«Год 1849 оказался тернистым и неурожайным, несмотря на немалые усилия и огромные жертвы» – пишет дон Боско.
Он начался для священника семейной новостью. 18 января неожиданно на 41 году жизни скончался Антони. В последнее время он часто бывал в оратории, навещая мать и брата. Беседовали о плохом урожае, о высоких налогах, которые взимались государством с крестьян на военные цели. Антони рассказывал о потомстве, которым наделил его Господь. Предпоследний ребенок, сынок Миколе, прожил всего несколько часов, но оставшаяся шестерка росла хорошо.
С течением времени жизненные пути сблизили братьев. Времена, когда отношения между ними были холодными, казались очень отдаленными.
«Мне хотелось дать пощечину…»
Первого февраля Карло Альберто открыл Парламент, избранный во время выборов. Мощная левая оппозиция выслушала его молча. На улицах раздавались крики: Да здравствует война! Долой священников! Да здравствует республика!
В газетах появились оскорбительные карикатуры Пия IX – «предателя Италии». Дон Боско также дождался злобных атак прессы. Его поднимали на смех, называя «святым» и «чудотворцем из Вальдокко».
Банды хулиганов опять забрасывали камнями дом Пинарди, в то время уже полностью занятый под ораторию.
Дон Боско теперь везде ходил с бельсальером Борзио, который так вспоминает о тех событиях: «Когда мы шли по аллее, которая сейчас называется Корсо Регина Маргерита, кучка маленьких хулиганов выкрикивала оскорбления в адрес дона Боско, или же пела непристойные припевки. Однажды мне хотелось надавать им подзатыльников и пощечин, но дон Боско сдержал меня. Он подошел к нескольким из них, купил фрукты в ближайшей лавке и одарил ими своих „друзей“, как он их называл».
Опять война
Тем временем Турин снова дышал войной. Левая демократия, стоящая у власти, стремилась к борьбе.
12 марта было нарушено перемирие. Через неделю возобновились бои. На границу было направлено 75 тысяч солдат. Король отправился в Александрию. Но на сей раз войска не пылали энтузиазмом. Полк Савойя отказался взять участие в марше. Появились дезертиры. Начались экзекуции.
В Ломбардии Радецкий отдал приказ своим войскам взять курс на Турин.
23 марта. На фронте, длиной в четыре километра, разыгралось сражение за Новару. Центр ожесточенных боев, Ла Бикокка, многократно переходил из рук в руки. Местами проявляется настоящий героизм. Во время штыковой атаки гибнет генерал Пассаляква. Генерал Перроне, бывший премьер, теперь смертельно раненный, распорядился отнести себя на руках к королю для отдачи последней почести. Вечером все заканчивается. Артиллерия Радецкого выигрывает баталию. Генерал Дуранд о несколько раз силой вытягивает Карло Альберто из гущи схватки.
Бой и война проиграны. Наступающая ночь застала всех в смятении. От Наварры до Оледжио и Момо все дороги забиты брошенными повозками. Разогнанные солдаты бродят без оружия и командиров, громко выкрикивая: «По домам! Пусть за войну платит Пий IX, пусть платят богатые, пусть платят кто хочет, а мы идем домой!»
После полуночи Карло Альберто отказывается от престола. В наброшенном на плечи военном плаще уходит из Наварры среда всеобщего хаоса. Отправляется в изгнание. На протяжении четырех часов на привалах ищут нового короля. Узнав об отказе от престола, Радецкий на 6 часов объявляет прекращение огня.
Потрясенный событиями молодой Виктор Эммануил с растрепанной бородой, с уставшими глазами, встречает австрийского маршала на чьем-то дворе. Он просит возможные к принятию условия капитуляции, так как в противном случае будет вынужден тоже эмигрировать, оставляя Пьемонт в руках революционеров. Когда Виктор Эммануил удаляется, старый 82-летний австрийский воин говорит генералу Гессу: «Бедный мальчик».
