и других структурах общества, активизацию дискуссии о прошлом и будущем Германии. Оно стало своего рода «культурной революцией», способствовало слому многих стереотипов и догм, либерализации общества, выявлению новых ценностных ориентации, прежде всего молодого поколения. Молодежь стала активным участником политического процесса. В целом, «движение 68-го» стало вехой в истории ФРГ. Требования изменений, «новой политики» во многом подготовили смену политического курса, при этом большинство молодежи связывало свои надежды с СДПГ.

Конец «большой коалиции»

Отношения между ХДС/ХСС и СДПГ с течением времени изменились, особенно после того, как были решены наиболее острые финансово-экономические проблемы. Все больше обнаруживались различия в позициях обеих партий по принципиальным, а также конкретным вопросам внешней и внутренней политики. Приближение очередных выборов в бундестаг, намеченных на осень 1969 г., существенно влияло на отношения внутри «большой коалиции» и на расстановку политических сил в целом. При очевидном росте взаимного дистанцирования между ХДС/ХСС и СДПГ важное значение приобретала позиция СвДП.

После разрыва коалиции с ХДС/ХСС в 1966 г. партия либералов начинает поиск нового места в политической системе на основе более четкого определения собственных позиций. Создание «большой коалиции» стимулировало этот процесс, поскольку СвДП оказалась перед опасностью утратить политическую роль третьей из ведущих партий и лишиться шансов на участие в правительстве. Экономический спад 1966-1967 гг., студенческое движение, активизация правого радикализма также оказали влияние на ее позиции. Пересмотр подходов СвДП был обусловлен и изменениями в социальной структуре общества: численность и значение так называемых «старых средних слоев» , «самостоятельных», которые были традиционной опорой СвДП и составляли большинство ее избирателей, уменьшились. В то же время стала расти численность «новых средних слоев» — связанных с НТР, квалифицированных, работающих по найму («белые воротнички»).

Для создания стабильной избирательной базы на перспективу, СвДП должна была соответственно скорректировать свои позиции. Были сформулированы новые подходы в области внешней, в частности восточной, политики. Пересмотр СвДП своих позиций во второй половине 1960-х гг. существенно сблизил ее с подходами СДПГ по основным принципиальным вопросам. Смена руководства — в 1968 г. вместо Менде председателем СвДП был избран Вальтер Шеель (род. 1919), сторонник сближения с СДПГ, — ускорила этот процесс.

Пробным камнем для возможной коалиции обеих партий стали выборы нового федерального президента в марте 1969 г. СДПГ впервые решила выдвинуть собственного кандидата — министра юстиции Густава Хайнеманна (1899-1976), который при поддержке депутатов от СвДП получил большинство голосов. Выборы федерального президента продемонстрировали, с одной стороны, фактический конец «большой коалиции», а с другой — готовность СДПГ и СвДП к совместным действиям. В последние месяцы перед выборами в бундестаг контакты между двумя партиями стали более интенсивными. Не только СвДП, но и СДПГ была заинтересована в коалиции: выборы в ландтаги в 1966-1969 гг. не принесли партии заметных успехов, поскольку часть ее традиционных избирателей не одобряли вхождения в коалицию с ХДС/ХСС; были сомнения относительно возможности СДПГ получить большинство на предстоящих выборах в бундестаг. В этих условиях решающее слово о желательности коалиции со СвДП принадлежало лидеру партии Брандту, который в первую очередь выступал за изменение восточной политики и отношений с ГДР.

«Большая коалиция» была временным союзом двух разных политических сил, который был создан в определенных общественных условиях для решения конкретных политических и экономических задач и который просуществовал недолго. Однако оценка «большой коалиции» только как «переходного» правительства не раскрывает в полной мере ее значения и места в истории ФРГ. Деятельность правительства «большой коалиции» была одной из самых успешных, она дала толчок модернизации во всех сферах общественной жизни. Последующая политика социал-либеральной коалиции во многом продолжила основные направления экономической и социальной политики правительства Кизингера.

Заслугой «большой коалиции» стало также совершенствование парламентской системы. Особое значение опыт компромиссов и ответственности имел для СДПГ, что подготовило смену власти. В то же время идеологические и политические разногласия между ХДС/ХСС и СДПГ делали коалицию непрочной. Не удалось согласовать подходы по ряду важных проблем, прежде всего в области внешней политики. После решения наиболее актуальных задач «большая коалиция» исчерпала себя.

На результатах состоявшихся 28 сентября 1969 г. выборов з бундестаг отразилось изменение политического климата в ФРГ, произошедшее во второй половине 60-х гг. Обещания ХДС/ХСС гарантировать сохранение достигнутого на основе большого опыта в управлении страной уже не находили прежнего отклика среди избирателей. На первый план вышли ожидания новых идей, реформ, перемен в области внутренней и внешней политики. Этим настроениям отвечал предвыборный лозунг СДПГ «Мы создаем современную Германию!». В отличие от ХДС/ХСС, делавших ставку на своих традиционных избирателей, СДПГ попыталась расширить круг избирателей, прежде всего за счет молодежи: ей были адресованы лозунг «Отважиться на большую демократию» и обещания широких реформ. Выборная кампания всех основных партий была отмечена убедительной агитацией против правого радикализма в лице НДП как угрозы демократическому порядку.

После подведения итогов выборов, которых напряженно ожидали все участники, стала очевидной смена политической власти. Больше других партий голосов в свою поддержку получила СДПГ — 42,7 % (в 1965 г. — 39,3 %), в значительной степени благодаря высокому авторитету Шиллера и его успешной деятельности в должности министра экономики, а также за счет поддержки большинства молодых избирателей. Показатели ХДС несколько ухудшились — 36,6 % (38,1 % в 1965 г.), ХСС — остались прежними: 9,5 %. СвДП получила 5,8 % голосов (в 1965 г. — 9,5 %). За НДП проголосовали 4,3 % избирателей, тем самым она не получила представительства в бундестаге, а в течение нескольких последующих лет потеряла мандаты и в ландтагах.

СДПГ предложила СвДП сформировать коалиционное правительство, поскольку обе партии располагали в бундестаге 254 мандатами против 242 у ХДС/ХСС. 21 октября 1969 г. Вилли Брандт был избран новым федеральным канцлером, а Шеель стал вице-канцлером и министром иностранных дел. Закончился период политического господства ХДС/ХСС, итоги выборов отразили существенные изменения в настроениях западногерманского общества. Приход к власти «малой коалиции» стал важным рубежом в истории ФРГ.

 

Внешняя политика ФРГ в середине 1950-х—1960-е гг.

Формально 5 мая 1955 г. ФРГ стала суверенным государством, однако его суверенитет был относительным. Усилия федерального правительства были направлены на превращение страны из объекта в субъект мировой политики, при этом все более важное значение приобретала позиция ФРГ по отношению к СССР и странам советского блока, включая Восточную Германию.

Отношения со странами «советского блока»

Возглавляемое христианскими демократами правительство считало, что Запад не должен вступать с СССР ни в какие переговоры, пока не станет достаточно сильным для того, чтобы оказать на него давление. Аденауэр также полагал, что вопрос о воссоединении Германии должен иметь приоритет над всеми другими вопросами. Но любое соглашение с СССР, даже самого общего характера, могло быть достигнуто лишь на основе признания сложившегося статус-кво в Европе. А это означало бы де-факто признание раскола Германии, с чем федеральное правительство не могло примириться. Аденауэр считал урегулирование германского вопроса условием переговоров с СССР по проблемам европейской безопасности и разоружению. Эти переговоры проходили в ходе Женевского совещания глав правительств США, Англии, Франции и СССР в июле 1955 г. Участники Женевской встречи признали взаимосвязь между прогрессом в вопросе воссоединения Германии и проблемой обеспечения европейской безопасности, что было зафиксировано в нейтральной формуле: «Решить германский вопрос в соответствии с национальными интересами немецкого народа и интересами европейской безопасности». Тем самым германский вопрос стал лишь одной из тем переговоров, а не их предварительным условием, как хотелось бы Аденауэру. Такая тенденция обозначилась и на последующих переговорах великих держав, что стало фактором постоянной озабоченности германского канцлера. Он опасался возможного «сговора» великих держав за счет Германии.

Если для Аденауэра вопрос объединения Германии был приоритетным, то позиция западных держав определялась в первую очередь условиями «холодной войны», которые исключали тогда возможность решения германского вопроса. Осознавая, что великие державы преследуют, прежде всего, свои интересы, Аденауэр счел целесообразным сделать шаг к нормализации отношений с СССР, чему способствовала и начавшаяся после смерти Сталина «оттепель» в Советском Союзе.

Аденауэр стал понимать, что его курс на жесткую конфронтацию с СССР чреват большими опасностями в долгосрочной перспективе, ведь было очевидно, что без СССР невозможно добиться существенного сдвига в решении германского вопроса. В сентябре 1955 г. состоялся визит канцлера в Москву, где и были установлены дипломатические отношения между двумя государствами. Безусловно, одним из важнейших мотивов поездки Аденауэра в Москву было желание вернуть из советских лагерей 10 тыс. немецких военнопленных и около 20 тыс. интернированных немцев из числа гражданских лиц. Итоги визита, несомненно, способствовали росту авторитета канцлера внутри страны и подняли авторитет ФРГ как независимого немецкого государства.

Наличие в Москве двух посольств (ГДР и ФРГ), что означало косвенное признание двух немецких государств, расценивалось правительством ФРГ как исключение из общего правила. Оно исходило из того, что СССР является одной из великих держав-победительниц, несущих на себе ответственность за «Германию в целом». Поэтому после установления дипломатических отношений с СССР Аденауэр однозначно заявил, что федеральное правительство и впредь будет рассматривать установление с ГДР дипломатических отношений третьими странами, с которыми ФРГ имеет официальные отношения, как «недружественный акт», поскольку это служит углублению раскола Германии.

В основе этого заявления лежала официальная позиция ФРГ о том, что только она является единственным законным немецким государством, представляющим интересы всех немцев. В 1956 г. федеральным правительством было сделано дополнение к этому заявлению, согласно которому в случае подобного недружественного акта правительство ФРГ могло пересмотреть свои отношения с упомянутым государством. Это означало бы на практике разрыв дипломатических отношений с ним. Тем самым была сформулирована «доктрина Хальштейна». Она получила свое название по имени одного из главных авторов — профессора Вальтера Хальштейна (1901-1982), статс-секретаря в министерстве иностранных дел. По этой доктрине ФРГ разрывала дипломатические отношения с любой страной, признавшей ГДР. Доктрина имела своей целью изоляцию восточногерманского государства, в соответствии с ней в 1957 г. были разорваны дипломатические отношения с Югославией, в 1963 г. — с Кубой. ГДР же, с точки зрения западногерманских политиков, рассматривалась как незаконное государственное формирование. Даже в официальных политических документах ФРГ Восточная Германия называлась «зоной» или даже «незаконно оккупированной зоной».

К 1961 г. ФРГ установила дипломатические отношения с 62 государствами, в 1966 г. их число возросло до 94. С 1953 по 1966 гг. были подписаны двусторонние соглашения о сотрудничестве в гуманитарной, культурной и научной областях с 23 государствами.

Аденауэр постоянно подчеркивал безусловную приверженность ФРГ принципу атлантической солидарности. Он считал, что западноевропейские страны должны не только тесно сотрудничать друг с другом, но и с Соединенными Штатами. Только присутствие американских войск в Западной Германии и Западной Европе может блокировать советскую экспансию, утверждал он. Американо-западногерманские отношения занимали одно из приоритетных мест во внешней политике ФРГ. Западная Германия считала США своим важнейшим стратегическим партнером. При этом Аденауэр пытался избежать роли послушного исполнителя воли «старшего брата» в лице США.

Участие в европейской интеграции и углубление сотрудничества с Францией

После включения в НАТО и обретения суверенитета для внешней политики ФРГ стало характерно стремление к повышению ее роли на международной арене. Прежде всего особое место отводилось развитию добрососедских отношений с Францией. 25 марта 1957 г. при активном участии ФРГ и Франции в Риме были подписаны договоры, учреждающие Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) и Евратом. В специальном протоколе была зафиксирована позиция ФРГ о том, что «советская зона» (то есть ГДР) не считается иностранным государством и торговля между ФРГ и ГДР является «внутренней торговлей Германии».

Ядром Европейского сообщества был франко-западногерманский союз, сложившийся при создании ЕОУС. После плебисцита в Сааре в 1955 г. был устранен последний источник серьезных политических разногласий между ФРГ и Францией. Аденауэр всегда понимал необходимость «исторического примирения» Германии с Францией, учитывая их взаимоотношения в прошлом. Еще в 1949 г., заняв пост канцлера, он заявил, что «франко-германский антагонизм, доминировавший в европейской политике на протяжении сотен лет и являвшийся поводом для столь многих войн, разрушений и кровопролитий, должен быть, наконец, устранен». Начиная с 1950 г. Аденауэр шел навстречу всем французским предложениям, связанным с интеграцией.

