Новое увлечение затянуло Урмана. Лира была не такой как все, живой, непосредственной, яркой. Он не мог бы выразить это иными словами. Всё, кого Урман знал раньше, включая бывшую невесту, были иными: глупыми, манерными, недалёкими. Никто из них не видел дальше собственного носа. Урман забросил отряд, переложил работу на плечи офицеров. Менги, Олег, Варга, плюс мастера Хмель и Оливер занимались распределением новичков, укомплектацией, продовольствием. Отряд разросся до целого полка. Арсен злобствовал и постоянно напоминал об ограничении на численность. Он завидовал популярности рыцаря.

Лира помогала Урману разбираться с бумагами. Часть оказалась на незнакомом языке и, если бы не колдовской талант, свитками можно было разве что растапливать печь. Бертин иногда приходил помочь, но больше мешал нравоучениями. Старик торопил, подгонял, ужимал сроки. Монах не понимал простого счастья рыцаря, для него всякое человеческое было чуждо.

– Война рано или поздно закончится, – сказал рыцарь. – Куда ты подашься? Останешься ли со мной? Я бы показал тебе Рюген, спокойное темное море, горы, тихий рыбацкий посёлок.

– И что будет дальше?

– Ну, хм, хозяйство, дети, – замялся Урман. Он заметил странное выражение. – А если бы стало скучно, то детей оставим отцу, а сами на новую войну!

– Разве что так, – задумалась Лира. И рассеяно повторила. – Разве что так.

«С моря на город налетела гроза. Ураганный ветер набросился на мой особняк. Первый удар показался самым страшным. Ставни с грохотом распахнулись. Мозаичные стекла брызнули по полу, как бусинки разорванного ожерелья. Ледяные капли косого дождя ворвались в кабинет. Новый порыв бури сорвал насквозь промокшие шторы.

Пляшущего огонька колдовского светильника едва хватало, чтобы оценить общий разгром. Мне было наплевать. Я сидел на краю стола, и, ухмыляясь, смотрел, как ветер разрушает труды жизни.

– Куда ты собрался в такую непогоду? – спросил Клавдий, заметив на мне плащ. – Еще немного и я бы насквозь промок – буря следовала по пятам!

– Магистр, – Я сдержанно поклонился. – Рад тому, что вы согласились прийти в столь поздний час.

– Не мог отказать любимому ученику, – доброжелательно ответил гость. Но я заметил, как быстро двигались его глаза. Он оценивал меня. – К тому же, Владимер, ты уже месяц не показывался в обществе. Мы даже начали бояться, что ты потерял интерес к политике.

Я позволил себе сдержано улыбнуться. Магистр Клавдий только выглядел безобидным стариком. Однако безобидные старики не становятся членами Совета и Сената. К тому же меня начинало раздражать его тыканье. Клавдий по-прежнему считал меня младшим, подмастерьем.

– С вашего разрешения, магистр, давайте отставим церемонии в сторону. Время поджимает. Мне необходима помощь. – Клавдий кивнул в знак согласия. Сложив пухлые ручки на животике, он стал похож на каменные болванчики, какие номады оставляют на перекрестках дорог. Вот только крысиные глазки гостя так и бегали из стороны в сторону. Мне захотелось ударить старика, причинить самую страшную боль, лишь бы только он прекратил.

– Мне необходима ваша помощь. Я видел… понимаете, видел.

– Что ты видел, мой мальчик? – Гость придвинулся ко мне. В то же мгновение новый порыв ветра ворвался в кабинет. Ворох исписанных листов сорвался со стола и ударил в лицо старику. Марий побледнел. Кажется, он начал понимать истинную природу стихии, почему ветер разгромил только один особняк.

– Я смотрел как книги, сложенные горкой, сжигают на площади. И каждая сгоревшая книга оставляла в душе неизлечимую рану. Я узрел падающие купола, рваные флаги, дым от пожарищ, затмивший солнце. Ночь, обагренную кровью, светлее дня. Море поглотит Радужный город. И во всем этом будет виновен только один человек!

Я соскочил со стола. Горло сдавило спазмом. Слезы брызнули из глаз, но я скрыл ладонью, лишь бы не показывать слабость мерзкому старику.

– Да, только один человек потребуется для разрушения мира! – Слова будто исходили извне. Как мог я, раздавленный горем, говорить столь твердо и громко, затмевая бурю?

