Бег под тёмным пологом леса, наполненным таинственными звуками — испытание не для слабонервных, но юноша, ведомый странным чувством, ни на что обращал внимания. Несмотря на полную темень, он ни разу не запнулся ни об узловатые корни древних исполинов, ни о камни, попадавшиеся на его пути, и легко перепрыгивал через встречающиеся ручьи и небольшие речки. Опомнился он только тогда, когда выскочил к жертвеннику и понял, что вернулся в священную рощу.
«Вот придурок! Зачем я бросил цыплёнка? А вдруг она заблудится и попадёт в беду?» — заволновался Юлиан.
— Финист, возвращайся и присмотри за Цветанкой, — приказал он соколу, опустившемуся на его плечо, и тот снова сорвался в полёт.
Протяжный стон, полный нечеловеческой муки, заставил его вздрогнуть и насторожиться. Юноша потянулся за оружием, но передумал, и его кожа засияла. Вслед за этим выражение его лица разительно изменилось и в его облике проглянуло совсем другое существо — загадочный двойник Юлиана, который живо интересовался его судьбой.
— Кто здесь? — властно спросил он.
— Это я, господин.
С земли поднялся рогатый призрачный силуэт и, не решаясь подойти, замер в отдалении.
Двойник Юлиана удивлённо приподнял брови.
— Жив, курилка! А я уж думал, ты отдал концы.
— Мой господин, как только взойдёт солнце, я умру.
— Ну, это мы ещё посмотрим! — юноша усмехнулся, и на мгновение вокруг него разлилось сильнейшее сияние.
— Ареа, миаль, диа борес — звучно произнёс он и древний бог, упав на колени, испуганно сжался, чувствуя в душе сложную смесь чувств: трепет и страх, восхищение и преклонение, но главными были радость и гордость, что ему выпала честь быть замеченным таким удивительным существом.
— Ариа, летайда! Амиа до бева лисуф!
— Ри!
— Ер, летайда, — прошелестел Рогатый бог и, приблизившись к своему могущественному собеседнику, растерянно заморгал глазами. — Простите, господин. Я не силён в верхнеэльфийском.
— Что ж, а я в силу физических ограничений не слишком силён в мысленной речи. Давай поговорим на языке людей, — мягко проговорил юноша. Он по-прежнему был окружён сиянием, но уже не таким сильным. Опустившись на жертвенник, он похлопал по липкому от крови камню.
— Присаживайся, Цернунн.
Видя, что Рогатый бог колеблется, он усмехнулся.
— Ежегодная смерть, удовольствие не из приятных. Не так ли?
— Да, мой господин, но так уж придумали люди, — отозвался бог и, не утерпев, спросил: — Вы к нам надолго?
— Не имею понятия. Зависит от того, как сложатся дальнейшие события. В вашем мире я связан по рукам и ногам хрупкой формой человека и потому вынужден соблюдать навязанные правила игры.
— Понятно, — задумчиво протянул Рогатый бог и, спохватившись, низко поклонился. — Господин, простите старика. Мы все очень рады вашему прибытию.
— Спасибо, Цернунн. Не стой, в ногах правды нет. Мне тоже любопытно побывать в устойчивом магическом мире и познакомиться с его талантливым создателем и обитателями. Хотя некоторым эльфам не мешало бы всыпать за враньё и хамское поведение. Люди-ключи, отпирающие двери между мирами. Надо ж было такое придумать!
Юноша иронично хмыкнул и, видя, что он не сердится, Рогатый бог приободрился.
— Это не со зла, мой господин! Светозар выполнял приказ нашего творца.
— Изобретательный слуга, — бесстрастно отозвался двойник. — Только слегка переусердствовал в своем стремлении услужить. Если бы Юлиан по его милости попал в настоящую беду, ему бы это дорого обошлось.
— Честное слово, господин, Светозар — хороший мальчик! Просто он скучает и иногда его заносит по молодости лет.
