Марк точно знал, по чьей наводке были сделаны три анонимных звонка. Жан-Жак Браль. Каждый из звонивших предлагал ему взять "зыбкий", "горячий" либо "опасный" след: первый вел к Министерству внутренних дел, другой —в штаб-квартиру Национального центра научных исследований, где занимались новейшими разработками в области биотехнологий, а последний —к Омеру, звезде канала Tele Мах.
Марку казалось, что вокруг него возникла тайная сеть, имеющая целью поддержать его в безнадежной попытке реабилитировать Христа из Обрака. К несчастью, в отличие от "EDV", эти люди зарплаты ему не платили, и дефицит счета стал, если верить банкиру, засыпавшему Марка письмами-предупреждениями, просто раблезиански огромным.
Профсоюзный адвокат сообщил о намерениях противной стороны: большинство журналистов "EDV" согласились свидетельствовать против него и представить конфликт как личную неприязнь между Марком и BJH, то есть как отказ выполнять работу или увольнение по собственному желанию.
— А вы знаете не хуже меня, что это лишает вас всякого права на компенсацию. Или придется договариваться с BJH, чтобы он согласился на увольнение по экономическим причинам.
—Вот же черт, я не отказывался делать мою работу! Я всего лишь заявил, что нам не подобает участвовать в линчевании Ваи-Каи.
—Вы имеете в виду ту пресловутую публикацию о Христе из Обрака? Профсоюз не любит BJH, и чувство это взаимно, но в этом деле они на сто процентов солидарны друг с другом. Так бывает во время войны: бывшие противники бок о бок сражаются против грозящей обоим опасности. Ваше дело гораздо... гораздо сложнее, чем я думал, старина.
Адвокат назвал его "стариной" —в точности как "бывшая № 1"и "бывшая № 2", его акции в глазах законника падали! Неожиданное перемирие, заключенное BJH и профсоюзом журналистов, делало более чем реальным поражение Марка в противостоянии с "EDV" и финансовое Ватерлоо, от которого он вряд ли оправится.
Банк отберет у него квартиру, потому что он не сможет выплачивать кредит, отнимет чековую книжку и кредитную карточку, и Марк пополнит ряды финансовых инвалидов, этих никчемных идиотов, с которыми общество обращается как с нищими, затыкая им рот пособием-подачкой.
У него не останется ничего —ни работы, ни денег, ни дома, ни жены, ни детей, ни любовницы, ни друзей, —только анонимные наниматели, поручившие ему защиту Ваи-Каи. У этих людей наверняка была ясная, им одним известная цель, и у Марка возникло неприятное ощущение, что он не более чем марионетка в их руках. Неизвестным работодателям требовался не рыцарь без страха и упрека, а безумец, "свободный электрон", человек, который все потерял и готов разорвать сковывающие его цепи. Это запрограммированное лишенчество должно было сблизить его с новыми кочевниками, в том числе со старшей дочерью, вставшей в их ряды, и Марк ощущал головокружение, больше похожее на страх. Не так-то легко отпустить поводья, если ты не богач и всю жизнь цеплялся за материальные подпорки. Марк крутил и прокручивал проблему в голове, но выхода из тупика не видел. Он всю жизнь просидел "на твердом окладе", для финансовых спекуляций у него кишка была тонка. Играя —очень редко —и рулетку или блэк-джек, он проигрывал со скучной неизбежностью записного неудачника, а "крупные вложения", которые делал по совету "бывшей № 2" —у нее in егда находился "некто", точно знающий конъюнктуру Рынка, —неизменно заканчивались полным крахом. У многих людей всю жизнь бурный роман с удачей, его же отношения с деньгами больше всего напоминали уныние сожительство.
Вернувшись из Лозера, он посетил с десяток бюро по трудоустройству, но ни в одном его не приветили.
