Андрей Пармин опаздывал в дом культуры имени А. Д. Цюрюпы, что на Обводном канале, на выступление самого маэстро Вольфа Мессинга, приехавшего в Ленинград дать представление по «чтению мыслей» со своими «психологическими опытами», как было написано в рекламных плакатах, расклеенных по всему городу.

«С таким трудом достал билет на представление! И на тебе: трамвай сломался! Теперь на своих двоих. Хоть бы начали чуть позднее, минут на пятнадцать!» — думал он, переходя с быстрого шага на бег.

Андрей учился на последнем курсе исторического факультета Государственного педагогического института им. Герцена, куда поступил после окончания школы в 1962 году. Очень увлекался фантастикой. Особенно ему нравился «Пылающий остров» Казанцева. Сам пописывал фантастические рассказы, правда, пока что «в стол». Поэтому пропустить выступление человека, способного «читать мысли людей и выполнять их желания» он просто не мог!

Андрей вбежал в зал дома культуры с третьим звонком, когда уже начал гаснуть свет.

«Хорошо хоть у меня место с краю! Зал полон. Пробираться в середину ряда — только выслушивать неприятные эпитеты в свой адрес».

Зал волновался. Зрители ждали чудес.

На сцену вышла ведущая, познакомившая присутствующих с биографией артиста, рассказав некоторые необычные случаи из его длинной жизни. Предупредила зрителей, что ничего мистического в способностях маэстро нет: просто умение считывать и правильно интерпретировать сокращение мельчайших лицевых мышц и мышц конечностей.

«Хорошо, что я освоил скорочтение! Ведь при этом не надо „проговаривать“ мысли, которые возникают, например, при чтении текста. Информация непосредственно воспринимается сознанием. Это и приводит к резкому повышению скорости чтения! Значит, мои мысли недоступны для прочтения. Это можно сегодня проверить!» — подумал Андрей на эти слова ведущей.

Далее она предложила выбрать из числа зрителей комиссию из трех — пяти человек, которая будет следить за действиями маэстро и докладывать залу о выявленных ими спорных моментах, позволяющих судить о его жульничестве при чтении мыслей.

После некоторого замешательства на сцену поднялись пять человек, которые расположились за столом, установленным на краю сцены. Немного посовещавшись, они обратились к залу с просьбой направить им записки с заданиями Мессингу. Наиболее интересные они отберут и предложат тому для выполнения. Все записки должны содержать какой-нибудь девиз и точное указание ряда и места в зале, где находится ее автор. Это необходимо для того, чтобы предложить артисту по девизу найти в зале написавшего их человека и привести на сцену, где и выполнить на глазах зрителей придуманное им задание. Комиссия специально подчеркнула, что маэстро уже около 70-ти лет, у него больные ноги, поэтому предлагаемые зрителями задания должны учитывать эти ограничения.

Андрей заметил среди членов комиссии преподавателя с их факультета, читавшего им курс марксистско-ленинской философии.

«Вот теперь можно быть совершенно уверенным, что никакого мухлежа не будет. Евгений Викторович — убежденный противник всякой мистики и колдовства. Идейный материалист. Он и пошел, похоже, в эту комиссию только для того, чтобы уличить артиста в жульничестве.

Может, мне тоже стоит придумать какое-нибудь задание? С собой у меня имеется значок, выпущенный в честь 250-летия основания Петербурга. Я положу его в правый карман пиджака и предложу Мессингу определить, что находится у меня там. Если он правильно скажет, то подарю ему этот значок. Этого типа значков было выпущено очень малое количество, и сейчас среди коллекционеров они ценятся очень высоко! А девизом моего задания будет слово „быль“».

Задумано — сделано. Через три минуты записка с заданием от Андрея по рядам зрителей ушла в комиссию на сцену.

Всего было передано более тридцати записок. Все члены комиссии тщательно их изучили и после бурного обсуждения отобрали только пять, по их мнению, наиболее сложных и интересных.

Наконец появился маэстро — Вольф Мессинг. Это был невысокий, темноволосый, с заметной сединой пожилой человек. Какой-то «демонической» наружности. Вышел на сцену, слегка прихрамывая. Было заметно, что он очень болен: одышка, резкие, нервные движения. Пронзительные глаза даже на расстоянии «царапающие» тех, с кем он встречался взглядом. Для него поставили стул посередине сцены, на который он тут же присел.

Комиссия огласила первый девиз. Это оказался «быль»!

Андрей невольно вздрогнул. Сразу же глаза маэстро метнулись в его сторону. Он встал, сошел по боковой лесенке со сцены и, почти бегом, прихрамывая, направился к 15-му ряду, на крайнем сидении которого находился Андрей. Подойдя, Мессинг схватил его за руку и потащил за собой на сцену! Андрей еле успевал за ним. Поставив его перед комиссией, он тут же снова уселся на стул.

— Назовите ряд и место, которое Вы указали в задании, — попросил один из членов комиссии.

Андрей громко и четко произнес:

— Пятнадцатый ряд, первое место!

— Правильно!

Зал взорвался аплодисментами. Мессинг встал и раскланялся перед публикой.

— Маэстро! Можете приступить к выполнению задания под девизом «быль»!

— Встаньте между комиссией и стулом, на котором я сидел! — получил команду Андрей. — От стула на расстоянии около двух метров.

Сам же маэстро отошел на такое же расстояние от стула с другой стороны.

«Теперь между нами четыре метра и стул. Интересно, как он будет определять, что у меня в кармане?» — подумал Андрей.

— Смотрите на меня! И думайте! Напряженно думайте о том задании, которое я должен выполнить! Лучше мысленно проговаривая его несколько раз! Не опускайте голову! Смотрите на меня!

Андрей, глядя в глаза Мессингу, про себя стал проговаривать задание, повторив его подряд три раза.

— Что-то маленькое, очень старое, редкое, ценное. Находится в Вашем правом кармане пиджака. Но что это, я не могу понять. Смотрите мне в глаза и думайте! Думайте только о том предмете, что находится у Вас в кармане!

«Значок! Значок! Значок!» — стучало в голове Андрея.

— Это значок! Выпущен в честь какого-то важного события, очень старинного события, которое произошло несколько сот лет назад. Я знаю, что это трехзначное число, в котором точно есть цифры «пять» и «ноль», третью цифру пока не вижу! Думайте! Думайте!

«250! 250! 250!»

— Число 250! Значок выпущен в честь 250-летия какого-то важного события! Значок очень редкий и поэтому ценный! Их было выпущено немного и сохранилось совсем мало! Я выполнил задание?

— Маэстро! Не могли бы Вы уточнить, в честь какого события выпущен этот значок? — раздался вопрос от одного из членов комиссии.

— Думайте! Думайте! — проговорил Мессинг, не отрывая взгляда от глаз Андрея.

«Основание Петербурга! Основание Петербурга! Основание Петербурга!»

— Значок выпущен в честь 250-летия основания Петербурга! Я полностью выполнил задание?

— Да! — раздалось из комиссии.

Зал взорвался аплодисментами!

«Удивительно! Ведь я не проговаривал ни слово „значок“, ни число „250“, ни фразу „основание Петербурга“, а маэстро все равно узнал мои мысли! Значит, в этом что-то есть?» — подумал Андрей.

Он подошел к Мессингу, и протянул ему значок:

— Возьмите! Это мой Вам подарок! Вы все сделали, как я написал в задании!

— Спасибо!

Потом маэстро шагнул к Андрею и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

— Приходите завтра к 10 часам утра в гостиницу «Астория», номер 21. На «ресепшен» будут предупреждены. Вас пропустят. Только никому не говорите об этом. Придете?

— Да!

Андрей вернулся на свое место. Он был чрезвычайно возбужден произошедшим.

Заключительная часть выступления Мессинга прошла для него, как в тумане. Он только заметил, что под конец выступления тот очень устал: ходил по сцене и залу сильно хромая, а при выполнении последнего задания его под руки поддерживала ведущая. И, несмотря на громоподобные аплодисменты зрителей, на «бис» вышел только один раз. После чего появилась ведущая, которая объявила, что выступление окончено — Вольф Мессинг очень устал.

На следующее утро в указанное время Андрей был в «Астории». О его приходе знали и сразу, дав сопровождающего, провели в гостиничный номер. Там, рядом с маэстро находилась ведущая его выступления.

— Полина Ивановна Ивановская. Мой хороший товарищ, — представил ее Андрею. — Принеси чаю. Нам с молодым человеком надо немного поговорить. Ваше имя?

— Андрей.

Как только Полина Ивановна вышла из номера, Мессинг наклонился к Андрею и сказал:

— У нас мало времени. После того, как Полина Ивановна принесет чай, она ненадолго уйдет: у нее дела в администрации гостиницы. И тогда поговорим.

Поставив чай, чашки и блюдце с пирожными на стол, она сказала:

— Я ненадолго отлучусь. Надеюсь, Вы не уйдете до моего возвращения?

— Конечно, нет!

После ухода ведущей, Мессинг включил радио и продолжил разговор:

— Вы что-нибудь слышали про наследственную память? Существует такая теория, что человеку передаются от предков при рождении не только черты лица, характера, наследственные болезни, способности, но и память его предков. При этом потомок не может просто так этой памятью воспользоваться. Однако иногда при особых условиях знания предков человека неожиданно проявляются. Например, несколько лет назад во время болезни одной девочки — француженки, она неожиданно заговорила на китайском языке. Причем не только заговорила, а начала пересказывать неизвестный в Европе старинный роман, написанный тысячу лет назад в Китае. Только обращение к китайским ученым позволило определить, что именно рассказывал ребенок. При этом девочка никогда не слышала китайскую речь и, соответственно, не умела по-китайски говорить. Было выяснено, что одним из ее предков был китаец, привезенный из путешествия по Юго-Восточной Азии одним французом двести с лишним лет назад в качестве слуги. Потом он благополучно ассимилировался, женился на француженке, и больше китайцев в этом роду не было. Именно болезнь девочки каким-то образом смогла активировать ее наследственную память. И такие примеры есть. Причем в разных странах и в разные эпохи.

Во время выступления при чтении Ваших мыслей я совершенно случайно обнаружил в Вашем сознании наличие еще двух областей памяти, памяти двух Ваших предков, практически готовых к пробуждению. Только этому нужен толчок извне. Сам я этого сделать не могу — не умею. Но могу подсказать, как Вы можете пробудить эту память, если, конечно, хотите.

— Конечно, хочу!

— Дайте мне Вашу руку.

Мессинг закрыл глаза. Андрей почувствовал дрожь, охватившую все его тело. Голова сразу стала тяжелой и заболела. Глаза начали слипаться. Потянуло в сон. Неожиданно все прекратилось. Андрей взглянул на маэстро: тот покрылся испариной, лицо посерело.

— Вам нужна помощь? Что мне делать?

— Успокойтесь. Я смог определить места, где, вероятнее всего, Вы сможете активизировать свою наследственную память.

Одно место — это юг России, район Геленджика, местечко Джанхот. Точнее сказать не могу. Именно там может проявиться память какого-то Вашего очень далекого предка, на тысячелетия отстоящего от Вас.

Второе место — Германия, Берлин. Где-то в восточных районах Берлина. Там может пробудиться память самого близкого по времени Вам предка: матери или отца.

Скорее всего, указанные места — места смерти Ваших предков. Вы просто должны найти нужное место. Там все случится само собой. Как найти эти места — я не знаю. Но могу посоветовать: доверьтесь подсознанию. Пешком исходите указанные мною районы. Ноги сами приведут Вас, куда надо.

— А что мне даст обладание наследственной памятью?

— Что конкретно — не знаю. Это зависит от того, память какого предка у Вас будет активирована. Если неандертальца, то будете уметь добывать огонь, охотиться на мамонтов. Если шамана, то вызывать духов, колдовать. Если торговца, то хорошо торговаться на базаре, знать торговые пути, товары, имеющие спрос в то время. Да много чего может дать память предков! Например, языки, на которых он говорил! Но в любом случае будете знать все, что умел Ваш предок, в первую очередь язык того народа и той эпохи, когда он жил.

— Если у меня проявится наследственная память, то она сохранится или через некоторое время опять исчезнет?

— У девочки из Франции — сохранилась. Как произойдет с Вами — не знаю. Тихо! Товарищ Ивановская возвращается. При ней — ни слова о том, что я Вам рассказал. Причина нашей встречи — Ваш подарок во время моего вчерашнего выступления. Я Вас пригласил для выражения своей благодарности за него.

— Вы так ей не доверяете?

— Да. Я думаю, что она приставлена ко мне соответствующими службами для контроля над моими действиями. Не хочу, чтобы она узнала истинную причину Вашего появления здесь! Это может Вам сильно повредить.

И последнее, если Ваша наследственная память проявится, не вздумайте обращаться к психиатрам. Они сразу поставят диагноз: шизофрения, несмотря на то, что Вы совершенно здоровы. Все, больше ни слова.

Попив чаю и рассказав немного о себе, Андрей начал прощаться.

— В ответ на Ваш подарок примите от меня это.

Вольф Мессинг протянул Андрею продолговатый футляр.

— Это самописка «Паркер». Мне ее привезли из Америки. Вчера я почувствовал, что Вы пытаетесь писать. У Вас — не разбуженный дар писателя. Нужно какое-то внешнее воздействие, чтобы он пробудился. К сожалению, я не могу это сделать. Какое-то сильное психическое воздействие, например, неразделенная любовь, потеря близкого человека … Дерзайте, юноша! И не поминайте меня лихом!

 

Глава первая

Прошло более трех лет после памятной встречи Андрея с Вольфом Мессингом.

Окончив институт и получив диплом, он оказался перед выбором: или ехать по распределению учителем истории в деревенскую школу в Ленинградской области или попытаться хоть как-то устроиться в городе. Андрей выбрал последнее. Рассудив, что только в городе сможет реально заниматься творчеством, а главное, попытаться опубликовать свои произведения. Он с большим трудом устроился корреспондентом в районную газету. Но и там все оказалось не так просто. Как начинающий корреспондент, он стал «затычкой во все дырки», писал по заданию редакции репортажи с различных районных мероприятий, не имел никакой самостоятельности в выборе тем, получал нищенскую зарплату. Из-за этого практически отсутствовала личная жизнь. По характеру он был флегматичным человеком, его интересовало только творчество. Ничего другого в жизни пока ему было не нужно. Научился обходиться тем минимум жизненных благ, что имел. Одно хорошо: сумел получить водительские права и раскатывал по району на «убитом» козлике, выполняя редакционные задания.

Отношения с матерью были сложные: она его родила в шестнадцать лет, спустя несколько месяцев после возвращения из Германии, куда была угнана на работы четырнадцатилетней девочкой из Белоруссии. Поэтому он мог только догадываться, кто был его отцом. Мать об этом никогда не говорила. Да и не любила сына, наверное, из-за причин появления Андрея на свет Божий. После возвращения из Германии она оказалась в Ленинграде, поселившись у своей тетки, так как других родственников у нее не осталось. Да и вместе с теткой прожила недолго: та после жизни в блокадном Ленинграде много болела и вскорости умерла. Хорошо хоть успела устроить ее поваром в заводскую столовую, где работала сама. Так что ей досталось лиха с младенцем на руках, без мужа, образования, специальности и приличной работы.

Комната, в которой они проживали, была очень мала: всего 15м2, а в их коммуналке проживало 10 семей, имеющих комнаты таких же размеров. Матери Андрея к этому времени исполнился 41 год и, поставив сына на ноги, дав ему высшее образование, она хотела наконец-таки устроить свою жизнь. Тем более, что такая возможность была весьма реальна: у нее на заводе, где она работала, появился ухажер. Условия жизни для Андрея, возраст которого приближался к 25 годам, становились совершенно неприемлемыми: если у матери все сладится, то ухажер, превратившись в мужа, переедет жить к ним, поскольку сам живет в заводском общежитии в комнате на четверых. Да и мать несколько раз недвусмысленно намекала сыну, что пора становиться самостоятельным и самому устраивать свою жизнь.

Таким образом, к настоящему моменту он стоял перед выбором: что делать? Андрей понимал, что надо менять свою жизнь кардинально.

И вот тут-то в очередной раз на память ему пришел разговор с Вольфом Мессингом, состоявшийся в «Астории» три года назад. За прошедшее после него время, учитывая сложные жизненные обстоятельства, он так и не смог ничего сделать по активации своей наследственной памяти: в первую очередь отсутствовали деньги даже для поездки на юг в Джанхот, не говоря о посещении Берлина.

И Андрей решил переговорить с матерью, сказать ей, что он решил уехать из Ленинграда и поискать счастья на юге России. И, чтобы туда добраться и хоть как-то устроиться, собирался попросить немного денег в долг, хотя бы на полгода. Шел 1970 год.

— Мама, хочу с тобой серьезно поговорить. Я уже взрослый человек, мне уже 25 лет, окончил институт, работаю, правда, работа эта — не по мне. Особых перспектив — не вижу. Решил начать жизнь на новом месте, может быть, там сумею найти себя, свой путь в жизни. Хочу уехать из Ленинграда. Ты сможешь дать мне рублей сто на первое время. Обещаю вернуть в течение полугода.

— Куда собрался ехать?

— Сейчас наступает осень, скоро похолодает. В такое время лучше всего оказаться на юге: больше теплого времени года будет для поиска работы, да и прожить там легче. Думаю податься в район Новороссийска. Недавно делал репортаж с конференции учителей, так разговорился с одним человеком. Он уверяет, что вблизи Новороссийска, в Геленджике, в близлежащих районах в школах дефицит учителей. Сейчас только начало учебного года, если там есть вакансии, то смогу устроиться. Да и жилье могут предоставить. А если у меня все будет хорошо, сможешь приезжать ко мне на отдых на Черное море летом в отпуск!

— Что ж, поезжай. Сто рублей смогу дать, больше — нет, сам знаешь, сколько я зарабатываю. Только сразу выписывайся от меня — меньше платить придется за комнату. Да и там тебе все равно прописываться надо. Не приезжать же для этого снова в Ленинград?

Уже через неделю Андрей в плацкартном вагоне подъезжал к Новороссийску. Оставил чемодан в камере хранения и пошел посмотреть город. Город ему не понравился: очень пыльный: много цементных заводов. Море — в нефтяных пятнах.

Прежде, чем ехать в Геленджик и узнавать в районо насчет работы в Джанхоте, сходил в местное районо. Места учителей в школах города и района были. Только вакансий учителя истории — нет. Поинтересовался, как обстоят дела с этим в близлежащих городках и поселках: Кабардинке, Геленджике, Архипо-Осиповке, Джугбе. Сказали, что надо туда ехать и узнавать на месте, может, что и есть. Лучше бы ему было обратиться в районо в Геленджике. Там больше информации. Взял телефоны и пошел на почту — звонить.

Ничего хорошего в районо Геленджика Андрею не сказали: места учителей в районе есть, но учителей истории — не надо. На душе стало сумрачно.

«Вот, приехал! И в Ленинграде было плохо, да и здесь ничего хорошего. Все-таки надо съездить в Геленджик и попытаться устроиться в районную газету. Опыт работы есть. Может, повезет. Тут хорошее автобусное сообщение. Ехать не более часа — двух. Вот только где ночевать? Это курорт. Мест в гостинице наверняка нет. Ладно, приеду — видно будет. Нечего тоску заранее нагонять!»

Уже в час дня Андрей был на автостанции Геленджика. Посетив камеру хранения, направился в редакцию местной газеты «Красное знамя».

«И тут облом! Сотрудники — не нужны, своих хватает. Что же делать? Сходить и пообедать! На сытый желудок и думается легче».

Ближайшая столовая оказалась около автостанции. Взяв на раздаче овощной суп, котлету с картофельным пюре, шесть больших кусков черного хлеба и стакан компота, Андрей устроился за столиком около окна. Его соседом оказался пожилой мужчина, уже заканчивающий обедать. Он смотрел, с каким аппетитом Андрей уминает черный хлеб, закусывая его супчиком и котлеткой, и неожиданно сказал:

— Глядя на Вас, так и хочется что-нибудь еще съесть! Наверное, проголодались?

— Есть немного. С вчерашнего вечера ничего не ел.

— Вы, наверное, не местный? Что-то уж вид у Вас очень бледный. Откуда-то с севера приехали?

— Из Ленинграда.

— Отдыхать? Загорать и в море купаться?

— Нет, работу ищу. В два места уже наведался — нет работы.

— А что умеете делать?

— Вообще-то я учитель истории. Еще корреспондентом в газете работал. Права водительские имею, двухлетний стаж вождения, 50 тысяч километров на «козлике» накатал по Ленинграду и области.

— И работу не нашли?

— Учителя и газетчики не нужны. А работу водителя еще не искал. Вот сейчас поем, да и пойду по конторам.

— А звать Вас как?

— Андреем!

— Надо же, тезки! А меня Андреем Петровичем. Знаешь, Андрей, а я, пожалуй, могу помочь тебе с работой. А этим и ты мне поможешь.

— Как это?

— Я работаю водителем в районном аптекоуправлении: лекарства и медикаменты по аптекам, больницам и здравницам геленджикского района развожу. На ГАЗ 63, фургоне. Машина новая, 1967 года выпуска. Вчера заявление об увольнении подал: женюсь на старости лет, в Анапу к жене переезжаю. А меня сразу не увольняют, говорят отработать надо две недели, замены нет, а лекарства каждый день развозить надо. Покажи мне свои права. Есть там отметка на грузовой транспорт?

— Есть! Я на ГАЗ 63 на права сдавал. Только много поездить не пришлось.

— Отлично! Доедай обед и пошли к моей машине. Посмотрю, как ты водишь. Если замечаний не будет — рекомендую тебя на мое место!

Андрей залез в кабинку грузовика на водительское место. Рядом разместился Андрей Петрович, разглядывая права Андрея.

— Заводи и поехали.

— Куда ехать то?

— Да пока прямо, на выезд из города. Там по шоссе на Кабардинку прокатимся, заодно ты с машиной познакомишься.

— Андрей Петрович, я города не знаю, так что Вы мне подсказывайте, куда ехать!

— Не боись, подскажу!

Андрей завел автомобиль и уверенно тронулся с места, постепенно привыкая к управлению им. Они проехали километров пятнадцать по дороге, затем вернулись назад в Геленджик.

— Особых замечаний у меня нет. Поездишь дня два, притрешься к автомобилю, а он к тебе — все нормально будет!

Теперь несколько слов о работе. Оклад у меня небольшой. 100 рублей.

Но доплата за экспедитора — 30 рублей и грузчика — 25. Итого без вычетов 155 рублей получается. Есть приработок: по дороге кого подвезти, кому фрукты — овощи на базар подкинуть, еще кое-что. Больше 50 рублей в месяц выходит. Напарника у тебя не будет. Так что ты — хозяин машины. Механику в гараже 25 рублей отстегивай каждый месяц — с автомобилем проблем знать не будешь. Машина хорошая, пробег всего 60 тысяч за три года. Поездки пять — шесть раз в неделю, в основном, в Кабардинку, Дивноморское, Джанхот, Бетту и Архипо-Осиповку. Это вдоль моря километров сто. За один день набегает до 250 километров в пути. Да еще несколько поселков чуть в глубину побережья вдоль дороги. Но туда поездки не каждый день, а два — три раза в месяц. Купайся, загорай на остановках. Рабочий день — не нормированный. Пока все не развезешь, что в путевке указано, возвращаться домой не положено. Но на следующий день, как штык, надо быть на работе к 9 часам утра. За это или через субботу еще один выходной дают, или две недели к отпуску. Официально отпуск 12 рабочих дней. Можешь на понедельник загрузиться в пятницу или субботу и уехать на выходные в какую-нибудь здравницу, куда медикаменты возишь. Там остановиться, отдохнуть. Никогда отказа переночевать ночь, две не бывает. И накормят бесплатно, и спать уложат. Только входи иногда в их положение, по мелочам поблажки делай — и все! Жилья у тебя, конечно, нет? Вот на свое место тебя и устрою. Я комнату снимаю у хозяйки в частном доме. Разрешает пользоваться кухней и душем. Она одна живет, приходится иногда помогать: то чего починить, то привезти. За месяц плачу тридцать рублей.

Ну, кажется, все рассказал. Если в аптекоуправлении согласятся тебя принять на работу, то следующие два дня мы вместе проедем по маршруту: покажу тебе что, чего и как, с людьми познакомлю, дела передам. А потом отчалю в Анапу. Все понятно?

— Только один вопрос! Как быть с моей пропиской? Из комнаты в Ленинграде я официально выписан.

— Это все в аптекоуправлении решат. Пропишут тебя в общежитии без места, и все дела! Ну, вперед и с песней! К начальству.

Двух Андреев встретила приятная женщина, Мария Федоровна, возрастом лет за сорок, начальник районного аптекоуправления. Андрей Петрович представил претендента на свое место и замолчал, передав инициативу Андрею.

— Андрей Васильевич, какие у Вас есть документы?

Получив паспорт, трудовую книжку, диплом и права, Мария Федоровна внимательно их просмотрела и спросила Андрея:

— С чем связан Ваш отъезд из Ленинграда и надолго ли думаете остаться у нас?

— Врачи мне рекомендовали переменить климат — В Ленинграде для меня слишком сыро. А работать у Вас я собираюсь столько, сколько Вы позволите.

— Имея высшее образование и пойти работать простым водителем? Это как-то странно!

— Почему? Я хороший водитель, ни разу не нарушал правила, зарплата меня устраивает, работа — тоже. Андрей Петрович меня ввел в курс дела. Работа учителем — не для меня. Жалко, это поздно понял. Пришлось доучиваться, не бросать же институт на четвертом курсе?

— Я проверил, как Андрей управляет автомобилем. У меня претензий нет. Завтра и послезавтра проеду с ним по маршруту, все покажу, расскажу — и пусть работает, — добавил Андрей Петрович.

— Хорошо! У Вас будет испытательный срок три месяца. Если нареканий на Вашу работу не будет — введем в постоянный штат. Идите в отдел кадров, я им позвоню, чтобы оформили с завтрашнего дня. А вы, Андрей Петрович, как и обещали, за два дня передайте все дела Андрею. Я подпишу Ваше заявление на увольнение через два дня. Какие-нибудь вопросы есть?

— Только прописка. Жить я буду на частной квартире — поселюсь на месте Андрея Петровича. Но меня там не пропишут!

— Вас пропишут в нашем общежитии без права поселения. Я распоряжусь.

— Спасибо! До свидания!

— Вот все и получилось, как хотели! — сказал Андрей Петрович, выходя вместе с Андреем из отдела кадров. — Теперь на вокзал за твоим чемоданом и ко мне на квартиру. Поедем на машине — я оставлю ее во дворе дома, где живу. Когда тебя на работе узнают получше, тоже разрешат это делать! Иногда выгодно загрузиться с вечера, чтобы не терять время в день отъезда, особенно, когда длинный рейс.

Садись за руль, тренируйся!

Нина Алексеевна — хозяйка квартиры, оказалась женщиной простой, улыбчивой. Когда Андрей Петрович представил Андрея как своего преемника по работе и попросил поселить на свое место в ее доме, она тут же согласилась. Предупредила, что приводить к себе друзей, женщин, устраивать пьянки она не разрешает. Если эти условия подходят Андрею — то она согласна пустить его на квартиру. И разрешила два дня, до отъезда Андрея Петровича, пожить им вместе в его комнате, даже за это денег не взяла.

— Андрей Петрович, а чем Нина Алексеевна занимается?

— Учителем математики в школе работает. После смерти мужа — он у нее под машину попал, когда пьяный переходил дорогу — одна стала жить. Одной-то в доме страшно, вот и берет жильцов. Но строгая! Уже 35 лет, а все никак снова замуж не выйдет, опять на пьяницу попасть боится. Пошли, покажу свою комнату.