В 1958-1962 гг. процесс франко-западногерманского сближения как основы и составной части западноевропейской интеграции получил дальнейшее развитие, которое обусловливалось тесными контактами Аденауэра и нового президента Франции Шарля де Голля. В сентябре 1958 г. состоялся первый визит Аденауэра в Париж, где было сделано совместное заявление, в котором торжественно провозглашалось окончание старинной вражды двух стран.

Де Голль выступал за политическое объединение Западной Европы в форме некой конфедерации, не зависимой от США, и прилагал все силы к тому, чтобы вернуть «величие Франции» и закрепить за ней руководящую роль в Европе. Аденауэр со своей стороны стремился к равноправному участию ФРГ во всех европейских интеграционных институтах, и его вполне устраивала сложившаяся после войны система атлантизма, то есть тесного сотрудничества с США. Несмотря, однако, на различные подходы, двусторонние отношения между Францией и ФРГ укреплялись, что выразилось в подписании 22 января 1963 г. в Елисейском дворце Парижа договора о сотрудничестве.

Особенность договора состояла в том, что он не содержал конкретных политических целей сотрудничества между Францией и ФРГ, а лишь определял его организационные формы и методы. Предусматривались регулярные встречи (два раза в год) глав государств и правительств; министров иностранных дел (не реже одного раза в три месяца) для обязательных консультаций по внешнеполитическим вопросам, особенно европейским, и вопросам обороны. Договор предусматривал также широкое сотрудничество в области культуры и воспитания молодежи.

После подписания договора в политических кругах ФРГ разгорелись острые дискуссии между «голлистами» и «атлантистами», опасавшимися ухудшения отношений с США и НАТО из-за дальнейшего сближения с Францией. Поэтому 25 апреля 1963 г. бундестаг при ратификации Елисейского договора принял одностороннюю преамбулу. В ней говорилось о необходимости совместной обороны в рамках НАТО, о партнерстве с США, о «единстве Европы, включая Великобританию» (против членства которой в ЕЭС выступали французы). Договор, дополненный такого рода преамбулой, терял свою политическую исключительность и становился формальным выражением франко-германского примирения. Но созданный договором механизм консультаций позволял находить компромиссные решения в сложные для отношений двух стран периоды.

 

ФРГ и «третий мир»

Помимо примирения с европейскими соседями, руководство ФРГ придавало большое значение искуплению вины перед еврейским народом. 19 апреля 1951 г. в Париже состоялась тайная встреча Аденауэра с генеральным директором министерства финансов Израиля Д. Горовицем, на которой шла речь о готовности правительства ФРГ выплатить компенсацию еврейскому народу и правительству Израиля за материальный ущерб, причиненный нацистами. 18 сентября 1952 г. было подписано первое соглашение, по которому правительство Западной Германии обязалось выплатить Израилю репарации в размере 3 млрд марок и еще 450 млн марок — еврейским организациям, представляющим интересы евреев — жертв Холокоста. Это соглашение способствовало налаживанию торговых и политических отношений между двумя государствами, но вызвало негативную реакцию арабских стран. И установление дипломатических отношений между ФРГ и Израилем произошло лишь в мае 1965 г.

Важным инструментом реализации политических интересов ФРГ в 1950-1960-е гг. становится помощь развивающимся странам (политика развития) в рамках финансового и технического сотрудничества. В соответствии с «доктриной Хальштейна» предоставление помощи предусматривалось только тем молодым государствам, которые проводили лояльный по отношению к ФРГ внешнеполитический курс.

80 % помощи развивающимся странам предоставлялось на основе двусторонних соглашений — льготные и беспроцентные кредиты, субсидии, пожертвования. С 1955 по 1966 гг. было выделено для оказания помощи развивающимся странам почти 31,4 млрд марок. В 1966 г. ФРГ участвовала в 2800 проектах в 93 различных странах. Это помогло получить доступ к сырьевым ресурсам развивающихся стран, расширить возможности для сбыта собственной продукции в данных странах, а также создать условия для эффективной деятельности в них частного капитала ФРГ.

После ухода Аденауэра кардинальных перемен во внешнеполитическом курсе ФРГ не произошло, хотя Эрхард, скептически относившийся к европейской интеграции, отверг активный курс в европейской политике, характерный для его предшественника. В этот период были практически заморожены франко-западногерманские отношения (из-за действий де Голля по выходу Франции из военной организации НАТО в 1966 г.), хотя внешне сохранялась видимость согласия. Сотрудничеству ФРГ и Франции было противопоставлено укрепление связей с США и НАТО, принцип «атлантической солидарности» провозглашался в качестве приоритетного для внешней политики Федеративной республики.

«Восточная политика»: признаки перемен

Вместе с тем, христианские демократы пытались осуществить некоторую переориентацию в германской и восточной политике, которая во многом была связана с именем нового министра иностранных дел Герхарда Шредера (1910-1989). Он высказывался за улучшение германо-советских отношений, и не только в сфере экономического и культурного обмена, но и в политической области. Он полагал, что если в отношении ГДР по-прежнему должна проводиться политика непризнания и изоляции, то со странами Восточной Европы необходимо установить официальные контакты и наладить торгово-экономические и культурные отношения — так сказать, активная восточная политика при обходе ГДР. В 1963-1964 гг. были направлены торговые делегации в Польшу, Болгарию, Румынию и Венгрию.

Некоторые новые акценты были отмечены в «мирной ноте» правительства ФРГ от 25 марта 1966 г., в которой оно признавало отказ от применения силы и призывало СССР и страны Восточной Европы обменяться заявлениями подобного содержания. Тем самым федеральное правительство демонстрировало готовность к участию в мероприятиях по разоружению, поиску взаимопонимания с восточными соседями и проведению политики разрядки. Впервые прогресс в решении германского вопроса не ставился предварительным условием разрядки международной напряженности. Однако правительство ФРГ продолжало настаивать на международно-правовом характере границ Германии 1937 г. и «доктрине Хальштейна».

В целом внешнюю политику правительства «большой коалиции» можно рассматривать как некий «переходный период», когда были предприняты попытки преодолеть инерцию конфронтационного мышления. В первую очередь это было обусловлено изменившейся международной обстановкой: наметившимся улучшением американо-советских отношений и отказом в связи с этим от традиционного постулата, что европейская безопасность и германская проблема неразделимы, что без воссоединения Германии невозможна разрядка в Европе.

В ФРГ росло понимание того, что на путях непримиримой конфронтации с СССР воссоединения достигнуть невозможно, и во имя этой главной цели требовалось улучшить отношения с Советским Союзом. СССР тоже был заинтересован в налаживании отношений с ФРГ как с целью экономического сотрудничества, так и для обеспечения большей безопасности.

Шредер, выступавший за политику «наведения мостов», особое значение придавал примирению с Польшей, сравнивая его по значимости с франко-германским примирением. Для этого необходимо было решиться на окончательное признание границы по линии рек Одер-Нейсе, к чему пока не были готовы ни федеральное правительство, ни общественное мнение ФРГ в целом.

К середине 1960-х гг. все более стала проявляться нежизнеспособность «доктрины Хальштейна», ее соблюдение правительством ФРГ все более затруднялось, особенно после 1960 г., когда Камбоджа, Ирак и Судан начали устанавливать дипломатические отношения с ГДР. Федеральное правительство вынуждено было пойти на некоторую модификацию «доктрины Хальштейна», особенно применительно к восточноевропейским странам. В 1967 г. были установлены дипломатические отношения с Румынией, в 1968 г — с Югославией, открылись германские торговые миссии в Бухаресте, Будапеште и Праге.

Правительство Кизингера заявляло также о готовности внести свой вклад в политику разрядки, способствовать ослаблению конфронтации Восток-Запад. На Женевской конференции по разоружению 1968 г. ФРГ предложила меморандум, призывающий все неядерные страны добровольно взять на себя обязательство об отказе от производства ядерного оружия, а страны, обладающие ядерным оружием, — отказаться от его распространения и в перспективе перейти к поэтапному сокращению ядерных вооружений.

Заявления и действия правительства ФРГ второй половины 1960-х гг. показывали, что западногерманские политики искали новые подходы в проведении своего внешнеполитического курса. Становилось очевидным, что «доктрина Хальштейна» с ее непризнанием ГДР и политика «с позиции силы» в отношении социалистических стран могут привести ФРГ к политической изоляции на Западе. Важным был и экономический фактор: западногерманский бизнес был заинтересован в широком выходе на традиционные для Германии рынки Восточной Европы. Наконец, общественное мнение ФРГ все более склонялось к необходимости примирения не только с западными, но и с восточными соседями.

 

Канцлерство Вилли Брандта

Политика внутренних реформ правительства Брандта

Девизом программы коалиции СДПГ-СвДП стали «Преемственность и обновление». В заявлении правительства 28 октября 1969 г. было подчеркнуто намерение, не отказываясь от достигнутого, осуществить глубокие реформы. Речь шла не только о новых подходах во внешней, в первую очередь «восточной политике». Заявив о необходимости «внутренних реформ», социал-либеральная коалиция рассчитывала с их помощью смягчить противоречия в обществе и решить проблемы, обозначившиеся в 1960-е гг., прежде всего в сфере образования, на рынке труда, в системе социальной защиты. Поэтому общественное мнение рассматривало социал-либеральную коалицию как «правительство реформ», связывая с ним большие ожидания и надежды.

Олицетворением поворота в политике стал федеральный канцлер Вилли Брандт, убежденный социал-демократ, который искренне хотел «улучшить капитализм». Его политическая биография и человеческая судьба вместили важнейшие события в истории Германии. Родившийся внебрачно в 1913 г. в Любеке, Герберт Эрнст Карл Фрам в юности вступил в молодежную социалистическую организацию, принимал активное участие в акциях против НСДАП. После ее прихода к власти, в условиях нелегальной деятельности взял псевдоним Вилли Брандт (официально признанный при возвращении немецкого гражданства в 1948 г.). В апреле 1933 г. был вынужден эмигрировать в Норвегию, позже в Швецию. Занимаясь журналистской деятельностью в изданиях скандинавских рабочих партий, Брандт стал очевидцем событий гражданской войны в Испании, писал о проблемах послевоенной политики в Европе, присутствовал в качестве корреспондента на заседаниях Международного военного трибунала в Нюрнберге.

Успешно сложилась его политическая карьера: в 1957 г. он стал правящим бургомистром Западного Берлина, активно содействовал программному обновлению СДПГ. С 1964 до 1987 г. был председателем, а затем почетным председателем СДПГ, председателем Социалистического Интернационала (1976-1992). В качестве министра иностранных дел «большой коалиции» Брандт в глазах зарубежной общественности стал олицетворением новой, антифашистской Германии. В событиях 1989-1990 гг. — от падения Берлинской стены до объединения двух германских государств — Брандт принимал активное участие. Он скончался в 1992 г., оставшись в политической истории ФРГ как один из самых ярких ее лидеров. Ни один федеральный канцлер не вызывал столько восхищения и критики одновременно.

В первые годы правления социал-либеральной коалиции финансово-экономическая ситуация благоприятствовала проведению заявленных реформ, при этом правительство исходило из оптимистических прогнозов экономического роста. Одной из приоритетных сфер стала политика в области образования. Впервые был разработан комплексный план развития системы образования. Концепция социал-либеральной коалиции исходила из двух основополагающих принципов: во-первых, расширить выбор путей и форм образования в соответствии со способностями и возможностями личности, во-вторых, обеспечить равенство шансов в получении образования независимо от социального и имущественного положения. За счет средств предпринимателей увеличивалось число мест в системе профтехобразования. Впервые была введена система стипендий. Поэтому число студентов к 1972 г. увеличилось почти в два раза и едва не достигло 600 тыс. человек. Сильный эффект имела избирательная реформа. Возрастной ценз был снижен с 21 до 18 лет, и на выборах в бундестаг 1972 г. за СДПГ отдали свои голоса 55 % молодых избирателей.

Активная социальная политика правительства Брандта нашла отражение в ряде законов, улучшивших положение отдельных категорий населения, прежде всего со средними и низкими доходами. Страхование от несчастного случая было распространено на детей в детских садах, школьников и студентов. Регулирование платы при сдаче жилья внаем защитило арендаторов от произвола домовладельцев. Была введена подвижная возрастная шкала при выходе на пенсию вместо обязательного 65-летнего возраста, улучшены условия пенсионного страхования для лиц с невысокими заработками. Изменения в системе медицинского страхования были направлены на проведение превентивных мер и раннее выявление заболеваний, что позволило повысить качество медицинских услуг. Была расширена помощь инвалидам, принят закон об улучшении охраны труда. В 1970-1976 гг. было обновлено и рабочее законодательство. По закону об уставе предприятий рабочие получили в наблюдательных советах одну треть мест, а на предприятиях с числом занятых более 2 тыс. человек — половину мест. Закон о «перераспределении собственности» увеличивал размер так называемой «инвестиционной зарплаты» вдвое — до 624 марок. Рабочие при этом получали специальные сертификаты, а деньги перечислялись на 5 лет на особые блокировочные счета. Предполагалось, что за 50 лет таким образом произойдет перераспределение капитала у населения.