Остатки вольной жизни
В этот момент страна терпит больше всех. В Турине создалась напряженная ситуация. Когда стало известно, что Австрия требует 200 млн лир на погашение военных расходов, а кроме того займет Александрию, левые силы запротестовали. Идет открытая речь о республике. Появились требования возобновить войну. В Генуе вспыхивает восстание. Молодой король прибывает в Турин. У него есть желание разогнать всех депутатов прочь, но потом передумывает. Повстанцев угомонила артиллерия.
Мирный договор был подписан только 7 августа. После длинных торгов Австрия соглашается оставить занятую территорию вместе с Александрией и снижает возмещение ущерба до 75 миллионов.
Гаснут последние угольки большого пожара 1848 года. Почти все повстанцы, сражающиеся плечом к плечу на баррикадах, побеждены. Австрийская артиллерия заставила замолчать патриотов, требующих независимости. Рабочие вернулись к трудному 12 часовому рабочему дню. Либеральные конституции почти везде, за исключением Устава Пьемонта, были отменены. Однако как раз он оказался весьма важным. Впоследствии вокруг Пьемонта сгруппируется вся Италия. Также и другие зерна свободы и равенства, которые, казалось, погибли во время бушующих репрессий, начнут медленно давать всходы.
Тем временем десятки тысяч беженцев пополняют число жителей Турина. Квартирная плата огромна, а зарплаты – ничтожные.
Два маленьких сердечка
24 июня – день Св. Иоанна Крестителя. Именины дона Боско. Карло Гостини и Феликс Ревилио, помимо всех трудностей, решили купить подарок. Уже давно в глубокой тайне от всех они договорились об этом. Экономили за счет хлеба и небольших чаевых. Но что купить, если все так дорого стоит? Наконец решили: выбрали два маленьких сердечка, такие, которые дарят люди Матери Божьей за ниспослание благодати. Необычное решение, но прекрасное и трогательное.
Вечером перед торжеством, когда все уже улеглись спать, двое ребят стучат несмело в дверь дона Боско и, краснея по уши, дарят ему эти два сердечка.
Четверо ребят и белый платочек
Гастини и Ревилио относятся к тем ребятам, к которым дон Боско имеет серьезные намерения. В 1848 году с одиннадцатью товарищами он направляет их на реколекции (духовные упражнения). В следующем году они опять участвуют в этих упражнениях, на сей раз уже среди шестидесяти девяти других воспитанников оратории, объединенных в две группы.
– Мне нужна помощь в оратории. Как вы на это смотрите, – говорит дон Боско.
– А как мы можем Вам помочь?
– Прежде всего, усердно одолевая знания. Вас ожидает ускоренный курс обучения, включающий латынь. Потом, если Бог позволит, сможете стать священниками.
Четверо ребят переглядываются. Соглашаются. Дон Боско ставит одно условие. Он вынимает белый платочек и мнет его в ладонях.
– Я вас прошу вести себя так, как этот платочек в моих руках. Вы должны быть мне во всем послушными.
Среди четверки только Беллиа окончил начальную школу. В августе ребята будут поручены дону Хиавезо с целью усовершенствования родного языка. В сентябре дон Боско везет их к себе в Бекки и начинает проходить с ними курс латинского языка. Возвращаются в Турин в октябре, как раз на похороны Карло Альберто, который умер в Опорто.
Батальон из Ваихилия
В этом же месяце, с согласия дона Кокжи, дон Боско вновь открывает ораторию имени Ангела Хранителя, находящуюся в предместье Ванхилия, которая была закрыта несколько месяцев назад. Она представляет собой два барака, две комнаты и небольшой зал, оборудованный под часовню. Аренда стоит девятьсот лир в год. Руководить ораторией будет дон Карпано, поручивший свою прежнюю ораторию Св. Алоиза дону Понте.
В предместье Ванхилия по-прежнему продолжаются ожесточенные схватки между бандами подростков. Дон Боско присылает на помощь дону Карпано берсальера Брозио, который там организует учебный батальон, всегда готовый не только к играм, но и к собственной защите.