Жилье Андрею понравилось: комната большая, светлая. Кровать, диван, стол, четыре стула, шифоньер. Он поставил свой чемодан в угол, решив разобрать вещи после отъезда Андрея Петровича.

Кухня была с газовой плитой от баллонного газа. Там же стоял холодильник «Минск». Удобства — во дворе. Но все очень прилично, чисто. Перед домом — лавочка. Небольшой сад с несколькими шелковицами и алычой, три грядки: с огурцами, помидорами и зеленью. Двор — маленький, как раз свободно грузовая машина помещается. Сам дом имел три комнаты: гостиную, спальную хозяйки и гостевую, где жили постояльцы, кухню и веранду. Довольно старый. Требовал косметического ремонта.

— Пошли на веранду, посидим, поговорим. Чайку попьем. Потом сходим в продуктовый магазин — закупимся. Ужин соорудим да и спать. Завтра рано в рейс. Раньше уедешь, быстрее вернешься, — предложил Андрей Петрович. — Да с раннего утра и машин на дороге меньше, спокойнее ехать.

Спать улеглись в десять часов, а в шесть утра уже встали. Пока умылись, оделись, позавтракали — почти час и прошел. Около семи утра выехали. Андрей опять за рулем. Андрей Петрович рядом, маршрут объясняет:

— Сначала съездим в Кабардинку, там в двух аптеках разгрузимся, накладные подпишем. Потом обратно через Геленджик в Джанхот в дом отдыха краснодарского масложирокомбината и далее в Архипо-Осиповку на базу отдыха. В Джанхоте и Архипо-Осиповке можем искупаться, время будет. А ты в море-то когда-нибудь купался?

— Только в Балтийском.

— С Черным морем не сравнить: и теплое, и соленое, и лечебное!

Два дня пролетели моментально: Андрей только успевал запоминать адреса аптек и здравниц, куда они отвозили медикаменты, и людей, их принимающих. На второй день вечером Андрей Петрович получил расчет и автобусом укатил в Анапу. Андрей стал работать самостоятельно. Уже через неделю знал, практически, все точки доставки лекарств. Каждое утро диспетчер склада аптекоуправления выдавала ему путевой лист и накладные на лекарства. Андрей грузил коробки с ними в фургон, закрывал его на замок и развозил по адресам. Коробки были объемные, но легкие. По пути, частенько, подвозил пассажиров. Деньги ни с кого не просил — давали сами, как правило, рубль, куда бы ни ехали. Практически из каждой поездки возвращался не менее, чем с тремя рублями. С Ниной Алексеевной ладил, по вечерам читал, пытался писать и готовился как-нибудь в выходные посетить Джанхот, походить по его окрестностям.

В конце сентября в пятницу с вечера Андрей загрузиться на рейс в понедельник, получил путевой лист, накладные и с разрешения начальства выехал рано утром в субботу в Джанхот, где решил провести выходные. Доехал до места быстро. Договорился в доме отдыха о ночлеге и питании вместе с отдыхающими. Предложил за проживание и питание деньги — не взяли, попросили только по пути забросить два мешка с грязными полотенцами в стирку в Архипо-Осиповку, а обратно привезти постиранные. Конечно, согласился. И отправился знакомиться с Джанхотом.

Постоянных жителей там было чуть больше сотни человек. Просто большой хутор. Отдыхающих — еще человек около четырехсот. Летом, когда работали пионерские лагеря, вместе с детьми общая численность доходила до двух тысяч человек. Это его просветила медсестра, принимая по накладным лекарства и устраивая на жительство в пустующей комнате карантина в медсанчасти. Посоветовала прогуляться по берегу моря, искупаться, пока вода еще теплая, сходить и посмотреть скалу «Парус» — местную достопримечательность.

Андрей обошел весь Джанхот за час. Потом, как и советовал Вольф Мессинг, шел, куда глаза глядят, ни о чем не думая и не выбирая дороги. Когда вечером проанализировал это свое путешествие, оказалось, что он нарезал круги вблизи старого заброшенного кладбища, расположенного в двух километрах от центра Джанхота на горе у самого обрыва в сторону моря. Но на само кладбище он не заходил.

«Завтра похожу в том же районе, тогда зайду и на кладбище, и еще дальше, за него в сторону от Джанхота. Что-то меня в ту сторону тянет. Может быть, и неспроста».

Когда Андрей уже лег спать и погасил свет, его посетила та самая медсестра, которая поселила его в карантине. Она скинула свой белый халат и юркнула к нему под одеяло. Ушла от него около двух часов ночи, выпив его досуха. Правда, Андрей против этого совершенно не возражал. Маленькие радости хотят получать все люди — человеки.

На следующее утро, плотно позавтракав, Андрей отправился выполнять принятое накануне решение.

Побродив меж разрушенных временем могил на заброшенном кладбище, Андрей установил, что, скорее всего, это тюркское захоронение. Пройдя еще дальше на восток, обнаружил отдельные груды огромных плит, замаскированные зарослями деревьев. Подойдя ближе, он заметил, что некоторые плиты имеют правильную прямоугольную форму и сквозные круглые отверстия.

«Это доты что ли, после войны разбитые остались? Да это же развалины дольменов! Как историк, я кое-что слышал о них: „Существует множество теорий на этот счет. Официальная наука склоняется к версии, что дольмены сооружали для захоронений знати. Местные легенды гласят о существовавшем некогда народе великанов, которые из жалости к их соседям лилипутам соорудили им каменные жилища. Набирает популярность версия, высказанная героиней книг Мегре Анастасией о том, что в дольмены добровольно уходили умирать древние мудрецы, для того чтобы внутри сооружения остался их дух, к которому можно обратиться за советом даже сегодня. Именно поэтому каждый год тысячи людей приезжают в теплые края пообщаться, поговорить с дольменами, точнее с духами, находящимися в них. Существуют и экзотические версии: порталы в другие миры, резонаторы для увеличения плодородия почв, амбары для зерна, средства связи с инопланетянами, ульи для древних пчел…“»

Андрей исходил все вокруг найденных развалин, хотя это было чрезвычайно трудно сделать: рельеф местности, завалы из камней и деревьев, крутые склоны горы с оползнями не позволяли все хорошо рассмотреть.

«Похоже, это место и имел в виду Вольф Мессинг. Побуду тут, сколько смогу, напитаюсь древними флюидами, идущими от разрушенных дольменов. Может быть, это позволит мне разбудить, активировать наследственную память? До темноты еще три часа. Через час надо возвращаться, а то могу заплутать в этих горах».

На ужин Андрей еле успел: на юге темнота наступает быстро, а пройти надо было довольно большое расстояние, можно и ноги сломать, шагая по горным тропам.

«Интересно, эти развалины дольменов, что я отыскал, известны археологам и историкам? Что-то я ничего про них не слышал, хотя о Джанхоте и его окрестностях много прочитал специальной литературы. Пожалуй, пока воздержусь говорить об этой находке. Время покажет».

Он был очень измучен сегодняшним путешествием, поэтому сразу после ужина завалился спать: надо отдохнуть, завтра рано утром опять в рейс.

 

Глава вторая

Прошло три месяца с момента устройства Андрея на работу в районное аптекоуправление. Он полностью освоился, работал практически без замечаний, и его перевели в постоянный штат. Зарабатывал он неплохо, и уже в ноябре смог вернуть долг матери, послав ей деньги переводом. В ответ получил сообщение, что она вышла замуж, и ее избранник поселился в их комнате. Ответным письмом Андрей пожелал ей счастья и сообщил, что возвращаться в Ленинград не собирается, что снимает комнату, что у него пока все в порядке.

После первого посещения обнаруженного им места нахождения разрушенных дольменов в Джанхоте, он бывал в его окрестностях еще несколько раз. И только после последнего посещения — уже в ноябре, когда еще позволяла погода, он почувствовал, что с ним стало происходить нечто.

И началось это нечто со странных снов, снившихся ему каждую ночь. Причем снов ярких, красочных, незабываемых! После каждого такого сна Андрей чувствовал, что его сознание начинает расширяться: неожиданно он понял, что может разговаривать, читать и писать на древнегреческом языке. Почему древнегреческом? Потому что, обучаясь на историческом факультете в институте, он был немного знаком с этим языком. Теперь же он чувствовал, что владеет языком значительно лучше. В этом Андрей убедился, специально посетив местный краеведческий музей. Встретившись с директором: пожилым мужчиной, также историком, он представился выпускником исторического факультета ленинградского института.

— Я вынужден временно работать не по специальности, но мне не хотелось бы потерять свои знания древнегреческого языка. Слишком много времени и сил я отдал для его изучения. Нет ли в фондах Вашего музея каких-нибудь текстов на этом языке? Я готов совершенно бесплатно сделать их перевод для музея. Может быть, это поможет расширить его экспозицию.

— Я попробую что-нибудь подыскать подходящее. Только работать Вам придется в стенах музея: экспонаты запрещено выносить отсюда. Приходите в субботу утром. Посмотрите, что я сумею найти.

На субботу был назначен всего один рейс в Кабардинку. Загрузившись накануне, Андрей рано утром отвез туда медикаменты и к 11 часам уже остановил свой автомобиль у музея.

— Я думал, Вы уже не придете, — встретил его директор, — я ожидал Вас к 9 часам.

— Извините, но я по работе ездил в Кабардинку. Как только вернулся — сразу к Вам! Удалось что-нибудь найти?

— Я нашел в запасниках музея несколько книг на древнегреческом, но только они очень ветхие. А также целую папку с текстами по-гречески, правда, не знаю, откуда она здесь появилась. Скорее всего, еще до революции. Был тут один известный краевед, интересовавшийся историей этого места и собиравший у жителей различные раритеты. Посмотрите, может, что и найдете интересное. Располагайтесь в соседней комнате: сегодня там никого нет.

Среди книг оказались произведения Гомера, изданные в 18-м веке в Греции. Автора одного произведения Андрей так и не сумел определить: книга была без обложки. Он прямо с листа читал произведения, не нуждаясь в словаре.

«Надо бы найти этнического грека и поговорить с ним, чтобы определить, насколько хорошо я понимаю современный разговорный греческий язык», — подумал Андрей.

В папке оказались письма, написанные на греческом языке, датированные 18-м и 19-м веками. Несколько купчих на дома и парусники, доверенности на пользование имуществом. Все они были рукописные, и Андрей с трудом разбирал почерк авторов. На его взгляд, ничего, что бы можно включить в экспозицию музея, здесь не было. Эти документы только дополнительно подтверждали, что среди жителей Геленджика в 18–19 веках было много греков, причем довольно богатых. Все это рассказал Андрей директору музея, когда тот пришел к нему в конце дня.

— Жаль! Вы не будете возражать, если я обращусь к Вам за помощью, если что-нибудь еще отыщу в запасниках?

— Конечно, нет! Я только буду рад помочь. Кстати, Вы не знаете кого-нибудь из этнических греков, проживающих в Геленджике и еще не забывших язык? Хочу попрактиковаться в разговорном языке.

— Греков-то я знаю, но вот насколько они помнят родной язык — не могу сказать. Они все больше общаются на русском. Сходите на рынок, туда часто приезжают жители окрестных хуторов, поселков. Может быть, среди них и есть такие люди.

Андрей распрощался с директором музея и поехал на автомобиле домой.

«Что ж, теперь я уверен, что владею греческим и древнегреческим языками достаточно хорошо. По крайней мере, читать и писать умею. Пока не знаю, как это мне может помочь в жизни, но любое знание — это уже хорошо».

Постоянно роясь в своей новой памяти, Андрей неожиданно для себя начал открывать такие сведения, что только диву давался. Например, выяснилось, что его предок был жителем городка, входившего в Боспорское царство, и постоянно проживал на месте теперешней Феодосии. Был известным провидцем. К нему обращались купцы, молодожены за предсказаниями будущего. Кроме того, в район Геленджика он приезжал для строительства домов и других сооружений по заказам жителей, так как считался хорошим архитектором и строителем. Все это позволило Андрею датировать дату жизни своего предка в пределах 300–100 лет до новой эры.

Андрей обнаружил: чтобы обратиться к наследственной памяти, надо как бы отрешиться от теперешнего своего состояния. Постепенно он научился это делать, просто представляя себя этаким старцем, почему-то в зеленом халате, сидящем на ковре и с кальяном в руке. Практически сразу происходило переключение на наследственную память, и он мог копаться в ней, залезая в самые отдаленные ее уголки. Это занятие ему очень нравилось. Память не сразу пускала его в свои кладовые: для этого надо было упорно размышлять о том, что он хотел вспомнить. Не часто, но иногда его усилия пропадали всуе. Андрей считал, что он просто неверно формулировал вопросы к своей наследственной памяти, задавая их в современных терминах, не известных два с лишним тысячелетия назад.

Однажды он задался целью выяснить, нет ли у его предка каких-либо захоронок «на черный день», а если есть, то где они находятся. Андрей и так и сяк пытался сформулировать вопрос, чтобы получить у своей памяти интересующий его ответ. Долгое время ничего не удавалось. Но однажды, когда он стал представлять себе какие-то пещеры, в которых он прятал золото, серебро и драгоценности, вдруг пришло понимание, что такое место на самом деле есть. И расположено оно там, где он обнаружил разрушенные дольмены — около Джанхота. Практически такое знание ему ничего не дало, так как никаких примет местности, которые он вспомнил, за прошедшие тысячелетия не сохранилось. Вход в пещеру, наверняка, был похоронен под камнями и оползнями. Он даже не стал пытаться что-то отыскать, так как понимал бессмысленность такого занятия.

Умение провидца его заинтересовало значительно больше. Причем Андрей чувствовал, что его предок на самом деле мог прозревать будущее, но как это он делал — было совершенно неясно. Все усилия пока ни к чему не приводили, но он не унывал: долгими зимними вечерами и ночами делать было нечего, и Андрей пытался различными способами разбудить в себе это умение предка.

Всю зиму он по просьбе Нины Алексеевны — хозяйки квартиры, помогал ей с проведением косметического ремонта дома. Время было такое, когда ничего, кроме масляных красок да кистей в магазинах не было. А надо было заменить отдельные половицы, оконные рамы, двери, переложить печь, поклеить новые обои, сменить электропроводку, покрасить полы и побелить потолки. Забетонировать подвал.

Нанимать работников на стороне у Нины Алексеевны возможности не было: от трудов праведных не построить дворцов каменных, как говорит народная мудрость. Зарплата учителя и те деньги, что ей платил за проживание Андрей, этого сделать не позволяли. Приходилось «крутиться». Кое-что из материалов она смогла выписать в школе, кое- что достал Андрей в своих поездках. Часть купили на рынке у местных частников. А вот чтобы нанять отделочников — средств не было. Приходилось все делать своими руками. Хорошо, что и Нина Алексеевна, и Андрей не были белоручками: и раньше им приходилось заниматься ремонтом. На этой почве и произошло их сближение.

У Нины Алексеевны родственников не было. Сама она была из Сибири, после войны приехала с матерью в Краснодар, где и получила образование учителя. К моменту окончания института мать умерла, а ее по распределению отправили на работу в школу в Геленджик. Не проработав и года, она вышла замуж за местного жителя, работавшего на винзаводе. Детей у них не было. Муж через три года после женитьбы погиб. И сейчас тридцатипятилетняя женщина оказалась в одном доме с двадцатипятилетним, довольно симпатичным, непьющим, образованным, интересным в общении, вполне самостоятельным мужчиной. И совершилось то, что и должно было случиться: после встречи Нового года они стали жить в одной комнате как супруги. Свою связь они не афишировали, для соседей держались как посторонние люди.

Сам дом был еще дореволюционной постройки, принадлежал родителям мужа, а тем достался еще от его деда с бабкой по отцовской линии. За зиму и весну косметический ремонт дома был, в основном, закончен. Сил на его ремонт затрачено было много. Ни у Нины Алексеевны, ни у Андрея практически не осталось никаких накоплений. Но дом изнутри был подновлен полностью. Казалось бы, живи да радуйся! Однако всегда белую полосу судьбы сменяет черная.

Еще в начале апреля Андрей почувствовал смутное беспокойство. Начало сниться штормовое море, лежащий на боку маленький пароход у самого берега, дети, спасаемые матросами и еще какими-то людьми. Среди них он увидел и Нину Алексеевну. Причем эти сны стали повторяться из ночи в ночь. Чтобы никого не пугать своими предчувствиями, Андрей исподволь попытался узнать у Нины Алексеевны об ее участии в каком-либо путешествии с детьми на теплоходе по морю. Та сказала, что ежегодно детей средних классов на майские праздники отправляют на теплоходе в один из населенных пунктов Геленджикского района на экскурсию. Но в этот раз это мероприятие ее не коснется, поскольку в прошлом году она уже организовывала такую поездку, и сейчас не ее очередь. Андрей немного успокоился: раз она в путешествии не будет участвовать, а он видел в снах ее участвующей в спасении детей, то ничего и не случится, и рассказал ей про свои сны.

Нина Алексеевна только посмеялась над предчувствиями Андрея.

На Черном море май месяц — начало курортного сезона. Появляются первые отдыхающие. Некоторые даже купаются, несмотря на довольно холодную воду. Как правило, погода стоит отличная: ни штормов, ни сильных ветров.

Как обычно на майские праздники в школе Нины Александровны было запланировано путешествие для учеников пятых — седьмых классов на прогулочном катере вдоль берега до Новороссийска с посещением городского краеведческого музея и обратно.

Неожиданно в конце апреля ее пригласила директор школы и попросила опять возглавить путешествие школьников на теплоходе. Ответственная в этом году за организацию мероприятия классная руководительница седьмого класса все подготовила, со всеми решила все вопросы, но лично сопроводить школьников не может, так как по семейным делам вынуждена уехать на майские праздники в Краснодар. Как ни хотелось Нине Алексеевне принимать участие в этом путешествии — ей сразу вспомнилось пророчество Андрея, она вынуждена была согласиться: только она одна в школе не имела семью, жила одна и не имела причин отказаться.

Когда Андрей узнал об этом, он сразу забил тревогу: напомнил ей о своих снах и просил вообще отменить мероприятие. Единственное, что смогла сделать Нина Алексеевна, это переговорить с капитаном теплохода, рассказать ему о своих плохих предчувствиях и попросить очень тщательно все проверить. Тот только рассмеялся: среди детей на теплоходе будет его племянник, синоптики не ожидают никаких катаклизмов на море, теплоход прошел ежегодные ходовые испытания, и комиссия приняла его с отличной оценкой, детей будут сопровождать еще несколько родителей — мужчин. Всего вместе с матросами на теплоходе на семьдесят детей будет пятнадцать взрослых. Теплоход не перегружен, в наличие — три спасательные шлюпки всего на пятьдесят человек и спасательные пояса — сто комплектов.

— Все будет хорошо! Не волнуйтесь! — успокоил он ее. — Но я еще раз проверю наличие всех средств спасения на теплоходе.

Немного успокоившись, Нина Алексеевна все-таки решила подстраховаться, и, ничего не говоря Андрею, сделать его наследником всего своего имущества.

Андрей был уверен, что произойдет какое-то несчастье, но не представлял, что может случиться, и не знал, к кому обратиться со своими предчувствиями катастрофы. Очень не хотелось выглядеть неадекватным человеком в глазах окружающих, если ничего трагического не произойдет.

Утром 2-го мая теплоход загрузил детей и сопровождающих взрослых и направился в сторону Новороссийска. Погода стояла отличная. Ветра не было. Только полуметровые волны медленно накатывались на берег. Солнце сияло на синем небе. За два часа теплоход дошел до Новороссийска, где дети посетили краеведческий музей, пообедали в заранее заказанной столовой, и отправились обратно в три часа дня. На траверзе Кабардинки, когда теплоход находился метрах в ста пятидесяти от берега, со стороны моря, примерно в пятидесяти метрах от теплохода, произошел взрыв. Как показали последующие экспертизы, взорвалась донная мина времен мировой войны, сорванная с якоря и столкнувшаяся с каким-то предметом, плавающим на поверхности воды. Еще счастье, что с ней не столкнулся сам теплоход. Взрыв был такой силы, что теплоход просто выкинуло на мелководье, где он опрокинулся на бок. Все находившиеся на теплоходе люди оказались в холодной воде. Некоторых оглушило взрывом. Немедленно начались спасательные работы. Взрослые хватали детей, которые не могли самостоятельно добраться до берега, и вытаскивали на берег. Нина Алексеевна провела в холодной воде, спасая детей, более получаса, пока не убедилась, что все семьдесят человек спасены. После чего опустилась без сил на гальку, закрыла лицо руками и разрыдалась. Одной из последних ее отвезли в местную больницу. Диагноз: переохлаждение и двухсторонняя пневмония.

Как только Андрей узнал о происшедшем, он на своем фургоне помчался в Кабардинку. К больной его не пустили, только сказали, что состояние тяжелое. Через аптекоуправление он выяснил, что на пневмонию наложилась сердечная недостаточность — Нина Алексеевна сильно переволновалась, спасая детей. Вместе с ней в больнице оказались пятеро взрослых: двое матросов и трое сопровождающих, и восемнадцать детей. Через пять дней Нины Алексеевны не стало. Остальные — благополучно поправились. Весь город пришел на похороны учительницы.

Андрею было очень горько: знал о несчастье и ничего не сделал для его предупреждения. Вернувшись с поминок, организованных школой, домой, он задумался о дальнейшей жизни. Наследников у Нины Алексеевны нет. Кому передадут ее дом — он не знал. Наверное, передадут в собственность города, а уж город поселит в нем очередников. Захотят ли новые хозяева оставить его квартирантом — тоже покрыто мраком неизвестности.

«Надо потихоньку собирать вещи и искать новое жилье. Наверное, у меня еще есть неделя, другая для этого»- подумал Андрей.

Подошел к горке, где хранились его документы. Сверху них лежал почтовый конверт с надписью: «Андрею Васильевичу Пармину. Вскрыть только после моей смерти». В конверте находился лист бумаги со следующим текстом:

«Андрей! Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет в живых. Значит, ты был прав, когда предупреждал о несчастье. А я тебе не поверила! Ты был единственным человеком в последние несколько месяцев, с которым я чувствовала себя хорошо и свободно. Думаю, я даже тебя любила! Я прекрасно понимала, что у нас нет совместного будущего: слишком велика разница в возрасте. Но хоть эти несколько месяцев, что мы были близки, я почувствовала себя настоящей женщиной после стольких лет вдовства. Этот дом, который мы вместе ремонтировали всю зиму и весну — принадлежит мне. У меня нет родных. Вчера я сходила к нотариусу в контору, что у морского порта, и составила завещание, которым завещала тебе все, что принадлежит мне. Просьба: приглядывай за моей могилкой. Будь счастлив! Твоя Нина!»

Через полгода дом Нины Алексеевны был оформлен в собственность Андрея, где он и прописался.

Андрей понял, что у него проснулся дар предвидения, принадлежавший его древнему предку. Никому об этом он не говорил, но частенько пользовался даром при принятии тех или иных важных для него решений. Однажды даже предупредил Марию Федоровну, свою начальницу, о пожаре, который мог произойти в здании аптекоуправления, в результате короткого замыкания в проводке. Хорошо, что она ему поверила и немедленно приняла меры по ее ремонту.

Андрей все больше тратил свободного времени для написания фантастических рассказов и повестей. Он чувствовал, что они стали ему удаваться. Может быть, проснулся писательский талант? Несколько опубликовала местная газета, парочку приняли в Краснодарском краевом издательстве, включив в подготовленный сборник научно-фантастических рассказов. Три были опубликованы издательством «Молодая гвардия», выпустившим антологию рассказов молодых писателей.

Тематика рассказов Андрея, в основном, касалась далекого прошлого Причерноморья, приключениям, происходившим с его жителями. Очень помогало ему знание фактуры жизни и быта тысячелетней давности, почерпнутой из наследственной памяти своего предка.

Он стал подумывать о поступления в аспирантуру в Краснодарский университет, опубликовав две научные статьи о древних жителях северного побережья Черного моря.

Ежемесячно посещал могилу Нины Алексеевны, так много сделавшей для него.

Годы шли. Через четыре года Андрей защитил кандидатскую диссертацию в Кубанском Государственном университете, посвященную дольменам Краснодарского края, где указал местонахождение еще одного, доселе неизвестного, расположенного около Джанхота.

Опубликовал ряд фантастических повестей и романов, в которых описал альтернативное развитие земной цивилизации на останках цивилизации атлантов. Стал известным и популярным писателем — фантастом. Однако многие его произведения не дошли до читателя: слишком необычные, а порой и не соответствующие идеологическим канонам того времени, его романы, не принятые редакциями, ложились в стол.

Он уже не работал в геленджикском аптекоуправлении, а преподавал историю в местной школе.

Так и не женился. Всегда с благодарностью вспоминал свои встречи с Вольфом Мессингом. Пытался несколько раз побывать в ГДР, но его не включали в турпоездки. Наконец, в 1980 году решил во что бы то ни стало съездить за границу, в Берлин. Попытаться активировать память своего второго предка. Подал заявление на получение путевки в турпоездку в Германию, прошел все «фильтры» и, после многих мытарств, осенью был включен в состав туристской группы, вылетающей в Берлин в ноябре.

 

Глава третья

Группа туристов, в которую определили Андрея, оказалась небольшой и сборной: пять человек из Москвы, четверо — из Ленинграда, по трое из Новгорода, Пскова и Ярославля и по одному из Краснодара и Вологды. В основном, в ее состав входили работники культуры. Поездка была целевой: знакомство с организацией управления вопросами культуры на местном уровне. Руководителем группы был назначен инструктор отдела культуры Бауманского райкома КПСС из Москвы Сурков Сергей Васильевич, секретарем временной парторганизации группы, в которой было 18 членов КПСС, избрали, по рекомендации товарища Суркова, представителя из Пскова. Был еще один молодой парень — комсомолец Борис из Вологды и Андрей — беспартийный.

На предшествующий любой поездке за границу обязательный инструктаж группа туристов собралась в помещении Бауманского РК КПСС накануне отлета. Как обычно, сначала познакомились. Каждый член группы рассказал немного о себе. Некоторый ажиотаж вызвало заявление Андрея, что, являясь кандидатом наук, наряду с преподаванием истории в школе, является писателем — фантастом. Оказалось, некоторые из присутствующих читали его произведения.

Поскольку никто из туристов не владел разговорным немецким языком, только один Андрей — греческим, было объявлено, что по Германии их будет сопровождать специально прикрепленный к группе гид.

Длительность поездки составляла десять дней. Распределялись они следующим образом: Берлин и знакомство с достопримечательностями — в начале поездки и в конце ее по три дня, в середине — посещение Дрездена и Франкфурта-на-Одере вместе с переездами между этими городами на автобусах — по два дня. Туристов предупредили о возможных провокациях и необходимости перемещаться по ГДР только группами не менее трех человек. Заранее они были распределены по два человека для проживания в гостиничных номерах. Андрей оказался в паре с Борисом.

После инструктажа, когда туристы разошлись, Сергей Васильевич пригласил вновь избранного парторга и Бориса к себе в кабинет, где они обсудили состав группы туристов. Борис был сотрудником КГБ, призванным осуществлять за туристами наблюдение в целях недопущения каких-либо эксцессов. В целом, решили, что никаких неприятностей в поездке от этих туристов ожидать не следует. К писателю — самому проблемному туристу, приставлен лично Борис, а другие могут отличиться только на почве неумеренного употребления спиртного. С такими и руководитель с парторгом справятся. Денег каждому туристу выдано очень немного, так что — не разгуляешься.

Самолет вылетел в восемь часов утра по московскому времени и приземлился в Берлине около девяти по местному. Туристы заняли места в автобусе, познакомились с гидом, молодой симпатичной женщиной, назвавшейся Ириной, и отправились в гостиницу. По пути Ирина провела обзорную экскурсию по Берлину.