– Максимус, да будет проклято это имя! Владыка Максимус установит новый мировой порядок.

– Этого не может быть! – в ярости закричал старик. – Он просто безродный олух, который ошивается в грязных трущобах и ни на что полезное не способен! Ты бредишь, Владимер!

Вокруг магистра появилось голубое сияние.

– Зачем ты напустил на город грозу? Почему в доме ни одной живой души? Что ты задумал, безумец?

– Завтра Максимус умрет на дуэли. Я создам такое оружие, что будь он хоть трижды владыка мира, но не сможет устоять. Вы со мной? – Слезы высохли на жарких щеках. Зверь, заточенный внутри, рвался наружу. В душе я желал отказа. Ибо у истинного чародея не может быть живого учителя.

– Будь ты проклят! Угрозами ничего не добьёшься! – воскликнул Клавдий, прижавшись к стене. Он тоже умел видеть будущее, и в нем для него не было места.

– Чего ты добьешься? Зачем ты это творишь? Ты не только нападаешь на брата по магии, но и на члена Совета, на город, на наш мир, на своего учителя! Изыди прочь!

– Кто не со мной, тот за разрушителя! Знания я заберу силой! – Со всех сторон на магистра поползла тьма. Щупальца извивались вокруг мерцающего щита Клавдия, и сгорали одно за другим коптящим пламенем.

– Голова не кружится? – засмеялся я. – Ах, как сладостен запах дурмана! Засыпайте, магистр, раз уж бодрствующим бесполезны!

Я ни о чем не жалел. Правда, если бы я не перехватывал чужие видения, этого бы не случилось.

Как горький пьяница я заглотил память старика. Знания магистра о чаше созидания, артефакте необходимом для победы над разрушителем, перетекли ко мне. Чаша скрывалась в склепе на городском кладбище.

– Убей Максимуса! – нашептывала кровь. Предки требовали смерти того, кто посмел покуситься на Радужный город. Чтобы быстрее достигнуть кладбища, я обернулся летучей мышью. Зов крови усилился, низшее колдовство сводило с ума. Вместо того чтобы немедленно отправиться за артефактом, я как идиот барахтался в потоках воздуха и хохотал. Подо мной бурлило сварливое море. Волны яростно колотились о гранитные опоры радужного города и распадались на мелкие брызги. Не одна стихия не могла одолеть древнее чародейство. На кураже я спикировал вниз к самым волнам и помчался вдоль кромки воды. Восторг заставлял бездумно рисковать жизнью…

Кладбище состояло из ровных рядов каменных плит, ухоженных склепов-домиков, заросшего кургана в центре. Даже пронесшаяся буря не смогла нарушить покой мертвых.

На миг мне захотелось расколотить все плиты и перерыть кладбище. Но потом я вспомнил, что здесь лежат и мои предки, и успокоился. Было непонятно, что на меня нашло.

– Склеп, склеп, где же ты? – пробормотал я, пытаясь вспомнить, куда проклятый старик спрятал чашу. – Ага! В собственном мавзолее! Оригинально!

Дверь была заперта. Я решил преподнести ещё один подарочек Клавдию и расколотил стену. Внутри было пусто и пыльно. Магистр расставил множество ловушек, отворотные чары и спрятал самого настоящего скелета. Как бы члены совета ни трепались о чистой светлой магии, никто не гнушался чёрным колдовством. И я был один из них, ничем не лучше. Мне от рождения полагалось взойти на самую высокую ступень в городе».

– Я устал, – вымолвил Урман. – Мне тяжело читать о своём мучителе. Свет не видывал большего мерзавца! Он заставил меня творить такие вещи, что, Господи, я, наверное, навеки проклят!

Лира обняла рыцаря за плечи.

– Ничего, – прошептали губы над ухом. Стало щекотно. – Мы всё преодолеем вместе. Давай, я продолжу!

«Я пишу эти строки, не надеясь на снисхождение. Теперь, когда мне не вернуться, и нет спасения, остаётся только желать понимания. Мои друзья, соседи, учителя – все отвернулись как от прокажённого! Для них я абсолютное зло. Но даже если и так, я навсегда останусь защитником Радужного города.