Видя, что Рогатый бог расстроился, юноша дружески похлопал его по узловатой когтистой руке.
— Не переживай, старик. Я не в обиде. В конце концов, это было полезное путешествие для моей человеческой марионет… для моего сына, — поправился он и его горящий взгляд уставился в усталое морщинистое лицо древнего бога. — Твоё служение людям окончено, но ты мужественно держался до самого до конца. Поэтому я хочу что-нибудь сделать для тебя. Выбирай. Можешь присоединиться к богам Равновесия в вашей параллели времени, а можешь войти в мою свиту.
Выбитый из колеи Рогатый бог нервно стиснул пальцы рук. Он совсем растерялся.
— Господин, это слишком щедрое предложение для такого захолустного божка, как я. Тем более, я не знаю, как я могу вам послужить…
На лице юноши промелькнуло явное расположение.
— Ты сделал правильный выбор, Цернунн. Относительно службы не беспокойся, пока все места вакантны. Ведь я только формирую свой двор. Но ничто не даётся даром. Чтобы попасть ко мне, ты должен пройти предварительный отбор и доказать свою верность.
Но Рогатый бог его удивил. Опустившись на колени, он умоляюще заглянул в его лицо.
— Не гневайтесь, господин. Я невежественный старик, у которого единственное желание — это остаться дома и снова служить людям.
Юноша смущённо улыбнулся. Черты его лица смягчились, и он стал неотличим от Юлиана.
— Вот дурак! Вечно я принимаю желаемое за действительное. И всё же подумай, Цернунн, прежде чем отказаться.
Заметив, что свечение иссякает, он озабоченно добавил:
— Поторопись! Я не могу слишком долго задерживаться в этом теле, сосуд слишком хрупок. Скоро я уйду, и ты рискуешь остаться ни с чем.
— Простите, господин, но я выбираю Ойкумену, — с трепетом ответил Рогатый бог.
Повинуясь нетерпеливому жесту, он поднялся с колен и, ссутулившись, нервно переступил копытами. Хрустнул сучок, и он сильно вздрогнул.
«Замечательно! Всё идёт по плану», — насмешливо подумал двойник Юлиана, видя его волнение.
— Да будет так! Не переживай, Цернунн. Я не настолько самолюбив, чтобы сердиться на бога, всей душой преданного своей земле. Только учти, возврата к прошлому больше нет. Понимаешь, к чему я веду?
— Да, господин! Я знаю, нейтралитета больше нет, и я должен выбрать одну из сторон.
— Увы! Цернунн, у меня нет времени, а у тебя — выбора. Сейчас твоя душа во тьме, ты обижен и желаешь мести.
— Да, мой господин. Поэтому я согласен на тёмную сторону служения, — чуть слышно ответил Рогатый бог и сжал задрожавшие пальцы.
— Что ж, это твоё право.
В руках юноши появилась пальмовая ветвь и вспыхнула нестерпимо ярким светом. Под его воздействием Цернунн преобразился. Исчезла его призрачность и во весь свой огромный рост выпрямился страшный двурогий демон с горящими красными глазами.
— Красавец! — восхитился юноша и деловито добавил: — Церунн, отныне ты сатана Ойкумены. Под твоим началом будет местное адское воинство. Думаю, нет нужды напоминать, в чём заключается твоя служба. Кстати, в отличие от многих других повелителей тьмы у тебя не будет удобной отмазки в форме обиды на своего создателя. Поэтому всегда помни, это не только для людей, но и для тебя испытание грехом.
— Да, мой господин! Вы не пожалеете, о своём доверии! — рявкнул демон и с грохотом провалился в открывшуюся преисподнюю.
«Прекрасно! Цернунн малость простоват, но при должной обработке из него получится не менее ценный кадр, чем Ваатор у Лита. К тому же он никогда не изменит своему господину, — юноша холодно усмехнулся. — Думали переиграть меня, милейшие принцы? Воображаете себя виртуозами интриг? Ну-ну, самонадеянные плуты! Поживём-увидим, на чьей улице будет праздник».
