Кулон не обманул — ведьма подтвердила, что они шли в правильном направлении — и Цветанка победно посмотрела на юношу. В ответ он скорчил недовольную гримасу, а затем устроил забавное мимическое представление, смысл которого сводился к тому, как он огорчён тем, что заносчивая девчонка топчет его сердце.

Девушка смеялась до тех пор, пока не поймала любопытные взгляды остальных спутников. Смутившись, она приняла серьёзный вид и спряталась за платок, но Юлиан не угомонился и продолжал развлекать её байками о своих приключениях, случившимся с ним во время его бродяжничества. Что-то из рассказанного было правдой, например, история с двумя колдунами — большими любителями плеваться, но в основном он безбожно врал, приписывая себе похождения литературных героев, о которых вычитал в книгах.

Юноша был прекрасным рассказчиком и, увлекшись, путешественники не сразу обратили внимание на то, что после полудня исчезли даже те редкие путники, которые ещё встречались им, когда они только пустились в путь.

Само собой, что дорогой, ведущей к Ночному королевству, давно не пользовались торговые караваны, и она пришла в упадок, но это не объясняло, почему ею не пользовались местные жители. Настораживало и то, что до самого позднего вечера, им не встретилось ни единого человеческого жилья. И это при том, что окрестности изобиловали непуганой дичью и птицей и были настоящим раем для охотников, а заброшенные поля колосились роскошными сорняками, говорящими о богатстве взрастившей их земли.

Поглядывая по сторонам, Аделия всё больше хмурилась, не понимая, почему отсюда ушли люди. Конечно, кто-нибудь из конклава жриц, стоящих у власти в Ведьминских кругах, мог бы прояснить ситуацию, но ей не хотелось обострять отношения с иезуитами и устраивать сеанс связи в их присутствии. Вдобавок Аделия не горела желанием объясняться с Верховной ведьмой. Уж кому другому, а ей было известно не понаслышке, что лучше не нарушать планы верховной жрицы, и она лелеяла в душе несбыточную мечту — держать её в неведении относительно своего похода в Ночное королевство до самой его границы. Но это уже было нечто из разряда сказок, и она потихоньку вздыхала в ожидании неминуемого выговора.

* * *

Несмотря на скорость передвижения, путешествие на лошадях имело свои неудобства. Когда они выбрали себе место для ночёвки, Цветанка натянула поводья и тут обнаружила, что не может самостоятельно спуститься на землю: с непривычки от долгой езды у неё одеревенело тело. На помощь ей пришёл Юлиан, и она с радостью протянула ему руки.

Такую же услугу де Фокс оказал Аделии и помог ей спуститься на землю. Своей галантностью он заслужил прохладную улыбку ведьмы и неодобрительный взгляд приора.

Руника помедлила, сидя на лошади, а затем спрыгнула сама. Сохраняя каменное выражение лица, она прошлась, чтобы размять затекшие ноги, а затем расседлала животное и занялась содержимым седельных сумок.

Де Фокс усмехнулся. «Злишься, голубушка? Вот только с чего бы это? Ведь ты — обычная мужичка. Не спорю, ты неглупа и где-то сумела нахвататься умных слов, но всё равно ты мне не ровня, и никогда ею не будешь, а значит, нечего ждать от меня учтивости». Забавляясь, он не сводил глаз с женщины, и та под его пристальным взглядом сначала одеревенела, а затем засуетилась и утеряла присущую ей грацию движений. «Все простолюдинки одинаковы, — с некоторым разочарованием подумал граф. — Не умеют они поддерживать к себе интерес. Сразу же все карты на стол. Нет, чтобы уразуметь, что именно в любовной игре заключена вся прелесть такой связи».

Передав вороного на попечение Вагабундо, де Фокс подошёл вплотную к Рунике. «Идём, прогуляемся?» — проговорил он, не особо скрывая своих намерений, и она, заалев, бросила быстрый взгляд по сторонам. «Ну, ладно. Чего же не прогуляться перед сном? — последовал её не совсем уверенный ответ. — Но если госпоже понадобятся мои услуги, я не смогу…» Но тут вмешалась Аделия, у которой слух был как у кошки, и заверила свою добровольную служанку, что справится сама и та может хоть сейчас отправляться на вечерний моцион. «Вот видишь? Твоя госпожа не возражает. Идём!» С этими словами граф без капли смущения потащил за собой Рунику, единственным желанием которой на данный момент было провалиться сквозь землю.

Вернувшись первым из небольшого леска, довольный де Фокс уселся в ожидании ужина, и тут ему на глаза попалась юная парочка. Юноша растирал плечи своей спутнице, а затем словно невзначай коснулся лёгким поцелуем её виска, и в нём неожиданно заполыхала жгучая ревность. Неприятный сюрприз заключался в том, к кому именно она относилась. Конечно, ему нравились девушка, так похожая на его горячо любимую Веронику, но даже под пытками он не признался бы, что из этой парочки его привлекает тот, кто однажды поманил его обещанием превратиться в девушку.

Ошарашенный своими ощущениями, граф покачал головой. Это было крайне неприятное открытие, но он убедил себя, что всегда предпочитал насмешливых рыжеволосых красоток, которые умели поддерживать к себе интерес, и не давали ему слишком быстро заскучать. К тому же образ прекрасной незнакомки из сна всё больше смазывался образом порывистого переменчивого юноши, склонного к дурашливости и показному проявлению чувств, но если присмотреться, то по-настоящему его взгляд теплел только при виде девушки и сокола.

Наблюдая за Юлианом, де Фокс всё чаще ловил себя на мысли, что для своего возраста тот чрезмерно хладнокровен, умён и расчетлив. Правда, вскоре выяснилось, что их разделяют всего лишь четыре года, да и то неполных, а все недоразумения возникают оттого, что юноша выглядит так, будто совсем недавно расстался с отрочеством и нежная кожа на его лице ещё не знает бритвы.

