Молодой, крепкий ещё с виду и кое-где изнутри Роджер сидел на старом, непрочном с первого взгляда, но внутри лишь кое-где изъеденном червями диване. Роджер сиял — он видел телевизор. Он всегда радовался, когда смотрел на телевизор. Его правая послушная рука с ловкостью боевого робота давила на кнопки переключателя каналов.

Левая, пока ещё послушная рука, нервно подрагивая, гладила по жёстким волосам старую прекрасную служанку Элизу. Она тихо сопела, дремя под тихую музыку, лившуюся из телевизора. Уверенным движением Роджер переключил канал. Громкий, спокойный и деловитый голос диктора разбудил Элизу, которая от этого тут же проснулась и ощутила бремя руки Роджера на своей голове. Сама не своя, не в силах сдержать волнения, она, заливисто урча, стала лизать эту громадную пятипалую клешнеобразную ладонь. Думая об этом, Роджер вспомнил несколько других похожих, но не таких случаев, что были с ним ранее.

Решив, что это юная кошка Марта, Роджеру взбрело в голову налить ей молока. Hо в это время Элиза вышла из странного приятного оцепенения и узнала руку своего хозяина. Со страшным визгом вскочила служанка со своего тёплого места и завизжала. От мерзкого её голоса лопнуло стекло старого служаки — телевизора марки Sonу. «Рубин Ц404, - подумалось Роджеру, — вот то, что нужно.» Элиза же, взволнованно опустив глаза долу, стояла босая и простоволосая, и фартучек её был залит слезами.

Да и что она могла сказать без вставных челюстей, которые Роджер по рассеянности оставил на открытом окне и которые унесла улетавшая на юг ворона, кричавшая по-английски: «the karr-karr!»

«Вот досада, — вспыхнуло в мозгу у Роджера. — Я так и не узнаю, что она может сказать в своё оправдание!» Мысленно приговорив ворону к смерти, Роджер попятился. Это Элиза, его служанка, стала бегать взад-вперёд по обширной комнате и собирать осколки какого-то разбитого кинескопа. «Причём здесь кошка Марта?» — витала мысль по всему помещению.