Он подошёл к растерзанному белому оленю и толкнул его останки носком сапога. На его лице появилось раскаяние. «Прости, зверь! Как вместилище бога ты заслуживаешь лучшей доли, чем быть убитым людьми, а затем съеденным вампирами». Присев, он коснулся рукой, не тронутой волками-оборотнями морды оленя и, дождавшись, когда он оживёт, заглянул в его испуганные глаза. «Не бойся, малыш! Кроме старости, больше никто и ничто не посмеет отобрать у тебя жизнь».
Олень дернулся и, вскочив на ноги, понёсся в спасительный лес. «Живи долго и счастливо, Бэмби!» Подняв руку, юноша помахал ему вслед. Не обращая внимания на фавнов, фей и прочих духов, воскресших вместе с оленем, которые толпились в отдалении, не решаясь приблизиться к нему, он нашёл взглядом огненную змею людской процессии.
— Ладно, хватит заниматься благотворительностью. Пора вернуть ребёнку его лягушачью шкурку, — пробормотал он и приказал: — Вионет, возврат к исходной точке, без временного поглощения.
Перед тем как исчезнуть, двойник закрыл глаза и мягко улыбнулся. «Прости за вторжение, малыш», — повинился он.
Пришедший в себя Юлиан ничего не помнил о происшедшей с ним метаморфозе, но она аукнулась ему слабостью в теле и головной болью.
Юноша шагнул в непроглядную темноту и, споткнувшись, с трудом удержался на ногах. «Блин! — беззлобно ругнулся он. — Все ноги переломаешь!.. И какого чёрта меня занесло в эти дебри?» Выбравшись из ложбины, он увидел шумную процессию. Впрочем, шум и безудержное веселье, возраставшие по мере удаления от священной рощи, он слышал и до этого. Найдя взглядом Цветанку в компании чем-то озабоченной мрачной Руники, он успокоился, а заметив, что обе часто привстают на цыпочки и смотрят по сторонам, победно улыбнулся. «Ага! Волнуетесь! То-то же!»
Засада помогла ему оставаться незамеченным до последнего. Как чёртик из табакерки, он выскочил из невысоких кустов, усыпанных терпкими вкусными ягодами, и поймал девушку в объятья.
— Не меня ли ищете, мадам де Фальк?
— Ах ты, шайтан!
Пылая праведным гневом, Цветанка заколотила его кулачками по груди, а Руника смерила недобрым взглядом, правда, не скрывая при этом явного облегчения.
— Явился не запылился! — проворчала она для порядка.
— Малыш, прекрати! Чего вы обе злитесь?
— Не прикидывайся, что не понимаешь! Я всё платье изорвала, ползая по кустам, а ему всё игрушки!
— Вот-вот! Убить мало некоторых гадов за такие фокусы. Нашёл, когда слинять на сторону! — рявкнула Руника, внося посильную лепту в их совместный выговор.
— Ладно вам! Что вы взъелись ни с того, ни с сего? — обиделся Юлиан, заполучивший в свой адрес немало нелестных эпитетов.
— Слава Всемилостивейшему Аллаху, что привёл тебя обратно. Ещё немного и я не знаю, что бы сделала!
Девушка повисла на его шее, не обращая внимания на ревнивые смешки дам.
— Не реви, дорогая. Сама виновата.
Всхлипнув, она подняла на него виноватые глаза.
— Прости, дорогой!
— Ну, правильно! — буркнула Руника. — Ты ещё встань на колени и поползай у его ног, чтобы вымолить прощение! — она поморщилась, видя, что девушка и в самом деле собирается последовать её стервозному совету. — Вот рогатый! Совсем девка сбрендила.