Задумавшийся де Фокс не заметил, как рядом с ним появилась ведьма. Проследив за его взглядом, она сочувственно покосилась на телохранительницу, а затем поняла, кто из парочки привлёк к себе внимание заносчивого красавца, и в удивлении приподняла брови.

— Любуетесь, сударь? — проговорила она и с ходу подлила масла в огонь: — Интересно, кем именно вы очарованы?.. О, как мило! Судя по вашему румянцу, это непростой вопрос.

От неожиданности граф смешался и не сразу нашёлся с ответом.

— Сеньора, вы рискованно шутите. На будущее учтите, не каждый будет столь снисходителен, как я, — холодно заметил он.

Видя, что синие глаза собеседника засверкали гневом, Аделия усмехнулась. «Ох уж, эти горячие кордовские парни! Вспыхивают как фейерверк от малейшего подозрения, что покушаются на их честь».

— Полно сердиться, граф! Я не хотела вас обидеть, — примирительно проговорила ведьма и дружелюбно улыбнулась. — Видите ли, сударь, я тоже претендую на толику вашего внимания и хочу, чтобы вы сопровождали нас с Ройси к реке. Ну, так что? Вы идёте с нами? — она погладила лошадь по морде и та, чуя воду, нетерпеливо переступила ногами и тихо заржала. — Тихо-тихо, моя красавица! Давай дадим сеньору немного времени на размышление…

— Это ни к чему. Я с удовольствием составлю вам компанию, — отозвался граф. Подкупленный просьбой красавицы-ведьмы, он сразу же перестал сердиться на неё. — Жоло, веди сюда лошадей! Думаю, они достаточно остыли, чтобы их можно было отвести к реке и напоить.

С любезной улыбкой Аделия кивнула де Фоксу.

— Спасибо, сударь, я крайне признательна вам. Руника, будь добра, займись ужином и приготовлениями к ночлегу, — распорядилась она и бросила ироничный взгляд на Вагабундо. — Господин приор, а вы куда? Клянусь, мы с графом не замышляем ни заговора, ни адюльтера, поэтому нет смысла за нами шпионить.

— Что вы, уважаемая! Как вы могли такое подумать обо мне? — заюлил приор. — Я всего лишь хотел собрать дров для костра.

— Да неужели? А валежник, что валяется вокруг, тебе не подходит? — с возмущением проговорил де Фокс. — Учти, Жоло, если потащишься за нами, я не посмотрю на твой сан и всё же откручу тебе голову.

Несмотря на то, что угроза была высказана больше в форме ворчания, чем угрозы, приор неожиданно разозлился и, оскалившись как разозлённая крыса, схватился за нож.

— Заносчивый щенок! Не смей указывать, что мне делать! — прорычал он. — Видимо, пришла пора разобраться, кто из нас главный.

Граф с готовностью сбросил плащ.

— Давно пора! — подтвердил он и в свою очередь в его руках появился кинжал.

Положение спас Юлиан, вклинившийся между воинственно настроенными иезуитами.

— Брек, господа! Не нужно ссориться! — он заступил дорогу приору. — Господин Вагабундо, успокойтесь! — Не оборачиваясь к де Фоксу, он добавил: — Курт, вали на водопой! Нехорошо заставлять даму ждать.

— Идёмте, граф, здесь без нас разберутся, — поддержала его Аделия. Подойдя ближе, она коснулась руки де Фокса и тот, глянув на приора, а затем на юношу, решил, что она права и ему действительно нет смысла оставаться.

Когда ведьма и граф ушли, ведя за собой лошадей, Вагабундо смерил юношу сумрачным взглядом.

— Зря ты влез не в своё дело, инкуб. Попомни моё слово, ты ещё об этом пожалеешь.

— Я так не думаю. — На губах Юлиана заиграла улыбка, которая не коснулась его глаз. — Не стоит разбрасываться угрозами, господин иезуит, так мы ни к чему хорошему не придём. Лучше давайте поговорим о вас. Понимаю, вас задевает дворянская спесь де Фокса, но это ещё не повод размахивать ножом. Вам так не кажется?

— Вздумал поучать меня, адский выползок?! — рыкнул приор, и его пальцы, лежащие на широком кушаке, нащупали освящённое оружие. Но юноша опередил его и достал нательный крест.

— Давайте без глупостей. Видите?

— Схизматики! Православная ересь!

— Главное, я — христианин. Надеюсь, этого вы не отрицаете?

Сгоряча иезуит собирался ответить, что отрицает, но янтарные глаза юноши, отливающие чистым золотом в закатном свете солнца, вдруг показались ему не по возрасту мудрыми и всезнающими. Они потянули его в прошлое, и он вновь ощутил себя вороватым озлобившимся подростком, каким он был при первой встрече с сеньором Фернандо. Генерал Ордена отличался упорством и безграничным терпением и эти качества позволили ему приручить дикого цыганёнка, добившись его доверия.

— Жоло, ведь вы причисляете себя к слугам Господа. Верно? — продолжал Юлиан, не замечая смятения собеседника. — Ну а если так, то в вашем арсенале не должно быть иного оружия, кроме веры и убеждения с помощью слова Господня. Пожалуйста, поправьте меня, если я чего-нибудь путаю, и вы как-то иначе трактуете учение Христа.

— Не читайте мне мораль! — огрызнулся уязвлённый Вагабундо. — В конце концов, все мы только люди, и ничто человеческое нам не чуждо, — буркнул он себе в оправдание. — Правда, не знаю, насколько этот тезис касается лично вас.

— Не сомневайтесь, приор, очень даже касается! — заверил его Юлиан и неожиданно тепло улыбнулся. — Жаль, что вы предвзято настроены ко мне, а ведь я очень уважаю племя учёных людей.

