Глава 1

Этот день мало чем отличался от многих предыдущих. Устав от своей работы, я решила зайти к соседке, добродушной, жизнерадостной старушке Фаине Иосифовне, а по-простому — к бабе Фае. Мы с бабой Фаей жили на одной лестничной клетке не первый год. В свои семьдесят восемь лет старушка выглядела максимум на шестьдесят пять. Энергии и оптимизма в ней было столько, что я, молодая, тридцатилетняя женщина, невольно признавала: старушка легко даст мне фору. Именно поэтому последнее время я часто заходила к ней просто для того, чтобы «заразиться» оптимизмом. Несколько минут общения с соседкой вселяли в меня надежду, хотелось верить, что рано или поздно жизнь повернется ко мне своей лучшей стороной. Бабулька не уставала повторять: «Танюша, не откладывай жизнь на завтра, ведь завтра она может кончиться. Жить нужно сегодня! Вот я в твои годы…». Я с большим удовольствием слушала воспоминания бабы Фаи о былой молодости. В молодые годы баба Фая была первой красавицей. Ухажеры за ней бегали табунами. Ну, она «порылась» немного, а потом вышла замуж за перспективного молодого человека и не прогадала. Через несколько лет муж возглавил крупный завод. Первое время красавица Фая работала на этом же заводе бухгалтером, потом уволилась и посвятила себя воспитанию единственного сына. При этом она не забывала и о себе. Она никогда не жаловалась на то, что жизнь скучна и неинтересна. Она всегда находила себе занятие. Пятнадцать лет назад умер ее муж, она погоревала примерно год и снова вышла замуж. Но и второй муж умер спустя три года. Больше испытывать судьбу Фаина Иосифовна не рискнула. Сын к тому времени вырос, женился, добился неплохих успехов в карьере и уехал на постоянное место жительства в Германию. Он неоднократно предлагал матери переехать к нему, но баба Фая так и не согласилась. А года три назад из армии вернулся внук Артем. Он служил в каких-то стратегических войсках, поэтому ему пока не давали разрешение на выезд за границу. Да он, судя по всему, не особо и стремился туда. Ему и на исторической Родине жилось неплохо. Никто его не контролировал, никто ничего не заставлял и ни к чему не обязывал. Он нигде не работал и нигде не учился, зато разъезжал по городу на шикарной иномарке. А как же иначе? Родители регулярно высылали деньги и делали все для того, чтобы сын ни в чем не нуждался. Словом, жил в свое удовольствие. К счастью, Артем не забывал про бабушку. По крайней мере, баба Фая тоже ни в чем не нуждалась. Она представления не имела о том, сколько стоят деликатесы, которыми был набит ее холодильник. А уж как она любила рассказывать про внука! Похоже, у Артема не так много друзей, с которыми бы он мог поделиться своими переживаниями. Бабушка заменяла ему самого верного друга. У него от нее секретов не было. Да и для бабушки внук — словно свет в окошке.

Последнее время, после перенесенного инсульта, баба Фая стала реже выходить на улицу. Со своими многочисленными подружками она все больше общалась по телефону. Я старалась навещать ее как можно чаще. Иногда старушка сама заходила ко мне. Но было это редко. Чаще все-таки я делала перерыв в своей работе и шла к соседке.

Так уж получилось, что последние два года я работаю дома. По профессии швея, вернее инженер конструктор легкого женского платья, я несколько лет отработала в ателье, где платили копейки, и, чтобы свести концы с концами, вечерами и ночами выполняла левые заказы. В конце концов, мне все это надоело, и я уволилась. Однако за годы работы у меня появились свои постоянные клиентки, желающие иметь эксклюзивные наряды по доступной цене. Поэтому отсутствием работы, да и денег я не страдаю. Красный диплом о высшем образовании пылится в шкафу — ну и что! Заказов много, особенно перед праздниками. Так что голодная смерть мне не грозит, зато сама себе хозяйка: не надо утром вскакивать и бежать на работу, боясь опоздать; не надо переживать выдадут ли вовремя зарплату или надо экономить до неопределенного времени; не надо приспосабливаться к несносному характеру начальницы; не надо участвовать в бесконечных интригах, являющихся неизменным атрибутом любого "почти чисто женского" коллектива. Короче говоря, меня все устраивает. Но иногда вдруг навалится тоска, а к горлу подступит ком. В такие моменты я все бросаю и иду куда-нибудь. Могу просто пойти на улицу и погулять по аллее, посидеть на скамейке в парке. Иногда иду в гости к своей любимой подруге Натке. Могу поднять себе настроение тем, что отправляюсь по магазинам, особенно люблю ходить по мебельным салонам, разглядывать суперсовременную мебель и мечтать, как бы она украсила мою квартиру, если бы… Одним словом в такие моменты я просто не могу находиться дома одна.

Так вот, в тот день я закончила очень сложный заказ, ужасно устала и решила отдохнуть. На улице шел мелкий моросящий дождь. Выходить из дома не хотелось. Рабочий день Натки еще не закончился. Она работает в местном Доме Культуры руководителем театральной студии. Можно было бы пойти к ней на работу, но подруга готовила к сдаче какой-то спектакль, так что ей было не до гостей. Вот и решила я заглянуть к бабе Фае. Старушка всегда рада гостям.

Мы сидели на кухне, пили чай, даже, для бодрости духа пропустили по рюмочке отменного коньячка. Получив необходимую порцию оптимизма, я засобиралась домой. Баба Фая вышла проводить меня. Вдруг у самых дверей, старушка ойкнула и схватилась за сердце.

— Что такое? — испугалась я.

— Не знаю, Танюша, — она пыталась улыбнуться, но боль исказила ее лицо, — что-то в сердце воткнулось, словно нож. Может, повернулась неловко? Наверное, сейчас пройдет…

Но боль не отпускала. Я помогла дойти старушке до дивана, уложила удобней и бросилась к телефону. Тетка в «скорой» долго расспрашивала. Особенно ей не понравилось, когда прозвучал возраст Фаины Иосифовны. Мол, в таком возрасте стыдно вызывать «скорую». Мол, они только время теряют, выезжая на подобные вызова. Мол, укол от давления должны ставить участковые. Сначала я пыталась вежливо объяснить, что Фаина Иосифовна совсем недавно перенесла инсульт и с трудом восстановилась, а такой боли в сердце у нее раньше никогда не было. Потом мое терпение лопнуло, я перешла на повышенный тон и успокоилась лишь тогда, когда услышала в трубке недовольное «ждите». Ждать пришлось больше часа. Все это время я сидела рядом с бабой Фаей и как могла, отвлекала ее. Но, всегда жизнерадостная старушка, на сей раз, выглядела неважно. Землисто-серый цвет лица и крупные капли холодного пота свидетельствовали о невыносимой боли, которую испытывала Фаина Иосифовна. В домашней аптечке бабы Фаи я нашла таблетки нитроглицерина, но и они не принесли ей облегчения. Наконец, приехала бригада «скорой помощи». Осмотрев старушку и немного пошептавшись, они заявили о необходимости ехать в больницу, потому что поставили предварительный диагноз — инфаркт миокарда.

— Вы едете с ней? — сухо спросил врач.

— Конечно, — не задумываясь, ответила я.

Сборы были не долги. Баба Фая, не теряя присутствия духа, пыталась шутить, тем более что ей поставили несколько уколов, от которых боль, по всей видимости, немного отпустила.

— Танюша, — обратилась старушка, когда санитары уже несли ее на носилках к машине, — я забыла свою любимую шапочку. Ты же знаешь, в этой шапочке я неотразима. Вдруг в соседней палате будет лежать приличный старичок, я хочу ему понравиться. Ты прихвати ее, — подмигнула она.

— Хорошо, баба Фая, — подмигнула и я в ответ.

Мы с бабой Фаей знали, о чем говорим. Дело в том, что шапочка, о которой шла речь с виду самая обыкновенная, на самом деле стоимостью своей превосходила самые эксклюзивные головные уборы вместе взятые. А цена ее складывалась из того, что внутри подкладки баба Фая хранила все свои сбережения, так сказать «на похороны». Я никогда не интересовалась, сколько там было в денежном эквиваленте, но то, что для бабы Фаи эта шапочка была бесценна, знала точно. Поэтому не могла не выполнить просьбу старушки и вернулась за шапкой.

В больнице диагноз подтвердился. Бабу Фаю поместили в отдельную палату, поставили капельницу, назначили лечение, не забыв при этом намекнуть, что больница муниципальная и из бесплатного лекарства имеется лишь анальгин и аспирин. Баба Фая намек поняла сразу. Она предложила врачу написать список всех необходимых лекарств, а меня попросила сходить в аптеку и выкупить их. Естественно, я даже не думала отказываться, лишь покачала головой, увидев стоимость этих лекарств. Но старушку цифра вовсе не смутила. Она лишь дождалась, пока врач выйдет из палаты, а потом с видом заговорщика достала свою бесценную шапочку и извлекла из нее несколько тысячных купюр.

 

Глава 2

Аптека находилась на первом этаже больницы. И, как ни странно, в наличие имелись все лекарства, прописанные врачом. Провизор назвала сумму, от которой у меня самой сердце заболело. Это ужасно, когда лекарства такие дорогие. Хорошо, что у старушки имеются некоторые сбережения, а то хоть «Караул!» кричи, подумала я и протянула деньги, а сама стала складывать лекарства в пакет. Провизор посмотрела на меня, на деньги, поперебирала их в руках и спросила:

— У вас помельче нет?

— Нет.

— Тогда подождите.

Она ушла в подсобное помещение, а через минуту вернулась и заявила:

— Девушка, извините, у меня сдавать нечем. Подождите минутку, сейчас несколько покупателей отпущу и вам сдачу сдам.

Женщина-провизор так мило улыбалась, что мне и в голову не пришло возмутиться. Я осталась терпеливо ждать, пока наберется необходимая сумма для сдачи.

Вдруг в помещение аптеки вошли два парня в полицейской форме и коротко поинтересовались.

— Где? Кто?

— Вот эта, — ответила аптекарша и указала на меня.

— Эта? — уточнил полицейский и взял меня под руку.

— Да-да, — подтвердила женщина.

— В чем дело? — отшатнулась я в полном недоумении.

— Не волнуйтесь, гражданочка. Пройдемте с нами.

— Зачем? Я ничего не сделала, — растерялась я.

— Это мы сейчас и выясним. Вас я тоже попрошу проехать с нами, — обратился полицейский к аптекарше.

Совершенно не понимая, что происходит, я почти автоматически подчинилась требованиям представителей правопорядка и позволила привезти себя в отделение полиции. Атам мне предъявили обвинение в попытке сбыть фальшивые тысячные купюры. Услышав это, я на какое-то время потеряла дар речи.

Мужчина, назвавшийся следователем Завьяловым, в течение двух часов задавал разные вопросы, смысл которых сводился к одному: кто заставил меня сбывать фальшивые деньги? С трудом придя в себя, я рассказала, откуда у меня появились эти купюры. Но, как ни странно, рассказ про бабу Фаю и ее инфаркт совершенно не тронули Завьялова.

Он продолжал противно улыбаться и говорить всякие глупости, от которых голова шла кругом. Я не могла до конца поверить, что все это происходит со мной. Потом следователь стал злиться и кричать, что если я немедленно не расскажу правду, то он посадит меня в камеру и не выпустит до тех пор, пока я во всем не признаюсь. Но, так как признаваться мне было не в чем, от бессилия и отчаяния я разревелась навзрыд. Но и слезы не тронули черствое сердце следователя Завьялова. Он вышел из кабинета и отсутствовал некоторое время. А когда вернулся, все так же противно улыбаясь, объявил, что сейчас мы вместе с ним проедем в больницу и спросим у Фаины Иосифовны, правду ли я говорю.

Подобное заявление испугало меня еще больше. Конечно же, вовсе не тому, что баба Фая будет отрицать свою причастность к фальшивым купюрам, я испугалась за нее. Инфаркт миокарда — диагноз не шуточный. Первое, о чем предупредили врачи, это то, что сейчас старушке нельзя волноваться. Любые бурные эмоции, как положительные, так и отрицательные могут пагубно сказаться на сердце больной. А тут полиция со своими расспросами. Я принялась уговаривать Завьялова, отложить допрос старушки до тех пор, пока ее состояние стабилизируется. Но он лишь криво усмехнулся:

— Пошли. Или ты хочешь сидеть в камере, пока твоя бабуля поправится?

Сидеть в камере я не хотела, пришлось подчиниться и я пошла следом за Завьяловым.

Всю дорогу до больницы, я не произнесла ни слова. Мысли мои были заняты одним вопросом: как у бабы Фаи могли оказаться фальшивые купюры? В ее причастность к криминальному миру я не верила. Да, старушка была очень активная и общительная, но не до такой степени, чтобы на старости лет связаться с криминалом. Да и стала бы она так трястись с фальшивками? О том, что баба Фая хранит свои сбережения в вязаной шапочке, кроме меня знал еще и внук Артем. Об этом как-то обмолвилась сама Фаина Иосифовна.

В отделение кардиологии полицейские, а их, не считая водителя, было трое, долго о чем-то разговаривали с заведующим отделением, а затем прошли в палату к бабе Фае. Меня оставили в коридоре. Я страшно переживала за соседку и негодовала на врачей. Разрешить полицейским задавать свои вопросы человеку, находящемуся в тяжелом состоянии — это возмутительно! Еще больше я злилась на Артема. Чем дальше рассуждала, тем сильнее убеждалась, это именно он подменил настоящие деньги на фальшивые. Как он мог до такого додуматься?! Я не придумала ничего лучше, как задать этот вопрос непосредственно ему.

На телефонный звонок Артем отозвался сразу. Я не стала ходить вокруг да около и сообщила ему о том, что его бабушка в больнице. От такого сообщения парень как будто расстроился. А когда услышал мой вопрос, сильно занервничал. Он даже не пытался отрицать свою вину. Больше всего его волновал вопрос, кто именно обнаружил фальшивки? Я не стала лукавить и рассказала все как есть. А также и то, что сейчас его любимую бабушку допрашивают, и все это в то время, когда ей категорически нельзя нервничать.

— Тетя Таня, Вы не переживайте. Я виноват, значит, и буду отвечать. Бабушка здесь ни причем. Я действительно подменил ей сто тысяч (!). Просто мне срочно нужны были деньги. Я собирался их потом обратно поменять, — сбивчиво говорил в свое оправдание парень, — Я не думал, что бабушка захочет так скоро воспользоваться своей заначкой.

— Артем, найди в себе мужество и немедленно приезжай в больницу, а еще лучше прямо в полицию. Ты должен придти с повинной, — назидательно заявила я парню.

— Да, конечно, — легко согласился он, — я только кое-какие свои дела улажу и подъеду. Вы бабушку успокойте и полицейских тоже.

Парень быстро закончил разговор и отключился. Я облегченно вздохнула. Артем, конечно, влип, но, по крайней мере, он не отрицает своей вины, следовательно, и я и баба Фая автоматически выпадаем из-под подозрения. Конечно, вряд ли бабушка с радостью примет известие о том, что во всех ее неприятностях виноват внук, но все равно это обстоятельство значительно облегчит ей жизнь.

Не успела я перевести дух от мало приятного разговора, как в отделение наметилась заметная суета. Сначала по коридору пробежала медсестра и скрылась за дверью палаты бабы Фаи. Затем из нее поспешно вышли полицейские и с недовольными лицами остановились в сторонке. Потом снова пробежала медсестра, вернулась с полным шприцем в руках, а вместе с ней еще одна медсестра и два врача. Не трудно было догадаться, что Фаине Иосифовне стало хуже, и сейчас медики проводят реанимационные мероприятия, а попросту, борются за ее жизнь.

Страшно расстроенная я обратила свое негодование на представителей власти.

— Что вы наделали?! Что вы за люди такие, бесчувственные? Неужели нельзя было немного подождать? Она же ни в чем не виновата! Это Артем ей деньги подменил! А вы…! Вы…! — выкрикивала я, готовая накинуться на них с кулаками.

— Стоп, голуба! — Завьялов грубовато взял меня за плечи и немного встряхнул, — прекрати истерику. Еще недавно ты клялась, что понятия не имеешь, откуда у бабули фальшивки, а сейчас уже про какого-то Артема поешь? Ты уж определись.

От такого едкого замечания у меня перехватило дыхание. Но ответить я не успела. Из палаты вышли врач и медсестры и молча разошлись по своим делам. Последний вышел врач, который давал список лекарств. Он остановился около полицейских и спокойным, почти равнодушным тоном сообщил:

— Она умерла. Мы не смогли ничего сделать. Организм старый, сердце не выдержало стресса. Скажите, что делать с деньгами?

— Жаль, — сожалея неизвестно о чем, отозвался один из полицейских.

— Деньги мы должны изъять, — серьезно заговорил Завьялов, — я попрошу вас быть понятым, — обратился он к врачу, — и пригласите еще кого-нибудь из персонала. Вас, Татьяна Сергеевна, я также попрошу присутствовать, а потом вам придется снова проехать к нам в отделение и ответить еще на несколько вопросов.

Дальнейшее происходило как в тумане: процедура изъятия фальшивых денег; отделение полиции; бесконечные повторяющиеся вопросы; ухмылки следователя; нелепые обвинения. Я несколько раз слово в слово пересказала разговор с Артемом, а в ответ услышала ужасные слова:

— Все что ты нам тут рассказываешь, конечно, очень интересно, — обращаясь ко мне на ты, устало заявил Завьялов, — но мне почему-то кажется, что ты сама подменила деньги в шапочку бабули, а теперь пытаешься перевести стрелки на ее внука.

— Бред, — только и смогла я ответить, — Вот придет Артем с повинной, тогда вы извиняться передо мной будете.

— Что-то твой Артем не торопится к нам, и телефон его не отвечает, и дома его нет, — развел руками следователь, — плохи твои дела, голуба!

Домой меня отпустили уже поздно вечером, заставив перед этим подписать бумажку, в которой было написано, что я обязуюсь до определенного времени не выезжать за пределы города. В самом скверном настроении я вернулась домой и дала волю слезам.

 

Глава 3

Утро следующего дня может, и было добрым, только я этого не ощутила. Проснулась в самом скверном настроении. А когда увидела себя в зеркале, от расстройства чуть было не запустила в собственное отражение твердым предметом. Хорошо, что вовремя вспомнила известную русскую поговорку: «Нечего на зеркало пенять, коль рожа крива». Вот я и пожалела зеркало. Красавицей я себя никогда не считала, но, и уродиной тоже. Если умело наложить макияж и волосы прибрать, буду выглядеть достаточно миловидной. Но вчерашние вечерние слезы сделали свое дело. Я с трудом узнала сама себя. Глаза красные, узкие, опухшие. Под глазами мешки. Даже нос опух и смахивал на картошку. Ну и видок! Не помогло и умывание ледяной водой. В таком виде только ворон пугать, обиделась я на свое отражение и поплелась на кухню. За кружкой ароматного кофе, который придал хоть немного бодрости, я вдруг вспомнила, что недавно Натка уговорила меня купить охлаждающую маску для лица. Я тогда долго сопротивлялась, ссылалась на свою лень и нежелание тратить время на всякую глупость, но подруга так уговаривала, пришлось уступить, лишь бы Натка оставила в покое. Сейчас подвернулся случай проверить эффективность этой чудо-маски. Быстро допив кофе, я наложила маску на лицо, и прилегла на диван. Лежать без дела было скучно, и я стала обдумывать события вчерашнего дня.

Я вспомнила те нелепые слова, которые говорил вчера следователь Завьялов. Это ж надо додуматься обвинить меня в том, будто я сама подменила деньги в шапочке бабы Фаи?! Возмущение переполняло меня. Хотя, отбрасывая эмоции, я признавала: на его месте вполне могла придти к аналогичному выводу. О заначке знали двое: я и Артем. С шапочкой баба Фая практически не расставалась. А врачи скорой помощи, если понадобится, подтвердят, что именно я возвращалась в квартиру за шапочкой, то есть у меня было время без свидетелей подменить деньги. Я-то знала — это абсурд, а они-то этого не знают. Для них — это рабочая версия. Оставалось надеяться, что сегодня Артем явится с повинной и внесет ясность в сложившейся ситуации.

Я смыла маску, вновь взглянула на себя в зеркало и на сей раз осталась почти довольна. Краснота, правда, до конца не исчезла, но отёки под глазами значительно уменьшились. Предприняв еще пару женских хитростей, все же привела себя в божеский вид. Настроение заметно улучшилось. На такой оптимистичной ноте я решила позвонить Артему, убедиться, что он не струсил. Конечно, для парня это нелегкий шаг, но он сам виноват. Почему из-за него должны страдать невиновные? Все это я и собиралась сказать Артему.

Домашний телефон парня отозвался длинными гудками, конечно на него я и не возлагала особых надежд. Но и сотовый тоже не отвечал. Вернее не отвечал абонент. То есть вызов проходил, как положено, а Артем упорно не хотел отзываться. Было бы понятно, если бы электронный голос ответил, например, что абонент находится вне зоны обслуживания, но вызов проходил нормально. Может быть, он забыл телефон дома? Все может быть. Только известно, что современная молодежь, да и не только молодежь, сейчас не представляет себя без телефона, наличие этого атрибута современности является неотъемлемой частью человека. Бывают, конечно моменты, когда человек хочет, чтобы до него кто бы то ни было просто не дозвонился, но тогда телефон просто отключают, а тут…

Ну, что ж, мы пойдем другим путем, вспомнила я известную фразу. Вот только каким?

Я припомнила, как баба Фая, рассказывая про внука, обмолвилась, что у него появилась новая девушка Юлия. Со слов бабы Фаи выходило, что Юлия старше Артема лет на десять, но парень в ней души не чает. Она вполне самостоятельная, состоятельная женщина. Правда, баба Фая так и не поняла, чем занимается эта Юлия.

Я взяла ключи от квартиры бабы Фаи. Очень давно старушка доверила мне запасную связку ключей, так сказать на «всякий случай».

Будем считать, что такой случай наступил, подбодрила я сама себя.

Более того, необходимо найти координаты сына бабы Фаи и сообщить ему о смерти матери, да и Артема нужно найти хотя бы для того, чтобы сообщить о бабушке. С этой мыслью я смело отправилась в квартиру Фаины Иосифовны.

В коридоре на трельяже возле телефона баба Фая всегда держала перекидной календарь и справочник всех нужных телефонов. В этом справочнике я и надеялась найти нужные номера. Координаты сына бабы Фаи нашлись быстро. Довольно легко я дозвонилась до него и, опустив подробности, сообщила о горе.

С телефоном Юли дело обстояло сложнее. Ни одной записи с таким именем не значилось. Зато нашлась запись сотового телефона Артема, а рядом была приписка номера городского телефона с пометкой «новая подружка Тёмы». Тёмой баба Фая ласково называла внука. Мне ничего не оставалось, как записать телефон «новой подружки» и удалиться восвояси.

Первое, что я сделала дома, это набрала записанный номер. И вновь меня ожидали длинные гудки. Конечно, удивительного в этом было немного. На часах одиннадцать утра. Не все же работают на дому. С грустью подумала о том, что сегодня еще не бралась за работу. А ведь мне предстояло взяться за новый заказ.

— Настроение совсем не творческое, а в моей работе без этого нельзя, — успокоила я сама себя вслух, радуясь, что заказ не срочный.

Я включила компьютер, зашла в телефонный справочник, и по номеру телефона отыскала адрес «новой подружки». Выяснилось, что та живет не очень далеко, всего несколько минут на метро. Недолго думая, я отправилась по известному адресу, собираясь оставить в дверях записку с просьбой непременно позвонить мне. Записку я заготовила заранее на тот случай, если никого не застану дома.

Дом, в котором жила «новая подружка Темы», оказался самой обыкновенной панельной пятиэтажкой. Я поднялась на третий этаж и, прежде чем воткнуть записку в дверь, нажала на звонок. Естественно, никто не торопился открывать. Я стала пристраивать бумажку в дверной ручке.

— Фу! Рядом!

По лестнице спускался мужчина и вел на поводке огромного ротвейлера. Вернее, скорей пес тащил за собой хозяина, так ему было невтерпеж вырваться на прогулку. Я прислонилась спиной к двери квартиры, чтобы дать возможность пройти мужчине и собаке. И тут вдруг почувствовала, как дверь подается. То есть она не была закрыта на ключ. Мужчина и собака прошли мимо, а я в недоумении смотрела на открытую дверь и не решалась войти.

— Эй, есть кто-нибудь, — окликнула я и все-таки вошла.

На зов никто не отозвался. Я заглянула на кухню, прошла в комнату. И тут увидела Артема. Он лежал на полу между диваном и стеклянным столиком, глаза открыты, на лице застыла гримаса страха. На лбу парня виднелось черное круглое пятно, а под головой растеклась кровавая лужа. Он был мертв. По всем законом детективного жанра, я должна была дико закричать, но голос подвел меня. Я открывала рот, но из него не вылетало ни звука, крик застрял где-то в горле. А потом я закрыла рот руками и без сил опустилась на диван. На меня напало оцепенение. Неизвестно, сколько бы времени я так просидела, но тут вдруг зазвонил сотовый телефон, лежащий на столике. Вернее, он сначала завибрировал, а затем раздался звук. Телефон, вибрируя, медленно двигался по поверхности стола и приближался к самому краю. Еще несколько секунд и он бы свалился прямо в лужу крови. Не отдавая себе отчета, я подхватила жужжащий телефон и посмотрела на дисплей. «Мама» — высветилось на нем. Ясно, родители, узнав о постигшем их горе, пытаются дозвониться до сына, а тут их ждет еще один удар. Боже, какой кошмар!

Телефон перестал звонить. А я, наконец, вышла из оцепенения и стала быстро соображать. Первое, что отчетливо поняла: здесь оставаться никак нельзя.

Пусть кто угодно сообщает в полицию и родителям об убийстве парня, только не я.

 

Глава 4

Я выбежала из квартиры и пулей бросилась вниз по лестнице. По дороге чуть не сбила с ног девушку, поднимающуюся наверх. Та едва успела отскочить в сторону и покрутила пальцем у виска, глядя вслед. Но мне было плевать на это. Преодолевая последний пролет, я услышала истошный женский крик.

Скорее всего, эта девушка, которая попалась мне навстречу и есть Юлия, догадалась я. Сейчас она вошла в квартиру и увидела Артема. Но хуже всего, что она видела меня, в спешке убегающую прочь. В полиции она сможет описать меня, а это значит, я — первая подозреваемая. Только этого мне и не хватало для полного счастья! — вихрем пронеслись мысли в моей голове.

Я выскочила из подъезда и неслась, не разбирая дороги. Бежала довольно долго, пока не выдохлась, остановилась и огляделась. Я стояла на аллее городского парка. Вокруг не спеша, прогуливались люди. Их лица светились радостью и умиротворением, только я никак не вписывалась в эту картину. Села на свободную скамейку и перевела дух.

Ситуация удручала, и я еле сдерживалась, чтобы не разреветься. К тому же в этот момент совершенно ясно осознала — домой возвращаться нельзя. Если вчера меня отпустили под подписку о невыезде, то после того, что произошло с Артемом, вряд ли можно рассчитывать на снисхождение следователя Завьялова, так открыто заявившего о своих подозрениях.

Что же делать? Спасти может только одно: надо найти доказательства причастности Артема к фальшивым купюрам, а для этого необходимо найти его убийцу. И все это надо сделать как можно скорее. Но как?!

Домой нельзя. Куда же податься? Недолго думая я позвонила Натке. Подруга не стала задавать лишних вопросов. Мы договорились встретиться в кафе, напротив Дома культуры. Через двадцать минут я уже сидела в кафе в ожидании Натки и, нервозно поглядывая по сторонам, потягивала крепкий кофе. Вскоре появилась подруга. Натка внимательно выслушала о моих злоключениях и тяжело вздохнула:

— Да, уж, попала ты в переплет, подруга. Дома тебе, действительно не стоит появляться. По крайней мере, пока. Ты вот что, поживешь пока в квартире Колиных родителей. Свекровь со свекром уехали в командировку в Алжир по обмену опытом, вернутся только зимой. Там тебя никто не будет искать.

— А как же Коля? Вдруг он захочет проведать квартиру своих родителей?

— усомнилась я.

— Можешь не волноваться. Поливать цветочки в этой квартире — моя забота. Колька даже слышать не хочет ни о каких фиалках. Его туда палкой не загонишь. Так что пользуйся, не стесняйся, да и мне лучше — не надо в выходной нестись в другой конец города. Надеюсь, цветочки ты не забудешь поливать? — улыбнулась Натка.

Мы условились, как будем поддерживать связь, и, взяв ключи от квартиры Колиных родителей, я отправилась в свое временное пристанище.

 

Глава 5

Коля, муж Натки, вырос в семье потомственных врачей. Его отец один из самых уважаемых хирургов в городе, а мать специалист по части глазных болезней. Но сын не пошел по стопам родителей, чем поначалу сильно их огорчал. Но сейчас он добился неплохих успехов в бизнесе, и родители перестали расстраиваться, и даже стали гордиться сыном. Не удивительно, что Коле жаль своего драгоценного времени, и он поручил заботу о квартире родителей жене.

В чужой квартире я чувствовала себя крайне неуютно. Прислушивалась к каждому шороху. Воспаленное воображение невольно рисовало одну и ту же картину. Будто лежу я на диване, сплю. Открывается входная дверь, входят родители Коли. Видят: в их квартире расположился чужой человек. Поднимают шум и вызывают полицию. Я просыпаюсь, понимаю, что мне предстоит очередная встреча со следователем Завьяловым, меня охватывает панический ужас. Объяснить что-либо хозяевам квартиры даже не пытаюсь, представляя, как глупо и нелепо будет звучать каждая фраза. И вот я в ужасе убегаю прочь. А потом вдруг понимаю, что бегу по улице в одном нижнем белье, и деваться мне совершенно некуда.

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. И тут вспомнила, убегая из квартиры Артема, я автоматически прихватила его сотовый телефон. Конечно, не прилично совать нос в чужую личную жизнь, а сотовый телефон, несомненно, относится к атрибутам личной жизни. Только это неприлично тогда, когда эта самая жизнь есть, а когда ее уже нет…, тогда и о приличиях говорить неприлично. Вот так каламбур! — подивилась я сама себе.

Пока мы с Наткой сидели в кафе, мама Артема не оставляла надежду дозвониться до сына. Телефон без конца издавал резкие звуки, и мне пришлось отключить звук. Какое-то время телефон периодически вибрировал, а потом перестал. Сейчас, когда я взяла его в руки, поняла, почему он, наконец, замолчал. В телефоне разрядилась батарея, и он автоматически выключился.

— Вот черт! — не удержалась я от ругательства.

На это была причина. Вспомнив про телефон, я воспряла духом. Он мог бы быть той ниточкой, по которой можно определить круг общения Артема, а это немаловажно. Теперь эта ниточка оборвалась. Чтобы заглянуть в «телефонную книгу» необходимо найти зарядное устройство от аналогичного телефона. Мой собственный мобильник совсем другой модели, поэтому решить проблему не мог. Конечно, я приуныла.

Оставалась последняя надежда. Благодаря записной книжке бабы Фаи, я знала номер домашнего телефона Юлии. Правда я немного сомневалась, будет ли этично звонить ей сейчас, когда та только что потеряла любимого человека? С другой стороны, может быть, именно в эту минуту Юля могла давать показания полиции «по факту обнаружения трупа». Не трудно предположить: она непременно вспомнит, как навстречу ей попалась подозрительная девушка.

Немного поколебавшись, я все же набрала номер Юлии.

— Да, — устало отозвалась девушка, когда я уже хотела отключиться.

— Извините, могу я услышать Симонова Артема? — вежливо поинтересовалась я, и приготовилась услышать отрицательный ответ.

— Не можете, — тем же бесцветным голосом ответила девушка.

— Его нет дома?

— Нет.

— А когда он будет?

— Никогда, — казалось, девушка начала раздражаться.

— Извините, я не совсем поняла… — изобразила я растерянность.

— Слушайте, что вам всем от меня надо? — резко спросила она.

— Еще раз извините, я просто хотела сообщить Артему о кончине его бабушки.

— Как вы сказали? — сменив гнев на милость, переспросила Юлия.

— Я говорю, Фаина Иосифовна умерла вчера в больнице. У нее был обширный инфаркт.

— Умерла? Вот черт! — в голосе слышалось искреннее огорчение.

— Да, умерла. Вот я и хотела сообщить Артему, он ведь очень любил бабушку, да и других родственников у нее здесь нет, — продолжила я.

— Да, да, конечно, — совсем растерянно ответила девушка.

— Так вы передадите Артему эту скорбную весть?

— Да. То есть, нет, — девушка старалась собраться с мыслями.

— Я не совсем поняла…

— Я не смогу ему ни о чем сообщить, — голос Юли задрожал, — дело в том, — она всхлипнула, — дело в том, что Артема убили.

— Убили? — придала я голосу крайнее изумление, — Боже! Какой ужас!..

Я старалась подобрать слова соболезнования, сетуя на постигшее горе, как вдруг девушка прервала мои мысли вопросом:

— А вы кто?

— Я? — переспросила я, но не потому, что не ожидала вопроса, а чтобы выдержать паузу перед ответом, — Я — соседка Фаины Иосифовны.

Некоторое время девушка молчала, а потом резко заговорила:

— Так это вы вчера были с бабушкой Артема, когда у нее обнаружили фальшивые деньги?

— Да.

— Так это вы во всем виноваты! — почти выкрикнула она.

— Почему же я?

— Конечно вы! Это вы подменили деньги, а потом обвинили во всем Артема. Может, и Артема вы убили, чтоб избавиться от ненужного свидетеля? Это не вас ли я видела на лестнице?

— Что ты говоришь? — пристыдила ее я, от неожиданности вдруг перейдя на ты, — Я даже не знала, что Артем убит, — покривила я душой, но на то были основания, — а на счет подмены денег Артем мне сам вчера признался и обещал в полицию с повинной придти.

— Я вам не верю, — настаивала она, — Вы все врете!

— Юля, я понимаю вашу боль, но вы не правы, — предприняла я еще одну попытку вразумить ее, — давайте встретимся и все обсудим.

— Идите к черту! Мне нечего с вами обсуждать, — зло ответила девушка и бросила трубку.

Я сидела и разочарованно смотрела на телефон, жалобно издававший короткие гудки.

— Девушку можно понять — у нее горе. Но что же делать мне? — в отчаяние думала я.

 

Глава 6

Я глубоко задумалась, поэтому не просто вздрогнула, я подпрыгнула на месте, когда раздался звонок в дверь. Испугалась я зря. Это была Натка.

Она пришла поддержать меня и морально и, можно сказать, материально. Во-первых, ее присутствие значительно повлияло на мое настроение и только в положительную сторону. Во-вторых, Натка принесла кое-что из продуктов.

— Не умирать же тебе с голоду, коль все так вышло. Я сразу поняла, в таком состоянии ты и не вспомнишь о еде, только это не правильно. На голодный желудок, лично у меня, мозги вообще не работают. Да и тебе подкрепиться необходимо, — приговаривала она, выставляя на кухонный стол провизию.

В-третьих, Натка принесла целую сумку самых разнообразных вещей. Когда она вывалила содержимое, я ахнула.

— Наталья, ты с ума сошла! Зачем все это?

— Еще не знаю, — отмахнулась та, — вдруг пригодится.

Мы сидели на кухне, пили чай и обсуждали разговор с Юлией. Натка не разделяла моего пессимизма.

— Брось, не расстраивайся, выкрутимся как-нибудь.

— Как? — во мне, наоборот, оптимизм угасал с каждым часом, — Чтобы разобраться в этом деле, надо хотя бы знать окружение Артема, чем он занимался, чем жил. А я совершенно ничего о нем не знаю, кроме того, что он был любимым и единственным внуком бабы Фаи, и что у него была девушка по имени Юлия.

— У тебя есть телефон Артема.

— Что с него толку? Тупик!

— Подожди, почему тупик? Надо просто найти подходящий зарядник, тогда мы сможем просмотреть все звонки парня. Узнаем, кто в последние дни звонил ему и кому звонил он сам. Глядишь, что-нибудь да и нарисуется.

— Где ты собираешься искать подходящий зарядник? Лично я в этом ничего не понимаю, думаю и ты тоже.

— Не дрейфь, придумаем что-нибудь, — успокаивала подруга, но я уже не сдерживала себя, горючие слезы текли по щекам.

Натка сходила в комнату и вернулась с початой бутылкой мартини и двумя бокалами. Увидев спиртное, я запротестовала. Настроение совсем не располагало к застолью, да и потрошить содержимое бара хозяев квартиры просто неприлично. Об этом я попыталась сказать Натке, но та придерживалась другого мнения.

— Настроение, конечно, на букву «X», я понимаю. Но в данном случае пятьдесят грамм не помешают, немного расслабишь нервы и все. А хозяева не обидятся, к тому же, если все обойдется, купишь им новую бутылку, так сказать плата за постой, — она плеснула в бокалы мартини, добавила немного апельсинового сока и заставила меня выпить коктейль. Не успела я осушить бокал, как услышала характерный звук. В замке поворачивался ключ.

— Кто это? — поперхнулась я от испуга.

— Ах, это, наверное, Колька! Прячься! — скомандовала Натка.

— Куда? Зачем? — еще больше запаниковала я.

— Иди пока в спальню. Зачем ему знать, что ты здесь скрываешься? Меньше знает — крепче спит, — выпалила она, подталкивая меня к двери.

— А ты?

— А что я? Я цветочки заехала полить, — пожала она плечиками и захлопнула дверь перед моим носом.

Я прижалась к двери с другой стороны и прислушалась.

— Эй, тут есть кто-нибудь? — услышала я голос Николая.

— Я тут есть, — отозвалась Натка, — Привет, ты чего заехал? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась она.

— Так это ты здесь, — облегченно вздохнул мужчина, — а я еду мимо, гляжу, у родителей свет горит. Думал, ты в последний раз была, и забыла выключить, вот и поднялся.

— И хорошо, что поднялся, — обрадовалась Натка, — Ты сейчас домой?

— Да, все дела закончил, ехал домой.

— Замечательно, поедем вместе.

— Хорошо, давай заканчивай, я тебя в машине подожду, — охотно согласился Коля, а я облегченно вздохнула, — только водички попью.

Я слышала, как он прошел по квартире в сторону кухни. Натка хотела ему что-то сказать, но не успела.

— Та-а-к! Это что такое? — подозрительно спросил Николай.

— Что? — эхом отозвалась Натка.

— Наталья, это что такое, я тебя спрашиваю?

Я напряглась, услышав гневные нотки в голосе мужчины. Я знала — Николай страшный ревнивец. В первые годы совместной жизни у них с Наткой даже до развода доходило, так он изводил жену необоснованной ревностью. С годами, видимо стал мудрее и сдержаннее. Неужели опять?

— Это мы чай пили, — лепетала Натка, — А ты о чем подумал?

— Чай пили? — с издевкой переспросил он, — С кем?

— С соседкой, тетей Дусей, — нашлась Натка.

— С тетей Дусей? Чай с мартини? — тон Николая не предвещал ничего хорошего, — Где он? — взревел мужчина.

— Кто? — растерялась подруга.

— Любовник твой!

— Какой любовник, что ты говоришь? — Натка успела взять себя в руки и говорила спокойно.

— Наталья, ты знаешь, как я тебя люблю и как верю тебе. Но своим глазам я верю куда больше. Не делай из меня дурака. Где он?

Я слышала, как Николай мечется по квартире в поисках придуманного любовника. Когда он направился в сторону спальни, Натка бросилась ему наперерез.

— Коля, не делай глупостей. Какой любовник? Разве я давала тебе повод так думать? Мне никто не нужен кроме тебя. Поедем домой, я все объясню, — умоляла она.

— Действительно, раньше ты не давала такого повода, — продолжал бушевать он, — но сейчас!? По-твоему два бокала вина в пустой квартире — это не повод? Да еще в какой квартире? В квартире моих родителей! Не ожидал от тебя, — яростно заявил он.

Последнюю фразу Николай проговорил у самой двери спальни. Я в ужасе попятилась назад. На пути оказалась кровать. Ноги подкосились, и я непроизвольно села. Тут же подскочила и заметалась по комнате. В конце концов, не придумала ничего лучше, чем спрятаться по другую сторону кровати. В том момент мне почему-то казалось, если я не вижу дверь из своего убежища, значит и от двери не видно меня. Я вытянулась вдоль кровати, пытаясь врасти в нее, слиться воедино, стать частью покрывала, только бы Николай не заметил. Наивная!