Реализация принятых социал-либеральной коалицией законов и решений требовала значительных средств, что вело к росту государственных расходов и увеличению инфляции с 2 % в 1969 г. до 5,4 % в 1971 г. Ситуация осложнялась снижением темпов экономического роста (с 8,2 % в 1969 г. до 2,7 % в 1971 г.), а также рядом неблагоприятных международных факторов, в первую очередь крахом Бреттон-Вудской валютной системы, основанной на твердых курсах валют и их привязке к американскому доллару.

Перед правительством Брандта встала задача корректировки финансово-экономической политики для продолжения курса реформ. Новый министр экономики и финансов Хельмут Шмидт (род. 1918) сосредоточил усилия на сохранении стабильности национальной валюты и торможения роста цен за счет перехода от жесткой привязки немецкой марки к слабеющему доллару к «плавающему» валютному курсу, повышения ряда налогов и сборов, а также аккумулирования излишек денег Федеральным банком. Эти меры несколько стабилизировали финансово-экономическую ситуацию, однако состояние экономики ФРГ, в значительной степени ориентированной на экспорт, существенно зависело от конъюнктуры на мировых рынках.

«Новая восточная политика» Брандта

Внешнеполитическая программа правительства Брандта провозгласила приверженность политике разрядки международной напряженности и отказ от применения силы. Одним из первых шагов правительства стало присоединение ФРГ 28 ноября 1969 г. к Договору о нераспространении ядерного оружия, что продемонстрировало новые подходы в его внешней политике. Ее составной частью стала «новая восточная политика», цель которой заключалась в нормализации отношений ФРГ с СССР и странами Восточной Европы, включая ГДР, а также обеспечение благоприятного статуса для Западного Берлина.

«Новая восточная политика», неразрывно связанная с именем Брандта, была не только результатом его мучительных раздумий, прежде всего она диктовалась жизненными интересами страны. Проводимая христианскими демократами односторонняя, ориентированная исключительно на Запад внешняя политика ФРГ сильно ограничивала возможности страны на мировой арене. Налицо был разрыв между экономическим потенциалом ФРГ и ее слабым международным влиянием. Не оправдались надежды, связанные с давлением Запада на СССР для получения уступок в германском вопросе. Несмотря на заявления о солидарности, партнеры и союзники ФРГ — Великобритания, Франция, Италия — начали налаживать торгово-экономическое сотрудничество с социалистическими странами Восточной Европы, в чем была крайне заинтересована и сама Западная Германия. ФРГ фактически оказалась во внешнеполитическом тупике.

Брандт понимал, что «восточная политика» должна быть тщательно согласована с западными партнерами, что и было им сделано в ходе неоднократных встреч с лидерами США, Великобритании и Франции и в выступлениях на сессиях НАТО. Он уверил своих союзников в безоговорочной приверженности атлантической солидарности. Постоянные контакты федерального правительства с западными партнерами должны были обеспечить их поддержку для проведения «новой восточной политики». Кроме того, они служили важнейшим аргументом против внутриполитической оппозиции новому курсу, прежде всего со стороны ХДС/ХСС.

«Новая восточная политика» была реализована в серии договоров 1970-1973 гг., содержащих международно-правовые обязательства, прежде всего обязательство отстаивать свои внешнеполитические интересы исключительно мирными средствами, подтверждение сложившихся политических реалий и послевоенных границ в Европе.

Первым из них явился Московский договор от 12 августа 1970 г., по которому ФРГ и СССР отказались от применения силы в отношениях между собой и обязались решать споры исключительно мирными средствами, а также зафиксировали нерушимость европейских границ и отказ от территориальных притязаний. Это была серьезная уступка со стороны ФРГ, так как до этого она последовательно настаивала на временном характере границ с Польшей. В то же время это было лишь признанием положения, сложившегося за весь послевоенный период.

Вместе с тем, подписанием этого договора не нарушалась конечная цель внешней политики ФРГ — достижение германского единства. В особой записке федерального правительства по поводу Московского договора («Письмо о немецком единстве»), на получение которой советское правительство никак не отреагировало, говорилось, что «данный договор не противоречит политической цели ФРГ добиваться состояния мира в Европе, в условиях которого германский народ путем свободного самоопределения вновь достигнет своего единства».

7 декабря 1970 г. в Варшаве был подписан договор с Польшей, в котором обе стороны подтвердили неприкосновенность существующей границы по линии рек Одер-Нейсе, отказ от территориальных притязаний и объявили о намерении развивать сотрудничество между обеими странами. В тот же день Брандт склонил колени перед памятником жертвам восстания в Варшавском гетто в 1943 г., что стало глубоко символической акцией.

8 связи с обоими вышеназванными договорами федеральное правительство в обмене нотами с тремя западными державами подтвердило сохранение «совместной ответственности и прав четырех держав в отношении Германии в целом». Стремление Федеративной Республики к миру и разрядке получило широкое международное признание, Брандту в 1971 г. была присуждена Нобелевская премия мира.

В связи с ратификацией «восточных договоров» в бундестаге развернулась острейшая политическая борьба, в результате которой, после выхода отдельных членов фракций СДПГ и СвДП, уменьшилось правительственное большинство в парламенте. Под сильным давлением оппозиции специально было принято особое «Совместное заявление» всех фракций бундестага, которое подтвердило, что эти договоры не противоречат цели восстановления германского единства мирным путем и не создают международно-правовой основы для пересмотра существующих ныне границ. Важную роль при этом сыграло общественное мнение ФРГ в пользу политики Брандта. 17 мая 1972 г. бундестаг одобрил договоры с СССР и ПНР. Большинство депутатов ХДС/ХСС воздержались от голосования.

Признание послевоенных границ в договорах с Советским Союзом и Польшей стало базой для заключения Договора об основах отношений между ФРГ и ГДР 21 декабря 1972 г. Он зафиксировал взаимное признание обоих государств, отказ от угрозы силы и ее применения, нерушимость германо-германской границы. Обмен постоянными представительствами вместо посольств был призван, вместе с тем, подчеркнуть особый характер германо-германских отношений.

С признанием ГДР был отброшен один из основополагающих принципов послевоенной политики ФРГ. «Доктрина Хальштейна» ушла в прошлое, 18 сентября 1973 г. оба государства одновременно были приняты в ООН. Повысились тем самым их роль и влияние в диалоге Восток-Запад.

11 декабря 1973 г. в Праге был подписан договор между ФРГ и Чехословакией, по которому Мюнхенское соглашение 1938 г. признавалось «ничтожным». В договоре также закреплялись нерушимость границ и отказ от применения силы. 21 декабря 1973 г. были установлены дипломатические отношения с Венгрией и Болгарией, уже существовавшие там торговые миссии были преобразованы в посольства. Тем самым процесс договорного оформления отношений между ФРГ и социалистическими странами Восточной Европы был завершен.

Московский договор открыл период многостороннего, конструктивного и равноправного сотрудничества между ФРГ и СССР Во время первого визита Леонида Ильича Брежнева (1906-1982) в Бонн в мае 1973 г. было подписано соглашение о сотрудничестве на 10 лет, что предполагало долгосрочный характер отношений. Были учреждены генеральные консульства в Ленинграде и Гамбурге. В феврале 1974 г. была достигнута договоренность об обмене военными атташе при посольствах обеих стран в Москве и Бонне. Новым и важным элементом отношений ФРГ и СССР стали регулярные встречи между высшими руководителями государств. Для Советского Союза важность партнерства с ФРГ определялась ее растущим политическим и экономическим весом среди стран Запада, а для Западной Германии значение СССР прежде всего было обусловлено его ролью в решении германского вопроса.

Нормализация отношений ФРГ с восточными соседями, признание ГДР, урегулирование проблемы Западного Берлина путем подписания 3 сентября 1971 г. четырехстороннего (СССР, США, Великобритания и Франция) соглашения, закрепившего особый правовой статус этой части города, сделали возможным проведение Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). 1 августа 1975 г. в Хельсинки был подписан Заключительный акт, в котором зафиксированы политический и территориальный статус-кво в Европе, а также нормы взаимоотношений между государствами. ФРГ смогла реализовать в Заключительном акте свою позицию о четкой констатации возможности мирного изменения границ. Это открывало перспективу ликвидировать германо-германские границы в случае взаимного согласия двух германских государств на объединение.

Западная ориентация ФРГ не ставилась под вопрос. Безопасность страны по-прежнему могла быть обеспечена только западными союзниками, в рамках атлантической солидарности. «Новая восточная политика» уравновешивалась участием в НАТО и тесным сотрудничеством со странами Запада. Но своей новой восточной политикой ФРГ из тормоза стала мотором развития отношений Запад-Восток.

Отставка Брандта

Политика правительства Брандта подвергалась острой критике со стороны оппозиции в бундестаге. ХДС/ХСС тяжело пережили отстранение от власти и проводили курс жесткой конфронтации по отношению к социал-либеральной коалиции. Проводимые СДПГ-СвДП реформы они называли «социалистическими экспериментами», которые ведут страну к катастрофе. Еще более резкой критике ХДС/ХСС подвергли внешнюю, прежде всего восточную политику правительства Брандта. Христианские демократы обвиняли его в «односторонних уступках» СССР, в «распродаже национальных интересов», в ослаблении союза с США и Западной Европой, что угрожало безопасности страны. Используя минимальный перевес мандатов от правящих партий в бундестаге (12 мандатов), а также закулисные игры с переманиванием депутатов, в частности от правого крыла СвДП, оппозиция попыталась в апреле 1972 г. отправить Брандта в отставку.

Расклад сил в бундестаге (равенство голосов — 247/247) грозил парализовать его деятельность, поэтому Брандт поставил вопрос о досрочных выборах. Они состоялись 19 ноября 1972 г. Большинство избирателей поддержало СДПГ и СвДП, которые договорились о продолжении коалиции. Их перевес над ХДС/ХССС в бундестаге теперь составил 46 мандатов. Брандт был переизбран на пост федерального канцлера, но программа его второго правительства была более скромной, чем в 1969 г.: во-первых, внешнеполитические цели — прорыв в восточной политике — в основном уже были реализованы; во-вторых, было необходимо учитывать финансово-экономические реалии, которые были уже не столь благоприятными. Тем не менее в правительственном заявлении было выражено намерение продолжать начатый курс реформ.

СДПГ в результате выборов существенно укрепила свои позиции, получив наилучший за свою историю результат — 45,8 % голосов и став сильнейшей фракцией в бундестаге. Состав партии значительно изменился за счет увеличения доли лиц с высшим образованием и молодежи; рабочие в 1972 г. составляли чуть более четверти членов СДПГ. Произошло усиление левого крыла, представленного, в частности, «Молодыми социалистами», которые во многом впитали идеи и ценности «движения 68-го», а группа «Штамокап» (от термина «государственно-монополистический капитализм») стояла на позициях, близких к марксизму. В СДПГ развернулась дискуссия о характере и глубине необходимых преобразований. Левое крыло требовало проведения радикальных реформ, однако для большинства в руководстве СДПГ был очевиден разрыв между заявленной целью глубокого реформирования общества и реальными возможностями.

Серьезные коррективы в политику социал-либеральной коалиции внес «нефтяной шок», когда в результате арабо-израильской войны 1973 г. была сокращена добыча нефти, и цены на нее выросли в несколько раз. Это болезненно отразилось на экономической ситуации в ФРГ и стало началом глубокого экономического кризиса. К 1974 г. уровень инфляции вырос до 7 %, а уровень промышленного производства сократился на 7,5 %. Количество безработных удвоилось и достигло 1,2 млн человек. По всей стране прокатились массовые забастовки. Перед правительством встала задача нового определения приоритетов в своей политике и поиска решений для выхода из кризисной ситуации. В ноябре 1973 г. был принят закон об экономии энергии, который предусматривал определенные ограничения в ее потреблении. Была разработана программа строительства около 100 ядерных реакторов, однако в целом правительство Брандта недооценило серьезность и глубину начавшегося экономического кризиса, рассчитывая быстро справиться с последствиями «нефтяного шока».

К экономическим трудностям правительства, которые ослабили позиции Брандта, весной 1974 г. добавился «шпионский скандал»: один из референтов канцлера, Гюнтер Гийом (1927-1995), был арестован как агент разведки ГДР. Брандт взял на себя политическую ответственность и подал в отставку с поста федерального канцлера. Определенную роль в отставке сыграли и личные отношения в руководстве СДПГ. Влиятельный лидер фракции X. Венер полагал, что коалиции нужен более сильный и решительный канцлер. Ряд исследователей считает отставку Брандта делом рук руководства ГДР, которое было заинтересовано в дискредитации канцлера, поскольку стремилось не допустить смягчения идеологических противоречий с ФРГ в рамках «новой восточной политики».