— Эх, сеньор! Не стоит тешить моё тщеславие. Я всего лишь помойная крыса, которой немного повезло в жизни, — с неожиданной горечью вырвалось у Вагабундо.

Юлиан с сочувствием посмотрел на иезуита, и вдруг перед его глазами возникло видение.

Высокий красавец-цыган с благородной сединой на висках с яростью смотрит на совсем юную женщину, скорчившуюся у его ног. Она изо всех сил прижимает к себе маленького мальчика, и умоляюще глядит на него огромными влажными глазами. Но он вырывает у неё ребёнка, и пинком отправляет его на обочину. Цыганка с плачем бросается за мальчиком, но получает удар в висок и подбитой птицей падает на дорогу. Цыган поднимает её и передаёт на попечение женщинам, боязливо выглядывающим из богато разукрашенной кибитки. С громкими причитаниями они хлопочут вокруг несчастной, но она лежит как мёртвая и ничто не может привести её в чувство.

Мальчик с криками рвётся к матери, но цыган не подпускает его и отшвыривает прочь. Табор трогается с места, и когда последняя кибитка исчезает за поворотом, цыганёнок садится посреди дороги и сиротливо съеживается. Он не делает попытки догнать родичей и, поднявшись, без оглядки идёт в другую сторону. По лицу мальчика катятся слёзы и, падая в придорожную пыль, превращаются в пушистые шарики. Со временем они растекаются крохотными тёмными кляксами, отмечающими его путь, но судя по предыдущей сцене, его будет некому искать.

«Не у всякой сказки есть счастливый конец», — подумал юноша. Отгоняя наваждение, он тряхнул головой.

— Каждый человек творец своей судьбы и никому у нас этого не отнять. Пусть происхождение и качество ума не зависят от нашего выбора, а вот путь, по которому мы идём, каждый из нас выбирает сам, — мягко проговорил он, и что-то такое было в его голосе, отчего у приора вновь побежали мурашки по спине.

— Кто вы?

— Всего лишь человек, уважаемый! Всего лишь человек! Что бы вы себе не напридумывали, — юноша усмехнулся. — Так вы поможете женщинам с разбивкой лагеря и готовкой? — поинтересовался он, делая вид, что не замечает, что собеседник вновь преисполнился подозрения и положил ладонь на освящённое оружие.

Приор кивнул. У него пропало всякое желание шпионить за кем-либо. Одолеваемый противоречивыми чувствами, он хотел лишь одного — поразмыслить о только что состоявшемся разговоре.

— Замечательно! Тогда я и Финист с чистой совестью отправимся на охоту и постараемся раздобыть какую-нибудь свежатину: кролика или дичь. Ну что, хочешь полетать, парень?

Юлиан погладил сокола по пёстрой спинке и тот протяжно крикнул, выражая своё согласие.

— Тогда вперёд!

Под залихватский свист своего хозяина сокол сорвался с его руки и вскоре оба охотника исчезли: один — в небе, а другой — в лесочке, где недавно побывали Руника и граф.

Глянув вслед юноше, Цветанка вздохнула и засуетилась, разбирая вещи, а Руника, перед тем как заняться приготовлениями к ужину, покосилась на иезуита — находясь в глубокой задумчивости, тот грыз ногти.

— Эй, недомерок! С чего ты взял, что мальчишка был когда-то женщиной? — насмешливо проговорила она, склонившись над холщовыми мешками, под завязку набитыми кухонной утварью.

— С того, что я духовное лицо и мне положено знать такие вещи! — встрепенувшийся приор напустил на себя величавый вид. — Это существо настоящий инкуб. Можете мне верить, ведь я знаток таких вещей.

Заложив руки за спину, он с важностью петуха прошёлся перед женщинами.

— В своё время мне довелось служить скрибом, потому я перечитал все книги, что хранились в сакристии и в «армариум клаустри» нашего монастыря. Все признаки налицо, и я утверждаю, что это не человек, а дьявольское порождение и всех, кто с ним общается, ждут адские муки…

— Ой-ой! Какие мы важные! — прервала коротышку Руника, покосившись на расстроенную его словами девушку. — Хватит уже нести всякую чепуху, лучше займись делом и набери хвороста.

— Жалкая еретичка! Что б ты понимала в высоких материях!

— А сам-то ты дорос до них, мальчик с пальчик?

— Да что с тобой разговаривать, дура необразованная?

Видя, что никто не собирается слушать его учёные выкладки, приор с расстройства полез искать успокоение в сумке с припасами, но Руника отпихнула его прочь.

— Пошёл вон, ненасытное брюхо! Мы и так из-за твоего обжорства извели целую кучу продуктов. И куда в тебя только лезет? Ведь от горшка два вершка.

— Мал да удал! — Вагабундо подбоченился. — Меньше трепли языком, мужичка, больше занимайся делом! С голоду подохнешь, пока дождёшься жратвы.

Он явно подражал де Фоксу, и Руника вспыхнула как порох.

— Вот ведь гад! Вздумал выёживаться передо мной?! Ишь ты, мужичка я для него! Да ты на себя посмотри, свинячий огрызок!

— Гнусная баба! Как только такую земля носит!

— Ах ты, гнида! Ну, погоди у меня!

— Язва!.. Такая же ведьма, как твоя хозяйка! Костёр по вам обеим плачет!

— Ну всё, свинячий огрызок, ты меня достал! Сейчас догоню и укорочу на голову!

Несмотря на высказанную кровожадность, Руника вооружилась не мечом, а прутом и бросилась догонять удирающего коротышку. Поравнявшись с ним, она хлёстко лупила его по заду и толстым ляжкам и тот, получая новую порцию ударов, орал благим матом и, нелепо подпрыгивая на ходу, грозился призвать на её голову самые страшные проклятия.