Радужный город создавали мои предки. Они считались великими чародеями и хотели закрепить силу в камне. Колонны выросли прямо из моря. На них воздвигся верхний город – обитель самых могущественных чародеев в мире. А с соседнего берега завистливо поглядывал черный город. Мы тянули из него лучшие силы, дети с волшебным даром переселялись на чудо-остров. К сожалению, не все из них позабыли старый дом. Максимус, мой заклятый враг, родился в нижнем городе и грезил помочь бедным. Он так и остался рабом! Его чувства – жалость, жажда справедливости, долг – оказались цепью, которая начала перетирать основание Радужного города.

К счастью, я успел вовремя, сказалась давняя привычка перехватывать чужие видения. Одно из них, пророческое, направлялось Максимусу. То, что я увидел, вызвало неподдельный ужас. Я больше ни с кем не церемонился. Мой единственный друг, чародейка Натали, оказалась вовлечена в план. Я поделился страхами и убедил её вызвать врага на поединок. Натали была слабее нас обоих, но я собирался передать свою силу. Пожертвовать магическим искусством ради спасения города. К сожалению, я не мог лично вызвать разрушителя. У каждого из людей есть личный особенный враг, которого невозможно превзойти. Самые невероятные события помешают поединку. Звёзды сказали, что Максимус мой непобедимый враг. Поэтому я и злился, что сорвался на магистре. Если честно, то я собирался победить и погибнуть, желательно от чужих рук. Например, палача, потому что невозможно жить дальше без магии. Это как рыбу заставлять дышать воздухом.

Магистр приберёг для костей белый вытянутый саркофаг. А пока он ещё передвигался на своих двоих, саркофаг охранял чашу. Чаша была ключевой в плане по уничтожению разрушителя. Я собирался переплавить колдовскую сущность в амулет.

Каменная крышка полетела на пол, подняв пыль. Я позаботился, чтобы она раскололась на кусочки. Так нерадивый ученик мстит за строгость учителя.

Чаша была из тусклого почерневшего серебра. Я с жадностью вцепился в неё. Щёлкнуло пусковое устройство. Стальной болт вылетел из стены. Я видел полёт, но не успевал сообразить хоть какие-нибудь защитные чары.

Хлопок отделил меня от смерти. Серебряное облачко влетело в гробницу и отбило болт. Это была моя верная соратница, Натали пришла на помощь.

– Натали! – засмеялся я. Сердце ещё колотилось в груди.

– Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Какого демона ты здесь делаешь?

Миловидная девушка удерживала стрелу изящными пальчиками. Волшебница была в синем плаще с меховым капюшоном. Миндалевидные глаза снизу вверх взирали на меня.

– Я искала тебя, но в особняке, кроме израненного магистра Клавдия никого не было. Пришлось потратить время, чтобы отнести его домой. К счастью, я узнала твои чары, и успела примчаться в образе волчицы.

Нас чародеев Радужного города часто называют оборотнями. На самом деле, это ни более чем олицетворение сущности. Моя – летучая мышь, Натали – волчица, Максимус – ворон. А старый Клавдий, ха, гигантский хомяк!

– Все позади, – Я был полон решимости. – Моя часть подошла к концу, теперь и ты не должна дрогнуть в решающий момент. Помни, Максимус враг рода человеческого, как бы безобидно не выглядел!

На миг, один короткий миг, я обнял её, но немедленно оттолкнул прочь. Попроси она, и… иди все прахом! Вот чего я испугался. Равнодушия к будущему.

Моя сущность перетекала в чашу. Первая же порция исходящей силы резанула сердце. Чаша быстро наполнилась кровью, свернувшейся в сгусток, камень могущества – амулет, усиливающий магический дар. Это был мой последний подарок миру.

Решимость, желания, сила ушли прочь. Свет померк. Меня выкинуло в Астрал».

– Знаешь, – заметил Урман. – Однажды Владимер сказал, что мы похожи. Оба мы одиночки, идеалисты со своим собственным непобедимым врагом. Я грежу местью Железному королю. Но, что смогу ему сделать? Кто он, и кто я. Остаётся только перетирать в памяти. Господи, стоит мне закрыть глаза, как снова и снова я вижу всадников, выныривающих из тумана! Кровь товарищей, брызжет в лицо!

– Ты не один, – напомнила Лира. – Больше не один! Я останусь рядом. И в мести королю тоже. Он предал нашу гильдию. Разрушил всё, что было дорого.