«Эра Брандта» стала одной из ярких страниц в истории ФРГ. Немецкий историк М. Гертемакер охарактеризовал ее как «переоснование республики», имея в виду масштабность реформ в области внешней и внутренней политики. Хотя не все из намеченного удалось сделать слишком обширный круг реформ был определен, политика Брандта доказала способность демократической системы «настраиваться» на общественные изменения и учитывать их в политическом процессе, а он сам внес большой личный вклад в произошедшие перемены. «Новая восточная политика» укрепила международный авторитет ФРГ, ее отношения с западными державами стали строиться на более равноправной основе. Брандту удалось дополнить прозападную политику Аденауэра и его преемников гибкой и дальновидной восточной политикой.

 

ФРГ в период канцлерства X. Шмидта

Экономическая и социальная политика

Отставка Брандта, хотя и стала потрясением для общественности, не привела к политическому кризису. Своим преемником Брандт назвал министра экономики и финансов Хельмута Шмидта, получившего поддержку в бундестаге. Новый федеральный канцлер обладал помимо политического опыта такими качествами, как энергичность, уверенность и решительность. Политический стиль Шмидта был во многом противоположен Брандту — минимум эмоций, максимум прагматизма. Нового канцлера вскоре начали в шутку называть «железным».

В составе правительства также произошли важные изменения. Вице-канцлером и министром иностранных дел стал представитель СвДП Ханс-Дитрих Геншер (род. 1927), занимавший ранее пост министра внутренних дел. Он сменил Вальтера Шееля, избранного 15 мая 1974 г. федеральным президентом.

Финансово-экономическая ситуация в середине 1970-х гг. была крайне неблагоприятной. Пик экономического кризиса, носившего мировой характер, пришелся на 1975 г. При этом впервые наблюдалось явление стагфляции — одновременного падения производства и роста цен, что стало отражением кризиса политики «глобального регулирования». Правительство Шмидта было вынуждено вплотную заняться антикризисным управлением.

Оно предприняло попытку санации бюджета: был повышен размер взносов страхования по безработице, сокращены некоторые статьи расходов. Сэкономленные бюджетные средства были использованы для увеличения инвестиций. Они стимулировались путем ослабления налогового бремени для производителей, на четверть к началу 1980-х гг. сдерживания роста тарифных ставок заработной платы. Решительные и энергичные действия правительства способствовали преодолению стагфляции. В 1976 г., раньше, чем в других странах Запада, началось оживление экономики, перешедшее в фазу роста, который продолжался до 1980 г.

В октябре 1976 г. состоялись очередные выборы в бундестаг. ХДС/ХСС строили предвыборную кампанию на жесткой критике правительства. СДПГ и СвДП подчеркивали тот факт, что экономический кризис 1974-1975 гг. ФРГ пережила легче, чем другие страны, а также то, что благодаря их внешней политике укрепились позиции страны на международной арене. С перевесом всего в 10 мандатов коалиция СДПГ-СвДП осталась у власти, а Шмидт был переизбран канцлером большинством всего в один голос. Результаты выборов стали свидетельством определенного разочарования политикой социал-либеральной коалиции, прежде всего со стороны части избирателей СДПГ, которые ожидали энергичного продолжения реформ.

Финансово-экономическая ситуация во второй половине 1970-х гг. продолжала оставаться сложной. Общая задолженность бюджета всех уровней в период 1970-1979 гг. увеличилась со 125 до 420 млрд марок. Уровень инфляции составлял около 4 %. Одной из главных причин финансового неблагополучия был рост социальных расходов, которые в период 1970-1977 гг. увеличились на 117 % и составили 38,4 % расходной части федерального бюджета.

Безработица, носившая прежде, как правило, конъюнктурный характер, с середины 1970-х гг. становится постоянным фактором, что было обусловлено не только снижением темпов экономического роста, но главным образом началом структурных изменений в экономике, связанных с новым этапом НТР и переходом к постиндустриальному обществу. Растущие расходы на выплату пособий по безработице отвлекали средства, необходимые для инвестиций. Еще одним неблагоприятным фактором стали негативные тенденции в демографической ситуации. Сокращение, начиная с середины 1960-х гг., рождаемости и рост продолжительности жизни меняли соотношение между работающей частью населения и пенсионерами, ставя под угрозу достигнутый уровень социальных гарантий. Несколько сглаживал эту ситуацию рост числа иностранных граждан, в первую очередь гастарбайтеров и членов их семей: в период 1970-1980 гг. их численность увеличилась с 3 до 4,5 млн человек. В то же время это вызвало ряд проблем социально-психологического характера.

Одним из важных направлений политики социал-либеральной коалиции оставалось движение к большей социальной справедливости. Несмотря на неблагоприятные финансово-экономические условия, правительство пошло на повышение уровня социальной поддержки. Размер пособия по безработице был увеличен с 55 до 68 % от последнего заработка; размер детских пособий, стипендий, дотаций на оплату жилья был приведен в соответствии с уровнем инфляции. Законы о профтехобразовании и охране труда молодежи, принятые не без сопротивления предпринимательских кругов, поскольку увеличивали их расходы, улучшили положение производственных учеников и молодых рабочих. В 1976 г. был принят Закон о высшей школе. Он стимулировал ориентацию обучения в вузах на общественные потребности и сближение с практикой, модернизацию содержания и форм образования, а также финансирование научно-исследовательской работы, в частности посредством заказов предприятий. Закон предусматривал расширение участия студентов в органах самоуправления вузов. Правда, поскольку закон носил рамочный характер, то его конкретное содержание в разных землях отличалось.

Учитывая общественные настроения, правящая коалиция приняла ряд либеральных поправок к семейному праву, в частности, по новому определялись основания для расторжения брака в интересах женщин, была отменена статья, обязывающая жену заниматься домашним хозяйством. В течение нескольких лет в бундестаге велись дебаты по вопросу о праве женщин на прерывание беременности. ХДС/ХСС при поддержке католической церкви требовали запретить аборт. Голосами депутатов от СДПГ и СвДП в 1976 г. было принято решение о возможности прерывании беременности в течение первых трех месяцев по медицинским, генетическим или социальным показаниям. В целях улучшения демографической ситуации, а также положения женщин-матерей, с 1975 г. детское пособие стало выплачиваться на каждого ребенка с рождения до 18 лет, а при продолжении обучения еще дольше. Тогда же был принят закон о выплате пособия женщинам в течение 6 месяцев после рождения ребенка и гарантиях от увольнения.

В целом социальная политика правительства «малой коалиции» имела неоднозначные последствия: улучшение социальной защиты увеличивало финансовую нагрузку на бюджет; значительное расширение системы образования (количество вузов удвоилось, число студентов выросло в 5 раз) не улучшило условий обучения, вузы оказались «перегружены», росла безработица среди лиц с высшим образованием. Таким образом, к концу 1970-х гг. социальное государство ФРГ достигло пределов своего роста.

Угроза терроризма. Серьезнейшей проблемой для правительства стал терроризм, угрожавший внутренней безопасности ФРГ. Уже в конце 1960-х гг. левые экстремисты призывали к «вооруженным акциям против системы». В апреле 1968 г. был совершен поджог в двух крупных универмагах во Франкфурте-на-Майне в знак протеста против «потребительского террора». Террористы использовали латиноамериканскую концепцию «городской герильи» — партизанской борьбы в городах. При этом действия небольших вооруженных групп должны были побудить «угнетаемых системой» к революционной борьбе за свое освобождение, а реакция государства на эти акции должна была сорвать с него «маску демократии», обнаружить его подлинную репрессивную сущность.

Тактика террористических акций стала главной в деятельности созданной рядом активистов распавшегося в 1970 г. СДС, так называемой «Фракции Красной Армии» (Роте Армее Фракцион — РАФ), которая летом того же года осуществила серию поджогов и взрывов в торговых центрах. Ограблениями банков и ювелирных магазинов террористы добывали средства для жизни в нелегальных условиях и подготовки новых акций. В июне 1972 г. руководители РАФ Ульрике Майнхоф (1934-1976), Андреас Баадер (1943-1977) и др. были арестованы. Оставшиеся на свободе террористы пытались освободить заключенных единомышленников путем их обмена на захваченных заложников. Были совершены десятки терактов или их попыток, в апреле 1975 г. группа террористов осуществила захват посольства ФРГ в Стокгольме. Пик террора пришелся на 1977 г.: были убиты генеральный прокурор Зигфрид Бубак (1920-1977), председатель правления «Дрезднер Банк» Юрген Понто (1923-1977), похищен и убит президент Федерального объединения немецких союзов работодателей Ханс-Мартин Шлейер (1915-1977). В октябре 1977 г. с помощью арабских террористов был захвачен в Сомали самолет «Люфтганзы» с 86 пассажирами. После освобождения заложников находившиеся в заключении руководители РАФ покончили самоубийством, рассчитывая этим актом подвигнуть своих сторонников на новый виток насилия. Наряду с левыми террористами в 1970-е гг. столь же громко заявили о себе и правотеррористические, неонацистские организации, которые также устраивали взрывы бомб, совершали акты вандализма на еврейских кладбищах, погромы в кварталах, где жили гастарбайтеры, и т. д. Размах и жестокость действий террористов потрясли западногерманское общество. Несмотря на различие мнений ведущих партий о характере и объеме необходимых мероприятий, был согласован комплекс мер по противодействию и пресечению террористической деятельности. Были укреплены полицейский аппарат и служба безопасности. Проводились массовые проверки по выявлению лиц, причастных к террористической деятельности, был усилен паспортный контроль. Некоторым террористам удалось скрыться в ГДР, где они были приняты и получили помощь как «борцы с империализмом».

Решительные меры по борьбе с терроризмом, в целом с пониманием встреченные гражданами, вызвали в то же время критику либеральной общественности: оправдывает ли поиск нескольких десятков террористов вмешательство в частную жизнь граждан?

Критику вызвала и практика «запретов на профессию» — такое название получила проверка претендентов на государственную службу в соответствии с принятым в 1972 г. по договоренности Брандта с главами земельных правительств решением о недопущении на государственные и общественные должности лиц с антиконституционными взглядами («указ о радикалах»). При отсутствии четкого определения «радикалов» до конца 1970-х гг. по линии спецслужб прошли проверку около 1 млн претендентов на различные должности в системе государственных и общественных служб — от чиновника и учителя до почтальона и кондуктора. Под давлением общественности и критики из-за рубежа было принято решение производить такие проверки только в случае доказательств причастности претендента на государственную службу к радикальной организации.

Новые социальные движения

В 1970-е гг. происходили заметные изменения в общественном сознании, «смена ценностей», обусловленная формированием «постиндустриального» общества. С учетом высокой интенсивности экономики ФРГ, степени ее нагрузки на окружающую среду, а также высокой плотности населения, на первый план в общественном сознании вышли проблемы экологии. Новые ценности и интересы обусловили и новые формы общественной активности: в 1970-е гг. появляются и быстро растут «новые социальные движения» — экологическое, движение против атомных электростанций, различные «гражданские инициативы».

Популярность, прежде всего среди молодежи, приобрели различные «альтернативные» движения. При всей их разнородности общим был протест против «материалистической системы» и насаждаемых ею ценностей — карьеры, успеха, богатства. Молодежь стремилась создать иную, альтернативную модель повседневной жизни и взаимоотношений между людьми. Кроме издания листовок, различной «альтернативной» литературы, проведения конгрессов и других публичных мероприятий стал практиковаться захват пустующих зданий как протест против дороговизны жилья, а также для практической реализации своих представлений о новых формах коллективной жизни (коммуны).

В 1970-е гг. начинает активно действовать так называемое «новое женское движение», обусловленное изменением положения и роли женщины в обществе. В отличие от «старого» женского движения конца XIX — первой половины XX в., на первый план вышли требования не формального, а фактического обеспечения равных прав женщин. Одним из требований стало «право распоряжаться своим телом», в частности, прервать беременность по своему желанию. Стали создаваться «женские дома», в которых могли найти убежище женщины, пострадавшие от насилия в браке, «материнские центры», где женщины с маленькими детьми имели возможность общаться, обучаться какой-либо профессии. На страницах феминистской прессы велись дискуссии по широкому спектру женских проблем. Радикально-феминистское крыло выступало с позиций полного противопоставления себя другому полу и отрицало всякую возможность и необходимость диалога и контактов между полами.

Особенно активно развивалось экологическое движение, поскольку проблемы окружающей среды стали притягательным и объединяющим пунктом для самых разных новых социальных движений. На выборах в округах, особенно с расположенными там ядерными объектами, начинается выдвижение кандидатов от «зеленых» и «разноцветных» списков.

Процесс политического оформления движения «зеленых» происходил достаточно сложно, учитывая различные, во многом противоречивые политические и тактические установки его участников. Были и противники создания партии, отвергавшие «формальную демократию». Дискуссии по вопросам тактики показывали широкий спектр предлагаемых действий — от мирных форм протеста, «гражданского неповиновения» до акций с использованием силы и саботажа, от использования нетрадиционных источников энергии (солнца, ветра и др.) до создания «зеленых коммун» как альтернативной формы повседневной жизни.