— Только попробуй, недоумок! Услышу хоть словечко, живо отрежу твой поганый язык и запихаю тебе его обратно в глотку! — в свою очередь пригрозила Руника.

Вагабундо показал ей язык, но проявил благоразумие и воздержался от проклятий.

Парочка представляла собой такое забавное зрелище, что Цветанка, которая крепилась изо всех сил, всё же не выдержала и рассмеялась, не замечая, что привлечённые её чудесным смехом, звенящим словно серебряный колокольчик, из травы то там, то тут выглядывают любопытные мордашки полевых духов.

Наконец, коротышка выбился из сил и, повалившись на землю, запросил пощады. Трактирщица пнула его для острастки и тоже угомонилась. Цветанка, испытывающая почтение к людям духовного звания, была более милосердна. Она помогла подняться охающему приору, а затем вручила ему упавшую шляпу, и он благословил её — под ироничное хмыканье своей обидчицы.

После этого троица, наконец, вспомнила о своих обязанностях, и занялись приготовлениями к ужину и ночёвке. Вагабундо отправили за дровами для костра, и тот первым делом глянул туда, куда ушли Аделия с графом. Видя, что глазки приора заблестели, Руника ухватила его за шиворот и сунула кулак под нос. «Видел, гнида? Заруби себе на носу, если прошляешься и вовремя не вернёшься с дровами, то на ужин будешь жевать свои сопли». Но Вагабундо уверил её, что даже не держал в уме идти куда-нибудь, кроме как за дровами для уважаемой фройляйн Клейн.

Вскоре на костре уютно забулькал котелок, распространяя умопомрачительные запахи приправ и мяса. Колдуя над жарким, Руника зазевалась, и варево чуть было не перелилось через края объёмистой посудины, но предостерегающий возглас коротышки предотвратил его побег. Несмотря на ругань и пинки, его физиономию не покидало благодушное выражение. Всячески стремясь угодить неподкупной трактирщице, Вагабундо ходил кругами вокруг неё, но она была настороже и, вооружившись увесистой ложкой, зорко следила за его поползновениями к котелку. Тогда плут сменил тактику и из него, как из рога изобилия, посыпались грубоватые комплименты и остроты. Как ни крепилась Руника, против такой тяжёлой артиллерии она не выстояла. Как только она улыбнулась, обрадованный Вагабундо сразу же протянул ей миску, и состроил жалостливую мину. Смилостивившись, она налила ему мясной похлёбки, зачерпнув её с самого дна, и даже выдала полпинты пива из своих запасов. Не ожидавший такой щедрости, коротышка вытаращил глаза, а затем рассыпался в благодарностях и даже попытался поцеловать её руку, но получил ложкой по лбу и успокоился.

Когда де Фокс и Аделия вернулись, ведя лошадей с водопоя, троица пришла уже к полному согласию — трактирщица накрывала на импровизированный стол, девушка ей помогала, а приор сидел на стульчике и с выражением пересказывал им Библию. Обе внимательно его слушали и, судя по растроганному выражению на лицах, повествование о страданиях девы Марии трогало их до глубины души.

Видя это, Аделия нахмурилась. Она знала, что католики при каждом удобном случае вербуют себе новых сторонников, и всё же её неприятно удивило, что даже сейчас иезуиты не забывают о своём миссионерском долге. Сердясь, она щёлкнула пальцами, и огненная саламандра стрельнула искрами в сторону приора, но он как ни в чём не бывало стряхнул огненных пчёл и до конца прочёл псалом, соответствующий рассказанной библейской истории. После этого он перекрестился и, глядя на ведьму, выразил надежду, что Господь поможет ему спасти души грешников и грешниц, поклоняющихся ложным богам и при этом упорствующих в своём невежестве.

— Аминь! — произнёс Вагабундо и выразительно поглядел на неё сквозь очки, которые делали его похожим на филина.

Аделия презрительно фыркнула и повернулась к де Фоксу. Видя, что он взялся за графин с вином, она порылась в одном из мешочков, висящих у неё на поясе, и протянула ему складной стакан.

— Налейте, граф, а то меня сейчас стошнит от лицемерных проповедей вашего слуги.

— Очаровательная донна, думаю, на этот раз приор прав и вам стоит прислушаться к его словам, — проговорил де Фокс, наливая ей вина.

— Это случится не раньше, чем он прислушается к моим, — парировала Аделия и, отпив из стакана, прислушалась к своим ощущениям. — Замечательно! Я не слишком люблю аперитивы, но этот хорош. — Она мило улыбнулась и с вызовом добавила: — Скажите, граф, а вы согласны покинуть Орден и вернуться в лоно истиной религии?.. Нет? Вот видите!

Сочтя, что на сегодня его христианский долг выполнен сполна, Вагабундо не стал вступать в дискуссию. Он убрал псалтырь в сумку и, достав нужные принадлежности, занялся тем, чего уже давно просила его душа. Подойдя к дереву, где были привязаны лошади, коротышка с ласковыми наговорами навесил им торбы с овсом, а затем потрепал вороного по морде и взялся за щётку. И хотя граф не доверял своему жуликоватому слуге, за коня он не беспокоился, зная, что любовь к благородным животным у него в крови.

Действительно, судя по сияющей физиономии, возня с лошадьми доставляла Вагабундо немалое удовольствие. Полируя и без того блестящую шкуру коня, он потихоньку напевал:

Остановившись у расстеленной на траве скатерти, уставленной блюдами, Аделия потянулась к бутерброду с мясом.

— Господин приор, скажите, а вы случайно не из племени кале? — рассеяно поинтересовалась она. — О, шоколадный мусс! Руника, ты просто волшебница!

Вагабундо поднял голову и из-под его лохматых бровей остро блеснули умные глазки.

— Зовите нас цыганами.

— Я слышала, что вы бродяги и вся ваша жизнь проходит в дороге.

