После неудачной попытки у Св. Петра в Оковах, ребята опять стали собираться в Приюте. Маркиза ничего не имела против, однако напоминала, что открытие Лазаретика предстоит 10 августа. С этого дня, конечно, его двери для ребят закроются.

12 июля 1845 года дон Боско получил письмо из городского управления. По просьбе архиепископа его извещали о том, что он «может заниматься катехизисом с ребятами в часовне „Молини ди читта“ с двенадцати до трех часов дня».

Значит, он имел в своем распоряжении часовню в каждое воскресенье на 3 часа. Конечно, это не был королевский дворец, но все же кое – какое помещение. «Мы взяли с собой скамейки, подсвечники, несколько стульев, иконы, образки – вспоминает дон Боско – и каждый нес то, что мог. Путешествуя таким образом, мы прибыли для основания нашего штаба в вышеуказанном месте».

«Молини ди читта», которую жители Турина называли просто «Молясси», была расположена на большой площади Эммануила Филиберта, направо от пути к реке Доре. Еще и сегодня эта просторная площадь служит местом ежедневного пестрого городского базара, густо заполненного ларьками для продажи.

 

Письмо с серьезными обвинениями

Дон Боско был недоволен новым местом, ребята тоже. Они должны были играть на улице или на маленькой площади перед церковью, где постоянно сновали конные повозки.

Дон Боско взял в аренду одну комнату на первом этаже и там проводил занятия катехизисом и другими предметами.

Неприятности начались спустя несколько недель. Из секретариата «Молясси» была выслана в городскую управу целая петиция обвинений, а именно: ребята причиняют ущерб церкви и близлежащим строениям, они также «являются обществом, которое может быть использовано в целях революции» (последнее обвинение было очень опасным в те времена), а также они являются «рассадником аморальности».

По распоряжению мера города на место прибыла комиссия для рассмотрения фактического положения. Она застала то, чего и следовало ожидать: ребята шумели, где-то на стене были обнаружены царапины гвоздем. Однако не было установлено никаких признаков «революции» и «аморального поведения». Единственным серьезным обвинением (что и послужило поводом к письму) было раздражение жителей окрестных домов, которым шум и песни, громкие игры, мешали в воскресном отдыхе.

Эта клевета очень беспокоила дона Боско, так как он знал, что она всегда оставляет какой-то след. Менее опечалило его принятое властями решение. Городское управление не отменило своего решения, но не захотело продлить его на следующий год. Официальное уведомление об этом должно было прийти в ноябре, а пока дона Боско попросили «быть благоразумным».

Дон Боско старался прилагать усилия, чтобы это «благоразумие» сохранить. С момента получения письма церковь «Молини» была единственным местом, где можно было собраться. Потом уводил он своих ребят на поля, простирающиеся вдоль реки Доры. На молитвы отправлялись все вместе в церковь «Мадонна дел Пилоне», в «Сасси» и «Мадонна ди Кампанья». В этих церквах пишет он – я служил Св. Мессу и разъяснял Евангелие. Вечером немного учил катехизису, рассказывал о чем-нибудь, потом все вместе пели. После этого устраивали прогулки, походы, и, наконец, наступало время расходиться по домам. Казалось, что такая критическая ситуация перечеркнет даже идею оратории, а тем временем число ребят удивительным образом росло.

 

«Возьми, Микеле, возьми!»

Невдалеке от «Moлини» в сентябре дон Боско пережил одну из самых важных встреч в своей жизни. Ребята толкались вокруг него, желая получить святые медальончики. В стороне стоял бледный мальчик, лет восьми, с черной повязкой на левой руке. Два месяца назад у него умер отец. Он никак не мог пробиться за другими. Медальончики окончились, и он ничего не получил. Тогда дон Боско подошел к нему и с доброй улыбкой на лице сказал:

– Возьми, Микеле, возьми!

Но что он должен был взять? Этот странный священник, которого он сегодня увидел впервые, ничего ведь ему не давал. Протягивал ему только свою левую руку, одновременно правой разделяя ее как будто пополам. Мальчик удивленно посмотрел на него. А священник продолжал:

– Мы оба все будем делать пополам.