Этот процесс завершился созданием в январе 1980 г. партии «зеленых» на федеральном уровне. Она обозначила себя как альтернативу традиционным партиям, как левую радикально-демократическую политическую силу. Особенностью новой партии в политическом плане стало наличие разных течений — от умеренного до радикального, в организационном — принцип коллегиальности и ротации руководства.

В отличие от «внепарламентской оппозиции» 1960-х гг. новые социальные движения не стремились к фундаментальному изменению общества и отношений собственности, а ставили перед собой конкретные цели, часто занимаясь решением сугубо практических задач на местном уровне. Согласно оценкам, в 1978 г. в «гражданских инициативах» участвовали 1,8 млн человек, то есть примерно столько же, сколько во всех политических партиях вместе взятых.

Учитывая новые настроения в обществе, ведущие политические партии внесли соответствующие коррективы в свои программные установки и практическую деятельность, усилив внимание к проблемам экологии, положения женщин, воспитания детей, досуга.

Социал-либеральная коалиция пыталась сделать новые социальные движения своим союзником в политике реформ. Одним из приоритетных направлений стала политика в отношении окружающей среды. В 1971 г. была принята специальная программа правительства, создан совет экспертов в сфере экологии, в 1974 г. — Федеральное ведомство по вопросам окружающей среды. Складывалось экологическое законодательство: были приняты законы, регулирующие устранение и переработку промышленных и бытовых отходов, сохранение чистоты воздуха, охрану окружающей среды при строительстве, законы об охране природы, памятников, о борьбе с шумом, о нормах содержания свинца в бензине и др. В то же время по ряду вопросов складывались непростые отношения между правительством и новыми социальными движениями, в первую очередь это касалось отношения к ядерной энергетике. Движение против атомных электростанций требовало закрыть существующие и остановить строительство новых АЭС, указывая на опасность их деятельности, а также ядерных отходов для окружающей среды и здоровья людей. Акции участников этого движения, носившие нередко радикальный характер, будировали общественное мнение, настраивали его негативно по отношению к атомной энергетике, в то время как правительство во многом связывало с ней надежды на решение энергетических проблем.

Внешняя политика. Усиление «атлантизма»

После отставки Брандта новый канцлер Шмидт и министр иностранных дел Геншер старались придерживаться баланса между сближением с Востоком, обеспечением национальной безопасности и атлантической солидарностью («стратегия равновесия»). Шмидт полагал, что прежнее правительство сделало явный крен в сторону восточной политики, поэтому считал своей задачей скорректировать внешнеполитический курс за счет усиления атлантической направленности и акцентирования внимания на вопросах обороны и безопасности.

На проведение внешнеполитического курса ФРГ очень повлиял кризис политики разрядки, заметно обострившиеся на рубеже 1970-1980-х гг. отношения между Востоком и Западом (ввод советских войск в Афганистан, провозглашение президентом США Р. Рейганом Советского Союза «империей зла», объявление военного положения в Польше, размещение в странах — членах Организации Варшавского договора модернизированных советских ракет средней дальности СС-20 взамен устаревших СС-4 и СС-5). Шмидт полагал, что защита Соединенными Штатами своих западноевропейских союзников явно недостаточна, особенно после отказа США в 1976 г. от производства нового типа ядерного оружия — нейтронной бомбы.

12 декабря 1979 г. сессия НАТО приняла решение разместить на территории Западной Европы 108 американских ядерных ракет «Першинг-2» и 464 крылатые ракеты «Томагавк» наземного базирования («ядерное довооружение»). При этом, с согласия Шмидта, на территории ФРГ должны были разместиться все 108 ракет «Першинг» и 96 крылатых ракет.

«Ракетная политика» повлекла за собой переход к более прагматичному курсу ФРГ в отношениях с СССР и странами Восточной Европы. Наряду с другими странами Запада, ФРГ отказалась от участия в Олимпийских играх 1980 г. в Москве. Замедлился начавшийся при Брандте процесс сближения СССР и ФРГ, хотя Шмидт за период своего канцлерства трижды посетил Советский Союз (1974, 1975, 1981) и дважды принимал с ответными визитами Брежнева (1978, 1981). Охлаждение политических взаимоотношений мало сказывалось на развитии экономических связей. Во время визита Брежнева в 1978 г. было подписано Соглашение о развитии и углублении долгосрочного сотрудничества ФРГ и СССР в области экономики, рассчитанное на 25 лет. ФРГ еще с начала 1970-х гг. стала самым крупным торговым партнером СССР среди западных стран. Поставки советской нефти и газа (в чем западногерманская сторона была особенно заинтересована) составили 80% потребностей ФРГ. Советские заказы в определенной степени играли стабилизирующую роль в вопросах занятости, что в условиях растущей безработицы было немаловажным фактором.

Европейская политика

Шмидт проводил политику согласования своих внешнеполитических действий с американским руководством и в то же время выступал за усиление позиций ФРГ. По инициативе правительств ФРГ и Франции в ноябре 1975 г., в разгар мирового экономического кризиса, во французском городе Рамбуйе впервые для обсуждения тенденций развития мировой экономики и выработки совместных решений в этой сфере собрались главы государств и правительств США, Великобритании, Франции, ФРГ, Италии и Японии (с 1976 г. седьмым участником стала Канада). С тех пор встречи «большой семерки» проводятся ежегодно. Экономическая, торговая и валютная политика при Шмидте сильнее, чем до сих пор, стала составной частью внешней политики страны. Экономическая сила западногерманского государства повышала его политический вес.

Во второй половине 1970-х гг. была активизирована интеграционная политика ФРГ с выдвижением на передний план отстаивания экономических интересов страны в Европейском сообществе. В этот период заметно сблизились позиции ФРГ и Франции, руководители которых внесли большой личный вклад в развитие европейского интеграционного процесса. В 1974 г. по их инициативе был создан новый орган — Европейский совет на уровне глав государств и правительств, высший орган Сообщества. С 1979 г. стали проводиться прямые выборы в представительный орган ЕЭС — Европейский парламент. Совместно с Францией представители ФРГ заняли жесткую позицию по поводу притязаний Великобритании на изменение порядка финансирования бюджета ЕЭС и сельскохозяйственной политики Сообщества.

Для проведения более эффективной экономической политики по инициативе канцлера ФРГ Шмидта и президента Франции Валери Жискар д'Эстена (род. 1926) в 1979 г. была создана единая Европейская валютная система (ЕВС) и введена единая европейская расчетная единица — экю. Шмидт сформулировал принципы создания ЕВС с жесткими пределами колебания курсов (колебания не должны превышать 4,5 %), механизмом поддержания стабильных обменных курсов, общим резервом в 50 млн долларов золотом и в иностранной валюте. Продвижение вперед европейского строительства было направлено на то, чтобы усилить вес западноевропейских государств в трансатлантических рамках.

Распад социал-либеральной коалиции

Ведущая партия социал-либеральной коалиции — СДПГ к концу 1970-х гг. столкнулась с рядом проблем, которые обусловили определенное ослабление ее позиций. Часть сторонников СДПГ, прежде всего профсоюзы, не хотели принимать во внимание неблагоприятные изменения финансово-экономической ситуации и требовали расширения социальных гарантий. Таких же подходов придерживалось левое крыло в самой партии, считавшее, что под руководством Шмидта правительство свернуло с курса реформ. В СДПГ не было единства по вопросам атомной энергетики. Острую внутрипартийную дискуссию вызвала инициатива Шмидта о размещении на территории ФРГ американских ядерных ракет средней и малой дальности как ответ на советские ракеты СС-20. Это решение привело к подъему массового антивоенного движения: в акциях участвовали сотни тысяч человек, протестуя против угрозы стать заложниками в ядерном конфликте «сверхдержав», около 3 млн подписали «Крефельдское воззвание», ставшее манифестом пацифистского движения. Шмидт стал терять поддержку в рядах собственной партии, что ослабляло его позиции канцлера и авторитет СДПГ. Значительная часть молодежи, а также интеллектуально-либеральных кругов, которые поддержали СДПГ в начале 1970-х, оказались разочарованными в ее политике. Эта часть сторонников СДПГ все больше отходила от нее к новым социальным движениям, в частности к «зеленым».

В результате выборов в бундестаг в октябре 1980 г. коалиция СДПГ- СвДП осталась у власти. Одной из причин была невысокая популярность среди избирателей, особенно молодых, кандидата в канцлеры от ХДС/ХСС Франца-Йозефа Штрауса, лидера ХСС и премьер-министра Баварии, которого левые СМИ подавали как «ультраконсерватора».

Однако социал-либеральной коалиции не удалось продуктивно использовать победу на выборах. Главной причиной стало усиление разногласий внутри коалиции в связи с новым обострением социально-экономической ситуации. В 1980-1982 гг. экономика ФРГ пережила серьезный спад, связанный с ухудшением мировой экономической конъюнктуры, выросла инфляция, безработица увеличилась до 2 млн. И если СДПГ продолжала ориентироваться на неокейнсианские подходы, в частности дефицитное финансирование, то СвДП полагала, что эти методы исчерпали себя. Отношения между партиями во второй половине 1970-х гг. постепенно менялись. Если по вопросам внешней политики между обеими партиями сохранялось согласие, то по проблемам финансовой, экономической и социальной политики позиции во многом различались. В СвДП усилилось так называемое «экономическое крыло», которое выступало за изменение принципов экономической политики на основе неолиберализма. К этому подталкивала растущая критика правительства со стороны финансово-промышленных кругов, ведущих союзов предпринимателей. Очевидно, было сближение экономических подходов СвДП и ХДС/ХСС, их коалиционные правительства уже действовали в Сааре и Нижней Саксонии.

В начале сентября 1982 г. министр экономики от СвДП Отто Ламбсдорф (род. 1926) представил меморандум «Концепция политики по преодолению слабости экономики и борьбы с безработицей». В нем были названы основные причины кризисной ситуации: очевидное снижение инвестиций, рост государственных расходов, дефицита бюджета и задолженности, увеличение бремени налогов и сборов на производителей и граждан. Был сформулирован главный вывод: без создания условий для предпринимательской активности невозможно преодолеть кризис в экономике и сфере занятости, что чревато кризисом политической системы. Ламбсдорф был решительным сторонником разрыва коалиции с СДПГ, хотя в СвДП была и противоположная точка зрения. 17 сентября 1982 г. 4 министра от СвДП вышли из состава правительства. В результате консультаций между фракциями ХДС/ХСС и СвДП было решено вынести канцлеру Шмидту конструктивный вотум недоверия и сформировать новое правительство. 1 октября 1982 г. состоялось голосование в бундестаге, в результате которого новым федеральным канцлером был избран председатель фракции ХДС/ХСС, лидер ХДС Хельмут Коль (род. 1930). Вице-канцлером и министром иностранных дел стал лидер СвДП Ханс-Дитрих Геншер.

 

Внутренняя политика правительства X. Коля

Смена правительства в октябре 1982 г. означала не просто переход власти в руки новой коалиции, но была заявлена как «поворот тенденции» (Tendenzwende) в политике. Пребывание в оппозиции ХДС/ХСС использовали для организационного и программного обновления. Правительственное заявление канцлера Коля перед депутатами бундестага было озаглавлено «Коалиция центра: за политику обновления» и содержало призыв не только к экономическому, но и «духовно-моральному обновлению».

Хельмут Коль стал первым федеральным канцлером, политическая биография которого складывалась в послевоенное время. Он родился в 1930 г. в небольшом городке в Рейнланд-Пфальце, уже в юности решил сделать политику своей профессией и целеустремленно двигался к поставленной цели: в 17 лет вступил в «Молодой союз» ХДС, через год — в саму партию. Во время учебы во Франкфурте-на-Майне, а затем Гейдельберге он изучал экономику, право, психологию, политологию и историю, в 1958 г. защитил диссертацию на тему «Политическое развитие Пфальца и восстановление политических партий после 1945 г.», эти знания были с успехом использованы в его политической карьере. В 1959 г. Коль избирается в ландтаг Рейнланд-Пфальца, становится председателем земельной организации ХДС. В 1969 г. он стал самым молодым в ФРГ главой земельного правительства, в 1973 г. был избран председателем ХДС, в 1976 г. возглавил фракцию ХДС/ХСС в бундестаге. Успешной карьере «провинциала» Коля способствовали умение использовать возможности партийного аппарата и кадровой политики, окружать себя сторонниками, убеждать, а в случае необходимости идти на компромисс.

Коль называл себя «политическим внуком Аденауэра», в то же время под его руководством христианские демократы сумели существенно модернизировать свои подходы на принципах современного неоконсерватизма (концепция, сложившаяся в ведущих странах Запада во второй половине 1970-х гг. как реакция на кризис политики государственного регулирования), что нашло отражение в программе ХДС 1978 г. Новые подходы к восточной политике, обращение к проблемам «третьего мира», окружающей среды, образования, положения женщин в обществе существенно укрепили позиции ХДС как «народной партии». Возглавив коалицию ХДС/ХСС-СвДП, Коль считал важным заручиться поддержкой в обществе, по его ходатайству федеральный президент Карл Карстенс (1914-1992) назначил на 6 марта 1983 г. новые выборы в бундестаг.