— Весь мир — наш дом. Цыган рождается и умирает под светом звёзд, а его душа продолжает жить в лошадях, песнях и пламени костра.

— Звучит поэтично, хотя не очень по-христиански, — насмешливо заметила ведьма, высматривая, с чего бы ещё снять пробу.

— Я уже давно порвал со своими! — поспешно проговорил приор. — А вы встречались с моими сородичами? — полюбопытствовал он в свою очередь.

— О да! Как-то видела ваших женщин байлаор. Они исполняли красивый танец, кажется, он называется фламенко.

Вагабундо ухмыльнулся.

— Это ладно. А я уж думал, что вы покупали у нас коней.

— Нет, боги миловали. Я уже наслышана, что ваши сородичи — редкие обманщики и конокрады. — Облизав мизинец, испачканный во фруктовом желе, Аделия мило улыбнулась. — Может, ещё споёте, господин приор? У вас хорошо получается.

— Зачем вам слушать песни обманщиков и конокрадов? — сердито отозвался Вагабундо, задетый её бестактным замечанием.

Видя, что коротышка надулся, ведьма пожала плечами и снова переключилась на де Фокса. У реки она попыталась расспросить его о юноше, но в результате только выяснила, чем её представления об инкубах отличаются от того, что о них думают католики. У христиан почитаемые ведьмами боги плодородия превратились в мерзких похотливых демонов. Когда ей надоели уклончивые ответы иезуита, она спросила его в лоб, считает ли он Юлиана одним из этих существ. К её удивлению граф заявил, что всё это глупости и юноша просто талантливый актёр, которого за какую-то провинность выгнали из театральной труппы. Насмешливо фыркнув, он предположил, что тот соблазнил жену или дочь хозяина.

В ожидании ужина Аделия попыталась разговорить де Фокса на тему политики. Сначала они говорили о всяких пустяках и выясняли круг общих знакомых, а затем она как бы невзначай поинтересовалась, правда ли что война с соседями окончательно разорила Кордовский халифат. Но граф не забывал, с кем имеет дело, и на все расспросы ведьмы отговаривался незнанием. И она отплатила ему той же монетой, сказав, что далека от того, что происходит при королевском дворе Эдайна.

Руника прислушивалась к господским играм и потихонечку вздыхала. Посматривая на белокурого красавца, она думала, что если бы не сбежала в своё время из королевского дворца, то теперь могла бы быть на месте своей госпожи, и именно ей предназначались бы все эти учтивые комплименты.

«Что уж там! Жалей, не жалей, а сделанного уже не вернёшь», — она тяжело вздохнула и, обругав запаздывающего к ужину юношу, подсела к Вагабундо — он как раз закончил возиться с лошадьми. В качестве подкупа Руника протянула ему ещё одну кружку пива и, покосившись на хозяйку, попросила его спеть что-нибудь душевное.

Вагабундо не стал ломаться и, подыгрывая себе на губной гармошке, завёл грустную цыганскую песню. Он был в настроении и его хрипловато-надрывный голос звучал настолько проникновенно, что у слушателей заблестели слёзы на глазах, и не только у людей. Даже леший не выдержал. Опустившись, на пенёк, он пригорюнился, а следом за ним и кикиморы запечалились. Они собрались вокруг своего предводителя и, подперев ладонями корявые головы, потихонечку завыли.

«Ой, ты доля, моя доля! Доля горькая моя», — выводили духи леса вслед за рыдающим голосом цыгана.

Вспугнуло их появление Юлиана. Насвистывая весёлую песенку, он с довольным видом шагал между деревьев, не замечая, что за ним уже выстроилась целая процессия странных существ, которые, радостно кривляясь, старательно повторяют каждый его жест. Юноша останавливался, и они замирали в забавных позах; он шёл, и они бежали следом за ним.

Отстали духи только тогда, когда он вышел к стоянке, и навстречу ему с радостным возгласом бросилась Цветанка. Руника тут же забрала у него утиные тушки и, всячески обругав за задержку, погнала его за стол.

Усевшись на траве, разношёрстая компания первым делом вознесла благодарственные молитвы богам. Заметив, что остальные посматривают на него, не понимая, почему он молчит, Юлиан вздохнул, а затем с просветлённым выражением на лице возблагодарил товарища Ленина за счастливое детство и, как положено у пионеров, отсалютовал ему поднятой вверх рукой. Цветанка не удержалась и тихонько спросила, кто такой «Товарищ Ленин», и он громким шёпотом ответил ей, что на его родине это такой же пророк как Мухаммед у мусульман. Иезуиты подозрительно посмотрели на юношу, но ничего не сказали, решив, что это какое-то новое направление православной ереси.

Когда с ужином было покончено, приор достал очки и, присев поближе к костру, углубился в чтение пухлого научного трактата; Руника и Цветанка занялись ощипыванием уток, готовясь их закоптить; Аделия взялась за сортировку собранных трав; лишь Юлиан и де Фокс бездельничали. В расслабленных позах молодые люди валялись на травке и упорно делали вид, что не слышат ворчания трактирщицы. Видя, что она не теряет надежды привлечь их к общественно-полезному труду, граф повернул голову и поискал глазами юношу.

— Эй, инкуб! Хочешь, научу тебя обращаться с оружием? — предложил он.

— Научи, если тебе не в лом, — лениво отозвался Юлиан, и в то же мгновение рядом с его головой вонзился нож.

Цветанка испуганно вскрикнула, а Руника ухмыльнулась, видя, что де Фокс повторил её фокус. Но юноша даже не дёрнулся и одарил его укоризненным взглядом.

— Сдурел? — спокойно поинтересовался он и, покосившись на острое жало ножа, дрожащее у виска, назидательно добавил: — Курт, у тебя абсолютно неправильный подход к обучению. Как правило, люди начинают с теоретической части, а затем уж переходят к практике.