Что в этот момент видел дон Боско? Никогда об этом не сказал, но этот мальчик должен был стать в будущем его «правой рукой» и его первым преемником в руководстве Салезианским Обществом.

Его звали Микеле Руа. Он не понял, о чем сказал дон Боско ни сразу, ни спустя несколько лет. Но он очень привязался к этому священнику, в присутствии которого всем становилось легко и тепло на душе.

Микеле жил на территории Королевской оружейной фабрики, где раньше работал его отец. Его четыре брата рано умерли, а сам он тоже был очень хилым. Поэтому мать запрещала ему часто посещать ораторию. Но он встречался с доном Боско у Братьев Христианских школ, где учился в третьем классе. Позже он рассказывает об этом: «Дон Боско приходил к нам отслужить Св. Мессу и прочитать проповедь. Когда он входил в часовню, казалось, что в гущу собравшихся детей пропустили электроток. Мы поднимались на носки, оставляли свои места и толпились вокруг него. Пока он доходил до ризницы, проходило много времени. Добрые братья делали вид, что не замечают этого беспорядка. Когда же приходили другие священники, ничего подобного не происходило».

 

Книги ценой сна

В октябре месяце произошло важное событие. Вышла «История Церкви для школ». Это был первый учебник, который написал дон Боско для своих ребят. Он писал его очень неразборчиво, при свете керосиновой лампы, отрывая часы, предназначенные для сна. Эта «История Церкви» не была научным трудом. И никакая другая книга дона Боско тоже им не будет.

Наоборот, она была написана очень популярно, соответствовала умственному и культурному уровню ребят. В своей «Истории» автор рассказывает о папах, о выдающихся событиях в деятельности Церкви, описывает портреты святых, дела милосердия, которые распространялись на протяжении веков среди Божьего люда. После этой книги вышли в свет другие: «Святая История» в 1847 году, «Десятичная система измерений» – в 1839 году, «История Италии» в 1855 году. Дон Боско найдет еще время и для написания других книг и брошюр, кроме школьных учебников. Это будут: биографии Святых, веселые рассказы, молитвенники и учебники религии. Ни одна из этих книг не является шедевром, но свидетельствует о его любви к детям, к простым людям, к Церкви. Многие из этих работ стали впоследствии причиной различных хлопот. Дело дошло до того, что некоторые настойчиво требовали, чтобы священник оставил свою писательскую деятельность.

 

Три комнаты в доме Моретто

В ноябре было получено письмо из городского управления. Стояла сырая и холодная осень. «Это время уже стало неподходящим для походов и прогулок за город – пишет дон Боско. Договорившись с доном Борелем, мы сняли три комнаты в доме дон Моретто.

В настоящее время этого дома не существует. Последняя его стенка была встроена в стену филиальной церкви прихода Матери Бижьей Заступницы Христиан.

«В трех комнатах дома Моретто – отмечает дон Боско – мы провели четыре месяца. Было тесно, но мы были довольны, что4 можем собраться вместе, была возможность учить ребят и создать им условия для исповедования».

Дон Боско с улыбкой вспоминает, что в этих комнатах он нарушил свое второе семинарийное обещание. Чтобы развлечь ребят в таком тесном помещении, он стал им показывать свои старые фокусы. И уже не оставил этого занятия, так как результаты превзошли все его ожидания.

Здесь же при помощи дон Карпано он начал регулярный курс вечерней школы, который значительно отличался от случайных уроков, проводимых до сих пор.

 

Черные тучи над ораторией

Наступил декабрь. Здоровье дона Боско начинает ухудшаться. Он продолжает оставаться капелланом Лазаретика, где приютились девочки от трех до двенадцати лет. Продолжает посещать тюрьмы, Малый Домик дона Коттоленго, городские воспитательные учреждения. Он работает в своей оратории, учит в вечерней школе, посещает ребят в местах их работы. А зима 1845/46 года выдалась очень холодной.