Я лежала вниз лицом, поэтому не могла видеть лица разгневанного Наткиного мужа, ворвавшегося в спальню. Я могла только представить его. И представила: вот он заглядывает в комнату, никого не видит и спокойно убирается прочь. Началось все примерно так, как я и представляла. Только почему-то Коля вовсе не успокоился, когда не увидел то, что хотел увидеть. Он прошел в глубь комнаты и остановился.

Ничего, ничего, сейчас он уйдет, — успокаивала я сама себя.

Однако Коля не спешил уходить. Его шаги и тяжелое дыхание слышались совсем рядом. Потом наступила тишина, и тут он спросил:

— Ну, и как это называется?

— Коля, это не то, что ты подумал, — услышала я голос подруги.

— Эй, ты, козел, вставай! — Коля не слушал Натку.

Мне стало любопытно: к какому такому «козлу» обращается Николай, но я боялась пошевелиться.

— Вставай, вставай, я тебя нашел. Сейчас буду бить, — зло продолжил мужчина.

Любопытство пересилило, и я аккуратно подняла голову. Каково же было мое изумление, когда я поняла, что все предыдущие фразы были обращены ко мне. Было очевидно, Коля принял меня за Наткиного любовника и сейчас собирался побить. Он стоял прямо напротив кровати, воинственно подперев руками бока. Я встретилась с Колей глазами и глупо улыбнулась. Как только он понял кто перед ним, суровое выражение его лица сменилось на крайне удивленное.

— Татьяна? — еле-еле смог выговорить он, — Ты чего здесь делаешь?

— Прячусь, — робко ответила я и медленно стала подниматься с пола.

— Ничего не понимаю, — тряхнул он головой.

— Коленька, мы тебе сейчас все объясним, — защебетала вокруг него жена.

Воинственность Николая потухла, уступив место растерянности. Он ошеломленно переводил взгляд с меня на Натку и обратно и молчал. Когда Коля немного пришел в себя, нам пришлось рассказать ему о тех событиях, которые произошли в последние два дня и, невольной участницей которых стала я. Николай слушал очень внимательно, потом какое-то время молча думал, а мы терпеливо ждали его реакции.

— Дело, конечно, дрянь, — заявил он после раздумий, — но постараемся что-нибудь придумать. Завтра же найду зарядное устройство к телефону. Может, действительно чего интересного почерпнем, а дальше видно будет.

Я знала точно: Николай слов на ветер не бросает. На душе стало теплее. Это так здорово, когда рядом есть надежные друзья, готовые помочь в любой ситуации! Страшнее всего в этом мире одиночество.

— Ты, Татьяна, сиди здесь тихо и нос никуда не показывай. Нечего без надобности на рожон лезть. Договорились?

— Ага, — кивнула я, — да мне и идти некуда, — добавила я.

— Знаю я вас, авантюристок. Одна Наталья чего стоит, — усмехнулся Коля, — вообразите себя новыми амазонками и наломаете дров.

— Мы и не собирались…, — подала голос Натка.

— Вот и не надо. Все, поехали домой, — обратился он к жене, — А ты пока отдыхай, телевизор смотри, книжки читай, спи. Словом получай от жизни удовольствие и не думай о плохом.

Они уехали. Я вновь осталась одна. Мне опять стало грустно, но на душе все же полегчало. Может все-таки есть справедливость и, в конце концов, все встанет на свои места. Полиция найдет убийцу Артема, разберется, откуда у бабы Фаи появились фальшивые купюры и меня оставят в покое, — с надеждой думала я.

От нечего делать я стала перебирать вещи, которые принесла Натка. Кроме обычной одежды, в сумке было несколько париков и различные средства для наложения грима. Ну и Натка, зачем она все это принесла?

 

Глава 7

Несмотря на то, что квартира Колиных родителей обставлена довольно дорогой мебелью, и хозяева постарались создать максимальный уют и комфорт, я чувствовала себя в ней абсолютно не комфортно. Мне было одиноко и грустно. Даже комедия по телевизору, который я включила ради звуковой заставки, казалась совсем не смешной. Я достала теплый плед, подушку и пристроилась на диване.

Я лежала и размышляла. Вспоминала разговор с Юлией и сожалела. Мне казалось, да нет, я была просто уверена: пока девушка считает меня виновной во всех бедах, узнать что-либо об окружении ее парня вряд ли удастся. Если же убедить Юлю в обратном, она обязательно поможет, и вместе мы сможем убедить следователя Завьялова искать настоящего убийцу.

Ночью я почти не спала, придумывала убедительную речь и искала правильные слова. Ближе к утру во мне поселилась твердая уверенность.

— Я смогу убедить ее, и вместе у нас все получится. Я докажу свою невиновность. Она непременно захочет, чтобы настоящий убийца ее парня был найден и поможет мне в этом, — рассуждала я вслух.

Проснулась я, полна решимости и уверенности в правильности принятого решения. Правда, для подстраховки решила воспользоваться некоторыми вещами из сумки Натки.

Мне пришлось изрядно повозиться, накладывая профессиональный грим руками дилетанта. Морщины никак не хотели прилипать к лицу, к тому же я боялась перестараться, а ведь следовало выглядеть естественно. В конце концов, сделав последний штрих, надела на голову густой парик, сверху водрузила элегантную шляпку, подобрала соответствующую одежду и стала похожа на строгую интеллигентную даму лет шестидесяти. Придирчиво оглядела себя в большом зеркале и осталась довольна. Родная мама прошла бы мимо, не узнав. Такой маскарад позволял избежать случайной встречи с представителями закона, желающими видеть меня в качестве подозреваемой, а также в случае, если разговор не получится, и Юля пожелает рассказать в полиции о визите престарелой дамы. Это запутает всех и позволит выиграть немного времени.

Я смело вышла на улицу, и отправилась на встречу к Юле. Конечно, я могла не застать ее дома, но звонить предварительно почему-то не хотелось. Наверное, я боялась получить прямой отказ, а так у меня была возможность застать девушку врасплох и на этом построить весь разговор.

До Юлиного дома добираться пришлось двумя видами транспорта. Сначала на метро, потом на трамвае. Но ничто не могло поколебать той решимости, с какой я шла на эту встречу. Плюс у меня появилась возможность убедиться в натуральности наложенного грима. Во-первых, пожилой мужчина в трамвае уступил мне место, а во-вторых, в метро я встретила свою бывшую одноклассницу, с которой виделась не так давно. Обычно мы останавливаемся и долго болтаем о том, о сем. А тут одноклассница прошла мимо и не узнала меня, хотя ее взгляд скользнул по мне. Я поняла — все дело в гриме.

Подходя к дому, я вновь вспомнила зрелище, представшее передо мной вчера. Мурашки пробежали по телу. Ощущение крайне неприятное. На душе опять стало тревожно. Чтобы немного успокоиться, я присела на скамейке у соседнего подъезда. Решимость куда-то улетучилась. Я начала сомневаться в успехе задуманного.

Если мне, человеку, в общем-то, постороннему, до сих пор тяжело вспоминать об убитом Артеме, то каково же девушке, потерявшей любимого? — думала я, сидя на скамейке. Я представила себя на месте Юли, и мне вдруг стало стыдно за свою бесцеремонность, с которой я намеревалась явиться к девушке, — Если бы ко мне в такой момент обратился кто-нибудь с подобным предложением, наверное, я бы просто послала подальше, — корила я себя.

Уверенность испарилась. Я не знала что делать. Следовало встать и уйти. Но идти было некуда, а возвращаться в чужую квартиру, где ничто кроме одиночества не ждет, не хотелось. И я продолжала сидеть, не ощущая ничего кроме пустоты.

И вот в момент, когда я уже собралась встать, из соседнего подъезда вышла девушка. Мне сразу показалось, будто я уже видела ее где-то. Присмотревшись, я узнала в ней ту, что вчера попалась навстречу, когда я уносила ноги из злополучной квартиры. Конечно, это Юля! Вчера у меня не было возможности разглядеть девушку внимательно, но сегодня ничто не мешало сделать это. Одета Юля была вызывающе модно. Даже крикливо. Очень узкие коричневые атласные бриджи так сильно обтягивали бедра, словно целлофановая пленка сосиску. Высокие замшевые сапоги такого же цвета на высокой шпильке и красная кожаная куртка с огромным количеством железных клёпок и всевозможных застежек делали девушку похожей на ковбоя. А черная кожаная косынка, надетая по типу банданы, придавала пиратский вид.

По внешнему виду девушки нельзя было понять, скорбит она или нет, хотя веселой и беззаботной тоже не назовешь. Да и черный цвет головного убора придавал траурный оттенок.

Юля быстрым, уверенным шагом направлялась в сторону темно-синего джипа. При этом она успевала разговаривать по телефону. Я отметила, что разговор раздражает девушку, и услышала как она недовольно и резко ответила кому-то:

— Хорошо, сейчас приеду и привезу. Не надо орать! — Юля захлопнула крышку телефона, и, вставляя ключ в замок машины, зло проговорила, — Пьянь несчастная!

Все действие заняло не больше минуты. За это короткое время Я словно очнулась от спячки.

Чего я сижу? Чего жду? Юля оказалась сильной женщиной. Она не сидит дома и не ревет в подушку, оплакивая потерю любимого человека. Она действует. А если мы объединим свои усилия, непременно добьемся успеха и найдем убийцу Артема. Уверенность вернулась ко мне.

 

Глава 8

Я вскочила и побежала к девушке, намереваясь заговорить с ней. Но та уже успела сесть в машину и завести двигатель. Расстояние от подъезда до джипа не больше двадцати метров. Я бы непременно успела подойти к машине до того, как она тронется, если бы дорогу мне не перегородила другая машина. Серебристая десятка неожиданно вынырнула из-за угла и чуть не сбила меня с ног. Я едва смогла отскочить в сторону, но рукой все же задела капот и по инерции меня потянуло за машиной. Водитель, наверное, даже не обратил бы внимания на помеху, если бы я не навалилась на капот всем телом. Он остановил машину и с недовольным видом уставился на меня сквозь лобовое стекло. Как назло, у меня никак не получалось принять вертикальное положение. То рука, то нога соскальзывали, и я неуклюже барахталась, пытаясь встать. Водитель вышел из машины и, бесцеремонно взяв меня за воротник куртки, ловким движением поставил на землю:

— Мадам, что вы хотите от моей машины? — услышала я недовольный голос и разозлилась еще больше. Он еще спрашивает!

— Ты чуть не задавил меня! — возмутилась я.

— Я? Да ну, не может быть! Вы сами на машину прыгнули.

— Ага, делать мне больше нечего! — огрызнулась я.

Водителя смутил воинственный тон пострадавшей, и он принялся извиняться и оправдываться. Только мне совершенно некогда было выслушивать его. Я видела, как машина Юли уже тронулась с места и вот-вот скроется из вида. Я отмахнулась от водителя и кинулась за Юлей. Но не успела сделать два шага, как моя нога подвернулась и я рухнула на асфальт. Я не сразу поняла, что произошло. Оказалось, на сапоге сломался каблук. Как некстати! Я разочарованно смотрела вслед удаляющемуся джипу и потирала ушибленное колено.

— Что с вами? Вам больно?

Водитель десятки присел около меня на корточки. Я смотрела на него, но отвечать не хотелось. Как он может понять, что из-за него только что я лишилась возможности поговорить с единственным человеком, который в силе помочь решить навалившиеся на меня проблемы и избавить от неприятностей?

— Давайте я отвезу вас домой, — участливо предложил парень.

Я ничего не ответила, но позволила ему помочь мне подняться. До машины доковыляла самостоятельно. В происшествии пострадал лишь каблук. Сама я осталась цела и невредима, не считая ушибленной коленки, хотя никакой радости от этого не испытывала.

Вернувшись в квартиру Колиных родителей, совершенно расстроенная, я упала на диван и разревелась. Когда слезы иссякли, я вновь обрела способность здраво мыслить. Немного подумав, я все же решила, еще не все потеряно. Пусть первая попытка поговорить с Юлей не удалась. Что мешает предпринять еще одну? Надо вернуться к ее дому и ждать. Приедет же она когда-нибудь домой. Правда, сначала придется решить одну проблемку. Каблук! Запасной пары сапог нет. Придется каким-то образом добираться до ремонтной мастерской и срочно чинить сломанный каблук. А пока другого выхода нет, как воспользоваться сапогами Колиной мамы.

Я поправила грим, и собралась выйти, когда обнаружила пропажу своей сумки. Сначала решила, что в расстроенных чувствах забросила ее куда-то, нужно просто хорошенько поискать. Но вскоре поняла, и новая волна отчаяния охватила меня. Скорее всего, я выронила сумку, когда спешила догнать Юлю. Потом сломанный каблук спутал все мои планы, я расстроилась, и не обратила внимания на потерю.

— Ну, и что мне теперь делать? — спросила я себя вслух, присела на банкетку прямо в прихожей, уперлась локтями в колени и опустила голову на руки.

От отчаяния не было сил даже зареветь. А реветь было от чего. В сумке были все деньги. Пусть немного, но все-таки. Но самое главное — в сумке был паспорт. Вот это потеря так потеря. Утеря паспорта даже в добрые времена сулит неприятности, а уж в том положении, в каком оказалась я — это просто катастрофа! Я постаралась взять себя в руки и собраться с мыслями. Конечно, можно никуда не ходить, сидеть в этой квартире и ждать, пока все проблемы решатся сами собой. Только такой вариант меня не устраивал. Я помнила с детства, как мама всегда говорила: под лежачий камень вода не течет. Поэтому всю жизнь старалась не уподобляться лежачему камню.

Я сунула руку в карман куртки и нащупала связку ключей. Это были ключи от моей квартиры. Щемящая грусть нахлынула на меня.

— Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой?

Решение пришло само собой. Я захлопнула за собой дверь и вышла на улицу. Дорога заняла не больше двадцати минут. Вот он мой двор, мой дом. Оказавшись в родном дворе, я почувствовала себя гораздо лучше. Несмотря на то, что дом, в котором я жила, был обычной большой многоэтажкой и, кроме соседей по лестничной клетке, я почти никого не знала, и все равно, двор казался родным до самого последнего куста.

Немного задержавшись у подъезда, я поднялась на свой этаж. Все тихо.

Я вошла в квартиру и почувствовала, как заныло сердце.

Как не хотелось уходить из дома. Ведь говорят: мой дом — моя крепость. Почему я не могу чувствовать себя дома в безопасности? Комок подступил к горлу, но я не позволила чувствам захлестнуть себя.

Я быстро нашла нужную обувь, собрала кое-что из вещей, деньги и подумала о чашечке кофе из своей любимой кружки. Но только было, решилась на эту малость, как зазвонил телефон. Я вздрогнула и посмотрела на телефонный аппарат. На секунду мне вдруг показалось, будто он превратился в гремучую змею, готовую в любой момент сделать смертельный укус. Невольно я отпрянула от него.

Вот почему я не могу остаться здесь. Я буду вздрагивать от каждого звонка, мало того, мне придется замирать от страха при любом незнакомом шорохе. Все время будет казаться, будто за мной пришли из полиции. Во мне заговорило чувство самосохранения. Нет уж, лучше переждать время в безопасном месте.

Телефон продолжал звонить, а я уже выскочила из квартиры, старательно отгоняя от себя мрачные мысли.

Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, решая, в какую сторону податься. Мое внимание привлекла машина, стоящая у крайнего подъезда. Это был темно-синий джип, который я уже видела сегодня. Это не могло быть простым совпадением. Чтобы убедиться, подошла ближе к машине. Я не ошибалась! Именно на таком джипе уехала Юля. Вот так удача! Я не верила своим глазам. Все-таки есть справедливость на свете! Осталось лишь дождаться, пока придет Юля.

Раз уж провидение свело нас в одном месте, значит все не так плохо, оптимистично думала я.

Я остановилась возле подъезда, напротив которого стоял джип. Рядом, на скамейке сидела старушка и равнодушно поглядывала по сторонам. Я и раньше часто видела ее. Та всегда с любопытством разглядывала прохожих, особенно молодежь, в том числе и меня, и если вдруг мы встречались взглядом, старуха непременно притворно сладко улыбалась и здоровалась. Но сегодня любопытная бабка не проявила интерес к моей персоне. Я сочла это за комплимент, связанный с умело наложенным гримом. Присела на ту же скамейку и приготовилась ждать хозяйку джипа. Мимо проехала иномарка, брызги из грязной лужи фонтаном разлились в разные стороны. Машина припарковалась у соседнего подъезда, из нее вышел молодой парень и, помахивая ключами, вошел в дом. Старуха недовольно заворчала:

— Разъездились тут, дороги им мало.

— Да, во дворе и так места немного, — поддержала я разговор.

— Взяли моду: машины во дворе ставить. Вон ведь стоянка через дорогу, так нет, лень сделать лишние два шага. Понаставят тут машин, не пройти.

— Это точно. Машин стало больше, чем жителей в доме.

— Вот я и говорю. Нынче у каждой семьи есть машина, а то и две. Если все станут ставить их во дворе, отдохнуть, посидеть на лавочке будет совсем негде.

— Ага, а если к каждому еще родственники приедут, то нам и ходить-то по двору придется боком.

— Точно! — оживилась бабка, — половина машин чужих.

— Вы что, все машины во дворе знаете?

— А как же!? — гордо ответила она, — Вот этот, — она показала на машину, едва не обдавшую нас грязью, — Санек из сорок восьмой квартиры. Та, красная машина — Катерины из пятьдесят пятой; а эта развалюха, — она указала на старую шестерку, — это Гордеева из нашего подъезда.

— А вот этот джип чей? — охотно включилась я в экскурс.

— Этот? — немного замешкалась старуха, — Этот не из наших. Девушка на нем приезжает к Иван Степанычу из двадцать третьей квартиры. Я ее уже не первый раз вижу. Может, родственница какая объявилась.

— Что ж не спросите у Ивана Степановича? — осторожно поинтересовалась я.

— Как его спросишь? Он как жену похоронил год назад, так считай, не просыхал. Пьет с горя.

Я приготовилась еще задать несколько вопросов словоохотливой бабке, но из подъезда показалась Юля. Старуха прикусила язык, легонько толкнула меня локтем и многозначительно кивнула в сторону девушки.

Юля, как и в первый раз, разговаривала по телефону. Увидев знакомую картинку, я невольно улыбнулась. У меня стало складываться впечатление, что Юля не расстается с телефоном никогда.

— …что Юлия Ивановна?! Я почти тридцать пять лет Юлия Ивановна! Слышать ничего не хочу! Чтоб завтра все было готово! — Юля довольно резко отчитывала кого-то.

Я поднялась навстречу девушке, но было неловко прерывать разговор, и я молча пошла за ней.

— Нет! Я сказала — завтра. А сегодня мне еще предстоит встретить родителей Артема… Хорошо. Пока, — взявшись за дверцу автомобиля, Юля закончила разговор, и я поспешила обратиться к ней.

— Юля!

Девушка обернулась и удивленно уставилась на меня:

— Вы мне?

— Да. Я хотела бы с вами поговорить.

— О чем? Откуда вы меня знаете?

— Я звонила вам вчера… Я бы хотела поговорить об Артеме… Поверьте, это очень важно… То, что случилось с его бабушкой, а потом с ним — это ужасно. Я думаю, вы бы смогли помочь мне разобраться во всем этом.

Юля смотрела подозрительно. В ее глазах читалось какое-то непонятное раздражение и страх.

— Я не собираюсь вам ни в чем помогать, — зло ответила она, — Артем ни в чем не виноват! Разбирайтесь сами, а у меня и без вас проблем куча.

— Послушайте, Юля, я понимаю, вам тяжело, но и вы меня поймите… — взмолилась я, — Артем сам признался, только у меня нет доказательств. Может быть с вашей помощью…

— У вас их и не будет, — отрезала она и села в машину, — Не будет у вас никаких доказательств, потому что Артему не в чем было признаваться. Он ничего не совершал! — последнюю фразу она просто прошипела.

— Но как же? Ведь он сам мне об этом сказал? — не унималась я.

— Как вам не стыдно?! Человека нет, а вы пытаетесь свалить всю вину на него!

— Юля, поверьте, мне нужна ваша помощь…

— Идите к черту! — с этими словами она захлопнула дверцу автомобиля и поехала.

Вот тут я готова была заплакать, как ребенок. Ну почему она так упрямится? Конечно, Артема ей не вернуть, но я в этом не виновата!

Проводив машину Юли безнадежным взглядом, я медленно побрела вдоль дома. Около своего подъезда остановилась и с болью в сердце посмотрела на окна своей квартиры.

— Ой, это вы? — услышала за спиной, вздрогнула и обернулась. На меня смотрел молодой человек и смущенно улыбался, — я как раз вас ищу.

— Меня? — я не на шутку испугалась, решив, что это из полиции пришли за мной, и приготовилась броситься наутек.

— Да, я хотел вам сумку отдать.

— Сумку?

— Вы потеряли сумку?

Я уставилась на сумку, которую он держал в руках, с трудом пытаясь понять, чего он от меня хочет. Сегодня утром я потеряла именно такую. До меня, наконец, стало доходить, и я недоверчиво и удивленно вскинула бровь. Парень нашел сумку и хочет совершить благородный поступок: вернуть ее хозяйке.

— Да, это моя сумка. Где вы ее нашли?

— Вы меня разве не помните?

— Нет, — покачала я головой и внимательнее посмотрела на парня.

— Вы сегодня налетели на мою машину, а потом у вас каблук сломался, и я подвез вас домой, — пояснил он, — неужели забыли?

Конечно, утрешнее происшествие и с машиной и с каблуком я прекрасно помнила, а вот лицо парня, почему-то, совсем не отложилось в памяти. Я взяла сумку из его рук и проверила содержимое. Все было на месте, я удовлетворенно хмыкнула. Хоть одна хорошая новость на сегодня.

— Сколько я вам должна?

— Нисколько, — махнул он рукой и улыбнулся, — я просто рядом проезжал.

Я недоверчиво смотрела на парня. Симпатичный брюнет, добрые карие глаза, приветливая улыбка. Может быть, он стесняется? А мне непременно хотелось его отблагодарить. Другой на его месте просто выбросил бы чужую сумку, а этот кинулся искать растеряху. Надо же какой молодец! Я достала сто рублей и протянула ему:

— Спасибо вам.

— Я же сказал — не надо.

— Возьмите, я вам очень благодарна. А может, мало? Извините, больше не могу, — спохватилась я.

— Вот и не надо. Лучше внукам конфет купите, — ответил он и направился к своей машине.

— Каким еще внукам? — опешила я и тут вспомнила, что на мне грим, и выгляжу я старше своих лет как минимум раза в два. Неприятная мысль обожгла, и я кинулась догонять парня.

— Молодой человек, а как вы меня нашли? — подозрительно спросила я.

— Узнал, где живет ваша дочь, — просто ответил парень.

— Дочь? — оторопела я, — Какая дочь?

— Татьяна Сергеевна, — смеясь, пояснил он.

— Татьяна Сергеевна? — уловить ход его мыслей у меня не получалось, но я не сдавалась, — А как вы узнали, где живет Татьяна Сергеевна?

— В паспорт, простите, заглянул, — он повернулся ко мне в ожидании следующих вопросов.

— В паспорт? Ах, да! В сумке же был паспорт! — я хлопнула себя по лбу, — Но тогда вы должны были заметить, что у Татьяны Сергеевны нет детей. Так?

— Допустим.

— Тогда почему упомянули о внуках? — не могла я удержаться от вопроса.

— Ну, ладно, ладно, вы меня раскусили, — рассмеялся парень, — Увидел паспорт вашей дочери. Смотрю, девушка не замужем, симпатичная, вот и решил познакомиться, а предлогом была ваша сумка. Вам ведь она нужна?

Я ошалело смотрела на него и пыталась переварить услышанное. Парень смущенно потер кончик носа.

— Не сердитесь. Видно не судьба, — пожал он плечами.

— С чего вы решили, что Татьяна Сергеевна моя дочь? — я, наконец, стала понимать происходящее.

— Так вы похожи очень. Разве ошибся?

На меня вдруг напал дикий хохот. Наверное, сказалось напряжение, в котором я пребывала последнее время. Я смеялась и не могла вымолвить ни слова. Парень сначала тоже смеялся, правда, не так истерично, как я. Но он постепенно успокоился, а я все продолжала. Вскоре он, видимо, понял, что мой смех вовсе не от забавности ситуации. У меня началась настоящая истерика. Из глаз брызнули слезы, я размазывала их по щекам и никак не могла остановиться.

— Что с вами? Я что-то сказал не то? — испугался парень.

Я только отрицательно махала руками.

— Садитесь в машину. Вам надо успокоиться, — он усадил меня на переднее сидение, сел рядом и достал их бардачка небольшую фляжку.

Налил из нее в маленький стакан и протянул мне, — выпейте, это поможет.

Я послушно приняла стакан из его рук и глотнула жидкость. Это был коньяк. Он обжог горло. От неожиданности я зашлась в кашле, зато истеричный смех прекратился сразу. А вот слезы потекли еще быстрее.

Парень протянул носовой платок. Я с благодарностью взяла его и вытерла лицо. Но, когда глянула на платок, ужаснулась и поспешила отвернуться к окну, и тут же поняла, что уже поздно.

— Что у вас с лицом? — изменившимся голосом спросил парень.

— Ничего, — буркнула я в ответ.

— У вас кожа отслаивается, — в его голосе читался явный испуг, — и нос…

От бессилия я уткнулась лицом в ладони и застонала. Я с досадой поняла, что грим не выдержал, все-таки накладывал его не профессионал. Наверное, в тот момент парень признал во мне родную сестру Фреди Крюгера. Он в ужасе отпрянул от меня. Чтобы избавить его от ненужных эмоций, следовало выйти из машины и бежать прочь. Но истерика прошла, ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Поэтому я отчетливо поняла: в таком виде нельзя идти по городу. Люди станут шарахаться от меня в разные стороны, и это привлечет еще большее внимание. Зайти к себе домой я тоже не могла решиться. Оставалось воспользоваться помощью парня, так неожиданно возникшего на моем пути.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — устало попросила я, не отрывая лица от рук.

Он сидел не шелохнувшись. Я подняла голову и с мольбой посмотрела на него. Парень вздрогнул и чуть не выронил из рук фляжку с коньяком. А потом быстро передал ее мне и включил зажигание. Я взяла крышку, чтобы закрыть фляжку, но прежде чем закрутить ее сделала большой глоток. Обжигающая жидкость прокатилась до самого желудка. Зато немного позже я почувствовала себя значительно лучше. Не обращая внимания на косые взгляды водителя, достала из сумки маленькое зеркальце и стала отрывать с лица отслоившиеся куски грима. Вот бы в жизни можно было так легко избавиться от настоящих морщин, отрешенно думала я.

По дороге к дому Колиных родителей, я успела все лицо освободить от накладных морщин, придав ему, так сказать, первозданный вид. Прежде чем выйти из машины, я решила поблагодарить парня за участие и повернулась к нему. До этого, всю дорогу мы ехали молча. Я даже адрес не потрудилась назвать, он сам знал, куда ехать. Мне ничего не хотелось объяснять, а он не решался спросить.

— Спасибо тебе, — я с благодарностью посмотрела на него, — выручил.

— Т-т-атьяна С-с-сергеевна? — заикаясь, спросил он.

— Нет, ее дочь, — усмехнулась я и вышла из машины.

 

Глава 9

После всех неудач, ужасно хотелось принять ванну и смыть с себя не только остатки грима, но и те неприятные ощущения, испытать которые довелось. Конечно, вряд ли горячая вода сможет растворить все проблемы, однако немного расслабиться все же не помешало бы.

Я лежала в воде и невидящим взглядом смотрела на льющуюся струю. Когда-то давно я слышала: чтобы страшный сон не сбылся, нужно рассказать его вслух, глядя на бегущую струю воды. Мне нестерпимо захотелось рассказать все воде. А вдруг станет легче? Скажете: глупо и наивно? Конечно, наивно, и, тем не менее, я рассказала. Какой, оказывается, замечательный собеседник эта бегущая струя воды. Она ни разу меня не перебила, только журчала и журчала, видимо ей, и дела не было до моих горестей. Конечно, никакого облегчения не наступило. Скорее наоборот, я еще острее почувствовала свою безвыходность. Прокрутив весь сегодняшний день в голове, я вдруг поняла, почему Юля не желает разговаривать со мной.

— Конечно, разве ей до меня? — рассуждала я вслух, — Этот Иван Степанович, видимо ее отец. Ведь она называла себя Юлией Ивановной. Мать умерла, отец беспробудно пьет. Она вынуждена покупать ему спиртное, не в силах вывести из запоя. А тут на ее голову свалилось несчастье с Артемом и его бабушкой. Все заботы по организации похорон девушке пришлось взять на себя. Бедняжка! Мои проблемы против ее несчастий, просто ерунда.

Все-таки вода помогла. Я немного расслабилась и успокоилась. Теперь предстояло томительное ожидание Коли и Натки, обещавших заехать вечером. Время тянулось ужасно медленно. Чтобы как-то себя занять, я сбегала в магазин, купила кое-какие продукты и приготовила ужин. Очень уж хотелось быть хоть чем-то полезной для Натки и Коли, принявших участие в разрешении моих неприятностей.

Первая приехала Натка. Коля появился спустя час. За это время я успела рассказать подруге о неудачной попытке встретиться с Юлей.

— И все-таки я не понимаю, почему она не хочет с тобой говорить!? — ворчала Натка.

— А я ее, как раз, прекрасно понимаю. У нее горе, да и отец в запое. Знаешь, это страшно когда у тебя на глазах гибнет дорогой человек.

— Ты про Артема?

— И про Артема тоже. Я сейчас про отца ее говорю. Он с горя спивается, а Юля, видимо, ничего не может сделать, чтобы ему помочь.

— Так она бы его лучше в клинику отвезла, чем бутылки подвозить. Небось, денег жалко на лечение, — злилась Натка.

Почему-то Юля заочно уже раздражала ее. Причину неприязни Натка объяснить вряд ли смогла бы. Скорее всего, сказывалась обида за меня. Если бы мы с Наткой могли разобраться во всем сами, то к Юле не было бы никаких претензий, а тут…

— Я вот думаю, может Коле ничего не говорить о моем сегодняшнем походе? — неуверенно спросила я, — все равно ничего не узнала?

— Да, пожалуй не стоит, — поддержала подруга, — Вот если б ты с ней поговорила, да выяснила бы чего-нибудь интересного, тогда мы бы ему все-все рассказали, а так только отругает за самодеятельность.

Николай привез несколько зарядных устройств. Мы быстро выбрали подходящий и поставили телефон Артема на зарядку. К счастью Артем не потрудился ввести в телефон пароль и не пользовался функцией «PIN код».

Пока Натка и Коля с удовольствием поглощали ужин, я выписывала все номера телефонов и имена абонентов, звонивших Артему в последние несколько дней, а также тех, кому звонил сам Артем.

Картина вырисовывалась следующая. Сразу после моего звонка Артем звонил Юле. Оно и понятно, ему грозили крупные неприятности, и он поспешил предупредить об этом подругу. Потом он общался с абонентом по имени Паня. Кстати этот самый Паня звонил Артему вчера утром и, по всей видимости, они еще успели поговорить, потому что звонок не числился среди пропущенных. За последние два дня Артем один раз звонил некоему Мирону, два входящих звонка числились от абонента по фамилии Седой, а, может быть, это была не фамилия, а кличка. Еще было несколько звонков от неизвестного абонента с городского телефона, но все они были пропущены. Оставалось только догадываться, сознательно ли Артем не отвечал незнакомому абоненту или действительно не слышал звонки. Могло также быть, что Артем определил по номеру, кто именно ему звонит, и специально не брал телефон. Неизвестный абонент был очень настойчив. Только за вчерашний день числилось пятнадцать пропущенных звонков от него. Пропущенные звонки от абонента «мама» я считать не стала. С ними и так все было понятно.

— Ну, и что дают нам эти имена и номера? — с явным недоверием спросила я друзей, — максимум, что мы сможем узнать, это фамилию и адрес неизвестного абонента, потому что звонил он с городского телефона. А про остальных и говорить нечего. Ни одного конкретного имени.

— Меня всегда раздражает, когда люди друг к другу обращаются какими-то кличками, — поддержала Натка, — да еще и в телефон их заводят. Нет, чтобы нормально имя и фамилию записать. Так нет, пишет: «Седой»! То ли фамилия, то ли кличка, то ли примета. Как понять?

— Да, по имени тут ничего не определишь, — согласился Коля, — остается довольствоваться номерами.

— По номеру сотового тоже ничего не узнаешь, — упавшим тоном отозвалась я, — такой информации в телефонных справочниках не найдешь.

— Конечно, справочник ничего не даст. Надо искать знакомых, работающих в салонах сотой связи, — задумался Коля.

— Точно, — обрадовалась Натка, — я, кажется, знаю, кому надо звонить. Лида Журавлева как раз работает в таком салоне.

Она схватила телефон и принялась набирать номер. Наткина знакомая отозвалась быстро. Для приличия они несколько минут разговаривали ни о чем, а когда, наконец, заговорили о деле, выяснилось, что Лида давно уволилась и помочь ничем не сможет. Мы с Наткой расстроились, но Коля заверил, что решит этот вопрос завтра. Все время, пока Натка вела переговоры, Коля напряженно о чем-то думал.

— Коль, ты чего? — озабоченно спросила Натка.

— Я, наверное, знаю, кто такой Паня, — заявил он.

— Кто? — мы уставились на него.

— Валерка Панов. Его все друзья зовут Паня.

— Он кто?

— Откуда ты его знаешь? — оживились мы.

— Он в полиции работает, правда не знаю в каком подразделении.

— А ты его откуда знаешь? — повторила вопрос Натка.

— Я его не очень хорошо знаю. А вот Игорь, мой зам, через него получал разрешение на охотничье оружие.

— У Игоря, что проблемы?

— Нет, какие там проблемы. Просто Паня помог сделать все быстрее. Ты же знаешь Игоря, он ждать не любит. Загорелся на охоту пойти, понадобилось ружье, а на него разрешение необходимо. Вот Паня ему и помог.

— Получается, Артем, узнав о неприятностях с фальшивками, первым делом кинулся звонить полицейскому? — прервала я диалог супругов.

— Может, он хотел посоветоваться, как ему лучше поступить? — предположила Натка.

— А, может быть, у них были общие дела? — выдвинула свою версию я.

— Все может быть, — подвел итог Коля, — Надо не гадать, а выяснять.

— Как?

— Ну, это уже другой вопрос, — уклончиво ответил Коля.

Мы наперебой принялась выдвигать предложения о том, как можно воспользоваться имеющейся информацией.

— Вы знаете, одна моя постоянная заказчица работает в отделе кадров УВД, — осторожно поведала я.

— В отделе кадров? Это интересно, — заинтересовался Коля, — Если она работает в отделе кадров, значит, общается с разными подразделениями и должна знать всех в отделе, хотя бы заочно. Может она и про Паню сможет что-нибудь рассказать.

— Тогда надо с ней встретиться, — возбужденно заговорила Натка.

— Обязательно, но как? — охладил ее пыл Коля.

— Я знаю, где она обычно обедает, — с готовностью отозвалась я, — могу позвонить ей и договориться о встрече.

— Тебе появляться в общественном месте опасно, да и на твою знакомую нельзя сильно рассчитывать. Не забывай, она ведь мент.

— Да, но с вами она разговаривать не будет. Дамочка еще та. А мне она обязана, — настаивала я.

— Интересно, чем это можно быть обязанной швее? — скептически заметил Коля.

— Я ей вечернее платье сшила за три дня. Она собиралась на юбилей, а наряд никак не могла купить, дотянула до последнего и только тогда обратилась ко мне. А у меня в то время, как раз перед Новым годом, заказов было очень много. Она так упрашивала, ей непременно хотелось что-нибудь сногсшибательное. Говорила — это вопрос жизни и смерти. Ну, я и сдалась. Платье получилось шикарное.

— И что, вопрос жизни решился? — усмехнулся Коля.

— Ты знаешь, да. Оказывается, на том юбилее она произвела впечатление на одного начальника, и у них завязался роман.

— Надо же, я и не подозревал, что вечернее платье может так много значить для женщины, — покачал головой Коля.

— Вот-вот, теперь знай, — вставила слово Натка.

— И все же, думаю лучше заранее ей не звонить, — не обратил муж внимания на едкое замечание жены.

— Хорошо. Мы можем встретиться «случайно».

— А вдруг тебя еще кто-нибудь узнает? — обеспокоено спросила Натка, — там ведь кроме нее могут быть еще и другие сотрудники полиции?

— Верно, — согласился Коля с женой.

— Так я загримируюсь.

 

Глава 10

К встрече с Ольгой Александровной Белоконь я подготовилась очень тщательно. Гримм пожилой женщины мы с Наткой отклонили сразу. Требовалось придумать такой образ, чтобы для случайного человека, я кардинально отличалась от той Татьяны Сергеевны Кудрявцевой, которую они могли увидеть на фотографии с надписью «Ее разыскивает полиция», а для Ольги Александровны я бы оставалась все той же Танечкой, которую она бы непременно узнала бы. Мы перебрали несколько вариантов, пока не остановились на одном.

На следующий день, ближе к двенадцати часам я, следуя советам подруги, надела шикарный парик, и из жгучей брюнетки с короткой стрижкой превратилась в натуральную блондинку с роскошными длинными локонами. Труднее всего было справиться с вставными линзами, благодаря которым мои глаза из темно карих стали нежно голубого цвета. Светло розовая помада, так не подходящая для темноволосых девушек, сейчас пришлась как раз кстати. В завершение образа я надела очки в черепаховой оправе с чуть затемненными стеклами.

Обед в УВД начинался в час дня. Однако уже без пятнадцати многие сотрудники начинали расходиться кто куда. В основном они спешили в столовую, расположившуюся в цокольном этаже Управления. Но Ольга Александровна Белоконь предпочитала обедать в маленьком уютном кафе «Лагуна». Я появилась там в тот момент, когда Ольга Александровна уже заканчивала есть салат, и собиралась приступить к первому блюду. На высокую стройную блондинку в строгом замшевом пальто с широким поясом на бедрах, Ольга Александровна внимание обратила сразу. Я видела это из далека и удовлетворенно улыбнулась произведенному эффекту. Ради справедливости следует отметить, что, скорее всего, она обратила внимание не на меня, а на мое пальто, так выгодно подчеркивающее фигуру и оригинальную отделку в виде кожаных плетеных вставок. Капитан Белоконь всегда заметно выделялась из серой массы своих подруг, приятельниц и просто знакомых тем, что в одежде стремилась быть оригинальной и неповторимой. Почти весь свой гардероб она шила на заказ, пользуясь при этом моими услугами.

Я прошла через зал в поисках свободного столика. К счастью ни одного такого не нашлось, а Ольга Александровна, как раз была одна. Я «вдруг» узнала свою заказчицу, «обрадовалась» и поспешила к ней:

— Олюшка Александровна! Это вы? Как я рада вас видеть! В форме вас не узнать. Но вы даже в этом сером обмундировании великолепны! Форма вам к лицу! — рассыпалась я в комплиментах.

Белоконь, ничего не понимая, уставилась на меня-блондинку и от растерянности поперхнулась.

— Что вы, голубушка, — я похлопала женщину по спине, — Не узнали?

Ольга Александровна отрицательно покачала головой, продолжая откашливаться. Я в это время грациозным движением скинула пальто и небрежно бросила его на свободный стул. Сама присела рядом с Ольгой Александровной.

— Это же я, — уже намного тише заговорила я и приподняла очки, открывая лицо. При этом лукаво улыбнулась и даже подмигнула вконец опешившей женщине. Та, не мигая, уставилась на меня. Наконец, выдохнула:

— Танечка?!

— Узнали? Да, это я. Как? — я кокетливо передернула плечиками, позволяя рассматривать себя, но очки все же опустила обратно на глаза.

— Ты же брюнетка? — все еще не могла поверить своим глазам Белоконь.

— Теперь блондинка, — я старалась вести себя непринужденно весело.

— И глаза…

— Линзы, — шепотом поведала секрет, — сейчас это очень модно. Вам нравится?

— В общем да, но совершенно непривычно, — первый шок постепенно стал проходить, Ольга Александровна откровенно с невероятным интересом разглядывала меня, — Я, по началу решила, что ты меня с кем-то перепутала.

— Ну, что вы? Разве вас можно с кем-то перепутать? Вы неповторимы, — сладко пропела я. Белоконь комплимент понравился, она расслабилась и заулыбалась.