— Обойдёшься! — де Фокс уже был на ногах и, возбуждённо сверкая глазами, с ловкостью акробата крутанул в руках палку, заменяющую ему меч. — Вставай, хватит валяться! Драться — это тебе не вышивкой заниматься!

— О Господи! Зачем я только согласился на твоё дурацкое предложение? — простонал Юлиан и с превеликой неохотой занял вертикальное положение. — К твоему сведению, вышивка тоже требует сноровки.

— Тогда иди вышивать, а мужские игры оставь тем, кому они по плечу!

— Слушай, хватит уже! Может скажешь, что я должен делать? Мне взять палку и кидаться на тебя?

— Нет! Для начала доставай свой кинжал и попробуй попасть в меня.

— Ну нет! Я в такие игры не играю! — запротестовал Юлиан и покосился на трактирщицу, не спускающую с него глаз. — Да меня Руника убьёт, если я попаду в тебя.

— А ты сначала попади! — подзадорил его де Фокс.

— Курт, надеюсь, у тебя нет скрытых комплексов, толкающих тебя к суициду…

— Заткнись и кидай! — Пружинисто передвигаясь, де Фокс ни секунды не стоял на месте и легко уклонился от летящего в него кинжала. Проследив траекторию его полёта, он фыркнул. — Да у нас в Саламанке уличные девчонки и те лучше владеют ножом! — прокомментировал он бросок юноши. — Инкуб, завязывай со своими женскими замашками. Бросание ножа это тебе не бросание цветочка менестрелю.

— Блин! Хватит уже изводить меня своими подначками! Взялся учить, так учи! — рассердился Юлиан, задетый язвительными замечаниями Фокса.

— А я чем занимаюсь?

Граф поднял кинжал. С тех пор как он увидел его у юноши, ему хотелось рассмотреть его поближе. Он сразу же обнаружил деталь, которая выдвигала потайной шип и, стараясь не уколоться, с завистью осмотрел струящееся тёмно-синее лезвие, острое как бритва.

— Отличная вещь! — он протянул кинжал владельцу. — Откуда он у тебя?

— Нашёл, — лаконично ответил юноша.

«Лжёт, или чего-то недоговаривает», — подумал де Фокс, но расспросы прекратил. Он верил, что хорошее оружие без причины не покинет своего хозяина.

— Думаю, ты прав и немного теории тебе не помешает. Хотя бы для того, чтобы ты понимал, чего я от тебя требую, — проговорил он, а затем вкратце поведал, какие существуют виды оружия, и для чего они предназначены.

По ходу лекции юноша задавал вполне толковые вопросы, и вводная часть несколько затянулась.

Видя, что они готовы спорить до бесконечности, Руника, жаждущая действия, наконец не выдержала. «Эй, вы там! Язык ещё не отвалился? Сколько можно болтать? Вы собираетесь драться или нет?»

Недовольный де Фокс одарил её неприязненным взглядом, но всё же закончил рассказывать о преимуществах кавалерии в бою и перешёл к практической части обучения.

Как только молодые люди вооружились палками и заняли позицию для сражения, остальные тут же оставили свои дела и собрались вокруг них. Цветанка не нравилась их затея — она волновалась за юношу, но старалась этого не показывать и всякий раз улыбалась, когда ловила его взгляд. Руника была в своей стихии. Она восторженно смотрела на де Фокса и скептически — на Юлиана. «Спорим, что твой дуралей не продержится и пяти минут против моего любовника?» — заявила она, по-свойски пихнув девушку локтем. Расстроенная Цветанка отвернулась от трактирщицы, но она не угомонилась.

Слыша, как Руника расписывает девушке воинские достоинства графа, Юлиан старался не поддаваться панике. Он даже обрадовался, когда томительное ожидание закончилось, и де Фокс перешёл к действию. Вопреки его ожиданиям, он повёл себя осмотрительно и не бросался в бой, очертя голову. Правда, до поры до времени. Неожиданно де Фокс взорвался каскадом ударов, и ему пришлось на собственной шкуре прочувствовать, каково приходится отбивной на разделочной доске. Но как только Юлиан пришёл в себя и перестал беспорядочно метаться, это сразу же принесло свои плоды. Сосредоточившись, он предугадал направление следующей атаки и под радостные крики своей верной болельщицы парировал удар. Но граф не дал ему почить на лаврах и с одобрительной миной сразу же усилил натиск. Палка, заменяющая ему меч, замелькала с такой скоростью, что юноша поражался самому себе: каким-то чудом он успевал отбивать большинство ударов.

В отличие от Цветанки и Руники, приор и ведьма придерживались нейтралитета, но при этом оба внимательно наблюдали за юношей. Поначалу его поединок с таким прекрасным воином, как де Фокс, смотрелся фирменным избиением младенцев: он вёл себя как неуклюжий крестьянин от сохи, который никогда не держал в руках оружие.

Видя его полнейшую беспомощность Аделия уже подумывала остановить неравную схватку, — пока это не сделала Цветанка — но затем ситуация кардинально изменилась. Юлиан менялся буквально на глазах. Со стороны это выглядело так, будто у него восстанавливается мышечная память и он вспоминает забытые приёмы боя на мечах, и чем яростней нападал на него де Фокс, тем грамотней были его контратаки.

Подозревая, что здесь не обошлось без сторонней помощи, она поискала взглядом сокола. Магический посланник спокойно сидел на плече девушки и мирно дремал. Аделия усмехнулась. Она не сомневалась, что львиная доля успехов Юлиана принадлежит его стражу. Конечно, он мог притворяться, что не умеет владеть мечом, но для этого не имело смысла так долго сносить жуткое количество ударов, которыми его щедро потчевал добровольный наставник.