— С ума сошла? — полный раскаяния Юлиан подхватил Цветанку на руки, и она спрятала лицо на его плече, не желая, чтобы другие видели её слёзы. — Вот дурочка! С чего ты решила, что я тебя бросил?
— Тебя не было так долго, что я до смерти испугалась.
— Что за глупости? — удивился Юлиан. — Я отсутствовал минут пятнадцать, если не меньше.
— Инкуб, тебя не было час с лишним!
— Шутите?!
— Если бы! — девушка вытерла слёзы и сердито сверкнула глазами. — Хорошо хоть Финист вернулся. Не знаю, как меня, а его ты точно не бросишь!
— Скажи спасибо, что она не удрала в лес на твои поиски. Еле удержала дурищу, — сердито заметила Руника.
— Ничего не понимаю! Неужели я так долго отсутствовал?
— Сам посмотри!
Цветанка выудила из его жилета громоздкий, но очень точный хронометр. Озадаченный Юлиан глянул на его циферблат и вздохнул. «Н-да! Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. Ёпрст! Неужели тихо схожу с ума? — он призадумался. — С чего бы это? По-моему, я здоров как бык и психика у меня устойчивая. В принципе амнезии совершенно неоткуда взяться, ведь никто не лупил меня по голове. Или так даёт о себе знать чужая химия? Может, раньше тоже случались провалы в памяти?.. Блин! А вдруг я становлюсь неадекватным?»
— Цветик, ты не замечала за мной каких-нибудь странных поступков?
Умиротворённое выражение на личике девушки сменилось удивлением.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, — Юлиан замялся, — Я не пробовал причинить тебе вред? Например, напасть или как-то угрожать твоей жизни?.. Нет! Ты не подумай! Пойми, что бы я ни делал, я не желаю тебе зла! — выпалил он на одном дыхании и затаил дыхание.
— Вроде нет, кроме как в заброшенном доме, но я тебе рассказывала, — ответила озадаченная девушка и, вздохнув, снова впала в счастливо-расслабленное состояние. — Конечно, желаешь! Разве нет? По твоей милости, я схожу с ума от ревности, — добавила она.
— Подожди! Так ты подумала, что в лесу я не один, а… — Юлиан расплылся в улыбке, но тут же вскрикнул от боли. — Ой! Прекрати кусаться!
— Не могу, это инстинкт.
С нескрываемым удовольствием Цветанка слизнула капельку выступившей крови.
— Ах ты, вампирка! Жаждешь моей крови? Даром тебе это не пройдёт! — коснувшись губами её уха, выдохнул Юлиан и громко добавил: — Ну-ка, давай отойдём в сторонку, есть разговор!
Догадливая Руника сразу отстала и заговорила с де Грамоном, который шёл в некотором отдалении от их троицы.
— Не смей, шайтан! — запротестовала Цветанка. — Знаю я твои разговорчики, — она опасливо покосилась на соседей по шествию и сердито буркнула: — Хочешь, чтобы я опозорилась, вопя на весь лес?
— Неужели ты не видишь, что творится вокруг? До нас никому нет дела.
— Нет!
— Не трусь, цыплёнок! — вкрадчиво проговорил Юлиан. — Нельзя нарушать традиции. Сексуальные игрища это часть ритуала. Народ обидится, если заметит, что мы не почтили Рогатого бога. Смотри, в прическе у мадам де Ториньи уже пол-леса застряло, а мы чем хуже?
Действительно, люди из процессии парочками уходили в лес и оттуда доносились звуки поцелуев, смешки и подозрительные стоны.
— О, Всемогущий Аллах! Неужели трудно потерпеть до дома? Как правоверная мусульманка, я не могу поддаваться на соблазны шайтана…
Поймав унылый взгляд юноши, весёлая литераторша игриво подмигнула ему, но обмен взглядами не укрылся от ревнивого ока Цветанки. Она расстроилась и сменила гнев на милость.
— Ладно, идём!
— А как же шайтан? — насмешливо поинтересовался Юлиан.