«Однажды в воскресенье – рассказывает Брозио – около сорока хулиганов, вооруженных камнями, палками и ножами, пытались проникнуть на территорию нашего заведения. Испуганный директор дрожал, как осенний лист. Увидев, что негодяи готовятся к драке, я закрыл двери, собрал своих старших ребят и раздал им деревянные винтовки. Потом разделил ребят на отряды и приказал, в случае нападения, по сигналу броситься одновременно со всех сторон, не щадя ударов. Самых младших, плакавших от страха, я укрыл в часовне. Затем отправился к главным воротам, которые уже форсировались нападающими. Тем временем кто-то сообщил кавалерии о происходящем нападении и на помощь прибыл отряд с обнаженными саблями».
Все кончилось благополучно.
Матрац, набитый листьями
18 ноября к дону Боско переселился его давний друг из семинарии в Киери, дон Джиакомелли. Он остался в Вальдокко на два года. С его помощью, а также с помощью семинариста Асканио Савио, дон Боско смог увеличить число ребят в «приюте» до тридцати. В 1852 году их будет 36, в 1853 – 76, еще через год – 115. В 1860 году – 470, а в 1861 – 600, потом число увеличится до 800.
Жизнь этих ребят и в дальнейшем была очень убогой. Зимой они мерзли в часовне и других помещениях. Тепло бывало только в кухне и одной комнате, где находилась печка. Матрацы, набитые шерстью или волосом были редкостью. Это могли себе позволить лишь немногие. Большинство спало на матрацах, набитых сухими листьями или соломой. Скромный общий капитал дон Боско доверял Джузеппе Бузетти, которому в 1849 году исполнилось лишь 17 лет. Он был ошеломлен оказанным ему доверием. По воскресеньям воспитанники интерната вместе с пятьюстами приходящих в ораторию участвуют в играх и прогулках.
Мамалыга за четыре сольдо
В конце 1849 года, когда многие в Турине терпят голод (как отмечают хроники), в жизни дона Боско отмечено несколько удивительных событий. Их можно было даже назвать скромными чудесами, которые он выпросил для бедного народа.
О первом таком событии рассказывает Джузеппе Брозио в письме дону Бонетти: «Однажды я находился в комнате дона Боско, когда незнакомый человек обратился к нему за помощью. Он говорил, что имеет пятеро голодных детей. Дон Боско пошарил в карманах и нашел в них только четыре сольдо (1/5 лиры). Он дал эту мелочь просящему с благословением. Когда мы остались одни, дон Боско выразил сожаление, что больше не имел денег. Этому человеку он бы отдал и все сто лир.
Я на это ответил:
– А Вы уверены, что этот человек говорил правду? Может быть он обманщик.
– Нет, этот человек справедливый и лояльный. Более того, он очень трудолюбив и привязан к своей семье.
– Откуда же Вам это известно?
Дон Боско взял меня за руку, внимательно посмотрел в глаза и тихо произнес:
– Я прочел это в его сердце.
– Значит, Вы видите также и мои грехи?
– Да, я чувствую их запах, – смеясь, ответил дон Боско.
Я должен признать, что он действительно читал в моем сердце. Если я забывал о чем-то во время исповеди, он точно ставил перед моими глазами все дела, а ведь я проживал в километре от него. Однажды, скрыто перед всеми, я сделал одно доброе дело, которое стоило мне многих усилий. Как только я появился в оратории, дон Боско взял меня за руку и сказал:
– Какое хорошее дело ты приготовил себе для неба!
– А что же я сделал? – спросил я. И он мне рассказал о моем поступке со всеми подробностями.
Как-то потом я встретил в Турине того мужчину, которому однажды дон Боско дал четыре сольдо. Он меня узнал, остановил и сообщил, что за эти деньги купил кукурузной муки. Сваренной мамалыгой он накормил всю свою семью до сыта. При этом добавил:
– С того времени мы называем дона Боско «священником чудесной мамалыги», так как за четыре сольдо нормально можно купить муки лишь для двух человек, а ведь нас было семеро!»
«Карлетто, проснись!»