Ведьма потянулась к амулету и, сжав его в ладони, сосредоточилась. Ответ был прежним. Амулет снова подтвердил человеческую суть юноши.

— И не надейтесь! — сказала она, правильно расценив взгляд своего низкорослого соседа. — Это человек. Может быть с необычными способностями, но всего лишь человек. А жаль, — добавила она и медоточиво улыбнулась. — Представляете, господин иезуит, какое это было бы подспорье для Ведьминских кругов, если бы выяснилось, что к нам вернулся древний бог плодородия?

«Вот ведь дьявольское племя! Даже не скрывает, что была бы рада инкубу! Ведьма одним словом», — подумал иезуит и мстительно заметил:

— Вы сами сказали, что он — человек. Признайтесь уж, что ваша вера ложна.

— Поживём, увидим, что ложно, а что нет, — спокойно ответила Аделия. — О! Никак предмет нашего спора окончательно выдохся.

Действительно, признавая своё поражение, Юлиан поднял руки.

— Сдаюсь, Курт! Давай на этом остановимся!

Сгоряча де Фокс замахнулся на него, но вовремя опомнился и отбросил импровизированный меч.

— Карамба! Молодец, инкуб! — он хлопнул юношу по плечу. — Ты дрался как настоящий мужчина! У кого из мечников ты учился?

— Дай подумать! — Юлиан ухмыльнулся. — Кажется, его звали Артур из Авалона. Слышал о таком?

Де Фокс наморщил лоб.

— Нет, не слышал. Но это выдающийся мастер, если он сумел кое-чему научить даже такого ленивого ученика, как ты.

— С чего ты взял, что я был ленивым учеником?

— С того, что пришлось основательно тебя поколотить, чтобы ты хоть что-нибудь вспомнил из его уроков.

— Да нет! Просто мне было шесть лет, когда я впервые повстречался с ним.

«Но тебе совсем не обязательно знать, что это было в книге, а не наяву», — добавил Юлиан про себя и предложил:

— Идём, что ли искупаемся, а то от нас несёт как от лошадей.

По дороге к реке он всё же не удержался и спросил:

— Курт, а ты поверишь, что мой единственный наставник это ты, и ни у кого другого я не учился?

— Слушай, инкуб, тебе ещё не надоело врать? — рассердился де Фокс.

— Нет! Такова моя подлая демонская природа! — засмеялся юноша и, прибавив шаг, первым бросился в воду. — А вот плаваю я как рыба! Здесь тебе никогда не угнаться за мной! — выкрикнул он.

* * *

Когда молодые люди ушли к реке, Руника выбрала момент и, подойдя, толкнула Цветанку локтем.

— А твой поганец ничего. Конечно, до моего полюбвничка ему далеко, но я не ожидала, что он сможет так долго продержаться, — сказала она и, понизив голос, добавила: — Если он в постели также ловок, то наплевать, что он не человек.

— И ты туда же! С чего все решили, что Юлиан не человек? — возмутилась Цветанка.

— Тише ты! — прошипела Руника и, покосившись на иезуита, болтающегося поблизости, потащила её подальше от его ушей. — Просто ты влюблена как кошка, потому ничего не замечаешь. Посмотри, у остальных мужиков к вечеру полезла щетина, а у твоего муженька ни волосинки на лице. Щёки как были гладкими, так и остались.

— Просто Юлиан ещё слишком молод! — яростным шёпотом возразила девушка.

— Не спорю, внешне он выглядит сопляком. Вот только Курт говорил, что они почти ровесники. Значит, твоему тоже должно быть уже за двадцать, а это уже серьёзный возраст для мужика и борода всяко уже должна была начать расти, — стояла на своём трактирщица.

— А он из других земель! Может, там все мужчины безбородые! — нашлась Цветанка и сама обрадовалась, как ловко нашла логичное объяснение этой странности юноши.

— Ладно, твой муж, ты и разбирайся с его устройством, — отступилась Руника и хитро прищурила глаза. — Надеюсь, ниже пояса он ничем не отличается от остальных мужчин? Ой-ой! Никак покраснела?.. Значит, нет и это самое главное, — резюмировала она и с покровительственным видом похлопала девушку по плечу.

Когда Юлиан и де Фокс вернулись с купания, над бивуаком уже воцарилась сонная тишина, нарушаемая лишь ночными звуками леса, фырканьем лошадей и мощными всхрапами коротышки. Но стоило ему улечься, как девушка сразу же открыла глаза и с участием глянула на него.

— Как ты? Ушибы сильно болят?

— Да нет, терпимо… вроде бы. А ты почему не спишь? Ждёшь сказку об оборотнях? — спросил юноша и его голос дрогнул от сдерживаемого смеха. — Рассказать?

— Молчи, шайтан! Хочешь, чтобы я поседела от ужаса?

Одна из лошадей всхрапнула в ночной темноте, и Юлиан едва удержался от стона, когда испуганная девушка прижалась к нему. Стоило ей прикоснуться и его многочисленные ушибы дали знать о себе резкой болью.

— Эй-эй, трусишка! Не забывай, что я теперь один сплошной синяк, — выдохнул он, когда его немного отпустило. — Нет, не укатывайся, цыплёнок! Просто будь нежней, хорошо?

— Так не больно? — встревожено спросила девушка, стараясь обнимать его как можно бережней.

— Нисколько! — отозвался Юлиан и, заметив, что она хочет что-то у него спросить, но не решается, он поощрительно улыбнулся. — Смелей! Что тебе не даёт покоя?

— Скажи, а у вас дома все мужчины безбородые?

— Безбородые?.. Ну, да! А с чего вдруг такой интерес к моей физиологии?

Цветанка непонимающе хлопнула ресницами, но затем до неё дошёл общий смысл фразы.

— Руника заметила, что у тебя нет щетины, как у остальных мужчин.