Я подозвала официантку, заказала кофе. Ольга Александровна принялась доедать свой обед, с любопытством поглядывая на меня.

Когда официантка отошла от столика, Белоконь не удержалась и спросила:

— Танечка, что заставило тебя так круто сменить имидж?

— Вам не нравится? — я как будто огорчилась.

— Почему же? Очень нравится. И все же?

— Олюшка Александровна, вы ведь опытная женщина и должны знать в каких случаях нам, женщинам, приходит мысль поменяться кардинально, — с притворной грустью ответила я.

— И в каких же?

— Ой, ну, вы как будто не знаете? — я укоризненно взглянула на нее, вздохнула, потом продолжила, — Желание резко изменить прическу у женщины возникает в двух случаях: либо она разлюбила, либо влюбилась.

— Так вот оно что! — догадка осенила Ольгу Александровну, — Ты влюбилась?!

— Ах, Олюшка Александровна, вы такая проницательная, мне даже неловко, — я изобразила смущение.

— Как интересно, — Белоконь распирало любопытство, — Кто он? Чем занимается? Надеюсь, он достойный человек?

— Ну, как вам сказать, — замешкалась я, — если честно, точно не знаю чем он занимается, знаю только… Кстати, Ольга Александровна, а вы его наверное знаете…

Белоконь удивленно подняла бровь.

— …он ведь у вас в полиции работает.

Полиционерша от изумления перестала жевать.

— А может, и не знаете. Вы ведь не обязаны всех знать. У вас столько народу работает, — резонно заметила я.

— Кто он? — мне показалось, что Белоконь готова воткнуть в меня вилку от нетерпения узнать имя.

— Валера Панов, — похвасталась я.

Глаза Белоконь округлились до неприличия.

— Панов?

— Вы его знаете? А что, он вам не нравится? — огорчилась я, видя реакцию Белоконь.

— Мне собственно, все равно, — она явно смутилась, — Главное чтобы он тебе нравился, — уклончиво ответила Ольга Александровна и положила кусок котлеты в рот.

— Но вы его знаете? — уточнила я.

— Знаю.

— Ой, Олюшка Александровна, голубушка, расскажите мне о Валере.

— Что?

— Все. Я ведь о нем мало что знаю. Мы совсем недавно познакомились, — я с надеждой смотрела на Ольгу Александровну.

— Так и я его не очень хорошо знаю, — хотела уйти от ответа Белоконь.

— Ну, хоть что-нибудь, — я придвинулась ближе.

— Танечка, может не надо? — предприняла последнюю попытку отвертеться от ответа Белоконь.

— Почему? — искренне удивилась я.

— Потому что мое субъективное мнение может тебе не понравиться.

— И все-таки, я хочу услышать ваше мнение, — настаивала я, — я очень уважаю вас, и мне небезразлично…

Ольга Александровна немного подумала, отодвинула пустую тарелку, посмотрела мне в глаза и, наконец, заговорила:

— Понимаешь, Танечка, Панов Валерий работает в полиции давно, но за все время службы он как-то совершенно не проявил себя.

— В смысле?

— В прямом. Нам в отделе кадров по долгу службы приходится общаться с разными подразделениями. И твой Панов тоже часто бывает у нас.

Кстати, ты знаешь, что все зовут его просто Паня?

Я кивнула.

— Так вот, твой Паня ужасный зануда. Я ни разу не видела и не слышала, чтобы он пошутил с кем-нибудь, а ведь у нас в основном девушки работают.

К девушкам Белоконь причисляла и себя, несмотря на свои почти пятьдесят лет. Ее всегда возмущали мужчины, которые смели не проявить должный интерес к ее особе. Таких мужчин, независимо от возраста, она просто презирала. Вероятно, именно по этой причине она недолюбливала Паню.

— Хотя, по работе ничего плохого сказать о нем не могу, — неохотно добавила Ольга Александровна, — Впрочем, как и хорошего тоже.

Знаешь, он какой-то незаметный. Я даже до недавнего времени не знала, что он… Подожди, Танечка, ведь он женат!

— Женат?! — я восприняла это известие, словно «удар». По крайней мере, Белоконь не сомневалась, что открыла мне глаза.

— Да, он женат. И насколько я знаю, у него есть ребенок. Он что, ничего не говорил?

Я отрицательно покачала головой.

— Это и не удивительно. Такой тихонький! Не знаешь, чего от него ожидать. Правду говорят: «В тихом омуте черти водятся».

— Мерзавец!

— Где вы умудрились познакомиться? Ты говорила, что почти никуда не ходишь?

— У знакомых встретились, — нашлась я, — Нет, вы только подумайте, он мне такое пел… А я, дура, верила! А оказывается, он женат. Мерзавец!

— Танечка, ты не расстраивайся. Ты девушка симпатичная, встретишь еще своего принца… А вот и он, — Белоконь вдруг уставилась в сторону входных дверей.

— Кто? Принц? — изумилась я.

— Нет, Панов.

— Где?

— Да вон, вошел только что, — Ольга Александровна показывала на мужчину, и не обращала внимания на мою растерянность.

А я действительно перепугалась и, наверное, даже изменилась в лице. Я не знала как себя вести. Неожиданное появление Пани путало все карты. Если Белоконь поймет, что я вовсе не знакома с Пановым, неизвестно какие выводы сделает она и чем это может обернуться. Необходимо было срочно выходить из положения.

— Знаете, после всего, что я о нем узнала, не хочу его видеть! — заявила я и засобиралась.

При этом я старательно бросала гневные взгляды в сторону незнакомого мужчины, который остановился возле бара и разговаривал о чем-то с официантом. На самом деле я была очень рада, что мужчина не видит меня. Однако уйти из кафе, не обменявшись с «любимым» даже парой слов было бы подозрительно неправдоподобно. Поэтому я, перекинув пальто через руку, решительно прошла к бару и подошла к мужчине. Столик, за которым оставалась Белоконь, располагался достаточно далеко от бара, поэтому я не боялась, что та услышит нас. Но я была уверена, что она непременно наблюдает за нами. Я обратилась к Пане с банальным вопросом:

— Мужчина, вы не поможете надеть пальто?

Паня от неожиданности округлил глаза и немного растерялся, именно такой реакции я и ожидала, надеясь, что его растерянность бдительная Белоконь истолкует по-своему. Потом все же взял пальто, буркнув что-то вроде «пожалуйста», помог даме. Я одарила его лукавым взглядом. Стояла я при этом спиной к Ольге Александровне, поэтому та не могла видеть этот взгляд. Она видела лишь растерянное лицо Панова. Я же продолжала играть мизансцену. Обошла Паню, задев спиной его спину, обернулась, еще раз пристально посмотрела на него и направилась к выходу, твердо уверенная, что и он и официант провожают меня взглядом. По дороге как будто случайно уронила перчатки и вышла из кафе. Не трудно догадаться, что Паня тут же бросился вслед за мной. Он догнал меня и вернул потерю, так и не посмев завести знакомство. Я вежливо поблагодарила и скрылась за углом дома, воображая, как Панов с огорченным видом вернулся в кафе, а всю эту картину наблюдает капитан Белоконь и делает свои собственные выводы.

 

Глава 11

Натка не заметила меня — роскошную блондину, вошедшую в зрительный зал. Она была полностью поглощена репетицией спектакля. На сцене находились три актера: два мужчины и девушка. Один из актеров крепко держал девушку, приставив к ее горлу бутафорский нож. В руках другого был небольшой чемодан.

— Отпусти ее, Гарри, — угрожающе проговорил актер с чемоданом.

— Нет, Чарльз. Я уже сказал свое условие.

— Я выполнил твое условие и принес деньги.

— Покажи, я не доверяю тебе. Ты всегда был не чист на руку.

Чарльз усмехнулся, прошел через сцену, остановился у стола, положил чемодан и открыл его.

— Стоп, стоп, стоп! — громко произнесла Натка и решительно поднялась на сцену, — Алексей, как ты открываешь чемодан? Ты разве не понимаешь всю напряженность момента? Ты должен его открыть и тут же закрыть, но мистер Гарри, — она указала на другого актера, — должен увидеть деньги, да и зрители тоже. Ты знаешь, что он отъявленный бандит, и ты боишься обмана, поэтому должен вести себя осторожно, а не вальяжно.

Натка металась по сцене, показывая актерам кто, что и как должен делать. Я смотрела на нее и гордилась своей подругой. Натка обожала театр. Она всегда мечтала стать актрисой и даже пробовала поступить в театральный институт, но недобрала пол балла, а вот в институт культуры поступила легко. Потом ее пригласили работать в Дом культуры, где она с удовольствием взяла на себя руководство театральной студией. Театр хоть и был любительским, но пользовался заслуженным успехом. Актеры играли не хуже профессионалов и все благодаря умелому руководству режиссера, то есть Натки. Конечно, на работе никто не называл ее Наткой. Здесь все обращались к ней не иначе как Наталья Анатольевна.

— Давайте все с начала, — распорядилась Натка и направилась обратно в зрительный зал.

Спускаясь по ступеням, она равнодушно скользнула по мне взглядом, но не признала. Я робко махнула ей рукой. Натка, автоматически махнув в ответ, пригляделась. Тут, вероятно, она вспомнила, что вчера сама же трудилась над созданием подобного образа. Натка довольно улыбнулась и дала мне знак подойти ближе. Актеры на сцене не проявили никакого интереса к моему появлению. Действие продолжало разворачиваться, но режиссер уже не контролировала процесс. Ее гораздо больше волновало то, как прошел, так сказать, актерский дебют у подруги.

— Выглядишь супер! — горячо шептала Натка разглядывая меня, — Как все прошло?

— Нормально. Правда, в конце пришлось действовать по обстановке.

— Экспромтом?

— Ага. Неожиданно появился Паня.

— Да ну? — глаза Натки загорелись, — Сейчас все расскажешь.

— Здесь?

— А что? Я не могу ждать до вечера, сгорю от любопытства.

— А как же..? — я кивнула в сторону сцены.

— Одну минуту, — Натка хлопнула несколько раз в ладоши, — Так, ребята, внимание, — обратилась она к актерам, — перерыв сорок минут. Потом делаем прогон в костюмах.

В Доме культуры у Натки имелся свой отдельный кабинет. Там мы и расположились, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Можно я сниму парик? Жарко ужасно, — я умоляюще посмотрела на Натку.

— Снимай, конечно, хотя, знаешь, быть блондинкой тебе очень идет.

Я не заметила, как на столе появился чай и бутерброды. Еще бы, время обеденное. Обед Натка пропустить не могла и другим не советовала. Я тоже с удовольствием принялась за бутерброд, тем более, что в «Лагуне» кроме кофе так ничего и не ела.

— Ты жуй, конечно, но резину не тяни, давай рассказывай, — напомнила Натка.

Я подробно пересказала разговор с Белоконь и неожиданную встречу с Пановым.

— Как думаешь, Белоконь поверила? — спросила Натка, когда я закончила рассказ.

— Думаю, да. Этот Паня так смутился, словно я просила его взять меня в жены.

— Неужели он и, правда, такой тихий и скромный?

— Кто его знает? Однако этот тихий и скромный мент каким-то образом связан с Артемом, а тот в свою очередь имеет отношение к фальшивым деньгам. Что-то эта ниточка не внушает доверия.

— Точно. И вообще, правильно сказала твоя Белоконь: «В тихом омуте черти водятся». Я вот знаешь, что думаю: возможно, ты случайно нарвалась на банду фальшивомонетчиков, а этот Паня их крыша. Ну, так сказать, свой человек в полиции. Артем прокололся, звонит Пане, тот выясняет что к чему и приказывает убить Артема, чтобы запутать следы.

— Похоже на то, — задумчиво согласилась я, — он звонит ему утром и говорит, чтобы тот сидел дома и никуда не выходил, а сам в это время посылает убийцу.

— Или приходит сам и убивает его, — в азарте дожевывая бутерброд, подвела итог Натка.

— Ну и дела…

— Как же нам его на чистую воду вывести?

— Нам? — испугалась я.

— Конечно. А кому же еще?

— Но ведь бандитами должна заниматься полиция. Надо подбросить следователю Завьялову идею, и пусть он разбирается, — возразила я.

— Как бы не так! Ты уверена, что твой Завьялов сам никак не замешан в этом деле? Паня ведь его коллега.

— Хочешь сказать, рука руку моет? — догадалась я.

— Хочу, — решительно заявила Натка.

— Ну, а мы-то что можем?

— Пока не знаю, надо подумать, с Колей посоветоваться. В общем так, ты сейчас отправляйся домой, жди нас. Вечером все обсудим, а мне пора на репетицию.

 

Глава 12

Я не спеша, шла по улице. А куда мне было торопиться? Свою задачу на сегодня я выполнила. Правда, пока было не совсем понятно, как могут пригодиться полученные знания. Из разговора с Белоконь было ясно лишь одно: Панов Валерий не является любимцем женщин, ведет замкнутый, вернее незаметный образ жизни, тихо плывет по течению, никак не выделяясь и тем самым, вызывает еще большее подозрение. Хотя, следовало признать, на первый взгляд парень не производит плохого впечатления. Скорее наоборот. Я вспомнила его испуганно смущенные глаза, когда попросила помочь надеть пальто. Отказать он не посмел, но чувствовалось, что делает это неумело. А когда отдавал потерянные перчатки, даже не улыбнулся, словно выполнял не очень приятную обязанность. Видимо этот Паня действительно не большой охотник до женщин. Семейная жизнь устраивает его во всех отношениях, поэтому он совершенно равнодушен к чужой женской красоте и обаянию.

Красочность и разнообразие витрин магазинов, вдоль которых я шла, не должны были, да и не могли оставить равнодушным даже самого капризного покупателя. Но я почти не замечала их, продолжая думать о своем. Хотя возле одной все же задержалась.

А может быть он просто равнодушен к блондинкам? — пришла вдруг мне в голову нелепая мысль, которая и заставила остановиться.

— А что? Я сегодня — натуральная блондинка, — бормотала я себе под нос, — на меня он не клюнул. Белоконь жаловалась, будто он не обращает на нее никакого внимания, а она, между прочим, последние несколько лет регулярно обесцвечивает волосы, пытаясь убедить всех вокруг, что это и есть ее естественный цвет. На самом же деле это всего лишь своеобразная борьба с седыми волосами…

— Ой! — услышала я неожиданно возглас и чуть не упала от толчка, который получила в спину, — Простите. Я не ожидал…

Я резко обернулась и увидела знакомое лицо. Это был водитель серебристой десятки. Тот самый, из-за которого я вчера не успела поговорить с Юлей. Который подвез меня домой, когда сломался каблук на сапоге. Который вернул мою утерянную сумку. И который в конечном итоге чуть не получил инфаркт, потому что был шокирован моим стремительным перевоплощением из старой дамы в молодую девушку.

— Это опять ты?! — нахмурила я брови, не обращая внимания на извинения парня. Тот еще больше смутился, уставился на меня, стараясь понять смысл вопроса.

— Я. Мы знакомы?

— Нет. Но мне кажется, ты упорно этого добиваешься, — я начинала злиться. Этот симпатичный молодой человек вызывал во мне самые противоречивые чувства. Жизнь учила тому, что случайные встречи если и бывают, то бывают неслучайно, — Ты что, следишь за мной?!

— Я? Нет. Я просто шел, — растерялся парень, — я же извинился.

— Ага, так я и поверила, — резко оборвала я, — И давно ты за мной ходишь?

— Я не хожу…, — попятился назад парень.

— Та-а-к, значит со вчерашнего дня, — сделала я невеселый вывод.

— Девушка, мы разве с вами виделись раньше?

— А то! Или ты сейчас будешь уверять, что вчера тоже почти случайно чуть не наехал на меня, — Я сняла очки, шагнула навстречу парню, при этом воинственно уперев вторую руку в бок.

— Т-татьяна С-с-сергеевна? — парень ошалело уставился на меня.

— Ага, узнал?!

— Так вчера… это…, — парень растерянно провел рукой по своим волосам, пытаясь сказать, что сегодняшняя моя прическа значительно отличалась от вчерашней.

Искренняя растерянность парня заставила меня усомниться в своих подозрениях. Его изумление было вполне правдоподобным. Я отступила на шаг и пригляделась к нему. Чуть выше ростом, чем я, крепкий. Одет модно, но без вычурности. На вид не старше тридцати. Открытое лицо, светлые волосы, голубые глаза, прямой нос, смущенная улыбка. От растерянности парень теребил подбородок и не знал что ответить.

— Хочешь сказать, что вчера я была другая, и сегодня ты меня не узнал? — гораздо спокойнее заговорила я.

Парень кивнул.

— А зачем шел за мной?

— Так я не за тобой шел. Я просто шел, прямо, — пожал он плечами. Немного подумав, я отступила в сторону, освобождая дорогу:

— Ну, ладно, тогда иди дальше.

Парень в нерешительности переступал с ноги на ногу и не двигался с места.

— Чего стоишь? Иди, куда шел, — рыкнула я.

Парень сделал несколько шагов вперед и оглянулся. Я стояла на том же месте и подозрительно смотрела ему вслед. Я старалась, но никак не могла убедить себя, что этот красавчик появился на моем пути случайно. Вчера я еще могла в такое поверить, но сегодня… Молодой человек, еще несколько раз оглянулся назад, а потом вдруг остановился, несколько секунд постоял в нерешительности, а затем развернулся и пошел обратно.

— Таня, Татьяна Сергеевна, тебе не кажется, что наша встреча вовсе не случайна?

Я с интересом смотрела на него и не отвечала.

— Город большой, а мы умудрились встретиться уже три раза. Причем, заметь, ты каждый раз была разная. Теперь я умру от любопытства, пока не узнаю, какая ты на самом деле.

— Ты же видел мой паспорт, — лаконично заметила я, не сводя с него изучающего взгляда.

— В паспорте всего лишь лицо, а мне интересно узнать тебя.

— У меня нет времени на знакомства, — отрезала я.

— Дай телефон, я позвоню, встретимся, когда будет время.

— У меня его не будет.

— Проблемы?

— Нет. С чего ты взял? — слишком быстро ответила я, и парень это заметил.

— У тебя на лице написано.

— Да-а? И что на нем еще написано?

— Все, что ты чувствуешь: тебе хочется верить, что мы встретились случайно, но ты боишься в это поверить; у тебя неприятности и ты не знаешь с кем посоветоваться. Продолжать?

— Не надо, — я была ошеломлена такой проницательностью незнакомого человека и огорчена одновременно этим. Неужели все мои проблемы так легко читались по лицу, или это он обладает особым даром? Я-то была уверена, что хорошо справляюсь с эмоциями, а тут… Если капитан Белоконь так же легко умела бы читать по лицам, то неприятностей у меня непременно бы прибавилось. Хорошо, что Ольгу Александровну больше всего волнует ее собственный внешний вид и личное благополучие.

— Слушай, откуда ты взялся на мою голову?

— К чему риторические вопросы? Ну, так как?

— Что? — не поняла я.

— Как на счет того, чтобы познакомиться ближе?

— На сколько ближе? — с усмешкой подозрения поинтересовалась я.

— Ну, пока просто посидим где-нибудь, а дальше как получится.

 

Глава 13

— Ну, как ты могла все ему рассказать? — сокрушалась Натка вечером, когда мы вновь встретились на моей конспиративной квартире, — Думаю, Николаю это не понравится.

Я виновато поглядывала на подругу. Я и сама не понимала, почему мне вдруг так сильно захотелось все ему рассказать. Когда соглашалась на кафе, мне казалось, что выбираю меньшее из зол. Я и не думала ему исповедоваться. Просто решила скоротать день. В конечном итоге, что я теряла? Во-первых, у меня до вечера было куча времени, а возвращаться в чужую квартиру не очень-то хотелось. Во-вторых, избавиться от назойливого парня другим путем вряд ли бы получилось. И, наконец, в-третьих, я до конца не верила в случайность этой встречи и хотела, если получится, попытаться все выяснить.

Мы провели в кафе больше трех часов. Андрей, так звали случайного знакомого, оказался интересным собеседником и великолепным слушателем. Уже через полчаса после знакомства мне казалось, будто мы знакомы тысячу лет. Он не лез в душу с расспросами. Мы разговаривали на самые разные темы, не имеющие отношение к сегодняшней встрече. В начале беседы я чувствовала себя немного сковано, находясь в постоянном ожидании вопроса: «Ты не хочешь рассказать о своих проблемах?». Но Андрей так и не задал такой вопрос. Может быть, именно поэтому мне и захотелось все ему рассказать. Я и рассказала, а сейчас никак не могла сделать однозначный вывод: правильно ли поступила. К тому же Натка была вовсе не в восторге от моей откровенности.

— Может, не будем пока Коле ничего говорить? — я чувствовала себя виноватой.

— Ну, да! А если от твоей болтовни начнутся непредвиденные осложнения? Нет, надо ему все рассказать сегодня же. Только сначала хорошенько накормим, тогда он не будет очень строг.

— Так что же мы сидим? Давай скорей готовить ужин, а то я сегодня ничего не успела.

— Конечно, до того ли было!? — саркастически заметила Натка.

Мы поспешили на кухню. Приготовление ужина закончили как раз перед самым приходом Николая. Он еще не произнес ни одного слова, но по его лицу Натка сразу определила — торопились мы не зря. Настроение мужа было итак не радужное, а тут еще предстояло поведать о моем безрассудстве.

За ужином Коля доложил как ему удалось выяснить адресат неизвестного абонента, настойчиво звонившего Артему сразу после того, как у его бабушки были обнаружены фальшивые купюры.

— Знаете, девчонки, все оказалось банально просто. Этот номер городского телефона числится за следственным отделом Управления внутренних дел, — развел руками Николай, — Короче говоря, это ему из полиции звонили, видимо очень хотели встретиться. Так что, Татьяна, зря ты говоришь, что в полиции совсем не заинтересовались внуком.

Они очень даже хотели поговорить с ним, но…

— Что же они тогда не потрудились приехать за ним? Может, тогда парень был бы жив, — обиженно возразила я.

— Сама подумай. Ты дала им номер сотового телефона. Так?

Я кивнула.

— Адрес, где он прописан, они могли сами узнать. Согласны?

Мы с Наткой дружно согласились.

— То-то! Но Артем находился не у себя дома. Он был у Юли. А ведь ее адрес никто не знал, пока Татьяна не просмотрела записную книжку бабы Фаи. Да и то, ты ведь не была уверена, что он там, когда шла к Юле. Так?

Мне ничего не оставалось, как признать правоту Николая.

— Точно! А вот убийца определенно знал, где находится Артем, он ему даже позвонил предварительно и предупредил о том, чтобы он никуда не уходил, а потом пришел и хладнокровно убил, — горячо закончила свою речь Натка.

— Это ты сейчас о ком говоришь? — не понял Коля.

— О Пане, — хором ответили мы.

Николай изумленно поднял бровь. А мы наперебой кинулись рассказывать, как прошла моя встреча с капитаном Белоконь и какие выводы мы с Наткой успели сделать.

— Что ж, ваши умозаключения не лишены здравого смысла, — задумчиво произнес Николай, — за этим Паней стоит понаблюдать.

— Я могу. У меня завтра выходной, — глаза Натки загорелись огнем.

— Почему ты? — напрягся муж.

— Потому что этот Паня не любит блондинок.

Коля ничего не понимающим взглядом уставился на жену:

— Причем здесь цвет волос?

Натка пространно поведала о наших догадках относительно того, какие девушки нравятся Пане. В качестве веского аргумента Натка заявила:

— Танюшка хоть и брюнетка, но не может появляться в городе в естественном виде, а у меня все парики светлые.

— Я вообще не понимаю, почему вы решили, что я имел в виду вас, когда сказал, что за Паней нужно понаблюдать? — прервал Николай жену и грозно обвел нас взглядом, — Я смотрю, вы решили, что искать убийцу — это романтические приключения! Так вот, дорогие мои, все не так просто, как вам кажется. Да будет вам известно, распространение и сбыт фальшивых купюр подходит под статью 186 Уголовного кодекса и карается лишением свободы от пяти до восьми лет, а часть третья этой статьи гласит: те же действия совершенные в группе — от восьми до пятнадцати. Это вам не шутка. И если мы напали на след преступной группы, занимающейся такой деятельностью, то, уверяю вас, убийство лишнего свидетеля для них плевое дело. Они своих не жалеют, что же говорить о случайных людях? А вы решили, что достаточно проследить за подозреваемым, и, дело в шляпе. А если этот Паня засечет вас? Вы хоть понимаете, как все опасно? — Николай стукнул вилкой об стол.

— Что предлагаешь ты? — обиженно пробубнила Натка.

— Такие дела не решаются с бухты барахты. Надо все обдумать.

— Ладно, не сердись. Я ведь как лучше хотела.

Когда Николай уже заканчивал трапезу и глаза его заметно подобрели, Натка решила аккуратно начать разговор о моем новом знакомом:

— Коленька, знаешь, мы должны тебе еще кое-что рассказать.

— Что еще? — Коля отставил в сторону стакан и строго посмотрел на жену.

— Это я во всем виновата, — вступила я в разговор, — Я не знаю, что на меня нашло…

Пока я сбивчиво рассказывала о новом знакомстве, Николай не произнес ни слова. Закончив повествование, я опустила глаза и приготовилась выслушать в свой адрес самые нелестные отзывы. Однако, помолчав, Коля прищурился и сказал совсем не то, что ждали мы с подругой:

— Тань, ты не переживай. Пока ты не рассказала ничего лишнего. Ведь ты не сказала о своей встрече с Белоконь.

— Нет. Я только рассказала ему до того места, когда пыталась поговорить с Юлей, и у меня сломался каблук, именно там он первый раз меня увидел. Ну а потом у своего дома, где он вернул мне сумку, все и так было понятно.

— Вот и хорошо.

— Что же хорошего? — воскликнула изумленная Натка, — А вдруг он из той же банды и специально познакомился с ней?

— Но он совсем не похож на бандита, — слабо возразила я.

— Много ты понимаешь! Вот ты говорила, что он был на машине, а когда налетел на тебя — шел пешком. Куда делась его десятка?

— Он ее в автосервис загнал.

— Это он тебе так сказал. А на самом деле просто улица, где вы встретились, это пешеходная зона. Вот ему и пришлось за тобой пешком идти. А машина где-нибудь неподалеку была.

— Да нет же! Мы же с ним потом вместе ее забирали из мастерской. Ему еще сказали, что он вовремя обратился. У него на правом переднем колесе трещина была на диске. Еще бы немного и диск разорвало.

— И что? — не унималась Натка, — Ты ведь все равно не поняла, о каком диске идет речь? Может, он тебе лапшу на уши вешал?

— Зато я понял, о каком диске идет речь, — вступился за меня Николай, — если бы этот диск разорвало на большой скорости, то беды не миновать.

В общем, слушайте, что я думаю. Даже если этот Андрей из банды, хотя я в этом сомневаюсь, откровения Татьяны должны сыграть нам на руку.

— Это как?

— А так. Татьяна искренне рассказала о своих злоключениях. Теперь он знает, что ты действительно ни при чем. Никакого отношения к фальшивым деньгам ты не имеешь. Впрочем, если он из банды, то должен был итак это знать. Артема ты тоже обнаружила случайно. Зацепок у тебя нет. Только сотовый телефон Артема.

— Вот именно! Она же рассказала о тех именах, которые нам удалось найти.

— Ну и что? Много ли мы узнали о них? Ничего конкретного. Все, девчонки, хватит грузиться. Завтра я займусь Паней. Ты свой выходной посвятишь домашним хлопотам, а то совсем забыла, где твой дом находится, — строго глянул на жену Николай, — Ну а ты, Татьяна, веди себя тихо. На рожон не лезь. Если Андрей будет звонить, будь с ним аккуратнее. Кто его знает. Как будут результаты, созвонимся.

Встречаться больше здесь не будем.

— Почему? — хором спросили мы. Мы уже стали привыкать, что по вечерам у нас происходило что-то вроде Совета.

— Потому! — Николай недовольно нахмурился, — Соседи стали обращать внимание. Сейчас поднимаюсь по лестнице, тетя Дуся навстречу. Смотрит на меня подозрительно, потом не выдержала, остановила и говорит: «Что-то ты, Коленька, зачастил в родительский дом? Да и девушки тут разные стали появляться. То черненькая, то беленькая. Ай-яй-яй!

Смотри, Наталья прознает!» А сама так хитро улыбается. Обязательно родителям расскажет, когда вернутся.

— Только тети Дуси нам и не хватало, — всплеснула руками Натка, — надо же какая глазастая! А меня она что, не видела?

— Может, и видела, только значения не придала. Ты ведь здесь и раньше регулярно бывала. А вот Татьяну сразу заприметила.

— Что же делать? — испугалась я.

— Пока ничего. Я сказал, что ты сестра Натальина, временно остановилась. Тетю Дусю ответ устроил. Но ее любопытство не знает границ. Так что смотри, она еще и в гости к тебе пожалует.

 

Глава 14

Телефон надрываясь, вибрировал по тумбочке. Он уже делал второй круг, а я никак не могла проснуться. Наконец нащупала его рукой, и, не открывая глаз, поднесла телефон к уху:

— Алло.

— Ты что, все еще спишь? — услышала незнакомый мужской голос.

— Да, — автоматически ответила я, — ты кто?

— Я твой случайный неслучайный знакомый, — весело ответил голос.

— Андрей? — я тут же подскочила на кровати.

— Да. А чему ты так удивляешься? Ты ведь сама дала свой номер.

— Ах, да, — я окончательно проснулась, — Чего хотел?

— Да так, ничего. Может, встретимся?

— Зачем?

— Зачем люди встречаются? Чтобы увидеться, пообщаться… А ты что, все еще спишь? — повторил он вопрос.

— Уже нет.

— Уже!? Время одиннадцать утра!

— Ну и что? Мне некуда торопиться, — сухо ответила я.

— Ах, да, я забыл.

— Короткая же у тебя память, — не удержалась я от ехидного замечания.

— Зато я кое-что вспомнил.

— И что же?

— Да так, ничего особенного. Просто фамилия Седой еще вчера показалась мне знакомой, — уклончиво ответил Андрей.

— И?

— Сколько минут тебе понадобиться на сборы? — ушел он от ответа.

Я задумалась. Вчерашняя взбучка Натки возымела свое действие. Я на какое-то время усомнилась в искренности и случайности встречи с Андреем. Правда реакция Коли немного сгладила впечатление, но все же. Полностью доверять Андрею боялась, но его намек на то, что он знает, кто такой Седой подталкивала на совершение очередного безрассудного поступка. И я тут же согласилась встретиться с ним через полчаса, что называется не откладывая в долгий ящик. Но предварительно позвонила Натке и предупредила о предстоящей встрече. Натка страшно заволновалась, надавала кучу умных советов. Я клятвенно обещала все их использовать и, получив благословение подруги, отправилась на встречу с Андреем.

— Молодец, ты собралась даже быстрее, чем обещала, — похвалил Андрей, когда я уселась в его машину.

— Надеюсь, то, что ты собираешься мне рассказать, того стоит? — вместо приветствия ответила я.

— Боюсь переоценить свои возможности.

— Ты просто рассказывай, а я уж сама оценю, — подбодрила я его.

Андрей с лукавой улыбкой уставился на меня. Не обязательно быть дипломированным физиогномистом, чтобы прочитать по его лицу то, какое смятение бушует у него в душе. Возможно, он и сам не понимал, что с ним происходит. Он был похож на озорного мальчишку. Возможно, его романтическая натура часто рисовала ему встречу с девушкой его мечты. Но, скорее всего, в его видениях эта картинка разительно отличалась от той, какую пришлось наблюдать наяву. Сначала истеричная пожилая дама на его глазах превратилась в заплаканную девушку, а он сам при этом чуть не получил разрыв сердца. Потом он замечтался и воткнулся в спину агрессивно настроенной блондинке, которая на самом деле оказалась вовсе не блондинкой. Сегодня перед ним возникла я — симпатичная черноволосая девушка с огромными карими глазами, дерзкой улыбкой, за которой я старательно скрывала свое смущение. Мне очень хотелось верить, и я искренне надеялась, что он прекрасно понимает: вчера я не выдержала натиска нахлынувших эмоций и выложила ему как на духу все о своих неприятностях, свалившихся на мою голову, а сегодня уже жалела о своей вчерашней слабости и отчаянно думала, как бы все повернуть назад. Но мы оба прекрасно знали, повернуть время назад нельзя, и вот он, видимо, решил, что помочь мне справиться с трудностями теперь стало и его задачей. Возможно, это были не просто мысли, а конкретные идеи.

— Так что? Ты собираешься рассказывать или так и будешь меня бесцеремонно разглядывать?

Андрей неохотно оторвал взгляд и повернул ключ зажигания.

— Мы куда-то едем? — слегка напряглась я.

— Не волнуйся, я просто хочу немного отъехать, чтобы соседям глаза не мозолить.

Все время, пока машина выезжала со двора, я терпеливо молчала и ждала дальнейших действий, и когда мое терпение почти лопнуло, Андрей, не останавливая машины, спокойно и очень серьезно заговорил.

— Тань, помнишь, ты вчера сказала, что в телефоне Артема вы нашли абонента «Седой»? Ты еще сокрушалась, что совершенно не понятно имя это, фамилия или кличка?

Я выжидательно смотрела на парня и начинала злиться. Помню ли я? Глупый вопрос! Конечно, помню, иначе не прибежала бы по первому упоминанию этого имени. И он прекрасно об этом знает, но все равно спрашивает. Может, ему доставляет удовольствие играть на моих нервах?

— недовольно подумала я, а он после небольшой паузы продолжил:

— Так вот, я вчера весь вечер пытался понять, почему это имя мне кажется знакомым и, наконец, вспомнил. Это фамилия нотариуса в нашем районе.

— Он твой знакомый? — с надеждой спросила я.

— Нет. Просто приходилось пользоваться его услугами.

Я вопросительно смотрела на Андрея.

— Чему ты удивляешься? Почти каждый человек хоть раз в жизни прибегает к услугам нотариуса. Кто-то оформляет завещание; кто-то доверенность; кому-то он составляет договор на покупку недвижимости, да мало ли чего.

— Ты у него тоже завещание составлял?

— Я у него оформлял согласие супруги на покупку квартиры.

— Супруги? — я была неприятно удивлена.

— Ну, теперь бывшей супруги. Да мы и тогда уже не жили вместе. Я ушел, оставил ей квартиру, а себе снимал. Отец помог деньгами, и я решил купить собственное жилье. Но, так как мы еще официально не были в разводе, пришлось оформлять нотариально заверенное согласие супруги. Таковы правила, — Андрей говорил об этом так просто, как о чем-то совершенно обычном. У меня наотрез отпало желание ехидничать на эту тему. Я лишь поинтересовалась:

— Давно ты оформлял это согласие?

— Года три назад, — подумав, ответил Андрей.

— Три года назад? Это же так давно! За три года все могло измениться! — разочарованно воскликнула я.

— Не скажи. Нотариусом не так просто стать. Там масса требований. Прежде чем получить такой статус, нужен опыт, юридический стаж, нужно сдать очень трудный квалификационный экзамен. Так что, человек, прошедший все этапы этой сложной дороги, вряд ли откажется от достигнутого. Это же золотая жила — работа не пыльная, но о-очень денежная.

— Ну, не знаю, — сомнение не оставляло меня, — все-таки три года прошло.

— Чего гадать. Надо просто съездить и убедиться.

Андрей остановил машину возле обычного жилого дома, заглушил двигатель и скомандовал:

— Пошли.

Я послушно вышла из машины и огляделась. Андрея не смущал мой подозрительный взгляд. Никакой нотариальной конторы я не наблюдала и от этого немного замешкалась, но лишние вопросы задавать не торопилась. Он направился в сторону, противоположную от ближайшего подъезда. Я молча следовала за ним. Мы прошли вдоль дома, свернули за угол, и тут я увидела высокое крыльцо, пристроенное к торцу дома и массивную железную дверь открытую настежь. Рядом с дверью, имелась довольно большая керамическая вывеска.

— «Нотариус Седой Владислав Аркадьевич», — прочитала я вслух и удовлетворенно посмотрела на Андрея.

— Вот! А ты говоришь: три года! Что такое три года?

— Но ты ведь тоже сомневался, — подметила я.

— Я опасался лишь, что он мог переехать в другое место. Когда я здесь был в последний раз, интерьер офиса, мягко говоря, не впечатлял своим изыском. Все было так скудно и почти убого. Но сейчас смотрю, все изменилось. Одна входная дверь чего стоит! Представляю, какой евроремонт сделан внутри.

Я решительно поднялась на крыльцо и вошла в офис. Андрей последовал моему примеру. Мы оказались в большой просторной приемной, где в ожидании своей очереди, на мягких кожаных кушетках сидели несколько человек. Некоторые из них негромко разговаривали между собой. Другие сидели молча и, от нечего делать, разглядывали вновь вошедших. Пока я внимательно изучала часы приема нотариуса, дородная женщина в очереди заволновалась:

— Девушка, вы за мной будете.

Я не приняла эту фразу в свой адрес. Ведь я вовсе не собиралась попадать на прием к нотариусу. Тетка же не унималась:

— Девушка, вы слышите? Не надейтесь пройти без очереди. Ишь, молодые да наглые. Мы тут по два часа сидим, а они идут, как к себе домой, — тетка пыталась завести всю очередь.

— Верно, — отозвался мужчина из другого угла приемной, — Та деваха тоже только спросить зашла и уже почти час не выходит.

— Безобразие! — подхватили остальные ожидающие.

Андрей взял меня за руку и потянул к выходу.

— Пойдем, а то очередь волнуется. Все что хотели, мы узнали.

Я не стала сопротивляться. Когда мы уже были у самого выхода, дверь приемной нотариуса открылась, и из нее показалась девушка. Ее провожал мужчина, одетый в строгий черный костюм с белой рубашкой и яркий, модный, явно очень дорогой галстук. Я сразу поняла, это и есть сам нотариус Седой. Фамилия подходила ему как нельзя лучше. Его волосы были абсолютно седые, но густые, аккуратно уложенные и явно ухоженные. Несмотря на седину, возраст нотариуса определить было трудно, он колебался от сорока пяти до шестидесяти пяти. Мужчинам, уделяющим внимание своей физической форме и внешнему виду, удается скрыть свои года гораздо легче, чем женщинам. И определить их истинный возраст, человеку, мало разбирающемуся в этом, совсем непросто. На носу нотариуса примостились узкие прямоугольные очки в тонкой золотой оправе. На девушку он смотрел поверх них, благодаря чему я сделала вывод, что мужчина носит очки от близорукости, а не только ради делового имиджа.

— Всего доброго, Юленька, — елейным голосом ворковал нотариус. Он все еще держал в своих руках руку девушки и заглядывал ей в лицо.

Девушка высвободила руку и шагнула в сторону выхода. Она даже не старалась изображать любезность. Выражение лица оставалось серьезным, сосредоточенным и даже строгим. В это время мне пришлось резко отвернуться от дверей и уткнуться в грудь Андрею, как это делает ребенок, испугавшись чего-либо и, надеясь найти защиту у взрослого. Андрей не ожидал такого резкого движения от меня, поэтому сначала непроизвольно отшатнулся, а потом, опомнившись, чтобы исправить положение, быстро обнял и прижал к себе. Тем временем, девушка прошла мимо нас твердой и уверенной походкой и вышла из офиса. Нотариус дождался, пока закроется за ней дверь и уже совсем другим голосом, равнодушным и холодным проговорил, по всей видимости, обращаясь к секретарше:

— Оля, двадцать минут ко мне никого не впускать. Я занят.

Очередь недовольно загудела. Но нам с Андреем некогда было дискутировать. Как только девушка скрылась за дверью, я отлепилась от молодого человека:

— Это Юля, — шепнула я, объясняя парню свое неожиданное поведение. Мы вышли из офиса. Юля в это время уже садилась в свой джип.

— Что она здесь делала?

— Да мало ли что. Я ведь тебе говорил, что любому человеку в своей жизни хоть раз да приходится прибегать к услугам нотариуса. Видимо и у нее возникла такая необходимость. Тем более, ты сказала, что ей приходится заниматься похоронами не только Артема, но и его бабушки.

— Верно. Думаю, Седой их общий с Артемом знакомый, — вынуждена была признать я.

— Почему ты так решила?

— А как же? Его номер есть в телефоне Артема. Юля, по всей видимости, тоже хорошо с ним знакома, иначе бы не поехала на другой конец города.