Никто из инспекторов —все они были намного моложе Мирка! —не заявил ему в открытую, что он слишком стар, что отстал от жизни, или что "время его прошло", они просто позволяли себе даже не сообщать об отказе —ни письмом, ни по телефону, так, словно на него и марку жалко было потратить. В конце разговора каждый его собеседник произносил стандартную формулировку —in- уверен, что вы соответствуете профилю работы", —и по ранило больнее, чем сравнение с яйцом третьей категории. В глазах этих людей он больше не имел никакой экономической ценности, не мог принести ни единого су "торгующим в храме", они изгнали его из своего мшериального рая. Сначала Марк чувствовал горечь и "паяние, но потом уныние сменилось гневом, холодной лишавшей сна яростью.
Дочери больше не дулись на него, не разговаривали "через губу", когда он навещал их в доме матери. Тот разговор в пропахшем жареной картошкой "Макдоналдсе'" положил начало новым, доверительным отношениям , что ужасно удивляло "бывшую № 1".
Марк не раз оставался ночевать и спал в супружеской — бывшей! — постели, и она страстно обнимала его, вжимаясь в него костлявым телом, и они лениво любили друг друга, что было, в общем, даже приятно.
—Ты должен приходить чаще. Это хорошо для девочек. Знаешь, они даже стали менее агрессивными. А как твои дела с юристами? Что с книгой?
Он отделывался привычным "все идет своим чередом", и она не лезла ему в душу. "Бывшая № 1" была явно не готова согласиться с планами Тони, собиравшейся примкнуть к новым кочевникам. Марк несколько раз заводил с ней разговор о Христе из Обрака, и она с лютой злобой клеймила "этого негодяя, который превращает своих последователей в антисоциальных, аморальных, мерзких типов".
—И дело вовсе не в том, что они разгуливают нагишом!
Я слышала, что он... что они во всем подражают своему пророку и... делают это с несовершеннолетними, и даже с собственными детьми.
Да уж, пресса поработала на славу! Собирая слухи и сплетни, печатая грязные намеки, они пробуждали в душах людей отзвуки их собственных несчастий. Добрый старый прием "козла отпущения": толпа не хочет бороться с собственными демонами, разбуженными клеветой и нападками, людям всегда проще направить ненависть на другого —или других, —обвиняя их во всех смертных грехах.
* * *
—Од Версан, помощница Омера.
Марк пожал вялую ладонь надушенной кудрявой блондинки в кричащем одеянии, которая вихрем ворвалась в крошечный, тесный, захламленный бумагами кабинет.
Очко в ее пользу —она дымила как паровоз, и Марк, не спрашивая разрешения, тоже закурил. Он решил начать расследование с самого доступного и наименее опасного, с его точки зрения, "следа" —с канала Tele Мах и ток-шоу Омера. Легкость, с которой он добился встречи с его помощницей, вроде бы подтверж-.дала правильность выбора.
—На кого вы работаете? Вы наверняка мне это уже говорили, но дел слишком много, голова забита проблемами...
—Я вольный стрелок, —ответил Марк. —Работаю на "EDV", TVHeb и Cine Plus ... Закулисная жизнь вашей передачи у многих вызывает жгучий интерес.
Од Версан кивнула и устало плюхнулась на стул.
—Надеюсь, вы не обидитесь, но я бы хотела... увидеть ваш текст до публикации, —мурлыкнулаона, перекладывая бумаги на своем столе. —Омер с ума сходит от злости, просто в бешенство впадает, когда читает о себе все эти бредни. Я ничего о вас не знаю, сами понимаете, мне неизвестно... нуда, неизвестно, можно ли вам доверять.
Марк с трудом удержался от смеха. Ему не требовалось хорошо знать эту женщину, он и без того понимал, что честность и порядочность —самые меньшие из ее достоинств. Глупо было искать хоть крупицу порядочности на канале, где она работала. Стоило посетителю перешагнуть порог огромного мраморно-раззолоченного, в постсоветском стиле, холла (разговаривающие вполголоса сотрудники больше всего напоминали заговорщиков), и его сбивала с ног вонь: здесь пахло надувательством, лицемерием, интригами и жестокостью.
—Увы, это становится повсеместным явлением, —кивнул Марк, —но я, конечно же, пришлю вам экземпляр статьи, как только текст будет готов.
—Просто для нашего спокойствия, вы же понимаете...