Результаты выборов принесли консервативно-либеральной коалиции убедительную победу: ХДС/ХСС получили 48,8 % голосов, СвДП — 7 %; за СДПГ проголосовали 38,2 % избирателей, впервые в бундестаг прошла партия «зеленых», набрав 5,6 % голосов.

В мае 1983 г. правительство Коля-Геншера представило свою программу, главными задачами которой были названы обеспечение экономического роста, уменьшение безработицы, финансовое оздоровление. В основу программы действий легли предложения министра экономики Ламбсдорфа под девизом «Меньше государства, больше рынка, частной инициативы и ответственности».

Правительство Коля начало с санации федерального бюджета: были уменьшены инвестиции в строительство жилья, расходы на заработную плату работникам в госсекторе, что привело к сокращению их численности. Сокращению подверглись некоторые статьи социальных расходов: пособия на детей были дифференцированы в зависимости от доходов семьи, отменена стипендия для учащихся старших классов школ, а стипендия для студентов переведена на основу ссуды.

Сокращение социальных расходов вызвало критику и обвинения правительства в попытках «социального демонтажа». Однако эти необходимые меры не привели к существенному ослаблению системы социальной защиты, во многом благодаря позиции ХСС, а также лично министра по делам труда и социальной политики Норберта Блюма (род. 1935), которые были против «шоковой терапии» по образцу политики Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в США (к тому же ситуация в экономике ФРГ была лучше).

Правительство Коля сделало ставку на стимулирование предложения. Сокращение налогов способствовало не только росту частных инвестиций, но и потребительского спроса. Налоговые льготы облегчали создание новых предприятий в сфере малого и среднего бизнеса. Приватизация почты, а также радио- и телевещания принесла дополнительные средства в бюджет, кроме того конкурентная среда была призвана повысить разнообразие и качество услуг.

Оживлению экономики в ФРГ в 1980-е гг. способствовали улучшение мировой экономической конъюнктуры, снижение цен на нефть, а также активизация интеграционных процессов в Европейском сообществе после некоторого их торможения в 1970-е гг. Создание в 1979 г. Европейской валютной системы ослабило колебание валютных курсов, упростило торговые расчеты, что было важно для ФРГ, поскольку значительная часть ее внешней торговли приходилась на страны ЕС. В 1986 г. положительное сальдо внешнеторгового баланса ФРГ составило 110 млрд марок, по экспортным показателям она вышла на первое место в мире. Рост экспорта стал важным фактором улучшения экономической конъюнктуры на внутреннем рынке.

Благодаря новым экономическим подходам консервативно-либеральной коалиции и позитивным импульсам мирового рынка, макроэкономические показатели ФРГ существенно улучшились: уровень инфляции снизился с 5,2 % в 1982 г. до 0,2 % в 1987 г., уменьшился дефицит государственного бюджета, темпы роста ВВП увеличились от 1,1 % в 1982 г. до 3,7 % в 1988 г. и имели тенденцию дальнейшего роста. В этих условиях стало возможным улучшить социальную поддержку престарелых и семей с детьми: были увеличены размеры пенсий и пособий на детей, снижены налоги на родителей, в одиночку воспитывающих детей.

Таким образом, концепция социальной поддержки правительства Коля, в отличие от прошлых лет, была нацелена на адресную помощь и ориентирована на те категории населения, которые не могли обеспечить себя своим трудом — престарелых, детей, инвалидов. В то же время были повышены размеры страховых взносов работающих, введена частичная оплата лекарств в рамках страхования по болезни. В целом в 1980-е гг. встал вопрос о реформе «социального государства» в изменившихся демографических и экономических условиях.

Устойчивый рост экономики позволял решить другую важную проблему — резко увеличить расходы на науку и развитие высшего образования. ФРГ по этим затратам от ВНП (2,7 %) вышла к концу 80-х гг. на уровень США и Японии. Увеличились и военные расходы, которые в 1982 г. составляли 50 млрд марок, а в 1990 г. — 56 млрд марок.

Правительство Коля активизировало политику в сфере защиты окружающей среды. Случаи гибели лесов в результате вредных выбросов в атмосферу и катастрофа на Чернобыльской АЭС в СССР в 1986 г. привели к тому, что более две трети граждан ФРГ высказывались против использования атомной энергии в силу ее опасности для человека и природы. В 1986 г. было создано федеральное министерство по делам окружающей среды, охраны природы и безопасности реакторов; с учетом настроений в обществе строительство и ввод в действие новых АЭС были приостановлены. Ряд новых законов дополнил и расширил экологическое законодательство в ФРГ: об использовании очищенного от свинца бензина и установке катализаторов на автомобилях, о предотвращении опасности химических удобрений для человека, животных и природы и др. По уровню законодательной защиты и мероприятий по охране воздуха и водных ресурсов ФРГ к концу 80-х гг. занимала лидирующее положение в мире. Широкие дискуссии вызывал вопрос о соотношении экономического роста и защиты окружающей среды.

Нерешенной проблемой оставалась массовая безработица. Несмотря на появление более 1 млн новых рабочих мест, созданных в условиях оживления экономики, количество безработных в период 1983-1989 гг. превышало 2 млн человек. Попыткой уменьшить остроту ситуации на рынке труда стало предложение правительства проживающим в ФРГ гастарбайтерам, а их число превышало 1 млн человек, вернуться на свою родину, в этом случае им полагалась материальная помощь, в частности возврат средств, выплаченных в виде налогов и страховых взносов. Однако это предложение не встретило поддержки, поскольку большинство иностранцев жило в стране уже во втором и третьем поколениях, кроме того, их материальные перспективы на родине в любом случае были существенно хуже, чем в ФРГ. Стало очевидным, что традиционные представления о взаимосвязи экономического роста и стабильности цен с полной занятостью не соответствуют новой ситуации, а неолиберальная концепция не располагает рецептом борьбы со структурной безработицей.

«Общество 2/3»

Распределение групп населения по доходам получило у социологов определение «общество 2/3»: когда примерно две трети населения составляют люди с устойчивым материальным достатком, а треть по разным причинам не может обеспечить себя без социальной помощи — безработные, пенсионеры с маленькой пенсией, многодетные семьи, часть молодежи и иммигрантов. В период 1970-1990 гг. число претендентов на получение социальной помощи от государства увеличилось вдвое. В то же время большинство населения ФРГ составил так называемый «средний класс». Неоконсервативная политика правительства Коля привела к тому, что за 1983-1990 гг. особенно быстро росли доходы предпринимателей: они увеличились на 62 %, тогда как заработная плата выросла в среднем на 13 %.

Объем внешней торговли к концу 1980-х гг. превышал 350 млрд долларов. Причем около трети промышленной продукции шло на экспорт. ФРГ производила более 12,5 % мировой промышленной продукции, выйдя по объему ВНП на третье место в мире после США и Японии, а по экспорту товаров — на второе место после США. Доля сельского хозяйства в ВНП составляла 1,1 %, промышленности — 33,5 %, торговли и услуг — 65,4 %. Соответственно этому изменилась и социальная структура западногерманского общества — оно являло классический пример для теории «общества 2/3». В целом рост экономики обусловил повышение уровня жизни большинства населения и стирание резких имущественных различий; например, в 1988 г. 68 % семей имели автомобиль, 98 % — телефон, столько же холодильник, 86 % — стиральную машину и т. д.

Эволюция партийной системы: новый этап

В итоге выборов в бундестаг 1987 г. консервативно-либеральная коалиция во главе с Колем осталась у власти. В то же время правоконсервативная часть избирателей ХДС/ХСС была разочарована в своих ожиданиях «духовно-морального обновления» и восстановления приоритета традиционных ценностей. В результате была образована Республиканская партия во главе с бывшим журналистом баварского радио Францем Шёнхубером (род. 1923), которая заняла политические позиции справа от ХДС/ХСС, постепенно смещаясь на праворадикальный фланг.

СДПГ продолжала терять избирателей, которые отходили от нее прежде всего к «зеленым». Назрела необходимость программного обновления в связи с изменениями социальной структуры и настроений в обществе. Программная дискуссия в партии завершилась принятием в 1989 г. на съезде в Берлине новой Программы принципов СДПГ. Концепция демократического социализма как стратегической цели партии получила дальнейшее развитие. Большее внимание было обращено на важность демократизации государства и общества в рамках «гражданского диалога», акцентировано внимание на проблемах экологии, а также положения женщин в обществе.

В целом СДПГ продолжала оставаться крупнейшей по численности партией, она сумела не только сохранить, но и укрепить свои позиции в землях, возглавив правительства в Саарланде (1985), Шлезвиг-Гольштейне (1987). В земле Северный Рейн-Вестфалия, крупнейшей по численности населения, СДПГ имела абсолютное большинство в ландтаге. Выдвинулся ряд ярких политиков более молодого поколения — Йоханнес Рау (род. 1931), Оскар Лафонтен (род. 1943), Рудольф Шарпинг (род. 1947), Герхард Шредер (род. 1944). Все это создавало базу для будущего возвращения СДПГ к власти на федеральном уровне.

Существенно укрепились позиции партии «зеленых», которая на выборах 1987 г. получила 8,3 % голосов и прочно заняла место четвертой партии в бундестаге. Одной из причин успеха «зеленых» было разочарование части избирателей традиционных партий. «Зеленые» подчеркивали свое отличие от других и даже называли себя «альтернативной партией»: это проявлялось не только в программном и организационном отношении, но даже в неофициальной манере одежды их политиков и депутатов. Отличия от других партий были и в составе избирателей «зеленых» — больше молодежи, женщин, выше средний уровень образования и профессиональной квалификации.

В партии «зеленых» существовал довольно широкий спектр идейно-политических и тактических установок, однако не исключалась возможность коалиции с другими политическими силами, в первую очередь с СДПГ.

В ландтагах и бундестаге партия «зеленых» и ее лидеры Петра Келли (1947-1992), Йошка Фишер (род. 1948), Отто Шили (род. 1932) и другие накапливали опыт парламентской деятельности, который оказал влияние на дальнейшее развитие партии.

Положение ХДС/ХСС, несмотря на победу на выборах в бундестаг 1987 г., было непростым. Потеря 4,5% голосов, главным образом по причине высокого уровня безработицы, неудачи на выборах в ряде земель, отсутствие новых идей, невысокий рейтинг лично канцлера Коля вызывали опасения за исход следующих выборов в бундестаг в 1991 г. В руководстве ХДС вынашивалась даже идея смены канцлера с тем, чтобы укрепить позиции партии. Но последовавшие вскоре события, связанные с объединением Германии, показали политическую значимость канцлера Коля.

 

Внешняя политика

Правительство Коля продолжило усилия по валютной интеграции в рамках ЕЭС. В феврале 1988 г. оно предоставило меморандум «О создании европейского валютного пространства и Европейского центрального банка», по которому именно монетарные факторы — единая валюта и Европейский центральный банк должны были стать катализаторами экономической конвергенции. ФРГ и Италия выдвинули в 1981 г. проект «Единого европейского акта», ставшего одним из этапных документов в углублении европейской интеграции (принят в 1986 г.).

Правительство Коля продолжило курс на активизацию европейского строительства, акцентируя роль в нем франко-западногерманского союза. Не случайно свой первый визит после вступления в должность канцлера Коль нанес французскому президенту Франсуа Миттерану (1916-1996), подтвердив тем самым, что Франция является самым близким внешнеполитическим партнером для ФРГ. В результате была образована совместная франко-западногерманская бригада и создан франко-западногерманский Совет обороны.

Содействие развитию интеграционных процессов служило, в конечном счете, национальным интересам. Будущее Германии, утверждал Коль, заключается в ее принадлежности к Европе, воссоединение могло и должно было осуществиться только «под европейской крышей».

В первой половине 1980-х гг. внешняя политика Федеративной Республики осуществлялась в условиях нараставшей конфронтации между Советским Союзом и Соединенными Штатами. С одной стороны, Коль укреплял атлантические связи, по-прежнему считая Соединенные Штаты самым важным внешнеполитическим партнером ФРГ. Несмотря на мощные демонстрации сторонников мира, проходившие по всей стране, новое федеральное правительство в ноябре 1983 г. получило поддержку бундестага по вопросу о размещении американских ракет средней дальности на территории ФРГ (в рамках решения НАТО о «довооружении»). Наряду с другими западноевропейскими странами ФРГ подключилась к объявленной руководством США программе развертывания новой космической системы противоракетной обороны — СОИ («стратегическая оборонная инициатива»). Одновременно Коль добился полного равноправия ФРГ в отношениях с союзниками по НАТО: в 1984 г. были отменены последние ограничения в области военного производства и развития вооруженных сил, закрепленных Парижскими соглашениями 1954 г.