Гостиница располагалась около пересечения Карл-Маркс Аллеи и Фриденштрассе недалеко от остановки метро Вебервайзе. Андрей с Борисом заняли номер на третьем этаже, выходящий окнами во двор. Номер Андрею понравился.

«Надо поближе познакомиться с „сокамерником“», — подумал он.

— Борис! Ты не против вечером посидеть где-нибудь в баре, выпить пару рюмок шнапса, познакомиться поближе. Нам ведь теперь предстоит вместе жить десять дней!

— Я только «За»! Но мне кажется, лучше устроиться в номере. Бутылка водки у меня есть. Купим закуски, выпьем, посидим, поговорим. Зачем деньги на бар тратить, их и так у нас очень мало!

— Тогда и закуску покупать не надо. У меня с собой есть палка сырокопченой краснодарской колбасы, несколько яблок, да еще почти половинка буханки черного хлеба осталась.

— Вот и хорошо! Значит, после ужина устроим небольшой сабантуй!

Поужинав в ресторане гостиницы и совершив небольшой моцион по Фриденштрассе, «сокамерники» удобно разместились в своем номере в креслах вокруг небольшого столика. Выставив в центре его бутылку водки, а вокруг нее в тарелках порезанную колбасу, хлеб и яблоки, достали стаканы и разлили живительную влагу.

— По 150 для рывка, потом по-немецки: по 20 грамм для поддержания настроения, — прокомментировал свои действия Борис.

— За знакомство! — провозгласил первый тост Андрей.

Стаканы быстро опустели. Несмотря на обильный ужин, твердая краснодарская колбаска прекрасно прижилась в их желудках.

— Борис! Что ты хотел найти для себя в этой поездке? — спросил Андрей.

— Не понял! А что можно здесь найти? Поехал просто посмотреть заграницу: города, музеи, дома, людей. Хочу привезти домой кое-что из шмоток, отдохнуть, наконец!

— Чем ты занимаешься?

— Работаю в секторе управления культурой Вологодской области!

— Эка ты загнул! Я бы так не сумел.

— Хочу твой вопрос адресовать тебе, посмотрю, что ты на него ответишь!

— Ну, со мной все просто. Ведь ты знаешь, что я преподаватель и писатель. Сейчас пишу новую книгу: приключенческий военный роман с элементами фантастики. Место действия — Берлин, время действия — перед началом последней войны. Чтобы не сделать больших ляпов при описании места событий, посчитал необходимым съездить сюда, своими глазами посмотреть те места, о которых собираюсь писать.

— Тогда зачем ты выбрал такую поездку, куда, кроме Берлина, включены еще два города?

— Да я рад, что хоть в такую дали возможность поехать! Трижды писал заявления, и трижды различные комиссии не пропускали. И, главное, молчат, не говорят причину отказа! Хотя догадываюсь — я же беспартийный! Наконец, не выдержал, записался на прием к секретарю краснодарского крайкома по идеологии, четыре месяца ждал, пока принял — и тогда все ему выложил. Объяснил, для чего мне такая поездка нужна. А он и говорит: «Зачем Вам куда-то ехать? Картами Берлина пользуйтесь! Могу посодействовать в их приобретении». От карт я, конечно, не отказался, но заметил, что достоверность достигается не картами, а личным присутствием на месте описываемых событий. «Комиссии для того и рассматривают претендентов на поездки за границу, чтобы отобрать лучших, в первую очередь членов партии и комсомольцев!» — говорит. А я, значит, худший? Тут меня такая злость взяла: книга про операцию наших разведчиков в предвоенный период в центре Германии, материала — масса, а он мне карты Берлина сует! В общем, ушел от него несолона хлебавши. Написал письмо прямо Андропову в Москву. Все описал, как было, ничего не прибавил и не убавил. И через месяц сообщили, что дали эту путевку в турпоездку.

По уму, конечно, делать мне в Дрездене и Франкфурте нечего, и десяти дней на один Берлин мало, не то, что шесть! Жалко, можно бы было не ехать в те два города, а тут время провести, собирая материалы для книги! Ведь и деньги у меня для проживания в Берлине есть: три мои книги изданы тут, в ГДР, и счет в местном банке открыт, на который переведен гонорар. Местное издательство письмами забросало, хотят еще кое-что мое напечатать, правда, не фантастику, а мои исследования дольменов — я ведь кандидатскую на них защитил. Да только наши чего-то выкобениваются: не нравится, что счет мне здесь открыли и на него гонорар перевели, а не в СССР. В издательство бы тоже надо сходить, поговорить. А кто отпустит? «Ходите только по трое! Бойтесь провокаций! Следуйте по маршруту!» Да кто кого в прошлой войне победил: мы их или они нас? Все за дураков нас держат!

«Да, с этим писателем мы еще хлебнем горя! Ну, как и правда откажется ехать по маршруту, и останется один в Берлине? Да еще в издательство пойдет, скандал там устроит! Или в посольство, права качать. Неужели, правда, что лично Андропов ему место в этой поездке организовал? Надо доложить по своим каналам, время все исправить пока есть. Не доводить до края. Хорошо, что мы сегодня сидим, разговариваем. Скандал никому не нужен!»

— Да не расстраивайся ты так, Андрей! Может быть, все еще можно изменить!

— Как изменить? В посольство, что ли идти? Или в издательство? Ты посмотри на эти рожи: что руководителя нашего, что этого секретаря временной парторганизации! Неужели ты думаешь, что они хоть палец о палец ударят ради меня?

— Утро вечера мудренее! Давай ложиться спать, завтра с утра сначала в посольство, потом — экскурсия по Берлину, а к обеду и видно будет, что надо делать! Что-то расхотелось мне по двадцать грамм эту водку пить. Давай еще по 100 — и в койку! Отдохнуть от перелета надо, от новых впечатлений.

Борис разлил водку по стаканам.

— Ну, с приездом в Берлин!

Лежа в кровати, Андрей размышлял:

«Пока все идет успешно. Как я и думал, этот Борис из органов. Не зря его ко мне приставили. И правильно я разговор провел, и Андропова припомнил! Может быть, все же удастся в Берлине лишние четыре дня провести, попытаться найти место, где наследственная память активируется. Когда теперь меня еще сюда пустят. Да никогда!»

Рано утром Борис потихоньку встал, оделся и, чтобы не разбудить спавшего Андрея, спустился на ресепшен, где попросил разрешения позвонить по телефону. Он набрал номер, когда ему ответили, проговорил какую-то короткую фразу и положил трубку. После этого вернулся в комнату и лег в постель — досыпать.

Утром Борис задержался в номере, махнув рукой Андрею, чтобы тот шел на завтрак в ресторан один, показав на свой живот и покрутив напротив него рукой. Утвердительно кивнув, что понял жест Бориса, Андрей спустился в ресторан. Борис появился там спустя минут двадцать, довольно улыбаясь.

— Все нормально?

— Да, теперь все в порядке!

После завтрака туристы заняли места в автобусе и в сопровождении гида поехали в посольство для встречи с советником посольства по культуре, как было запланировано в их программе.

— Я думаю, что ты должен сказать представителю посольства, который с нами будет встречаться, о своем желании несколько изменить программу своей турпоездки, конечно, объяснив причину этого. Здесь работают умные люди и, если это возможно, посодействуют тебе в твоей просьбе, — сказал Борис, усаживаясь на сидение рядом с Андреем.

«Так вот для чего он ни свет, ни заря уходил из номера, а потом задержался на завтрак», — сообразил Андрей.

— Я, пожалуй, последую твоему совету. За спрос денег не берут, вдруг, что и получится.

Изложив свою просьбу и ее мотивы советнику по культуре посольства, Андрей ожидал, что решение по его просьбе будет принято только на следующий день. Однако уже после обеда в гостиницу пришел представитель посольства, представившийся Владимиров Петровичем, который сообщил Андрею, что тому разрешено проводить посещение ГДР по собственной программе. Надо только совместно с ним составить эту программу, утвердить ее в посольстве и, начиная с завтрашнего утра, неукоснительно ей следовать. А он будет сопровождать Андрея, поскольку владеет немецким языком.

Сурков Сергей Васильевич — руководитель туристской группы, был очень рад этому известию, и тому, что с завтрашнего дня не будет отвечать за такого неуправляемого туриста, как Андрей.

Индивидуальная программа пребывания Андрея в Берлине была составлена в течение часа, и Владимир Петрович отбыл в посольство для ее утверждения, сообщив, что завтра сразу после завтрака они встречаются у ресепшен и приступают к ее выполнению.

Вечером, когда Андрей и Борис после ужина вернулись в гостиничный номер, уже Андрей выставил свою бутылку водки:

— Спасибо тебе, Борис, за вовремя поданный совет! Давай, теперь мою водку приголубим за «успех моего безнадежного дела»! Да и колбаску доедим! А то завтра Вы уедете, и только через четыре дня мы встретимся.

Они за разговорами допили бутылку водки и завалились спать.

Утром Владимир Петрович уже поджидал Андрея на ресепшен.

— Ну что, сразу направимся в район Берлина Marzahn-Hellersdorf? Он по нашей программе стоит первым. Пешком или на транспорте? — поинтересовался Владимир Петрович.

— Доедем до центра района, а оттуда по спирали будем обходить весь район: надо посмотреть улицы, дома. Все, что меня заинтересует, я сфотографирую и запишу адреса.

— Тогда не будет терять время — вперед!

За три дня они обошли пешком весь район. Ничего особенного Андрей опять не почувствовал. Но он не расстраивался: так было и в Джанхоте. Память активировалась позднее.

Следующие три дня они посвятили району Lichtenberg, где действовали по уже отработанному сценарию. Последние два дня Андрей решил полностью отдаться в руки подсознания: идти, куда глаза глядят. Высадившись на границе этих двух районов, он шел вперед без всякой цели, сворачивая в самых неожиданных местах и заходя во всевозможные переулки и тупики. Сопровождавший его Владимир Петрович устал, как собака, повсюду таскаться за ним пешком по Берлину, и только строгий приказ начальства не спускать глаз с Андрея, не давал ему расслабиться и посидеть где-нибудь в пивной, договорившись о встрече в определенном месте. По вечерам, когда Андрей возвращался в гостиницу, Владимиру Петровичу приходилось тащиться в посольство и составлять отчет о пути, по которому они прошли за день, отмечая места, заинтересовавшие Андрея. За прошедшую неделю он пешком прошел по Берлину больше, чем за прошедший год. И главное, ему было неясно, зачем такие «подвиги» совершал Андрей, мучая и себя и его, наматывая круги по восточной части Берлина. Поэтому, когда, наконец, наступило время прощаться, он с огромным облегчением сдал Андрея на руки Борису, а сам отправился в посольство готовить последний отчет.

— Как провел время? — поинтересовался Борис, садясь в автобус, чтобы ехать в аэропорт, глядя на Андрея, который под конец турпоездки едва волочил ноги. — Все посмотрел, что хотел?

— Эх! Было бы время, еще походил бы по районам Pankov и Kopenick, — тяжело вздохнул Андрей.

«Да уж, вымотал ты Владимира Петровича знатно! Хорошо, что не мне пришлось заниматься с тобой в Берлине. Хоть отдохнул в свое удовольствие!» — подумал Борис, глядя на осунувшееся лицо Андрея.

В последнюю перед отлетом ночь Андрею приснился первый необычный сон: он учится в Берлинском университете на филологическом факультете и сдает экзамены по французскому языку.

«Получилось! Не зря я претерпел такие мучения. Значит, случайно побывал на месте гибели моего отца, путешествуя по Берлину, а вот где и когда — не знаю. Его наследственная память у меня активировалась!»

В аэропорту Андрей вдруг почувствовал, что прекрасно понимает разговоры пассажиров, и даже, отойдя в сторону от своей группы, немного пообщался на немецком языке с продавцом газет в киоске, купив себе на дорогу газету Neues Deutschland — пропагандистский рупор СДПГ ГДР. В самолете он внимательно просмотрел все рубрики и статьи, чем очень удивил Бориса: раньше тот не замечал за ним такого внимания к немецкой прессе.

— Вот что значит полностью окунуться в языковую среду! Всего десять дней в ГДР, а уже могу без словаря читать и даже немного говорить по-немецки! Приеду домой, обязательно займусь немецким языком. Может, когда-нибудь еще удастся побывать в Германии!

«Надо же! За десять дней выучить немецкий язык. Что-то здесь нечисто! Когда буду писать отчет по поездке, не забыть отметить этот факт», — подумал Борис.

Расстались Андрей с Борисом дружелюбно, обменявшись телефонами, и приглашением друг друга в гости.

«Еще неизвестно, как жизнь в дальнейшем сложится. Может быть, и пригодимся друг другу», — решил Андрей.

Дома, в Геленджике, Андрей быстро включился в уже привычный ритм жизни: преподавание в школе, работа над рукописями, овладевал памятью предков. Последнее было очень интересно.

Если память своего предка из тысячелетнего далЕка Андрей не смог полностью постигнуть: то ли сказалась большая отдаленность по времени, приведшая к потере части памяти, то ли менталитет современного человека изменился настолько, что уже не способен воспринять полностью мысли и память предка, то наследственная память своего отца была перед ним как на ладони.

Имя отца Андрея было Франц фон Бюлов. Выходец из аристократической немецкой семьи, правда, боковой ветви известных фон Бюлов из Мекленбурга, он родился в 1905 году. Его отец был известным банкиром, мать принадлежала к немецкому аристократическому роду фон Шмоллеров. Франц окончил сразу два факультета: филологический и экономический в Берлинском университете в 1928 году. Прекрасно владел французским, испанским и английским языками. После окончания университета работал в центральном аппарате министерства иностранных дел, потом сначала третьим, затем вторым секретарем посольства Германии в Аргентине. С приходом к власти нацистов вступил в НСДАП, вернулся в Берлин, где достаточно быстро продвигался по служебной лестнице в МИДе. Неожиданно летом 1939 года был назначен референтом по особым поручениям Мартина Бормана — начальника Штаба заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса, где занимался вопросами финансирования партии, «фондом Адольфа Гитлера». Вместе со служебным ростом Бормана, рос и Франц. К 1944 году занимал пост помощника начальника партийной канцелярии НСДАП. В основном, в 1943–1944 годах занимался комплектованием и закладкой тайников с ценностями на территории Германии, предназначенных для возрождения нацизма, выполняя указания Бормана ввиду значительного ухудшения положения на фронтах. Пользовался безграничным доверием Бормана. С матерью Андрея встретился при посещении поместья товарища по университету, где она сначала работала на сельхозработах, а потом, повзрослев, служанкой в господском доме. Провел с ней пять ночей, после чего больше не встречался. Да и помнил то ее неясно, так как постоянно находился в подпитии. Через два месяца после этой встречи, неожиданный прорыв советских войск освободил территорию части Восточной Пруссии, на которой находилось это поместье, от германских войск, и мать Андрея, беременная им, вернулась на родину, где в начале 1945 года оказалась в Ленинграде, а в середине 1945 года родила сына.

Что случилось с Францем фон Бюлов после расставания с его матерью, Андрею было неизвестно. Но, так как наследственная память у Андрея активировалась в Берлине, он предположил, то его отец был убит там в конце войны, а, может быть, умер естественной смертью, но еще до встречи Андрея с Вольфом Мессингом.

Внедрившись в память отца, Андрей узнал очень многое о жизни и деятельности верхушки НСДАП. Теперь он прекрасно был осведомлен о жизни и работе своего отца в качестве ближайшего помощника Мартина Бормана. О всех поручениях, которые тому пришлось выполнять на этом посту. Но что делать с этим знанием — ему было неясно.

Андрей узнал, что у него есть кровная сестра по имени Марта, родившаяся в 1940 году от законной жены отца, семья которого проживала в пригороде Мюнхена в собственном поместье, принадлежавшем ее родителям. Знал Андрей места тайников, заложенных Францем по поручению Бормана до встречи того с его матерью, но был не уверен, что они остались неприкосновенными до сих пор. Да и как это проверишь? По крайней мере, четыре последних заложенных им тайника, он решил обязательно проверить, если представится такая возможность. После недавней поездки в ГДР, там побывать еще раз ему явно не светило. Тем более, что только один тайник был заложен на территории ГДР около города Альбекк на острове Узедом, другие — в ФРГ: в Мюнхене, в Киле и на берегу Рейна около города Везель. А поездка в ФРГ для Андрея — вообще была из области фантастики.

А один тайник — в Мюнхене, его отец заложил лично для себя, и о нем не знал никто из тех людей, что давали ему задания на закладку тайников. Причем он предусмотрел ряд мер и подготовил необходимые документы для доказательства того, что тайник принадлежит ему лично. Правда, его содержимое он собрал, экономя ценности, получаемые для закладки других тайников.

Еще Андрей обратил внимание на появление у него новой способности, которой обладал Франц: предчувствие в короткой перспективе опасности, направленной на него.

Впервые оно проявилось по прилету из Берлина в Москву. Причем, сначала он даже не обратил на это особое внимание. Андрей стоял на остановке у аэропорта вместе с Борисом, ожидая прибытия автобуса, чтобы добраться до ближайшей станции метрополитена, когда неожиданно почувствовал агрессию по отношению к нему со стороны мужчины, только что вышедшего из аэропорта и направляющегося к очереди на автобус. Притом он точно знал, что этот мужчина хорошо выпил и спутал его с другим пассажиром, с которым недавно конфликтовал в зале ожидания по поводу места на диване. А теперь решил продолжить эти разборки уже на улице.

— Борис, вон тот мужик, что направляется к нам, хочет затеять со мной драку. Я видел, как он что-то не поделил с похожим на меня пассажиром в зале ожидания, и сейчас идет ко мне, спутав меня с ним.

— С чего ты это взял? В очереди больше двадцати человек!

— Предчувствие.

— Что ж, пусть попробует. Ему мало не покажется.

Мужчина подошел к Андрею и ухватил его за рукав пиджака:

— Ты, козел! Чего не остался в зале ожидания, а поперся на автобус? Кричал, что до твоего самолета еще три часа, и ты уже не можешь стоять на ногах от усталости, когда я сел на твое место! Такие подонки, как ты, никогда не уступят место действительно уставшему человеку!

— Я Вас вижу впервые, и никогда с Вами ни о чем не разговаривал! Вы обознались! Меньше пить надо!

— Ах ты, сволочь! Будешь меня учить жить! — и замахнулся на Андрея. Борис перехватил его руку и ловко завернул за спину:

— В вытрезвитель захотел? Сейчас устрою! С сообщением по месту работы!

Мужик попробовал вырваться, но только заскрипел зубами от боли:

— Пусти! Ты мне был не нужен! Я разговаривал вон с тем козлом!

— С этим человеком я только что прилетел из Берлина и мы вместе, не заходя в зал ожидания, сразу пошли садиться на автобус! И ни с кем не разговаривали, — сказал Борис.

— Так, с кем же я только что ругался за место в зале ожидания?

— Не знаю, но только не со мной, — добавил Андрей. — Отпусти его, Борис. Похоже, он понял, что обознался.

Инцидент был исчерпан.

Второй случай произошел уже в Геленджике, когда Андрей поздним вечером в одиночестве стоял на переходе у светофора, ожидая зеленого света. Наконец, загорелся зеленый, и он уже ступил на зебру, как вдруг сильное чувство опасности захлестнуло его, и он вернулся обратно на тротуар. Через секунду из-за поворота вывернула черная Волга и промчалась мимо него на красный свет. Тогда он впервые подумал, что его чувство опасности — это не случайность.

Третий случай произошел в школе на уроке. Андрей прохаживался около доски, рассказывая ученикам новый материал, когда вдруг почувствовал, что сейчас на него упадет потолок. Он стремительно бросился вперед к первому ряду парт, а на место, где он стоял, сверху сверзился большой кусок штукатурки. Как потом выяснилось, перекрытия в школе были деревянные, ремонт давно не проводился, потолочная штукатурка держалась на дранке, которой были обиты снизу деревянные перекрытия. При частом мытье полов дежурными по классу, расположенному выше этажом, когда ведро воды выливалось на пол, а потом размазывалось тряпкой по полу, вода просачивалась через щели в полу и перекрытие. Штукатурка со стороны дранки разрушалась, пока не упала вниз под собственной тяжестью.

«Три случая — это уже система! Только неожиданно возникающее чувство опасности помогло мне избежать неприятностей. Тем более, память Франца говорит мне, что он также обладал такой способностью. Ха, предупрежден — значит вооружен! Теперь я не только способен провидеть будущее далеко вперед, но и могу предвидеть опасность, грозящую мне в краткосрочной перспективе! Лишних способностей, как и знаний, не бывает».

Но было еще одно, чему Андрей не мог пока дать объяснения: в недрах памяти своего древнего предка он нашел воспоминания, связанные со способностями того превращать свои мысленные желания в нечто материальное. Эта способность проявлялась настолько редко и требовала столько сил, что его далекий предок использовал ее только в чрезвычайных случаях, когда дело касалось жизни и смерти.

Андрей помнил, что впервые его предок воспользовался этой способностью во время плавания из Греции к своему новому месту жительства, которое располагалось на побережье современного Крыма в районе Феодосии. Тогда на их парусник напали пираты, и дело шло о жизни или смерти.

Всем было известно, что в живых пираты оставляли только тех, кого могли продать в рабство или использовать на галерах в качестве гребцов. Больше двух лет на этом поприще никто не выдерживал. Вот в такой момент, стоя на палубе своего парусника, он простер руки в сторону догоняющей их пиратской галеры, и всеми фибрами своей души пожелал, чтобы галера, на которой стояли пираты, готовые пойти на абордаж, скрылась в пучине моря. И это его желание — материализовалось! Галера просто пропала в морских водах.

После этого, целую неделю предок находился между жизнью и смертью, лежал в беспамятстве в трюме парусника, куда его перенесли благодарные за спасение матросы. Они ухаживали за ним и поили водой. Когда же он пришел в себя, еще целый месяц был настолько слаб, что самостоятельно не мог передвигаться, и только, спустя несколько месяцев, сумел восстановить силы. Именно после этого случая у него проявился дар предвидения.

Второй раз пришлось воспользоваться этим даром уже на закате жизни, когда на город, в котором жил предок, напали степные варвары. Там тоже стоял вопрос выживания. И только после многочисленных просьб жителей города, знавших о его даре, он его применил, заставив варваров, расположившихся вокруг стен города, исчезнуть. От последствий второго применения своего дара он так и не смог оправиться. По его просьбе, жители города доставили семью предка на место современного Джанхота, где находились дольмены, так как он считал, что только здесь сможет восстановить свои силы. Здесь и был зачат ребенок, через которого передалась наследственная память отца. К сожалению, восстановить здоровье у дольменов не удалось, и он был похоронен в одном из них.

Время шло неумолимо. Прошло еще пять лет, за которые произошло много интересного. Андрей прекрасно знал четыре языка: греческий, немецкий, испанский и французский. Конечно, пришлось объяснять это знание серьезной долговременной самостоятельной работой по их изучению, необходимой для дальнейших научных изысканий.

Андрей написал монографию, посвященную древним народам Причерноморья, на основании которой защитил докторскую диссертацию. Написал и издал еще несколько фантастических романов. Чуть было не женился на студентке, моложе себя на двадцать лет, но вовремя одумался, представив себе, что это будет за семья лет через двадцать. Наконец, капитально перестроил свой дом, доставшийся ему по наследству от Нины Алексеевны, расширив его и добавив второй этаж. Деньги — были. Как профессор и писатель в последние годы он очень неплохо зарабатывал. И приобрел автомобиль ВАЗ 2104.

В середине 1985 года ему исполнилось сорок лет. На здоровье Андрей не жаловался. Одиночество стало его тяготить — хотелось уюта и заботы. И, наконец, он женился. Его избранницей стала преподавательница экономического факультета Кубанского Государственного университета, в котором он работал, одинокая тридцатишестилетняя женщина по имени Тамара, с радостью принявшая его предложение разделить с ним старость.

Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Через год после женитьбы у них родилась дочь, которую счастливые родители назвали Агнией. Роды были тяжелыми, но прошли нормально. Пришлось Тамаре приглашать к ним в Геленджик свою мать, жившую в Краснодаре, чтобы заниматься внучкой, поскольку оба родителя были заняты научной работой. Квартиру тещи в Краснодаре они использовали для проживания там при чтении лекций студентам в университете, что происходило три дня в неделю. Остальное время семья Андрея проживала в Геленджике.

Андрей считал, что достиг в жизни всего, чего хотел.

Единственное, что в последнее время стало его беспокоить — это предчувствие больших перемен, ожидающих страну, ну и его семью вместе с ней.

 

Глава четвертая

1985 год поразил воображение Андрея множеством необычных событий. Приходом к власти Горбачева, политика, совершенно не похожего на предыдущих старцев. Выступая перед людьми, он говорил своими словами, не читая речь по бумажке, встречался с людьми на улицах, улыбался, пожимал им руки. Впервые с высокой трибуны начали говорить о недостатках, множестве нерешенных проблем в СССР, необходимости перестройки.

Начала падать стоимость нефти — основы экспорта страны. В рост стали вставать проблемы обеспечения населения продовольствием, товарами широкого потребления. Не стало хватать средств для оплаты производства вооружения. Конверсия на военных заводах буксовала. Плановая экономика страны стала давать сбои. Везде и во всем начал возникать дефицит, деньги обесценивались, росла инфляция. Одновременно вместо введения режима экономии в народном хозяйстве продолжали тратиться огромные средства на поддержание военного блока стран Варшавского договора, стран СЭВ. Началась и продолжалась более двух лет совершенно непродуманная антиалкогольная компания, сопровождающаяся вырубкой виноградников, закрытием винзаводов, ограничением продажи винно-водочных изделий, что привело к еще большему дефициту бюджета страны.

Трагедия на Чернобыльской атомной электростанции в 1986 году потребовала привлечения огромных ресурсов для ликвидации ее последствий. Экономика юга России была подорвана, что очень хорошо было видно на примере Причерноморья.

Начались сепаратистские выступления коренных народов в Прибалтике, западной Украине, Молдавии, на Северном Кавказе, азиатских республиках. Если в Краснодарском крае это было не особенно заметно, то Ставрополье — ближайший их сосед, испытало на себе всю «прелесть» сепаратизма.

Семье Андрея, в которой Тамара в своей научной деятельности как раз занималась вопросами оптимизации отраслей народного хозяйства Краснодарского края, становилось ясно, что страна катится в экономическую яму. И в ближайшей перспективе возможны серьезные катаклизмы.

В то же время, гласность и невиданная ранее свобода мнений, собраний, выступлений захлестывала страну. Произошла либерализация законодательства. Были разрешены сначала кооперативы, потом частные предприятия. С введением заграничных паспортов стало возможно гражданам СССР упрощенная система посещения иностранных государств, постепенно начал набирать силу туристский бизнес. С 1985 по 1990 год в стране произошли коренные изменения, такие же изменения произошли в умах ее граждан: они уже не хотели жить по старому, но были совершенно не готовы ни морально, ни психологически к жизни в новых условиях.

Идея написать фантастический роман, в котором попытаться как-то спрогнозировать события, предстоящие России и всему миру, захватила Андрея. К сожалению, было мало фактического материала, чтобы хотя бы представить себе, что может произойти в России в недалеком будущем. Однако, как стали развиваться события после 1989 года — совершенно не нравилось Андрею. И он отложил его написание на будущее. Хотелось посмотреть, что будет происходить в России на самом деле.