— Это точно. Судя по тому, как он с ней разговаривал, да еще и проводил до дверей и ручку поцеловал… Словом, факт их тесного знакомства на лицо.

— А почему ты так испугалась, когда ее увидела? — серьезно спросил он, но я заметила, как легкий румянец предательски покрыл его щеки.

— Сама не знаю, — равнодушно ответила я, — совсем забыла, что она не знает меня в лицо, тем более, сегодня я без грима.

— Кстати, такая ты мне нравишься больше, — с улыбкой заметил Андрей.

— Какая «такая»?

— Настоящая.

— Не обольщайся. Ты меня еще не знаешь. У меня ужасный характер.

— Я, вообще-то, сейчас говорил о внешности, — Андрей теребил подбородок и, приподняв бровь, лукаво поглядывал на меня.

Теперь пришла моя очередь краснеть от смущения, но я отчаянно пыталась себя контролировать.

— Что же касается характера, так он у меня тоже не сахар. Будем друг друга перевоспитывать, — примирительно заметил он.

— Еще чего! — фыркнула я, не замечая игривого настроения парня, и направилась к машине.

— Что дальше?

— Даже не знаю, — вздохнула я.

Я ни на минуту не забывала о наставлениях подруги и в каждом жесте или взгляде Андрея пыталась углядеть что-нибудь подозрительное. Пока мои старания не увенчались успехом. Андрей вел себя безупречно. Никакой фальши я не чувствовала. Видела лишь одно: парень всячески желает понравиться мне, старается шутить, бросает многозначительные взгляды, но одновременно с этим понимает, сейчас совсем не до романтических отношений, поэтому для начала искренне желает помочь.

Вот и про нотариуса вспомнил и даже не поленился и привез меня сюда. А ведь мог остаться безучастным, думала про себя я, но тут же представляла, что может мне ответить на это Натка:

«Ну и что из того? Может, он специально тебя к этому нотариусу привез; может, этот Седой вовсе ни при чем и случайно оказался в телефоне Артема, и Андрей знает об этом, поэтому и везет тебя к нему. Мол, убедись, никто тебя не собирается обманывать, а только помочь хочет. А сам доволен, что пустил по ложному следу».

— Куда едем? — прервал мои скептические размышления Андрей.

Я оторвалась от своих мыслей и ответила первое, что пришло в голову:

— За Юлей.

— Как скажешь, — охотно отозвался он и прибавил скорость, потому что джип Юли уже почти скрылся из видимости.

Я понимала всю безнадежность затеи. Предпринимать очередную попытку поговорить с Юлей мне вовсе не хотелось, хватило вчерашних унижений. Девушка до сих пор не пришла в себя от обрушившихся на нее несчастий и пока ей легче считать, будто она знает, кто во всем виноват. Взывать к здравому смыслу можно будет лишь тогда, когда остынет рассудок. Сейчас не время.

Думая об этом, я совсем не расстроилась, когда Андрей чертыхнулся от того, что джип девушки удалялся прочь, а нам приходилось стоять на светофоре. Я даже удивилась и хотела возмутиться, заметив, как Андрей, пренебрегая правилами дорожного движения, в очередной раз проскочил на красный свет и, ловко маневрируя между другими машинами, стремительно сокращает расстояние до джипа.

— Ты чего творишь?

— Так потеряем же! — в сердцах воскликнул он.

Я ничего не ответила. Мне было все равно, догонит он Юлю или нет.

— Андрей, а ты вообще кто? — спросила я и пристально посмотрела на парня.

— В каком смысле? — не отрываясь от преследования, легко отозвался он.

— В смысле: чем занимаешься?

— А-а, — довольно протянул он, — наконец-то хоть какой-то интерес к моей подозрительной личности.

— Почему подозрительной? — насторожилась я.

— Почему? Потому что ты ведь не веришь в случайность нашей встречи. Я прав? — он серьезно посмотрел на меня.

Я отвернулась к окну и ничего не ответила.

— Я тебя понимаю. На твоем месте я думал бы точно так же. И все-таки ты не права. Наша с тобой встреча ни кем не запланирована. Просто нам было суждено встретиться. И сейчас я искренне хочу тебе помочь.

— Почему я должна тебе верить?

— Хотя бы потому, что у тебя нет выбора. Или ты всерьез надеешься на свою подругу с ее мужем. Я ничего не имею против них. Вполне допускаю, они действительно готовы помогать тебе. Но не ты ли говорила, что подруга с головой занята подготовкой спектакля, а ее муж деловой человек? Значит, они не смогут заниматься только твоими проблемами.

— А ты, значит, сможешь? — повернувшись к Андрею и глядя ему прямо в глаза, усмехнулась я.

— Я о-очень постараюсь, — улыбнулся Андрей и нежно посмотрел на меня.

Этот взгляд вызвал в моей душе смятение. Так хотелось ему верить! Но неудачный опыт первого брака прочно засел в сознании. Тогда, несколько лет назад, будучи замужем, я тоже искренне верила всему, что говорил мне муж. Он называл меня единственной и самой любимой.

Дарил цветы и подарки, как бы принося извинения за то, что часто задерживается на работе. Для всех окружающих мы были самая крепкая пара, просто пример для подражания. Моя вера в мужчин пошатнулась тогда, когда однажды утром я проснулась и, не обнаружив мужа рядом в постели, решила, что он уже на кухне. Ведь по выходным он всегда готовил завтрак сам. Ужасно захотелось пошалить, и я на цыпочках пробралась на кухню, собираясь напугать его. Но на кухне его не оказалось, зато из туалета доносился тщательно приглушаемый голос мужа. Я подошла к двери и собиралась возвестить его о своем пробуждении, как вдруг услышала слова:

— …ну что ты, кисонька. Я люблю только тебя… Конечно, моя золотая… Ты же знаешь, сегодня никак, сегодня я под арестом. Сегодня я обязан исполнить супружеский долг… Хорошо, хорошо, я не буду сильно утомляться…, — стараясь смеяться, как можно тише говорил муж кому-то по телефону.

В тот ужасный миг перед моими глазами стены и потолок поплыли в разные стороны. Дыхание остановилось, словно кто-то железной рукой сдавил горло. Наверное, я непременно упала бы в обморок от столь страшного прозрения, но обида от унижения помогла совладать с эмоциями. С трудом, сдерживая рыдания, я добралась до спальни, быстро собрала самое необходимое, оделась и перед тем как уйти взяла лист бумаги и написала: «С сегодняшнего дня ты освобождаешься из-под ареста. Больше супружеский долг тебя утомлять не будет». Затем, в течение года длился бракоразводный процесс. Сначала муж пытался вымолить прощения, потом стал угрожать убить любого мужчину в радиусе ста метров от меня, а потом и себя. В конце концов, поняв, что вернуть жену назад не сможет, он подал в суд на раздел имущества.

Меня просто развеселил этот прием. Я легко согласилась на все его условия, согласно которым в нашей общей квартире на тот момент лично мне принадлежала лишь швейная машинка, которую подарили мне моя мама и свекровь в складчину на день рождения. Судья, рассматривающая наше дело долго недоумевала, почему я ни на что не претендует, все же за пять лет совместной жизни, мы успели приобрести и новую мебель, и бытовую технику, и машину. В результате я вернулась в свою однокомнатную квартиру, где когда-то жила вместе с мамой. Зато ничто не напоминало о бывшем муже и о тех минутах унижения, которые мне довелось испытать, стоя под дверью туалета и, слушая, как мой горячо любимый муж, сидя на унитазе, говорит те же самые ласковые слова, какими называл всегда меня, совершенно другой женщине.

Сейчас все эти воспоминания уже не доставляли той физической боли, как прежде, но и настроение, конечно, тоже не поднимали. Я просто больше не позволяла себе так безрассудно влюбляться. Конечно, в моей жизни за это время были мужчины. Но это были лишь мимолетные романы и не более. Ни о каких глубоких чувствах речь не шла.

Встреча с Андреем могла оказаться из разряда очередного любовного приключения, и не будь у меня тех проблем, которые были на данный момент, возможно, я бы с удовольствием завязала с ним роман, но…

Одно большое «НО» не давало мне покоя. Уж больно не вовремя появился Андрей в моей жизни.

— Ты не ответил: кто ты?

Андрей на минуту задумался.

— Надо же, такой простой вопрос, а как не просто ответить…

— Давай без философии, — предложила я.

— Как скажешь, — согласился он, — зовут Андрей, впрочем, это ты знаешь. Фамилия Сапожников. Возраст Христа. Работаю тренером, воспитываю будущих олимпийских чемпионов — легкоатлетов. Холост, вернее разведен. Детей нет, думаю, пока. Что еще тебя интересует?

Мне захотелось сказать, что меня интересует буквально все, но вместо этого я отвернулась к окну и снова задумалась. В тот момент я думала о бесполезности этого разговора. Я прекрасно понимала: что бы он сейчас ни сказал, я не смогу поверить ему до конца. А ведь недоверие рождает подозрение…

Пока я размышляла, Андрей стремительно сокращал расстояние до Юлиного джипа, то и дело недовольно поглядывая в окно заднего вида.

— Тань, ты чего задумалась?

— Да так, ничего, — вздохнула я своим мыслям.

— Опять обо мне думала, — спокойно заметил он.

— С чего ты взял? — почти возмущенно отозвалась я.

— Ну, я не знаю. Просто я бы на твоем месте тоже сомневался.

— В чем?

— Верить или нет.

— Почему?

— По кочану. Слушай, брось гонять ненужные мысли. Я тебя прекрасно понимаю и не обижаюсь. Но я действительно хочу тебе помочь, и давай не будем пока возвращаться к этой теме.

— Хм!

— И нечего хмыкать. Лучше скажи: у тебя есть знакомый на темно зеленой семерке?

— Есть. А что? — удивилась я.

— Кто это?

— Какая разница? И почему тебя это интересует?

— Просто твой знакомый следует за нами по пятам.

— Где? — я резко развернулась назад, пытаясь разглядеть машины, потом повернулась обратно и достала телефон.

— Убедилась?

Я оставила вопрос без ответа, а в трубку сказала:

— Натка, привет. Это ты за нами едешь?

— Я, — послышался из трубки Наткин голос, — Вы, что же, меня заметили?

— Конечно, коспираторша! А как же домашнее хозяйство? Коля-то знает?

— Вот еще! — фыркнула подруга, — Нашелся любитель домостроя. Что ж я не могу подругу подстраховать? Как там у тебя?

— Все нормально, — я постаралась ответить убедительно и искоса глянула на Андрея.

Тот внимательно следил за дорогой, но и разговор, конечно, прекрасно слышал.

— Зачем ты за нами едешь? Не нужно этого. У меня все в порядке, мне ничего не грозит, — понизив голос, с нажимом проговорила я.

— А я, может, не за вами еду, — надулась Натка, — я за Юлей еду.

— Откуда ты ее знаешь? — изумилась я.

— Узнала по твоему описанию. Это было легко — такая яркая особа. Да и машина у нее приметная. У тебя точно все в порядке?

— Говорю же. Натка, брось эту затею. Юля едет в направлении дома отца, так что это вовсе не интересно. А мы едем не за ней, а к Андрею на работу, он обещал мне показать место, где тренирует своих олимпийских чемпионов, — неожиданно для самой себя выпалила я и снова украдкой посмотрела на Андрея.

Андрей изумленно поднял брови, немного подумал, а потом утвердительно кивнул головой, как будто соглашаясь с моим предложением.

— Ну, как знаешь, — обиженно проворчала Натка, — я как лучше хотела, за тебя переживала.

— Наташ, все нормально, мне ничего не грозит, — более уверенно отозвалась я.

 

Глава 15

— Ты действительно хочешь посмотреть, где я работаю? — с сомнением спросил Андрей, когда я попрощалась с Наткой и выключила телефон.

— Почему бы нет? — неопределенно пожала я плечами.

— Ты уверена, что наблюдение за Юлей не нужно? С чего ты взяла, будто она едет к отцу?

— Уверена. Поверь мне, дорогу к своему дому я знаю хорошо, а она едет именно в этом направлении. Бедная девушка, сколько на нее всего навалилось.

— Себя пожалей, — заметил Андрей, — будешь жалеть всех кроме себя, никогда не выберешься из передряги.

— Юля здесь ни при чем. Она, конечно не права, обвиняя во всех бедах меня, но понять ее можно.

— Зачем же мы за ней едем?

— Не знаю?

— Тогда куда?

— К тебе на работу, — уверенно заявила я.

— Тогда нам в другую сторону, — Андрей принял предложение совершенно спокойно.

Он сбавил скорость, развернулся и поехал в противоположном направлении. Навстречу нам пронеслась машина Натки. Та успела помахать мне рукой. Ее жест означал одно: «Вы как хотите, а я еду дальше — за Юлей». Я лишь устало вздохнула. Юля почему-то сразу не понравилась Натке, поэтому та и ищет любую возможность усмотреть в поведении девушки любую подозрительность. Что ж, пусть ищет, все равно ее не остановить, устало подумала я.

Андрей остановился возле спортивного комплекса и пригласил меня следовать за ним. Дежурная вахтерша приветливо заулыбалась, увидев Андрея. Он вежливо поздоровался с ней, но останавливаться для разговора не стал, а прошел в глубь здания, увлекая меня за собой. Мы шли по длинному коридору. Навстречу то и дело попадались мужчины в спортивной одежде. Андрей здоровался с ними по-мужски, пожатием руки, успевая на ходу переброситься парой фраз, из обрывков которых я поняла: Андрей действительно здесь работает, но сейчас в отпуске; мальчишек — его подопечных, временно тренирует другой тренер; отдыхать Андрей будет еще целую неделю, а потом начнутся тренировки и подготовка к соревнованиям.

В спортивном зале, куда привел меня Андрей, никого не было. Я немного удивилась. Мы прошли в зал, свернули направо и оказались в небольшом помещении. Скорее всего, это была тренерская комната. Повсюду висели фотографии спортивных команд, различные грамоты в рамках и еще много разного. Все свидетельствовало о большом опыте хозяина комнаты на спортивном поприще. На многих фотографиях я увидела Андрея, как спортсмена. Но имелось несколько снимков, где он был вместе с командой мальчишек подростков. Одного беглого взгляда хватило, чтобы убедиться в правдивости всего, что рассказал о себе Андрей. С души свалился камень, я как будто физически ощутила облегчение и заулыбалась.

— Ты, я смотрю, чемпион, — я с удовольствием разглядывала фотографии.

— В прошлом, — поправил Андрей.

— А почему ушел в тренеры, ты ведь еще молодой?

— Ну, это для тебя молодой, а для спорта я ветеран, — вздохнул он.

— Не говори ерунды. Разве тридцать три года — предел для легкой атлетики?

— Нет, конечно, только это грустная история, я ее тебе как-нибудь в другой раз расскажу.

Я хотела, было спросить, почему не сейчас, но, взглянув на Андрея, передумала. Андрей отрешенно смотрел в сторону и глаза его в этот момент наполнились грустью. В тот момент я еще не знала, о чем он задумался. Узнала гораздо позже: он вспомнил, как на самом пике успеха, когда, наконец, стал занимать только призовые места, однажды на тренировке сорвался с брусьев и получил серьезную травму позвоночника. Само собой, эти воспоминания не доставляли удовольствия. Врачи тогда сказали и ему и жене, что вряд ли он когда-нибудь будет ходить. Счастливая, благополучная жизнь рухнула в одночасье. Полгода он был прикован к постели. Жена не выдержала и ушла, передав его на руки родителям. Но, как говорится, нет худа без добра. Именно новый удар — уход жены, заставил Андрея, превозмогая себя, подняться с постели и заново научиться ходить. Вот только жену простить не смог и сам подал на развод. Жизнь вернулась на круги своя, правда, дорога в большой спорт оказалась закрыта. Зато неожиданно тренерская работа стала приносить удовлетворение…

— А почему в зале никого нет? — решила отвлечь его от грустных мыслей.

Андрей, как будто стряхнул с себя воспоминания, вернувшись в реальность.

— Так рано еще. Пацаны в школе. Уроки заканчиваются в два часа. Тренировки начинаются после трех и до позднего вечера. А утренние уже закончились. Вот и затишье. Вообще-то такое бывает редко. У нас здесь не только подростки занимаются. Три раза в неделю с двенадцати до двух полицейские проводят свои занятия по силовой борьбе. Кстати у них сейчас должна тренировка начаться, так что нам, наверное, лучше убраться.

— Это точно, — желания встречаться с коллегами неприятного следователя Завьялова у меня не было.

— Но теперь ты убедилась, что я говорю правду? — решил поставить точки над i Андрей.

— Посмотрим, — неопределенно ответила я, хотя в душе поверила ему на все сто, — пойдем отсюда.

Мы вышли из зала и вновь оказались в длинном узком коридоре. В это время из раздевалки вывалила группа мужчин в спортивной одежде.

Они, балагуря, шли нам навстречу. Я немного стушевалась, но избежать встречи было невозможно. Поравнявшись с мужчинами, Андрей кивнул в ответ на приветствие, кое с кем даже поздоровался за руку, а я постаралась отвернуться. Но один из встречных мужчин все же бросил на меня более пристальный взгляд, чем все остальные. На это обратил внимание даже Андрей, он как-то сразу напрягся, чуть замедлил шаг. К счастью, мужчина все же отвел взгляд и, довольно дружелюбно поздоровавшись с Андреем, проследовал вместе с остальными в спортзал.

— Вот и полиция, нельзя про них вспомнить, — перевел дух Андрей, как только они удалились на безопасное расстояние, — Видела, как на тебя Валерка смотрел?

— Ты его знаешь?

— Я их всех более или менее знаю, — простодушно ответил Андрей, но видно заметил мое замешательство и остановился. — Ты что, тоже его знаешь?

— Как тебе сказать…, — я раздумывала, — Как, говоришь, его зовут?

— Валера. Фамилию не помню. Он регулярно тренируется, вот и познакомились. Что-то не так?

— Это Паня, — я внимательно следила за реакцией Андрея.

— То есть…?

— А то и есть. Помнишь, я тебе рассказывала про телефон Артема? Артем ему звонил, да и Паня звонил Артему в последний день утром, до того как его убили.

— Паня, — Андрей стал очень серьезным, — точно, вспомнил, у него фамилия Панов. А ты его откуда знаешь?

— Пойдем в машину, расскажу…

— Думаешь, он тебя узнал, — задумчиво спросил Андрей, когда я закончила говорить.

— Не знаю, вчера я была блондинка, если только по одежде.

— Мог и по одежде. Пальто у тебя приметное, не обычное, да и взгляд у ментов наметан, — Андрей был озабочен, — хотя, если он узнал в тебе лишь симпатичную девушку, которую вчера случайно видел в кафе, а сегодня неожиданно встретил в спортклубе, то ничего страшного. Лишь бы не опознал по полицейской ориентировке, которые развешивают на доске «Их разыскивает полиция», — попытался он успокоить и себя и меня.

— Скажи, вот ты его знаешь, как он тебе? Что за человек?

— Да что ответить. Я ведь не могу сказать, что знаком с ним очень близко. Так: привет — пока. Но, на мой взгляд, парень не плохой, только немного замкнутый, не многословный. Зато не трепло.

— Как ты думаешь, мог бы он человека убить?

— Он?! Нет, никогда. Почему ты спрашиваешь?

Немного подумав, я выложила свою версию относительно Пани. В ответ Андрей скептически заметил:

— Я конечно не буду опровергать народную мудрость про чертей в тихом омуте, но чтобы Паня… Нет, не верится. Думаю ваша с Натальей версия неверная. Убийцу надо искать где-то в другом месте.

— Где, скажи?

— Я не знаю конкретного ответа на этот вопрос. Давай думать вместе.

— Давай.

— У нас не так много исходных данных. Круг общения Артема мы можем изучать лишь по его телефонной книге. Он не такой уж широкий, так что давай по порядку. Юля, как ты говоришь, ни при чем, хотя я бы так однозначно не утверждал.

— Оставь ее в покое, — отмахнулась я. Я искренне сочувствовала Юле и не понимала остальных, подозревающих несчастную девушку, а дискутировать с Андреем на тему «сострадание» мне почему-то не хотелось, — дальше.

— Второй подозреваемый — Панов, но тут я очень сомневаюсь. Поэтому давай его тоже пока оставим в покое и пойдем еще дальше.

— Хорошо, — согласилась я, — тем более, им хотел заняться Коля. По крайней мере, вчера он запретил нам с Наткой заниматься самодеятельностью и обещал сам выяснить все о нем.

— Это замечательно! — одобрительно кивнул мой спутник.

— Что именно? — упустила я нить его мыслей.

— То, что Николай запрещает вам рисковать, хотя, я смотрю, не очень-то вы его слушаете, — назидательно добавил он.

— Хм! Наверное, все мужчины одинаковы. Вам кажется, будто без вас мы и шаг самостоятельно ступить не можем, — я сердито поджала губы.

— Да ладно, не обижайся. Просто мы, мужчины, хотим оградить вас от лишних неприятностей, а вовсе не для того, чтобы показать свое превосходство, — примирительно ответил Андрей.

— Убедил, — усмехнулась я, — давай дальше.

— Идем дальше. Нотариус Седой оказался общим знакомым Юли и Артема, вполне возможно, что и он не имеет отношение к смерти парня, хотя это надо непременно проверить.

— Как?

— Надо подумать. Думаю, для начала, следует выяснить, какие дела связывают его с Юлей.

— Может она хотела узнать не оставил ли Артем завещание?

— Все возможно, только я думаю — вряд ли. Артем был слишком молодым, чтобы задумываться о том, кому достанется после него наследство, да и наследства, вероятно, никакого нет. Кто он? Чем занимался? Ты же сама говорила — он нигде не работал, жил за счет родителей.

— А как же бабушкина квартира? Мне баба Фая как-то поведала, что оформила на Артема дарственную на квартиру, только она уверяла, будто Артем ничего об этом не знает. Насмотрелась передач разных, как стариков обманывают, вот и боялась, чтобы широкий жест против нее не обернулся.

— Странно, ты ведь говорила, будто бабушка во внуке души не чаяла, а тут такое недоверие.

— Поведение и поступки стариков часто противоречат обычной логике, так что нет ничего удивительного в том, что баба Фая не рассказала внуку о дарственной.

— Зачем же Юля к нотариусу ходила? — размышлял вслух Андрей, — Допустим, она все же узнала о дарственной и решила прибрать к рукам квартиру твоей соседки…

— Бред. Как она могла узнать, если сам Артем об этом не знал? И как она может претендовать на квартиру бабы Фаи, если они с Артемом не были мужем и женой? Она и наследницей его быть не может — у него есть родители.

— Вот тут ты по своей наивности сильно ошибаешься. Не хочу сказать ничего плохого обо всех нотариусах. Но встречаются и среди них продажные, готовые за определенную сумму преступить кодекс чести, а порой и закон. Допустим, я говорю, допустим, — сделал Андрей ударение на слово «допустим», предугадывая мою реакцию, — твоя соседка оформляла дарственную у нотариуса Седого, он в свою очередь поделился тайной с Артемом или Юлей, таким образом, это стало их общим тайным интересом. А то, что у парня есть наследники по закону, я имею в виду его родителей, тоже не является большой проблемой, если за нее хорошо заплатить. А если допустить, что Седой поделился своей информацией только с Юлей, то…

— Хочешь сказать: Юля была заинтересована в смерти Артема?! Чепуха! Зачем ей это? Она достаточно самостоятельная женщина. Зачем ей убивать Артема? Ради бабушкиной квартиры? У нее своя есть, и отец живет в отдельной квартире. Словом, нет, эта версия еще хуже, чем «Паня — убийца». И потом, не забывай, все началось с фальшивых купюр, оказавшихся в шапочке бабы Фаи.

— Хорошо, давай искать другой вариант, — неохотно согласился Андрей, — чьи еще телефоны вы нашли?

— Остается Мирон, но о нем вообще ничего не известно. Мы пока не знаем даже полного имени этого абонента. Вот Коля узнает, тогда…

— Когда он узнает? — в голосе Андрея послышалось недоверие.

— Не знаю. Сказал, как будет результат, так позвонит, — оправдывалась я.

Андрей, барабаня пальцами по рулю, задумался. Я не решалась прервать его размышления и терпеливо ждала. Наконец он спросил:

— Какой номер у этого Мирона?

Я поспешно порылась в сумке и извлекла лист бумаги, на который вчера аккуратно выписала все номера абонентов из телефона Артема. Андрей посмотрел на номер Мирона, недолго о чем-то размышлял, а потом завел машину и поехал.

— Мы куда? — не смогла удержаться я от вопроса.

— В офис сотовой связи, — коротко ответил он.

— Думаешь, нас там ждут и торопятся поделиться информацией?

— В любом случае попытаться стоит.

 

Глава 16

— У тебя есть здесь знакомые? — спросила я, когда машина остановилась напротив салона сотовой связи. Я вовсе не разделяла оптимизм Андрея, но, конечно, и не отговаривала.

— Пока нет, но я мужчина обаятельный, познакомлюсь — не проблема, — весело отозвался он и подмигнул мне.

— Кто тебе такое сказал?

— Что обаятельный? Сам знаю. Ты будешь спорить?

Я решила не отвечать на вопрос. Шутливо-игривый тон Андрея не располагал к скучным рассуждениям о достоинствах и недостатках друг друга. К тому же в душе я была абсолютно согласна с его самооценкой.

— Пойдем, — в тон ему ответила я, — продемонстрируешь свое обаяние на деле.

— Нет-нет, ты оставайся в машине, — остановил он.

— Это еще почему?

— Как же, не могу ведь я очаровывать постороннюю девушку на глазах у любимой.

— А кто — любимая?

— Танечка, не задавай глупые вопросы. Если мы войдем с тобой вместе, а вместе мы очень даже смотримся, то все непременно подумают, что… Ну, в общем, я пойду один, — почти смутился Андрей, а я развеселилась.

— Нет, я хочу посмотреть, как ты будешь заводить новое знакомство, — настаивала она.

— Зачем?

— Чтоб сравнить и сделать вывод.

— Какой?

— Как какой? Может, ты и со мной специально познакомился, чтобы получить какую-нибудь информацию.

— Вот я так и знал, — удрученно развел руками Андрей, — Хорошо, пошли. Только сделай, пожалуйста, вид, будто мы не знакомы.

Я охотно согласилась. Как только мы переступили порог салона, сразу разошлись в разные стороны. Я направилась к витринам с моделями сотовых телефонов, а Андрей, немного огляделся и подошел к молоденькой симпатичной девушке, сидящей за компьютером. Я как будто рассматривала телефоны и одновременно тайком поглядывала на Андрея и девушку, стараясь расслышать их разговор. От этого занятия меня отвлек молодой паренек — консультант, обратившийся ко мне с дежурной фразой: «Вам подсказать что-нибудь?». Я ткнула пальцем в первый попавшийся телефон, якобы желая узнать, что он из себя представляет. Паренек принялся расхваливать новую модель, но я его не слушала. Правда, из-за болтовни паренька также не удавалось услышать разговор Андрея и девушки оператора. Одно было понятно без слов — они действительно не были знакомы раньше, Андрей старательно очаровывал красотку, и той это очень даже нравилось. Тем не менее, мое присутствие явно сковывало Андрея, он то и дело бросал короткие взгляды в мою сторону. Пришлось признать: мое присутствие мешает ему сосредоточиться. Наступив на горло своему неуемному любопытству, граничащему с необъяснимой ревностью к практически незнакомому парню, а также во имя благой цели, я поспешила избавиться от назойливого консультанта и вышла на улицу. Машина Андрея была заперта. У меня был выбор: либо стоять возле машины и, сквозь стеклянные витрины наблюдать за воркующими Андреем и его новой знакомой, либо прогуливаться вдоль ярких витрин других магазинов, расположившихся поблизости. Я выбрала второе, тем более было вполне вероятно, что девушка будет провожать взглядом Андрея и совсем ни к чему, чтобы она видела, как, распрощавшись с ней, он тут же усаживается в машину с другой. Поэтому я пошла вдоль витрин, надеясь, что долго ждать не придется. Ждать действительно пришлось не долго, минут пятнадцать-двадцать. Но на холодном осеннем ветру мне показались эти несколько минут бесконечностью. Я уже начала злиться не только на Андрея, но и на девушку, так легко поддающуюся чарам первого встречного.

— Сколько можно?! — гневно восклицала я про себя, и если бы произнесла этот вопрос вслух, то любой человек услышал бы в нем ревнивые нотки. От осознания такой нелепости своего поведения, я злилась еще и на себя. С какой стати мне его ревновать? Я его практически не знаю. Мне нет до него лично никакого дела. Просто не терпится получить результат, а потом пусть хоть женится на ней! Такими рассуждениями я старалась успокоить себя, но почему-то заводилась еще больше.

Наконец услышала, как, подъезжая, Андрей легонько посигналил, приглашая в машину.

— Замерзла? — заботливо спросил он. В его голосе не слышалось игривости, он, по всей видимости, действительно испытывал чувство вины за столь долгое отсутствие, — Я ведь предлагал оставаться в машине. Налить тебе пять грамм для согрева?

От такой трогательной заботы злость как ветром сдуло, сразу расхотелось ворчать. К тому же на память пришли недавние воспоминания. Вспомнилось, как в первый день нашего знакомства я хлебнула из фляжки, любезно предложенной Андрем, и чуть не задохнулась от обжигающей жидкости, как потом слезы брызнули из глаз и, как напугался Андрей, увидев отслоившуюся кожу на моем лице. Воспоминания невольно вызвали улыбку.

— Нет, спасибо не надо, лучше рассказывай о результатах.

— Вот, — Андрей гордо протянул лист бумаги.

— «Мироненко Сергей Александрович, 1968 года рождения…», — прочитала я и с восхищением посмотрела на Андрея, — Надо же, и адрес есть. Как тебе это удалось? Впрочем, можешь не отвечать, убедил.

— В чем?

— В своем безупречном обаянии.

— Это можно считать твоим признанием? — с надеждой спросил он.

— Расценивай, как хочешь, — смутилась я и поспешила сменить тему, — Может, съездим по этому адресу, вдруг повезет — познакомимся с Мироном?

— Ну, вот, как всегда, — притворно грустно отозвался Андрей, — только-только заговорили на самую животрепещущую тему, как ты опять все испортила. Хорошо, едем знакомиться с Мироном, — вздохнул он.

— Как думаешь, он дома?

— Я почти уверен — нет.

Мы уставились друг на друга, а потом прыснули от смеха.

— Зачем же мы приехали сюда?

— Этого ты хотела, — пожал плечами Андрей, — а я готов исполнять любой твой каприз, — широкая улыбка расплылась на его лице.

— Хватит шутить, — по-детски надула я губки, — что будем делать?

— Сначала, думаю, действительно следует проверить, дома ли Мирон.

— А что мы ему скажем, если он дома?

— Хороший вопрос. Не можем же мы спросить: «Уважаемый Сергей Александрович, это не вы убили Артема?»

— Вот-вот! А он нам ответит: «Да-да, это я!». Андрей, хорош прикалываться. Нам нужно вычислить этого Мирона, проследить за ним и вывести на чистую воду.

— Согласен. Какие будут предложения?

Я задумалась. Андрей тоже размышлял молча.

— Сиди здесь, я сейчас, — приняла я решение.

— Ты куда?

— Туда.

— Понятно: каков вопрос — таков ответ. Что ты собираешься предпринять?

— Спокойно, ты себя сегодня уже проявил, сейчас мой выход, — с этими словами я вышла из машины и решительно направилась в подъезд, в котором по всей вероятности находилась квартира Мирона.

Перед квартирой номер тринадцать я решительно выдохнула и нажала на звонок. Убедившись, что открывать мне никто не собирается, шагнула к квартире номер четырнадцать и так же решительно позвонила.

На этот раз повезло больше. За дверью послышался шорох, а потом скрипучий старческий голос спросил:

— Хто?

— Из поликлиники. Откройте, пожалуйста.

Я слышала, как лязгали многочисленные затворы, задвижки и крючки. Наконец дверь открылась, но всего на несколько сантиметров, цепочка не позволяла открыться шире. В просвете я увидела сморщенное старческое лицо, и пока старушка приглядывалась, я быстро заговорила:

— Здравствуйте, я из поликлиники. Третий раз прихожу к вашему соседу, а его все дома нет. Вы не знаете, когда он бывает?

Старушка продолжала разглядывать меня и не отвечала.

— Вы меня не знаете, я недавно работаю. Мне врач поручила напомнить вашему соседу, что он в этом году флюорографию не проходил, а я как не приду, его все нет и нет.

— A-а, то я хляжу лицо твое не знакомо. А Ниночка куда подевалась, то есть Нина Петровна?

— Нина Петровна? Медсестра ваша? — я ничуть не смутилась, — Никуда она не делась, не волнуйтесь, она в отпуске, я временно работаю на вашем участке.

— Жаль, а я уж обрадовалась, думаю, надо же только подумала вызвать Ниночку, а она сама пришла.

— Вам плохо? — сквозь узкую щель я разглядела голову старушки, повязанную полотенцем.

— Холова ужасно болит, давление, наверное. Ой, вы ж из поликлиники, может, померяете давление?

— Так я, это, аппарат не взяла, — немного стушевалась я, — думала, Мироненко скажу про флюорографию и все…

Старушка не слушала мои оправдания, сняла цепочку и широко открыла дверь, приглашая войти в квартиру.

— У меня свой аппарат, правда, самостоятельно никак не могу с ним пособиться, а пока не знаю какое давление, боюсь таблетку пить. Оно у меня скачет: то высокое, то низкое.

Я обрадовалась представившейся возможности поговорить с соседкой Мирона и охотно последовала за ней. Мы прошли в комнату, старушка подсела к столу, достала тонометр и подала его мне. Точно такой же аппарат был у меня дома, остался от мамы. Последний год жизни мамы мне приходилось несколько раз в день измерять ей давление, поэтому, даже не имея отношения к медицине, управляться с тонометром я умела. Ловким движением наложила манжету на руку старушке.

— Двести на сто сорок, — констатировала я, снимая фонендоскоп и расстегивая манжету, — высокое. А рабочее у вас какое?

— Сто сорок на девяносто, — удрученно ответила старушка, — вот спасибо тебе дочка, теперь знаю, какую таблетку пить, — она потянулась к коробочке с таблетками, нашла нужную и тут же забросила в рот.

— А запить? — опешила я.

— А, — махнула рукой старушка, — я так, уж привыкла. Сил нет дойти до кухни, так я так, не запивая.

— Давайте я принесу воды, — засуетилась я, сбегала на кухню и принесла стакан с водой.

— Вот спасибо, добрая ты…

— Работа у меня такая, — смутилась я, — а как же вы сами себе давление измеряете? Не удобно ведь?

— Точно, не с руки. Раньше мне Верочка измеряла, а я ей — так и справлялись, а теперь…, — старушка горько вздохнула.

— Верочка — ваша дочь?

— Нет, дочь у меня редко бывает, все чаще по выходным. В будни ей некогда, она работает, да и сын тоже. Верочка — это моя соседка из тринадцатой квартиры.

— Из тринадцатой? Это где Мироненко Сергей Александрович живет? — ухватилась я за ниточку разговора на интересующую меня тему.

— Это сейчас в ней живет Сергей, а раньше там Верочка жила, — уточнила старушка.

— Верочка переехала?

— Верочка умерла. Уж два года как схоронили. Она ведь была старше меня лет на десять. Аккурат, восемьдесят пять лет ей справили, а на следующий день она умерла.

— Сердце? — посочувствовала я.

— Если бы! Не так обидно было бы в ее возрасте умереть от сердечного приступа. А тут… Машина сбила! Представляешь? Она мусор вышла вынести и все…, — глаза старушки наполнились слезами.

— Ой, да вы так не переживайте, все-таки два года прошло, — я заволновалась, как бы старушке не стало хуже от нахлынувших воспоминаний.

— Уж больно мне ее жаль, такая женщина была хорошая, — протирая платочком глаза, отозвалась старушка.

— Сергей Александрович Мироненко — родственник Верочки? — вернулась я к разговору о Мироне.

— Какое там, одна она была. Никаких родственников у нее не было. Сергей уж после въехал, а мне так ее не хватает…, — старушка предалась воспоминаниям о соседке.

Я не посмела прервать ее на полуслове, но как только представился удобный момент, воскликнула:

— Ой, мне пора, засиделась я тут у вас. Давайте еще раз давление измерю, посмотрим — помогла ли таблетка. А то мне еще несколько адресов посетить нужно.

Старушка покорно подставила руку, удовлетворенно крякнула, когда я сообщила ей, что давление снизилось.

— Так вы не знаете, в какое время ваш сосед бывает дома? — напоследок еще раз спросила я.

— Думаю, его утром застать можно, — очень серьезно ответила старушка, шаркая следом за мной в прихожую, — днем и вечером его точно не бывает.

— Чем же он занимается? — «пальцем в небо» поинтересовалась я.

— Хто его знает, — неопределенно хмыкнула старушка, — он со мной шибко не разговаривает, даже здоровается через раз. Но по всему видать — парень крутой.

— Почему вы так решили?

— Как же? Машина такая красивая у него, черная, блястит, глаз не оторвешь.

— Вы еще и в машинах разбираетесь? — улыбнулась я.

— Я? Да что ты! Я — нет. Сын — да. Он в машинах толк знает. Сказал что у соседа крутая тачка. Так и сказал. А еще он говорил, что Сергей целыми днями в казино пропадает.

— Это откуда известно? — удивилась я.

— Он его машину часто у казино видит.

— У какого?

— Вот этого не скажу — не знаю. Хотя сын как-то говорил название, но я не запомнила. Помню только что-то с водой связано, аккурат напротив работы сына.

— А сын ваш где работает?

— Охранником в супермаркете «Бест-Маркет», — гордо ответила старушка.

— Может, сын перепутал? — недоверчиво спросила я, — сейчас столько крутых машин кругом.

— Машину Сергея не перепутаешь, у него на капоте леопард нарисован, прям как живой, — поведала она.

Распрощавшись с соседкой Мирона, довольная собой я вернулась в машину.

— Ну, и как? — Андрей, как видно, сгорал от нетерпения услышать о результатах моего похода.

— Ты знаешь супермаркет «Бест-Маркет» и чтобы напротив него было казино? — вместо ответа спросила я.

— Знаю, — опешил Андрей, — а что?

— Как называется это казино? — не унималась я.

— «Водолей», — автоматически ответил Андрей.

— То, что надо! Поехали в «Водолей», по дороге все расскажу.

— Танюшка, сегодня твой день! — воскликнул Андрей, припарковавшись на стоянке возле супермаркета.

Я не поняла, чему так радуется мой спутник, и вопросительно уставилась на него.

— Везет, говорю, нам сегодня! — веселился Андрей, как ребенок.

— Ты о чем?

— Оглянись. Ничего не видишь?

Я обвела взглядом стоянку автомашин, внимательно прочитала вывески на всех близлежащих зданиях и в недоумении вновь повернулась к Андрею:

— Ты страшно рад, что без труда нашел место для парковки? Согласна, машин действительно очень много, но…

— Парковка ни при чем. Неужели не заметила?

Я неопределенно пожала плечами.

— Плохо! Надо тебе, Татьяна Сергеевна, наблюдательность тренировать, — назидательно заявил Андрей, — выйди из машины и внимательно посмотри туда.

Я послушно выбралась из машины и стала смотреть в указанном направлении.

— Что видишь?

— Машины.

— Какие?

— Разные.

— Перечисляй, — распорядился Андрей.

— Красная Тойота, темно-зеленая десятка, серебристая машина, какой марки не знаю, я мало понимаю в марках машин…, — монотонно заговорила я.

— Дальше, — не унимался Андрей.

— Черная Ауди… Ой, Андрей, леопард! Это же машина Мирона! — от радости я взвизгнула, села обратно в машину и от избытка чувств бросилась Андрею на шею, — Он здесь! Мы его вычислили! Класс! Чего молчишь? Или ты не рад? — только тут я опомнилась и поняла, почему Андрей не отвечает. Я все еще обнимала его, а он от удовольствия прикрыл глаза и также крепко обнимал меня и прижимал к себе, — Э-э-й, ты чего? Обалдел что ли? — отпрянула я. Андрей открыл глаза, все еще блаженно улыбаясь, — Что ты себе позволяешь?

— Я?!

Щеки мои вспыхнули алым пламенем, чтобы скрыть смущение я схватила сумку, выскочила из машины, коротко бросив на ходу:

— Пошли, чего сидишь?