С другой стороны, жесткий курс администрации Рональда Рейгана в отношении СССР в гораздо большей степени, чем на других союзников, оказывал воздействие на внешнюю политику Федеративной Республики. Американская политика конфронтации затрагивала жизненные интересы ФРГ, находящейся на передних рубежах «железного занавеса». К тому же Западная Германия имела гораздо более сильные экономические интересы в торговле с СССР и странами Восточной Европы. Поэтому правительство ФРГ было заинтересовано в возобновлении диалога между СССР и США по вопросам безопасности и разоружения. В 1987 г. оно заявило о поддержке Договора между США и СССР о ликвидации ракет средней и малой дальности и о своей готовности уничтожить размещенные на территории ФРГ американские ракеты «Першинг». Конструктивную позицию заняла ФРГ и на Стокгольмской конференции по мерам укрепления доверия и безопасности и разоружению в Европе, а также на переговорах по химическому разоружению и сокращению обычных вооружений в Европе, проходивших во второй половине 1980-х гг. Отказавшись от стереотипов 1950-1960-х гг., правительство под руководством христианских демократов встало на путь продолжения германской и восточной политики, проводимой социал-либеральной коалицией. Усиливается самостоятельность в отношениях с СССР и странами Восточной Европы. ФРГ становится вторым по значению после США партнером СССР в переговорах по разоружению и проблемам безопасности.

В сфере отношений с СССР развивается политический диалог, показателем которого становятся встречи на высшем уровне, хотя сближение происходило не так просто. Визит X. Коля в октябре 1988 г. в Москву и ответный визит нового советского лидера Михаила Сергеевича Горбачева (род. 1931) в июне 1989 г. открыли новую главу в советско-западногерманских отношениях, которые должны были, по мнению руководителей двух стран, отвечать «духу времени». Наблюдается заметное сближение позиций ФРГ и СССР по основным проблемам мировой политики. ФРГ по-прежнему оставалась главным экономическим и торговым партнером Советского Союза среди стран Запада.

Конструктивное сотрудничество двух стран и их руководителей облегчило впоследствии решение ключевой задачи западногерманской дипломатии — вопроса о воссоединении Германии. Отношения ФРГ и СССР имели значение не только для обоих государств, но и для других европейских стран. Они оказывали непосредственное воздействие на политический климат в Европе, содействуя укреплению мира и обеспечению безопасности, являясь фактором стабильности на европейском континенте.

В 1980-е гг. более четко формулируется политика ФРГ в отношении развивающихся стран. Она предполагала значительное усиление экономического проникновения ФРГ в страны Латинской Америки, Африки, Азии и Ближнего Востока. Внешнеэкономическая экспансия западногерманского капитала базировалась, безусловно, на индустриальной мощи страны и отчасти облегчалась отсутствием груза колониальной ответственности в прошлом.

К началу 1980-х гг. ФРГ вышла на третье место в мире после США и Японии по масштабам экономической экспансии на рынки развивающихся стран, а также на третье место после США и Франции по размерам государственных субсидий в рамках «помощи развитию». В 1980 г. помощь ФРГ составила 1 млрд марок на двусторонней основе и 0,5 млрд марок на многосторонней. При ее активном участии принимаются программы по сокращению задолженности 30 беднейшим странам мира.

Политика «помощи развитию» все более подчиняется задачам обеспечения безопасности страны. Обусловлено это было, прежде всего, большой зависимостью ФРГ от снабжения ее сырьем и энергоресурсами, большинство из которых (нефть и минеральное сырье) ввозилось из развивающихся стран. Сотрудничество с этими странами к тому же содействовало созданию новых рабочих мест, что являлось весьма актуальным в связи с высоким процентом безработицы в Западной Германии. «Политика развития» была важным инструментом повышения политической роли ФРГ в мировом сообществе.

Внешнеполитическая концепция Коля была проста: необходимо поддерживать одинаково равные отношения с США и СССР, поскольку односторонние тенденции в политике христианских демократов в 1950-1960-е гг. или социал-демократов в первой половине 1970-х гг. вели к явным перекосам. Внешняя политика страны, по мнению Коля, должна быть сбалансированной. Он считал необходимым закрепить роль ФРГ как члена мирового сообщества, выступающего за укрепление демократии и международно-правовой системы.

Под руководством Коля к концу 1980-х гг. заметно возрос престиж и политическая активность Федеративной Республики. Она была признана более чем 150 государствами мира. Ее позиция во многом стала оказывать влияние на всю систему международных отношений. Правительству Коля удалось улучшить отношения как с Советским Союзом, так и с Соединенными Штатами. Политика «уравнивания отношений» поставила ФРГ в положение посредника в диалоге Восток-Запад и создала необходимые предпосылки для последующего объединения Германии.

 

«Консервативная эпоха» (конец 1940-х — первая половина 1960-х гг.)

Образование ФРГ не означало появления в тот же самый момент новой немецкой культуры. В первые десятилетия в ней развивались тенденции, которые обнаружились после краха Третьего рейха. И только в 1960-е гг. появились основания говорить об окончании переходного периода и становлении западногерманской культуры. В процессе перехода «консервативные» тенденции уходили на второй план под натиском сил культурного обновления.

Центрами духовной жизни постепенно вновь становились университеты. Они медленно открывались миру, боясь повторить опыт своей политизации в годы Третьего рейха. В них крупные немецкие мыслители XX столетия создали школы, которые действуют до сегодняшнего дня.

Философское осмысление эпохи определяли, прежде всего, представители экзистенциализма Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс. Ясперс решился даже на философский анализ политических вопросов современности, например значения атомной бомбы для будущего человечества. Он заявил, что оккупационные державы принесли свободу немцам в виде Федеративной Республики. Он считал, что свобода является более важным завоеванием, чем воссоединение Германии. Поэтому можно отказаться от воссоединения, если в ГДР будет установлена свободная система. По существу, приоритет свободы над единством в ФРГ не вызывал расхождений во мнениях.

Возникновению «антитоталитарного консенсуса» в ФРГ существенно способствовала ученица Ясперса в Нью-Йорке Ханна Арендт (1906-1975) своей книгой «Истоки тоталитаризма» (1951). Заметное влияние на немецкую духовную жизнь оказывал критический рационализм школы Карла Поппера.

К самым важным новшествам университетов послевоенного времени принадлежит растущее влияние социальных наук, в первую очередь социологии и политологии. Ключевые представители критической социальной теории Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер вернулись из Америки во Франкфурт и оказывали серьезное воздействие на духовное и политическое сознание эпохи. Интеллектуальные истоки этого поколения были различны, но они были едины в убеждении, что преподавание социальных наук в университетах являлось необходимым для становления демократии. Социальные науки оказались совершенно необходимыми для осуществления политики и управления, так как они давали интерпретации общественного и политического развития, которые ни государство, ни общество больше не могли игнорировать.

Перемены в университетах и школах осуществляли в основном консервативные деятели, которые верили в высокий уровень немецкой системы образования. Но прекращение бегства из ГДР после возведения Берлинской стены показало заметное отставание ФРГ в сфере образования по сравнению с другими ведущими индустриальными государствами.

Церкви добились признания государством своих основных требований (церковное влияние на школу, конфессиональное право родителей). Второй Ватиканский собор 1962-1965 гг. внес изменения в католицизм (право на частную и общественную собственность, отмена инквизиции и отлучения от церкви, богослужение на родном языке). Все большее значение для католической церкви в проповедях стали играть вопросы мира и разоружения. Заметную роль в деятельности евангелической церкви играли пацифисты во главе с епископом Мартином Нимеллером. Для протестантизма характерным было стремление сохранить единство немецкой нации, поскольку до конца 1960-х гг. евангелическая церковь оставалась единственным общегерманским институтом. До установления Берлинской стены два раза в год проходили общегерманские дни церкви.

В первые годы республики развитие литературы определяли известные писатели-эмигранты Генрих и Томас Манны, Эрих Мария Ремарк, Арнольд Цвейг, Лион Фейхтвангер. Очень важным было открытие доступа немцев к мировой литературе, что помогло выйти из 12-летней духовной изоляции общества. Открытость в духовной сфере определяла упрочение связей ФРГ с Западом, что стало естественным основанием западногерманского культурного и политического самосознания. В 1950-е гг. доминирующими тенденциями в творчестве многих авторов (Ханс Эрих Носсак (1901-1977), Герман Кестен (1900-1996) и др.) стали апология индивидуализма и экзистенциализм.

Это соответствовало мировоззрению «среднего потребителя» и отражало консервативные настроения. Симптоматичным примером была основанная в 1947 г. «группа 47». Объединение литераторов, которое часто называют центром немецкой литературы в первые два послевоенных десятилетия, нередко выступало за «чистую лирику».

Социально-критическое направление в литературе было связано, прежде всего, с творчеством выдающегося писателя Генриха Бёлля. В романах «Где ты был, Адам?» (1951), «И не сказал ни единого слова» (1953), «Бильярд в половине десятого» (1959), «Глазами клоуна» (1963), рассказах острота этической проблематики, глубина психологического анализа, лиризм сочетаются с резкой, порой язвительной социальной критикой. Наиболее яркими представителями этого направления стали Гюнтер Грасс (род. 1927) с романами «Жестяной барабан» (1959) и «Кошка и мышь» (1961), Вольфганг Кёппен (1906-1996) с романами «Теплица» (1953) и «Смерть в Риме» (1954), Зигфрид Ленц (род. 1926) с романами «Ястреб в небе» (1951), «Дуэль с тенью» (1953) и др.

Одна из главных тем для этих и других авторов — это недавнее тяжкое прошлое, проблема коллективной вины немцев за злодеяния времен нацизма и вины конкретного человека. Новая немецкая литература была максимально чувствительна в отношении прошлого и процессов, происходящих в ФРГ. Она больше не стояла в стороне, став интегральной составной частью культуры нового общества. Симптоматичным для нового понимания роли литературы в обществе стало создание в 1961 г. писательского объединения «Группа 61», которое преимущественно описывало мир труда.

В отличие от литературы, кинематограф 1950-х гг. отличали политическая апатия, эстетическая и интеллектуальная регрессия. Преемственность с предшествующей эпохой выражалась в том, что режиссеры и актеры Третьего рейха активно работали как в жанре игрового кино, так и в фильмах с политическим содержанием. Лидерами кинопроката были фильмы о природе, о войне и так называемые «проблемные фильмы». В военных фильмах изображался трагизм молодого поколения Германии. Конфликты не были отчетливо выражены, но подчеркивались «чистая» традиция вермахта, который оказался под контролем нацистов, и героизм простых солдат. «Проблемные фильмы» рассказывали о повседневной жизни врачей, священников, водителей с их мифами и страхами. Кино было призвано успокоить, сгладить конфликты. Однако появлялись и новаторские работы. Среди них следует назвать блестящую экранизацию романа Генриха Манна «Верноподданный» режиссера Вольфганга Штаудте (1906-1984).

Большой популярностью у западных немцев пользовались драматический и музыкальный театры. Большое значение для успешного развития театра имело строительство многочисленных театральных зданий. Театр был наиболее динамичной и живой частью культуры послевоенного времени. В театральном репертуаре преобладала классическая немецкая и зарубежная драматургия. Режиссура была представлена такими крупными постановщиками, как Фриц Кортнер (1892-1970), Гарри Буквиц (1904-1987) и Густав Грюндгенс (1899-1963).

50-е гг. ознаменовались также восстановлением традиционных музыкальных фестивалей. Самым значительным событием стало возрождение фестивалей музыки Рихарда Вагнера в Байрёйте с 1951 г. Хотя его организаторам удалось «денацифицировать» любимого композитора фюрера, но президент Т. Хойс избегал своего участия в фестивалях, так же как и либеральные интеллектуалы.

Новая серьезная музыка находила в Западной Германии не только исполнителей, но и заинтересованное отношение публики, которое едва ли когда встречалось прежде. Музыка предлагала большинству немцев встречу с вневременным прекрасным. Композитор Ханс ВернерХенце (род. 1926), который начал свое творчество в конце 1940-х гг. инструментальными композициями, достиг крупных успехов.

В истории легкой музыки 1950-е гг. обычно ассоциируются с рок-н-роллом. На самом деле доминирующим музыкальным «товаром» были шлягеры, которые в огромном количестве создавались музыкальной промышленностью. Шлягеры должны были вылечить больное послевоенное общество, поэтому их темы были неизменны — любовь, верность, родина, путешествия в дальние страны.

Но импорт рок-н-ролла из США во второй половине 1950-х гг. потряс и мир детей «экономического чуда». Рок-н-ролл выражал недовольство, недоверие и скепсис, свойственные подростковому и молодежному сознанию. Рок-музыка соответствовала подчеркнуто индивидуалистичному и свободному мировоззрению многих молодых немцев. Симптоматично, что английская группа «Битлз» первоначально получила известность, выступая в клубах Гамбурга.