Его новая идея фантастического романа: перенос его соотечественников на сто двадцать лет назад, в царскую Россию, очень ему нравилась. Хотелось помечтать, как поведут себя россияне в таких экстремальных условиях, чего они смогут добиться, используя знания будущего. Андрей приступил к этому роману в 1993 году. Но творческий процесс шел медленно. Дело оказалось очень непростым: мир развивался семимильными шагами. Появились компьютеры, Интернет и сотовая связь. В то же время в России ситуация ухудшалась. Предприятия разваливались, появились бандиты, безработные и нищие. Все ринулись в торговлю: «купи — продай», а не «произведи — продай» стало лозунгом времени. Вера в праведный суд и защиту правоохранительными органами была потеряна. Армию, как и все общество, сотрясали коррупционные скандалы. Только постепенно начавшийся рост цен на металлы, газ и нефть позволяло государству платить пенсии и обеспечивать бесплатное образование и медицину. Получаемые денежные средства от экспорта просто проедались, не вкладывались в развитие собственных отраслей народного хозяйства.

К 1995 году материальное положение семьи Андрея ухудшилось. Заработная плата преподавателей университета продолжала реально уменьшаться на фоне безудержной инфляции. Подрастала дочь, теща получала мизерную пенсию. Необходимо было содержать дом в Геленджике, квартиру в Краснодаре. Накопления, сделанные ранее, заканчивались.

«Надо принимать экстренные меры»- решил он.

У Андрея в Германии имелся счет в банке, на который поступали деньги от публикаций его научных и фантастических книг. Там было около 25 тысяч марок. Кроме того, в памяти, доставшейся ему от отца, была информация о проведенных им закладках ценностей на территории Германии во время войны по распоряжению Бормана.

«Надо ехать в Германию! Попытаться отыскать клады, заложенные отцом, и использовать их для организации достойной жизни семьи. Просто проедать деньги со счета в германском банке — глупо. Лучше использовать часть из них для поиска кладов. Но мне нужен помощник, одному все сделать значительно труднее. Тамара знает немецкий язык, хотя и не имеет большой практики разговорного языка. Впереди лето. Заграничные паспорта у нас имеются. Надо получить визы в Германию и во время летних каникул в университете, в июле — августе, съездить туда».

Тамара на предложение Андрея посетить летом Германию согласилась. Только ей не очень понравилась цель поездки — она априори предполагала наличие некой опасности в поиске кладов, но особенно заострять на этом внимание мужа не стала:

«А то еще откажется от мысли ехать со мной! Найдет себе напарника, а что он за человек — неизвестно. Как бы неприятностей не было. Пусть Андрей организует нашу поездку, а там видно будет».

Документы на получение виз в посольство были поданы своевременно. Целью поездки были названы туризм и переговоры с немецкими издательствами для публикации нескольких произведений Андрея. Также к документам были приложены копии писем от издательств, заинтересованных в издании научных трудов и романов Андрея. В начале лета визы были получены: супругам разрешалось посещение Германии в любое время в течение идущих подряд трех месяцев, начиная с июня 1995 года, сроком на 30 дней. Андрей приобрел билеты на самолет из Москвы в Берлин на 1 июля.

Рано утром в день отлета Андрей с Тамарой сошли с краснодарского поезда в Москве и сразу же отправились в аэропорт Шереметьево. Вылет рейса на Берлин должен состояться в 11 часов утра. Там, пройдя паспортный и таможенный контроль, зарегистрировались на рейс, сдали багаж, состоящий из одного небольшого чемодана, и разместились в зале отлета, ожидая посадку на самолет. Вылет самолета состоялся по расписанию и уже в начале первого по местному времени супруги Пармины, получив багаж, вышли из аэропорта Берлина.

Первым делом надо было получить деньги в банке. Оставшиеся у них наличными сто пятьдесят марок не хватало даже на поселение в приличную гостиницу. На автобусе они доехали до центра Берлина, нашли свободную скамейку в сквере, на которую Андрей усадил Тамару ждать его возвращения, а сам, налегке, отправился разыскивать отделение необходимого ему банка. Долго искать не пришлось, первый же прохожий, к которому Андрей обратился, указал его местонахождение. В банке тоже все прошло достаточно быстро: Андрей получил наличными пять тысяч марок и в хорошем настроении поспешил к Тамаре.

— Вот мы и разбогатели! В какую гостиницу будем устраиваться: четыре или пять звезд?

— Не с чего нам пока шиковать! Две звезды меня вполне устроят.

— Да ты что, ниже — только общежитие! Решено, три звезды. Поехали в ту гостиницу, где я останавливался в первый мой приезд в Берлин: она недалеко от центра и имеет рядом станцию метро, что очень удобно.

Через полчаса они уже поселились в трехзвездочной гостинице в стандартный двухместный номер, заплатив за два дня проживания, затем сходили в ресторан, где плотно поели, и стали обсуждать планы на ближайшие дни. Конечно, в Геленджике было говорено переговорено все, что они должны сделать в Германии, но, столкнувшись с реальной жизнью в Берлине, так не похожей на их российскую, невольно захотелось кое что уточнить.

— Первым делом надо узнать действующее в Германии законодательство о кладах: кто имеет право их искать, с кем надо делиться найденным, какие платить налоги, какое существует наказание за их сокрытие, — сказал Андрей. — Это можно сделать двумя способами: или проконсультироваться у юриста, или купить соответствующие своды законов и попытаться во всем разобраться самостоятельно. Что скажешь?

— Я думаю, идти к юристу — значит потратить кучу денег без каких-либо перспектив восполнить их количество, если никаких кладов мы не отыщем, что наиболее вероятно. Ты прекрасно владеешь немецким языком, профессор истории, я — тоже владею немецким, только не имею разговорной практики, экономист, кандидат наук. Неужели два таких специалиста не смогут разобраться в законодательстве о кладах? Никогда не поверю! Пошли в магазин, торгующий юридической литературой, и приобретем нужный нам свод законов. Если же мы что-либо не поймем, то всегда сможем отнести свои деньги местным юристам и улучшить их материальное положение.

— Ты, как всегда, права! Пошли искать магазин.

В магазине, торгующем юридической литературой, продавец-консультант, уяснив желания покупателей, быстро подобрал небольшую стопочку сводов законов по требуемой тематике. И обошлось им это на два порядка денег меньше, чем пришлось бы заплатить юристу. Из магазина они пешком прогулялись по Берлину в сторону гостиницы. Наиболее сильные впечатления от прогулки: чистота на улицах, вокруг — оживленные, хорошо одетые улыбающиеся люди, отсутствие угрюмых лиц, витрины магазинов, ломящиеся от обилия товаров.

В номере гостиницы, прочитав приобретенную юридическую литературу, они выяснили следующее:

«В Германии согласно Гражданскому кодексу (BGB, параграф 984) государство не препятствует поиску кладов на частных землях при наличии разрешения от владельца земли. 50 % стоимости найденного принадлежит владельцу земли и 50 %, соответственно, кладоискателю. Тем не менее, найденные артефакты, если они предположительно изготовлены ранее 1800 года, необходимо представить на описание в специальное бюро (Denkmalschutzbeherde) местной администрации (Kreis). Поиск на общественных землях производится только с разрешения этого же административного органа, каковое, впрочем, выдается, достаточно легко, при отсутствии у человека, решившего чего-то там поискать, негативной криминальной истории.

В этом случае действует следующее необычное правило: обнаруженная находка не изымается из земли, а закапывается обратно. Затем этот участок земли очищается от мусора, после чего на это место приглашается представитель этого самого Denkmalschutzbeherde, и клад изымается вновь уже в его присутствии. Но если в течение 6 месяцев реакции представителей из Denkmalschutzbeherde на факт находки не последует, то она переходит в собственность кладоискателя. Все найденные и потерянные вещи, как древние, так и современные, не подлежат никакому налогообложению, что особо подчеркивается в немецком Гражданском Кодексе».

— Это значит, что прежде мы должны установить, кому принадлежит земля на месте поиска клада. Если частнику, то получить его согласие на поиск, и, в случае успеха, отдать ему половину найденного. Если государству, то такое согласие получить уже у него, и также поделиться с ним найденным кладом. Но я что-то нигде не нашел, как получить такое разрешение иностранцам? Куда идти, что говорить? Мы с тобой, кроме детского лепета о желании поискать клад вот на этом месте ничего не скажем! После чего нас вместо выдачи разрешения немедленно отправят в дурдом на освидетельствование нашего душевного здоровья. По-моему, нам нечего связываться с получением официального разрешения на поиск клада. Вот найдем, тогда и решим, что делать! — сделал вывод Андрей.

— Но при этом мы нарушим законодательство о поиске кладов. Что позволит лишить нас права даже на половину клада в случае, если это станет известно! — добавила Тамара.

— Нечего делить шкуру неубитого медведя! Сначала надо найти клад! Дальше — бой покажет. Лучше давай определимся, куда мы сначала направимся: на остров Узедом в город Альбек — это земли бывшей ГДР, или в Киль, Мюнхен или Везель?

— Думаю, от Берлина ближе добираться до Альбека. Да и то, что это земля бывшей ГДР, а значит, люди там будут к нам лучше относиться, мне как-то сердце больше греет!

— Скорее, наоборот. Для всех немцев, что восточных, что западных, мы — победители, значит, отношение к нам будет в любом случае не самым радостным. А для восточных, территорию которых больше тридцати лет оккупировала наша армия, мы еще более неприятны. В одном ты права: до Альбека из Берлина добраться ближе. Едем в Альбек!

На следующий день сходили на завтрак, выписались из гостиницы и поехали на автовокзал — так пожелала Тамара.

— На автобусе — лучше! Можно Германию вблизи посмотреть. Ну и пусть с двумя пересадками — все равно лучше!

— Хорошо, но потом не говори, что тебя не предупреждали: в поезде хоть туалеты имеются. В автобусах их нет, а стоянки — всего по одной минуте на каждую деревню. В пути их будет очень много — это тебе не Россия!

— Не уговаривай! Поедем на автобусе! Да и дешевле, хоть немного, чем ехать на поезде.

После часа дня они уже въехали в Альбек. Сразу устроились в гостиницу, расположенную около автовокзала. Первой туалет в номере заняла Тамара:

— И не смейся! Я — женщина! Ты должен потакать моим слабостям.

За время пути возможности посетить туалет просто не было. Все пересадки с автобуса на автобус были заранее спланированы еще кассиром при покупке билетов в Берлине. Промежутки между рейсами были минимальны. А стоянки в деревнях, которые встречались на пути через каждые три — четыре километра — были не более минуты.

Пообедав, супруги отправились знакомиться с Альбеком. Это был небольшой курортный городок на границе с Польшей. В нем были две достопримечательности: песчаный пляж, растянувшийся от самой границы на десять километров вдоль берега Балтийского моря, и старинный пирс, построенный еще в конце 19-го века.

Больше всего путешественников интересовал именно пирс. Около третьей опоры со стороны моря, в двух метрах от нее в сторону берега, Франц закопал клад на глубину метра.

Берег, он же пляж, был совершенно пустынен: кроме купающихся и загорающих людей, на нем не было никаких строений. Пирс прекрасно просматривался со всех сторон, и устраивать около него раскопки не было никакой возможности. Тем более что по пляжу постоянно ходили группы полицейских.

Как выяснил Андрей, разговорившись со стариком-алкоголиком в пивной на пляже, угостив того пивом, полицейские патрулировали пляж и по ночам.

Кроме того, старик поведал ему историю, случившуюся еще во времена ГДР, где-то в начале восьмидесятых годов. Местный муниципалитет принял решение отремонтировать пирс, поскольку он ни разу с момента постройки не ремонтировался, а в результате военных действий принял очень неприглядный вид. Денег на полный ремонт было мало. Решили отремонтировать только часть пирса, возвышающуюся над пляжем. Все огородили, пригнали технику и начали ремонт. И неожиданно нашли клад! Полученных денежных средств от его реализации хватило не только полностью закончить ремонт всего пирса, но и восстановить половину дорог в городе. После этого жители Альбека изрыли весь пляж ямами, занимаясь поиском кладов. Это безобразие было прекращено только после того, как полиция стала патрулировать пляж. Эта традиция — патрулирование пляжа, перешла по наследству и ФРГ.

Кладоискателям стало ясно, что больше в Альбеке им делать нечего.

— Когда поедем в Киль? Здесь недалеко. Езды на автобусе всего часа два. Если выедем не позже пяти часов, то вполне успеем добраться и устроиться в гостиницу, — спросил Андрей.

— Да хоть сейчас! В Альбеке хорошо только отдыхать, а смотреть нечего. Мы уже обошли весь город за час. Давай только поедем в Киль на поезде!

— Тогда вместо двух часов будем добираться целых пять! Я в Берлине изучил расписание поездов, и нам придется тратить много времени на пересадки.

— Ну, если два часа на автобусе, то я согласна и потерпеть! Поехали!

Супруги выписались из гостиницы спустя совсем немного времени после поселения, чем очень удивили работников ресепшен: отдыхающие проводили у них не менее недели, а эти — всего три часа.

В Киль Андрей и Тамара приехали около шести часов вечера. Сразу устроились в гостиницу. Решили, что пока заплатят только за одни сутки: вдруг опять клада не будет! И пошли в город: погулять, посмотреть да и поесть заодно.

Киль сильно пострадал во время бомбардировок во Второй мировой войне, когда практически все исторические памятники города были уничтожены. Большинство зданий, в том числе и Кильский замок, были отстроены заново после войны. Это они узнали в путеводителе по городу. Опять облом! Именно у западной стены замка и был закопан клад!

Кладоискатели обошли замок несколько раз: изменился не только окружающий его ландшафт, но и была частично заасфальтирована территория, примыкающая к замку с запада. Искать здесь клад даже не стоило пытаться.

Удрученные увиденным, они направились в ресторан ужинать.

— Ничего, Бог Троицу любит! На третий раз нам повезет! — попробовала успокоить мужа Тамара.

— Да я особенно и не расстраиваюсь. Прошло более пятидесяти лет! Если из четырех захоронок удастся найти хотя бы одну — и то я был бы счастлив. Для захоронок в Альбеке и Киле Франц использовал уже кем-то подготовленные клады, и он только догадывался, что в них может быть. А вот для Мюнхена и Везеля комплектацией кладов занимался лично. Поэтому мне известно, что там будет! Стоимости одного любого клада будет достаточно, чтобы приобрести прекрасный дом, например, в Мюнхене, и жить припеваючи до конца дней своих! Еще и дочери на приданое хватит!

— Андрей! Мы так не договаривались! Какой дом в Мюнхене? Какая жизнь в Германии? Какое приданое? Ты о чем говоришь?

— Ничего, поездишь еще по Германии, посмотришь, как здесь люди живут, еще не так заговоришь! Сама будешь проситься здесь остаться, тем более, если нам удастся договориться с работой, например, в Мюнхенском университете.

— Так ты уже ехал сюда с такими мыслями, а мне ничего не сказал? — ахнула Тамара. — Да как мы здесь жить-то будем? Ничего не знаем, знакомых — нет, я язык плохо знаю! Какой с меня преподаватель?

— Захочешь — научишься! Надо будет, и я помогу. Если меня примут на должность профессора истории читать курс лекции по расселению древних народов в Европе, или по древнегреческой истории, а лучше меня специалистов по этим дисциплинам здесь нет, то на мое жалование мы всей семьей безбедно жить будем. Не то, что нищенствовать у нас дома, когда ни моя научная работа, ни подготовка студентов и аспирантов по этим дисциплинам никого не интересует! Да и раньше — просто терпели, да только потому, что я был довольно известен за границей.

— А что с квартирой в Краснодаре и домом в Геленджике делать будем? Продадим?

— Кто тебе сказал, что мы откажемся от российского гражданства? Заключим контракт на работу здесь, например, лет на пять, а потом и домой можно будет вернуться. Тем более что заграничный паспорт действителен всего пять лет. Каждую пятилетку его менять надо, а для этого возвращаться в Россию. Если, конечно, не захотим навсегда здесь остаться. Сейчас мне пятьдесят лет, тебе — сорок шесть. Смело можно рассчитывать проработать за границей лет десять — пятнадцать! За это время может и у нас дома жизнь наладится. Чего сейчас загадывать? Поживем — увидим!

— Тогда нечего здесь нам время терять: поехали завтра с утра на вокзал, да на поезде в Мюнхен, раз он так тебе нравится. А почему именно Мюнхен?

— В мюнхенском университете Людвига-Максимилиана хорошо известны мои научные работы по истории. Думаю, там проще будет работу найти. Вот и попробую совместить поиски клада и работы в Мюнхене. Да и Везель оттуда недалеко. Тоже надо съездить, вдруг и повезет с кладом.

Следующим днем супруги сели в ночной экспресс Гамбург — Мюнхен, и уже на следующий день оказались на центральном вокзале Мюнхена. Шел пятый день их пребывания в Германии. До окончания действия виз оставалось двадцать пять дней.

 

Глава пятая

Андрей и Тамара поселились в Мюнхене в гостинице недалеко от вокзала. Прогулялись по городу.

— Мюнхен — намного лучше Киля и даже Берлина! — заметила Тамара.

— Я рад, что тебе здесь нравится. Мюнхен — это столица Баварии, центр микроэлектроники, автомобилестроения и машиностроения. Богатый сельскохозяйственный регион. Можно сказать — флагман Германии. Я узнавал: здесь самое дорогое в Германии жилье, самая высокая средняя заработная плата, одно из первых мест в Германии по количеству студентов и высших учебных заведений и прочее, прочее, прочее.

— Ты меня уже убедил: если куда в Германии стремиться, то только в Мюнхен! Теперь расскажи, как ты собираешься решать наши проблемы? У тебя есть план?

— Завтра я схожу в университет Людвига-Максимилиана, узнаю про работу. Здесь преподает профессор Штейн-Миллер, с которым я состоял в переписке по спорным вопросам истории древней Греции. Может быть, мне повезет, и с ним встречусь. На завтра же я наметил тщательно изучить путеводитель по Мюнхену. Может быть, там имеется упоминание о старинных подземных тоннелях для сброса сточных вод. Слышал, что в некоторых городах Европы, например, в Париже, проводятся для туристов специальные экскурсии по тоннелям под городом. Может и здесь есть что-нибудь подобное. И я решил взять в прокат автомобиль, иначе мы не сумеем выполнить и половину намеченного.

— Давай путеводителем и поиском информации по подземным тоннелям займусь я, а то ты все не успеешь сделать. Думаю, сейчас для нас наиболее важным является поиск работы в Мюнхене. Если удастся здесь зацепиться, то поиск кладов можно отложить на будущее. Тогда не будет того дефицита времени нашего нахождения в Германии из-за ограничений визового режима.

— Прекрасно! Тогда я с самого утра пойду в университет, а ты — в местные книжные магазины за путеводителем и подробнейшей картой Мюнхена. Она нам в любом случае пригодится.

На следующий день Андрей на метро добрался до площади Гешвистер-Шолль-Плац, где располагался главный корпус университета Людвига-Максимилиана, и направился в ректорат. Там он выяснил, где располагается факультет истории и искусствознания, на котором руководил одной из кафедр профессор Штейн-Миллер. Также оказалось, что сегодня он присутствует на кафедре — принимает экзамены у студентов, ранее получивших неудовлетворительные оценки.

«Просто день удач! Удалось бы еще переговорить с ним, а то я знаю, что такое участвовать в переэкзаменовках студентов — все нервы истрепишь!»

Добравшись до кафедры, Андрей обнаружил там только секретаря, оформлявшую какие-то бумаги. Представился и поинтересовался, может ли он сегодня рассчитывать на встречу с профессором.

— Так Вы профессор истории из России! Господин Пармин! Я слышала о Вас. Сейчас профессор на экзамене. Напишите ему записку, я схожу и передам, может быть, он сможет ненадолго оторваться от переэкзаменовки.

Андрей написал короткую записку, в которой попросил о встрече, не указав ее причину, и передал записку секретарю.

— Садитесь вот за этот стол, сегодня он свободен. Я быстро вернусь. А чтобы Вам не было скучно, познакомьтесь с последними трудами нашей кафедры. Секретарь положила перед Андреем довольно толстый фолиант и удалилась.

Андрей открыл сборник трудов кафедры древнего мира факультета истории и искусств, изданный по результатам исследований за прошлый год. Просмотрел названия статей. В основном, везде фигурировал профессор Штейн-Миллер, в одиночку и в соавторстве, хотя примерно в половине случаев — значились и другие фамилии. Всего он насчитал 17 фамилий.

«Наверно, столько сотрудников кафедры», — подумал Андрей.

Тематика исследований была достаточно разнообразна: от истории стран Древнего мира до вопросов расселения народов по Земле.

«Что ж, если я буду здесь работать, то тематика кафедры вполне охватывает мои научные интересы. Одно плохо — похоже, профессор Штейн-Миллер всех сотрудников кафедры держит „в кулаке“. Он тут главный научный авторитет и не потерпит около себя конкурента»!

Вернулась секретарь:

— Господин профессор освободится в течение получаса! Он очень просил Вас дождаться его прихода. Хотите чаю?

— Не откажусь!

Пока секретарь занималась приготовлением чая, Андрей завел с ней разговор о кафедре. Выяснилось, что всего сотрудников — восемнадцать человек, половина — женщины. Профессору уже около семидесяти лет и он очень болен. Последнее время даже стал редко появляться на кафедре: два — три раза в неделю. Его заместитель профессор доктор Вебер, уезжает в Кельн: ему предложили место руководителя факультета в местном университете, и сейчас он оформляет необходимые документы. На кафедре пять аспирантов и, с отъездом профессора Вебера, трое остаются без руководителя. Не ехать же им за профессором в Кельн! Научная атмосфера на кафедре очень хорошая — все друг другу стараются помочь, нет склок.

«Так я и поверил! В педагогическом научном коллективе и нет склок? А завистники, а споры из-за количества лекционных часов, практических занятий и прочее. Что-то мне рисуют очень благостную картину состояния дел на кафедре».

Как только они стали чаевничать, отворилась дверь, и на кафедру вошел худой как щепка старик с тростью в руках.

— Господин Пармин! Очень рад Вас видеть! Мы знакомы только по переписке и по нашим научным трудам. Позвольте представиться: Эрнст Штейн-Миллер, заведующий этой кафедрой! Какими судьбами в Германии, в Мюнхене? Берта, милочка, погуляй в коридоре, предупреждай всех, что я очень занят и просил не беспокоить. Мы хотим с профессором Парминым пообщаться тет-а-тет!

— Хорошо, господин профессор! Вам налить чай?

— Не волнуйся, мы сами о себе позаботимся.

Когда секретарь вышла, по виду очень недовольная тем, что не сможет ничего узнать из разговора двух профессоров, профессор Штейн-Миллер уселся на стул за стол напротив Андрея и сказал:

— Так что же привело Вас к нам?

— Я давно хотел побывать в Германии, посмотреть западную и южную ее части — ведь с восточной немного знаком. Провел в 1980 году десять дней в Берлине. А тут я нахожусь вместе с женой в самодеятельной турпоездке. Мы уже побывали в Берлине, Альбеке, Киле. Теперь приехали в Мюнхен. Как я мог, будучи здесь, не побывать в университете Людвига-Максимилиана и не попытаться встретиться с Вами, профессор!

— Вот так просто взяли и приехали в Германию? Я слышал, сейчас в российской науке очень сложное положение: профессура уезжает на Запад, жизнь стала тяжелой, на исследования не выделяют средств.

— Вы правы, жизнь в России — нелегка. Но не все так плохо: я ведь еще пишу книги, в основном, исследования по истории и научную фантастику. Их публикуют как в России, так и в Германии. У меня есть письма нескольких издательств Германии с просьбой приехать и обсудить вопрос издания моих книг. Так что у меня еще есть дела в издательствах Мюнхена и Берлина.

— Прошу Вас, откровенно скажите, в каких учебных заведениях Вы побывали, кроме нашего университета?

— В Берлине я также посетил университет, в Киле — тоже.

— Получили официальные приглашения на постоянную работу? Или только контракты на чтение курсов лекций? Теперь ездите, смотрите, выбираете? Кто конкретно Вас пригласил?

— Господин профессор, даже если все что Вы сейчас сказали, соответствует истине, то я все равно Вам не отвечу! Я — человек слова, если я обещал ни с кем не обсуждать эти вопросы, то не буду!

— Значит, я прав! Выходит, опоздал с оформлением приглашения Вам на работу к нам. Но если Вы ездите и выбираете, на чье предложение согласиться, значит и наш университет может поучаствовать в этом конкурсе! Не хочу скрывать, у меня на кафедре очень сложное положение: мой заместитель профессор Вебер, приглашен в Кельнский университет деканом факультета, я очень болен и не могу работать в полную силу. Профессора — историки, которых можно найти в Германии — все при деле и не хотят менять ни место работы, ни город, где проживают. Остается надежда только на приглашение иностранных специалистов. Вы, господин Пармин, хорошо известны мне своими исследованиями, которые отлично вписываются в тематику моей кафедры. Может быть, Вы назовете условия, на которых согласились бы поработать в нашем университете?

— Вы ставите меня в неловкое положение. Я действительно получил приглашения на работу в ряде университетов Германии, и действительно нахожусь в затруднении, какой выбрать. Но, если я поставлю свои условия — значит, они будут заведомо лучше тех, что предлагают другие. Я бы предпочел выслушать Ваши предложения. Ведь окончательное решение принимаете, скорее всего, не Вы, а ректор или проректор университета, хотя от Вас, конечно, многое зависит.

— Да, да, Вы, конечно правы! У меня только вчера был разговор с проректором, курирующим нашу кафедру, после того, как я встретился с деканом нашего факультета и изложил ему свои проблемы. Поэтому я хорошо представляю, что Вам могут предложить:

— контракт на пять лет на должность профессора доктора на моей кафедре,

— оклад на уровне окладов профессоров докторов других кафедр,

— исследования по той тематике, которой Вы занимались ранее, с утверждением ее на ученом совете университета. Участие в национальных и зарубежных семинарах и конференциях по тематике кафедры, ведение аспирантов — за отдельную плату согласно утвержденным расценкам и чтение лекций студентам — в пределе установленной нормы. При превышении нормы — оплата в двойном размере,

— проживание в трехкомнатной квартире в районе университета за его счет,

— на время действия контракта визу для Вас и членов Вашей семьи и разрешение на работу в Германии в соответствующих ведомствах,

— стандартный социальный пакет, предоставляемый всем преподавателям университета,

— возможность продления Вашего контракта на следующий срок при обоюдном согласии сторон, а, в случае Вашего желания, содействие в получении гражданства ФРГ Вам и всем членам Вашей семьи. Кажется, ничего не забыл. Что скажете?

— Уточните размер оклада профессора доктора Вашего университета.

— Девяносто тысяч марок в год при стандартной учебной нагрузке. При ее превышении — доплата в двойном размере.

— Квартиру для проживания предлагает университет или я сам могу снять наиболее мне подходящую?

— Как правило, предлагает университет. Но Вы можете сами найти себе любую квартиру, при этом университет будет компенсировать оплату за нее в сумме, не превышающей две с половиной тысячи марок в месяц. Остальная сумма оплаты — за Ваш счет.

— И последнее. Моя супруга является экстраординарным профессором, только экономики. Насколько реально и ей заключить контракт на экономическом факультете университета. Она хорошо владеет немецким языком. Правда, некоторая практика в разговорным языке ей не повредит.

— Я выясню, имеются ли вакансии на экономическом факультете, и если да, то обязательно составлю протекцию Вашей супруге. Сегодня же я наведу справки. Оставьте мне Ваш телефон, я перезвоню.

В случае положительного исхода моих переговоров, она сможет в ближайшее время подойти на экономический факультет для встречи с заведующим кафедрой?

— Конечно!

— Как я понимаю, для Вас устройство супруги на работу — принципиальный вопрос? И именно преподавателем, или возможны варианты?

— Возможны варианты, но желательно весьма близкие к ее специальности.

— Сколько времени Вы планируете еще пробыть в Мюнхене?

— Не более двух недель, иначе у нас окончится действие визы.

— Это решаемый вопрос.

— Вот номер телефона в гостинице. Тогда я жду Вашего звонка.

— Обязательно!