— Поговори ещё у меня!
— Молчу, Муля!
— Какая ещё Муля?
— Не злись, цыплёнок! Это я вспомнил давно умершую подругу…
Спустя некоторое время умиротворённая парочка вышла из леса и присоединилась к периодически редеющей развесёлой процессии. Не выпуская из рук оружие, Руника догнала их и тихо прошипела на ухо Цветанке:
— Хоть мне до рвоты противны ваши сияющие физиономии, но всё же поправь юбки на заднице, если не хочешь, чтобы твоего инкуба прибили разгорячённые поклонники, а тебя утащили в лес и там затрахали до смерти. Не оглядывайся, идиотка! А то мужчины воспримут это как поощрение. Они уже давно при виде тебя пускают слюни.
Выпав из расслабленного состояния, Юлиан сразу ощутил неясную угрозу. Он подобрался и, быстро оглядевшись по сторонам, убедился, что Руника права. Дамы куда-то исчезли и их окружали одни полупьяные мужчины. Несмотря на то, что он никого не узнал, от них ощутимо несло агрессией. Вызывающе весёлые они прикладывались к фляжкам с вином и бросали на Цветанку такие откровенные взгляды, что он сразу взбесился, но не подал виду. Наряду с друзьями при дворе у него хватало завистников и недоброжелателей.
«Наверно, подослали наёмников! Вот трусы!» Юлиан мягко освободился из рук девушки и проверил, насколько хорошо оружие вынимается из ножен. Но он не переоценивал свои силы, понимая, что с многочисленным противником одному ему не справиться. Ведь это были не мягкотелые обыватели двадцать первого века, избалованные благами цивилизацией, а закалённые воины, привыкшие орудовать оружием, как мясник топором у себя на бойне.
— Идите к голове колонны, туда, где король! — тихо проговорил он.
Руника хмыкнула.
— Сдурел? Конечно, если ты не против, чтобы их величество оприходовал твою дурочку, то вперёд. Ведь никто не имеет права ему отказать.
— Не может быть! Аделия это не потерпит! — не поверил Юлиан.
— Много ты понимаешь! Сейчас каждый сам за себя и никому нет дела, кто чей муж или жена. К тому же она в ведьминском патруле, следит за порядком в процессии.
— Н-да! Что-то у них получается не очень.
Юлиан покосился на окружающих его соперников.
— Сам виноват! Нефиг было где-то шляться, когда мы останавливались в круге Весны и давали клятву верности.
— Это ещё что такое?
— Дубина стоеросовая! Это возможность выбрать любимую и обменяться с ней венками из хмеля. Кто хотел, тот так и сделал. Тогда никто не посмел бы покуситься на твою жену.
Цветанка испуганно прижала ладонь ко рту.
— О Аллах! А я-то думала, что на меня так смотрят.
— Ну и что из этого? — Юлиан встрепенулся. — Что-то я не вижу на дамах этих венков.
Руника убрала волосы с лица.
— Недоумок! Смотри! — на её лбу слабо сиял зеленоватый растительный узор. — Теперь под угрозой смерти никто не смеет ко мне прикоснуться.
— Блин! И здесь магия!.. Кто тебе это удружил?
— Не твоё дело!
— Мой легкомысленный друг, в ночь Сатурналий супружеские узы не имеют никакого значения. Это ночь вне закона, ночь любви, — вмешался неслышно возникший де Грамон и прояснил ситуацию: — Вы упустили шанс обезопасить жену, заявив на неё права. Теперь любой имеет право предложить ей прогуляться до ближайших кустов, а она не имеет права отказаться, без уважительной на то причины. Что поделаешь, древняя традиция требует заботиться о пополнении населения. Сегодня даже дурнушки идут в ход.
Юлиан рассердился.
— Блин! Любители острых ощущений! Надо же было такое придумать! Ну, и что теперь делать?