Омер проглатываеттонны материалов о себе, но вся эта ложь, эти гадкие сплетни... Чаша терпения может переполниться.
На мгновение Марку показалось, что она намекает на Ваи-Каи.
—Я, однако, полагал, что в мире медиабизнеса нет ничего хуже, чем молчание или безразличие. Главное —быть на слуху и на виду, и плевать, хорошо о тебе говорят или поливают помоями...
В уголках глаз и вокруг губ Од Версан появились крошечные морщинки. Марк готов был поклясться, что эта женщина терзает себя немыслимыми диетами, чтобы сбросить лишний вес —у нее явно намечался двойной подбородок! Подобно тысячам безвестных страдалиц, она посвящает большую часть жизни борьбе с аппетитом, травя себя никотином, как Шарлотта, как его дочери, как все те идиотки, что решили пожертвовать несколькими годами жизни, лишь бы стать хоть чуточку похожими на анорексичных манекенщиц.
—Вы правы и не правы одновременно, —ответила она. —Имидж Омера изменился. Вначале он был запредельно провокационным, сегодня же главное для него —добиться консенсуса, он —один из тех немногих, кто способен собрать в студии и объединить любую публику —поколение рэперов и поколение рокеров, мужчин и женщин...
—Ну просто идеальный зять, да и только!
—А что, собственно, вы хотели бы узнать?
Надменный тон, которым был задан вопрос, предупредил Марка, что его вечный сарказм может испортить все дело.
—Как я уже говорил, мне интересны задворки передачи.
Публика каждую неделю видит конечный результат, готовый продукт, который —я в этом уверен —требует огромной подготовительной работы, хотя бы в поиске сюжетов и выборе приглашенных. Вы позволите?
Он достал из кармана куртки диктофон, которым не решился воспользоваться в доме матери и сестры Иисуса.
По большому счету, запись была ему не нужна, но в общении с профессионалкой подобный жест мог снискать доверие. Как это ни странно, ни один из собеседников на канале, с которыми он говорил по телефону, ни разу не усомнился в его правдивости, полагая, очевидно, что кто-то другой озаботится привычной проверкой.
Даже Од Версан не попросила Марка предъявить журналистское удостоверение. Она наверняка решила, что с визитером все в порядке, раз уж он добрался до ее бардачного кабинетика на шестом этаже здания компании.
А Марку хватило легкого трепа на журналистском "обезьяньем" языке и минимума настойчивости, чтобы просочиться через дырявое решето системы безопасности фабрики грез под названием Tele Мах.
Войдя в стеклянный бункер, расположенный в XV округе, он очутился в мире навороченно-абсурдных идей архитектора-модерниста и немедленно потерялся в коридорах, которые никуда не вели (очевидно, девицы, объяснявшие ему дорогу, были слабоумными!). Любезный молодой человек, которого он случайно встретил в явно нежилом помещении из стекла и бетона, проводил его до офиса Од Версан: "Это не совсем шестой этаж, он расположен между четвертым и пятым, но все считают его шестым..."
--- Подбор сюжетов и тем зависит, по большому счету, от текущих событий, —продолжила, закурив очередную сигарету, Од Версан. —Сегодня мы никогда не знаем, что будет актуально завтра. Наша задача —моя и продюсера Мариты Кёслер —как раз и состоит в том, чтобы угадать сюжеты на четыре-пять месяцев вперед.
—И как вы это делаете?
Она откинулась на спинку стула, явно расслабившись.
В ее холодных синих глазах под завесой искусственных ресниц Марк угадывал усталость. Од была членом команды, чьей главной задачей было удержать —любой ценой —самый высокий, по подсчетам Национальной службы теле- и аудимониторинга, рейтинг, от которого напрямую зависело размещение рекламы. Работенка более чем непростая, так что все сотрудники испытывали невероятное давление и постоянно находились "на вздрючке".
—На нас работает команда, день и ночь подключенная к лентам информагентств и форумам и сайтам в Сети. Молодняк. Мы их называем хорьками, пронырами.
Они пролезают на такие сайты, о существовании которых мы с вами даже не подозреваем.
—Легально?
Она пожала плечами.
