Машина подъехала к деревне, когда на часах колокольни было без десяти пять. Туман рассеялся, только кое-где на фоне гор виднелись белые клочья. Офицер пересек маленькую речку и въехал в лес, где еще не наступил рассвет. Сидя между Руди и Мади, Колетт не отрываясь смотрела на «дровосеков» и думала о двух других, беспокоясь за своего отца.

— Успокойтесь, — повторял Руди снова и снова. — Он не один… и к тому же вооружен.

— Понимаю, — сказала девушка. — Но я его знаю. Он ничего не боится и так неосторожен!

Путь через лес казался бесконечным. Несмотря на плохую дорогу, фургон ехал довольно-таки быстро. Наконец офицер притормозил и остановился у хижины Брюль-Лу. Выйдя из машины, он приказал всем оставаться на местах.

— Бурдье!.. Эренштейн! Вы здесь?

Ни полицейский, ни лесник не отвечали. Тогда, с револьвером в вытянутой руке, офицер осторожно приблизился к лесному домику и толкнул дверь. Пусто.

— У меня было предчувствие… — прошептала с тоской Колетт. — Те дровосеки вернулись, и полицейский с отцом пошли за ними — они могли попасть в засаду.

Офицер тоже явно встревожился и, нахмурив брови, напряженно думал, как лучше поступить. Тут Тиду предложил свои услуги:

Кафи выдрессирован как служебная собака. У него болит лапа, но он все равно может взять след. — И тут же обратился к Колетт: — У вас есть какая-нибудь вещь, принадлежащая отцу?

Шарф! Он только что дал мне его, чтоб я согрелась!

Тиду схватил шерстяной шарф, протянул его к носу Кафи, пес принюхался и тут же повернулся к девушке.

На минуту растерявшись, умная собака как будто размышляла; затем, понюхав шарф еще раз, уткнулась носом в землю и направилась к дереву, у которого лесник и полицейский собирались наблюдать за хижиной.

— Нет, Кафи не тот след… другой!

— Он понял! — воскликнул Руди. — Тиду, подожди, я с тобой… Нет, Колетт, вы оставайтесь здесь!

Пока офицер раздумывал, идти ли ему вместе с ними и можно ли оставить на ребят троих пленников, Тиду и Руди уже исчезли в чаще, окрашенной слабым светом зарождавшегося дня.

— Колетт не зря беспокоилась, — сказал Тиду. — Дровосеки вернулись, как только мы ушли. Наверное, они рассчитывали улизнуть на грузовике с лесом, а полицейский с лесником пустились в погоню.

Петляя по лесу от одних зарослей кустарника к другим, ребята, благодаря Кафи, постепенно восстанавливали путь беглецов. Бедный Кафи! Он хромал все сильнее, но чувство долга заставляло его идти дальше.

Однако пес так жестоко страдал, что пришлось остановиться и осмотреть его распухшую лапу.

— Рана плохо зарубцевалась, и в нее попала инфекция, несмотря на тугую повязку.

Одним движением Тиду перерезал бинт, Кафи успокоился и снова взял след. Руди и Тиду углублялись все дальше и дальше, в самую чащу леса. Увы! Худо-бедно повязка все-таки защищала рану, а без нее лапа Кафи стала совсем уязвимой: пес глухо скулил, наступая на колючки и неровности.

— Пусть немного отдохнет, — предложил Руди. — Я завяжу ему лапу носовым платком.

Они остановились, но в тот же миг справа, метрах в двухстах от них прогремел выстрел, Руди и Тиду подскочили, Кафи встал на три лапы и приготовился снова взять след.

— Нет, — быстро возразил Руди. — Это для Кафи слишком опасно… и для тебя, Тиду, тоже. Придержи его, а я посмотрю, что там такое.

Тиду изо всех сил вцепился в ошейник, сдерживая Кафи, который тащил его прямо через кусты. Руди отошел достаточно далеко. После выстрела лес снова погрузился в тишину, но эта тишина была какой-то тревожной. Руди догадывался, что раз прозвучал выстрел, значит, беглецы заметили преследование. Все четверо, конечно, здесь, где-то среди деревьев.

И вдруг в слабом утреннем свете Руди заметил тень, прислонившуюся к стволу дерева — тень медленно подняла руку в сторону чащи… а в руке был револьвер. Один из дровосеков, а это был он, заметил кого-то из преследователей и взял его на мушку. Руди понадобилось лишь мгновение… Со всей энергией и силой своей юности он бросился на бандита и одним ударом вышиб револьвер из вытянутой руки; дровосек все-таки успел выстрелить, но мимо: пуля застряла в стволе дерева. Чтобы предупредить своих, он изо всех сил заорал:

— Это я, Руди!

Тут же слева раздался другой выстрел, и Руди почувствовал жжение в руке. Стремительный как молния, Руди развернулся, и прежде чем другой дровосек успел снова прицелиться, его револьвер взлетел в воздух. Ожесточенная борьба длилась всего несколько секунд, и когда лесник с полицейским подошли поближе (они оказались совсем рядом), оба дровосека были уже обезоружены, повалены на землю и на них были нацелены их собственные револьверы.