Рыцарь промолчал. Он помнил, как гильдии ударили в спину. Консул погиб. Именно Вольные гильдии добили Поморье. Если бы не предательство, ничего этого бы не случилось. Но история пошла другим путём: бегство, преследование, ярлыки неудачников и изгоев. Лира была виновной.

– Ты никогда меня не простишь? Всегда будешь помнить… тот бой?

– Ничего, Лира, ничего. Теперь всё будет по-другому.

«Я не хотел вспоминать минувшую ночь. Как меня рвало между обмороками, судороги, врача, озабоченно покачивающего головой.

– Не жилец, пропащий… – Я всё слышал! И выжил, только затем, чтобы удостоверится в победе.

Длинный узкий мост отделял верхний город от берега, мира черни. Под хрустальной аркой бурлило свирепое море. Идеальное место для дуэли, проигравший падал и тут же исчезал в водовороте. На поединок собрались почти все жители, две разные публики сгрудились по разные стороны пролива. Патриции болели не менее яростно, чем чернь.

Пока слуги протащили мой палантин вперед, противники уже вышли на середину. Максимус вскинул руки и поклонился черному городу. Чернь заревела от восторга. Наталья учтиво кивнула дуэлянту.

Из-за пушистых облаков выглянуло солнце. Хрустальный мост засиял всеми цветами радуги. Озаренные всполохами маги показались ангелами с небес.

Максимус сотворил пламенный меч. Наталья – огромный щит. Они неумолимо наступали друг на друга, полные решимости. Он был как черный ворон, диковатый, черноволосый, сама животная сила земли. Она – воздушная, синяя, легкая – олицетворение неба. В этот момент я полюбил обоих, искренне сожалея, что такая прекрасная пара вынуждена сражаться между собой. На миг ненависть утихла, и я в изнеможение откинулся на подушки. Немощь брала свое.

Я отключился на одно мгновение. Овация, рёв толпы вернула к жизни. Неужели все закончилось?

Два ангела, озаренные сиянием, целовались на мосту. Амулет добровольно сменил носителя. С моря дул теплый бриз, восходило яркое солнце, а два влюбленных сердца стучали в такт друг другу. Ещё никто не знал, что мир будет разрушен и отстроен вновь. Вот только места для Радужного города не останется.

Пелена спала с глаз. Пока я корпел в библиотеке, вызывал мертвых, отслеживал чужие судьбы, жизнь продолжалась. А она была молода, ей хотелось романтики и любви. Мог ли я, озабоченный сохранением порядка, подарить желаемое? Я не только создал будущего разрушителя, но и невниманием толкнул Натали в его лапы!

– Будьте вы прокляты! – заорал я и рывком поднялся с палантина. Шатаясь, подошел к парапету и перебросил ноги через оградку. – Скоты, получайте то, что заслужили!

Я запомнил падение, тяжёлый удар, ледяные волны. Призраки кружили надо мною и рвали когтями. Я жаждал забытья. Боль, отчаяние, лёд поглотило сознание. Но смерть не пришла, я выжил. Воды вынесли меня на хладные плиты мёртвого города. Это был легендарный храм предков, я узнал фамильное искусство.

Я был наг, вода унесла одежды, или они истлели. Что-то изменилось внутри. Я стал другим, лишённый последней капли чародейства. Все мои таланты обратились в прах. Я смертен и абсолютно не приспособлен к новой жизни.

– Ты мой! – ласково прошептал незнакомый женский голос. От такой ласки поползли мурашки по спине. Она будто собиралась меня выпить.

– Кто здесь? Выходи!

Что я мог сделать? Но всё равно вскинул кулаки.

– Лакомка, – продолжил пресыщенный голос. – Какой ты вкусный, я прямо-таки сгораю от желания. Но вот проку от тебя, пожалуй, не будет. Я подожду, когда станешь готов, и придешь снова. Я буду ждать, милый!

– Да, что ты такое? – разозлился я. – Хватит морочить голову!

– Я отпускаю, путь открыт! Но когда понадобится сила, ты сам вернешься ко мне. Пока же, слишком жёсток.

