Дареная собачка, которая так блестяще брешет "хайль Гитлер!" не только изумила своим искусством штурмбанфюрера Поппе, но и дала ему блестящий толчок к заманчивым размышлениям. Лежа в мягкой пуховой постели и думая о великом значении собак в защите третьего рейха и их верности фюреру, Поппе рассуждал так:

"Собака. Что такое собака в отрыве от защиты третьего рейха? Пустой звук. Обыкновенная бессловесная скотина, преданно несущая службу тому, кто ее кормит. Если ее рассматривать в кругозоре женщин, то она вообще не что иное, как пустое развлечение избалованных, обленившихся бездельниц, у которых нет других занятий, как забавляться собачками. Ну а если взглянуть на собаку под историческим углом? Разве мало незаметных, маленьких, а порой и бездарных людей вознеслось на тех же собаках?! Лохматые пудели и шавки, легавые и борзые, породистые сеттеры и просто глупые дворняжки запросто вводили всякую бездарь в круг высшего общества и знати. Один подарил королю редкого нюха гончарку, другой принес псу канцлера вкусную кость, третий похвалил породу кобелька рейхскомиссара, пусть даже кобель паршив и съеден блохами, четвертый побегал наперегонки с шавкой в присутствии фюрера — и вот уже влез, втерся в доверие и пошел получать чины и ранги. Тот же Герман Геринг прославился на коллекции картин и кобелей. А раз это так, раз собачий подхалимаж прочно вошел в моду третьего рейха, то почему бы и штурмбанфюреру Поппе не попытать на этом поприще счастья, благо подвернулся такой редкий случай — приобретена такая уникальная собачка! В портфель ее, в саквояж, штурмбанфюрер Поппе, и вперед к Эриху Коху — гауляйтеру Украины. Конечно, ехать к нему с одной собакой было бы неудобно. Но теперь есть дело. Огромное дело! Надо непременно доложить о создании русскими благотворительного общества по оказанию помощи фюреру и доложить об этом как можно скорее, а иначе…

При этой мысли штурмбанфюрера прошиб пот. Ужас охватил его, когда он подумал о своих конкурентах — гебитскомиссаре, коменданте города и генерале Шпице.

Проклятие! Да они же могут меня опередить и доложить Коху о БЕИПСА первыми. Ну конечно. Какой же дурак откажется от случая поживиться за чужой счет? Одни из кожи вон лезут, копаются, что-то ищут, находят, другие же сидят, как волки, в засаде и ждут удобного случая выхватить готовое. А если не удастся, то хотя бы раззвонить, разнести молву по свету, что они первыми увидели, первыми открыли. Но шиш вам, кукиш в рыло, господа. Штурмбанфюрер Поппе сам волк и найденную кость черта с два отдаст из своих зубов".

Сбросив с себя одеяло, штурмбанфюрер сел на кровати и, свесив босые ноги, набрал номер телефона своего адъютанта.

— Алло, Ганс! Срочно к подъезду машину. Баки на полный запас. "Куда, куда?" Не ваше куриное дело. Исполняйте!

…В половине четвертого, когда, по старинному поверью, черт еще не кончал биться на кулачках, штурмбанфюрер Поппе был уже в городе Ровно у гауляйтера Украины Эриха Коха. С надеждой и мольбой на удачу поднимался он по мраморной лестнице особняка в приемную, неся в портфеле рапорт о БЕИПСА и уникальную собачку. Ему хотелось, чтоб приемная Коха была пуста, чтоб он оказался первым. Но, увы! Обостренное предчувствие, унаследованное от бабушки, не обмануло его. Едва штурмбанфюрер приоткрыл дверь, чтоб сделать шаг через порог, как увидел… У дверей кабинета Эриха Коха смиренно дремали, отворотясь друг от друга, трое закоренелых конкурентов, и у каждого (о, это было ужасно!) в кожаном портфеле сидела точно такая же, как и у него, уникальная собачка.

"Мерзавцы!" — только и мог подумать штурмбанфюрер и, незаметно прикрыв дверь, шатаясь, как угорелый, побрел к выходу. В груди у него все кипело и клокотало. Он, Поппе, потратил столько времени, таланта, сыскной изворотливости на допрос-ловушку этого непонятно-жуликоватого Гуляйбабки, полночи не спал, наводил разные справки, а они, эти волки, нахалы в высшей степени, подлецы, не ударив и палец о палец, на рысях примчались с докладом:

"Господин гауляйтер! Имеем честь доложить: мы нашли БЕИПСА. Позвольте вам преподнести подарок личного представителя президента — уникальную собачку. "Хайль Гитлер!" "Гав-гав!" Ах, сволочи! Ах, шакалы! Из рук выхватили благодарность, если не Железный крест. О как жаль, что у меня сейчас только одна собачка, а не мешок их! Я бы их сию же минуту — во двор, в собачник Эриха Коха, и пусть бы господин гауляйтер посмотрел, чего стоит их собачий подарок.

Миновав часовых и ответив на их приветствие молчаливым выбросом руки, Поппе вышел во двор, рванул замок портфеля и коленом под зад вытолкнул из него сонную шавку. Собачка с визгом кинулась в декоративные кусты. Слава ее закатилась. Осталось лишь мокрое место в портфеле хозяина — старая пилотка денщика. Выбросил и ее. Выбросил и почувствовал великое облегчение, даже новый прилив энтузиазма.

Майн готт! Да это же дьявольски прекрасно, что постигла неудача! Значит, так надо, значит, судьба. Меня вечно что-либо удерживает за фалды от опасного шага. А ну-ка прикинь, подумай, господин штурмбанфюрер, все ли ты разнюхал о Гуляйбабке, нет ли еще следа, по которому можно кинуться по-лисьи, втихую? Факт создания благотворительного общества проверен? Проверен. Спасение сынка генерала подтверждено? Подтверждено. Родословная Гуляйбабки не проверена? Нет. И ее не проверить. За Уралом у гестапо резидентов нет. А могилы? В могилы тех партизан, которых, как гласит версия, убили люди Гуляйбабки, вы заглянули, милейший штурмбанфюрер? Знаете ли вы, кто там лежит, и вообще есть ли те могилы или это просто-напросто хитроумная липа этого "личного представителя президента"? Он, как помнится, говорил: "Спасая наследника генерала, мы, господин штурмбанфюрер, убили трех партизан". Это же такой факт! Такая находка для проверки! А я… Ох, болван! Ах, ослиная морда! Как же я мог упустить такой случай?! Но ничего. Ничего. Главное — не успел доложить Эриху Коху. Главное — поскорей удрать отсюда незамеченным, вовремя испариться.

Штурмбанфюрер на цыпочках пробежал через двор, еще раз выкинул руку часовым у последней калитки и нырнул за угол к своей машине. Переведя дух, он вознес очи к небу:

— Милая бабушка! Если ты опять отвела меня от ямы, ставлю тебе, возвратясь из России, мраморный памятник. Ну а если к тому и сниспошлешь удачу — не пожалею марок и на бронзу.

Водитель — ефрейтор Шульц включил мотор «адлера».

— Куда прикажете, мой штурмбанфюрер?

— На автостраду Луцк — Дубно! — И, плюхнувшись рядом с водителем, про себя воскликнул: — "Вперед, Поппе! Полный вперед! Лавры пли позор! Разгром Гуляйбабки или удар толкушкой по собственной башке!"