– Чем занимаешься? – спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.

– Заповеди пишу, – ответил Шамбамбукли. – Помнишь, как ты мне советовал.

– Я советовал? – искренне удивился Мазукта.

– Ну да, – подтвердил Шамбамбукли. – Ты сам говорил, что людям надо давать ясные и недвусмысленные установки. Чтобы не было разночтений.

– А, да, да, припоминаю, – кивнул Мазукта. – Было такое, действительно. И что?

– Вот, – Шамбамбукли указал на стопку готовых скрижалей. – Составляю подробный алгоритм. Половину уже написал, скоро закончу.

Мазукта пересчитал каменные листы и задумчиво присвистнул.

– Многовато что-то.

– Ну, я старался, – скромно потупился Шамбамбукли.

Мазукта взял из стопки верхнюю скрижаль и начал читать вслух:

– «Человек не должен причинять вреда другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был нанесен вред, за исключением тех случаев…» – он фыркнул и положил скрижаль на место. – Шамбамбукли!

– А?

– Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой.

– Почему? – огорчился Шамбамбукли.

– Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это все, – он постучал ногтем по заповедям, – чушь собачья и напрасный перевод камней.

– Но ты же сам говорил!..

– Да, говорил, – согласился Мазукта. – Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту.

Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу.

– А как же тогда надо?

– Надо? Ну, например, как я. – Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. – Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди – они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, все равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое «горячо».

– Да, пожалуй, – согласился Шамбамбукли. – А что это за «общие установки», которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил?

– Нет, – замотал головой Мазукта. – Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям.

– То есть ты им всего лишь говоришь «делайте хорошо и не делайте плохо»?!

– Да нет же! – отмахнулся Мазукта с досадой. – Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо – это плохо. Из собственного опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз – глядишь, и уже сообразили.

– Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь?

– Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго.

– И как же? – заинтересовался Шамбамбукли. – Совесть, да?

– Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть – это же понятие субъективное! Как ее можно принимать в расчет?

– Ну-у… тогда не знаю.

– Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться – значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться – просто, значит, оно хорошее.

– И все?

– Да.

– И это правило применимо к чему угодно?

– Абсолютно.

Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул.

– О чем думаешь?

– Пытаюсь понять…

– Хочешь пример?

– Хочу.

– Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов… да что там, даже для разных людей – понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес – вот скажи мне, быть толстым – это хорошо или плохо?

– Ну, смотря где и когда.

– Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес – трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием – сразу решающим критерием красоты становится полнота.

– Да, понимаю, – Шамбамбукли задумчиво кивнул. – Кажется, это правило почти не имеет исключений.

– Практически не имеет, – подтвердил Мазукта.

– За редким исключением, – уточнил Шамбамбукли. – Вот, например, любовь с первого взгляда…

– Нет, – решительно возразил Мазукта. – Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.