Зима приходила в Турин поздно. Узкие улицы были засыпаны снежными заносами, холод был мучительным и неприятным.

В эти зимние месяцы дон Боско заболел воспалением легких. Заметив это, дон Борель поставил в известность маркизу Бароло. Маркиза вручила дону Боско 100 лир на расходы оратории и велела «оставить всякого рода деятельность до полного выздоровления».

Дон Боско послушно оставил все занятия за исключением оратории. Условия для выздоровления, которые получил таким образом, были назначительны, о чем дон Боско вскоре убедился. Однако более чем здоровье, его начали беспокоить черные тучи, громоздящиеся над ораторией. Дон Боско вспоминает: «Как раз в это время начали распространяться странные вести. Одни называли дона Боско революционером, другие считали его ненормальным».

 

Приговор в Александрии

В 1846 году один молодой 22-летний человек, с которым дон Боско подружился в тюрьме, был приговорен вместе со своим отцом к смертной казни.

Казнь должна была состоятся в Александрии. Когда удрученный дон Боско пришел навестить его, юноша расплакался и попросил дона Боско сопровождать его в последний путь. Дон Боско почувствовал, что не сможет исполнить эту просьбу, ему не хватало смелости.

Тем временем осужденных отправили в Александрию. Дон Кафассо должен был ехать дилижансом и сопровождать их в последний путь. Узнав, что дон Боско не решился ехать, дон Кафассо пригласил его к себе и заметил:

– Разве вы не поминаете, что отказать в просьбе приговоренному к смерти – это жестоко? Приготовьтесь, пожалуйста, поедем вместе.

– Но я не могу все это видеть…

– Пожалуйста, поторопитесь, дилижанс не станет ожидать.

Они прибыли в Александрию за день до казни. Юноша, увидев входящего в камеру священника, бросился ему на шею и зарыдал. Дон Боско тоже расплакался. Они вместе провели последнюю ночь на молитве и беседах о Боге. В два часа утра дон Боско отпустил ему грехи, отслужил для него в камере Св. Мессу, причастил его и прочел вместе с ним благодарственные молитвы.

Колокол на башне Кафедрального собора возвестил приближение минуты казни. Двери камеры открылись, вошли стражники и палач, который стал на колени перед осужденным, прося прощения, как было установлено обычаем. Потом связал осужденному руки и набросил ему на шею петлю.

Через несколько минут из ворот тюрьмы выехала повозка, на которой сидел осужденный и дон Боско. Вслед за ними ехала другая повозка с отцом юноши и доном Кафассо. Множество людей молча стояли по обеим сторонам улицы.

Увидев возвышение с приготовленными виселицами, дон Боско побледнел и упал в обморок. Заметив это, дон Кафассо приказал остановить повозки, снять дона Боско и привести его в сознание.

Печальный кортеж двинулся дальше и подъехал к месту казни. Приговор был приведен в исполнение. Когда дон Боско очнулся, все уже было позади. Полный глубокой боли, он обратился к дону Кафассо:

– Мне так обидно за этого юношу… Он имел ко мне полное доверие…

– Вы сделали все, что могли. Остальное оставим Богу.

 

Новое изгнание

Пришел март 1846 года. Дон Моретто, честный священник, пришел к дону Боско и сказал:

– Не сердись на меня, дон Джованни, но я не могу больше сдавать тебе эти три комнаты.

– А почему?

– Вот, посмотри!

В руках он держал пачку писем. «Квартиросъемщики, напуганные шумом, вечным галдежом выбегающих и прибегающих ребят, – пишет дон Боско – пригрозили выселиться из дома, если сейчас же не прекратяться наши встречи».

Дон Боско почувствовал нарастающий в душе протест. Неужели никто не может понять молодежь? Разве эти взрослые не были когда-то детьми? Однако, наконец, он похлопал приятеля по плечу и сказал:

– Не беспокойтесь, мы уйдем отсюда.

На самом деле он не знал, куда деваться, но, к счастью, уже наступила весна, и не обязательно было искать крышу над головой.