— В общем, ничего страшного. Баронесса де Фальк свободна в выборе партнёра… — мягко начал де Грамон, но его перебила Руника.
— Ну, прям! Может, раньше так и было, а теперь всё изменилось. Хоть считается, что всё делается с обоюдного согласия, но всегда найдутся уроды, готовые поиздеваться над беззащитной женщиной. К тому же многие уже хорошо приложились к вину и им море по колено. Изнасилуют за милую душу и ничего им не будет.
— Это верно, — подтвердил де Грамон. — В данной ситуации один выход. Мужчина должен защитить свою избранницу от посягательств других. Но тебе не повезло, — вздыхая, капитан поцеловал руку девушки. — Ваша добыча слишком притягательна, де Фальк, и у вас будет масса соперников, которых придётся победить.
— Чёрт!
— Не дрейфь, инкуб. Как-нибудь продержимся до круга Лета, а там вы подтвердите ваш союз и от вас отстанут, — утешила его Руника.
— Не переживай! Я тебе помогу, — капитан тяжко вздохнул. — Всё равно я выбыл из игры и мне нечего не светит.
Юлиан облегчённо перевёл дух и бросил на него вопросительный взгляд. Де Грамон усмехнулся.
— С некоторых пор я поменял шкалу ценностей. Поэтому можешь меня не опасаться, но за других я не поручусь.
— Спасибо, капитан.
«Вот пройдоха! Интересно, как давно он принял католичество?» — задался Юлиан вопросом, но ему не дали время на размышления.
Развязанный молодой человек попытался обнять Цветанку, но отлетел в сторону от его удара.
— Эй, люди! Чужеземцы не хотят соблюдать наши обычаи! — завопил он во всю глотку.
К пострадавшему присоединились товарищи, и завязалась нешуточная схватка, но вскоре её прервали ведьмы, выскочившие из леса в кошачьем обличье. А спустя некоторое время к Юлиану присоединился Мартин Труэ с компанией товарищей. Оказывается, что иезуитов, перешедших на службу Эдайну, прислала королева. Они были закалёнными воинами, и шуток не любили. Зная об этом, больше к ним никто не совался.
Хмурясь, бывшие кордовцы оглядывались по сторонам и, неодобрительно поджимали губы, видя сексуальную вольницу их новой родины, но в глубине их глаз поблёскивал заинтересованный огонёк. Всё же они были молодыми людьми, и ничто человеческое им было не чуждо, несмотря на строгие религиозные запреты. Бывшие кордовцы остались католиками, — при принятии гражданства в Эдайне не требовалось менять веру. Кстати, они оказались единственными, кто выжил после нападения на ведовскую обитель.
Отряду Хурона повезло во многих отношениях. Во-первых, Аделия посчитала, что будет несправедливо казнить тех, кто пусть и случайно, но не убивал её сестёр-ведьм, и оставить в живых тех, у кого руки по локоть в их крови. Поэтому похитители принцессы получили помилование по её ходатайству. Во-вторых, ведьмы их не трогали, зато постепенно убили всех остальных участников кровавого побоища — даже тех, что пытались укрыться в других землях. В этом деле им помогали даже отщепенки чёрные ведьмы. Поэтому нескольким беднягам очень не повезло. Они были съедены.
Чтобы не прослыть трусом, Юлиан несколько раз принимал вызовы самых сильных с виду соперников. Но это были честные схватки под бдительным оком отцов-иезуитов.
По дороге к городу были ещё три остановки на специальных площадках и на каждой из них стояли алтари, посвящённые определённому времени года.
Поскольку Юлиан пропустил празднования у алтаря Весны, он с любопытством наблюдал за тем, что творится у алтаря Лета. Спустя некоторое время, он пришёл к выводу, что это очень похоже на празднование ночи накануне Ивана Купала у него на родине. За исключением поиска несуществующего цветка папоротника, народ точно также водил хороводы, играл в салки, пел песни и прыгал через костры. Короче, веселились, как могли, а затем девушки, не нашедшие себе пару, пускали по реке венки с зажженными лучинками.