В это время Тамара обошла несколько книжных магазинов, приобрела подробнейшую карту Мюнхена, самый толстый путеводитель и небольшую брошюру, посвященную подземным тоннелям Мюнхена. Вернулась в гостиницу и принялась за их изучение. Итогом стало понимание того, что посещение подземных тоннелей — весьма простое дело. Имеется даже туристская фирма, специализирующаяся на проведении экскурсий по тоннелям Мюнхена.

Тамара позвонила по указанному в путеводителе телефону и получила всю информацию об этом путешествии. В частности оказалось, что экскурсии проводятся по нечетным дням месяца, а стоимость одной экскурсии зависит от количества туристов, записавшихся на нее. При этом при группе до 10 человек двухчасовое путешествие под землей стоит 100 марок на одного участника, свыше десяти человек — 80 марок. При количестве желающих менее 5 человек, экскурсия отменяется. Кроме того, фирма выдает туристам специальное снаряжение, состоящее из прорезиненного комбинезона, каски строительного рабочего с фонарем на лбу и резиновых сапог. Также каждому участнику турпохода выдается схема подземного маршрута с привязкой пути по тоннелям к некоторым точкам на поверхности.

Тамара не поленилась и съездила в фирму, благо она располагалась недалеко от гостиницы, записала себя и мужа на ближайшее путешествие и взяла две схемы маршрута. Только успела вернуться в гостиницу, как тут появился Андрей.

— Пошли обедать! У меня интересные новости, за столом расскажу. А как твои успехи?

— Все, что наметили — выполнила. Даже записала тебя и себя на экскурсию по подземным тоннелям на послезавтра. Начало в 11 часов утра. Сбор в туристской фирме в 10 часов. Приходим, переодеваемся в спецодежду, садимся в автобус и едем к месту входа в тоннели. Спускаемся под землю и с гидом путешествуем по тоннелям около двух часов по маршруту, схему которого я также прихватила из фирмы. Выходим из тоннелей совершенно в другом месте, откуда опять на автобусе возвращаемся обратно. Переодеваемся — и свободны!

— А карту Мюнхена купила!

— Конечно! Даже хотела провести на ней маршрут, по которому будем двигаться под землей, но тут ты появился, и я ничего не сделала.

— Молодец! Возьми с полки пирожок! Все — потом, после обеда. Зверски хочется кушать!

С обедом решили не мудрить, а поесть в близлежащем китайском ресторанчике. Наелись — до отвала. Андрей во время обеда даже ничего не рассказал Тамаре о своем походе в университет, так был голоден. Вернулись в гостиницу. Тамара стала звонить в Геленджик своей матери, чтобы узнать новости. Но связи не было: то ли телефон не соединился, то ли дома никого не было.

Андрей рассказал о сделанном ему предложении работы в университете и своей просьбе о трудоустройстве Тамары.

— Ожидаю ответ уже сегодня. Если все сложится удачно, то завтра же мы вместе сходим в университет и подробно узнаем о твоей будущей работе. А сейчас давай наложим подземный маршрут на карту города. Меня очень интересует пересечение улиц Штеллингштрассе и Тюркенштрассе. Нужный нам подземный тоннель проходит точно под пересечением этих улиц и имеет отнорок длиной около восьмидесяти метров в направлении на восток, именно в нем и замуровал Франц мюнхенский клад.

— Сейчас я проложу подземный маршрут по поверхности города, руководствуясь привязкой его к отдельным точкам на поверхности, указанным на схеме. Потом покажу тебе.

— Давай работай, а я пока немного вздремну: очень много сил отнял у меня разговор в университете, да и плотный обед требует своего.

* * *

Сразу после ухода Андрея, профессор Штейн-Миллер позвонил своему старинному приятелю профессору Бирке с экономического факультета и попросил о срочной встрече.

— Что-то случилось? Как твое здоровье? Нет ухудшения? — сразу поинтересовался Бирке.

— Если ты мне сможешь помочь, здоровье мое наладится. Когда и где встречаемся? Это срочно!

— Ты собираешься сегодня прийти на ученый совет по итогам окончания учебного года? Он состоится в три часа. Там можем встретиться и поговорить.

— Хорошо, приду, хотя и не собирался. Встречаемся там полтретьего, если успеем все решить до начала совета, то я сбегу: сегодня у меня на кафедре последняя переэкзаменовка!

— До встречи!

В половине третьего оба профессора встретились около зала заседаний ученого совета. После взаимных приветствий, Штейн-Миллер сразу «взял быка за рога»:

— У меня на кафедре сложилась очень неприятная ситуация: мой заместитель Вебер переходит в Кельнский университет деканом. Я, из-за своей болезни, не могу появляться на кафедре каждый день. Специалистов моего, да и уровня Вебера, на кафедре больше нет. Поиск их в Германии ничего не дал. Неожиданно сегодня меня посетил профессор из России, прекрасный специалист как раз по тематике кафедры. Он приехал в Германию по приглашению ряда университетов, и теперь выбирает тот, который может предложить лучшие условия.

Как я понял, условия все предлагают практически одинаковые. Но у него есть одна проблема, если мы сможем ее решить, он, безусловно, заключит контракт с нашим университетом. Это — трудоустройство его супруги. Она — экстраординарный профессор экономики Кубанского университета в России. Кстати, он работает там же.

Поговорив с ним, я понял, что она совершенно не претендует на место преподавателя. Ее устроит и место просто научного сотрудника. Вот я и подумал: при Вашем факультете имеется научно-исследовательский центр, одним из направлений деятельности которого является исследование экономик стран переходного периода, которым ты руководишь. Не мог бы ты с ней встретиться, переговорить и, если она тебе подходит, посодействовать устройству на работу?

— Ты не знаешь, чем она занималась у себя в университете?

— По словам ее мужа, после окончания аспирантуры в Московском университете и защиты там диссертации, она работала на факультете экономики Кубанского университета, где читала курс лекций студентам и занималась научной деятельностью, связанной с исследованием развития экономики Краснодарского края в новых экономических условиях переходного периода. Она владеет немецким языком, но ей необходима разговорная практика.

— Ты меня заинтересовал! Это же практически готовый специалист по России, знакомый с нашей тематикой исследований. Я готов с ней встретиться и поговорить.

— Тогда я связываюсь с ее мужем! Назначай место и время встречи.

— Завтра в 10 часов утра в моем кабинете на кафедре. Как туда добраться, ты, надеюсь, им объяснишь.

— Спасибо! Надеюсь на успешное решение наших вопросов!

* * *

В четыре часа вечера в номере гостиницы, который занимали супруги Пармины, раздался телефонный звонок. Профессор Штейн-Миллер передал Андрею содержание своего разговора с профессором Бирке. Пожелал удачи его супруге и просил сразу сообщить о результатах переговоров, чтобы, в случае каких-либо затруднений он мог подключиться к их решению.

— Тамара! Завтра к 10 часам утра ты должна быть на собеседовании с профессором Бирке у него в кабинете. Тема — твое трудоустройство. Я пойду с тобой и помогу в немецком, если будут затруднения.

— Хорошо! Но теперь я буду волноваться и не спать всю ночь! Надо срочно сходить в парикмахерскую, сделать прическу и маникюр. У меня же нет выходного платья — только дорожная одежда! Пошли немедленно в магазин, а то они работают только до шести часов вечера! Завтра на это не будет времени!

Весь вечер супруги потратили на создание «товарного вида» Тамаре, позволяющего ей чувствовать себя уверенно при встрече с возможным работодателем.

Без пяти минут десять Тамара и Андрей находились около кабинета профессора Бирке. Он пришел ровно в десять часов и сразу пригласил войти. Профессор сел за рабочий стол, а супруги разместились за приставным к нему столом. Познакомившись, профессор Бирке стал расспрашивать Тамару об ее образовании, теме защищенной диссертации, работе в университете. Та довольно бойко отвечала ему на немецком языке. Андрею только один раз пришлось помочь ей с переводом незнакомого слова. Ему показалось, что профессор доволен ее ответами. Наконец, Бирке подвел итог их разговору:

— Я удовлетворен нашим разговором. Ваше образование, опыт работы и тематика предыдущих исследований полностью соответствуют требованиям, предъявляемым мной к моим сотрудникам. Только одно замечание: практикуйтесь в языке! К сентябрю Вы должны владеть языком на уровне Вашего мужа!

Я могу предложить Вам контракт на пять лет на должность научного сотрудника Центра научных исследований при экономическом факультете университета. С окладом в сорок две тысячи марок в год. При Вашем согласии мы также можем предложить чтение лекций студентам и проведение с ними практических занятий из расчета не более 120 часов год. Эти часы оплачиваются дополнительно согласно утвержденным расценкам. Отпуск — только во время каникул студентов: часть зимой, часть летом, всего сорок восемь календарных дней. Вроде бы все! Есть вопросы?

— У меня заканчивается виза через две недели. Оформление новой визы, как показывает практика, затягивается до двух месяцев. Если мне надо выходить на работу к 1 сентября, то я просто не успеваю!

— За эти две недели мы оформим с Вами контракт и разрешение на работу в Германии на срок действия контракта. Кроме того, подготовим соответствующие письма в наше посольство в России. Все вместе взятое позволит Вам получить визу в считанные дни. Контракт с Вами будет оформлен с 20 августа, чтобы Вы успели устроить свои личные дела в Мюнхене, связанные с арендой квартиры и прочее. Через три дня утром я жду Вас здесь со всеми документами, которые Вы сегодня показали мне. Начнем Вас оформлять на работу. Вас все устраивает? Принимаете мое предложение?

Андрей взглянул на Тамару, она кивнула головой.

— Господин Бирке, Тамару полностью устраивает Ваше предложение. Но окончательный ответ мы можем дать только завтра, после моей встречи с профессором Штейн-Миллер, намеченной на четыре часа вечера. Где мы должны уточнить условия моего контракта.

— Жду Вашего ответа завтра в любое время. Возьмите мою визитку, здесь кроме рабочих, указан и мой домашний телефон. Звоните в любое время, кроме ночного, естественно.

Выйдя на улицу, Тамара сказала Андрею:

— Вот так, нежданно — негаданно для себя, я поменяла место работы, и куда — в Германию! То-то будет разговоров в университете, когда мы вдвоем уволимся и уедем в Мюнхенский университет!

— Вопрос с тобой, можно сказать, решили. Завтра поставим точки над i с моим.

Не забыла? Завтра с утра нам идти под землю. Проведем рекогносцировку. По ее результатам будем решать, что делать дальше. А сейчас мы идем в бюро проката автомобилей и арендуем его на две недели. Нам обязательно нужны колеса, чтобы посетить Везель и посмотреть, цел ли там тайник Франца. Ах да, еще мне надо связаться с профессором Штейн-Миллер и рассказать, чем закончился разговор с Бирке. Хотя, я думаю, тот уже все ему рассказал!

На следующий день на арендованном BMV супруги Пармины подкатили к туристской фирме. Уже собралось пятнадцать человек, так что поход по тоннелям для всех туристов будет немного дешевле. Быстро получили спецодежду, инструктаж и уселись в автобус. Автобус подъехал к зданию, где располагалась организация по эксплуатации подземных коммуникаций Мюнхена, и откуда был открыт вход в тоннели.

По лестнице спустились под землю. Гид, шедший первым, попросил всех построиться в линейку и рассчитаться на первый — второй. Нечетным номерам — включить фонари на касках. Предупредил, что заряда батарей хватит только на три часа непрерывной работы, поэтому через полчаса последует команда включить фонари четным номерам, а нечетным — погасить. Протянул веревку вдоль строя туристов, и все взялись за нее левыми руками, стоя друг от друга на расстоянии метра. После этого встал во главе колонны, и туристы направились в темноту тоннеля.

Первые пятнадцать минут слышался только топот ног, во все стороны летели брызги, так как на дне тоннеля было примерно десять сантиметров воды, текущей по ходу движения группы.

Наконец гид остановился в расширении тоннеля. Прошел вдоль строя и оказался примерно посередине. Кратко рассказал историю создания тоннелей, их назначение и сообщил, что сейчас они находятся под университетом Людвига-Максимилиана. Через пять минут хода вперед свернут в пересекающий главный тоннель второстепенный и пройдут по нему еще десять минут, после чего окажутся в геометрическом центре подземных тоннелей: под пересечением улиц Штеллингштрассе и Тюркенштрассе, где сделают небольшую остановку и выслушают историю, случившуюся с самодеятельными туристами в этом месте двенадцать лет назад.

Попросил достать схемы и поставить точку на схеме тоннеля, где они сейчас находятся. У всех туристов в кармане комбинезона оказались карандаши, которыми они и отметили местонахождение. Гид опять прошел в начало группы и пошел вперед. Периодически на туристов сверху лились потоки воды, местами они проходили мимо таких смердящих гнилью отнорков, что невозможно было дышать. Наконец группа вышла в широкий и высокий тоннель, прошла немного по нему и остановилась.

— Мы находимся в центре лабиринта тоннелей. Посмотрите направо: видите узкий и низкий отнорок, идущий немного под углом к главному тоннелю? Он еще закрыт металлической дверью и заперт на замки?

После этого туристам была рассказана страшная история о пропавших туристах, самостоятельно решивших пройти по этому отнорку, заблудившихся в подземном лабиринте тоннелей, и только через три дня случайно вышедших из него на берег реки Изар. Туристы прониклись и еще теснее сплотились вокруг гида. Андрей тихонько сказал Тамаре:

— Похоже, это тот самый отнорок, который мы ищем. Но чтобы попасть в него, надо или открыть замки или распилить металлическую дверь. И в это пребывание в Мюнхене провести такую операцию нам невозможно. Придется хорошо подготовиться и прийти сюда еще раз, но позднее, когда мы обживемся в Мюнхене.

Дальнейшее путешествие под землей уже не представляло никакого интереса для Андрея и Тамары. Туристы героически преодолели несколько дурно пахнущих водопадов, прошли через грязевое болото, испытали ужас нахождения в тоннеле, когда последовала команда гида выключить фонари и простоять, не двигаясь, в кромешной тьме всего одну минуту.

После всех этих испытаний они подошли к металлическим скобам, вмурованным в стену в виде лестницы, по которым поднялись на поверхность через люк, сдвинутый гидом. Рядом находился ожидавший их автобус. Все туристы получили по куску полиэтиленовой пленки, завернувшись в которую чтобы не испачкать сидения, уселись в автобус и через двадцать минут оказались около туристской фирмы. Турпоход завершился!

Добравшись до гостиницы на арендованном автомобиле, Андрей и Тамара немедленно оккупировали душ в номере, поскольку исходивший от них запах был таков, что их даже не хотели пускать в гостиницу. «Как же добрались до дома те туристы, что приехали не на собственном транспорте? Шли пешком или ехали в общественном? И что о них думали окружающие люди?» — размышляла Тамара.

— Больше такого экстрима мне не надо, — сказала она. — Если хочешь достать свой клад из подземного тоннеля, то только без меня!

«Ох уж эти женщины! Золотом и драгоценностями из клада они с удовольствием будут владеть, а вот сходить и взять их — одни отговорки: тяжело, плохой запах, а для чего мне муж нужен? — размышлял Андрей. — Похоже мой план по поиску кладов — на грани провала. Последняя надежда — это берег Рейна у Везеля. Место пустынное, но приметное. Как только решим все вопросы с работой — немедленно поедем туда. Это — моя последняя надежда»! — размышлял Андрей, намыливая спину Тамаре под душем.

 

Глава шестая

Через неделю, сдав все бумаги на оформление необходимых для получения работы документов, Андрей и Тамара приближались к последнему месту возможного нахождения клада: городу Везелю. У них осталась последняя неделя пребывания в Германии: срок визы заканчивался. Через четыре дня они должны получить разрешение на работу в Германии, подписать контракты и взять письма для предоставления в посольство ФРГ в Москве для оформления вида на жительство в Германии для всех членов их семьи. Были приобретены уже билеты на самолет из Мюнхена в Москву на 30 июля. Поэтому эта поездка должна была поставить завершающую точку в их «безнадежном деле»: поиске последнего клада.

Добирались до Везеля они два дня, не спеша перемещаясь по Германии, останавливаясь в наиболее приглянувшихся им местах. Ночевали в придорожном кемпинге.

Везель очень понравился Тамаре своей стариной. Особенно Базилика Святого Виллиброрда и Везельская цитадель. Походив по городу и плотно пообедав, супруги переехали через Рейн по Везельскому мосту и сразу за ним свернули направо в зеленую зону, расположенную вдоль Рейна. Дорог здесь не было, но не было и табличек «Проезд запрещен! Частное владение». Андрей загнал автомобиль недалеко в лес, заехал за густые кусты и остановился.

«Автомобиль не будет виден ни с дороги, ни с расстояния 10 метров».

— Приехали! Дальше — пешком вдоль Рейна. Немного, метров пятьсот — шестьсот. Пока не увидим несколько валунов на берегу реки.

Он вынул из багажника небольшой рюкзак и передал Тамаре: в нем находилась еда, кусок полиэтиленовой пленки и подстилка для лежания. Сам взял складное удилище в брезентовом чехле и небольшую саперную лопатку, также в чехле, которую пристегнул к поясу.

— Ну что, госпожа туристка! Последний марш — бросок и мы на месте! Если найдем валуны, то располагаемся около них. Ты забираешься на самое высокое место и наблюдаешь вокруг, чтобы враг не застал нас врасплох за нечестивым занятием откапывания клада, попросту — стоишь на стреме! Я же, закинув удочку в реку, изображаю из себя рыбака, у которого закончились черви, и начинаю проводить земляные работы по их поиску — откапываю клад. Вперед и с песней!

Пройдя примерно полкилометра по берегу, они добрались до трех огромных валунов, вросших в землю и торчащих из нее примерно на метр заросшими мхом боками. Располагались валуны примерно метрах в двадцати от берега. Берег зарос мелким редким кустарником, поэтому они хорошо просматривались со стороны реки.

Тамара расстелила полиэтиленовую пленку около валунов, на нее положила подстилку, сняла рюкзак, разделась, оставшись только в купальнике, и залезла на валун. С него хорошо просматривалась территория вокруг метров на двести.

— Господин кладоискатель! Наблюдатель приступил к выполнению своих обязанностей! Можете смело начинать искать клад!

Андрей подошел к берегу реки, собрал удочку и закинул ее в воду, предварительно поставив на рогульки из сломанных веток. На крючок насадил кузнечика, пойманного тут же в траве. Махнул Тамаре рукой, и пошел вдоль берега, считая шаги от валунов. Отойдя на двадцать шагов, огляделся. Довольно хмыкнул, заметив торчащий из земли низенький валун, также поросший мхом. Достал из чехла саперную лопатку и начал копать грунт с северной стороны валуна, предварительно сняв слой дерна, который уложил на расстеленную полиэтиленовую пленку. Вынимаемый грунт также аккуратно выкладывал на пленку. Копалось легко, поскольку грунт был песчаный. На глубине полуметра лопатка наткнулась на что-то твердое. Андрей окопал найденный металлический предмет со всех сторон и вынул его из земли.

Это оказался завернутый в брезент металлический чемоданчик с шифровым замком.

Андрей улыбнулся: шифр состоял из четырех цифр 4491. Их можно было набрать только один раз. При любом неправильном наборе номера или вскрытии путем взлома замка — чемоданчик взрывался. Была еще одна хитрость: замедлитель. Шифр-замок срабатывал через минуту после набора правильного номера. Если этого не знать и начать перебор цифр, не дождавшись срабатывания замка, чемоданчик также взрывался.

Тамара, стоя на валуне, крутила во все стороны головой, сканируя местность, не забывая поглядывать и на Андрея. Когда она увидела, что тот вытащил из ямы что-то тяжелое, она одной рукой закрыла себе рот, а другой принялась активно жестикулировать, выражая свою радость.

Андрей освободил чемоданчик от брезента: местами брезент истлел. Протер чемоданчик от налипших на него кусков истлевшей материи и внимательно осмотрел: нержавеющая сталь, покрашенная зеленой краской, выглядела очень хорошо.

На месте шифр-замка была зафиксирована специальной защелкой металлическая пластина с водонепроницаемой прокладкой, закрывающая доступ к колесикам набора шифра. Отстегнув защелку, Андрей освободил доступ к механизму набора шифра. Прислушался к себе: чувство опасности молчало. Тогда, больше не раздумывая, набрал известный шифр и отошел в сторонку: все же чемоданчик пролежал в земле более пятидесяти лет, и как механизм замедления отреагирует на набор цифр шифра, ему было неизвестно. Прошло уже пять минут, а никакого щелчка, сообщающего об открытии замка, Андрей не слышал. Он уже начал волноваться, когда на восьмой минуте замок щелкнул.

— Есть! — вскричал Андрей и, подойдя к чемоданчику, потянул за ручку крышки. С некоторым затруднением, она все же откинулась. Внутри чемоданчика лежал еще один брезентовый мешок, в который был упакован клад. Аккуратно, за пришитые к брезентовому мешку лямки, предназначенные для его переноски за спиной, он вытянул его из чемоданчика и отложил в сторону. Больше в нем ничего не было. Андрей осторожно опустил пустой чемоданчик обратно в яму и аккуратно засыпал его землей, трамбуя ее слоями. Сверху приспособил вынутый дерн, прикрыв им землю. Оглядел место клада: никто и подумать не сможет, что здесь совсем недавно была яма. Просунув руки в лямки брезентового мешка, закинул его за спину и пошел к Тамаре.

— Освободи рюкзак. И приготовь кусок полиэтилена.

Андрей завернул брезентовый мешок с кладом в полиэтиленовую пленку и аккуратно засунул его в рюкзак.

— Положи сверху подстилку и еду. Надо быстрее уходить отсюда: что-то мне становится тревожно.

Пока Тамара одевалась и упаковывала рюкзак, он очистил о траву лопатку, убрал ее в чехол и повесил на пояс. Потом подошел к реке, взялся за удилище и, неожиданно для себя, вытащил из воды язя, грамм триста весом. Сложил удочку, убрал ее в чехол. Погода портилась, набежали тучки, солнце спряталось, и подул ветер. Пойманную рыбку Андрей положил в пакет и дал нести его Тамаре, протянув ей и упакованную удочку. Закинул за спину рюкзак, и они направились к месту, где оставили машину.

Теперь рюкзак весил килограмм двадцать, и идти с ним через лес было не так просто. Наконец, они добрались до машины, загрузили рюкзак в багажник. Туда же засунули и удочку.

— Я схожу, посмотрю, что твориться кругом, и как нам лучше выезжать, — сказал Андрей Тамаре. — А ты сиди в машине и не выходи из нее ни в коем случае. Запри изнутри двери. Откроешь их только, когда я появлюсь!

— Что случилось? Ты меня пугаешь!

— Мое чувство опасности сообщает о грозящих неприятностях. Только не знаю, каких!

Андрей, за неимением другого оружия, взял в руку лопатку и пошел по примятой колесами траве, оставленной автомобилем при заезде в лес. Вокруг никого не было. Он дошел до дороги — все было спокойно. Начинал накрапывать дождь. Ветер усилился.

Вернулся обратно к машине. Сел за руль и поехал в сторону дороги. Дождь усилился еще больше. Перед въездом на дорогу остановился. Не было никакого желания продолжить путь.

«Раз чувство опасности продолжает бить тревогу — пережду здесь. Тем более, дождь уже превратился в ливень, и ехать стало опасно».

Андрей забрал из автомобиля кусок пленки, сделал из нее накидку и пешком вышел на дорогу. Движение автомобилей практически прекратилось, только со стороны моста приближался какой-то большой автомобиль. Дождь мешал рассмотреть, что это такое. Когда до автомобиля осталось метров сто, Андрей узнал бензовоз с огромной цистерной. Скорость его показалась Андрею очень большой: бензовоз пролетел мимо него, обдав брызгами воды из-под колес.

Сразу отпустило чувство опасности. Андрей подождал еще минут пятнадцать и потихоньку выехал на дорогу. Дождь заканчивался. Встречных машин не было. Не разгоняясь по мокрой дороге, Андрей ехал по шоссе в сторону, куда скрылся бензовоз. Его обогнало несколько пожарных машин и машин скорой помощи. Через несколько километров показались отблески пламени. Не подъезжая близко, Андрей съехал на обочину и остановился. Было видно, что пожарные машины тушили горевшие автомобили.

Как стало известно позже, в дождь произошла авария: столкнулось несколько автомобилей, перегородивших дорогу в обе стороны. Подходящие с обеих сторон машины останавливались, ожидая освобождения дороги. Всего у места аварии скопились сорок два автомобиля. И вот в эту кучу стоящих автомобилей врезался на огромной скорости бензовоз. Почему он не затормозил перед затором — неизвестно. Водитель погиб. Бензин из цистерны разлился по шоссе и загорелся. Практически все стоящие в заторе автомобили оказались охваченные пламенем. Многие стали взрываться. Внутри их заживо горели люди. Спастись удалось считанным единицам.

Поняв, что проезд будет освобожден еще не скоро, Андрей развернул свой автомобиль и вернулся в Везель.

Решив сегодня больше не испытывать судьбу, кладоискатели сняли на сутки номер в гостинице на окраине города, куда благополучно заселились. В местных вечерних телевизионных новостях было показано место трагедии. По свидетельству оставшихся в живых очевидцев, с момента аварии с автомобилями, образовавшими затор, до момента, когда бензовоз врезался в него, прошло не более часа.

— Представляешь? Если бы мы сразу выехали на шоссе, то наверняка бы остановились в этом заторе. И все наши планы остались бы там же, сгорев ярким пламенем вместе с нами, — сказал Андрей.

— Твое чувство опасности не подвело и на этот раз. Хочу выпить чего-нибудь крепкого, хоть водки. Сходи в магазин.

Через полчаса супруги снимали стресс от случившегося, сидя в номере гостиницы и употребляя местный шнапс: русской водки в продаже не было. До разборки клада дело так и не дошло. Уже в девять часов вечера они легли спать. На утро тоже решили не открывать рюкзак, а рассмотреть, что в нем находится, в Мюнхене. Возвращались они в Мюнхен без остановок, и поздно ночью заселились в гостиницу. До отлета из Германии оставалось четыре дня.

Следующий день начался с того, что Андрей повесил на ручку двери со стороны коридора табличку: «Просьба, не беспокоить» и закрыл дверь на ключ. Вынул из рюкзака брезентовый мешок с кладом и положил его на полиэтиленовую пленку, расстеленную на кровати.

— Видишь, мешок зашит сверху. Аккуратно вскрой шов, мешок нам еще пригодится, — сказал он Тамаре.

Пока она выполняла его просьбу, выложил на стол чистую тетрадь и шариковую ручку: «Деньги счет любят»!

Когда Тамара распорола шов, Андрей вытряхнул содержимое мешка на кровать: всего оказалось пять больших свертков и один маленький.

— Начнем с маленького. Разворачивай сверток, вынимай из него шелковый мешочек и высыпай его содержимое на пленку. Только осторожно: там бриллианты.

Всего их оказалось пятьсот восемь штук, от половины карата до двух.

— Теперь следующий, тот, который полегче. Там должны быть драгоценности. Также высыпай на пленку. Надо все их переписать! Тамара не могла оторвать глаз от представшего ее взору богатства: тут были ювелирные украшения, как правило, с бирками, на которых было написано наименование материала и его количество. Кольца с драгоценными камнями, подвески, серьги, кулоны, цепочки, перстни, брошки, заколки, запонки и еще что-то, названия чему ни Андрей, ни Тамара не знали. Всего было двести три ювелирных изделия.

— В оставшихся пакетах: золото в стограммовых брусках 999 пробы, золотые монеты в 10 и 20 марок Пруссии, выпущенные в 1872–1914 годах и пятнадцать пачек десятитысячных банковских упаковок долларов довоенного выпуска. Надо все пересчитать.