Плита отошла в сторону. Поток света ослепил глаза. Я увидел выход из храма. Едва я вышел, как дверь захлопнулась за спиной. Я обернулся – увидел ржавое острие вместо дверной ручки. Но назад я всё равно не собирался. Это место – грот у Тёмных скал считалось нехорошим, дурным. Здесь нередко пропадали люди, и простолюдины опасались проходить с наступлением ночи»…

– Вот и всё! – воскликнула Лира. Свиток кончился. Бертин говорил, что бумаги принадлежат разным авторам. «Что ж, – подумал Урман. – Откровения Владимера я одолел. И это ни на капельку не прибавило сочувствия. Как я ненавидел чокнутого колдуна, так и ненавижу»!

– А он всё-таки силён. Гораздо могущественнее любого из гильдии. Думаю, весь Пылающий меч не смог бы одолеть Владимера!

– И, тем не менее, он проиграл! – буркнул Урман. – Переиграл сам себя и теперь мстит нам. Он несчастная жертва, можно подумать! Я видел – он кровь пил, людей убивал просто так, из удовольствия!

– Ты не чародей, тебе не понять. Да – он психопат, но зато личность.

Урман не хотел ссориться, взял другой свиток и стал читать вслух.

«То, что случилось, целиком и полностью вина злого провидения, наградившего нас многими талантами, но оставив животные страсти. Уже несколько лет прошло, а я всё ещё боюсь вспоминать те дни. Небо, затянутое дымом пожарищ, крики о помощи, звон мечей. Когорты столкнулись с озверевшей толпой. Впервые граждане проливали кровь друг друга. Мне стыдно, но я всё же решился записать. Чтобы люди помнили о том, куда может привести гордыня и животные страсти.

В городе было неспокойно. Ходили слухи о родившемся трёхголовом ягнёнке, дожде из жаб и красном приливе. Чёрный город бурлил, как котелок с супом. Мне, в качестве магистра и члена Совета, приходилось спускаться, и зрелище лачуг приводило в уныние. Бедняки могли только жаловаться. Я чувствовал, что они завидуют и ненавидят меня. Только магия и охрана останавливал от нападения.

На этот раз чернь жаловалась на ночной народ. Трущобы слишком близко подходили к катакомбам Змеиных скал. К сожалению, в них излишне сильно расплодилась всякая мерзость. Порождения зла иногда нападали на бедноту, а выжечь катакомбы не хватало средств. Сенатор Максимус Ворон предлагал выкупить участок у соседнего города Экатузы и перенести трущобы на добротную землю. К сожалению, Экатуза выставила неприемлемые условия – отдать самые рыбные места.

Я размышлял над дилеммой, когда в дверь тихонько постучали. Мой дворецкий пришёл в ужасе, белый и дрожащий, как будто бы повстречался со смертью.

– Хозяин! – просипел слуга. – К вам пожаловал владыка Владимер.

И тут пришла моя очередь испугаться. Владимер был любимым учеником, единственным наследником древнего рода основателей. Однажды, пять лет назад, он обезумел, напал на меня, подстроил дуэль других магов и прилюдно покончил жизнь самоубийством.

Я поднял щит брони и навесил на руку самые смертоносные заклинания. Ученик далеко превзошёл меня, но я всё же имел пару козырей в рукаве.

– Кто пожаловал? – спросил я и ужаснулся. Это и в правду был он, только иссохший, грязный, пропахший потом и рыбой. Нас разделяло голубое сияние.

– Чего тебе надо? Ты же умер!

– Спокойно, учитель, – Владимер ступил на порог. – На этот раз мне действительно нужен только совет.

– Проходи! – решился я. Возможно, убей я тогда и избавился бы разом от многих бед, но, Господи, он ещё сыграет свою роль. – Где ты пропадал пять лет? Мы давно похоронили тебя, а имущество отошло городу.

– Неважно. Я вернулся и желаю выплаты долгов. Разрушитель продолжает жить и стал сильнее. В чёрном городе имя Максимуса не сходит с уст. Клавдий, я знаю, ты мне не веришь, и я не требую веры! Только информации.

– Вина? – предложил я. Мне было жаль заблудшего. Его родители были моими побратимами. Да и Владимер, пока считался обычным учеником, был очень прилежным послушным мальчиком. Я даже заподозрить не мог о его грязных жестоких мыслях!

– М-да, много чего изменилось за пять лет. Но Максимус жив, как и предательница Натали. Душа иссыхает от желания мести!