Руника не соврала. За время шествия образовались новые пары, Юлиан смог подтвердить свои права на Цветанку и от них отстали её воздыхатели. Взявшись за руки, они прыгнули через костёр, и ведьма коснулась лба девушки. К её великой радости, наконец-то, она получила призрачный узор на лбу. Оказывается, им были отмечены не только женщины. У Юлиана точно такой же узор в виде браслета оказался на запястье левой руки. Во время церемонии он покосился на своих соседей. Не только ему, но и остальным мужчинам из новообразованных пар по дороге от круга Весны до круга Лета не так-то легко дались их избранницы. И хотя у многих из них были побитые физиономии, они радостно сияли, в отличие от своих женщин, ставших их невольными подругами. «Понятно. Это нечто вроде турнира самцов за право обладать понравившейся самкой», — весело подумал юноша и поискал взглядом Рунику, любопытствуя, кто составил ей фиктивную пару. Но она проявила благоразумие и куда-то скрылась.
К счастью, разгул безудержных сексуальных страстей по почитанию Рогатого бога прекратился, когда процессия двинулась к кругу Осени. Напугав Цветанку, вскоре к ним присоединилась исчезнувшая было Руника. Она спрыгнула на тропинку прямо с дерева, где пряталась среди ветвей. Ведьмы могли обнаружить подделку и хорошенько наказать виновников фиктивной сделки.
В круге Осени народ чинно молился о даровании семейного счастья и детей, об урожае и удаче в делах.
В круге Зимы люд был очень серьёзен, будто и не было весенне-летнего разгула страстей. Оно и понятно. Здесь поминали умерших и призывали милость богов к их душам.
Благодаря патрулю из ведьм, особых инцидентов по дороге не произошло. Правда, были досадные случаи, без которых никогда не обходилось. В этот раз перепившиеся мастеровые мальчишки затащили в лес двух девчонок и всей компанией их оприходовали. Всё бы ничего, но одна из них попыталась повеситься, обнаружив, что среди насильников оказался её жених, а другая — вволю позлорадствовала, подстроив это дело. Подлость вкупе с завистью — страшная штука. Причём, в насилии женщины не особо отставали от мужчин. Несколько развесёлых дамочек вволю поиздевались над симпатичным парнишкой-пажом. Только чудом ему удалось вырваться из нежных женских ручек, сохранив своё мужское достоинство. К великой радости его юного обладателя основательно опухшее, тем не менее оно осталось в целости и сохранности.
Наконец, утомлённый бурным шествием народ достиг Никейи и, соблюдая древний ритуал Квадратуры круга, четырежды обошёл храм. Затем верховный жрец передал пылающее сердце Рогатого бога ведьмам и дальше уже они повели церемонию, начав её со священного танца. Поддавшись их страстному порыву, первым вспыхнул зелёный огонь на жертвеннике, посвящённом Весне, от которой вёлся отсчёт года, а затем загорелись все остальные.
К великому огорчению ведьм белый огонь Зимы, предвещающий грядущие несчастья, снова оказался ярче всех.
Не ведая о том, допущенный в храм народ, молился своим божествам и, возложив дары, получал благословление у жрецов, а затем, предвкушая предстоящую благодать, устремлялся к одному из четырёх выходов — туда, где у широко распахнутых врат били фонтаны с вином для причащения.
Несмотря на то, что жрецы и жрицы зорко следили за порядком, всё же некоторые хитрецы умудрялись не единожды приложиться к чашам, расставленным по бортику, и вскоре закипело неудержимое хмельное веселье. Особо буйствовали вакханки и мужчины поспешили убраться с их пути, больше опасаясь не за свою жизнь, а за мужское достоинство. Невменяемые жрицы Диониса частенько оскопляли свои жертвы.