— Так доллары — довоенные? Они еще имеют хождение?

— США — стабильная страна, в ней не меняют деньги каждые двадцать лет. Насколько мне известно, имеют хождение доллары, выпущенные даже в прошлом веке!

В итоге оказалось сто двадцать 100 граммовых брусков золота 999 пробы, двести золотых монет в 20 марок Пруссии и триста золотых монет в 10 марок Пруссии. Эти монеты имели и нумизматическую ценность, поэтому их стоимость была выше стоимости золота, из которого они были изготовлены.

— Только стоимость золота в брусках, а его двенадцать килограмм, по сегодняшним ценам составит более ста пятидесяти тысяч долларов, а если к ним приплюсовать и стоимость золота в золотых монетах, общая стоимость золота составит около ста восьмидесяти тысяч долларов. А с учетом нумизматической стоимости монет, продаваемых по нескольку штук, общая цена монет возрастет в два раза, то есть общая стоимость всего золота составит двести десять тысяч долларов, — сделала расчёт Тамара. — А для определения стоимости в марках, надо умножить доллары на коэффициент 1,9. Это если считать грубо. Говорить о реальной стоимости ювелирных украшения я не могу — это дело ювелиров. Считаю, что часть драгоценностей надо оставить в семье: для меня и дочери. В отношении стоимости бриллиантов вообще ничего не могу сказать.

— Я с тобой согласен. Отбери среди ювелирки то, что будешь носить сама и наша дочь, и отложи эти изделия. Надо упаковать все опять по пакетам — сделать их четыре штуки: все золото, ювелирка, бриллианты и доллары. Завтра я пройдусь по банкам и попробую арендовать ячейки в депозитарии. Если это удастся сделать, то весь клад мы там разместим. Если же возникнут какие-нибудь трудности — будем их преодолевать. Попробую также положить доллары на свой счет в банке: может быть удастся.

Поход Андрея в банк был весьма удачным: в связи с наличием у него счета этом банке в марках, ему открыли счет в долларах, на котором он разместил сто тысяч. Там же в депозитарии арендовал ячейку, куда положил золото, монеты, ювелирку и бриллианты. Конечно, хранить в одном месте весь клад было неразумно, но Андрей побоялся идти с российским паспортом в другой банк и там арендовать ячейку: не хотелось обращать на себя лишнее внимание.

От бывших у него пяти тысяч марок с начала путешествия осталось только четыреста, поэтому Андрей снял со счета дополнительно еще две тысячи.

«Должно хватить на оставшиеся дни в Германии и на Россию», — решил он.

На его счете осталось восемнадцать тысяч марок.

«Надо сходить на почту, может быть, там уже есть ответ от Марты, моей единокровной сестры. Прошло уже десять дней, как я послал ей письмо с просьбой о встрече, предупредив, что мне от нее ничего не надо, а только побольше узнать про нашего общего отца — Франца».

На почте Андрея ожидало письмо от Марты. Он вскрыл конверт и прочитал:

«Уважаемый господин Пармин! Я согласна на встречу с Вами, но только в присутствии моего адвоката. Накануне приезда прошу предупредить меня о времени встречи. Приезжайте прямо в мое поместье. Раз Вы узнали почтовый адрес, то и дорогу найдете. Марта».

«Похоже, моя единокровная сестричка — та еще стерва! „Вы узнали почтовый адрес!“, „Сами найдете дорогу!“, „В присутствии адвоката“! Она что, увидела во мне какого-то вымогателя? Претендента на половину ее собственности? Да я только из чувства противоречия приеду к ней вместе с Тамарой и посмотрю на ее жирную рожу! Завтра у меня и Тамары встреча в университете: подписание контракта, получение необходимых бумаг. Остается для встречи только один день перед отлетом — послезавтра. Хорошо, что поместье располагается недалеко от Мюнхена, на берегу Штайнбергского озера около города Штайнберг. Сегодня вечером позвоню и предупрежу о приезде утром, 29 июля в 10 часов утра! Поедем на электричке из Мюнхена — всего тридцать минут до Штайнберга и полчаса пешком по лесной дороге по берегу озера до поместья».

Когда Андрей возвратился в гостиницу, Тамары там не было. Лежала только записка:

«Дорогой! Я взяла оставшиеся триста пятьдесят марок и пошла по магазинам — покупать подарки! Ты обещал снять со счета деньги, так что они у тебя есть. Обедай один, приду только вечером. Твоя Тамара».

«Ну, что ж! Это даже неплохо. Тамара сегодня купит подарки, а послезавтра мы съездим к Марте. Позвоню ей сейчас»!

Андрей набрал номер телефона и услышал продолжительные гудки. Наконец, трубку сняли, и старческий мужской голос произнес:

— Поместье госпожи Марты фон Бюлов! Что Вы хотели?

— Беспокоит профессор доктор Андрей Пармин! Госпожа Марта фон Бюлов просила предупредить о моем приезде. Передайте ей, что я приеду послезавтра 29 июля от 10 до 10–30 утра вместе с женой Тамарой! Вы все поняли?

— Извините, господин профессор, но я не успел записать! Пожалуйста, повторите Ваше сообщение медленнее. Я готов записывать!

Андрей еще раз повторил информацию для Марты и подумал:

«Или этот старик — ее дворецкий, или я ничего не понимаю! Не муж же это ее!»

Он сходил в китайский ресторанчик, хорошо пообедал, выпил две кружки пива и, придя в гостиницу, лег отдохнуть и полистать путеводитель по Мюнхену. Через десять минут путеводитель выпал из его рук и Андрей заснул. Разбудил его только приход Тамары.

Все подарки были разложены по кровати: примерены, рассмотрены, оценены и одобрены.

«Все готово к завершению вояжа в Германию! Через два дня — отлет».

28 июля Андрей с Тамарой с утра были в ректорате университета Людвига-Максимилиана. Проректор передал им уже подписанные должностными лицами со стороны университета контракты, попросил их внимательно прочитать, и, если нет никаких неточностей, подписать. — Замечаний быть не должно, так как все принципиальные вопросы были согласованы заранее, — проговорил он.

После этой приятной процедуры, им вручили официальное разрешение на работу в Германии, письмо в посольство о предоставлении им и всем членам их семьи вида на жительство на ближайшие пять лет и внеочередном оформлении визы. Еще раз напомнили о необходимости приезда в Мюнхен к 20 августа для решения вопросов проживания и подготовки к работе в университете.

После посещения университета, Андрей и Тамара еще раз быстренько пробежались по магазинам, докупили подарки, которые не смогла приобрести Тамара из-за нехватки денег, отнесли их в гостиницу и заказали на вечер столик в ресторане, чтобы отметить такое важное событие в их жизни.

На следующее утро супруги Пармины в начале десятого утра сели на электричку и около десяти часов вышли на вокзале города Штайнберга. Сориентировавшись по карте, пятнадцать минут одиннадцатого они нажали на звонок при входе в господский дом поместья фон Бюлов. Похоже, их ждали, так как дверь сразу отворилась и старик — дворецкий, одетый в черную ливрею с посеребренными галунами, пригласил их войти в дом.

— Позвольте, я покажу дорогу! Нам на второй этаж.

Дворецкий шел медленно впереди них по ступеням широкой парадной мраморной лестницы. Когда они, наконец, добрались до верха, он чуть дышал, настолько ему тяжело дался этот подъем. Отдышавшись, дворецкий открыл широкую дверь, вошел в нее и громко произнес:

— Супруги Тамара и Андрей Пармины по приглашению госпожи Марты фон Бюлов! Отступил в сторону, и Андрей и Тамара вошли в большую гостиную.

Посередине нее стояла женщина, на вид лет сорока пяти, подтянутая, спортивного типа, черноволосая, довольно высокая. Правая сторона ее лица была изуродована ожогом. Она была одета в длинное темно-синее платье с кружевами. Сбоку от нее, на диване, сидел пожилой мужчина, который при появлении гостей встал и поклонился.

— Прошу Вас, проходите! — проговорила Марта приятным тихим голосом, взмахнув рукой в сторону журнального столика со стоящими вокруг него кожаными креслами. — Присаживайтесь!

Когда гости расселись, Марта кивнула в сторону пожилого мужчины:

— Мой поверенный в делах господин Штейн. Он будет присутствовать при разговоре. Что вас привело ко мне в дом? — произнесла Марта, глядя на Андрея.

— Не так давно, перед смертью, мать рассказала историю моего появления на свет Божий. Многого, конечно, она не знала, но назвала имя моего отца и пост, который он занимал, когда познакомился с ней. Все, что он ей рассказал о себе и своей семье, она передала мне. Я историк, поэтому мне было нетрудно навести справки о своем отце. Так я узнал, где он жил, какая у него была семья. Специально ехать сюда я не собирался, но, оказавшись по приглашению ректората университета Людвига-Максимилиана в Мюнхене, я не преминул возможностью побольше узнать о своем отце — Франце фон Бюлов, посмотреть его фотографию, узнать о месте его гибели. Доказательств моего родства с Францем фон Бюлов у меня нет, я не претендую ни на что, только хочу познакомиться с его жизнью.

Выслушав Андрея, Марта встала и принесла толстый старинный альбом для фотографий, который положила на журнальный столик перед Андреем.

— Открывайте альбом и листайте фотографии. Я буду рассказывать, кто на них изображен.

Перед Андреем прошла череда фотографий его родственников по отцовской линии. Наконец, он увидел фотографию отца времен студенчества. На него смотрел он сам, каким был в его годы. Невольно Андрей вздрогнул. Это заметила Марта, не спускавшая с него глаз.

— Вы очень похожи на отца. Думаю, Вы на самом деле его сын, хотя первоначально я считала, что ко мне собрался в гости аферист, желающий чем-нибудь поживиться. Расскажите, что Вы знаете об отце. Мне было всего шесть лет, когда он погиб, защищая Берлин в апреле 1945 года.

Андрей был готов к такому вопросу и подготовил рассказ, позволяющий точно идентифицировать себя, как сына Франца фон Бюлов. Некоторые факты из жизни отца, приведенные им, поразили даже Марту.

— Как я поняла, связь отца с Вашей матерью была очень недолгой. С какой стати он рассказывал ей такие вещи, что не были известны даже в нашей семье? Кстати, господин Штейн попробует проверить изложенные Вами факты. Если они подтвердятся, я еще более уверюсь в нашем родстве!

— Мать мне рассказывала, что он очень сильно был в нее влюблен. Говорил, что не знает, что ждет его впереди и как он сможет помочь ей выжить в послевоенных условиях. Почему он рассказывал ей те или иные вещи — я не знаю, но думаю, для этого были основания.

Марта расспросила Андрея о его жизни в России, семье, планах на будущее. Он все рассказал, ничего не утаивая. Показал фотографию дочери, сказал, что еще до конца лета она приедет с тещей в Мюнхен, где они будут жить, пока действует его контракт с университетом.

В свою очередь она рассказала о своей жизни: замуж так и не вышла — виноват, наверное, ожог лица, полученный в детстве во время бомбежки Мюнхена. Детей у нее не было, живет за счет ренты и доходов поместья.

Проговорили они с небольшими перерывами на чай с печеньем до вечера, когда Андрей засобирался в Мюнхен — самолет улетал утром, и надо было еще сделать кое-какие дела до отлета. Расстались добрыми знакомыми. Марта просила Андрея обязательно сообщить, где тот будет жить в Мюнхене, выразила надежду на еще не одну встречу.

Рано утром на следующий день на такси Андрей с Тамарой вовремя добрались до аэропорта, прошли все виды контроля и улетели из Германии. У них начиналась новая жизнь.

 

Глава седьмая

В России у Андрея и Тамары была уйма дел, которые надо было переделать в сжатые сроки. Вопрос с увольнением из Кубанского университета решился быстро: стоило только подать заявление, как его сразу же подписали, поскольку было лето и не было смысла настаивать на отработке обязательных двух недель. Визу и другие необходимые документы в посольстве Германии также обещали оформить к 15 августа.

Вот уговорить мать Тамары переехать на жительство вместе с ними в Германию оказалось значительно сложнее. Даже осознание того, что это не навсегда, а только на время действия контракта, не смогло повлиять на мать. Только заявление Тамары, что уезжать ей придется все равно, так как контракт она уже подписала, и вынуждена забрать с собой

дочку, заставило мать задуматься, а потом согласиться на поездку.

Квартиру в Краснодаре они передали агентству недвижимости, которое должно сдать ее в аренду на пять лет, и ежемесячно перечислять деньги на счет матери в банке. В своем доме в Геленджике Андрей согласился поселить своего коллегу, тоже преподавателя в Университете, при условии, что тот будет поддерживать дом в приличном состоянии, и освободит его на время приездов семьи Андрея в Геленджик, например, летом, во время каникул. Оформил на него Андрей и доверенность на пользование своим автомобилем.

Документы на подготовку виз и вида на жительство для матери и дочери также вовремя передали в посольство.

Андрей решил, что он улетит в Мюнхен 15 августа, на три дня раньше семьи, чтобы решить квартирный вопрос. А Тамара, ее мать и дочка прилетят все вместе 18 августа и привезут с собой необходимую на первое время одежду и личные вещи, а все остальное отправят в контейнере поездом. Договорились, что сбором вещей в контейнер и его отправкой займется Тамара. Тем более, что в оформлении документов для этого ей обещало оказать помощь посольство Германии.

Андрей попрощался с семьей и во вторник, 15 августа вылетел в Мюнхен. По прилету сразу устроился в гостиницу и во второй половине дня направился в специальное риэлтерское агентство, расположенное недалеко от Университета. Он прошел сразу к директору агентства, где изложил свои требования к снимаемому жилью, подчеркнув, что хочет оформить его на пять лет.

Директор пригласил свободного работника, тот просмотрел картотеку и развел руками: ничего подходящего нет.

— Но мы можем предложить Вам приобрести отличную пятикомнатную квартиру в старинном, полностью реконструированном доме 1890 года постройки, с гаражом. Она расположена в районе Университета. В пяти минутах ходьбы находится станция метро. Недвижимость постоянно растет в цене и покупка квартиры — хорошее вложение капитала!

— Вообще-то, я не планировал покупку квартиры. Тем более, у меня нет для этого необходимых средств. А какова стоимость квартиры?

— Триста восемьдесят тысяч марок. Если покупать в рассрочку на пять лет, погашая ежемесячно установленный взнос, то четыреста тридцать тысяч марок. Тогда ежемесячный платеж составит около 7200 марок. Это равнозначно кредиту банка под 13 процентов годовых.

«Если учесть, что университет по контракту должен компенсировать мне ежемесячно две с половиной тысячи марок на жилье, то фактически я буду платить 4700 марок в месяц, — размышлял Андрей. — Наш минимальный, без учета приработка, совместный с Тамарой доход составит 11000 марок в месяц. Таким образом, на все про все у нас останется 6300 марок в месяц. Не надо забывать и про те сто тысяч долларов, что лежат на счете в банке. Вообще-то, надо подумать».

— А какова арендная плата за такую квартиру?

— Она составит около пяти тысяч марок в месяц.

«То есть, если просто арендовать квартиру, то я бы доплачивал из своих средств за нее 2500 марок, а так плачу 4700 марок. Но через пять лет — квартира моя»!

— Говоря о рассрочке, Вы имеете в виду покупку квартиры непосредственно у Вас, не прибегая к услугам банка?

— Да, именно так. Но Вы можете взять кредит у банка на триста восемьдесят тысяч марок. Условия кредита и размер годового процента можно узнать только в банке. Кроме того, в Вашем случае, не имея кредитной истории, на мой взгляд, трудно будет получить необходимый кредит. Мы можем предложить Вам помощь в оформлении кредита в банке на приобретение квартиры, поскольку, по Вашим словам, и Вы и жена заключили пятилетние контракты с Университетом. Если Вас это заинтересовало, я могу связаться с банком, и они с удовольствием с Вами переговорят.

— А не слишком ли велик годовой процент, предлагаемый Вами? Все-таки 13 процентов — это не мало!

— Но мы же не требуем у Вас первоначального взноса при покупке квартиры! Обычно он составляет 50 процентов ее стоимости. Тогда рассрочка оставшейся суммы на пять лет может быть дана под 6 процентов годовых. Кроме того, мы должны взять недостающую сумму в виде кредита в банке, чтобы рассчитаться с продавцом квартиры. А это тоже стоит денег!

— Значит, если я внесу сразу 190000 марок, то оставшуюся сумму я буду вносить в течение пяти лет по 3360 марок ежемесячно?

— Даже несколько меньше, но порядок цифр такой.

«Это значит, с учетом 2500 марок, выделяемых Университетом, ежемесячный взнос составит всего 860 марок, — рассчитал Андрей. — Имеющиеся у меня в банке 100 тысяч долларов как раз потянут на 190 тысяч марок».

— Можно ли внести условие досрочного погашения остатка долга за квартиру, если у меня появятся деньги? И какие платежи я должен буду произвести в этом случае?

— Да, такой вариант возможен. При этом дополнительный платеж будет невелик, но он будет. Где-то в пределах трех тысяч марок, в зависимости от момента досрочного погашения кредита. Мы можем все это рассчитать.

— Когда можно посмотреть квартиру?

— Хоть сейчас! Садимся в мой автомобиль и едем!

— Поехали!

Через десять минут автомобиль остановился на улице Schellingstrasse, недалеко от станции метро Universitat. Дом был четырехэтажный, очень красивый, с лифтом. Квартира, площадью 180м2 располагалась на втором этаже. Под квартирой имелся гараж для двух автомобилей.

«Вот это квартира! Полы — паркетные! Кухня метров 20, гостиная -

35 м2! Ванная -10. Две спальни по 20 м2, такой же кабинет и детская — 25 м2. Два туалета. Кладовая, она же хозяйственная комната 15 м2, прихожая 15 м2 с лестницей в гараж. Балкон, выходящий во двор.

Да я таких квартир раньше и не видел! Только мебели нет. Правда, кухня полностью оснащена техникой. Сколько же денег надо потратить, чтобы обставить такую квартиру? Может быть, внести не 190000 марок, а 150000? А оставшиеся деньги пустить на покупку мебели. Да и на моем счете еще осталось около 18 тысяч марок! Нет, эти деньги потрачу на автомобиль. Здесь без него, как без рук.

Я просто влюбился в эту квартиру! Вечером пройдусь по мебельным магазинам, посмотрю, что там есть и по какой цене. Тогда и приму решение»!

— Ну, как? Нравится?

— Нравится! Но беру сутки на размышление. Завтра после обеда я появлюсь у Вас в любом случае.

— Прекрасно! Я могу оставить Вам ключи от квартиры и гаража. Можете еще раз все внимательно осмотреть.

— Это хорошо. Давайте ключи.

— Тогда я оставляю Вас здесь. Возьмите ключи. Завтра в четыре часа вечера я жду Вас в агентстве. До свидания!

После ухода риэлтера Андрей еще раз обошел всю квартиру. Только сейчас заметил, что кухня и прихожая выложены плиткой, а в ванной — полы с подогревом. Спустился в гараж.

«Большой, шириной метров шесть с половиной, а длиной больше пяти. Два автомобиля поместятся без проблем. Ворота широкие, двойные, метра четыре с половиной в ширину, ролетной системы. Могут подниматься вместе или по отдельности. В гараже пусто, ни верстака, ни стеллажей. Да и зачем они здесь? Не буду же я заниматься ремонтом. Лестница в квартиру перекрывается металлической тамбурной дверью».

Потом прошелся по мебельным магазинам. Прикинул, какой минимум мебели нужен, чтобы более-менее обставить квартиру. Выбор большой. Как всегда, возникла дилемма: обставить всю квартиру, но мебелью из прессованных опилок, хоть и облагороженную шпоном ценных пород дерева, или купить только самое необходимое, но из монолита дуба. Самостоятельно Андрей не стал принимать решение.

«Вот приедут Тамара с тещей, пусть они и решают. Купить и привезти мебель — дело нескольких часов. В крайнем случае, в гостинице ночь переночуют».

На следующее утро он отправился в банк, где держал свой счет, и поинтересовался, могут ли ему вместо долларов выдать марки. Там, слово за слово, рассказал клерку, что собирается купить квартиру, а деньги ему нужны для внесения авансового платежа. Андрея тут же препроводили в кредитный отдел, где с ним стал заниматься профессионал. Когда выяснил, что покупает Андрей, какие источники дохода имеются у его семьи, то предложил следующий вариант: банк дает Андрею кредит на недостающую сумму для полной оплаты квартиры под ее залог в банке сроком на пять лет под пять процентов годовых с ежемесячным погашением суммы кредита и процентов равными частями. В случае досрочного возврата кредита, никакие дополнительные платежи ему не грозят.

Этот вариант был значительно более выгоден для Андрея, чем предложенный риэлтерами.

Во-первых, у него появлялась кредитная история. Если с возвращением кредита проблем не будет, то уже следующий кредит он может получить на большую сумму и под меньший процент.

Во-вторых, иметь дело с банком всегда лучше, чем с риэлтерским агентством: в случае необходимости всегда можно договориться о переносе платежей, продлении срока кредита и т. п.

В-третьих, выяснилось, что банк занимается торговлей драгоценными металлами и можно недостающую сумму для покупки квартиры получить под залог золота на сумму кредита. Таким образом, квартира сразу переходит в собственность Андрея, и он сможет без проблем легализовать имеющееся у него золото, поскольку банк не интересует источник его приобретения. В случае залога золота, годовой процент кредита снижается до трех процентов, так как золото имеет тенденцию к росту стоимости.

В банке быстро составили кредитный договор. Андрею открыли металлический счет ответственного хранения на всю сумму золота, хранящегося в ячейке депозитария банка — это двенадцать килограмм. На часть этого счета в сумме залога, наложили запрет снятия средств до полного погашения кредита. На имеющийся у Андрея счет перевели в марках стоимость ста тысяч долларов с валютного счета и недостающую сумму на покупку квартиры с учетом ста тысяч марок на покупку мебели. Теперь на счете Андрея имелось 498 тысяч марок.

Ровно в четыре часа Андрей пришел в риэлтерское агентство, где заявил, что он покупает квартиру и готов полностью рассчитаться за нее со своего счета. До конца дня были составлены необходимые документы на куплю — продажу квартиры, договор на регистрацию квартиры агентством в государственных органах и у нотариуса. Утром следующего дня Андрей полностью рассчитался по всем договорам, переведя деньги на указанные в договорах счета.

Купил раскладушку, матрац, подушку и постельное белье. Выписался из гостиницы и поселился в собственной квартире, ожидая приезда своей семьи.

На следующий день, в пятницу, 18 августа в аэропорту Игорь встретил свое семейство. На такси отвез в квартиру, где объявил, что это теперь их собственность.

Охов и ахов хватило на час, потом ему заявили, что квартира — это хорошо, но без мебели жить даже в такой — не комильфо!

— Любимые женщины! Я приготовил Вам подарок: у меня на покупку мебели отложено 80 тысяч марок! Если Вы не будете терять время, то я готов сейчас же отправиться в мебельный салон, где оплатить все Ваши покупки.

— Андрей! Где ты достал такую кучу денег? Влез в кредит, и теперь мы должны все пять лет жить на жалкие остатки от платежей по нему? А, по окончанию контракта, иметь проблемы с продажей квартиры? Это неразумно!

— Тамара! Я все сделал по уму! Поехали в магазин, чтобы успеть купить хотя бы необходимый минимум мебели и ночевать уже в квартире. И потом я все тебе расскажу!

— Почему только в один салон мы поедем? Надо съездить в несколько, посмотреть, выбрать. Чай не безделушку, какую, выбираем! — добавила теща.

— Когда Вы увидите, в какой салон я Вас отвезу, все вопросы исчезнут! Поехали!

Мебельный салон поразил женщин своей огромностью, выбором мебели, ее стоимостью и услугами: доставка и сборка. Два часа хождения по этажам совершенно вымотали Андрея. Дочка тоже не выдержала, и они отправились в соседнее кафе, есть пирожные. А Тамара с тещей продолжали осмотр мебели.

Наконец, все было выбрано, и Андрею был вручен счет для оплаты. На сумму 72 тысячи марок. Он даже не стал разбираться, что было заказано, а сразу пошел и оплатил его. Плюс доставка и сборка мебели — еще тысяча двести марок. Пришлось семейству устраиваться на ночь в гостинице: мебельный салон уже закрывался. Доставка и сборка мебели откладывались на завтра. Но, прежде чем отправиться в гостиницу, все опять посетили квартиру, где женская половина семейства определяла, куда и что ставить, чтобы завтра не терять на это время.

С утра начался завоз мебели: всего пришло три фургона. Грузчики подняли упакованную мебель в квартиру и разнесли ее по комнатам. Потом за дело взялись сборщики. Андрей остался наблюдать за процессом сборки, а Тамара с тещей отправились в магазин покупать постельное белье, одеяла и подушки, гардины и портьеры, а также утварь для кухни и посуду. Все купленное было доставлено из магазина к вечеру. К этому времени закончилась сборка мебели и навеска карнизов на окна. К ночи все было расставлено и развешано. Все валились с ног от усталости, только Агния мирно спала в своей комнате: она так набегалась за день, что легла спать в восемь часов вечера.

В воскресенье, 20 августа, все отдыхали. Тамара и теща осваивали кухню и ванную, Андрей — свой кабинет. Перед обедом сходили в магазин и купили продукты. И теще стало ясно: если она хочет ходить по магазинам — надо осваивать немецкий язык.

Андрей рассказал Тамаре о перипетиях при покупке квартиры, о легализации золота и долларов. Она просмотрела кредитный договор и договор залога и полностью одобрила действия мужа.

— В конце концов, можно не возвращать кредит банку, а передать ему заложенное золото. Сейчас стоимость золота нестабильна: то цена его растет, то падает. По мне, так лучше договориться с банком и отдать ему золото. Спокойнее на душе будет. Если мы что-нибудь и потеряем от этого — то немного. Что легко пришло, то легко и уходит!

— Подождем до нового года, а там и решим! — согласился Андрей.

С понедельника начались рабочие будни: согласно контракту Андрей и Тамара должны были приступить к работе с 21 августа.

Появившись в Университете, они познакомились со своими рабочими местами, расписанием занятий на осенний семестр и планом научных работ. И были отпущены до следующего понедельника для устройства своих личных дел. Андрей сходил в ректорат, и получил первые 2500 марок на квартиру.

За эту неделю было переделано множество дел: установлен в квартире телефон, дочка пристроена в школу во второй класс в группу для иностранцев, где специально изучали немецкий язык. Немецким с ней много занимались дома, поэтому она немного могла говорить и все понимала, но этого было недостаточно для успешных занятий.

Теща также отправилась на курсы немецкого языка.

Андрей купил автомобиль Volkswagen, правда, не новый, трехлетний, но в очень хорошем состоянии и недорого.

Андрей позвонил Марте и рассказал о покупке квартиры, сообщил номер своего телефона и получил приглашение всем семейством посетить ее в следующее воскресенье. Марта очень хотела познакомиться со своей племянницей.

К поездке в родовое поместье фон Бюлов в Штайнберг женская часть семьи Андрея готовилась очень тщательно: примерялись наряды и драгоценности, наносился макияж. Почему-то, особенно волновались Агния и теща. Уже общавшиеся с Мартой Тамара и Андрей к поездке отнеслись спокойно. Они выехали из Мюнхена на своем автомобиле в девять часов утра в воскресенье, 27 августа, и уже около десяти часов встретились с Мартой. Та сразу их предупредила, что хочет показать поместье, потом пообщаться и пригласила принять участие в домашнем обеде. В этот раз господина Штейна рядом с Мартой не было.

Тещу очень удивило наличие дворецкого в ливрее. Агнию — размеры господского дома.