Я попытался заверить его в том, что он обманулся. Но тщетно, Владимер окончательно обезумел. Хотя, кто знает, может быть, он действительно спас город? Но я считаю иначе: он сам создал врага, дал ему огромную силу, соратницу, и направил на зло.

– Ты преувеличиваешь, – засмеялся я. – Максимус политик. Некоторые его идеи действительно внушают опасение, но это обычный популизм, способ добиться популярности черного города. Сейчас он готовит проект пересмотра границ с соседями. Но Экатуза упрямится…

– Учитель, – перебил гость. – Много ли союзников у Максимуса?

Я рассказал про черный город, молодёжь из академии магов, часть членов Совета.

– Ты ошибся, видение оказалось дурным сном. Максимус не разрушитель. Он не открыл великих даров, врат хаоса, не создал армию. Сенатор один из нас, возможно сильнейший, первый, но не главный. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем он станет магистром. Ты зря пожертвовал собой!

Я ожидал бури, возмущения, но он лишь поклонился. Сумасшедшие умеют скрыть безумие. Он обманул меня.

– Благодарю за угощение, мастер! – Гость прижал руки к груди. – Вы всегда были добры ко мне. Простите за грубость!

Он уже уходил, когда внезапно остановился на пороге. Глаза блеснули зеленным огнем.

– Магистр, а вы слышали про подводный грот у Темных скал?

Я едва удержался от выкрика. Более злое место и представить было сложно. На остатках древнего, ушедшего под воду города, свили гнёзда призраки прошлого. Говорят, что самые сильные чародеи пережили потоп, но в образе чудовищ.

– Не ходи туда, мой мальчик, особенно в нынешнем состоянии. Зло, обретающееся там, едва было заточено. Эй, а что тебе… – но он уже не слушал. Ах, если бы я остановил его силой! Но я был слишком расслаблен мирной жизнью».

– Любопытный у них городок, – заметил Урман. – Наверное, побольше любого из наших.

Лира заскучала, отрыла бочонок и начала наполнять бокалы. Воительница слишком часто и много пила.

«Кто знает, – с тревогой подумал рыцарь. – Быть может все наши чувства следствие опьянения»!

– Урман, а зачем нам это надо? Ты же не хочешь отправиться на край света? Спасать мир? От кого? У них там столько защитников, чародеев, которым мы и ноги целовать не достойны. И ради чего? Доброй славы? Или награды?

– Я не знаю, – ответил рыцарь. – Просто хочу искупления. Я столько натворил в пути. Но, всё же, не будем заглядывать вперёд, вот прогоним короля и вместе решим! Давай, продолжим!

«Я позабыл о разговоре с учеником. Навалилось много дел, и хуже всего стали протесты Экатузы по поводу незаконного передвижения границы. Беднота с энтузиазмом торопила события.

Я прибыл на Совет – нас было несколько престарелых сенаторов и два молодых – Натали и Максимус. Они годились нам не то, что в дети, в правнуки.

– Мы стоим перед дилеммой: сохранить жизнь беднякам, но лишить пищи, или оставить всё как было. Но пока мы возмущаем воздух, ночная мерзость похищает детей!

Максимус – рослый черноволосый мужчина – не мог забыть детство. Он родился в нижнем городе и навеки сохранил в памяти ужасы нужды. Но ради памяти не стоило враждовать с добрыми соседями.

– Очень много эмоций, – заметил я. – Мне тоже жаль бедняков, но какой выход предложишь? Не надо популизма, здесь свои, никто чужой не услышит речей!

Сенатор не колебался. Он был слишком молод и не набил достаточно шишек.

– Если Экатуза не внемлет голосу разума, то сила заставить замолчать!

Мы ужаснулись. Возможно, надо было отнестись к молодому глупцу с большим пониманием. Но резкость вывела из себя. Как можно ради слуги покуситься на равного?

Я, как старший из присутствующих, попытался объяснить, но он обозвал нас старыми дураками, и ушёл. Волшебница Натали двинулась следом, я окликнул её.

– Постой! Неужели и ты хочешь развязать войну? Ради чего? Любви? Не позволяй чувствам взять верх!

Натали осталась. Я не хотел даже думать, какие она могла испытывать волнения. Её любовь угрожала Совету.

Всю ночь в чёрном городе горели огни. Я спал плохо, то и дело вставал, подходил к окну. На берегу ярилось пламя костров. С моря доносилось пение.