— Не растёт и бог с ней! Не забивай себе голову всякой ерундой, — прохладно проговорил юноша.

— Хорошо, не буду. Спокойной ночи, муж мой! Пусть сонная река подарит тебе светлые грёзы, — Цветанка расстроилась и всячески кляла себя за длинный язык.

— И тебе того же, дитя природы…. Цветик, прекрати дуться! Я не сержусь, просто устал до чёртиков.

— Прости, если чем-то огорчила тебя.

— Да ничем ты меня не огорчила. Спи, давай!

Цветанка легла на спину и поискала на полном диске луны силуэт девушки с коромыслом на плечах, а затем звездочку Зухры. Она бездумно смотрела в ночное небо, расцвеченное бриллиантовой россыпью колючих звёзд, как вдруг её настиг сильнейший мысленный зов. Девушка вцепилась в лежак, не давая себе сорваться с места. «Нет!.. Пожалуйста, уходи!.. Кто бы ты ни был, оставь меня в покое! — Заметив, что на груди разгорается кровавое свечение, она крепко стиснула в ладони рубиновую каплю. — Клянусь, если ты не отпустишь меня, я её разобью!»

«Смеешь мне угрожать, ничтожество?» — впервые отозвался бесплотный женский голос, и Цветанка с головы до пят покрылась холодным потом, слыша безумный смех незнакомки. Тем не менее зов ослаб, и она усилием воли полностью подавила его.

Обессиленная внутренней борьбой девушка облизала прокушенные до крови губы и облегчённо перевела дух. Нуждаясь в поддержке, она нашла ладонь юноши и тихонько позвала:

— Юлиан, ты спишь?

— Вроде бы да, а что? — сонно отозвался он.

— Ничего! Прости, что разбудила, — ответила девушка и, помолчав, тихо добавила: — Несмотря ни на что, я рада, что мы встретились. Спокойной ночи… хабиб.

Цветанка замерла и, не дождавшись ответа, грустно улыбнулась. «Спокойной ночи, любимый! Похоже, ты не понял, что я только что сказала, но это не так уж и важно», — мысленно сказала она. И всё же ей было досадно, что юноша никак не отреагировал на её признание. Тем не менее у неё стало легче на душе: она боялась, что их разлучат до того, как она успеет сказать ему о своей любви.

— Прощаю. Спокойной ночи! — не сразу отозвался юноша и спустя некоторое время со стонами повернулся на бок. — Цветик, ты спишь? — спросил он на этот раз.

— Да! — последовал короткий ответ.

— Вот бессовестная! Разбудила меня, а теперь ещё не хочет разговаривать! — сердитым шёпотом воскликнул он.

— Ладно, говори, — разрешила Цветанка.

— Ты не поверишь, но я тоже рад нашей встрече.

— Спасибо… но не верю.

— Что?! — возмутился Юлиан и, нащупав руку девушки, прижал её ладонь к своей груди. — Слышишь, как оно стучит? Не веришь мне, поверь моему сердцу.

— А вдруг оно под стать хозяину? — печально сказала она.

— Эй! Это ещё что за шутки? — юноша приподнялся на локте. — Что за настроение, госпожа устрица? Как ты себя чувствуешь? — его ладонь легла на лоб девушки. — О, да ты вспотела! Похоже, ты заболела, цыплёнок. Подожди, сейчас я разбужу Аделию…

— Не нужно! — Цветанка схватила его за руку. — Честное слово, я не больна. Просто уснула, и мне приснился страшный сон… — она помедлила, — будто кто-то хочет нас разлучить и не успокоится, пока этого не сделает.

— Глупости! Никто нас не разлучит! — воскликнул Юлиан, но в голосе девушки было нечто такое, что вызвало у него беспокойство. — Пока я не дал тебе развода, ты моя собственность. Поняла? — проговорил он грозным шёпотом и для убедительности привлёк её к себе.

— Поняла! — полузадушено отозвалась Цветанка и, хихикнув, прикрыла рот ладошкой. — Ах ты, шайтан! Даже не знаю, стоит ли тебе верить. А кто совсем недавно гнал меня и кричал, что я ему не нужна?

— Нефиг слушать всё, что я болтаю. Это я брякнул не подумавши. Давай-ка спать, цыплёнок, уже поздно, а то придурочная трактирщица наверняка разбудит нас ни свет ни заря. Эй-эй, не вертись так активно!

— Извини, я забыла, что у тебя всё болит! — повинилась девушка.

«Ага! Болит! Теперь уже во всех местах. — стиснув зубы, Юлиан закрыл глаза. — Чёртовы гормоны, совсем замучили!.. Не сомневайся, цыплёнок, ты мне нужна. Особенно моему сволочному организму, который просто жаждет свести с тобой знакомство поближе, только фиг ему! Нашёл время и место!»

Ведьма, прислушивающаяся к разговору парочки, повернулась на бок и сладко зевнула. «Слава богам, наконец-то угомонились!.. Все же странные они. Ведовской амулет, конечно, не ошибается, но что делать с моим чутьём? Да, у обоих человеческая оболочка, а вот что скрывается за ней, это ещё большой вопрос. Конечно, не хотелось бы обнаружить, что такая милая девушка — вампир. А вот если бы юноша оказался инкубом, это было бы просто замечательно! Может, чувства меня не обманывают и это действительно вечно юный дух природы, изменчивый и непостоянный? Говорят, что в прошлом они ради озорства частенько прикидывались людьми. Тогда это многое объясняет в поведении Юлиана. Нужно будет связаться с Верховной ведьмой и выяснить, что она думает по этому поводу. Причём в ближайшее время, пока за мной не прислали кого-нибудь и, не приведи Сьёфнейг, это будет Диана!» Содрогнувшись при мысли о возможной встрече с главой Тайной гильдии, Аделия с головой нырнула под одеяло.