Они прогулялись по большому саду, попробовали яблоки с деревьев, посетили небольшую ферму с двадцатью коровами, маленький заводик для переработки молока в масло и сыры, осмотрели большой пруд, вокруг которого обитали гуси и утки, поля, засаженные овсом и пшеницей, виноградники и цех по производству вина.

— Всего у меня в поместье работают тридцать шесть наемных работников из окрестных деревень и Штайнберга, — рассказала Марта.

— Поместье приносит доход или его наличие просто дань традиции? — поинтересовался Андрей.

— Если бы не было прибыли, я им не стала бы заниматься. У меня достаточно денег от ренты, чтобы нормально жить. Но скучно! Это неплохое занятие: все рядом, под рукой. За прошлый год получила более ста двадцати тысяч марок прибыли! Мои продукты питания поставляются во многие рестораны Мюнхена по долговременным контрактам. Полностью обеспечиваю ими свои потребности.

В гостиной Марта опять достала семейный альбом и, усадив рядом Агнию, показала ей фотографии дедушки и свои детские фото. Самое интересное, что Агния на этих фотографиях была очень похожа на Марту в детстве. Они хорошо пообщались на немецком языке. Марта даже похвалила Агнию, иногда поправляя допускаемые ею ошибки:

— Думаю, скоро Агния отлично будет говорить по-немецки. Только надо упорно учиться!

После обеда гости засобирались домой.

— Марта, восьмого октября, в воскресенье у Агнии день рождения, ей исполняется девять лет. Мы решили в домашнем кругу отметить это событие. Приезжай к нам, заодно посмотришь, как мы устроились! — сказал Андрей.

— Спасибо! Я обязательно приеду. Только предварительно позвоню и уточню время праздника.

Когда стали рассаживаться в автомобиль, дворецкий с трудом принес две корзинки, наполненные продуктами, и поставил их в багажник:

— Попробуйте мои продукты, — сказала Марта, — все свежее и очень вкусное.

На обратном пути Агния сказала, что ей очень понравилась тетя Марта, ее поместье, коровы, гуси и утки, и она хочет часто приезжать к ней в гости.

— Пока не выучишь немецкий язык, чтобы говорить без ошибок, не может быть и речи об этом, — сказала Тамара. — Учись, вот тогда и поговорим. До твоего дня рождения чуть больше месяца. Удиви тетю Марту, когда она приедет к нам в гости!

— Тогда давайте дома разговаривать только по-немецки! Русский мы и так знаем! И бабушке будет полезно для изучения языка!

— Согласны! — хором ответили Андрей и Тамара с тещей.

С понедельника для всех членов семьи начались трудовые будни: в Университете, в школе, на курсах. Не обошлось и без некоторых проблем, которые, однако, решались быстро.

Андрей, кроме чтения лекций и проведения практических занятий, получил под свою опеку трех аспирантов, на которых тратил много времени.

Тамара быстро и удачно вписалась в коллектив научного центра, где работала. Тематика исследований ей была знакома, а знание реального состояния дел в экономике России позволили ей вскоре стать авторитетом в области региональных вопросов экономики переходного периода.

Агния, благодаря своему живому характеру и светлой голове, быстро вошла в коллектив класса. Ее знание языка прогрессировало очень быстро. Она записалась в спортивную секцию большого тенниса, три раза в неделю посещала бассейн.

Теща пять раз в неделю ходила на курсы немецкого языка, дома разговаривала только по-немецки, и тоже уже начала немного понимать речь и говорить на общие темы.

Приближалось восьмое октября. Накануне утром позвонила Марта и уточнила время начала и распорядок праздника.

— Приезжай к двенадцати часам дня. Посмотришь нашу квартиру, посидим, поговорим. Потом будет праздничный обед. К четырем часам все закончится, — ответил ей Андрей.

Женщины с вечера субботы уже начали приготовления. Контейнер с вещами прибыл, поэтому количество нарядов увеличилось втрое. Прибавилось и посуды на кухне. Дополнительно пришлось покупать столовый сервиз и серебряные приборы на стол.

К двенадцати часам стол в гостиной был покрыт скатертью, расставлены чистые тарелки и бокалы, разложены приборы: ложки, вилки и ножи, выставлены тарелки с закусками. Посередине стоял букет цветов, шампанское и бутылка русской водки, два кувшина с соком и морсом.

Вокруг стола были расставлены шесть стульев. Хотя ожидалась только Марта, решили, пусть будет запасной стул, вдруг кто-нибудь неожиданно нагрянет.

Ровно в двенадцать по домофону позвонила Марта и Агния побежала ее встречать к подъезду. Привела в квартиру, помогла раздеться, потом взяла за руку и повела показывать квартиру. Родители только удивлялись такой внимательности дочери. Марте квартира очень понравилась: просторная, светлая, хорошо обставленная. Затем все прошли в гостиную и начали поздравлять Агнию, дарить подарки.

Марта подарила племяннице золотые сережки и абонемент в филармонию на концерты классической музыки. Сказала, что у нее есть такой же и она два раза в месяц по воскресеньям будет заезжать за Агнией, и они вместе посещать концерты.

Затем все сели за стол и приступили к трапезе. Русская кухня показалась Марте несколько необычной, но вкусной. Попробовала она и шампанское, и русскую водку. Привезенные ею собственной выделки три различных сорта сухого вина в бутылках остались не востребованными и отправились в бар ожидать нового посещения родственницы.

Уехала домой Марта очень довольная и умиротворенная: наконец у нее появились близкие родственники. Ее племянница Агния своим характером напоминала ее саму в детстве, а отношение к ней и Андрея, и Тамары, и Агнии было очень доброжелательным.

«В декабре мне исполнится пятьдесят пять лет, что ни говори, а юбилей. Хоть этот праздник я проведу среди родных мне людей. Надо обязательно пригласить семью моего кровного брата. Одиночество за последние десять лет мне так осточертело, что хочется хоть немного душевной теплоты. Агния, похоже, ко мне очень хорошо относится. Надо будет с ней сблизиться и подружиться. Как хорошо, что Андрею от меня ничего не надо. Он вполне состоятельный человек и меркантильные отношения не омрачают наши отношения».

Время летело быстро. К новому году жизнь в Германии для семьи Андрея стала уже обыденной. Андрей почти каждое воскресенье вывозил семейство за пределы Мюнхена. Они посетили все близлежащие города, пешком исходили Мюнхен, побывали во многих музеях и театрах. Марта также выполняла свое обещание и водила Агнию в филармонию. Они очень подружились и даже часто переговаривались по телефону.

А шестнадцатого декабря побывали на юбилее Марты, устроенном ею в своем поместье. При поздравлении с днем рождения, Андрей подарил Марте ожерелье из черного жемчуга с золотыми вставками, взятое из найденного клада.

Кроме Штейна, присутствовали еще три давние подруги Марты со своими мужьями. Познакомились.

Если женщины оказались обыкновенными домохозяйками, то их мужья были очень интересными людьми:

Густав — врач-генетик, профессор, доктор медицины, возглавляющий лабораторию генетики в Университетской клинике Мюнхена,

Пауль — владелец телевизионной студии в Мюнхене, вещающей по кабельному телевидению на всю Баварию,

Михель — ученый-правовед, специалист по наследственному праву. Андрей как ученый-историк, специалист по древнему миру, оказался для них интересным собеседником. За рюмкой коньяка мужчины обсудили множество вопросов, в том числе и заявление Марты о том, что Андрей приходится ей кровным братом.

— А почему бы в этом не удостовериться, проведя генетический анализ ваших ДНК? — поинтересовался Густав. — Мы освоили эти методики и почти со стопроцентной вероятностью можем определить родство, тем более, единокровных брата и сестры.

«А ведь неспроста Густав завел этот разговор, — подумал Андрей, — не иначе Марта его попросила об этом. Самой, наверное, неудобно предложить это исследование, а убедиться в родстве очень хочется!»

— Я согласен. Но как это сделать? Наверное, такое исследование стоит больших денег? Да и как Марта отнесется к этому?

— Разговор с Мартой я беру на себя. А в отношении оплаты исследования — это не обязательно, если мы проведем его как научный эксперимент по подтверждению эффективности разработанной нашей лабораторией новейшей методики определения родства.

— Прекрасно! Я готов участвовать в этом эксперименте в любое время.

Потом разговор перескочил на работу телевизионщиков.

Пауль посетовал, что никак не удается сделать действительно сенсационный телерепортаж, а он так необходим его студии для повышения рейтинга и известности. Засиделись допоздна, и семейство Игоря осталось ночевать в доме Марты.

В Университете все было без проблем: к Андрею на кафедре относились с большим пиететом, признавали его авторитет, и на лекции к нему на весенний семестр записалось много новых студентов. Профессор Штейн-Миллер часто болел, и Андрею пришлось замещать его на различных мероприятиях, представляя кафедру.

Тамаре стали поручать чтение лекций для студентов по экономике переходного периода, она подготовила две статьи, одну в соавторстве с профессором Бирке, другую полностью самостоятельно. Обе были опубликованы в сборнике научных трудов центра.

Агния уже прекрасно овладела немецким языком. В школе училась очень хорошо. Появились и первые успехи в большом теннисе: в своей возрастной группе она заняла третье место на городских соревнованиях.

Теща также вполне освоилась в Мюнхене. У нее даже объявились друзья — такие же пожилые женщины — на почве разведения домашних цветов. Теперь все подоконники квартиры были заставлены горшками с цветами. Теща только диву давалась своему недавнему нежеланию отправиться в Германию.

В феврале Андрею позвонил Густав. Поговорив ни о чем, в конце он проинформировал его, что Марта была у них в клинике, и ей сделали необходимые анализы. Теперь ждут его в любое удобное время. Просмотрев свое расписание на ближайшие дни, Андрей выбрал день и время посещения. Оно устроило обе стороны.

В конце апреля Андрею позвонила Марта и предупредила о своем незапланированном визите на следующий день. При встрече, после обоюдных приветствий, они уединились в кабинете Андрея.

— Я получила официальное заключение из Университетской медицинской клиники, в котором подтверждено наше кровное родство, — сказала Марта, протягивая ему экземпляр заключения. — Это — твой. Теперь я хочу с тобой посоветоваться о моих дальнейших шагах.

— Посоветоваться со мной? — удивился Андрей.

— Именно так! Раз специалистами-генетиками установлено, что мы близкие кровные родственники, я считаю надо это узаконить официально в государственных органах. Так уж получилось, что я осталась совсем одна, и мне очень приятно, что на закате жизни нашла своего брата и племянницу.

Я уже посоветовалась с Михелем — помнишь, он присутствовал на моем юбилее — официальное установление родственных связей позволит мне сделать Агнию своей наследницей. А тебе — без проблем оформить гражданство Германии и вернуть себе фамилию фон Бюлов!

— Но я пока даже не думал об этом! И изменять фамилию я не собирался. Все мои научные работы связаны с моей фамилией, и появление нового историка, претендующего на известность в тематике моих исследований, и присвоившего мои научные труды, только внесет путаницу.

— В любом случае официальное оформление родства не помешает. Это сейчас ты не собираешься менять гражданство, а потом захочешь. Тем более, лично тебе делать ничего не придется: я все оформлю сама. Ты только подпишешь необходимые бумаги. Я уже договорилась с Михелем и Штейном — моим адвокатом — они возьмутся за это дело.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Да, настаиваю! И как тетя Агнии я хочу встречаться с ней чаще! Если она захочет, пусть приезжает ко мне в гости в любое время. Я могу заезжать за ней на автомобиле и отвозить обратно. Постараюсь многому ее научить. Посмотри, твоей теще вскоре исполнится семьдесят два года и она не сможет много времени уделять Агнии. Вы с Тамарой — постоянно заняты на работе. Мое предложение — хороший выход для Вас!

— Ладно, готовь документы. Но менять фамилию и пока гражданство я не собираюсь!

— Документы уже подготовлены. Подписывай! — Марта открыла папку для бумаг и вынула из нее несколько отпечатанных документов. Андрей внимательно их прочитал и тут же подписал.

— Официальное оформление прав родства — дело длительное. Хорошо, если только осенью мы получим официальное уведомление об этом! — сказала Марта. В ответ Андрей только пожал плечами.

 

Глава восьмая

Мир развивался семимильными шагами. Появились новые автомобили, космические аппараты, мощные компьютеры, сотовая связь. В то же время в России ситуация не улучшалась. Предприятия разваливались, появились безработные и нищие, поднял голову бандитизм. Все ринулись в торговлю. Россию сотрясали финансовые кризисы. Появились олигархи, доморощенные миллиардеры. Развилась коррупция и взяточничество. Народ перестал верить в способность государства, в виде правоохранительных органов, защитить его от бандитов. Да и сами эти органы почти перестали отличаться от бандитов. Вера в праведный суд была потеряна. Армию сотрясали скандалы, связанные с дедовщиной, воровством и нищетой в среде ее элиты — офицерства.

Только постепенно начавшийся рост цен на газ и нефть позволяло государству сводить концы с концами. Получаемые денежные средства от продажи энергоресурсов просто проедались, не вкладывались в развитие собственных отраслей народного хозяйства. Во всем этом еще раз убедилось семейство Андрея, приехавшее летом 1996 года в Геленджик на отдых из Германии.

Спустя неделю после приезда в Геленджик на пляже состоялся следующий разговор между Агнией и Тамарой:

— Мама, почему такая огромная разница между Мюнхеном и Краснодаром?

— Что ты имеешь в виду!

— В Краснодаре люди на улицах какие-то не веселые, злые. Постоянно ругаются. Улицы грязные, тротуары замусоренные. Машины, в основном, старые. На каждом углу нищие. В Мюнхене этого нет!

— В России сейчас наступила тяжелая жизнь: пять лет назад наша страна — СССР — перестала существовать. Вместо нее образовались пятнадцать независимых государств. В одном из них — России — мы и живем. Все экономические связи между республиками разрушились. Очень многие заводы перестали существовать. Люди остались без работы. С чего им радоваться? Денег ни на что не хватает: ни на уборку улиц, ни на покупку новых машин. А многим и на еду! Но дело постепенно наладится. Всегда после кризиса начинается подъем. Так и в России произойдет!

— Мне в Мюнхене больше жить нравится. Там и относятся ко мне хорошо!

— А что, здесь не так?

— Да, знакомые ребята, с которыми я раньше в школе училась, как узнали, что я в Германии живу, сразу стали фашисткой обзывать. А тетя Оля из соседнего дома все про нашу жизнь в Мюнхене расспрашивает, на все, что я не скажу, кривится. А вчера буржуйкой назвала!

— Агния, постарайся на них не обращать внимание. Мы сюда приехали отдыхать, купаться в море, загорать, отъедаться фруктами. Уже через три недели вернемся обратно в Мюнхен и поедем на автомобиле в путешествие во Францию. Визы уже получены.

— Скорее бы! А то мне здесь плохо. И бабушка постоянно плачет!

— Что? Почему плачет?

— А ее тоже соседи обижают и на рынке продавцы ругают, когда она их фрукты некачественными называет! Бабушка говорит, хоть у нас фрукты лучше, чем в Германии, но пока их привезут, пока разложат, пока продадут — они все побитые и гнилые становятся, а цену все равно продавцы не снижают! «Лучше выбросим, чем дешево продадим», — говорят!

Вечером Тамара рассказала о разговоре с Агнией Андрею.

— До чего же люди обозлены! Зависть так и прет как увидят, что у кого-то все хорошо! А не понимают, что для этого надо учиться, окончить институт, написать диссертацию, стать востребованным не только в своей стране, а в мире. А это — огромный труд!

Когда мы приехали из Москвы в Краснодар, ты сразу в Геленджик умотал, а я с мамой и Агнией до конца дня в городе оставалась. Зашла в Университет, кое-кого из знакомых встретила, поговорили. До чего все плохо! Преподавателям приходится подрабатывать, продавая вещи на рынке, работая уборщицами, грузчиками в магазинах! Зарплата в Университете — совсем мизерная.

А как узнали, что мы в Германии в Университете преподаем, так сразу стали выспрашивать про «волосатую руку», которая нас туда определила. Так и не поверили, что мы сами устроились! Да и они могли бы уехать за границу, если бы языки знали! Так ведь не учили, а сейчас кого-то обвиняют.

— Когда я приехал в Геленджик, наш жилец, который напросился пожить в нашем доме совершенно бесплатно, потребовал с меня деньги за то, что наш дом не разворовали за время нашего отсутствия. Он, якобы, его охранял. Я ему напомнил о нашем договоре перед отъездом и что он обещал. Так в ответ услышал только одно: «Буржуи! Зажрались! Жалко дать денег!» Да ты попроси, если тебе не хватает, а не требуй! У меня, чем дальше, тем больше возникают мысли, а не продать ли нам этот дом! Если будет нужно — купим! Вон, ко мне уже армяне приходили, предлагали продать. И цену хорошую сулят.

— А сколько?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Продавай, только мы должны дожить до конца отпуска в этом доме. Билеты на самолет у нас на 1 августа. Больше двух недель осталось.

— Вот умом понимаю, что лучше продать, но как вспомню, как он мне достался, так руки и опускаются! Может быть, ну их, эти деньги? Не обеднеем. Подарим дом многодетной семье, что в развалюхе в конце нашей улицы обитает! Совсем бедно живут.

— Не боишься, что только мы уедем, как они армянам дом продадут, да еще и задешево. Те нас обманывать побоятся, а их — запросто!

— А может быть, их спросить, что лучше: дом или деньги? Так и сделать. Если деньги им предпочтительнее, то дом армянам продадим, а деньги — им отдадим.

— Ну, тогда точно, в Геленджике нам лучше больше не появляться! За буржуев все считать будут! Как же, пятьдесят тысяч долларов отдали! А то, что в той семье восемь детей, никто не вспомнит!

— Да и хрен с ним, с этим Геленджиком! Заработаем денег, в Ницце дом купим. Или в Испании на Коста Брава. Но хоть совесть мучить не будет!

Андрей посетил дом, где обитала многодетная семья, поговорил с отцом и матерью семейства. Они в один голос сказали, что лучше получить деньги.

— Дом лучше и просторнее, чем этот, в котором сейчас живем, мы всегда купить сможем, — сказала многодетная мать. — Главное, чтобы у него был большой участок земли под сад и огород. А у Вас — совсем маленький! И купим дом не за пятьдесят тысяч долларов, а дешевле! Зато на оставшиеся деньги оденем и обуем детей, кое-что нужное по хозяйству купим. Вот, баркас новый надо купить, мужу рыбу промышлять. На старом в море выйти страшно — потонуть можно. Пару швейных машинок купить: дочкам уже по двенадцать лет, пусть одежду шьют, я научу! Как говорят, надо удочку в руки дать, а не рыбу на один раз поесть.

— Тогда договорились. Продаю дом официально. С полученных денег плачу все налоги. Что останется — отдаю Вам, — решил Андрей. — Но это будет сразу перед нашим отъездом — в конце июля. И просьба у меня будет: не говорите никому об этом. А то сами и без денег останетесь, и нас под монастырь подведете!

Андрей продал дом, получил оговоренную с армянами сумму, сходил в налоговую инспекцию, заплатил досрочно налоги с суммы продажи, получил необходимые справки об этом. Перед отъездом, 30 июля, сходил и отдал деньги многодетной матери. Решил, что лучше ей, чем мужу. Целее будут.

1-го августа семейство Андрея на самолете вернулось в Мюнхен, а 3-го на автомобиле отправилось в путешествие по Франции.

За десять дней они пересекли страну с севера на юг, двигаясь вдоль западного побережья, и за такое же время вернулись обратно, но уже вдоль восточной части страны. За неделю до начала нового учебного года они оказались в Мюнхене. Сразу появилась Марта, которая увезла Агнию к себе в поместье.

Андрею не давало покоя знание о последнем кладе, заложенном отцом в тоннеле под городом. Год назад он отказался от идеи его изъятия. Да и сейчас он понимал, что одному это сделать невозможно. Однако голова продолжала придумывать различные варианты. Последний показался ему наиболее перспективным. Толчком к его рождению послужило знание того, что этот клад — самый крупный из всех заложенных отцом.

«Если нельзя взять все, то лучше получить половину, чем ничего! А как можно ее получить? Только привлекая тех людей, которые способны его достать, и при этом не смогут нас кинуть. Поэтому связываться с криминалом — себе дороже! А вот если рассказать Марте, что я знаю, где находится клад, заложенный отцом, и привести доказательства того, что это личный клад семейства фон Бюлов, заложенный для спасения семейных ценностей перед оккупацией страны, то делиться ни с кем не надо. Необходимо посоветоваться с юристами, правоведами, является ли такая захоронка кладом или нет? Или ее можно считать тайником, поскольку известно ее местонахождение и имеются неопровержимые доказательства принадлежности клада конкретным людям, которые его и найдут. Надо ли в этом случае делиться с государством половиной найденных ценностей, поскольку тайник расположен под землей, принадлежащей государству? А поскольку изъять ценности в тайне самим не удастся, то можно сделать из всего этого телешоу общебаварского масштаба, а то и всегерманского! Пауль, кажется, жаловался, что его телестудии не хватает известности и рекламы? Вот и предложить освещать это событие в реальном масштабе времени по кабельному телевидению, предварительно его хорошо прорекламировав! Да за одну рекламу во время трансляции поиска и изъятия клада можно получить огромные деньги! Только все надо хорошо подготовить, чтобы не было сбоев. Подожду, когда Марту и меня официально признают кровными родственниками, тогда с ней и переговорю. Мне не к спеху».

В середине октября Марта сообщила, что принято официальное решение о признании их кровными родственниками по отцу. На основании этого она завещала все принадлежащее ей имущество племяннице — Агнии. Завещание зарегистрировано у нотариуса.

«Пора составить разговор с Мартой о кладе. Только все надо хорошо продумать, чтобы она не решила, что я тянул время специально до официального признания нашего родства».

В середине ноября Андрей созвонился с Мартой и договорился о встрече. Поехал он к ней один, чтобы ничто не помешало разговору.

— Марта! Я хочу открыть тебе одну семейную тайну, которую поведал отец моей матери прежде, чем они расстались. Весь прошлый год я проверял, не раскрыта ли она, и только недавно убедился, что она еще существует!

— Андрей! Если эта тайна плохо характеризует нашего отца, то я ничего не хочу о ней знать! Мне и так хватило в жизни огорчений, причиненных им моей матери и мне.

— Я бы не сказал, что эта тайна порочит нашего отца. Но, если тебе неинтересно, тогда извини за беспокойство!

— Заинтриговал, а потом в кусты! Рассказывай, мне очень любопытно.

— Перед расставанием отец сообщил моей матери, что сделал тайник, в котором спрятал большую часть семейных ценностей, опасаясь их изъятия в случае поражения Германии в войне. Это произошло в 1944 году в Мюнхене. Даже нарисовал план, где этот тайник расположен. В детстве я часто разглядывал этот план, поэтому хорошо его запомнил. К сожалению, оригинал не сохранился.

— Этого не может быть! Все ценности были спрятаны в нашем поместье, и после войны, когда стало ясно, что никаких конфискаций не будет, моя мать их достала, и они до сих пор хранятся в депозитарии банка.

— А ты уверена, что твоя мать знала обо всех ценностях, принадлежащих семье?

— На сто процентов поручиться не могу, но перед смертью мать обязательно бы рассказала об этом!

— Тогда слушай дальше. Летом 1944 года, находясь в Мюнхене, отец сделал тайник в подземном тоннеле, по которому организован сброс сточных вод. Туда были спрятаны очень большие ценности. Что там было заложено, он заставил мать выучить наизусть. Я прекрасно все помню. Список ценностей у меня с собой. Вот, смотри, — Андрей протянул Марте лист бумаги с перечнем ценностей.

Та впилась в него взглядом, прочитав несколько раз.

— Не верю! Это какая-то ошибка! У нас не могло быть таких богатств. Мы, конечно, состоятельные люди, но чтобы настолько! Скорее всего, это не семейные ценности.

— Мать мне сказала, что, по словам отца, в тайнике имеется письмо, в котором подтверждается принадлежность спрятанных ценностей нашей семье. Там имеется письменное свидетельство банкира Готлиба Хенке о том, что эти драгоценности были изъяты отцом в его присутствии из депозитария банка, в который были положены им еще в 1937 году.

— Отец женился в 1938 году. Значит, эти ценности принадлежали лично ему, раз о них ничего не было известно моей матери!

— Очень может быть! У тебя отличные адвокаты. Надо бы дать им поручение выяснить, будет ли считаться этот тайник кладом, и тогда половину ценностей заберет государство, или его можно считать тайником, принадлежащим нашему отцу. Тогда ни о какой дележке с государством не может быть и речи!

— А разве нельзя нам самим вскрыть тайник и изъять из него все ценности? Нам ведь не нужно афишировать их наличие!

— Ничего не получится! Нам самостоятельно не добраться до тайника. Я специально записался на экскурсию, проводимую по подземным тоннелям туристской фирмой, все осмотрел и понял, что это невозможно.

— Почему?

— Сам тоннель, в котором спрятан тайник, закрыт толстой металлической дверью, запертой на замки. Не имея ключа, сломать ни дверь, ни замки не удастся: для этого нужны специальные инструменты, работающие от электроэнергии. Тайник вмурован в стену тоннеля, причем глубоко. Разрушить ее возможно только с помощью инструментов. Попасть в тоннель к месту тайника можно только через несколько близлежащих к нему ходов, которые также постоянно заперты и находятся под контролем. Если спуститься в тоннели в каком-нибудь другом месте, то надо с собой тащить столько инструментов и источников электроэнергии, что нам будет не по силам. Да и сумеем ли мы найти в этом случае путь к тайнику? И последнее, общий вес ценностей, спрятанных в тайнике, превышает сорок килограмм. Как мы все это потащим обратно?

— Тогда, что же нам делать?

— Во-первых, посоветоваться с юристами о наших правах на ценности в тайнике.

Во-вторых, официально уведомить власти о тайнике и получить разрешение на его вскрытие.

В-третьих, подключить телевидение, того же Пауля, для трансляции этого события на всю Баварию. Это надо сделать по нескольким причинам: нам нечего скрывать — мы в своем праве. Можно дополнительно заработать очень большие деньги от продажи права трансляции этого события. Нам нужна гласность, чтобы никто не смог наложить лапу на содержимое тайника.

В-четвёртых, нам надо набрать команду людей, которые будут делать всю черную работу по вскрытию стены и транспортировке инструмента к тайнику и обратно, а также изъятых ценностей. С этими людьми надо заключить договор на эту работу, чтобы они не претендовали на ценности из тайника.

— Самое печальное будет, если никакого тайника нет. Тогда мы станем посмешищем у всей Германии!

— Для такого печального случая нам и нужно телевидение. С ним надо заранее договориться, что поиск клада — подготовленная мистификация. Тогда все посмеются, тем дело и кончится.

— Как ты все продумал! Решено, я переговорю со Штейном. Он опытный юрист и подскажет нам, как лучше действовать. Ты уверен, что найдешь место тайника? Ведь ты его никогда не видел!

— Мне известны приметы, по которым я смогу это сделать!

— И последнее, что ты собираешься делать с этими ценностями?

— Я собираюсь их разделить поровну между нами, как наследниками имущества, принадлежащего нашему отцу!

Марта связалась с Андреем только через две недели.

— Андрей! Только вчера вечером у меня был Штейн и рассказал все, что смог узнать по интересующему нас вопросу. Ты не мог бы приехать ко мне, а то по телефону не хочется все это обсуждать?

— Могу, но только в воскресенье!

— Пригласить мне на встречу Штейна?

— Пригласи, так будет даже лучше. Я приеду с утра, часам к десяти.

— Если Агния захочет, захвати и ее с собой. У меня будут очень вкусные пирожные!

— Марта, ты ее и так раскормила! Никакой спорт не помогает сбросить вес!

— Девочка растет! Ей надо много калорий. Не волнуйся, повзрослеет, войдет в норму.