Андрей, пряча улыбку, последовал за мной. Пара минут понадобилась мне, чтобы привести мысли в порядок. Мне было стыдно за свою неожиданную выходку, но и смешно одновременно. Еле сдерживаясь, чтобы не выдать себя, я шагала впереди, боясь даже взглянуть на Андрея.

— Ты бывал здесь? — с трудом взяв себя в руки, не поворачиваясь к нему, по-деловому поинтересовалась я.

— Пару раз. А ты?

— А я — нет. Лишних денег у меня никогда не водилось, поэтому я понятия не имею, как следует вести себя в таких заведениях. Ты мне подсказывай.

Я все еще не избавилась от неловкого чувства, поэтому старалась не смотреть на Андрея, и говорить как можно равнодушнее. Спасибо ему: он не стал заострять внимание на моем смущении, хотя, даже спиной я ощущала его самодовольную улыбку и лукавый взгляд.

 

Глава 17

Развлекательный центр «Водолей» представлял собой просторное помещение, визуально разграниченное на несколько зон. Каждая из них предназначалась для определенного вида развлечения. В самом центре разместился бар и площадка для дискотеки, правда сейчас она пустовала, что было вовсе не удивительно в такое время дня. С обеих сторон танцевальной площадки, в несколько рядов были расставлены столы, накрытые красивыми яркими скатертями и столовыми приборами. В правой стороне зала имелось несколько бильярдных столов, чуть дальше игровые автоматы и круглый стол для игры в рулетку. Левую часть помещения занимали дорожки для игры в боулинг.

Посетителей было не так много, видимо это также зависело от раннего часа. В боулинг играли всего на одной дорожке, игра в бильярд шла лишь на двух столах, рулетка и вовсе пустовала. Несколько столиков были заняты обедающими.

— Кто же из них Мирон? — шепотом спросила я и в растерянности остановилась.

— Присядем, — спокойно предложил Андрей.

Я последовала его примеру и села за крайний столик. Тут же возник официант и положил перед ними папку с меню.

— Что будешь есть? — все также спокойно поинтересовался Андрей.

— Мы не за этим пришли, — осекла я, продолжая вглядываться в немногочисленных посетителей.

— Обед, предложенный вовремя, еще никому не помешал, к тому же ты сегодня, наверное, даже не завтракала.

— Как ты можешь думать о еде? — возмущенно воскликнула я.

— Еще как могу! — парировал Андрей, — Тань, успокойся, ты ведешь себя подозрительно. На нас сейчас начнут обращать внимание. Ты этого добиваешься?

— Вовсе нет, — прислушалась я к замечанию и с видом знатока раскрыла меню, — Боже, ну и цены!

— Спокойно, на цены не смотри, выбери блюда, — улыбнулся Андрей.

Я захлопнула папку и отодвинула от себя. Сию минуту возле нас вновь появился официант с блокнотом и ручкой в руках:

— Что будете заказывать? — предельно вежливо спросил он.

— Стакан минеральной воды, — бесстрастно распорядилась я и отвернулась.

Официант обратил изумленный взгляд на Андрея.

— Так, — по-деловому потер руки Андрей, — два салата «Альянс», два отбивных по-французски, два чая с лимоном без сахара и…

— Мне чай с сахаром, — вставила я и покраснела до кончиков ушей.

— Хорошо, один с сахаром, один — без сахара и что-нибудь на десерт на ваше усмотрение.

Официант удалился. Я все еще не отошла от смущения. Андрея это развеселило.

— Расслабься, все нормально. Веди себя естественно, мы не должны вызывать ненужный интерес. Будет лучше, если нас никто не запомнит: отобедали и ушли.

— Как же Мирон?

— Всему свое время. Найдем мы этого Мирона, никуда он не денется.

— А вдруг его нет среди посетителей? Может он работает здесь, поэтому и машину его часто видит сын старушки-соседки? — предположила я.

— Вряд ли, — отклонил версию Андрей, — для сотрудников центра есть специальная подземная парковка, так что давай вычислять его из присутствующих. Скажи, кого тебе видно из тех, кого не вижу я?

Я заняла место за столом не самое удачное. В моем поле зрения находились лишь дорожки боулинга и всего несколько столиков.

— В боулинг играет семейная пара с ребенком — они нам не подходят, — сделала я вывод, — молодая пара, воркующая за соседним столиком — тоже, слишком молоды. Нам ведь нужен мужчина около сорока?

— Да. Выходит, парень у бара тоже не подходит, — согласился Андрей, — Теперь кого вижу я. В бильярд играют четверо мужчин, двое из них по возрасту как раз то, что нам надо. Мужчина у игровых автоматов сидит спиной, понять, сколько ему лет невозможно, поэтому сбрасывать со счетов пока нельзя. Те трое за столом — двое слишком молоды, им не больше двадцати пяти, третий, мне кажется, слишком стар — отпадают…

Официант принес заказ и удалился. Я отбросила смущение и по примеру Андрея с энтузиазмом приступила к еде.

— Итак, что мы имеем, — не переставая жевать, подытожил Андрей, — из всех присутствующих интерес вызывают лишь трое: двое за бильярдом и мужчина у игровых автоматов, по крайней мере, пока мы не увидим его лица.

— И как мы поймем, кто из них Мирон? — растерянно проговорила я, но тут же оживилась, — Я знаю! Надо прислушаться к именам, которыми они называют друг друга.

— Идея хорошая, но есть риск ошибиться. Сергей — довольно распространенное имя, да и музыка, хоть и играет не громко, все равно мешает услышать, кто о чем говорит.

— Тогда как? — огорчилась я.

— У меня есть идея получше. Телефон Артема у тебя с собой?

— Да. Вот, — я достала из сумки телефон Артема, который зачем-то утром прихватила с собой, и протянула Андрею. Он отклонил мою руку.

— Ты сейчас набирай номер Мирона, а я буду наблюдать, кто из них ответит на звонок.

Я и не думала спорить. Быстро нашла в телефонном списке номер абонента «Мирон» и нажала на кнопку «вызов». Не успел прозвонить первый зуммер, как мужчина за игровыми автоматами достал из кармана телефон и довольно грубо сказал в трубку:

— Да! Алло! Говори громче, ничего не слышу…

Мужчины у бильярда невозмутимо продолжали игру.

— Это он, — обрадовался Андрей.

Я невольно обернулась на мужчину. Ничего не поняла: в моем телефоне, вернее в телефоне Артема, все еще звучали длинные гудки, а потом сразу пошли короткие.

— Странно, у меня еще вызов не прошел, а он уже ответил, только я его тоже не слышала, вернее, слышала, но не в телефоне, — я в недоумении уставилась на Андрея.

— Ничего, зато мы его вычислили, — бодро заявил Андрей, — вот только лица не видно. Давай заканчивай обед, уходим, будем его у машины караулить.

Наспех доев десерт, мы расплатились по счету, и вышли из «Водолея». Вернее, следует уточнить, по счету платил Андрей, а я при этом скромно потупила взгляд, даже не предприняв попытку достать кошелек. Как говорила мне когда-то одна моя знакомая: «Дай мужику почувствовать себя мужчиной». Вот и представила ему такую возможность, пусть гордится.

— Стой здесь, я перегоню машину поближе, а то, не дай бог, упустим, — бросил Андрей на ходу и отправился к автостоянке.

Я осталась у входа. Отошла чуть в сторону, обернулась и увидела сквозь стеклянные двери, как к выходу направляется мужчина, еще минуту назад сидевший у игровых автоматов. Я узнала его по клетчатой драповой кепке, которая все время, пока он играл, лежала на соседнем стуле у свободного игрового автомата. Мужчина вышел на улицу, задержался у выхода, перебирая в руках телефон. Я отскочила в сторону, стараясь не попадаться ему на глаза, отвернулась, так и не успев разглядеть лицо незнакомца. В это время мужчина громко заговорил:

— Алло! Да, теперь слышу. Да не бросал я трубку, чего ты орешь… Где-где — на работе! Где я еще должен быть?.. Какие автоматы?.. Ой, ладно, не ори, дома поговорим…

Мужчина убрал телефон в карман и направился прочь от «Водолея». Я растерянно смотрела ему в след, а потом бегом бросилась в машину к Андрею. Он как раз остановился возле меня.

— Это не он! — выпалила я, не успев сесть в машину.

— Кто?

— Тот мужик у автоматов.

— Как не он? — усомнился Андрей, — Ведь только он ответил на звонок.

— В том то и дело, что он не ответил, вернее, ответил, но не мне. А я еще думаю: как так — у меня гудки идут, а он уже отвечает. Так не бывает! — в сердцах воскликнула я.

— Объясни спокойно, — посерьезнел Андрей, — я ничего не понял.

Я сумбурно объяснила: произошло совпадение, и мы ошибочно подумали не на того человека.

— Прокол! — озадачился Андрей.

— Что теперь делать?

— Будем ждать, не возвращаться же нам обратно, — пожал он плечами, — хорошо, хоть пообедать успели.

Повисла тягостная пауза. Каждый думал и винил в ошибке себя.

— Странно, почему больше никто не отреагировал на звонок. Я очень внимательно наблюдал за мужчинами у бильярда. Ни один из них не повелся на звонок, а я ни за что не поверю, будто у них при себе нет телефонов, — нарушил тишину Андрей, размышляя вслух.

Я продолжала молчать.

— Как ты говоришь: сначала были длинные гудки, а потом сразу короткие?

— Ага, — кивнула я.

— Хорошо, — немного облегченно вздохнул он, — значит, все-таки телефон у Мирона в руках и он видел вызов, но сбросил, не стал отвечать.

— Что из этого?

— Пока не знаю, но в любом случае лучше, чем услышать: «Абонент временно не доступен или находится вне зоны», — смешно передразнил он электронный голос, — Дай-ка телефон Артема, попробуем набрать еще раз.

Длинные гудки и на этот раз долго слышались из телефона, но все-таки Мирон не выдержал и ответил:

— Алло! Это кто? — услышал Андрей хриплый испуганный мужской голос.

— Я, — так же хрипло, чтобы не возможно было узнать голос, отозвался Андрей.

На другом конце связи повисла пауза.

— Тебя же нет! Кто ты?!

— Как ты мог? Ты же подставил меня, — Андрей вошел в роль и явно забавлялся. Ответ он не получил. Мирон отключился, — Испугался, гад, — довольный собой, ехидно заметил Андрей в адрес Мирона, — не нравится когда покойники звонят! Еще бы! Кому это понравится?!

Я все это время с любопытством наблюдала за Андреем.

— Да ты просто артист! Только зачем это?

— Должны же мы заставить его немного поволноваться, — нашел оправдание своему поступку Андрей.

В это время из дверей развлекательного центра появились трое. Один из них молодой парень невысокого роста, худощавый в черной болоньевой куртке и черной шапочке, надвинутой на самые глаза. Во всю левую щеку парня распластался шрам, от которого нижнюю губу извело вниз. Чарующей такую красоту не назовешь, но, увидев один раз — вряд ли забудешь. Второй парень мало отличался от первого, разве что у него лицо не было изуродовано безобразным шрамом, а в руках он нес мотоциклетный шлем.

Третий мужчина гораздо старше первых двух, выглядел более респектабельно. Но, несмотря на дорогую и модную одежду, обаятельным он не казался. Возраст его не поддавался определению, глубокие морщины, острый нос, колючие глаза, тяжелый взгляд — так бы описала его я, если бы меня попросили составить его словесный портрет.

Судя по возрасту, ни один из вышедших не подходил на роль Мирона, поэтому ни я, ни Андрей не обратили на них особого внимания. Между тем один из парней повернулся и пошел направо, второй остановился возле гоночного мотоцикла, надел шлем, сел и уехал, а третий мужчина направился в сторону автостоянки.

— Не понял… — осекся на полуслове Андрей.

Я проследила за его взглядом и тоже вытянулась от изумления. Мужчина, только что вышедший из «Водолея», остановился возле черной сверкающей иномарки с изображением огромного леопарда на капоте. Пока я в растерянности следила за действиями мужчины, Андрей быстро набрал номер Мирона на телефоне Артема. Через мгновение мужик вздрогнул, спешно достал из нагрудного кармана телефон и взглянул на дисплей. Увидев имя вызывающего его абонента, мужик явно занервничал. Воровато озираясь по сторонам, он продолжал держать в руках телефон и не двигался с места.

— Вот и Мирон, — удовлетворенно протянул Андрей, — надо же, а мы на него внимания не обратили. Это же те трое в углу: два молодых и пожилой. Что-то Мирон выглядит гораздо старше своих лет.

— Да, ошиблись, бывает.

Тем временем Мироненко, а это был, несомненно, он, сбросил вызов, не рискуя еще раз ответить на звонок покойника, крепко выругался и сел в машину. Сквозь незатемненное лобовое стекло видно было, как он звонит кому-то по телефону.

— Задергался, гад, — злорадно заметил Андрей.

— Думаешь, это он убил Артема? — робко спросила я.

— Сто процентной уверенности нет, но его причастность к неприятностям Артема очевидна.

— Отчего такая уверенность?

— Ты же видишь, как он нервничает: сразу кинулся кому-то жаловаться. Еще бы узнать — кому, — мечтательно протянул он.

— Поехали, поехали, — воскликнула я, увидев, как Мирон тронулся с места.

Андрей послушно отправился следом за черной иномаркой. Мирон выехал на центральную улицу и двигался очень быстро и нервно. То и дело сигналил, требуя пропустить его вперед. Кто-то из водителей шарахался в сторону, уступая дорогу, кто-то в ответ также нервно сигналил. Андрею с трудом удавалось поспевать за ним, при этом оставаться незамеченным становилось все труднее.

Они уже больше получаса гоняли по улицам города, а Мирон еще ни разу нигде не остановился.

— Похоже, он нас заметил, — расстроено заключил Андрей.

— Думаешь?

— Почти уверен, второй раз по этому проулку едем. Придется нам его отпустить, — с сожалением подвел итог Андрей и сбросил скорость.

— Подожди.

Я схватила свой телефон и быстро стала набирать номер.

— Куда ты звонишь?

— Натке, — выпалила я, и тут же в трубку сказала, — Ты где?.. Быстро гони на Ленинградскую… — я начала, было, объяснять подруге, где следует принять эстафету преследования Мирона, но тут мне пришлось замолчать, — Почему?

Ответ Натки меня просто сразил на повал. Лицо, вероятно, вытянулось, глаза округлились, потому что Андрей напряженно посмотрел в мою сторону, но дал договорить с подругой.

— Ничего себе!.. А ты там как оказалась?.. Час от часу не легче!.. Стой там, сейчас мы подъедем.

Я закончила разговор и повернулась к Андрею.

— Что? — нетерпеливо спросил он, — Что случилось?

— У Натки труп. Поехали на Уральскую, к ЗАГСу, — скомандовала я.

Не задавая лишних вопросов, Андрей свернул в переулок и, спустя несколько минут, оказался на улице Уральской. За это время я успела пересказать ему разговор с Наткой.

— Ну и подруга у тебя, — заметил Андрей, — я начинаю удивляться, почему неприятности свалились только на твою голову, а не на ее.

— Причем тут она? — не поняла я сарказма.

— Да ни причем, конечно. Просто у твоей подруги такой решительный, авантюрный характер, что, мне кажется, неприятности и приключения должны преследовать ее на каждом шагу.

— Не говори глупостей, еще накаркаешь, — суеверно проворчала я, — она ведь как лучше хотела, по крайней мере, ей так казалось. И вообще, мы еще ничего толком не знаем, а ты уже сделал выводы, будто Натка сама кого-то убила.

— Что ты! Я такого не говорил. Ты ж сказала она — свидетель.

— Вот именно — свидетель!

Мы подъехали к зданию ЗАГСа. В нескольких метрах от него толпились люди. Среди них я увидела Натку и, выскочив из машины, поспешила навстречу. Андрей едва поспевал сзади. Натка нас пока не видела. Она очень эмоционально объясняла что-то гаишнику. Тот внимательно слушал и изредка записывал. Я, увидев сотрудника полиции, слегка притормозила. Мне вовсе не хотелось попадать на глаза стражам порядка. Ни на минуту я не забывала, что следствие по делу о фальшивых купюрах, а также об убийстве Артема, в заблуждении и считает меня главной подозреваемой. Я была просто уверена, что на доске «Их разыскивает полиция» висит моя фотография, и не хотела, чтобы какой-нибудь бдительный полицейский узнал во мне преступницу.

— Не ходи, оставайся здесь, я сейчас, — Андрей сразу понял мое замешательство, обошел меня и направился к Натке.

Через некоторое время мы все трое сидели в машине Андрея и Натка, не в силах сдержать переполнявшие ее эмоции, взахлеб рассказывала о происшествии.

— Представляете, они вышли вместе, оба такие довольные, особенно он — все чемоданчик к себе прижимал и поглаживал. Аж смешно! А она наоборот, такая сдержанная, вроде улыбается, а глаза серьезные. Ну, вышли, постояли вместе, а потом вроде как попрощались, и разошлись в разные стороны. Она в свою машину села и поехала. Я собралась, было, за ней дальше следовать, а тут вдруг… Мотоциклист проехал, словно на реактивной ракете пронесся. Я уж потом только поняла — этот гонщик чемоданчик у него выхватил и, не сбавляя скорости, дальше улетел. Ну, он давай кричать, метаться, на помощь звать, а тут этот на «копейке» раздолбанной. В общем, сбил он его… Я обомлела… — Натка ненадолго замолчала, вероятно, чтобы перевести дух. Этим воспользовалась я и сумела задать вопрос и жалобно попросила.

— Наташ, ты сейчас о ком говорила? Я вообще ничего не поняла.

— Ох, ну что тут не понятного, — Натка набрала воздуха в грудь и принялась терпеливо объяснять, — Я следила за Юлей. Эта краля приехала в твой дом, только в соседний подъезд. Да-да, я помню, что в этом доме живет ее отец, — остановила она меня, готовую напомнить о соседстве с отцом Юли, — Так вот, Юля зашла в подъезд, а уже через пять минут вышла оттуда вместе с отцом, я даже сигарету выкурить не успела. Они сели в машину и поехали. Я, конечно, за ними. Здесь мне пришлось ждать гораздо дольше. Что они там делали — я не знаю, но отсутствовали больше часа, а потом все это случилось.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Мы с Андреем обдумывали услышанное.

— Очень интересно, зачем они могли в ЗАГС ходить? — первым выразил свое мнение Андрей.

Натка одарила его презрительным взглядом:

— Причем тут ЗАГС?

— Как причем? Ты ведь нам только что рассказала, что они провели в здании больше часа. Вот я и удивляюсь, что они могли там делать?

— Я ничего такого не говорила, — вполне серьезно ответила Натка.

— Как же, Ната..? — опешила я.

— Вы чего из меня клоуна делаете!? — не на шутку взъерошилась Натка, — Я вам про ЗАГС ни слова не сказала. Они в ЗАГС вообще не заходили. В регистрационной службе они провели больше часа, — чуть ли не по слогам проговорила она последнюю фразу.

— Где?! — хором отреагировали мы с Андреем.

— В «Учреждении юстиции». Сейчас она называется «Управление федеральной регистрационной службы». Вон там, — Натка указала в сторону двухэтажного здания чуть в стороне от здания ЗАГСа.

Как по команде мы уставились в указанном направлении. Действительно, серое неприметное строение приютилось в двух шагах от места происшествия. Наткина машина до сих пор стояла там. По всей видимости, именно с того места подруга и вела свое наблюдение за Юлей и ее отцом.

— Так ты видела, как машина сбила старика? — уточнил Андрей, обращаясь к Натке.

— Конечно, видела. Я даже машину запомнила: бежевая раздолбанная «копейка» госномер — А 303 АУ. Я и гаишнику об этом сказала — пусть ищут.

— Юля тоже все это видела? — ужаснулась я.

— Я точно не знаю, но думаю — нет. По крайней мере, когда возле пострадавшего началась суета, ее рядом не было. Хотя, в какой именно момент она отъехала я не видела.

— Бедная девушка! Мало ей горя с Артемом, теперь еще и отец так нелепо погиб! — я в отчаянии заломила руки.

— Сплюнь, что ты такое говоришь! — подруга сердито глянула на меня, — Старик был жив, когда его скорая увозила.

— Живой? — переспросил Андрей и вопросительно уставился на меня, — ты же сказала: «У Натки труп».

— Какой еще труп? — вмешалась Натка, — Дедуле, конечно, досталось, но он оказался живучим. Правда, когда его увозили, он уже был без сознания.

— Уже? Хочешь сказать, что сначала он был в сознании? — допытывался Андрей.

— Вот именно, я даже успела с ним поговорить, только он видимо уже бредил, никого не узнавал, нес всякую чушь: меня дочкой называл. Все приговаривал: «Как же так, дочка? Я ведь и пожить-то не успел…».

— Больше ничего не говорил?

— Говорю, он бредил, видел во мне свою Юлю.

— Так она, похоже, еще и не знает о случившемся, — я впала в оцепенение, — Вот это удар! Видимо у Юли в жизни началась черная полоса.

— Брось ты о Юле печалиться, — проворчала Натка.

— Ната, как тебе не стыдно! — взорвалась я, — Как можно быть такой бессердечной!? Чего ты цепляешься к девушке? У нее и без нас неприятностей куча, а тут еще такое с отцом..! Зачем ты вообще за ней поехала, что ты хотела от нее узнать? Говорил тебе Коля сидеть дома и суп варить, так нет, тебе приключений захотелось…

— Я же как лучше хотела, — обиделась Натка, — Разве я виновата в том, что случилось с отцом Юли? Я просто оказалась случайным свидетелем…

— Девчонки, не ссорьтесь, — прикрикнул на нас Андрей, — успокойтесь! Лучше давайте прикинем, зачем Юля с отцом могли приходить сюда?

— А зачем нам это знать? Какое наше дело, что они здесь делали? — перекинулась я на него, — Даже если отец продал родной дочери квартиру и они регистрировали здесь договор купли-продажи, то это все равно не наше дело…

— Думаешь, в чемоданчике были деньги? — спокойно предположил Андрей, не обращая внимания на мою раздраженность.

На меня вопрос подействовал отрезвляюще, я прекратила орать, но и отвечать не спешила.

— Это правда, что договор купли-продажи обязательно надо регистрировать в этой конторе? — недоверчиво поинтересовалась Натка, забыв напрочь недавнюю обиду, — Я просто так интересуюсь, для себя, на будущее, а то я в юридических вопросах ни бум-бум, — смущаясь от собственной безграмотности, уточнила она.

— Правда, — с твердой уверенностью заявил Андрей.

 

Глава 18

Чтобы прекратить нелепые разборки, Андрей уговорил нас разъехаться по домам. Натка приняла предложение без особого восторга, но ей пришлось согласиться. Дома ее ждал недоваренный борщ, которым она обещала накормить сегодня любимого мужа.

— Я отвезу тебя домой? — предложил мне Андрей, когда Натка отъехала на своей машине.

— Домой я теперь вообще неизвестно когда попаду, — грустно отозвалась я.

— Отчего так пессимистично.

— Веселого очень мало, — настроение мое в шкале радужности опускалось все ниже, — Мирона упустили, да и преследование его было бессмысленно…

— Да, я не ас по части тайной слежки, каюсь, моя вина в том, что он заметил нас. Но, тем не менее, главное мы его вычислили и заставили задергаться.

— Еще не известно хорошо это или плохо, — все так же грустно заметила я.

— В любом случае — это результат, — не согласился Андрей.

— То, что отца Юли сбила машина — тоже результат, только в этом уж точно ничего хорошего. Если Юля раньше не хотела со мной разговаривать и помочь разобраться в случившемся с Артемом, то теперь и подавно не на что надеяться.

— Тань, брось ты возлагать такие надежды на Юлю. Мы и без нее во всем разберемся. Она нам действительно не соратница — столько неприятностей на ее голову.

— Хорошо, хоть отец все-таки жив, — грустно вздохнула я.

— Может, ко мне заедем? — сменил тему разговора Андрей.

— Зачем? — равнодушно отозвалась я.

— Просто так, посмотришь, как я живу. Понравится — останешься, — простодушно предложил он.

— Нет. Андрей, ты не обижайся. Дело вовсе не в том, что мы мало знакомы. Просто я очень устала и хочу побыть одна. Как-нибудь в другой раз.

— Что ж, как скажешь. Мы все равно будем проезжать мимо, ты не против, если я быстренько заскочу домой, буквально на одну минуту?

— Пожалуйста, — пожала я плечами.

Всю оставшуюся часть пути до дома Андрея мы ехали молча. Я лишь изредка вздыхала. Андрей сочувственно поглядывал на меня, но не решался что-либо говорить.

— Я быстро, — он остановил машину возле подъезда пятиэтажного дома.

Серый кирпичный дом мало чем отличался от дома, в котором жила я сама. Но, в отличие от Андрея, я сейчас не могла вернуться в него также легко. От осознания беспомощности стало еще хуже. Чтобы не показывать своего скверного настроения, я отвернулась к окну. Андрей вышел из машины и почти бегом скрылся в подъезде. Я продолжала размышлять о себе, о Юле, об Артеме, вспомнила бабу Фаю…

Вдруг какой-то хлопок заставил меня вздрогнуть и прислушаться. Вокруг как будто ничего не изменилось. Но какое-то тревожное чувство закралось в душу. Когда резко открылась дверь подъезда и громко ударилась о стену, Я просто подпрыгнула на месте от неожиданности. Надеясь увидеть Андрея, я приготовилась облегченно вздохнуть. Но мои ожидания не оправдались. Из подъезда вышел парень, на ходу выбросил фантик от шоколадки «Сникерс» и надел мотоциклетный шлем. Мотоцикл стоял в тени большого дерева, и до этого момента я даже не видела его. Только сейчас обратила внимания на черный, сверкающий мотоцикл, уныло поджидающий своего хозяина. Паренек практически запрыгнул на него, почти с места набрал бешеную скорость и скрылся из виду. Я продолжала прислушиваться к каждому звуку, но больше ничего подозрительного не слышала. Взглянула на часы. Андрей ушел десять минут назад. Беспокойство усилилось. Не в силах сидеть на месте, Я вынула ключи из замка зажигания и вышла из машины. Немного потоптавшись на месте, все же решилась войти в подъезд. Номер квартиры Андрея я не знала и, тем не менее, вошла и стала медленно подниматься вверх по лестнице. На лестничной клетке второго этажа похолодела от ужаса. Дверь одной из квартир была открыта настежь, а на пороге лежал Андрей. Сердце мое на мгновение замерло, а затем ухнуло куда-то вниз. На секунду я замерла, пытаясь справиться с собой, а потом со всех ног бросилась к нему.

— Андрей, миленький, что с тобой?! — приговаривала я сквозь слезы, ощупывая его.

Андрей никак не реагировал. Я тормошила его, хлопала по щекам, при этом голова его безвольно болталась из стороны в сторону. Я прильнула ухом к груди Андрея, прислушалась, пытаясь уловить хотя бы слабое дыхание. Но свои собственные слезы и шумное надрывное дыхание не позволяли понять, дышит ли Андрей. Только явный запах пороха ударил в нос. Этот запах я помнила с тех пор, как бывший муж брал меня с собой в тир и учил стрелять.

В него стреляли! Меня озарила страшная догадка. Только тут я обратила внимание, что на куртке Андрея в области груди, на уровне сердца вырван кусок ткани. Страх охватил всю меня со страшной силой.

— A-а! Помогите! — завопила я сквозь рыдания.

Вопль эхом разнесся по тишине подъезда, но никто из соседей не подумал прийти на зов о помощи. Страх сменился отчаянием. Я на коленях переползла через Андрея в глубь квартиры, в надежде найти телефон и вызвать скорую. В то время когда я уже протянула руку к телефону, послышался слабый стон. Я развернулась и бросилась обратно к Андрею. Он вновь застонал.

— Андрей, милый, очнись! — горячо зашептала я, — Прошу тебя! Пожалуйста! Милый мой, дорогой мой…

Ресницы Андрея дрожали. Чувствовалось, он прилагает немалые усилия, чтобы открыть глаза. Наконец ему это удалось. Он обвел мутным взглядом вокруг себя, вероятно соображая, что с ним произошло, остановил взгляд на мне и слабо улыбнулся.

— Слава богу, ты очнулся! — я, не скрывая радости, принялась целовать его лицо. Андрей не сопротивлялся и даже старался не стонать. Наконец, мне удалось совладать с эмоциями, и я немного успокоилась. Вытерла лицо Андрея, мокрое от моих слез, промокнула рукавом свои глаза, и счастливо заулыбалась.

— Живой, я так испугалась! В тебя стреляли? Где болит, скажи?

Андрей сделал усилие приподняться на локтях, но тут же скривился от боли и снова лег.

— Тихо-тихо, не делай резких движений, скажи только, где болит?

— Здесь, — Андрей положил руку на грудь, — и голова.

Я аккуратно расстегнула куртку Андрея и сунула руку за пазуху.

— Крови нет, — радостно и одновременно удивленно отметила я.

— Это хорошо, — выдохнул Андрей и положил свою руку поверх моей.

— Как так? — недоумевала я.

Андрей погладил мою руку, потом нащупал в левом нагрудном кармане стальную пластину и достал ее.

— Что это?

Я еще до конца не оправилась от страха за него, но уже поняла, что, к счастью, самое страшное не произошло.

— Это она меня спасла, — прошептал Андрей, разглядывая вмятину на стальном квадрате.

Он раздвинул ворот рубахи и приподнял голову, пытаясь разглядеть свою грудь, но резкая боль заставила его оставить эту попытку. Я растянула ворот, освобождая грудь, и ахнула. Вся левая половина грудной клетки Андрея была сине-черного цвета. От пулевого ранения стальная пластина спасла, но огромного синяка от сильного ушиба избежать не удалось. И все-таки мы оба были счастливы, что все так обошлось.

— Встать сможешь? — заботливо спросила я.

— Конечно, сейчас, — Андрей вновь попытался приподняться, корчась от боли.

— Болит?

— Переживу, — пропыхтел он, — вот голова трещит…

Я бережно придерживала Андрея. Одной рукой провела по его голове и почувствовала какую-то влагу.

— Кровь, — дрожащим голосом сообщила я, Андрей в это время уже стоял на ногах. Он равнодушно взглянул на мою руку испачканную кровью.

— Ерунда, царапина. Заживет.

Он прошел в глубь квартиры, я — за ним.

— Тань, я сейчас, чуть отдышусь и увезу тебя домой, — слабым голосом проговорил он, медленно, чтобы избежать лишней боли, усаживаясь на диван.

— Нет-нет, не надо, — отмахнулась она, — я сама.

— Нет, одну я тебя не отпущу, — слабеющим голосом возразил он.

Я суетилась возле него, помогая устроиться удобней. Андрей подсказал, где нужно искать аптечку. Рана на голове не внушала опасения, лишь слегка была рассечена кожа. Я наложила повязку, кровь остановилась, но головокружение не позволяло Андрею оторвать голову от подушки.

— Кто же это тебя? — наконец задала я вопрос, который не давал покоя нам обоим, — Ты его видел?

— Можно сказать — нет, — не открывая глаза, ответил Андрей, — я как будто что-то почувствовал и повернулся. Если бы не успел, он бы в спину выстрелил — тогда конец.

Я представила, как убийца стреляет Андрею в спину, тот падает и никакая стальная пластина не в силах уберечь его от смерти. От страшной мысли озноб пробежал по всему телу. Я взяла ладонь Андрея в свои руки, как бы желая убедиться, что он действительно живой. Ладонь была холодная, влажная, но все-таки живая. Он слегка сжал мою руку и нежно притянул к себе.

— Какое счастье, что у тебя в кармане оказалась эта пластина! — не скрывая счастливой улыбки, искренне порадовалась я.

— Иначе и быть не могло, — самоуверенно заявил он, с трудом выговаривая каждое слово, — Когда-то очень давно, будучи подростком, я ввязался в драку и получил ножевое ранение. Тогда мне удалось отделаться легкой царапиной, но царапина эта пришлась на область сердца. Если бы нож вошел в грудь чуть глубже, неизвестно чем бы все закончилось. Вот тогда-то я и решил носить всегда в нагрудном кармане стальную пластину. Я даже одежду себе подбираю так, чтобы обязательно был нагрудный карман. И вот, надо же, — пригодилось!

От услышанного рассказа сердце мое снова сжалось. Я очень аккуратно погладила синяк на груди Андрея и украдкой смахнула вновь навернувшиеся слезы. Только теперь это были уже слезы радости. Ведь он живой! Вот он, рядом со мной и я сделаю все, что в моих силах, чтобы с ним ничего больше не случилось.

Конечно, о том, чтобы ехать домой, и тем более просить Андрея отвезти меня, не шло и речи. И все же, немного оправившись от пережитого, я почему-то испытывала неловкость оттого, что пришлось остаться у него. Андрей дремал. Я, свернувшись клубочком, примостилась в большом мягком кресле. Прокручивая прошедший день, начиная с утреннего звонка, которым разбудил меня Андрей и, заканчивая последним происшествием с ним, я не заметила, как тоже погрузилась в сон.

Мне снилось, как убийца, почему-то он был в мотоциклетном шлеме, направлял в мою сторону пистолет, прицеливался и делал выстрел один за другим, но вместо пуль в меня летели «сникерсы». Они ударялись о стальную пластину, издавая при этом странный звук, плющились и отлетали в сторону. От очередного «выстрела» я вздрогнула и проснулась. Открыв глаза, я не сразу поняла, откуда доносится мелодичная трель. Оказалось, это надрывался телефон в моей сумке. Андрей тоже проснулся.

— Коля звонит, — оживилась я, взглянув на дисплей телефона, и тут же ответила, — Да, Коля, я слушаю. Есть новости?… Что-о?!.. Когда?… О, боже! Что же это такое! Где она?.. Я — у Андрея, в него стреляли… Какой у тебя адрес? — обратилась я к Андрею. Андрей назвал свой адрес, я продиктовала его Коле, — … Хорошо…, хорошо…, все поняла, ждем. Он сейчас приедет, — пояснила я Андрею, закончив разговор с Колей.

— Что еще случилось? — Андрей сел, несмотря на боль.

Я была уверена, что каждое движение дается ему с трудом, но он старался этого не показывать, лишь легкая тень пробежала по лицу.

— Натка в больнице, — меня вновь затрясло нервной дрожью.

— Что с ней?

— Точно не знаю. Коля говорит: приехал домой — Натки нет. Он думал она у меня, ну, то есть в квартире его родителей, стал звонить туда. Там, конечно, никто не отвечает. Тут пришла соседка и рассказала, будто видела, как Натку сбила машина, прямо во дворе дома, возле подъезда. Водитель скрылся с места происшествия. Соседи вызвали скорую. Телефон Коли никто из соседей не знает, поэтому ему не сообщили, — вывалила я на Андрея скороговоркой всю только что полученную от Николая информацию.

— Она жива?

— Коля говорит — да. Обошлось — у нее сломана рука и бровь рассечена. Коля звонил из больницы, сейчас приедет сюда.

— Неужели она тоже засветилась перед кем-то? — задумчиво сказал Андрей.

— Не торопись делать поспешные выводы, — стараясь взять себя в руки, ответила я, — Натка всегда была немного рассеяна. Творческие люди часто бывают такими. Она могла, как обычно, задуматься о чем-нибудь и не заметить машину.

— Это как надо задуматься, чтобы угодить под колеса машины возле собственного дома? — скептически заявил он, — Как я понимаю, машины во дворе жилых домов двигаются медленно, а тут водитель сумел скрыться и никто его не запомнил, — недоверчиво заметил Андрей.

— Ты просто Натку не знаешь, — уговаривая Андрея не волноваться раньше времени, я скорее всего пыталась убедить в этом себя, — Однажды она, возвращаясь домой, прокручивала в голове финальную сцену спектакля, задумалась и не заметила как съела почти весь длинный французский батон, купленный специально для Коли. Тот потом долго над ней подтрунивал: всякий раз, как она неожиданно погружалась в свои творческие мысли, он тормошил ее и предлагал сбегать за батоном, для улучшения мыслительного процесса. Так что я не удивлюсь, если и сегодня она…

— Будем надеяться, что так оно и есть, — вздохнул Андрей, — И все равно, трех происшествий на один день — многовато.

— Хочешь сказать, все они связаны между собой, — наверное, в моих глазах мелькнул неподдельный ужас, поэтому Андрей поспешил немного отступить назад и мягко добавил:

— Пока не знаю. Сейчас еще трудно делать выводы, надо во всем разобраться. Уверен я лишь в одном — меня хотел убрать Мирон.

— Мирон?

— Не он сам лично, но его человек — однозначно. Врагов у меня нет, криминалом я не занимаюсь, а вот Мирону сегодня, видимо наступил на «больную мозоль».

— Как он так быстро вычислил твой адрес?

— Это не сложно, имея знакомых в ГАИ. Но, уж если он решил так быстро от меня избавиться, даже не пытаясь выяснить что к чему, значит, напуган очень сильно, — сделал вывод Андрей.

Я не могла не согласиться с ним. Тут же вспомнила парня, вышедшего из подъезда сразу после выстрела. Теперь мне стало понятно, почему тот невольно привлек к себе внимание. Я видела его во второй раз. Первый — с Мироном у «Водолея». Я поделилась мыслью с Андреем. Догадка превратилась в твердую уверенность, когда Андрей вспомнил, что в руках убийцы мельком заметил что-то круглое.

— Это был мотоциклетный шлем.

— Значит, мы на правильном пути…

— Только этот путь становится все опаснее, — серьезно напомнил Андрей и многозначительно посмотрел на меня, словно готовился сказать что-то очень важное.

Мне не хотелось говорить об опасности, так как все его слова я могла предугадать. Как настоящий мужчина, он явно собирался предостеречь меня от решительных активных действия в поисках убийц. Возможно, предложил бы довериться полиции или на худой конец ему лично. Возможно, он готов был взять на себя решение всех моих проблем, а мне предложить все это время посидеть дома в ожидании Нерру enda. Такой разговор не имел никакого смысла. Неприятности обрушились на мою голову, значит, мне с ними и разбираться, не перекладывать же их на чужие плечи. Тем более, что эти «плечи» сегодня уже сильно пострадали. Скорее всего, наоборот, это я должна отказаться от его помощи, чтобы не подвергать новой опасности, хватит с него и одного выстрела в грудь. А вдруг следующий придется в спину! От этой мысли, мурашки пробежали по спине, а руки в одну секунду похолодели. Я этого не переживу! Так что…

В это время раздался звонок. Хмурый и злой Коля вошел в квартиру и, даже не поздоровавшись со мной, прошел в комнату:

— Николай.

— Андрей.

Мужчины обменялись рукопожатиями, без лишних объяснений понимая кто есть кто.

— Как Натка? — поспешила спросить я.

— Нормально, спит. Я оставил там Виктора, он за ней присмотрит. Ну, женщины, что за народ? Сказал ведь сидеть по домам, — накинулся он на меня, — Вот скажи, куда ее сегодня носило? Соседка сказала: Наталья целый день отсутствовала.

— Бдительная у вас соседка, — недовольно пробормотала я, — может, Наташка за продуктами ездила?

— Не рассказывай мне сказки! Магазин в соседнем доме, а она на машине ездила?!

— Это тоже соседка поведала? — не удержалась я от ехидного замечания.

— Представь себе! Она видела, как Натка утром уезжала и как вечером возвращалась. От стоянки до подъезда триста метров, и то не смогла преодолеть их без неприятностей, а все туда же. Мне что вас к батарее пристегивать?! Сказал ведь…

Николай нервно расхаживал по квартире и эмоционально размахивал руками.

— Она меня хотела подстраховать, — обиделась я за Натку, да и за себя тоже.

— А вот с этого места подробнее, пожалуйста, — не обращая внимания на обиженный тон, строго потребовал Коля и присел на край кресла.

— Та-ак, ясно, — озадаченно протянул Николай, — значит, это вас видели мои люди у дома Мирона, а я-то голову ломал, — сделал он заключение, когда мы с Андреем закончили рассказ о своих сегодняшних похождениях, — Они вас сфотографировали, — пояснил он, — правда, я не успел снимки посмотреть.

— Фотографировали? — растерялась я и крепко задумалась, — Вот оно что!

А я-то еще удивилась, когда вышла из подъезда: откуда солнечный блик сверкнул, на улице ведь пасмурно? — всплеснула я руками.

— Да, это были мои ребята, — кивнул Коля, — мы тоже вычислили адрес Мироненко, только дома не застали. Виктор с Лехой остались караулить его возле дома. Я распорядился, чтобы они фотографировали всех, кто входил и выходил из подъезда. Парни не глупые, свою работу знают.