Второй случай описала по – французски маркиза Мария Фасатти, урожденная Де Маистр. Вот ее запись:
«Я слышала этот рассказ из уст самого дона Боско и стараюсь его очень точно повторить:
Однажды кто-то разыскивал дона Боско, чтобы попросить его навестить тяжело больного паренька давно участвовавшего в оратории. Дона Боско дома не оказалось – он должен был вернуться через два дня. После возвращения ему удалось посетить больного только после обеда, где-то около четырех часов. Подойдя к дому, где жил мальчик, дон Боско увидел двери, а на нем объявление о смерти своего воспитанника. Он вошел в дом, чтобы поприветствовать и утешить родителей. Нашел их в слезах. От них и узнал, что сын умер рано утром. Дон Боско попросил разрешения войти в комнату, где лежал умерший. Кто-то из членов семьи проводил его.
– Войдя в комнату – отмечает дон Боско __я подумал, что возможно мальчик не умер, поэтому, подойдя к кровати, я позвал его по имени: «Карлетто!» В тот же момент он открыл глаза и приветствовал меня удивленной улыбкой. «О дон Боско – сказал он громко. – Вы меня пробудили от ужасного сна!»
В это время несколько человек, находящихся в комнате, стали с ужасом бежать, переворачивая подсвечники. Дон Боско поспешно снял простыню, в которую был завернут мальчик. Он тем временем продолжал говорить: «Мне казалось, что я нахожусь в какой-то пещере – длинной, темной и такой узкой, что я еле мог дышать. В глубине я видел пространство пошире и светлее, куда души прибывали на суд. Мой страх и ужас усилились, когда я увидел многих осужденных на вечные муки. И вот подошел мой черед. Я должен был быть осужденным как и другие. Мне стало страшно, так как последняя моя исповедь была неискренней, но вдруг Вы меня разбудили!»
Тем временем, узнав, что сын ожил, прибежали родители Карло. Мальчик их сердечно приветствовал, но просил не надеяться, что он будет жить. Он обнял их, а потом пожелал остаться наедине с доном Боско. Мальчик рассказал ему, что имел несчастье совершить смертельный грех. Когда серьезно заболел, то хотел исповедоваться и просил разыскать дона Боско, но его не было. Попросили другого священника, но перед ним паренек не решился признаться во всем. Только вот сейчас Бог разрешил ему понять, что он своей неискренней, святотатственной исповедью заслужил ад.
Мальчик исповедовался перед доном Боско с искренним раскаянием. Получив прощение грехов, закрыл глаза и спокойно умер».
Бездонная корзина каштанов
Свидетелем третьего события был Джузеппе Буцетти. Подтверждает это также письменно Карло Томатис, один из первых воспитанников, приятых в дом Пинарди.
В поминальный день дон Боско взял всех ребят на кладбище, чтобы там вместе с ними помолиться. После возвращения он обещал угостить их вареными каштанами, три мешка которых купил заранее. Мама Маргарита, видимо не поняла распоряжения и сварила всего 3–4 килограмма. Джузеппе Буцетти, уже тогда исполняющий роль эконома, первым возвратился домой и, заметив это, сказал:
– Дон Боско расстроится. Надо предупредить его.
Тем временем вернулась шумная и проголодавшаяся компания и предупредить дона Боско не успели. Он взял из рук Джузеппе корзину и начал щедро раздавать каштаны большими порциями. Буцетти громко заметил:
– Не давайте так много, ведь не хватит всем!
– Но ведь есть еще три мешка в кухне!
– Да, но только те, что в корзине, сварены, только эти! – старался объяснить Буцетти, а ребята в то время шумели и толкались.
Дон Боско не знал, что делать. Наконец сказал:
– Я же всех обещал накормить. Будем раздавать сколько хватит.
И действительно, он продолжал делить большими порциями. Буцетти нервничал и заглядывал в корзину, на дне которой осталось несколько горстей каштанов. Тем временем очередь увеличивалась. Ожидающие тоже нетерпеливо посматривали на корзинку. Вдруг все затихли. Сотни ошеломленных глаз уставились в корзину, в которой не уменьшалось количество каштанов. Она казалась бездонной. Каштанов хватило всем.
Возможно, что впервые в этот вечер, с полными горстями каштанов, ребята кричали: «Дон Боско – святой!»