— До воскресенья!

По приезду к Марте, Андрей сразу уединился со Штейном. Марта кудахтала вокруг Агнии, угощала ее своими замечательными пирожными и обещала зайти к мужчинам позднее.

— Господин Штейн! Прошу Вас рассказать все, что удалось выяснить по поручению Марты.

— Дело оказалось не таким простым. Пришлось не только ознакомиться с германским законодательством по этим вопросам, но и проштудировать законы Баварии и даже акты, принятые на уровне города Мюнхен.

В итоге я выяснил: если удастся доказать, что ценности, спрятанные в тайнике, принадлежат лицам, имеющим на них право собственности, то надо получить только разрешение местных властей на вскрытие тайника, а само вскрытие произвести в присутствии представителя властей. Тогда после проверки права собственности на них, ценности передаются законным владельцам. При этом никакие налоги не платятся, и передачи половины ценностей собственнику земли не производится. Если доказать это не удастся, то тайник признается кладом, при этом половина его содержимого переходит в собственность владельца земли, на которой найден клад.

— По закону, являются ли дети собственниками ценностей, принадлежащих одному из их родителей, если эти ценности не были указаны ни в каких наследственных документах и найдены после смерти родителя? Если доказано, что найденные ценности действительно принадлежали одному из родителей?

— Вы очень грамотно сформулировали вопрос.

Вот это и есть главная трудность: доказать, что спрятанные ценности принадлежали одному из родителей детей. Дети же, по определению, являются наследниками всего имущества родителей после их смерти.

— Может ли являться подтверждением принадлежности ценностей одному из родителей, если среди них обнаружено письмо этого родителя, утверждающего, что ценности принадлежали лично ему?

— Это будет решать суд. Но, на мой взгляд, этого недостаточно. Хорошо бы иметь показания свидетелей.

— Будет ли достаточным для суда находящееся среди найденных ценностей письмо, написанное директором банка и подтверждающее, что спрятанные родителем ценности были извлечены в его присутствии из депозитария банка, где они хранились с 1937 года?

— Вот это уже документ, с которым трудно спорить! Это, конечно, не доказывает, что один из родителей непосредственно является собственником ценностей. Но то, что он их лично положил в банк на хранение и извлек их из банка, где они хранились семь лет, причем нет никаких свидетельств того, что они ему не принадлежали, будет весьма существенным доказательством для суда! Я бы за такое дело взялся!

— Могу ли я, после официального признания моего кровного родства с Мартой, считаться одним из равноправных наследников найденных ценностей?

— Конечно, это не подлежит сомнению!

— Вы считаете, что в любом случае необходимо судебное решение по этому делу? Полученных доказательств в виде указанных писем недостаточно?

— По мне, так достаточно! Но что решат власти Мюнхена? Насколько я понимаю, речь идет об очень больших ценностях?

— Да, очень больших! Их стоимость можно оценить только после изъятия из тайника. Кстати, а поможет ли нам знание точного перечня ценностей, находящихся в тайнике, представленное до их изъятия оттуда? Это что-то доказывает?

— Это доказывает только то, что в семье было известно об их наличии! Это очень хороший аргумент для суда! У Вас этот перечень имеется?

— Я его могу написать в любой момент. По словам матери, что хранится в тайнике и в каком количестве, отец заставил ее выучить наизусть. А она — меня. Думаю, как раз для такого случая.

— Тогда Вы обязательно напишите перечень ценностей в тайнике и в запечатанном виде передайте для хранения нотариусу. И обязательно до их изъятия из тайника! Тогда это будет доказательством.

В комнату вошла Марта и обратилась к мужчинам:

— Все вопросы прояснили? Я считаю, что это мужское дело и Андрей прекрасно представит интересы нашей семьи. Только хочу уточнить, не потребуется ли помощь Михеля, он же специалист по наследственным делам?

— Никакая помощь не будет лишней! Если потребуется, то мы его привлечем, — сказал Штейн.

— Господин Штейн! Я попрошу Вас подготовить все необходимые документы для организации изъятия ценностей. Особенно нам торопиться некуда. Как подготовите — так и хорошо! А я пока поговорю с Паулем, предложу ему освещать это эпохальное событие в телетрансляции с места изъятия ценностей! — проговорил Андрей. — Марта, поможешь мне с ним связаться?

— Конечно, я сегодня же с ним переговорю!

Встреча Андрея с Паулем произошла в телестудии через неделю.

— Очень рад нашей встрече, Андрей! Марта меня заинтриговала, сказала, что у тебя какое-то сногсшибательное предложение, которое выведет мою телестудию в первые ряды в Германии! Не томи, рассказывай!

— Пауль, все, что я сейчас расскажу — пока большой секрет! И в твоих интересах, чтобы о нем никто не узнал до определенного момента, иначе тебе перебегут дорогу другие телестудии.

— Я все понимаю, не маленький! Рассказывай!

— Нам с Мартой стало известно, что наш кровный отец в 1944 году заложил тайник, в который спрятал довольно большие ценности, принадлежащие ему. Ты же знаешь, я историк и умею работать с архивными документами, и даже могу читать между строк то, что не видят другие люди. Так вот, я знаю, где находится этот тайник! Предлагаю тебе устроить совместно с нами телевизионное шоу на всю Баварию, показав в реальном времени процесс поиска тайника и извлечения из него ценностей. Причем, надо заранее анонсировать это действо, подогреть к нему интерес, набрать рекламы так много, как удастся и, во-первых, твоей телестудии стать известнейшей в стране и, во-вторых, нам вместе заработать на рекламе. Как ты на это смотришь?

— Предложение отличное, но тут имеется много нюансов. Как говорят, дьявол кроется в мелочах! Давай разбираться!

— Давай! Спрашивай, а я постараюсь ответить.

— Когда произойдет это событие?

— Тогда, когда нам это будет наиболее выгодно, например, когда по прогнозу погоды дождь будет лить весь день, и люди будут сидеть у телевизоров!

— Но вести трансляцию под дождем не очень приятно, да и картинка будет тусклая.

— Поиск тайника будет проходить под крышей. Условия в том месте не самые приятные, но тем больше будет интерес к происходящему!

— Это отлично! Что будем делать, если тайник не будет обнаружен?

— Я могу гарантировать, что тайник находится там, где его заложили в 1944 году. Но мы должны подстраховаться, и если тайник не найдем, надо так обыграть ситуацию, чтобы она выглядела заранее спланированной мистификацией.

— Ну, ну! Это несколько хуже, но можно подумать!

Сколько времени займет поиск тайника и извлечение ценностей?

— Это зависит только от нас. Сам подход к тайнику — минут десять, вскрытие — от десяти минут до получаса, выемка ценностей и их транспортировка туда, где можно вскрыть ящик, в котором они упакованы — еще десять — пятнадцать минут, вскрытие ящика, пересчет ценностей — еще минут тридцать. Да еще интервью с заинтересованными лицами — десять минут. Итого: от часа десяти минут до полутора часов.

— Что за помещение, где находится тайник? Какую аппаратуру необходимо задействовать?

— Дело будет происходить в подземном помещении, довольно узком и длинном, в котором отсутствует естественное освещение, электроэнергия и довольно сыро.

— Комментировать все действия по поиску тайника и извлечения ценностей должен мой человек?

— Думаю, это должен делать профессионал. Если такой человек у тебя имеется, то я не буду иметь ничего против.

— Вот теперь я могу сказать — это отличное предложение! Мне надо время, чтобы написать сценарий этого шоу, подготовить людей и аппаратуру.

— Все в твоих руках! Только имей в виду, мне тоже надо время: заключить договор с рабочими, которые будут вскрывать тайник и транспортировать изъятые ценности, предупредить полицию о необходимости охраны ценностей, подготовить помещение, где ящик с ценностями будет вскрыт и произведена их грубая оценка.

— Нет, нет! Все это я беру на себя! В шоу должны работать профессионалы на всех местах! Когда я подготовлю сценарий, я тебя с ним познакомлю, и мы уточним детали. А ты не хочешь сообщить мне некоторые детали? Самое главное, где все будет происходить?

— Я дам тебе наводку, но место не назову. Воспользуйся услугами туристской фирмы, проводящей экскурсии в подземных тоннелях под Мюнхеном. Все, что ты там увидишь, будет очень приближено к ожидающей нас действительности.

— Спасибо и за это! Я позвоню, когда сценарий будет готов.

— Не забудь подготовить проект договора со мной и Мартой, как главных участников телевизионного шоу.

— Не волнуйся, я сделаю все, что надо!

 

Глава девятая

Вот и подошел день, на который было назначено баварское телешоу.

За две недели до него, началась рекламная компания, убеждавшая всех телезрителей Баварии принять непосредственное участие в виде наблюдателей за событием, которого еще не было в Мюнхене. Причем, само событие хранилось в тайне, только предлагалось включить телевизоры на кабельном канале телестудии, принадлежащей Паулю, ровно в три часа дня в воскресенье, 13 апреля 1997 года. Предполагалось, что само шоу продлится полтора часа, но было объявлено: если зрелище настолько заинтересует зрителей, что количество просьб о продлении шоу превысит 10000 телефонных звонков на пять заранее указанных номеров, то оно будет продлено.

По прогнозу в воскресенье ожидались осадки, так что ничто не могло помешать зрителям потратить время на просмотр шоу. Тем более время было выбрано удачно: после обеда, когда еще рано идти в рестораны, театры и кино.

Пауль разослал предложения многим фирмам Баварии поместить свою рекламу в праймтайм — время проведения шоу, гарантируя небывалое количество телезрителей. При этом, они могли или снять свои заявки на трансляцию рекламы во время телешоу и тогда не платить ничего, или увеличить количество рекламного времени, но за утроенную цену. Такого рекламного хода еще не было на телевидении, и очень многие фирмы решили этим воспользоваться — разместить свои рекламные ролики, но длительностью не более двадцати секунд.

Ровно в три часа перед телезрителями в студии появился Пауль, который объявил, что сейчас они будут присутствовать при трансляции поиска тайника с очень большими ценностями, заложенного в 1944 году известным в Баварии аристократом Францем фон Бюлов. При нахождении тайника он будет вскрыт и все ценности, находящиеся в нем, в присутствии телезрителей пройдут грубую оценку специалистами.

О наличие тайника стало известно совсем недавно, и родственники сумели узнать его местонахождение буквально на днях. Поисками тайника будет руководить сын Франца, который непосредственно принимал участие в определении места закладки ценностей, пользуясь архивными данными муниципалитета Мюнхена и семейным архивом.

Дать полную гарантию того, что тайник окажется именно в указанном ими месте не может никто, поскольку последние десять лет это место было закрыто для посещения по распоряжению муниципалитета Мюнхена в связи с опасностью для жизни людей.

Но дети Франца фон Бюлов уверены в наличии тайника и спрятанных в нем ценностей.

После этого вступления появилась картинка с видеокамеры оператора, показывающего движение людей по узкому тоннелю. Все происходящее на экране комментировалось одним из известнейших тележурналистов Баварии Питером Шмутцем.

Он рассказал, что на экране телевизоров зрители могут видеть перемещение рабочих по подземному тоннелю для сточных вод, расположенному под Мюнхеном. Возглавляет их сын Франца фон Бюлов, профессор доктор истории Университета Людвига- Максимилиана. Через минуту стало видно, что рабочие подошли к отнорку от главного тоннеля, перекрытого металлической дверью, закрытой на два огромных навесных замка. К двери подошел работник фирмы, занимающейся эксплуатацией подземных коммуникаций, достал связку ключей и попытался открыть замки. Они настолько покрылась ржавчиной, что он не смог даже вставить в них ключ. Последовали его комментарии о том, что эта дверь закрыта десять лет назад в связи с пропажей туристов, прошедших по этому отнорку.

К двери подошли рабочие и с помощью аккумуляторных отрезных машинок перепилили дужки замков. После этого с трудом ломами сумели открыть металлическую дверь.

Первыми в отнорок прошли осветители с мощными аккумуляторными лампами, за ними оператор, который, двигаясь вперед спиной, показывал видеокамерой сына Франца, идущего по отнорку и внимательно вглядывавшегося в левую стену. За ним двигался тележурналист, комментирующий происходящее. Через каждую минуту трансляция прерывалась тридцатисекундным рекламным блоком.

Трансляция шоу длилась уже десять минут, когда на студии раздались первые звонки рекламодателей, просящих увеличить свое рекламное время.

Андрей медленно двигался по отнорку, проводя левой рукой по его стене на уровне плеч. Наконец, впереди он заметил небольшую выемку в потолке отнорка. Рулеткой отмерил от нее три метра вперед по тоннелю и на уровне груди нарисовал мелом на левой стене квадрат размером примерно 80 на 80 сантиметров.

— Вскрывайте стену в этом месте! На глубину не менее полуметра, — сказал он рабочим.

Оператор тут же показал стену с близкого расстояния: отмеченный мелом кусок стены совершенно ни чем не отличался от соседних.

Трансляция шоу длилась уже полчаса. Приборы учета зрителей кабельного канала показывали небывалое их количество.

Смотреть, как рабочие вскрывают кирпичную стену с помощью отрезных машинок с алмазными дисками по камню, было не особенно интересно, поэтому через каждые тридцать секунд трансляции она прерывалась блоками рекламы, длительностью шестьдесят секунд. Пыль от разрезанных кирпичей отсасывалась специальными аккумуляторными пылесосами, что позволяло оператору вести трансляцию.

В течение двадцати минут стена была вскрыта, и оператор показал в глубине стены замурованный ящик, обернутый брезентом.

Звонки рекламодателей раздавались непрерывно. Все требовали увеличения рекламного времени.

Рабочие осторожно освободили ящик от брезента, пропитанного чем-то черным, вытащили его из стены и поставили на специальную тележку. Оператор вел трансляцию, а тележурналист, почти как на матче футбольного клуба «Бавария» после забитого гола, в восторге комментировал происходящее.

В квартире Андрея у телевизора собралась вся его семья и Марта. Все они, затаив дыхание, следили за происходящим.

Рабочие медленно катили тележку по отнорку, потом вышли в коридор и направились к ближайшему выходу из тоннеля.

Постоянно в виде титров зрители оповещались о том, что вскоре будет проведено вскрытие ящика. А реклама лилась неудержимым потоком.

Через двадцать минут рабочие добрались до лестницы, ведущей на поверхность. Подняли ящик и опять поставили его на тележку. Рядом с ними появились полицейские, окружившие тележку плотным кольцом. Еще через пять минут ящик оказался в большой светлой комнате. Его поставили на стол, застеленный светлой плотной материей. Андрей внимательно осмотрел ящик и показал рабочим, с какой стороны его вскрывать.

Когда ящик был вскрыт, из комнаты удалили всех рабочих, зато появились: представитель муниципалитета Мюнхена и три оценщика-эксперта. Полицейские также остались в комнате, с любопытством вытягивая шеи, старались разглядеть его содержимое.

На указанные пять телефонов в телестудии раздался шквал звонков: объявленное время телешоу заканчивалось, и зрители «требовали продолжения банкета».

Андрей аккуратно вынул из ящика первый контейнер и положил его на стол, потом второй, третий… Некоторые были очень тяжелые. Оператор непрерывно транслировал изображение. Когда ящик полностью опустел, его поставили на пол и за дело взялись оценщики-эксперты.

Предварительно было оговорено, что к ценностям имел право прикасаться только Андрей, оценщики — с его разрешения.

Наконец, Андрей вскрыл первый контейнер: металлический ящик оказался доверху заполнен стограммовыми брусками золота 999 пробы. На всех стояла дата 1898 год. Всего оказалось 100 брусков. Представитель муниципалитета что-то строчил в своем блокноте, оператор крупным планом показывал золото в контейнере.

Во втором контейнере оказалась тысяча золотых монет Пруссии в 20 марок.

В третьем — тысяча шестьсот золотых монет Пруссии в 10 марок.

В четвертом — двести тысяч долларов 1924–1930 годов выпуска.

В пятом — сто тысяч английских фунтов стерлингов.

В шестом — алмазы: в одном мешочке — тысяча необработанных алмазов от 0,8 до 1,5 каратов, в другом — тысяча четыреста ограненных алмазов различной величины.

В седьмом — ювелирные украшения, некоторые с бирками с указанием времени изготовления — 19 век. На вес около трех килограмм.

В последнем, восьмом контейнере оказались:

— письмо, написанное Францем фон Бюлов, подтверждающее, что все ценности принадлежат ему и спрятаны им в тайнике в связи с его уверенностью, что война будет проиграна, а ценности изъяты оккупационными властями. Если тайник будет вскрыт после его смерти, то он завещает его содержимое своим наследникам,

— письмо управляющего банком, в котором в депозитарии хранились эти ценности, подтверждающее, что Франц в присутствии управляющего изъял ценности из депозитария в июле 1944 года. При этом депозитарий не посещался Францем ни разу с момента закладки ценностей, которая произведена им в 1937 году. В конце сделана приписка о том, что данное письмо подготовлено по просьбе Франца фон Бюлова в момент изъятия ценностей из банка,

— неиспользованная чековая книжка этого банка, позволяющая распоряжаться семьюдесятью тремя тысячами немецких марок довоенного образца, выписанная на имя Франца.

Оценщики-эксперты объявили, что они не могут даже грубо оценить стоимость ценностей, обнаруженных в тайнике, но, по их мнению, она превышает несколько десятков миллионов марок.

После этого все контейнеры были упакованы в инкассаторские мешки, отпечатаны и отправлены в банк на хранение под охраной полиции.

Телевизионное шоу удалось! Только выручка от телевизионной рекламы во время его трансляции составила более 600 тысяч марок, а сделанный немедленно по окончанию шоу тридцатиминутный телефильм с рассказом о перипетиях поиска тайника и его вскрытии, был продан практически всем телестудиям Германии и за рубеж! Это принесло еще более миллиона двухсот тысяч марок. Половина этих доходов была перечислена на счета Марты и Андрея согласно заключенному с Паулем договору.

Муниципалитет Мюнхена немедленно подал заявление в прокуратуру города и суд о не признании найденных ценностей принадлежащими наследникам Франца фон Бюлов.

Рассмотрение этих исков продолжалось несколько месяцев, по истечении которых суд признал притязания муниципалитета необоснованными. После этого Андрей и Марта разделили найденные ценности буквально поровну: золото, золотые монеты, деньги просто поделили пополам; алмазы и ювелирные украшения — также, особенно не зацикливаясь на том, что в этом случае их доли не вполне равноценны.

Известность Андрея в Университете выросла в несколько раз. Все поздравляли его с найденным тайником. Но жизнь продолжалась.

В 1999 году он подал прошение о гражданстве ФРГ, которое было удовлетворено. Гражданство получили также его супруга, дочь и теща.

В 2000 году скончался заведующий кафедрой профессор Штейн-Миллер.

Андрей баллотировался на эту должность и был избран Ученым советом Университета.

Ему исполнилось пятьдесят пять лет, и он был полон сил и желания продолжать преподавательскую и исследовательскую работу в Университете. Что говорить о Тамаре? Ей исполнилось пятьдесят, и она продлила свой контракт с центром экономических исследований еще на пять лет.

Агния училась в школе и занималась спортом. В 2003 году поступила на экономический факультет Университета, где преподавали ее родители.

Хуже обстояли дела у Марты: врачи выявили у нее онкологическое заболевание кожи на месте ожога лица. Проводимые медицинские мероприятия помогали мало. Она угасала. В 2005 году она умерла.

К этому времени Агния уже училась на втором курсе Университета, имела хорошие спортивные результаты в большом теннисе. Очень тяжело перенесла смерть Марты. Тамара даже обиделась: Агния быстрее успокоилась после смерти бабушки, чем тети. Наследство от Марты, согласно завещанию, полностью перешло к Агнии.

Агнию мучил вопрос, что делать с поместьем?

Марта была прекрасным управляющим, все знала, умела, была непререкаемым авторитетом для своих работников. Ни Агния, ни Андрей, ни Тамара не могли ее заменить. Нанять управляющего? Конечно, можно. Но Агния и в будущем не видела себя хозяйкой поместья. Поместье могло захиреть и значительно потерять в цене. Андрей предложил Агнии посоветоваться со Штейном, который был уже на пенсии, но не потерял живости ума и соображение. Он пригласил его к себе домой.

— Господин Штейн! Агнии нужен Ваш совет! Как известно, Агния назначена Мартой своей наследницей. Ей ясно, что делать с денежными средствами на ее счетах и драгоценностями, перешедшими по наследству, но как поступить с поместьем — возникли большие сомнения. Она не видит себя в роли управляющей им, так как не уверена, что сможет им управлять так же хорошо, как с этим справлялась Марта. Да и пока молодая и не замужем, жить в поместье ей не хочется. Я правильно изложил твои сомнения, Агния?

— Все верно! В то же время я понимаю, что поместье — это память о тете Марте. И мне очень не хочется с ним расставаться! Папа посоветовал мне нанять управляющего, но, из тех работников, кто сейчас работает в поместье, я не вижу достойных людей. Я не уверена, что в их руках поместье не обанкротится. Как лучше поступить?

— А почему Вы не хотите обратиться в специальную фирму, которая занимается антикризисным управлением, в том числе,

за определенный процент от получаемой прибыли, управляет предприятиями, оказавшимися в такой ситуации, как Ваше? Тем более, она несет материальную ответственность за результаты своей деятельности!

— Просто нам об этом ничего неизвестно! — проговорила Агния. — Господин Штейн! Вы не возьметесь найти такую фирму и подготовить договор с ней?

— Хорошо, Агния. В память о Марте, с которой я рука об руку работал рядом более сорока лет, я сделаю это!

Через месяц Агния подписала договор о внешнем управлении своим поместьем. Владелец фирмы Ганс Полонски, молодой человек около тридцати лет отроду, объяснил Агнии, чем они будут заниматься, какие цели ставят и как собираются их достигнуть. Как оказалось, этот бизнес для Ганса является наследным. Фирму основал еще его дед, продолжил ее развивать отец, а теперь пришло и его время. Он окончил Берлинский университет и уже пять лет руководит фирмой после ухода отца на пенсию. Ганс понравился Агнии, и, похоже, интерес был взаимным.

В 2008 году они поженились, а на следующий год Агния родила близнецов: мальчика и девочку. Поселились они в ее родовом поместье, управление которым Ганс взял в свои руки.

В 2010 году Андрей и Тамара одновременно достигли пенсионного возраста, и вышли на пенсию. Тамара постоянно проводила время в поместье с внуками, Андрей частенько туда наезжал тоже. Потихоньку они старели.

В 2012 году купили собственную виллу в Испании на Коста Брава и провели там все лето, забрав с собой внуков. Так же было и в 2013 году. На автомобиле Андрей отвез Тамару и внуков на виллу, прожил там с ними до середины августа, а потом один отправился в Барселону, где давно хотел побывать. В последнее время его постоянно тянуло туда и он, доверяя своим предчувствиям, никогда им не противился.

Андрей поселился в люксе в пятизвездочном отеле недалеко от Барселоны. Прогулялся по окрестностям, искупался в море и решил попить местное пиво в баре на пляже. Народ в баре был, и свободных столиков не было. За одним из них расположился мужчина, уже в возрасте, перед которым стояли две бутылки пива. Андрей подошел и попросил на испанском языке разрешение сесть за столик. Мужчина, похоже, не знал испанского, поэтому выругался на русском и махнул рукой, приглашая присаживаться.

— Вы русский? — поинтересовался Андрей, располагаясь напротив незнакомца и поставив на стол свое пиво.

— Русский! За две недели, что я прожил в этом отеле, только Вы сразу не узнали во мне русского! А так всем: и бармену, и служащим отеля на ресепшен, даже девушке, убирающей мой номер, откуда-то сразу становится известна моя национальность.

Игорь Максимович Корнев из Санкт-Петербурга, — представился мужчина.

— Андрей Васильевич Пармин, житель Мюнхена!

— О как! И давно, Андрей Васильевич, живете в Мюнхене?

— С 1995 года!

— Не мало, почти двадцать лет. Если не секрет, чем занимаетесь?

— Не секрет. Я — пенсионер. А до этого преподавал в Университете историю древнего мира. Профессор, доктор наук. А Вы кто по жизни?

— Я сотрудник внешнеторговой фирмы, занимающейся поставками в Россию электронной аппаратуры, в том числе и из Германии, с фирмы «Сименс». Кандидат технических наук.

Хоть в последний день перед отлетом на родину пообщаюсь с соотечественником!

Слово за слово, соотечественники разговорились, заказали еще пива, потом перешли в ресторан гостиницы, где пообедали, и расположились в холле на восемнадцатом этаже гостиницы за столиком с бутылкой коньяка на нем. Под французский коньяк говорили о перипетиях своей жизни, тем более, что различных приключений в них хватало.

Больше всего Игоря заинтересовал рассказ Андрея о поиске клада около Везеля. Он подробно расспросил о месте нахождении клада, даже поинтересовался о шифре шифр-замка на чемоданчике с кладом. Андрей рассказал и об особенностях его отпирания.

— Зачем тебе все это нужно? Там же давно уже ничего нет!

— Интересно просто! Вдруг пригодится, когда тоже буду клад в России искать!

Существенная разница между ними была в том, что у Андрея личная жизнь сложилась хорошо, с женой душа в душу прожили уже почти тридцать лет. А у Игоря личная жизнь не сложилась: с женой развелся, ни дочь, ни внук с ним не общаются, хотя и не он был виноват в разрыве.

— Я все бы отдал, чтобы вернуться на двадцать пять лет назад! Совершенно все сделал бы по-другому! — проговорил Игорь. — И моя жизнь прошла бы не хуже Вашей! Хотя, что теперь об этом говорить! Прошлого не вернуть.

Он опять мысленно вернулся в свое прошлое, какой уже раз анализируя свои поступки в прожитой жизни.

Допив коньяк, время было уже позднее, они разошлись по номерам: Игорь собирать вещи — он улетал утренним рейсом из Барселоны в Хельсинки с пересадкой в Амстердаме, а Андрей — продолжить работу над очередным фантастическим романом.

Андрей уже сидел за ноутбуком больше часа, но не написал ни строчки. Его голову занимал разговор с Игорем. И чем больше он о нем думал, тем больше ему становилось не по себе. Какое-то невнятное чувство тревоги начало постепенно просыпаться в нем. Наконец, он решил лечь спать, но и во сне тревога его не оставляла. Утром он сходил на завтрак. Вернулся в номер. Опять открыл ноутбук и попытался работать над романом.

«Игорь уже сел в самолет, даже, скорее, уже летит! Но что меня так гложет? Что-то связанное с Игорем? С ИГОРЕМ? Да, с ним!»

Андрей откинулся на стуле и сосредоточился. Давно он не использовал свои паранормальные способности для прогнозирования будущего. Наконец, он ясно увидел, как при посадке самолет, на котором летел Игорь, разбивается!

«Сделать что-либо, предупредить кого-нибудь о несчастье уже поздно — рейс продолжается уже больше часа. Да и кто поверит? Ведь никаких доказательств у меня нет! Как и в случае с Ниной Алексеевной из моей молодости. Неужели ничего нельзя предпринять?»

Он достал несколько листов бумаги и написал очень короткий рассказ о том, как человек по имени Игорь Максимович Корнев, совершающий сейчас рейс из Барселоны в Хельсинки с пересадкой в Амстердаме, при крушении самолета погибает, а его сознание переносится в него самого, но ровно на двадцать пять лет назад. После этого положил руки на исписанные листы бумаги и попытался активировать в себе то состояние, при котором его древний предок топил галеры и отводил несчастье от города, в котором жил. То есть пытался превратить свои мысли в нечто материальное.

Наконец, ему удалось войти в это состояние. В последний момент он подумал, что едва ли сможет выжить после того, как выполнит задуманное, но менять ничего не стал.

«Делаю, что должно, и пусть будет то, что назначено судьбой».