— И каков результат?

— Честно говоря — никакой! Можно сказать день потеряли. Они доложили, будто за весь день, не считая детей и соседских бабушек, была одна девушка подозрительная. Я собирался просмотреть фото, выяснить ее личность, а дальше по обстановке. Но это оказалась ты. Так выходит — результат ноль.

— Не скажи, — подал голос Андрей, — Мирон, видишь, как нервничает — это не напрасно. Еще следует выяснить: случайно ли происшествие с Наташей.

— Выясним, — уверенно заявил Коля, — соседка запомнила номер машины: красный москвич, О 234 СА.

 

Глава 19

Ночью я спала беспокойно, то и дело просыпалась, вскакивала и прислушивалась к дыханию Андрея. Он спал на диване, а я примостилась на полу у противоположной стены. Он, правда, пытался сопротивляться и как гостеприимный хозяин квартиры собирался предоставить мне диван. Но я категорично отвергла такое любезное предложение, ведь он был ранен, и самоотверженно улеглась на полу. Правда не поленилась и накачала себе надувной матрац, имеющийся у него в запасе для таких целей.

Лучше бы он храпел, как большинство мужчин, нежно думала я, наклоняясь в очередной раз над ним, по крайней мере, было бы ясно, что он жив.

Андрей спал очень тихо, лишь изредка издавая слабый стон, видимо боль от выстрела давала о себе знать. Но, несмотря на чуткий сон, я не слышала, когда он проснулся. Меня разбудил аромат вкусного крепкого кофе, наполнивший всю небольшую однокомнатную квартиру Андрея.

Босая, обернутая в одеяло, слегка растрепанная я вошла на кухню и остановилась в дверях. Он стоял возле плиты в одних шортах. Голый торс притягивал мой взгляд, словно магнитом. Я бесцеремонно разглядывала его и не хотела отрываться от этого увлекательного занятия. Двигался он медленно, но уверенно, со знанием дела. Мне вдруг нестерпимо захотелось дотронуться рукой до его накачанных мышц, ощутить их силу и твердость. Еле-еле я удерживалась от желания обнять его, прижаться к нему и оказаться в его сильных, крепких руках.

— Ты уже встал?

Андрей обернулся и чуть не выронил кружку с кофе. Чашка, дзинькая, запрыгала по блюдцу. В этот момент он казался мне самым красивым мужчиной на свете. Я поймала на себе его пронзительный взгляд. Сердце ухнуло и бешено заколотилось. Не могу с уверенностью утверждать о его чувствах в тот момент, но очень хочу надеяться, что он испытывал примерно, то самое, что и я. Щеки зарделись ярким румянцем. Следовало смутиться и выскочить из кухни, но ноги не слушались, я продолжала стоять, не отрывая взгляда от Андрея. Кружка по-прежнему выдавала его волнение, а в глазах загорелся озорной огонек. Андрей шагнул навстречу:

— Я хотел принести тебе кофе в постель…

— Мне вернуться туда? — я включилась в игру.

— Как хочешь…

Вместо ответа я высвободила руки из-под одеяла и протянула их к кружке. Андрей послушно передал кофе. Не отрывая взгляда, от лукавых глаз Андрея, я вдохнула чудесный аромат и от блаженства прикрыла глаза. В это время предательское одеяло соскользнуло с плеч и упало к ногам. Я осталась стоять в одной рубашке. Импровизированная ночнушка едва прикрывала наготу, открывая взору мужчины практически все мои прелести. Широко распахнув глаза, я продолжала стоять с кофе в руках и боялась пошевелиться. Андрей легонько дотронулся до моих рук, аккуратно высвободил кружку и отставил в сторону. От трепета мои руки моментально стали влажными. Он накрыл их своими теплыми ладонями, притянул к себе и слегка коснулся губами. Мое сердце практически остановилось, я затаила дыхание. Он поднял на меня взгляд, заглянул в мои глаза, прочитал в них ответ на свой немой вопрос. Затем подхватил меня на руки, перешагнул через валявшееся у наших ног одеяло и шагнул в комнату. Волна сладострастия пробежала по нашим телам и захлестнула с головой.

— А кофе сейчас было бы очень кстати, — промурлыкала я, пряча смущенную улыбку и глубже зарываясь в объятия Андрея. Он ничего не отвечал, но счастливый взгляд выдавал все его чувства.

Мы лежали на узком диване, тесно прижавшись друг к другу, как будто желая слиться в единое целое.

— Сейчас, — прошептал он, вдыхая запах моих волос, — еще минуту…

— Ой, тебе, наверное, больно, — встрепенулась я, запоздало вспомнив о его ранах.

— Мне кла-асно, — довольно протянул он, — по крайней мере, голова кружится не от сотрясения мозга, а от блаженства, которое я испытываю рядом с тобой.

Я приподнялась на локтях и с благодарностью посмотрела на мужчину, рядом с которым мне вновь удалось почувствовать себя желанной и любимой. Как давно я не испытывала это чувство! Я осторожно провела рукой по шершавой щеке Андрея, прильнула к ней и поцеловала в губы. Андрей на момент затаил дыхание, одной рукой вожделенно провел по моей спине, другой перехватил мою руку и жадно ответил на поцелуй. Наше дыхание вновь сбилось…

— Так! Все-все-все! — радостно смеясь, отпрянула я от него, — побереги силы, они нам еще пригодятся, — я выскользнула из его страстных объятий и скрылась на кухне, желая предпринять еще одну попытку приготовить завтрак.

Едва мы приступили к завтраку, как мой телефон возвестил о желании Натки пообщаться с подругой.

— Наталочка, привет! Как ты? — я искренне обрадовалась звонку.

— Все плохо! — возмущенно отозвалась Натка.

— Что еще? — я не на шутку испугалась.

— Как что?! Я — в больнице! Меня не выпускают!

— Куда? — не поняла я.

— Не куда, а откуда! — злилась Натка, — Из больницы не выпускают. Коля оставил здесь Витьку — своего товарища, он с меня глаз не спускает, даже в туалет сопровождает. Я что — под арестом?! — кипятилась она.

— Ната, не волнуйся, — остужая пыл подруги, спокойно заговорила я, — как ты себя чувствуешь?

— Нормально чувствую: рука в гипсе, рана зашита. Чего еще они от меня хотят?

— Наташ, не нервничай, все хорошо. Полежишь день-два и все.

— Какое там — полежишь!? А как же ты? Да и сдача спектакля на носу!

— За меня можешь не беспокоиться, я в надежных руках, — твердо заверила я, бросив многозначительный взгляд на Андрея. Тот в ответ утвердительно кивнул. Я заметила, как он напряженно о чем-то думает, хоть и не хочет показать это.

— Вы что, сговорились? — взвилась Натка, — Ну, муж — понятно, а ты — моя подруга, ты тоже хочешь от меня избавиться?

— Не говори глупости! — зная, как быстро Натка заводится, прикрикнула я на нее, — Лучше вот что скажи, — Я вновь заговорила спокойно и на Натку это тоже подействовало благотворно, — Как это тебя вчера под колеса машины занесло?

— Я сама ничего не поняла, — Натка полностью справилась с эмоциями, — Я поставила машину на стоянку и направилась домой. Говорю совершенно ответственно: никакой машины не было. Вернее была, но она стояла у первого подъезда. Я уже к дому подходила, когда она как рванет с места и прямо на меня. Я еле успела отскочить на тротуар, но меня все равно бампером зацепило. От удара я на скамейку налетела, так сильно ударилась: колготки порвала, руку сломала, еще и лоб расшибла, теперь шрам останется, — с досадой закончила она.

— А потом?

— А потом я кровь увидела, и…. Словом очнулась уже в больнице, а там укол какой-то сделали, я даже не успела выяснить, где нахожусь. После глаза открываю — муж рядом сидит. Вижу — жалко ему меня, а сам кричит, что убить готов, тут уж я сама глаза закрыла, прикинулась, будто спать хочу. Так он Витьку со мной оставил, а сам к вам отправился.

— Ната, а больше ты ничего не запомнила? — без всякой надежды спросила я.

— Номер машины — нет, а вот водителя, наверное, смогу узнать. Я ведь видела, что он едет прямо на меня, но думала, в последний момент опомнится, отвернет. Даже приготовилась покрутить пальцем у виска, чтоб дать ему понять, мол, не умеешь водить, так и не садись за руль. Поэтому я пыталась встретиться с ним глазами, но потом вижу — дела плохи, и давай спасаться, — тараторила Натка.

— Ну, и что ты запомнила? — вернула я ее к начатому разговору.

— Ну, запомнила: молодой парень, лет двадцать пять — двадцать семь, короткая стрижка, бегающий вороватый взгляд, а главное — шрам во всю левую щеку. Я даже сначала думала, что он так криво улыбается, а потом поняла — это из-за шрама рот извело. В общем — урод в прямом и переносном смысле, — сделала вывод Натка.

— Урод…, — согласилась я.

 

Глава 20

— Можешь не пересказывать, я все слышал, — Андрей допивал кофе, когда мы с Наткой, наконец, распрощались.

— Что ты об этом думаешь?

— То же что и вчера — я не очень верю в совпадения. И еще, у меня такое чувство, будто мы разворошили осиное гнездо.

— Да, укус осы — это больно, — глубокомысленно проговорила я.

— А иногда — смертельно, если аллергия на яд, — добавил Андрей.

— Не пугай меня, — я вздрогнула, — мне вчерашних неприятностей хватило, — лучше скажи: у тебя есть знакомые в ГАИ?

Андрей ненадолго задумался, а потом утвердительно кивнул.

— Тогда звони и узнавай имя хозяина машины, который чуть не угробил мою подругу. Номер машины помнишь? Коля вчера называл?

— Думаешь, это нам поможет?

— Еще не знаю, но проверить кое-что нужно. Звони.

Пока я с удовольствием заканчивала завтрак, Андрей сосредоточенно искал номер телефона своего знакомого гаишника. Ему пришлось сделать несколько предварительных звонков, прежде чем он сумел выяснить нужный.

— Алло, Димыч, привет!.. — беззаботно приветствовал он своего знакомого.

Я внимательно слушала разговор и диву давалась, как ловко он сочинил историю, о том, что его подругу вчера аж два раза обдали грязью проезжавшие рядом машины и как она решительно намерена наказать обидчиков — написать жалобу, а для этого необходимо выяснить имена хозяев этих двух машин: «Жигули» госномер А 303 АУ и «Москвич» госномер О 234 СА.

По всей видимости, Димыч играл не последнюю роль в работе Госавтоинспекции. Информацию о машинах он выдал довольно быстро, даже Андрей не надеялся на столь скорый успех. Выражение его лица стало серьезным, когда он закончил говорить с Димычем.

— Что ж, не могу сказать, что я сильно потрясен, — вздохнул он, — скажу больше, я даже не удивлен. Примерно такой ответ я и готовился услышать.

Я терпеливо ждала, не задавая никаких вопросов.

— Обе машины были угнаны вчера, — продолжил Андрей, — и вчера же были найдены брошенными в нескольких кварталах от тех мест, где произошли наезды на незадачливых пешеходов. Надеюсь, ты догадываешься, что «незадачливые пешеходы» в данном случае это отец Юли и твоя дорогая подруга Наталья. Гаишники, конечно, рассматривают версию угона данных машин подростками. Очень часто молодые люди угоняют авто ради развлечения, катаются, пока бензин не кончится, а потом бросают где придется. Так вот гаишники думают, что это тот самый случай, но мы-то с тобой знаем — дело совсем в другом.

— Значит, все-таки не случайно, — расстроено поджала я губы, — а я-то надеялась. Правильно Коля оставил с Наткой Виктора — так спокойнее.

— Верно.

Андрей, соглашаясь, кивнул, но сам думал о другом. Я убрала посуду со стола и присела рядом с ним.

— О чем думаешь?

— Пытаюсь понять, в какой момент Наталья попала в поле зрения Мирона.

— Скорее всего, тогда, когда выходила из твоей машины, там, около ЗАГСа.

— Я тоже так думаю. Если покушение на старика было запланировано, то убийца мог бросить машину в соседнем дворе и вернуться на место происшествия, там он видел, как Наталья первой бросилась на помощь старику, как она суетилась возле него, а потом активно беседовала с гаишником. Потом убийца видит меня, как я увлекаю ее в свою машину, мы долго обсуждаем случившееся, а потом она идет в свою машину, едет домой, где ее уже поджидает преступник.

— Я поняла! Их было двое! — воскликнула я, — Помнишь, Натка сказала, что сначала промчался мотоциклист и по всей вероятности выхватил у старика из рук чемоданчик. Старик заметался по проезжей части дороги и в это время его сбивает машина. У них все продумано! Вспомни: Мирон был в «Водолее» с двумя молодыми парнями. Один из них — мотоциклист, другой с безобразным шрамом на щеке.

— Да-да, и я об этом думал: мотоциклист был около старика, в меня тоже стрелял мотоциклист; на Натку наезжает водитель — молодой парень со шрамом. Оба парня связаны с Мироном. Пока совершался наезд на старика, мы с тобой носились по всему городу за Мироном, и он нас заметил. А потом его человек доложил ему, что Наташа села в мою машину. Круг замкнулся. Мирон запаниковал и приказал убрать и меня и Наталью.

— Стоп, подожди! Выходит, Мирон заранее знал, что Юля с отцом будут именно в том месте. Похоже, в чемоданчике старика действительно были деньги.

— Или что-нибудь очень важное, — подметил Андрей, но я не придала значения его уточнению, я была чрезвычайно сосредоточена на другом непонятном мне моменте.

— Мне знаешь что не понятно: почему Мирон поспешил избавиться от тебя и от Натки, а я вроде как ни при чем?

— Ничего удивительного, — отверг мои сомнения Андрей, — Когда мы с тобой гонялись за ним по городу, сквозь тонированные стёкла, он просто мог не видеть тебя. Когда Наташа садилась в мою машину, ты уже сидела там — опять никто тебя не заметил. В подъезд я, к счастью, вошел один.

— А когда мы были в «Водолее»?

— Мирон тогда ничего не подозревал, поэтому не придавал значения тому, кто находится поблизости, и на нас с тобой не обратил внимания. А заметил он нас, вернее мою машину, гораздо позже.

— Ужасно! Я втравила вас всех в эту дурацкую историю, вы пострадали, а я осталась цела и невредима. Мне так стыдно! — я в отчаянии заломила руки, голос дрогнул.

— Танюша, перестань. Ты в этом не виновата, к тому же, слава богу, все живы. Надеюсь, что и старик тоже.

— Кстати, я вот еще о чем подумала, — я взяла себя в руки, и вновь предприняла попытку рассуждать здраво, — Мирон с его молодчиками покушались на жизнь отца Юли. А тебе не кажется, что ее жизнь тоже в опасности? Мы не знаем, почему убили Артема. Но знаем, что он и Мирон были знакомы. Вполне допустимо, что и Юля знает Мирона, но не подозревает, какая таится в нем опасность. Можно предположить, что Артем случайно узнал о черных замыслах Мирона и за это поплатился.

— А ты не хочешь предположить, что Юля с Мироном заодно? — аккуратно «закинул удочку» Андрей.

— Ты опять?! Чем вам так Юля не угодила? — я даже рассердилась на Андрея.

— Ладно, ладно, не заводись, — примирительно заговорил Андрей, — я просто не понимаю, почему ты ее так защищаешь.

Я и сама не могла объяснить, почему не хотела допустить мысли о причастности девушки к происшествиям последних дней. Мне было очень жаль ее. Я только на миг представила себя на месте Юли, и сердце больно заныло. Что может чувствовать человек, когда несчастия валятся на голову одно за другим!? Боль, горе, отчаяние, безысходность, страх. Примерно это же испытывала я сама, поэтому как никто понимала состояние Юли и злилась на всех остальных, кто не хотел нас понимать.

— Мы нашли убийц, я просто уверена, это дело рук Мирона. Вернее, он, по всей видимости, руководит бандитами, а это еще хуже, чем само исполнение преступления. Осталось лишь найти доказательства. Если ты действительно хочешь мне помочь, лучше скажи с чего начать? Где их искать?

— Ничего себе вопрос! — Андрей всплеснул руками, — Наверное, и ответ хочешь получить конкретный?

— Конечно, хочу, — бесстрастно заверила я и уставилась на него в ожидании ответа.

Некоторое время мой мужчина сосредоточенно над чем-то размышлял.

— Для начала, думаю, — не спеша заговорил он после раздумья, — неплохо было бы узнать, зачем Юля и старик приезжали в регистрационную службу.

— Неужели это так важно? — устало вздохнула я.

— Важно, Танечка! Нам ведь необходимо понять, зачем Мирон покушался на старика? Откуда он знал о делах старика и дочери? Какой-то интерес в этом должен быть!

— Но здесь нет ничего удивительного. Отец Юли от горя по умершей жене беспробудно пьет. Скорее всего, Юля заранее побеспокоилась о наследстве. Например, оформила квартиру отца на себя, пока он не нарвался на каких-нибудь аферистов и не пропил ее. В этом нет ничего предосудительного.

— Согласен, но не понятно, каким образом Мирон в курсе всех дел ее и что он намерен выиграть от смерти старика?

— Как что? Деньги! Я просто уверена — в чемоданчике были деньги.

— Хочешь сказать: Юля расплатилась с отцом крупной суммой за сделку? Что же она родному отцу деньги заплатила?

— Почему нет? Разве это противозаконно?

— Нет, конечно, но как-то не по-людски. Дочь все-таки, — пожал плечами Андрей, — И еще, я точно знаю, договор купли-продажи недвижимости между родственниками не заключается. Если только они оформили дарственную, а старик потребовал денежную компенсацию…

— Это вполне вероятно, — поддержала я его версию, — в наше время все возможно и нередко родственные связи не останавливают людей перед какими либо нравственными устоями.

— Ну, тогда отец у девушки настоящий крохобор, — недовольно проворчал Андрей.

— Кто бы он ни был, не забывай, его чуть не убили, — напомнила я.

— Верно, но это все наши догадки. Ничего конкретного, а догадки в качестве доказательств не приложишь.

— Да, наступает время решительных действий, хватит сидеть и «переливать из пустого в порожнее». Предлагаю «брать быка за рог», — решительно заявила я.

— Кого будем брать? — улыбнулся Андрей на мои изречения.

— Так… — я задумалась, — из всего окружения Артема мы знаем немногих. Баба Фая уже ничем не сможет помочь; Юля не желает разговаривать; к Седому так просто не обратишься, к тому же еще не известна его роль в этом деле; Мирон — первый подозреваемый, с ним вообще следует вести себя очень осторожно; остается Паня, — я уставилась на Андрея, ожидая поддержки.

— Лично я бы все-таки начал с Юли. Она жила с Артемом и могла быть в курсе всех его дел, но раз ты настаиваешь, давай начнем с Пани. К тому же нельзя не согласиться — девушке приходится не сладко, а тут еще мы пытаемся в душу залезть. Собирайся, — скомандовал он, — поедем караулить Паню.

Ближе к двенадцати часам дня сотрудники отдела полиции стали потихоньку расходиться на обед. Наконец на крыльце появилась знакомая фигура. Валерий Паньков остановился, чтобы прикурить сигарету. Холодный осенний ветер пронизывал насквозь. Паньков поднял ворот куртки, втянул голову в плечи и отправился в сторону перекрестка. Здесь его окликнул Андрей и приветливо махнул рукой, приглашая в машину. Я заранее села на заднее сидение и, более того, спряталась. Ничего не подозревающий Паня уселся рядом с водителем. Они перебросились несколькими фразами. Андрей дал понять, будто ему как раз по пути с Паней и он легко подвезет его в нужном направлении. Паня довольно крякнул, радуясь неожиданной удаче и теплу. Однако очень скоро Паньков удивился, поняв, что едем мы совершенно в другом направлении. Не успел он по настоящему испугаться, как я, быстро выбравшись из своего укрытия, приставила к боку Пани электрошок и нажала на кнопку. Паньков резко дернулся, на миг испуганно вытаращил глаза, а в следующее мгновение безвольно обмяк. Андрей в это время выехал на окраину города, свернул на узкую проселочную дорогу и оказался в редком лесочке.

Место совершенно пустынное, скрытое от любопытных глаз, идеально подходящее для того, чтобы навести смертельный страх на человека, неожиданно оказавшегося здесь, да еще со связанными руками и ногами. Надеюсь, Паньков испытал самый настоящий ужас, когда очнулся и понял, отчего не может пошевелиться. Именно такой реакции мы и добивались. Он по-прежнему находился в машине. Андрей сидел рядом, развернувшись к нему, терпеливо ожидая, пока тот придет в себя. Я осталась на заднем сиденье, вне поля зрения пленника. Паньков хоть и был уверен, что кроме них с Андреем в машине еще кто-то есть, но не видел кто, а повернуться не мог.

— Андрюха, ты чего? — голос его дрожал, да и сам он трясся мелкой дрожью.

— Очухался, — удовлетворено отозвался Андрей, — хорошо. Валера, ты извини, что пришлось с тобой так обойтись, но поверь, у нас не было выбора.

— Я ничего не понимаю, — Паньков испуганно вращал глазами.

— Сейчас поймешь, — успокоил Андрей, — Если будешь честно отвечать на вопросы, то, обещаю, мы не причиним тебе вреда.

— Спрашивай, — спешно согласился Паньков.

— Имя Артем Тихомиров тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, — выдохнул он и затрясся еще сильнее, — это мой сосед. Бывший, — поправился он.

— Ты знаешь, что он убит?

— Да, знаю, но я не имею к этому никакого отношения! Я ничего не знаю!

— казалось, что у него сейчас начнется истерика от страха, но Андрей остался безучастным.

— Что ты о нем знаешь? Подробно: как жил, с кем, чем занимался, привычки, характер, наклонности, словом все, — резко приказал Андрей.

— Я мало его знал. Мы просто жили на одной лестничной клетке. Вернее я и сейчас там живу, а он последние полгода где-то в другом месте, вроде как у подруги, но я ее не знаю. Мы мало общались, так, иногда курили вместе на площадке, пару раз по-соседски пивка попили и все. Чем он занимался, я не знаю, мы никогда об этом не говорили. Знаю только, что его родители живут где-то за границей, деньги регулярно высылают. Словом, не бедствовал он, одевался модно, на крутой тачке ездил, сигареты дорогие курил, пиво дешевое не пил. Но по характеру парень вроде не злой, общаться с ним было интересно, хоть и молодой, но без амбиций, доверчивый, даже наивный. А больше я и не знаю что сказать, — Паня с надеждой посмотрел на Андрея.

— Зачем он звонил тебе последний раз? — холодно спросил Андрей.

Паня вздрогнул, как от удара и в очередной раз сделал попытку оглянуться назад, чтобы разглядеть второго пассажира, то есть меня, но ему это не удалось. Я продолжала молча слушать разговор мужчин.

— Я не помню. Когда это было? — бегающий взгляд выдавал его неискренность.

— Валера, я же предупредил тебя — не надо врать, — зло процедил сквозь зубы Андрей, — Ты прекрасно понимаешь, о каком звонке идет речь. Шесть дней назад, за день до убийства он звонил тебе. Зачем? — Андрей угрожающе положил руку на плечо Пани, тот весь сжался, и еле сдерживаясь от слез, горячо заговорил.

— Я так и знал! Я знал, что будут неприятности! Дурак, зачем я…

— Давай без истерики, — грубо осадил Андрей, — говори по делу.

— Я…, я…, в общем, он позвонил мне очень расстроенный. Сказал, что попал в неприятную историю. Его подруге срочно потребовалось сто тысяч рублей. Я сначала обалдел, думал, он хочет у меня взаймы взять, но он успокоил и сказал, что деньги ему уже не нужны, а нужен мой совет как сотрудника полиции.

— С этого места подробнее.

Паньков сбивчиво, но, все же, стараясь не терять нить рассказа, поведал о разговоре с Артемом накануне убийства парня. С его слов получалось, что за неделю до этого Юле срочно понадобились деньги на короткий период, а взять их было негде, и тогда Артем, зная, где бабушка хранит свои сбережения, решился временно подменить настоящие деньги на фальшивые. Он надеялся в скором времени поменять их обратно. Артем был уверен, что баба Фая не заметит подмены, ведь деньги она берегла на «черный день», а он, этот день пока наступать не собирался, по крайней мере, ему так казалось. Но случилось непредвиденное — с бабушкой случился сердечный приступ и фальшивки неожиданно обнаружились и что самое страшное — они попали в руки полиции. Артем сильно занервничал, даже запаниковал. Ему пришло в голову обратиться за советом к Панькову. Полицейский дал очень «умный» совет: сидеть дома, не рыпаться и ждать, пока Паньков сам узнает подробности.

— Я ведь звонил ему утром. Сказал, что все не так плохо. В деле есть главная подозреваемая — соседка старухи. Конечно, она отпирается, но это не имеет значения — ее взяли с поличным, — рассказывая о своем участии в этом деле, Паньков даже немного успокоился и приободрился, а вот меня его уверенность стала раздражать.

Надо же, советчик выискался! — возмущенно думала я, но в разговор не вступала. Тем временем Паньков продолжал:

— Я, конечно Артема предупредил, что следователь непременно захочет поговорить и с ним, раз уж подозреваемая упомянула его имя и даже утверждает, будто Артем сам признался в подмене денег…

— Так это ты назвал ему номер телефона следователя, чтобы он не отвечал на звонок? — не выдержала я и задала вопрос.

— Да-а, — Паньков, не ожидавший услышать женский голос за спиной, вновь напрягся.

— Что ты еще ему советовал? Валить все на соседку, а самому отпираться?! — возмущение переполняло меня, — Вот гад! — воскликнула я и треснула Паню по затылку.

— Спокойно, — Андрей постарался смягчить мой праведный гнев, — Ты нам скажи: откуда у Артема появились фальшивые купюры? — строго обратился он к Панькову.

— Не знаю, — выдавил из себя представитель власти. Глаза его забегали еще быстрее. Он боялся врать, но и правду говорить не хотел.

Андрей многозначительно вздохнул. Паньков правильно истолковал его вздох и решил, видимо, что самое безопасное — не врать. Неохотно он все же заговорил:

— Это давно было, еще в прошлом году. Артем тогда еще у себя жил. Мы с ним как-то пиво пили. Я рассказывал, как одно время на киностудии ночным охранником подрабатывал. Рассказал, как однажды ночью от нечего делать стал всякий хлам бутафорский перебирать и обнаружил чемодан с деньгами. Деньги, конечно, тоже были бутафорские, но на первый взгляд как настоящие. Ну, я тогда не удержался и несколько пачек потянул. Артем тогда пристал ко мне: подари да подари пачку. Буду, говорит, друзей «прикалывать». Ну, я ему и отдал все. На что они мне? Мусор, да и только.

— Сам ты мусор, — гневно проговорила я, — Вот почему ты испугался и Артему велел сидеть тихо: боялся, что откроется кража на киностудии, и вслед за Артемом на скамью подсудимых ты пойдешь. А может, ты и Артема убил, чтоб следы замести: позвонил, сказал ему сидеть дома, никуда не ходить, а сам пришел и убил?

— Вы что!? Это не я! — взмолился Паня, — Честное слово — не я! Я даже не сразу узнал, что его убили. Я поначалу думал, что он, как я и советовал, затаился, а когда выяснилось, что девушку, то есть вас, — кивнул он в мою сторону, — отпустили, а вы скрываетесь, решил позвонить ему и предупредить. Вот тогда и узнал про убийство.

— А что же следователь тебе не доложил? Тайна следствия? — саркастически усмехнулся Андрей.

— Вроде того, — неохотно согласился горе-полицейский, — Завьялов и так на меня слишком подозрительно поглядывал, когда я выспрашивал про дело о фальшивках.

— Кого из окружения Артема ты знаешь? — тон Андрея не стал мягче.

— Я никого не знаю. Клянусь! Мы ведь с ним никогда близкими друзьями не были. Я даже девушку его в лицо не знаю…

Дальнейший разговор с Паней не имел смысла. Мы с Андреем обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.

— Что ж, Валера, если ты нам больше ничего не хочешь рассказать, то…

— Что вы собираетесь со мной делать? — истерично взвизгнул Паня.

— Да не трясись ты так, — усмехнулся Андрей, — мы не бандиты, никого убивать не собирались. А то, что пришлось тебя связать… Тут уж не обессудь — мера предосторожности. Извини. Больше нам от тебя пока ничего не надо, так что до свидания.

Паня от изумления захлопал глазами. Он никак не мог поверить, что его отпускают целым и невредимым. Андрей развязал ему руки. Ноги Паньков освободил от веревок уже сам. Он заметно повеселел. Обратный путь в город все ехали молча. На окраине города Андрей остановил машину, сурово глянул на Панькова, тот сразу понял многозначительность взгляда и выскочил из машины, бросив на ходу:

— Пока, ребята!

 

Глава 21

— Ну, и «гусь» этот Паня, — почти брезгливо проговорила я, глядя вслед Панькову. Тот часто оглядываясь назад, почти бегом бросился прочь от машины.

— Да уж, я был о нем гораздо лучшего мнения, — скривился Андрей.

— Что ж, от столь «милого» знакомства, если верить Пане, мы знаем, откуда в шапочке бабы Фаи появились фальшивые купюры и как они попали в руки Артема. Версия о подпольном цехе фальшивомонетчиков отпадает, — Я оторвала взгляд от Панькова и повернулась к Андрею, — но мы по-прежнему не знаем, кому нужна была смерть Артема.

— Вот именно, да и про Артема мы почти ничего не узнали нового. Не может же быть, чтобы у него не было какого-нибудь близкого друга кроме Юли и соседа Пани.

— Может, и были, но как это выяснить?

Андрей не ответил. Он сидел, навалившись обеими руками на руль, и размышлял. Я приуныла. Вдруг из моей сумки послышалась мелодичная трель. Это Натка, соскучившись, решила вновь «выйти на связь».

— Алло, привет. Вы где? — спросила она.

— Не знаю, где-то на окраине города, — честно ответила я, — Ты как?

— Что со мной будет! — риторически воскликнула Натка, — Меня как правду — не задушишь, не убьешь, — хмуро пошутила она, — Новости есть?

— Пока нет.

Я решила рассказать Натке о допросе Панькова не сейчас, а вечером, когда соберусь навестить ее в больнице.

— А у меня есть, — гордо заявила Натка.

— У тебя? — удивилась я, — Ты же в больнице, под присмотром Виктора!?

— Вот-вот, приставили тут ко мне шпиона, — ворчала Натка, — только мешается под ногами.

— Ната, не тяни, говори, что у тебя за новости?

— Ага! Интересно? — задиристо протянула Натка.

— Наталья-а…

— Да я ничего, я просто хотела сказать, что видела Юлю. Она к отцу приходила.

— Иван Степанович в той же больнице, что и ты? — уточнила я, — Как он?

— Хлипкий оказался старичок, — грустно ответила Натка, — он в коме. Витька слышал, как врач говорил Юле, будто старик не жилец. А она, представляешь, даже не всплакнула! — в голосе Натки слышалось возмущение, — В палату даже не заглянула! С врачом пошепталась и ушла!

— А ты непременно хотела, чтобы она устроила истерику на всю больницу? — сердито проворчала я, — Человек в коме, под аппаратами, отовсюду торчат трубки — зрелище не для слабонервных. Это и есть твоя новость?

— Ну, да, — обиженно пробубнила Натка.

— Ясно, — почти разочарованно вздохнула я и пообещала подруге, — я тебя вечером навещу, там и поговорим.

— Очень хорошо, — обрадовалась Натка, — только ты смотри, как-нибудь загримируйся, а то не ровен час на ментов нарвешься, они тут целый день шастают.

— Зачем? — насторожилась я.

— Да ты не волнуйся, они вообще-то не тебя ищут. Просто отделение такое. То избитых привезут, то таких как я или отец Юли — с дорожных аварий. Вот они и опрашивают пострадавших — порядок такой, — успокоила Натка.

— И к тебе приходили?

— Конечно, что ж я хуже других!

— И что ты рассказала? — беспокойство закралось в душу.

Натка человек по большому счету простодушный, иногда может и лишнего сказануть, а в ее ситуации это сейчас было бы совсем не кстати. Уж лучше утверждать: мол, ничего не видела, ничего не помню. Таково было мое мнение. Что думала по этому поводу подруга, я точно не знала. Но она меня порадовала, заявив:

— Не стала я ничего рассказывать. Все равно никого не найдут. Сказала, что ничего не успела запомнить. Они меня с расспросами о бежевой «копейке», которая сбила старика, замучили, а если я еще начну про красный Москвич рассказывать, да про кривого водителя, вообще в гроб вгонят, а толку все равно не будет.

— Вот и правильно, — похвалила я любимую подругу, — А Виктор постоянно с тобой?

— Здесь, — недовольно отозвалась Натка, — сидит, как привязанный, будь они вместе с Колькой неладны. Я себя арестанткой чувствую!

— Не ворчи, — мягко поддержала я, — Раз Коле так спокойнее, значит так надо.

Я улыбнулась, представив недовольное выражение лица подруги. Но пусть лучше она буде недовольная, но зато живая и здоровая.

— Ох, Натка, Натка, — улыбаясь, проговорила я, отключая телефон, — ей, видите ли, не нравится, что Юля не устроила истерику у постели умирающего отца. Это ведь не театр, это жизнь!

— Что? — Андрей отвлекся от своих мыслей и повернулся ко мне, — я не расслышал, что ты сказала?

— Да так, ничего, — пожала я плечами, — Натка возмущена: Юля явилась в больницу к отцу и даже не расплакалась, узнав, что отец в коме и дни его сочтены.

— A-а, понятно, — неопределенно кивнул он.

— Ты о чем сейчас думаешь? — заметив его сосредоточенный взгляд, поинтересовалась я. Он ответил не сразу, а потом все-таки рассказал.

Пока мы с Наткой переговаривались, Андрей размышлял, пытаясь выстроить в одну цепь все события последних дней.

— Какая-то бестолковая получается эта цепочка, — в задумчивости развел он руками.

Я уловила ход его мыслей и вынуждена была согласиться с его невеселым выводом.

Цепь злополучных событий начиналась с того момента, когда Паньков подарил Артему, ради смеха несколько пачек бутафорских денег. Вполне возможно, этот реквизит так и использовался бы парнем в качестве забавной игрушки, если бы однажды его любимой девушке не понадобилось сто тысяч рублей, и ни каких-нибудь бутафорских, а самых настоящих, да притом очень срочно. Парень не придумал ничего лучше, как «занять» эти деньги у родной бабушки, да еще таким оригинальным способом. Вполне допустимо, что Артем действительно собирался в скором времени вернуть бабушке ее заначку, искренне надеясь, что она так и не заметит временной подмены. Но надо же было случиться такой трагической неприятности: сердечный приступ и в последствие скоропостижная смерть бабушки. С этого момента начинаются неприятности и у меня. Мало того, что меня задерживают с фальшивыми купюрами в руках, так еще пытаются сделать главной подозреваемой. Артема вычислить не сложно, и я первым делом звоню ему. Артем сразу признается в подмене денег и обещает явиться в полицию с повинной.

Но сразу после разговора со мной он звонит Юле, а затем Панькову и просит совет. Что посоветовал ему Паньков известно, а вот о чем чуть позже Артем говорил с Мироном остается для нас загадкой. Он мог пожаловаться ему на свои неприятности и тем самым заставить предпринять какие-то действия. Цель звонков нотариуса Седого тем более остается неизвестна. Но утром следующего дня звонит Паньков и спешит успокоить парня, будто все не так страшно, как кажется на первый взгляд: в деле есть подозреваемая, виновность которой почти доказана. Артему остается лишь отсидеться в стороне, либо подготовить заранее ответы на все возможные вопросы следователя, стараясь отвечать как можно убедительнее.

И вот когда, наконец, появляется надежда выпутаться из этого дела, Артема почему-то убивают. И тут во весь рост встают сразу несколько вопросов. Во-первых, для чего Юле срочно понадобились сто тысяч? Хотя ответ на него почти готов. Можно предположить, что Юля таким образом рассчиталась за наследство, полученное ею еще при жизни отца, так сказать своеобразная компенсация за неудобства, но это всего лишь предположение. Во-вторых, кто и зачем убил Артема? Причем, если с вопросом «кто?» почти ясно, хоть и нет никаких доказательств, а опять же одни предположения, то вопрос «зачем?» просто ставит в тупик. Мои предположения относительно Пани даже мне теперь кажутся маловероятными. Кража с киностудии бутафорских денег слишком слабый повод, чтобы из-за него решиться на убийство. Тем более, Паньков был почти уверен, что полиция ни за что не выпустит из своих рук главную подозреваемую, то есть меня, а уж они, Паня с Артемом смогут отмазаться от этого дела. Остается Мирон. Возможно, ему стало известно о наличии крупной суммы и предстоящей сделке. Но почему он убивает именно Артема, а не Юлю, например? Почему решается на убийство старика — отца Юли? Из-за денег? Но ведь есть более простые, хоть и не менее противозаконные пути завладения чужим имуществом? Или же все-таки план у Мирона был другой, но что-то не заладилось, и ему пришлось пойти на крайние меры? Очень похоже на правду, но это опять всего лишь предположения. Словом ничего конкретного так и не стало известно: сплошные догадки, версии, предположения, основанные на слабой интуиции и ничего больше.

Проследив эту цепь от начала до конца, мы некоторое время молча смотрели друг на друга. А потом Андрей вдруг сказал:

— Телефон Артема дай.

Я слегка удивилась такой резкой смене темы, но просьбу выполнила. Андрей взял телефон и стал внимательно просматривать «телефонную книгу» Артема. Он читал имена абонентов и хмурился все больше.

— Кого ты ищешь? — не выдержав томительного ожидания, спросила я.

— Сам не знаю, — не отрываясь от телефона, отозвался он, — но я уверен, тех имен, которые мы имеем не достаточно. Слишком мало мы знаем об Артеме. Нам надо найти человека, который смог бы рассказать о нем все. Тогда будет понятно, почему его убили, а там вычислим исполнителя, найдем доказательства и…

— Тогда надо искать девушку, — резонно заметила я, сразу ухватив ход его мыслей.

— Почему именно девушку? — вскинул он удивленно бровь.

— Как же? Кто сможет рассказать о любовнике много любопытного, как ни бывшая пассия?

— Интересная мысль, — усмехнулся Андрей, продолжая изучать список имен, — весь вопрос в том, как найти такую девушку? В этом списке одни мужские имена… Хотя… Как тебе имя Изольда?

— Странное какое, — заинтересовалась я, — редкое. Будем надеяться, что девушка по имени Изольда окажется редкой болтушкой и расскажет нам об Артеме все-все. Как будем ее искать? Опять станешь обольщать девушку-оператора в офисе сотовой связи? — задорно подначила я Андрея.

— Нет надобности, — в тон ей ответил Андрей, — здесь указан городской номер. Вот посмотри, — он показал номер, и я утвердительно кивнула.

Когда я позвонила Коле и попросила по номеру телефона выяснить адрес абонента «Изольда», тот вовсе не удивился, и даже не ругал меня, вернее нас с Андреем «за самодеятельность». Скорее наоборот, он обрадовался моему звонку и тому, что у нас с Андреем возникли хоть какие-то новые идеи. Сам Николай был настроен весьма решительно, но пока ничего нового ему не удалось выяснить. Он, конечно, тоже догадывался, что наезд на его жену не был случайным, и тревога за нее не добавляла оптимизма. Сегодня его ребята весь день пытались найти Мирона, карауля его возле дома и возле «Водолея», но тот, видимо, почуяв опасность, затаился. Это обстоятельство не давало покоя и заставляло нервничать всех нас.

Выслушав идею о том, чтобы разговорить бывшую девушку Артема, Николай охотно и очень быстро нашел нужную информацию в компьютерном телефонном справочнике.

— Это номер рабочего телефона, — сказал он, как только прочитал адрес, — записывай: ФСПН «Забота», Володарского, 35, корпус 2, — продиктовал он, и, пожелав удачи, отключился.

 

Глава 22

Фонд социальной поддержки населения «Забота» разместился в одноэтажном деревянном особняке, постройки конца восемнадцатого века. Но над железной дверью Андрей сразу заметил глазок видеокамеры, а на мир особняк смотрел многочисленными глазницами суперсовременных пластиковых окон. Да и судя по внутреннему убранству помещений, реставрация его проводилась не далее как в последние полгода, причем денежные средства на ремонт явно не экономились.