—Не всегда. Но проблем, как правило, не возникает, ведь эти сайты зачастую тоже не совсем легальны. Тут начинается наша с Маритой работа.
—А каковы критерии отбора?
—Полемичность. Чем противоречивее сюжет, тем он для нас интересней. Мы ищем динамичных, жестких, непредсказуемых оппонентов.
—Одним словом, динамит, если я правильно вас понял?
Она едва заметно улыбнулась, устало зевнула.
—Вот именно —динамит. Наш продюсер, Марита, не для того вытаскивала из грязи Омера, чтобы делать вялое политкорректное телевидение. Вы знаете, почему его передача так называется?
—Из-за дела Омара Раддада, я полагаю.
Марку показалось, что его ответ удивил и даже разочаровал помощницу Омера, —прикол с названием не произвел должного эффекта. Несколько минут она молча курила, разглядывая его из-за дымовой завесы.
—Даже среди ваших собратьев-журналистов мало кто знает эту историю.
—Ничего удивительного —мы всегда торопимся изгнать из коллективной памяти примеры несправедливости. Не могли бы вы проиллюстрировать ваш рассказ конкретным примером?
—Когда появится ваша статья?
—Через две недели.
Она выпрямилась и взглянула на исчирканный поправками лист —он занимал половину ее старого металлического стола.
—Так, посмотрим... Скорее всего, это будет сюжет о торговле человеческими органами. Обвиняемым —я имею в виду человека, чьи взгляды будут обсуждаться на передаче, —станет хозяин небольшой конторы, занимающейся поиском и сбором органов в странах третьего мира. Глаза, почки, легкие —все, что удается найти...
Он принимает заказы от клиник и посылает своих людей на все континенты с чемоданчиками, набитыми долларами. Спрос неуклонно растет, так что этот человек зарабатывает невероятные деньги. Оппонировать ему будут два представителя организации "Врачи без границ", посол Индии во Франции и специалисты-трансплантологи.
Сюжет нарыли хорьки, а мы с Маритой начали готовить передачу. Труднее всего было уговорить клиента прийти в студию. Он в конце концов согласился, понимая, что, потерпев два часа, утроит, а то и учетверит объем заказов: только во Франции тысячи людей нуждаются в пересадке.
—Если я вас правильно понял, он из тех, кто готов на все, чтобы попасть в телевизор.
—Все верно. И дискуссия должна пройти энергично, "с кровью" так сказать!
Марк понимающе кивнул, сделал небольшую паузу и перешел наконец к теме, которая его действительно интересовала.
—Мне кажется, Ваи-Каи —Христос из Обрака, о котором так много говорят во всем мире, —скоро будет гостем Омера. Как долго вы готовились к передаче?
Он постарался задать вопрос самым естественным тоном, боясь выдать себя, и то, как мгновенно закаменело лицо Од Версан, утвердило его в своей правоте.
Поскрипывание ленты в диктофоне звучало непривычно ромко в напряженной тишине комнаты. Взгляд синих глаз помощницы Омера рассеянно скользил по металлическим стеллажам, забитым пухлыми растрепанными картонными папками. Кабинет Од Версан был не только тесным, он выглядел удивительно убогим для такой важной шишки, как Од Версан.
—Ну, с ним все было иначе, —произнесла она наконец.
—Честно говоря, мы его не... выбирали.
—Хотите сказать, вам его навязали?
—Более или менее.
—Кто?
Она задумчиво взглянула на него и потушила сигарету в пепельнице на треноге, набитой окурками.
—Владелец канала.
—Макс Ангрезо? Кажется, у него серьезная поддержка в политических кругах...
—У него? Да он со всеми министрами "на короткой ноге"! Знаете, это бывает очень полезно в некоторых... обстоятельствах.
—Например, если нужно получить разрешение на новую кабельную сеть или очередной цифровой канал.
Од Версан кивнула на диктофончик Марка.
—Лучше выключите, я не хочу, чтобы информация вышла за стены этого кабинета...
Марк подчинился тем охотнее, что помощница Омера была явно склонна пооткровенничать и он боялся спугнуть ее теперь, когда беседа стала по-настоящему увлекательной.