Многие музеи видели свою важнейшую задачу в том, чтобы обеспечить доступ немцев к современной живописи, отвергнутой национал-социалистами. Немецкие художники послевоенного времени писали преимущественно абстрактные полотна и радикально порывали с нацистским прошлым, образцы искусства которого более не демонстрировались.

Несмотря на отдельные удачи, архитектура 1950-х гг. не получила хороших оценок. В результате нового строительства происходило разрушение архитектурного центра городов. В городах соперничали «традиционалисты» и «модернисты», сталкиваясь в вопросе о «восстановлении» исторических элементов или «новостроек» с полностью измененной архитектурой.

Значительного общественного влияния постепенно добивались радио и телевидение. Просмотр телепередач постепенно стал самым любимым способом проведения свободного времени. Если в 1955 г. было всего около 300 тыс. телевизионных зрителей, то в 1965 г. — 11,4 млн. Началась эпоха телепостановок и сериалов. Интерес зрителей вызывали также политические программы. В 1954 г. телевидение впервые вело трансляции с чемпионата мира по футболу из Швейцарии, на котором команда ФРГ первый раз завоевала первое место, одержав победу над фаворитом — командой Венгрии. Этот успех был одной из самых ярких страниц в истории западногерманского спорта.

Но телевидение по степени влияния пока еще проигрывало газетам и журналам. Федеральные еженедельные газеты представляли широкий политический и религиозный спектр мнений, в то время как партийная пресса, в отличие от Веймарской республики, не играла важной роли. Заметной проблемой становилась возрастающая концентрация прессы. Самым большим издательским концерном владел Аксель Шпрингер (1912-1985), которому принадлежало около трети всех ежедневных изданий. Концентрация прессы привела к общественной дискуссии об опасности манипуляции общественным сознанием. Широкое обсуждение этой и других острых проблем общественного развития было признаком наступления нового времени.

 

Культура и общественная жизнь ФРГ второй половины 1960-х — 1980-х гг.

«Движение 68-го» оказало существенное влияние на культуру ФРГ, обусловило ее политизацию, а также поиск новых форм и средств отображения в искусстве проблем общественной жизни. Другим важнейшим фактором стала «смена ценностей» в условиях формирования постиндустриального общества. Следствием стали большее многообразие и толерантность в сфере культуры.

Движения протеста второй половины 1960-х гг. изначально приняли характер «культурной революции», противопоставляющей себя «буржуазной» культуре. Это нашло свое отражение в формировании альтернативных субкультур и философских течений, например хиппи. С 1965 г. в изобразительном искусстве утвердилось течение конструктивизма (эксперименты с линиями, формами, цветами), к которому принадлежали Вильгельм Вессель (1904-1971), Хорст Лерхе (род. 1938), Вальтер Дрексель (1890-1973) и др. Левые художники, в частности Вазон Брок (род. 1936), способствовали развитию такого направления в искусстве, как неодадаизм, характерной чертой которого был эпатаж широкой публики. Эти течения, находившиеся в противостоянии не только с массовой поп-культурой, но и с неореализмом, представляемым Вольфгангом Петриком (род. 1939) и Клаусом Фогельзангом (род. 1945), носили элитарный характер и потеряли свое значение со снижением студенческих волнений. В 1970-1980-е гг. общую политизацию литературы и искусства сменило доминирование «нового субъективизма», обращение к проблемам личности в самых разных их проявлениях. Характерным для культурной жизни стало постмодернистское разнообразие направлений и течений, стремление деятелей искусства освободиться от ограничений определенных стилей.

Новая общественная дискуссия о Третьем рейхе

Одной из важнейших тем общественных дискуссий оставалось отношение к периоду национал-социализма. Общественный интерес к этим проблемам, ярко проявившийся в 1960-е гг., не ослабевал и в 1970-е. Новым импульсом стал американский 4-серийный фильм «Холокост» о судьбе еврейской семьи в период национал-социализма, показанный в 1979 г. по телевидению и ставший потрясением для немецкого общества. Тема Холокоста, массового истребления европейских евреев, стала одной из центральных в дискуссиях о национал-социалистическом прошлом.

Широкий резонанс вызвало 50-летие «хрустальной ночи» (1988) — начало массовых еврейских погромов в Германии. Появилось большое количество публицистических работ социологов, политологов, юристов, врачей, которые касались различных сфер жизни в период национал-социалистического режима, отношению к нему и поведению разных социальных и профессиональных групп тогдашнего немецкого общества. Одним из направлений в дискуссии стало обращение к повседневной истории Третьего рейха; в рамках краеведческой работы собирались и изучались материалы по «локальной» истории, создавались «исторические мастерские», инициативные группы вносили предложения по присвоению улицам, школам, университетам имен жертв национал-социалистического режима и участников Сопротивления.

Важным общественно-политическим событием 8 мая 1985 г. стала речь в бундестаге федерального президента Рихарда фон Вайцзеккера (род. 1920), посвященная 40-летию окончания Второй мировой войны. Вопрос о том, что означает дата 8 мая 1945 г. для немцев, вызывал неоднозначные ответы: не только крах Третьего рейха, но и уничтожение национального единства, страдания «изгнанных» и беженцев, а также попавших в советскую зону оккупации. В своей речи президент сказал о том, что день 40-летия разгрома фашизма — это не юбилей «капитуляции и позора», а «освобождения от фашизма», и что виновными в изгнании миллионов немцев из Судет, Силезии, Восточной Пруссии были не державы-победительницы, а сами немцы, вручившие власть Гитлеру.

Речь Вайцзеккера прозвучала как удар грома. Ведь за 3 дня до этого, 5 мая 1985 г., состоялась официальная церемония посещения канцлером Колем и президентом США Рейганом кладбища эсэсовцев в земле Рейнланд-Пфальц. Президент же ФРГ, аристократ по происхождению, сын нацистского дипломата, сам служивший в вермахте и воевавший под Ленинградом и Москвой, один из лидеров ХДС, отказался от стереотипа правящей элиты ФРГ воспринимать 8 мая только как день катастрофы.

Оценка Вайцзеккера вызвала противоречивые мнения, выраженные в дискуссии, получившей название «спор историков» ФРГ. Его спровоцировал вопрос историка Эрнста Нольте, поставленный им в 1986 г.: не является ли политика национал-социалистов вторичной по отношению к политике большевиков в России и превентивной, обусловленной коммунистической угрозой для европейских стран? Ведь ГУЛАГ и убийства «классовых врагов» в СССР предшествовали Освенциму и убийствам по расовым мотивам в практике национал-социалистов. Нольте утверждал, что «без Ленина не было бы Гитлера», что «ГУЛАГ первичен, а Холокост — вторичен».

Такая постановка проблемы вызвала острую критику в научных и общественных кругах. Философ Юрген Хабермас первым решительно осудил апологетические тенденции в историографии национал-социализма и заявил, что постановка вопроса Нольте является попыткой если не оправдать, то преуменьшить преступления национал-социалистического режима, лишить их исключительности. Необходимо продолжить его глубокое исследование, которое не обременяет, а наоборот, освобождает национальное самосознание. По мнению Хабермаса, сознательная приверженность принципам демократии смогла утвердиться в политической культуре немцев только через осознание «Аушвитца» (Освенцима), ставшего символом преступлений национал-социализма.

Такую же позицию в «споре историков ФРГ» занял историк Ханс Моммзен, а также большинство ученых и публицистов. Дискуссия о «преодолении прошлого», понимаемого как необходимость выработки иммунитета к любым формам и проявлениям тоталитаризма, которая велась в ФРГ в 1986-1990 гг., приобрела новую актуальность после объединения Германии в связи с необходимостью дать оценку режиму СЕПГ.

Главной тенденцией литературы ФРГ было обращение к социальным темам современности и критическое переосмысление прошлого, прежде всего нацистского. Эти темы нашли отражение в произведениях Ханса Вернера Рихтера, Вольфганга Кеппена, Макса фон дер Грюна (1926-2005), Альфреда Андерша и др. В немецкой лирике того времени господствовали конструктивистские тенденции «конкретной поэзии», представленные в творчестве Хельмута Хайсенбюттеля (1921-1996) и др., выражающиеся в визуальном воздействии на читателя, построении новой симметрии слов. 1968 г. привел к расколу немецкой литературы. В то время как Мартин Вальзер (род. 1927) и Генрих Бёлль приняли леворадикальные идеи, такие авторы, как Зигфрид Ленц и Гюнтер Грасс, остались верны своим либерально-реформистским убеждениям.

Творчество Бёлля, получившего в 1972 г. Нобелевскую премию по литературе, стало своеобразным мерилом для западногерманских писателей. Широкую известность получила его повесть «Поруганная честь Катарины Блюм» (1974), по которому режиссером Фолькером Шлендорфом (род. 1939) был снят одноименный фильм. В нем затронуты важные общественные проблемы, в частности роль СМИ, их весьма вольное подчас обращение с реальными событиями и фактами в угоду сенсационности. Проблемой манипулирования общественным мнением с помощью прессы занимался Гюнтер Вальраф (род. 1942) в специфической форме литературно-документальных репортажей. Автор инкогнито занимался различными видами деятельности, в частности был сотрудником массовой газеты «Бильд», что позволило ему «изнутри» глубоко изучить деятельность издательского концерна Шпрингера.

В литературе ФРГ проявляется и течение «нового субъективизма», когда часть писателей отстранилась от своей недавней общественной и политической направленности и обратилась к изучению современной личности с ее желаниями, мечтами и страхами. Поэтому основной формой произведений стали дневники, письма, воспоминания и автобиографические романы: «Классовая любовь» Карин Струк (род. 1947), «Ленц» Петера Шнайдера (род. 1940), «Путешествие» Бернварда Феспера (род. 1938) и т. д. Широкую популярность в 1970-1980-е гг. приобрела так называемая «женская литература», а также романы в жанре «фэнтези».

В кинематографе обращение к острым социальным темам было спровоцировано манифестом 25 режиссеров, операторов и актеров в 1962 г., которые призвали к созданию «нового немецкого фильма», способного осветить истинные проблемы общества. Центральными темами фильмов «Прощание со вчерашним днем» Александера Клуге (род. 1932), «Все эти годы» и «Это» Ульриха Шамони (1939-1998) были эмансипация женщин, преодоление моральных табу, взаимоотношения поколений, проблемы «социального дна». Режиссеры Райнер Вернер Фассбиндер (1945-1982) и Вим Вендерс (род. 1945) принесли кинематографу ФРГ мировую славу. Их фильмы показывали повседневную жизнь обычных людей без идеализации, свойственной «старому» кино. В фильме Фассбиндера «Замужество Марии Браун» показано влияние войны на человеческие судьбы и характеры, в фильме «Страх съедает душу» рассказывается о любви между пенсионеркой и гастарбайтером.

Развитие театрального искусства происходило в том же ракурсе обращения к социальным темам. «Эмансипированный театр» был создан благодаря работе таких театральных режиссеров, как Курт Хюбнер (род. 1916) в Бремене и Петер Штайн (род. 1937) в Берлине. Одной из самых известных пьес стала пьеса Рольфа Хохгута «Наместник» (1963), которую за 10 лет поставили в 60 театрах 26 стран. Такой успех объяснялся тем, что автор привлек неопровержимые исторические документы и впервые обратился к «закрытой» до тех пор теме ответственности и духовенства (наместник Христа на земле — папа Пий XII) за преступления нацизма.

В изобразительном искусстве в рамках неосубъективизма развивались иррационально-романтическое течение (Герман Нитш, род. 1938), которое основывалось на мифологии и саморефлексии, и «дикая живопись» (Ханс-Георг Базелитц, род. 1938, Иорг Иммендорф, род. 1945, и др.), для которой были характерны спонтанность, экспрессивность и цветовая насыщенность. С 1955 г. в Касселе действует "Dokumente" — международный форум современного искусства.

Новые подходы обозначились в архитектуре. Тенденция к полному обновлению застройки исторического центра городов, характерная для 1950-1960-х гг., уступила место стремлению к реставрации в подлинном виде, бережному сохранению исторических памятников и зданий. Постмодернизм в архитектуре проявился в отказе от сугубого функционализма и использовании в строительстве зданий элементов разных стилей. Проекты «экологического строительства» ориентированы на создание гармонии между человеком и окружающим миром.

Постмодернизм в музыке развивался автономно от других видов искусства. «Новая музыка» ФРГ сводилась в основном к экспериментам с классической музыкой и попыткам передачи человеческих эмоций новыми инструментальными способами. Поп- и рок-музыка в значительной степени приобрели интернациональный характер и тенденцию к коммерциализации. Электронная музыка и появление видеоклипов отражали широкий спектр стилей и направлений от диско и панк-групп до психоделического рока. В ФРГ были популярны те же музыкальные группы и исполнители, что и в других странах Запада, в основном англоязычные. Из отечественных исполнителей известность получил Удо Линденберг (род. 1946), его песни на немецком языке были как политического, так и лирического характера.

В целом развитие литературы и искусства ФРГ в 1960-1980-е гг. характеризовалось большим разнообразием стилей и жанров.