Фойе первого этажа представляло собой полукруглое, довольно просторное помещение, потолок которого поддерживали массивные круглые колонны. По периметру фойе имелись двери, на каждой из которых висела табличка с указанием имени специалиста, занимающего тот или иной кабинет. Ни на одной из них не значилось работницы по имени Изольда.

Мы с Андреем поднялись по крутой винтовой лестницей на второй этаж. Здесь было еще несколько кабинетов, на двери одного из них мы увидели надпись: «Управляющая Фондом социальной поддержки населения Купченко Изольда Георгиевна». Мы многозначительно переглянулись, в нерешительности остановились перед дверью.

— Ничего себе! — присвистнул Андрей, кивнув на табличку.

— Не хухры мухры, — улыбнулась я одними глазами, — Идем. Действуем, как договорились.

Мы заранее договорились, собираясь представиться сотрудниками полиции, расследующими убийство. Мне отводилась скромная роль помощника следователя. Я должна была все внимательно слушать и записывать. Ради такого дела, для большей правдоподобности, я даже приготовила блокнот и карандаш.

И вот когда Андрей уже готов был решительно постучать костяшками пальцев по двери и, не дожидаясь ответа войти, из-за двери послышалось громкое истеричное всхлипывание. Андрей замер, прислушиваясь. Я последовала его примеру.

— …не могу! Понимаете, Изольда Георгиевна, не могу я больше, — всхлипывал один голос.

— Анечка, милая моя девочка, это часть нашей работы. Ты привыкнешь.

Не надо так близко к сердцу все принимать, — уговаривал другой женский голос.

— Нет, нет! — возражал голос, принадлежащий Анечке, — к этому невозможно привыкнуть! Я не смогу, — всхлипывания стали перерастать в рыдания, — они умирают, а мне кажется, будто это я что-то делала не так.

— Анюта, что за глупости ты говоришь! — все так же мягко проговорил голос Изольды Георгиевны, — они ведь старики, пожилые беспомощные люди. Все мы не вечны, тут уж ничего не поделаешь. Вспомни, сколько лет было Вере Рудольфовне — восемьдесят пять. А Степану Игнатьевичу — восемьдесят восемь. Дай бог нам с тобой дожить до стольких лет. А ты плачешь. Давай успокаивайся и возвращайся к работе. Нашим подопечным очень нужна твоя помощь.

— Но Марии Васильевне было всего шестьдесят девять, а она тоже…, -Анечка разревелась в голос.

— Зато вспомни, как она болела, — сочувственно проговорила Изольда Георгиевна.

— Болела, — согласилась Аня, — но умирать не собиралась. Все лекарства исправно принимала, уколы терпела, и вдруг, раз и все-е…

— Ну-ну, перестань. От инфаркта никто не застрахован, — вздохнула управляющая, — а твоей вины здесь нет. Так что перестань плакать, отдохни и приступай к работе. А мне еще в больницу надо позвонить, узнать как там Худорожков. Не у одной тебя подопечные болеют и умирают. Это часть нашей работы.

Голоса стали приближаться и мы с Андреем поняли, что управляющая сейчас постарается выпроводить расстроенную работницу из кабинета. Мы стремительно отпрянули от двери. Андрей быстро прошептал мне на ухо несколько слов, я утвердительно кивнула, отошла от Андрея в сторону и спряталась за колонну.

Дверь действительно открылась и из нее вышла заплаканная девушка. Маленьким острым кулачком она утирала слезы, размазывая их по щекам. Судорожно всхлипывая, она прошла мимо меня и направилась к двери, на которой была изображена дама в элегантной шляпке. Вход в «дамскую комнату», а попросту — в туалет, как правило, не требует наличия специального пропуска, поэтому я, не раздумывая, последовала за девушкой.

Тем временем Андрей приступил к реализации нашего совместного плана, правда, с некоторой корректировкой.

Пока Андрей беседовал с Изольдой, я последовала за плачущей девушкой в туалет и успела разговориться с ней. Вернее я всего лишь проявила сочувствие к незнакомому, но сильно расстроенному человеку и девушка это оценила. Она не стала отказываться от сигареты, которую молча предложила ей я, и с удовольствием закурила, присев возле стенки на корточки. Я опустилась рядом.

— Ты здесь работаешь? — спросила я, когда Аня немного успокоилась.

— Работаю, — тяжело вздохнула девушка.

— И как?

— Плохо.

— В смысле? Платят мало или требуют много?

— Не то и не другое, — Аня выпустила дым, глядя куда-то в потолок.

— Тогда почему плохо?

Аня медленно перевела взгляд на меня, какое-то время она изучающее рассматривала мое лицо, наконец, спросила:

— Ты хочешь устроиться на работу?

— Ага, — кивнула я, — только не знаю, может здесь требуется специальное образование. Но мне работа позарез нужна. Что скажешь?

Аня печально посмотрела на меня глазами, красными от недавних слез, потом опустила голову к коленям и тихо проговорила:

— Не ходи. Это не для тебя.

— Почему? — я была ошарашена таким ответом.

— Ты не сможешь, — все так же грустно ответила Аня.

— С чего ты взяла? Ты ведь меня не знаешь, — обиженно возразила я.

— Я вижу. Ты такая же, как я. А я больше не могу здесь работать. Я уволюсь.

— Ничего не понимаю. Объясни.

— Тут и объяснять нечего, — Аня затушила сигарету, выбросила окурок, обняла колени и положила на них голову, — Ты не обижайся. Я просто вижу, ты такая же, как я: тебе всех жалко, ты не можешь равнодушно пройти мимо страдающего человека.

— Разве это плохо?

— Я раньше тоже думала, что это хорошо, а сейчас поняла: нельзя быть такой.

— Объясни, я ничего не поняла.

Аня вновь посмотрела на меня, как бы взвешивая, стоит ли что-то говорить. После недолгих раздумий она тихо заговорила:

— Ты хоть представляешь, что это за работа?

— Ну, так…, — уклончиво ответила я.

— Наша работа заключается в уходе за престарелыми людьми. За тобой закрепляют несколько человек, и ты целый день бегаешь от одного к другому. Продукты им приносишь, в квартире прибираешься, за лекарством в аптеку ходишь, одному суп сваришь, другому кашку, третьему кисель, короче, что они попросят, то и делаешь.

— И что? Разве это такая трудная работа?

— Трудность заключается в другом, — горько вздохнула Аня, — Понимаешь, наши подопечные все как один совершенно одинокие люди. Для многих из них ты будешь и няней и сиделкой и другом. И вот представь, твой друг умирает у тебя на руках. Каково? Сможешь спокойно к этому относиться?

— Не знаю, наверное, нет, — неуверенно протянула я.

— Вот и я больше не могу.

— Что, часто умирают? — я ужаснулась.

— Я невезучая. У меня часто, — Аня опять всхлипнула, — Я всего год работаю, а у меня уже трое умерли, — заговорила она сквозь слезы, — Сначала Вера Рудольфовна. Такая милая была старушка, все частушки пела, и пасьянс учила меня раскладывать. Так жалко ее!

— Так она, наверное, старая очень была, больная, — постаралась я успокоить девушку.

— Ну и что, коль старая. Да, ей было восемьдесят пять, но в ней было столько жизнелюбия! — по щекам Ани катились крупные горькие слезы.

— Она, наверное, болела? — сочувственно спросила я.

— Как все в ее возрасте, но все старалась двигаться больше. А умерла знаешь как?

— Как?

— Мусор вечером пошла выносить и под машину попала, прямо во дворе собственного дома, представляешь! Я ведь ей сказала, что приду и вынесу, а она…

— Действительно, жаль, нелепая смерть, — погрустнела я.

— А потом был Степан Игнатьевич, а вот сегодня Мария Васильевна, — Аня плакала, по-детски утирая кулаком слезы.

— А с ними что? — я спросила, лишь бы не молчать, да и Ане следовало выговориться, чтобы облегчить свою боль.

— Степан Игнатьевич пил сильно. Но, вообще-то он добрый был, тихий и безобидный, но, видать допился до белой горячки и с балкона вывалился. А Мария Васильевна от инфаркта умерла. У нее сердце больное было. Медсестра к ней каждый день приходила, уколы делала, а она все равно умерла. Заснула вчера, а сегодня не проснулась. Я пришла, а она уже холодная. Ужас!

— Да-а, я и вправду не смогу тут работать, — неохотно согласилась я, — мне, глядя на засохшую муху, плакать хочется, а тут живые люди…

— Вот-вот. Я и говорю, беги отсюда. Поищи другую работу, может тебе больше повезет.

 

Глава 23

— Что так долго? — спросил Андрей, когда я уселась в машину.

— Девочку успокаивала, — вздохнув, ответила я.

На душе скребли кошки, так я прониклась сочувствием к совершенно незнакомым людям и к Ане в том числе.

— У тебя как?

— А, — безнадежно махнул рукой Андрей, — ничего интересного…

— Нет уж, давай подробно, а то я умру от любопытства, — категорично заявила я.

Андрей безнадежно вздохнул, но все же рассказал о своей встрече с женщиной по имени Изольда как можно подробнее.

Не дожидаясь, пока дверь за Аней захлопнется, он решительно вошел в кабинет и оказался перед лицом статной пожилой дамы. На вид ей было не больше пятидесяти лет, хотя чувствовалось, что дама прилагает немалые усилия, чтобы выглядеть гораздо моложе своих лет. Одета она была элегантно, но довольно строго, прическа, легкий макияж свидетельствовали о прекрасном вкусе и чувстве меры. Андрей, ожидавший встретить более молодую женщину, на мгновение растерялся, но быстро пришел в себя, так что Изольда Георгиевна не успела заметить смятение на его лице. Она, выпроводив плачущую Аню, собиралась вернуться к своему столу, но когда в кабинет тут же вошел незнакомый молодой человек, остановилась и вполоборота посмотрела на парня.

— Молодой человек, вы ко мне? — буднично спросила она, прошла к столу, села в свое рабочее кресло и обратила взгляд к Андрею.

Андрей, не дожидаясь приглашения, тоже прошел и уселся на стул, поставленный, видимо, специально для посетителей. На ходу он достал из нагрудного кармана красные корочки, быстро помахал ими перед носом управляющей, и также быстро спрятав их обратно, представился:

— Моя фамилия Сапожников, я следователь прокуратуры, расследую убийство. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Убийство? — опешила хозяйка кабинета, — Чем же я могу помочь?

— А это мы сейчас с вами и выясним, — натянуто улыбнулся Андрей, — если вы не против, я буду задавать вопросы, а вы постараетесь, как можно подробнее на них ответить. Хорошо?

— Что ж, спрашивайте, — немного стушевалась женщина, — только мне совсем не понятно, какое отношение может иметь наш Фонд к какому-то убийству.

— Почему вы решили, что речь идет о вашем Фонде? — слегка удивился Андрей.

— А как же? Вы ведь не спросили кого-то конкретного, а пришли сразу ко мне, к управляющей Фондом. Что я еще могла подумать? Не ко мне же лично вы явились, надеюсь.

Андрей кое-что взвесил в уме, а потом неожиданно спросил:

— Кстати, а чем занимается ваш Фонд?

Управляющая довольно ухмыльнулась, как будто села на своего любимого «конька» и стала охотно объяснять:

— По-моему, название нашего Фонда говорит само за себя — «Забота». Мы осуществляем заботу и уход за одинокими, больными людьми. Как правило, это старики. Старость, знаете ли, в наше время никем не защищена. Даже имея кучу родственников, порой старики являются тяжелой обузой, а уж об одиноких стариках и говорить нечего, они никому не нужны. А мы заботимся о них. Сотрудники нашего Фонда навещают их, покупают продукты, делают уборку в квартире, врача вызовут, если надо, лекарство выкупят в аптеке. Даже просто поговорят с таким стариком, выслушают, добрым словом отогреют, и ему уже легче. Они, старики, особенно страдают оттого, что им не хватает общения. Стены квартиры становятся для них замкнутым пространством, покинуть которое самостоятельно они зачастую не могут.

— М-м, ясно, — протянул Андрей, — А вот от вас только что девушка вышла. Я, простите, часть разговора слышал и сейчас, кажется, понял, чем она так сильно расстроена…

— Да, вы правильно поняли, — грустно кивнула управляющая, — Анечка работает недавно. Она замечательная девушка: добрая, отзывчивая, исполнительная. В нашей профессии, знаете ли, случайных людей не бывает, а Анечка как никто подходит для этой работы. Но она еще не привыкла. Старость, знаете ли, никого не щадит. И, что уж скрывать, наши подопечные часто умирают у нас на руках, а Анечка никак к этому не привыкнет, каждый раз плачет, будто родного человека потеряла.

— Да, действительно, тяжело к этому привыкнуть, — согласился Андрей.

Рядом с ним на лестничной клетке тоже живет одинокий дед Матвей. Где-то на краю света у него похоже есть родственники, но то ли они о нем забыли, то ли он сам не желает с ними общаться. Словом доживает век старик в гордом одиночестве, а забота и уход ему все же не помешали бы.

— Я вот еще что хотел спросить, — отвлекся Андрей от того, зачем пришел, — У меня сосед — одинокий дряхлый дед. Ему бы тоже уход нужен. Правда, у него пенсия вроде небольшая.

— Это не страшно, — добродушно улыбнулась Изольда Георгиевна, — мы, знаете ли, получаем финансирование из бюджета. Поэтому заботу осуществляем бесплатно. Вашему соседу нужно будет только заполнить анкету. Мы поставим его на учет и станем заботиться.

— Здорово. Вы можете дать мне эту анкету, я передам деду Матвею, а то он гордый, сам ни за что к вам не придет.

— Пожалуйста, — спокойно пожала плечами управляющая, достала из стола бланк анкеты и протянула Андрею, — Так вы за этим приходили? — хитро прищурилась она, — а про убийство придумали. Вот хитрец! — пожурила она молодого человека, давая понять, будто он не первый, кто придумывает самые нелепые истории, лишь бы снять с себя обузу по уходу за престарелым родственником.

— Нет-нет, — спохватился Андрей, — я действительно расследую убийство.

И пришел я именно к вам.

— Ко мне? — искренне изумилась управляющая.

— Да. Если не ошибаюсь, вы — Купченко Изольда Георгиевна?

— Не ошибаетесь, — подтвердила она.

— Имя Артем Тихомиров вам о чем-нибудь говорит? — спросил Андрей серьезным тоном и пристально вгляделся в лицо управляющей.

— Нет, — отрицательно покачала она головой, — а в чем дело? — лицо ее стало чересчур строгим, она напряглась, ожидая ответ.

— Изольда Георгиевна, буду с вами откровенен. Я занимаюсь убийством именно этого человека. Мотив пока не ясен. Я сейчас пытаюсь выяснить круг знакомств парня. В его телефоне есть ваш номер и имя. Поэтому я прошу вас рассказать все, что вы знаете об Артеме.

— Но я его не знаю! — воскликнула Изольда Георгиевна.

— Постарайтесь вспомнить, — спокойно предложил Андрей, — вы ведь не станете вносить в телефонный список имя и номер незнакомого человека. Вот и мы предполагаем, что раз уж вы там тоже есть, значит, вы каким-то образом знакомы с убитым. Были, — специально поправился он, чтобы придать разговору более серьезный тон.

— Я не знаю, что вам сказать, — растерянно развела руками Изольда Георгиевна, женщина все еще не могла взять в толк, что хочет от нее молодой человек. А вы не знаете, у убитого не было пожилых родственников? — осторожно спросила она.

— Были. У него была бабушка, — кивнул Андрей, догадка осенила его, а управляющая ее тут же озвучила.

— Не могу ничего сказать об этом человеке, но могу предположить, как мог оказаться мой номер в телефонном списке убитого. Возможно, он хотел обратиться к нам по поводу ухода за его престарелой бабушкой, а кто-то из знакомых, что-либо слышавший о нашем Фонде, мог подсказать мой номер.

Если верить, будто Изольда Георгиевна действительно не была знакома с Артемом лично, а говорила она вполне убедительно, такое предположение очень походило на правду. Андрей и сам подумал об этом. Словом дорожка опять привела в тупик. Осуждать Артема за то, что он хотел нанять людей для ухода за старой бабушкой, не было смысла. Он ведь не в Дом престарелых собирался ее отправить.

Задав для приличия еще несколько ничего не значащих вопросов, Андрей распрощался с приветливой управляющей и вышел на улицу.

Подводя итог прошедшей встречи, вывод напрашивался совсем не радужный: наши надежды продвинуться хоть немного, вновь потерпели крах.

— Хм, зачем Артем собирался нанять бабе Фае сиделку? — недоумевала я,

— Она ведь не нуждалась в посторонней помощи, да и я всегда была рядом.

— Теперь уже и не спросишь, — хмыкнул Андрей.

— Куда мы дальше? — удрученно спросила я после некоторого молчания.

— Еще не знаю.

— Может, Натку навестим? — слабо надеясь на положительный ответ предложила я.

Андрей, немного подумав, согласился, но с условием, что я, следуя совету подруги, загримируюсь.

— Береженого Бог бережет, — подытожил он.

Я не стала сопротивляться, понимая необходимость такой предосторожности. Мы заехали в квартиру Колиных родителей, где оставался реквизит, принесенный ранее Наткой. Пока Андрей на скорую руку готовил перекусить, я накладывала на лицо старческие морщины, превращаясь в пожилую даму, ту, которую Андрей впервые встретил во дворе Юлиного дома. Мы смеялись, вспоминая, как у меня сломался каблук, как я ругалась на незадачливого водителя, так не вовремя выехавшего на дорогу.

— Ну, а когда морщины на твоем лице стали кусками отслаиваться, я думал у меня крыша поехала — так испугался, — Андрей хохотал от души.

— А я, как представила, что придется идти по улице в таком виде, думаю: ну уж нет, лучше я одного водителя с ума сведу, чем полгорода распугаю.

В больнице, надев белый замызганный халат и тапочки сорок-последнего размера, я, в образе элегантной дамы преклонного возраста поднялась на лифте в отделение травматологии, где меня уже с нетерпением поджидала Натка. Мы радостно обнялись, будто не виделись целую вечность. Коля определил жену в отдельную палату, поэтому никто не мешал нам разговаривать, даже Виктор вышел в коридор, чтобы не смущать нас.

— Ну, как ты тут?

— Нормально, — отмахнулась Натка, — пора выписывать. Сижу тут как инвалид, от скуки, представляешь, любовные романы начала читать, — усмехнулась она.

— Где ты их раздобыла? — удивилась я, зная предпочтения Натки к классической серьезной литературе.

— Витька у медсестры взял для меня. Врет, конечно, что для меня. Он для себя брал, а сам такую муть читать не может, вот и подкинул мне. Ему спокойнее, когда я чем-то занята. Ну, что у вас нового? Только рассказывай подробно, мне в двух словах не интересно, — сразу предупредила она.

Я поведала о том, как прошел допрос Панькова, как нам с Андреем пришла в голову идея поискать бывшую подружку Артема, чтобы выяснить у нее все о том, чем занимался парень до гибели. Пришлось также рассказать о том, как мы ошиблись, выбрав такое звучное имя Изольда, и даже о том, как мне пришлось успокаивать девушку Аню.

— Одним словом, целый день провели впустую, — удрученно вздохнула я.

— Почему же впустую? — ободряюще воскликнула Натка, — По крайней мере, мы теперь знаем, что Артем не имеет отношения к банде фальшивомонетчиков. Уже легче. И еще, твой Андрей прав — хорошо бы выяснить, что за сделку регистрировали Юля с отцом в регистрационной палате. Тогда хоть станет понятно, почему пытались убить старика, а может быть станет ясно, почему убили Артема.

— Согласна. Только как это выяснить? Старик-то как, совсем плох?

— Плох, — грустно подтвердила Натка, — Мне кажется, врачи уже отказались от него, просто ждут, пока он сам умрет, — понизив голос, проговорила она.

— Как так? — ужаснулась я.

— Может я и выдумываю, но он лежит в отдельном боксе и к нему почти никто не заходит. Воткнут капельницу и она капает медленно-медленно целый день.

— Как же так?

— Откуда мне знать. Я в медицине мало что понимаю. Просто в кино показывают, будто когда жизнь человека в опасности, возле него такая суета, а тут — полный штиль. Даже обидно за дедулю. Дочка и та, пришла на пять минут, с врачом пошепталась и исчезла.

— Да, дела, — вздохнула я, — старика уже ни о чем не спросишь.

— Так давай эту Юльку прижмем, — горячо заговорила Натка, — подумаешь цаца! Захватим ее так же как Панькова и заставим все рассказать. Потом еще спасибо скажет.

— За что? — скептически отозвалась я.

— Как за что? Мы, может, ей жизнь спасаем!. Кто знает, что там на уме у этого Мирона?

— Ох, не знаю, — я вздохнула так, будто несла непосильную ношу и не знала, как от нее избавиться.

— Не вздыхай, подруга, прорвемся как-нибудь! — оптимистично потрепала меня по плечу Натка.

Я просидела у Натки в палате до темноты, пока санитарка не предупредила, что скоро закроют все двери на ночь и выйти из здания больницы будет проблематично. Уходить не хотелось. Возвращаться в чужую квартиру я не спешила, а остаться у Андрея мне почему-то было неудобно, даже после того, что было между нами утром. И все же пришлось расстаться с подругой. Внизу в машине меня ждал Андрей. Он давно управился со своими делами и уже второй час томился в ожидании.

— Ко мне? — с надеждой спросил он.

Я отрицательно покачала головой. На Андрея в этот момент я не смотрела, боялась не выдержать разочарованный взгляд.

— Тогда к тебе, — утвердительно заявил он. Я нерешительно глянула на него, но «нет» не сказала, откладывая этот ответ на «потом».

Когда Андрей притормозил возле дома, где я временно обосновалась, на дворе уже стемнело.

— Пойдем, — сказала я после недолгого раздумья, как будто до этого никак не могла решиться.

— Да ладно, Тань, я домой поеду, — грустно отозвался он, — ты устала, тебе надо отдохнуть и от меня в том числе.

— Пошли, пошли, — весело улыбнулась я, — комнат много, думаю, места хватит, да и мне так спокойнее.

— Ты за меня не переживай. Не будут же они меня каждый день расстреливать.

— А я не только за тебя переживаю, но и за себя тоже, — осекла я его, зная, что против такого аргумента он устоять не сможет.

Андрей сразу раскусил мой хитрый ход, но виду не подал. Лукаво прищурившись, он лишь неуверенно спросил:

— А Коля с Наткой как к этому отнесутся?

— Нормально отнесутся. Они у меня мировые, с пониманием. Да и если честно, я на самом деле побаиваюсь одна оставаться. Жутко. Так что пойдем.

 

Глава 24

Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что ночь мы провели вместе и заснули лишь под утро. Видимо, мы оба, истосковавшиеся по настоящим чувствам и страстным желаниям, никак не могли насытиться друг другом. Утром я испытывала некоторое смущение, невольно в мыслях возвращаясь к бурной ночи. Андрей напротив счастливо улыбался и просто светился от удовольствия. В его глазах читалось столько умиления, глядя, как розовеют мои щеки, каждый раз, когда я ловит на себе его взгляд.

Андрей еще лежал в постели, когда раздался звонок в дверь. Я, готовившая в это время завтрак, вздрогнула, выскочила с кухни и испуганно уставилась на Андрея.

— Кто бы это мог быть?

— Не знаю. Может, Николай, — предположил Андрей. Поднялся с постели и быстро, по-солдатски оделся.

Я на цыпочках подошла к двери и заглянула в глазок. По ту сторону двери я увидела пожилую женщину в домашнем халате и цветном фартуке. Недовольная тем, что ей долго не открывают, женщина еще раз нажала на звонок и прислушалась, почти прислонившись ухом к двери. Так же на цыпочках я вернулась в комнату.

— Это соседка, — констатировала я, — Коля меня предупреждал. Может, не будем открывать, будто никого нет дома, — со слабой надеждой спросила я.

— Глупо, — резонно заметил Андрей, — если она такая любопытная, то наверняка вчера видела, как мы приехали, и сегодня явилась с абсолютной уверенностью в том, что мы дома. Так что не глупи, открывай. Больше открытости, меньше подозрений.

Андрей был спокоен, а вот я волновалась так, будто ко мне явилась строгая свекровь проверить, правильно ли я веду хозяйство. Соседка, настырно рассчитывающая на гостеприимство, нажала на звонок в третий раз. Я обреченно вздохнула и пошла открывать дверь.

— Доброе утро, — приветствовала незваная гостья, — я ваша соседка из квартиры напротив. Меня зовут Евдокия Львовна, можно просто тетя Дуся. А вы, наверное, Татьяна — сестра Натальи? — скорее утвердительно, чем вопросительно спросила женщина.

— Да-да, — кивнула я в ответ, — мне Коля про вас говорил. Позавтракаете с нами? — вежливо предложила я, искренне надеясь, что соседка откажется.

— Нет-нет, что вы. Я завтракала, да и время уже почти обеденное. Это вы — молодые долго спите, а нам — старикам, не спится. А вы разве не одна? — спохватилась она запоздало.

Андрей вышел в коридор, удовлетворяя любопытство соседки.

— Это Андрей, мой…, — я на секунду замешкалась с ответом.

— … будущий муж, — закончил за меня Андрей и, с крайне серьезны выражением лица, почтительно приклонил голову.

Глаза мои от такого дерзкого заявления просто на лоб полезли, но я не посмела при постороннем человеке одернуть его за самоуверенность. Соседка же от такого заявления пришла в восторг и радостно затараторила:

— Вот и хорошо. Я смотрю, вы молодые, счастливые, а значит, не откажете пожилой соседке в одной малости.

«Молодые и счастливые» заметно напряглись, теряясь в догадках, в чем заключается эта самая «малость».

— Мне нужно документ один заполнить, а я без очков ничего не вижу. Мои-то сломались, а я в оптику никак не соберусь сходить. А там, в этом документе, уж больно мелко написано.

— Нет проблем, — облегченно перевела я дух, — где ваш документ?

Довольная тетя Дуся увлекла меня в свою квартиру. Вернулась я только спустя полтора часа.

— Чего так долго?

— Так вышло, — чувствуя за собой вину, ответила я, — понимаешь, — уже из кухни продолжила я, — Евдокия Львовна одна живет, ей поговорить не с кем, вот она и ловит любую возможность общения, а тут я подвернулась. Ты завтракал? — спохватилась я.

Андрей уже два раза успел подогреть чайник, сам, не в силах бороться с голодом, позавтракал и уселся перед телевизором в ожидании меня. Мой визит к соседке явно затянулся.

— Да, а то пока тебя дождешься можно голодной смертью умереть, — шутливо отозвался Андрей, — я чайник тебе подогрел. Давай тоже подкрепись, а то одними баснями сыт не будешь.

— Меня тетя Дуся накормила. Она такие вкусные пироги настряпала, а есть некому. Она и тебе кусочек передала, сказала, что ты ей очень понравился.

— Лишь бы я тебе нравился, — смеясь, проговорил Андрей, входя в кухню и привлекая меня к себе, — Я понял! Эта коварная соседка заманила тебя, чтобы не только баснями, а еще и пирогами накормить, а про документ и очки на ходу придумала, — догадался Андрей.

— Документ тоже был, — беззаботно махнула я рукой, — какая-то дурацкая анкета.

— Анкета? Тетя Дуся хочет отправить заявку на конкурс красоты? — развеселился Андрей, — или участвует в социологическом опросе: «Как вы относитесь к партии «Яблоко»?».

— Не угадал, — с грустинкой в голосе заметила я, — она хочет, чтобы к ней хоть раз в неделю приходил социальный работник и помогал по хозяйству.

— Домработницу что ли хочет нанять? — изумился Андрей, — вот бы не подумал, а с виду такая простая, не обремененная лишними денежными средствами старушка. Домработница нынче не дешево обходится.

— Ты не понял, она не домработницу хочет, а помощницу и не за деньги, а бесплатно.

— Чего ей помогать? — удивился Андрей, — она на немощную старуху не походит.

— Ну, это уж не нам с тобой судить. Если честно, я думаю, ей просто общения не хватает.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Я метнулась в прихожую и пока отыскала нужный карман, из которого доносилась трель, звонок прекратился.

— Натка звонила, соскучилась, — улыбнулась я, — я ей позже перезвоню, — сказала я сама себе и засунула телефон обратно.

Тут мой взгляд остановился на двойном листе бумаги, лежащем на тумбочке возле зеркала. Я взяла его в руки и присмотрелась. Могу поспорить, некоторое время назад я держала в руках точно такую же анкету.

— Ты где это взял? — удивилась я.

— Что? — не сразу понял Андрей о чем я его спрашиваю, — А, это. Это я для соседа взял вчера у Изольды.

— Я сейчас точно такую же анкету заполняла для тети Дуси.

— Да? Ты не путаешь? — усомнился Андрей.

— Нет, не путаю. Вот смотри, такие же дурацкие вопросы: К кому вы ходите в гости? Кто приходит в гости к вам? В какой аптеке вы выкупаете лекарство? Есть ли у вас аллергия и на что? В каких вы отношениях с родственниками (если они у вас есть)?..

Я читала вопросы, а Андрей хмурился все сильнее.

— Вот эти сомнительные вопросы мне тоже не нравятся, — Андрей взял из моих рук анкету и прочитал: имеете ли вы право собственности на квартиру, в которой проживаете? Существует ли завещание (дарственная) на квартиру, в которой вы проживаете (если да, то в пользу кого)? — Андрей задумался, — Зачем им эта информация? По-моему это не этично вынуждать человека открывать тайну завещания при жизни. Что-то мне все это не нравится.

— И мне, — Я тоже стала серьезной, — тетя Дуся сказала, будто к ней приходила девушка из социальной службы и оставила такую анкету. Обещала за ней вернуться.

— Странно, вот не думал, что для социальных служащих имеет значение, кто ходит в гости к их подопечным. Да и тайна завещания их не должна интересовать, раз уж они работают на безвозмездной основе и финансируются из бюджета. Но, выходит это какое-то единое требование, коль все анкеты одинаковы.

— Ты о чем?

— Я о том, что организации разные, а суть работы одна, и даже анкеты одинаковые.

— Думаешь это разные организации?

— Предполагаю, — неуверенно пожал плечами Андрей, — районы-то города разные. Фонд «Забота» совсем на другом конце города находится.

— А если это какой-нибудь филиал Фонда «Забота»? — резонно заметила я, — давай выясним. Дождемся, когда к тете Дусе придут за анкетой, и проследим из какой она организации.

— Ну, если на сегодня нам больше нечем заняться, давай будет следить за социальными работниками, — насмешливо подвел итог Андрей.

— А что, у тебя есть какие-то идеи? — устыдилась я.

Естественно, гоняться за социальными работниками совершенно не входило в наши планы. У нас и без того до сих пор оставалась нерешенной задача с множеством неизвестных.

— Я не уверен в успехе своей идеи, но думаю, попробовать стоит. Если и там потерпим фиаско, есть другая идея, но о ней я тебе позже расскажу, — по-деловому серьезно сообщил Андрей, — А пока, думаю, стоит навестить нотариуса Седого.

Я, не колеблясь, согласилась с его идеей.

— Жду в машине, — Андрей вышел раньше, чтобы прогреть машину, я чуть замешкалась. Но, спустя несколько минут, и я последовала за ним. Поворачивая ключ в дверном замке, я слышала, как вверх по лестнице кто-то поднимается. На площадке появилась девушка и остановилась напротив квартиры тети Дуси. На меня она даже не взглянула. Прежде чем нажать на звонок, она заглянула в какой-то блокнот, сама себе утвердительно кивнула и собралась позвонить. Любопытство оказалось сильнее меня, поэтому я, справившись, наконец, с замком, повернулась и напрямик спросила девушку, которая в это время стояла ко мне спиной:

— Извините, вы из социальной службы?

Девушка, как будто удивилась, поняв, что вместе с ней на лестничной клетке еще кто-то есть, развернулась и собралась, было ответить на вопрос, но вместо этого, счастливо заулыбалась и спросила:

— Ты?

— А это ты? — опешила я.

— Я, — радостно подтвердила девушка, — я даже не знаю, как тебя зовут, но все равно очень рада видеть.

— Спасибо, я тебя тоже, — я преодолела растерянность и дружелюбно протянула руку, — Татьяна, — представилась я.

— Аня, — девушка в ответ пожала руку, — Вот и познакомились, а то вчера не до этого было, — смущенно улыбнулась она.

— Ты к тете Дусе?

Аня вновь заглянула в блокнот:

— Буракова Евдокия Львовна, — прочитала она запись.

— Точно, Евдокия Львовна, — подтвердила я, — так ты к ней?

— Ага. А ты здесь живешь? — в ответ поинтересовалась Аня.

— В некотором роде, — вынуждена была признаться я.

— Значит, Евдокию Львовну знаешь, — сделала вывод Аня, — как она?

— По-моему нормально. Божьим одуванчиком не назовешь, умирать вроде не собирается, если ты об этом хотела спросить. Она тебя ждет.

— Ты откуда знаешь? — удивилась девушка.

— Так мы все утро вашу анкету заполняли. Ну и вопросики у вас там, — не удержалась я от едкого замечания.

— А, я их и не читала ни разу. Это для порядка требуется заполнить все необходимые бумаги. Меня теперь, наверное, за ней закрепят. Я ж тебе вчера рассказывала, что Мария Васильевна умерла. А тут как раз новая клиентка. Вот меня и отправили сегодня с ней познакомиться, а заодно и анкету забрать. Как она? Не слишком капризная?

— Нет, боевая, общительная. Не соскучишься с ней, — подбодрила я девушку.

— Хорошо бы если так, — опасаясь радоваться раньше времени, вздохнула она, — А то я уж совсем духом пала, — посетовала она.

— Не переживай, все будет хорошо. Удачи тебе!

 

Глава 25

В приемной нотариуса Седого, по сравнению с прошлым разом, было немноголюдно. Я терпеливо высидела очередь из двух человек и робко вошла в кабинет. Владислав Аркадьевич Седой, дописывал какую-то бумагу. Он, не отрываясь от документа, коротко бросил: «Присаживайтесь», указав на стул, и вновь уткнулся в документ. Я присела на посетительское кресло и, пока хозяин кабинета не обращал на меня внимания, старательно разглядывала предметы, лежащие и стоящие на столе.

Помимо компьютера на столе ровными стопками лежали папки. На переплете каждой из них имелись надписи: на некоторых были обозначены названия улиц, на других просто буквы из алфавита. Я так и не поняла, как происходит сортировка документов, то ли по улицам, то ли по фамилии клиента. Кроме документов на столе красовались различные канцелярские предметы, свидетельствующие о благополучии данной нотариальной конторы. Так, например, подставка для настольного календаря и визиток была выполнена из самого настоящего камня змеевика и отделана чистым, как слеза янтарем. Рядом в такой же оправе красовались настольные часы с золотыми стрелками. Вся стена за спиной нотариуса была увешана всевозможными наградными листами, свидетельствами разных степеней и лицензиями. Каждый лист обрамляла дорогая бронзовая рамка. Словом кабинет душеприказчика производил впечатление устойчивого благополучия.

Седой закончил писать, отложил в сторону дорогую ручку фирмы «Паркер» и обратил взгляд на посетительницу:

— Слушаю вас.

Я закончила разглядывать убранство кабинета, широко улыбнулась и заговорила тихим, вкрадчивым голосом:

— Владислав Аркадьевич, я к вам по очень деликатному делу, — говорила я с придыханием, чтобы подчеркнуть всю важность разговора.

Седой не поддался на мои ухищрение и спокойно, почти равнодушно заметил:

— Вы знаете, ко мне практически все приходят по деликатному делу. Не стесняйтесь, излагайте.

— Думаю, что мое дело не совсем обычное. Вряд ли к вам часто обращаются с такими просьбами, — еще сильнее понизила я голос, не забывая при этом обворожительно улыбаться.

— Я вас внимательно слушаю.

— Понимаете, я прилетела из Германии всего на несколько дней, на похороны моей бабушки, — я печально опустила глаза и аристократично закусила нижнюю губу, демонстрируя свою скорбь.

Нотариус не посмел поторопить меня, хотя явно не испытывал особой радости от странноватой клиентки. Он терпеливо дождался, пока я справлюсь с волнением и продолжу свою мысль. Я не стала затягивать этот момент. Старательно изобразила предельную собранность, словно держать себя в руках мне было не легко, улыбаться стала не так широко, но не менее чувственно.

— Так вот. Мы с бабушкой всегда дружили, правда, я никак не могла уговорить ее переехать ко мне, так она любила свою Родину. Последнее время мы перезванивались почти каждый день, и однажды она сказала, что собирается оформить на мое имя дарственную на квартиру, но я так и не знаю, сделала ли она это. И вот сейчас я хотела бы узнать…

Нотариус, уловив суть просьбы еще в самом начале моего рассказа, на последнем предложении отрицательно покачал головой.

— Я все понимаю, — горячо заверила я его, не дав нотариусу вслух ответить отказом — это тайна до определенного времени. Но поймите меня, разбирая документы бабушки, мы ничего не нашли. А мне надо знать точно. Понимаете, у меня есть брат. Его я тоже очень люблю. Но бабушка хотела, чтобы после ее смерти квартира досталась именно мне. А мне она не нужна. Поэтому я хочу, если конечно бабушка все же успела оформить дарственную на меня, хочу переоформить квартиру на брата. Поверьте, он больше в ней нуждается. Ведь он живет здесь, в России, а в России цены на квартиры просто катастрофические.

— Милая девушка, — нотариус заговорил со мной как с маленьким несмышленым ребенком, — мой вам совет: не принимайте поспешных решений. Сегодня вам ничего не нужно, а завтра вы будете рады любой мелочи. И если ваша бабушка подарила квартиру именно вам, значит, у нее были на то основания. Примите дар и будьте благодарны.

— Но она мне не нужна! — эмоционально воскликнула я, продолжая играть роль обворожительной благородной аристократки. К тому же вы не поняли суть моей просьбы.

— Отчего же? Прекрасно понял, — возразил Седой, — вы хотите узнать, действительно ли существует дарственная либо завещание на ваше имя. Но вам придется набраться терпения и дождаться пока наступит срок оглашения завещания, тогда и откроется, существует ли дарственная и на кого.

— Я не могу ждать. Мне надо знать сейчас, чтобы успеть.

— Что вы хотите успеть? Переоформить квартиру на брата? Так это вы всегда успеете, — снисходительно улыбнулся он.

— Это вам так кажется, а я то знаю! — я выразительно посмотрела на Седого. Несколько секунд молча смотрела на него, как будто решалась на что-то, а потом вновь заговорила, — Я не хотела говорить, но боюсь, придется. Одним словом, я смертельно больна. Врачи сказали, что жить мне осталось несколько месяцев, именно поэтому я так тороплюсь. Когда бабушка заикнулась о дарственной, я еще не знала своей участи, а когда узнала, сначала не решалась заговорить с ней на такую печальную тему, не хотела расстраивать, все на «потом» откладывала. А потом оказалось поздно, — я опустила грустные глаза и тихонько всхлипнула.

— Ну-ну, милая, не плачьте. Вы совсем не похожи на умирающую. У вас прекрасный цвет лица. Возможно, врачи ошибаются, — нотариус явно проникся сочувствием ко мне.

— Цвет лица — это благодаря косметике, — удрученно заметила я, — Я переживаю не за себя. Мой брат. Он еще молодой. Ему жить да жить, и ему квартира просто необходима. Сейчас они с женой снимают маленькую однокомнатную квартиру на краю города за бешеные деньги. А после моей кончины, как вы понимаете все, что принадлежало мне, уйдет моим наследникам. А у меня кроме мужа-мерзавца никого нет. А уж он, поверьте, ни за что не откажется от маломальского наследства в пользу моего брата.

— Тогда не проще ли развестись с мужем-мерзавцем и не бояться за свое наследство? — резонно предложил нотариус.

— У-у, это не так просто как вы себе представляете. Мне не хочется говорить на эту тему, поверьте, мне даже неприятно об этом думать. Я прошу вас об одном: только скажите, есть ли такая дарственная? Мне больше от вас ничего не нужно. Если хотите, я могу заплатить «за неудобства», — многозначительно, но без кокетства посмотрела я на Седого.

Нотариус колебался. В конце концов, намек на «благодарность» сыграл свою роль и он согласился.

— Как звали вашу бабушку?

— Тихомирова Фаина Иосифовна, — отчеканила я.

— Тихомирова, — медленно повторил Седой и стал перебирать папки. Одну из них, с буквой «Т» на переплете он положил перед собой, а остальные отодвинул в сторону.