— Руди, вы спасли мне жизнь! — воскликнул лесник. — Когда я заметил, что этот человек за мной следит, уже ничего нельзя было сделать — мой револьвер отказал. Еще секунда — и он бы пристрелил меня, как кролика.

Тут лесник заметил на руке у Руди кровь:

— Вы ранены?

— Вторым выстрелом, но ерунда, это царапина. Чуть позже подошел Тиду, удрученный тем, что пропустил такую драку. Кафи обнажил свои острые клыки, как бы говоря: «И не пытайтесь сопротивляться! Хоть я теперь и на трех лапах, но зубы-то все на месте!»

«Дровосекам» приказали встать и надели на них наручники. Тиду достал носовой платок и хотел перевязать Руди руку, но тот решительно отказался, вспомнив о Колетт.

— Ба! Оставь ты эту царапину, пошли лучше скорее в хижину — там наверняка слышали выстрелы, а Колетт так волнуется за своего отца!

Пленники шли впереди под присмотром Кафи, а он, бедняга, уже еле ковылял. Процессия углубилась в чащу леса. До хижины было еще далеко, когда из листвы вдруг послышался шорох. Это бежала Колетт — запыхавшаяся, с безумным взглядом.

— Папа!

Она бросилась на грудь леснику и заплакала от радости.

— Я чуть не умерла от страха, когда услышала выстрелы. Они ведь в вас стреляли, правда?

Тут девушка заметила платок на руке Руди.

— О! Вы ранены?

Пустяки.

Он чудом избежал смерти, — сказал лесник. — А я обязан ему жизнью. Если бы не Руди — ты бы уже меня в живых не застала. Я тебе все расскажу…

Через пять минут «дровосеки» были доставлены в хижину и присоединились к своим сообщникам*. Теперь банда собралась полностью. В маленькой комнатке с закопченным потолком повисла тяжелая тишина. Пятеро мужчин в лохмотьях стояли вдоль стены с каменными лицами — они твердо решили молчать…

Итак, — обратился офицер к бригадиру (это он на днях так жестоко избил Руди, а сегодня ухитрился его ранить). — Вот, оказывается, в чем заключается ваша работа?.. Один из этих мальчиков спрятался на чердаке и слышал, как вы переговаривались с военной базой в Истре. Что это означает?

Ничего особенного, — ответил бригадир. — Мы радиолюбители и в свободное время связываемся с другими радиолюбителями. Так получилось, что один из наших корреспондентов живет в Истре.

— Хорошенькое дело! — оборвал его Сапожник. — Какое-то странное время вы выбрали для своих развлечений! А еще я слышал, как вы упоминали «Страдор П». Это слово повторялось много раз!

Что за глупость! Какое нам дело до этих самолетов? Разве это мы виноваты, что они не могут летать ночью?

Конечно! — ответил Бифштекс. — Они всегда разбивались в пасмурную погоду, когда вы решали прогуляться на Гран-Веймон. И, конечно, случайно все аварии происходили в радиусе до ста километров от этой горы: два в Ардеше, над Севеннами, один в Воклюзе над Ванту и один в Высоких Альпах.

Простое совпадение.

— Довольно, — отрезал офицер и обратился к Руда: — Ребята сказали, что вы учитесь на инженера. Как по вашему, что это за приборы? Меня особенно интересует тот, что побольше.

Тот, что с экраном, — наверняка радар. Вы мне позволите заглянуть внутрь?

Только оставьте все как есть — это важно для экспертов.

Руди понадобилось совсем немного времени, чтобы снять деревянную панель с задней стенки прибора и при помощи электрического фонарика изучить его содержимое.

— Да, это, конечно же, радар, но очень сложный — я таких не видел… хотя, судя по лампам, это аппаратура — только часть высокочастотной цепи передач.

— А другой прибор, тот, что мы нашли наверху?

Он относится к той же цепи. По-моему, с помощью антенны на крыше информация появлялась здесь, на экране, а потом передавалась на Гран-Веймон… или наоборот.

А почему именно эта вершина?

— Может быть, потому, что она здесь самая высокая, но это всего лишь мое предположение. Точно разобраться в работе этих приборов могут только специалисты по коротковолновой трансмиссии.

Ребята и полицейские просто остолбенели. Выходит, что деятельность этих так называемых «дровосеков» напрямую связана с полетами французских истребителей, но как доказать, что именно они виноваты в этих четырех катастрофах и, как знать, может быть, и пятой, если все-таки их радиоатака удалась? Неужели теперь придется ждать, пока закончится долгое расследование?

В маленькой комнате вновь воцарилось молчание; уже совсем рассвело, и тут Бифштекс заметил на полке транзисторный приемник — чуть побольше его собственного. Он бросил взгляд на часы: семь ноль-ноль — время новостей! Мальчик кинулся к полке, схватил приемник, повернул ручку и приготовился слушать. Вдруг его сердце забилось сильнее, и он закричал:

— Слушайте!.. Слушайте все!..