Утром разбудил посыльный. Остальные сенаторы уже были на ногах. Максимус самовольно поднял черный город. Наши стражники боялись отходить дальше моста. Отряды повстанцев напали на землемеров Экатузы.

В качестве посла я отправился к опальному колдуну. Господи, кто бы знал, каких страхов мне пришлось перетерпеть! В паланкин летели гнилые объедки, а слуги боялись обнажить мечи. Толпа скандировала грязные ругательства.

Безумец не стал разговаривать. Он опять обозвал, а затем приказал не вмешиваться. Пришлось возвращаться. Меня так и подмывало раскидать толпу, но я сумел сдержаться.

Совет выступил против мятежника, и Натали, хоть и воздержалась, была вынуждена остаться. Мы отправили чрезвычайного посла в Экатузу с призывом о помощи. Легионы вот-вот должны были прийти на помощь.

Но мы не учли возросшей силы Максимуса. Он не только сумел перехватить послание, но и узнал о подходе подкреплений. Чернь с факелами пошла на штурм. Я вспомнил пророчество Владимера, и с сожалением, подумал, что он не к месту нас покинул.

Однако у города был вполне надёжный легион из опытных солдат, а мощь магов могла сравнять как минимум по три города за раз. Но Максимус один удерживал наше волшебство! Никто не смог бы даже предположить, что это возможно! Легион, переправившийся через мост, оказался в ловушке, и мы вместе с ним. Толпа должны была разорвать нас в клочья!

Экатуза не успевала. И тут мы увидели крылатую тень, казалось, гигантская летучая мышь рухнула с небес. Это был Владимер, крылья выпирали из-за плеч. Он изменился: лицо стало мертвенно-бледным, кожа истончилась. Из-за рта вышли жёлтые клыки. Владимер расхохотался. Я понял, что бедный мальчик в желании отомстить отправился в подводный грот и принял древнее зло. Теперь он никогда не смог бы вернуться в Радужный город.

Я заметил гримасы отвращения на лицах сенаторов. Натали плакала. Тем временем, колдун напал на Максимуса. Он несколько раз ударил когтями. Несколько бедолаг кинулось на выручку лидеру, но были разорваны. Владимер, залитый кровью с головы до ног, как игрушку трепал волшебника. Камень, носимый на цепи отступника, был раздавлен в пыль. Владимер захохотал. Но и Максимус не собирался сдаваться. Он оставался сильнейшим чародеем, даже без артефактов. Столб белого пламени охватил крылатого воина и закинул далеко в море. Я только успел услышать жуткий душераздирающий вопль Владимера, как воды поглотили тело.

Максимус ослаб и лишился сил. Я с сенаторами смог сковать и захватить его в плен. Легион вместе с соседями разгонял чернь. Мы, едва не расставшись с жизнью, не могли простить страх. Клянусь предками, я ещё никогда не видел столько крови! Потом ещё долго прилив выносил к берегу мертвецов…

Был суд, мы изгнали Максимуса на пятьдесят лет за попытку мятежа. Натали рыдала на плечах, да и моё сердце обливалось кровью. Радужный город разом потерял двух величайших магов.

Но, если я размышлял об уроке, ошибке юности, испытании, то Максимус нет. Я поразился жёсткому выражению лица. Я увидел второго Владимера. Он считал нас злейшими врагами!

– Я ещё вернусь! – бросил чародей. – И тогда уже ничего не будет как прежде.

Господи, прошло четыре года! Я слышу про странные случаи, таинственные убийства, тень в ночи и понимаю, что Владимер остался жив. С юга приходят вести о великом воителе и мудреце. По описаниям я узнаю Максимуса. Оба колдуна живы и готовятся к борьбе.

Я стар, и хочу покоя. Но больше всего я желаю успеть умереть до возвращения Максимуса. Бедный мой Радужный город»!

Урман повернулся к изрядно охмелевшей Лире.

– Я хочу на тебе жениться! – воскликнул он. – Назови меня дураком, но я не собираюсь повторять путь Владимера! Я не отдам мою Натали в чужие руки!

Пьяная воительница согласно кивнула головой. Возможно, она даже не соображала, что делает. В тот же вечер монах Бертин обвенчал парочку. О самой свадьбе Урман вспоминал с трудом. Разве, что чудо спасения, когда Варга вытащил его за ноги из бочки с вином.