Сердце мое учащенно забилось. Я прекрасно понимала, если Седой знаком лично с Артемом, он непременно поймет, что речь идет о его, Артеминой бабушке. А так как он знаком и с Юлей, то наверняка знает, что Артем убит. Я приготовилась к разоблачению. Это входило в мой план. Вернее этот план придумал Андрей, а мне предстояло его реализовать. Как только нотариус возмутится и выведет аферистку «на чистую воду», я должна буду в ответ припугнуть его подозрением в убийстве и выяснить все об Артеме. Таков был план, и теперь наступала его кульминация.

Седой водрузил на нос очки, раскрыл папку, и некоторое время изучал ее содержимое. Выражение его лица оставалось бесстрастным. Потом он глянул на меня поверх очков, немного прищурился и спросил:

— Простите, а ваше имя как?

— Мишель Штефан, — выдавила я из себя заученное имя и внутренне напряглась, — Что? Есть?

Нотариус не ответил на вопрос. Еще раз пролистал какие-то бумаги. Оторвавшись от них, он снял очки и пристально посмотрел на меня.

— А вы часом не обманываете меня? — теребя в руках очки, спросил он, — Как зовут вашего брата?

— Артем, — уверенно ответила я.

— Ах, Артем, — ответ явно удовлетворил Седого, он вновь надел очки и снова обратился к папке с документами.

— Что-то не так? С чего вы взяли, будто я вас обманываю? — я старалась сохранять самообладание.

— Нет-нет, все так, — уклончиво проговорил нотариус.

— Так есть или нет дарственная?

— Есть, — подтвердил он, — но по всей вероятности, Фаина Иосифовна еще при жизни узнала о вашей болезни и оформила дарственную на Артема. Так что вам больше не о чем переживать.

— Это правда? — я была сбита с толку такой реакцией Седого. Он был абсолютно спокоен, будто речь шла о совершенно незнакомых ему людях. Я не ожидала такого поворота, и сидела в растерянности, хлопая глазами.

Пока я собиралась с мыслями, нотариус еще на раз просмотрел содержимое папки. Какой-то лист показался ему ненужным, он смял его и выбросил в мусорное ведро.

— Вы хотите узнать что-то еще? — елейным голосом поинтересовался Седой, поверх очков взглянув на меня, вконец растерянную и сбитую с толку.

— Нет-нет, больше ничего, — спохватилась я, — я только хотела поблагодарить.

С этими словами я полезла в сумку, пытаясь извлечь из нее кошелек. Достав нужную купюру, потянулась через стол к нотариусу. Для этого мне пришлось навалиться почти всем телом на папки, мирно лежащие на краю стола. Папки под моей тяжестью сдвинулись с места, к тому же второй рукой я помогла им это сделать, и с грохотом свалились на пол.

Их содержимое равномерно распласталось по всему кабинету. Седой от возмущения на неуклюжую посетительницу побагровел и, забыв про свой статус и положение, стал ругаться как последний сапожник. Меня его истерика не проняла. Я ведь знала что делаю.

— Ой-ой! Как неловко вышло, — бормотала я, — я сейчас все подберу, вы не волнуйтесь, ой-ой…, — с этими словами я кинулась подбирать бумаги, засовывая их обратно в папки.

— Оставьте как есть! — еще сильнее закричал Седой, — Вы все перепутаете! Ольга! — крикнул он и метнулся к приемной.

Этого момента мне хватило, чтобы вынуть из мусорного ведра смятую бумагу, которую за ненадобностью выбросил нотариус минуту назад, и спрятать ее в карман. К счастью в ведре не было других бумаг, поэтому мне не пришлось рыться в нем.

— Оля, уберите здесь все, — приказал Седой секретарше, — А вы, девушка, идите, идите уже, — говорил он уже не так истерично, но все еще был зол, это явно слышалось в его раздраженном голосе.

Я решила, что не стоит испытывать его терпение и, все еще бормоча извинения, поспешила удалиться.

 

Глава 26

Как только я выскочила из нотариальной конторы и бегом бросилась к машине, Андрей тут же завел двигатель. Не успела я захлопнуть дверцу, как мы уже выехали на проспект и влились в поток автомашин. Только здесь я смогла вздохнуть облегченно, будто выполнила тяжелую физическую работу, и теперь мне дали возможность отдохнуть. Андрей до этого момента не задал ни единого вопроса. Но, как только мы удалились на достаточно безопасное расстояние, нетерпеливо поторопил меня:

— Рассказывай, рассказывай! Не томи!

— Он отличный актер, — выдохнула я почти с восхищением, — ни единым жестом не выдал того, что знаком с Артемом. Если бы я не знала, что он сам лично дважды звонил парню, легко поверила бы ему.

Я пересказала в подробностях и очень красочно всю беседу с нотариусом.

— Это хорошо, что ты не накинулась на него с разоблачениями, — похвалил Андрей, — пусть теряется в догадках, откуда ты взялась и что тебе на самом деле от него надо было. А что за документ он выбросил.

Пока я отчитывалась, смятая бумага до сих пор была у меня в кармане. Пришло время заглянуть в нее. Ни я, ни Андрей не возлагали особых надежд на «мусор», но все же, чтобы изучить ее, Андрей остановил машину, припарковавшись на стоянке возле небольшого магазина. Я аккуратно расправила добычу, старательно разгладила ее рукой и, придвинувшись ближе к Андрею, так, чтобы и ему было видно текст, стала читать:

— «Договор дарения» — прочитала я и вопросительно посмотрела на Андрея.

— Читай дальше, — воздержался он от комментария.

— «…Тихомиров Артем Александрович, одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения, паспорт…, выданный…, проживающий…, с одной стороны и Куляпова Юлия Ивановна, одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения, паспорт…, выданный…, проживающая…, с другой стороны заключили настоящий договор о нижеследующем…».

Когда я закончила читать, с минуту мы оба молчали, не в силах выразить свое отношение к тому, что только что узнали.

— Это что же получается? — первая заговорила я, — Артем еще при жизни бабы Фаи умудрился передарить ее квартиру своей любовнице? У меня не укладывается в голове, как такое может быть?!

— Ты чересчур наивная, — возразил Андрей, — видишь, на этой бумаге пока нет подписи одаряемой, но зато имеется подпись дарителя. О чем это говорит? О том, что документ составлялся совсем недавно, хоть на нем и стоит дата месячной давности. Помнишь, позавчера, мы видели, как Юля выходила от нотариуса. Как думаешь, если бы уже тогда дарственная существовала, захотела бы Юля в ней расписаться?

— Хочешь сказать, что в прошлый раз Юля приходила «заказать» нотариусу эту дарственную. Вот отчего он так любезничал с ней и ручку целовал. Видимо, эта ручка щедро расплатилась или собиралась расплатиться с ним за поддельный документ. Вот это да! — я была просто ошарашена открытием.

— Вот тебе и Юленька, — Андрей был поражен не меньше. Он и раньше не очень-то верил в безупречность девушки, хоть я всячески защищала ее. Но такого коварства, похоже, даже он не ожидал, — Она видимо еще та штучка! Не думаю, будто она не понимала всей серьезности затеи. Ведь в случае обнаружения подобного документа ей пришлось бы объясняться с родителями Артема.

— Вот черт! — расстроено воскликнула я, — Мы спугнули преступников. Сейчас Седой непременно сообщит Юле о моем визите и скажет ей о провале идеи. Представляю, как Юля разозлится.

Мы замолчали, каждый обдумывал прочитанное.

— Так, хватит сидеть. Утром я сказал тебе, что у меня есть еще одна идея, если визит к нотариусу не принесет успеха. Теперь эту идею тем более придется реализовывать. Но сначала звони Наташе, узнай как там старик.

— Это как-то связано с твоей идеей? — уточнила я, послушно доставая телефон и набирая Наткин номер.

— Еще не знаю, — задумчиво ответил Андрей, — звони.

Как только прошел первый вызов, Натка тут же отозвалась и взволнованно затараторила:

— Таня, наконец! Я тебе уже звонила! Ты где пропала? У меня тут такое…!

Я приготовилась услышать очередную жалобу Натки на равнодушие Юли к умирающему отцу. На сей раз, я не собиралась журить подругу за предвзятое отношение к Юле. Мне самой хотелось высказать все негодование относительно подлости этой девахи.

— Можешь не жаловаться на Юлю, я полностью с тобой согласна, — вставила я, пока Натка переводила дух.

— Что значит — жаловаться?! — возмутилась подруга, но ответа дожидаться не стала, а тут же продолжила, — Я тут такое узнала…, — она выдержала паузу, а потом выдала новость, — Иван Степанович вовсе не отец Юле, он ей вообще никто. Представляешь?!

— Старик пришел в себя?

— Нет, он все так же.

— Как же ты узнала? — усомнилась я.

— Я паспорт его видела.

— Где? — изумилась я.

— Он у него на тумбочке лежал. Я вечером зашла к нему в палату, уж больно жалко старика: никто к нему не приходит, не навещает. Смотрю, паспорт лежит, ну, я и заглянула.

— Ты, наверное, увидела, что у старика фамилия другая, не такая, как у Юлии и сделала вывод, — все еще не верила я в Наткино открытие.

— Причем тут фамилия? — с жаром возразила Натка, — я вообще не знаю, как фамилия у Юли, к тому же я ведь не совсем тупая, догадалась бы, что дочь могла сменить девичью фамилию выходя замуж, — резонно заметила она, — просто у старика вообще нет детей. Понимаешь?!

— Как так? — вконец растерялась я.

— А так! В графе «дети» — пусто. Худорожков Иван Степанович один одинешенек на этом свете: ни жены, ни детей.

— Но…, — я пыталась собраться с мыслями, — Юля могла быть дочерью его умершей жены, — слабо возразила я, но тут вдруг как будто кто-то толкнул меня и, сама не ожидая от себя, я задала вопрос:

— Как фамилия старика?

— Худорожков Иван Степанович, — с готовностью повторила Натка.

Наткин ответ сразил меня наповал. Рука с телефоном невольно опустилась, Я безмолвно уставилась на Андрея не в силах повторить услышанное. Из трубки доносился недовольный голос Натки. Она недоумевала, почему вдруг не стало слышно подругу. Решив, что это неполадки сотовой связи, она отключилась. Некоторое время я не могла вымолвить и слова.

— Что стряслось? — не выдержал Андрей.

Я собралась с мыслями и повернулась к нему:

— Помнишь, вчера, выпроваживая плачущую девушку из кабинета, Изольда сказала, что ей еще нужно в больницу позвонить и узнать, как чувствует себя какой-то мужчина?

— Помню, — предчувствуя неприятность, ответил он.

— Вспомни, какую фамилию она называла?

— Сейчас, — с готовностью отозвался он, — у меня память на фамилии отличная. Сейчас вспомню…: Художкин…, Дорожкин…, — стал он перебирать фамилии, — нет не то. Худорожкин…. Точно! Вспомнил — Худорожкин! В чем дело? — очень серьезно спросил он.

Я поведала ему о Наткином открытии. Тревога закралась в душу и никак не отпускала. Андрей тоже отнесся к новости очень серьезно. Некоторое время он молча размышлял, а потом, включил зажигание и поехал.

— Эх, дурак! — ругал он сам себя, разворачивая машину, — надо было сразу туда ехать! Ведь думал об этом, а потом думаю: «нет, сначала съездим к нотариусу».

Тревога в моей душе усилилась.

— Куда мы едем? — озабоченно поинтересовалась я.

— К твоему дому, — решительно заявил Андрей.

— Зачем? — опешила я, — Ты хочешь попасть в квартиру бабы Фаи?

Андрей отрицательно покачал головой.

— С квартирой бабы Фаи и так все ясно. Сейчас надо выяснить какую роль играл Иван Степанович Худорожков. Если…, — он не смог вразумительно выразить свою мысль и сумбурно закончил фразу, — похоже, все гораздо сложнее, чем мы себе представляли.

После короткой паузы, Андрей вновь попросил меня набрать номер Натки. Он сам разговаривал с ней. Андрей дал Натке задание: выяснить у врача кем назвалась Юля, когда приходила в больницу к старику.

Натка с огромным удовольствием согласилась, заметив, что она и сама собиралась это сделать, а уж теперь все выполнит в лучшем виде.

— Будь осторожна, — предостерег ее Андрей.

— Буду, — заверила Натка, — у меня же Виктор, личная охрана — в обиду не даст.

 

Глава 27

— Как же мы попадем в его квартиру? — я озабоченно посматривала на своего спутника и ждала ответ.

Мы уже поднимались по лестнице на шестой этаж. Номер квартиры Худорожкова нам подсказала Натка, по просьбе Андрея еще раз заглянув в паспорт старика. От волнения я никак не могла вспомнить этот номер, а ведь словоохотливая старушка у подъезда в свое время называла его. Еще в машине Андрей дал мне две подушечки Дирола. Я решила, что он желает освежить дыхание, и чуть было не возмутилась несвоевременности этого занятия. Но с трудом удержалась от замечания, и послушно стала жевать, невольно вспомнив, что сегодня мы только и успели позавтракать, а в пору было ужинать.

На лестничной клетке нужного этажа Андрей протянул ко мне развернутую ладонь и коротко сказал:

— Давай.

— Что? — отшатнулась я в недоумении.

— Жевачку, — поторопил он.

Автоматически я подчинилась, выплюнув ему на руку белый резиновый комок. Точно такой же Андрей достал у себя. Быстрым движением он слепил их вместе, а потом разделил на три равных шарика и залепил все три «глазка» на соседних квартирах. Я, затаив дыхание, наблюдала за ним. Сердце от волнения колотилось так, что я боялась, как бы соседи не услышали этот стук.

Андрей надел резиновые перчатки, точно такие же вручил мне и достал какую-то тонкую железку. Если бы я увидела ее в другой обстановке, ни за что бы не догадалась о предназначении этого инструмента. Сейчас же сразу поняла — это отмычка. Откуда у Андрея взялся подобный инструмент, я знать не желала. Главное — попасть в квартиру. И если бы кто-нибудь посмел упрекнуть нас в противозаконности поступка, я нашла бы что ответить. Другого выхода у нас не было. Мы несколько дней метались по замкнутому кругу, находясь в двух шагах от разгадки преступления.

Я ругала себя последними словами, вспоминая, как самоотверженно защищала Юлю перед Андреем и Наткой. Ведь я оправдывала все ее поступки, сочувствовала и даже жалела! Я вспомнила, как Юля наотрез отказалась разговаривать со мной и даже обвинила меня в убийстве Артема. Тогда я все готова была списать на горе, постигшее девушку, но сейчас с уверенностью могла заявить — Юля просто умело воспользовалась ситуацией. Вполне возможно, что участь бабы Фаи была предопределена сразу, как только Юле стало известно о дарственной на квартиру. Возможно, преступница рассчитывала разделаться со старушкой таким же способом, каким она избавилась от старика, но неожиданно случай помог ей, и баба Фая умерла своей смертью, правда, не без помощи внука. Следом за бабушкой отправился и Артем. Если бы он не сказал Юле, что собирается пойти с повинной в полицию, может быть, он еще какое-то время оставался бы в живых, а тут… Я никак не могла смириться с мыслью, что так жестоко ошиблась в человеке. Прислушайся я сразу к нелестным отзывам друзей о коварной девахе, может быть и старика Худорожкова можно было бы уберечь от несчастия. Сомнений в том, что Юля и Мирон связаны между собой преступной ниточкой и действуют сообща, не было ни каких. Оставалось найти доказательства. За этим мы и пришли в квартиру старика Худорожкова.

Пока я занималась самобичеванием, Андрей справился с нехитрым замком и, втянув меня в квартиру, прикрыл за собой дверь. Затхлый стариковский запах, смешанный с запахом пыли и стойкого перегара ударил в нос. Я невольно поморщилась. Сумерки на улице не позволяли ориентироваться в квартире без электрического освещения. Но, прежде чем включить свет, Андрей плотнее задернул шторы. На миг мы погрузились в темноту, отчего по телу невольно пробежали мурашки. Когда вспыхнул свет, я почувствовала облегчение.

Не теряя времени, Андрей приступил к тому, зачем мы пришли. Первым делом он осмотрелся и решил, что лучше всего начать осмотр с комода. Он стал выдвигать ящики и внимательно осматривать их содержимое.

Я тоже огляделась. Квартира старика точь-в-точь совпадала с планировкой квартиры, в которой жила я сама. Только мой дом находился в другом подъезде. Я готова была отдать что угодно, лишь бы опять получить возможность спокойно вернуться в свою квартиру и не бояться, что в любой момент ко мне кто-то явится и обвинит в самых нелепых преступлениях. Я грустно вздохнула и заставила себя сосредоточ иться.

Помимо неприятного затхлого запаха в квартире царил ужасный бардак. По всей видимости, этот бардак организовал сам хозяин квартиры. Наверное, когда-то, еще при жизни жены старика, данное жилище было довольно уютным и аккуратным. Мебель, времен застоя была расставлена по комнате вполне рационально: по одну стену в ряд выстроились сервант, платяной шкаф и комод. Напротив — диван. Вдоль другой стены — два кресла с полированным журнальным столиком между ними. У окна на специальной подставке имелся цветной ламповый телевизор марки «Горизонт» в деревянном корпусе. Пол в комнате был застелен войлочным паласом, цвет которого определить было уже трудно. Похоже, что последний раз его чистили не меньше года назад. Одним словом об уборке в этой квартире давно забыли. Повсюду валялись стариковские вещи, небрежно брошенные, где попало. Пустые водочные бутылки виднелись почти в каждом углу. Пыль на нехитрой мебели давно превратилась в песок.

Оставив Андрея в комнате, я решила просмотреть ящики в кухне. Здесь порядка было еще меньше. Пустые бутылки из-под водки виднелись не только по углам кухни, а и на столах; помимо бутылок повсюду красовались остатки засохшей, а кое-где и подернутой плесенью, скудной закуски. Гора грязной посуды в раковине завершала эту малоприятную картину. Я брезгливо поморщилась. Стараясь не обращать внимания на беспорядок, стала по очереди выдвигать ящики кухонного стола. Все не то. В кухонных ящиках, как и положено повсюду была кухонная утварь: ложки, вилки, ножи, полиэтиленовые крышки, целлофановые мешочки и многое другое, совершенно не имеющее отношение к тому, что искали мы с Андреем.

— Ну, что у тебя? — не веря в успех затеянного, я вернулась в комнату.

— Пока пусто, — не очень оптимистично отозвался Андрей.

— Почему мы ищем здесь, а не в квартире Юли?

— Мне кажется, она должна бояться оставлять это у себя. Не сегодня-завтра в ее квартире могут учинить обыск. Все-таки убийство — это серьезно, тем более для полиции мотив до конца не ясен. Не думаю, что следователь Завьялов всерьез верит в то, что убийца ты. Ты у них запасной вариант, так сказать для отчетности удобно, если не найдут настоящего убийцу.

— А они его ищут ли? — в отчаянии воскликнула я.

Андрей не ответил. Он взял какую-то бумагу и внимательно ее изучал. Поняв суть документа, он удовлетворенно крякнул:

— Вот, уже кое-что. На-ка, взгляни.

Я взяла из рук Андрея документ и стала читать: «Свидетельство о регистрации права собственности…».

— Это то, что мы искали?

— Не совсем, — Андрей продолжал перебирать бумаги, — но это доказывает, что мы на правильном пути. Квартира приватизирована на имя Худорожкова Ивана Степановича, значит, старик мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Теперь нам надо выяснить, как он собирался ею распорядиться. Думаю, где-то должен быть договор либо купли-продажи, либо дарения, либо еще что-нибудь в том же духе.

— А почему ты уверен, что она спрятала все документы здесь?

— Это самое безопасное место. Пока старик жив, воспользоваться ни тем, ни другим она не сможет.

— Отчего? Ну, на счет дарения, допустим, я согласна, а если квартира продана — почему не воспользоваться?

— Слишком подозрительно — она должна это понимать. Гораздо безопаснее — дождаться, пока старик «коньки отбросит».

Андрей хотел еще что-то сказать, но в это время у меня зазвонил телефон.

— Таня, это я, — оповестила подруга, — докладываю: задание выполнила, — Натка примолкла.

— Не тяни, говори, — поторопила я.

— Слушай: Юля приходила к врачу на следующий день после происшествия. Я как раз ее тогда видела. Помнишь? Так вот, она представилась дальней родственницей. Но больше всего ее интересовало: сколько он сможет еще прожить и не случится ли так, что он придет в сознание. Самое интересное, что никаких координат эта «родственница» не оставила. Сказала, что сама будет звонить и узнавать его самочувствие.

— И что, звонит?

— Звонит, но не она.

— Кто же?

— Алексей Борисович сказал, что каждый день звонит директор Фонда «Забота» и справляется о состоянии больного.

— Алексей Борисович — это врач?

— Конечно, кто ж еще?

— А он случайно имя звонившей не называл?

— Называл, — гордо подтвердила Натка, — Изольда. А «родственница» эта так ни разу больше и не звонила. Врач вообще в недоумении.

— Отчего? Оттого, что «родственница» не навещает и не звонит? — усмехнулась я.

— В том то и дело, Изольда сказала ему, будто у старика нет никаких родственников, ни дальних, ни ближних. Он уже давно находится под опекой этого Фонда «Забота». Ты что-нибудь понимаешь? — с надеждой спросила подруга.

— Натка, ты молодец! — вместо ответа воскликнула я, — береги старика, не давай ему умирать. И никого чужого к нему не подпускай. Слышишь!?

— Что же я могу сделать? — растерялась Натка.

— Я не знаю, придумай что-нибудь.

— Так, что тут? — пропыхтел Андрей, вылезая из-под дивана и вытягивая на свет небольшой коричневый чемоданчик.

Пока я разговаривала с Наткой, он закончил осмотр всех ящиков и шкафчиков, имеющихся в комнате. Выслушивая пересказ Наткиного отчета, он старательно заглянул за заднюю стенку шкафа, под кресла и добрался до дивана. Чемодан, который он извлек, никак не вписывался в интерьер стариковской квартиры. Если судить по тому, как было обставлено жилье, старик представления не имел, сколько стоит новая современная мебель. Он спокойно довольствовался той, которая была приобретена еще во времена застоя, когда шкаф или диван можно было купить, заняв очередь в мебельный магазин в ночь накануне завоза. А вот чемодан, мирно покоившийся под диваном, явно попал туда не так давно. Вполне современная модель, выполненная из натуральной кожи, по карману не каждому клерку, поэтому предположение, что вещь принадлежит хозяину квартиры, даже не выдвигалось. И еще один момент свидетельствовал о том, что чемодан попал в квартиру Худорожкова совсем недавно. На нем отсутствовала пыль, покрывающая густым слоем все имеющиеся в квартире предметы.

Андрею не пришлось взламывать замки на чемодане по той простой причине, что их на нем не было. Каждое и двух отделений чемодана закрывалось на застежку-молнию. Не долго думая, Андрей расстегнул верхнюю молнию и заглянул внутрь. Я присела рядом на корточках, и с любопытством наблюдала за его действиями.

Аккуратно, как самую ценную реликвию, Андрей извлек несколько целлофановых файлов, в каждом из которых были какие-то листы бумаги. В первом файле «сыщики» обнаружили ксерокопии паспортов Худорожкова Ивана Степановича и Куляповой Юлии Ивановны. В другом — расписку, выданную в регистрационной службе, где было отмечено какие документы приняты от граждан Худорожкова и Куляповой для регистрации сделки. Но основную ценность представлял третий файл. В нем лежал документ, на поиски которого мы потратили больше двух часов.

— Что это за договор? — недоумевала я, далекая от юридических терминов и тонкостей, — «Рента» — слово-то какое! Ты что-нибудь понимаешь?

Андрей продолжал изучать документ, перечитывая условия договора. Наконец он оторвался от него и с серьезным видом уставился на меня.

— Ну и дела! Похоже, осиное гнездо, которое мы с тобой разворошили, еще опаснее, чем… Лучше бы мы банду фальшивомонетчиков разоблачили.

— Не пугай меня, — встревожилась я, — если ты что-то понял, объясни.

— Позже. Сначала посмотрим, что в другом отделении.

Андрей расстегнул вторую молнию и, едва откинул верх чемодана, мы оба просто ахнули. Чемодан был наполнен пачками сторублевых купюр, каждая из которых была аккуратно перетянута тоненькой резинкой. Только одна пачка была из купюр достоинством в одну тысячу рублей.

— Боже! Сколько их? — Я отпрянула от чемодана, как от заразного больного.

Андрей тоже смотрел на деньги без восторга. Он бегло пересчитал пачки.

— Восемьсот тысяч, — объявил он сумму, — не этот ли чемодан видела Натка в руках Худорожкова за минуту до того, как его сбила машина? — печально вздохнул он.

— Как он сюда попал? Получается, мотоциклист выхватил из рук старика чемодан, чтобы вернуть его Юле. А может быть, даже она видела, как на старика совершался наезд, и хладнокровно наблюдала за этой картиной. Натка ведь не видела когда та отъехала, ей-то как раз не до этого было. Какой ужас!

— Так, — Андрей сложил обратно деньги и бумаги и решительно закрыл чемодан, — все, что нужно, мы нашли. И даже больше. Пора убираться отсюда.

 

Глава 28

Так же аккуратно, как открыл, Андрей закрыл дверь стариковской квартиры и, не рискуя воспользоваться лифтом, пошел вниз по лестнице. Он настороженно прислушивался к каждому шороху, нагоняя еще большую тревогу на свою спутницу, то есть на меня. Я ступала следом, стараясь производить как можно меньше шума. Я не совсем понимала, почему Андрей так осторожничает, но полностью доверяла ему. Слышно было, как где-то внизу открылся лифт и, спустя несколько секунд, механизм загудел, поднимая вверх кабину. Андрей остановился на площадке между третьим и четвертым этажом. Я замерла рядом, и, казалось даже, перестала дышать. Шум приближающегося лифта сначала нарастал, а потом также плавно удалялся, увозя пассажиров на верхние этажи. Я и Андрей перевели дыхание и двинулись дальше вниз.

Мы спустились до первого этажа.

— Подожди здесь, — распорядился Андрей, — я гляну что там во дворе.

Я послушно отступила, а он вышел в тамбур подъезда и осторожно выглянул. Сумерки давно сгустились, и город погрузился в темноту. Фонарь горел только у соседнего подъезда, его света не хватало, чтобы осветить весь двор. Андрею пришлось долго приглядываться, пока он стал различать предметы в темноте. Не отвлекаясь от наблюдения, он нащупал в кармане брелок с ключами от машины и привычным движением нажал кнопку. Его серебристая десятка, оставленная предусмотрительно у самого крайнего к дороге подъезда, приветливо мигнула фарами, сигнализация отключилась. Тем же движением Андрей нажал на другую кнопку, и в вечерней темноте двора слышно было, как заработал двигатель машины, прогревая ее.

— Ну, что там? — волнуясь, шепотом спросила я.

— Вроде тихо, — Андрей сохранял спокойствие, — сейчас еще минуту подождем и бегом в…

Не успел он договорить фразу, как где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Я чуть было не завизжала от дикого испуга, но вовремя зажала рот рукой. Во дворе что-то взорвалось. Клубы черного дыма вздымались вверх, подпитываясь яркими языками пламени. Обрывки искореженного металла разлетелись по всему двору. Запах гари и копоти ударил в нос. От взрывной волны сработали сигнализации на автомашинах, стоящих не только в этом дворе, но и на соседней автостоянке. Пронзительно завизжала сигнализация в витрине продуктового магазина, расположенного неподалеку.

— Что это!? — я с трудом обрела способность говорить.

— Черт! — в отчаянии выругался Андрей, — только этого не хватало!

Андрей тоже испугался, и в первое мгновение никак не мог сообразить, что произошло. Но в следующую минуту он понял, это взорвалась его машина.

— Так это твоя!? — ужаснулась я, выглянув через его плечо на улицу, — Мамочка! — по-детски заскулила я.

— Тихо! — скомандовал Андрей.

Он нащупал мою руку, ледяную и дрожащую, как осиновый лист. Крепко сжал ее. Его руки были напротив горячие и влажные от напряжения.

— Сейчас мы с тобой спокойно, чтобы не привлекать лишнее внимание, пойдем в ту сторону, — он показал направление, противоположное от горящей машины, а также от фонаря, слабо освещающего двор, — ты только держись за меня крепче.

Я и не думала отпускаться. Наоборот, схватилась за его руку, словно утопающий, которому в самый последний момент бросили канат. Мы осторожно вышли из подъезда, и пошли прочь от злополучного места. Я боялась повернуть голову, не то, чтобы оглядеться вокруг. На ватных, не слушающихся ногах мы прошли вдоль детской площадки. Я физически ощущала, как во всем доме у каждого окна стоит наблюдатель. Конечно, этими наблюдателями были обычные жители, которых любопытство заставило прилипнуть к своим окнам. Но мне повсюду мерещились бандиты, наблюдающие именно за нами, за мной и Андреем. В любую секунду я готова была броситься наутек без оглядки, но инстинкт самосохранения не позволял сделать этого, и заставлял, превозмогая страх, идти как можно спокойнее.

Именно такое поведение позволило нам преодолеть расстояние от подъезда до угла дома никем не замеченным. Любопытные взгляды жителей были направлены в сторону пожара, который все еще полыхал. Где-то вдалеке послышался звук сирены. От страха и напряжения ни Андрей, ни тем более я не могли различить принадлежность звука к той или иной спасательной службе. А первой на место взрыва прибыла полиция, и только спустя несколько минут подоспела пожарная машина.

А мы уже не видели этого, мы благополучно свернули за угол и бросились бегом в сторону подземного перехода. Но тут острая пронзительная боль обожгла мне руку чуть выше локтя. Я взвизгнула, схватилась за больное место и сразу почувствовала теплую липкую влагу под рукой. В первое мгновение я решила, что на бегу, умудрилась зацепиться за гвоздь, правда, откуда он мог взяться, даже не подумала. Жгучая боль быстро распространилась по всей руке. Я замедлила бег.

— Что? — Андрей не понял, почему я сбавила скорость.

— Не знаю, — слабеющим голосом отозвалась я, — больно очень.

Андрей остановился и пощупал мою руку. Резкое прикосновение причинило страшную боль, я вскрикнула.

— Кровь! — ужаснулся и одновременно удивился он.

— Кровь? — я и сама не поняла, почему сразу не догадалась, что это кровь.

— Как ты так?

— Не знаю, — еле слышно проблеяла я.

В это время между нашими лицами со свистом стремительно пронеслось что-то невероятно быстрое. Мы как по команде отпрянули друг от друга.

— Черт! Стреляют!

Андрей первый понял что происходит. Он схватил меня за здоровую руку и, увлекая за собой, потянул к подземке.

— Пригнись, — скомандовал он на ходу.

Я послушно пригнула голову, все еще недоумевая, отчего Андрей решил, что в нас стреляют, ведь выстрелов я не слышала. Но мое недоумение объяснялось легко: нервное напряжение было настолько велико, что кроме собственного тяжелого дыхания и бешено колотящегося сердца лично я, да и Андрей, вероятно тоже, ничего не слышали. К тому же звуки от взрыва и его последствий производили столько шума, что по всей вероятности, выстрелы вообще никто не слышал.

Бегом, спускаясь по лестнице в подземный переход, я запнулась за арматуру, торчащую из одной ступени, и кубарем полетела вниз. К дикой боли в простреленной руке прибавились вывихнутая нога, разбитое колено, порванное пальто и, скорее всего, сотрясение мозга, потому что я потеряла сознание.

Очнулась я через несколько секунд, когда Андрей тряс меня за плечи и с дрожью в голосе повторял:

— Таня, Танечка! Очнись! Умоляю, очнись!.. Слава богу! — выдохнул он, когда мои ресницы дрогнули и глаза открылись.

Я сразу вспомнила, что со мной случилось, и тут же попыталась встать.

Но боль в вывихнутой ноге, на время заглушившая боль от огнестрельной раны не дала даже подняться.

— Я сейчас, — приговаривала я, — сейчас я встану.

Я лихорадочно искала позицию, при которой бы боль в ноге не доставляла бы таких мучений, но это никак не удавалось. Обессилев, я сдалась, обмякла и сквозь слезы проговорила:

— Я не могу!

Андрей метался вокруг не в силах облегчить мои страдания. Испытывая настоящее отчаяние оттого, что ничем не может помочь, он стал похож на разъяренного тигра в клетке, на глазах которого злые охотники загнали его самку в капкан. Вдруг он замер, уставив взгляд на кожаный чемодан, который до сих пор держал в руках. Тот самый, который мы нашли в квартире старика Худорожкова и из-за которого по всей вероятности и преследуют нас преступники.

Безусловно, инстинкт самосохранения подсказал, что в покое нас не оставят до тех пор, пока не получат этот злосчастный чемодан и все его содержимое. Но и получив его, бандиты вряд ли оставят нас в живых. Я без слов понимала его терзания. Мгновение ушло у Андрея на раздумья. Он судорожно оглядывался вокруг и я тоже. На глаза мне попался длинный узкий желоб для сточных вод, какие обычно есть в каждом подземном переходе. В тусклом свете грязной лампочки заметно было, что одна из железных решеток, которыми прикрыт желоб, чуть сдвинута с места.

— Туда! — подсказала я, указывая ему направление.

Он бросился к решетке, а я молилась, чтобы желоб оказался достаточно глубоким. Моя молитва была услышана. Когда Андрей не без усилий сдвинул решетку, и поместил в сток чемодан. К нашей общей радости в желобе осталось вполне достаточно места, чтобы сточные воды могли пройти мимо, не испытывая преграды на своем пути.

— Лишь бы от сильного напора воды чемодан не развернуло поперек, устроив тем самым затор, — пробормотал он себе под нос, водружая железную решетку на место.

Андрей вернулся ко мне. Я в это время от страха и отчаяния почти обезумела. Теперь, когда злосчастный чемодан был спрята, я радостно подалась Андрею навстречу, но боль заставила вскрикнуть и отказаться от очередной попытки встать самостоятельно.

— Сейчас, сейчас, милая, — движения Андрея были нежными, но твердыми. Он легко, как пушинку приподнял меня и поставил на здоровую ногу, — потерпи и держись крепче, — с этими словами он подхватил меня, перекинул через плечо и побежал в глубь подземки.

В считанные минуты он преодолел расстояние до выхода из перехода. Я, от боли закусила губу, здоровой рукой крепко держалась за куртку Андрея. Простреленная рука повисла как плеть, я почти не чувствовала ее. К счастью кость была не задета, пуля прошла навылет, но кровопотеря давала о себе знать: рука похолодела и занемела.

Андрей выскочил на противоположной стороне улицы и на секунду остановился оглядеться. Наверное, он собирался поймать такси. Но для этого сначала следовало оторваться от погони.

Не успел он сообразить, куда лучше податься, как увидел, что в нашу сторону прямо по тротуару несется мотоциклист. Андрей рванул прочь от него. Но бегать с тяжелой, пусть даже и очень дорогой ношей, все же не так легко. Мотоциклист легко нагнал нас. Поравнявшись, он сбавил скорость и крикнул что-то типа: «Стой! Хуже будет!». Андрей что есть силы, толкнул мотоциклиста в спину, придавая ему ускорение в сторону от себя. Тот, видимо, не ожидал такой наглости и, чувствуя свое превосходство, расслабился. Поэтому удержать руль в равновесии ему не удалось, и он свалился на бок вместе с мотоциклом. Поток ругательных слов обрушился в адрес Андрея, но тому было все равно, он даже не обернулся в сторону обидчика. Он старался бежать быстрее, я чувствовала, как каждый шаг дается ему все труднее. Впереди, всего в нескольких метрах показалась автобусная остановка, но как назло, ни одного человека, ожидающего общественный транспорт, на ней не было. И вообще на улице было безлюдно, хотя глубокая ночь еще не наступила, даже вечер был еще не самый поздний. Просто с наступлением темноты добропорядочные граждане стараются без надобности не выходить на улицу и не провоцировать преступные элементы. Кричать и звать на помощь, тоже было бессмысленно. В лучшем случае самый сердобольный гражданин вызовет полицию, откликнувшись на призыв о помощи, но для меня этот вариант как раз подходил меньше всего, даже в той ситуации, в которой мы оказались. Вероятно, Андрей тоже не забывал об этом.

Андрей на секунду остановился, отдышался и побежал дальше. Наконец где-то сзади, вдали сверкнули фары машины, двигающейся как раз в сторону автобусной остановки. Андрей тем временем, добежал до нее, аккуратно снял меня с плеча, усадил на скамейку, а сам выскочил на проезжую часть дороги, наперерез движущейся машине. Водитель успел затормозить в метре от Андрея. Он, видимо испытал стресс от столь экстренного торможения и приходил в себя, потому что вопреки ожиданиям Андрея не выскочил из машины с искаженным от гнева лицом и не накинулся на него, ругая последними словами, как это бывает обычно, когда наезд на безалаберного пешехода удается с трудом избежать.

Андрей кинулся к водителю, в надежде на понимание и сочувствие, но как только рывком открыл водительскую дверь и наклонился к хозяину авто, первое, что он увидел, это дуло пистолета, направленное прямо на него. Я со своего места не сразу поняла, в чем дело, а когда увидела, что произошло дальше, закричала.

Андрей, тем временем, от неожиданности замер, а в следующее мгновение получил сильнейший удар в челюсть. Не ожидавший нападения с этой стороны, он отлетел от машины, упал и ударился затылком об асфальт. Наверняка от такого удара небо в звездах превращается в однообразную вращающуюся желто-черную массу. Наверное, сквозь угасающее сознание он услышал мой истошный визг. Думаю, именно этот крик не позволил сознанию отключиться и он продолжил сопротивление. В первую секунду, когда сознание медленно возвращалось, сильный удар в живот заставил Андрея свернуться клубком. У него никак не получалось сделать глубокий вдох. А удары сыпались на него один за другим, не позволяя наносить ответные.

Я, на глазах которой избивали Андрея, не в силах помочь ему, отчаянно кричала, призывая на помощь хоть кого-нибудь. Но вдруг мой голос куда-то пропал. Я не сразу сообразила, что произошло. Кто-то сзади схватил меня за волосы, затем я ощутила сильный удар в лицо. Удержаться в вертикальном положении не хватило сил, и я кулем свалилась со скамейки на землю. Отсутствие моих воплей, видимо, еще больше испугало Андрея, и он сделал слабую попытку поднять голову. Думаю, он увидел меня лежащую на асфальте и стоящего рядом парня в мотоциклетном шлеме. Тот, матерясь, потирал руку. Наверное, ярость и злоба охватили Андрея. Думаю, только эти чувства и заставили его одним прыжком встать на ноги и кинуться на обидчиков, которых теперь уже было двое. В одном из них Андрей узнал Мирона, и беглый взгляд на машину подтвердил его догадку. С капота на него зловеще глядел леопард. Мирон был готов к атаке и прежде, чем Андрей набросился на него, успел выбросить вперед одну руку, блокировав тем самым удар, но Андрей как будто только этого и ждал. Он схватил его за рукав и с силой дернул на себя. Мирон не смог устоять на ногах и всем телом повалился на Андрея. Тот стремительно сделал подсечку, заломил руку обидчика за спину, повалил его на землю и навалился всем телом сверху. Андрей занес кулак в сторону, чтобы ударить Мирона и вырубить его, но в это время сам получил оглушительный удар по спине. На этот раз сознание помутилось, он ослабил хватку и повалился на поверженного обидчика, сраженный его подмогой.

Страх не столько за себя, сколько за дорогого мне мужчину, придал сил и я, шипя ругательства в адрес бандитов, попыталась встать на ноги, еще не представляя, что буду делать, если мне это удастся. Но моя попытка противостоять преступникам потерпела крах, очередной удар по спине снова сбил меня с ног, глаза мгновенно заволокло пеленой, в ушах загудело и я, как видно отправилась, вслед за Андреем, в беспамятство. Последнее, что я слышала, это как бандиты переговаривались между собой, решая, что делать с нашими телами. В конце концов, они решили позвонить кому-то еще и спросить совет. Сквозь туман я даже уловила, как Мирон разговаривает с кем-то по телефону, но какой ответ тот получил, я уже не слышала.

 

Глава 29

— Вот зараза! Не везет, так не везет!

— Брось разоряться, кто ж знал, что они успели прихватить документы! Я и чемодан не видел у них в руках.

— Конечно, темень такая! Что тут увидишь!

— И когда только они успели его сбросить?! Где вот теперь искать?

— Не горюй. Приведем в чувства и «ласково» спросим…

— Ага, а если они так и не придут в себя? Ты, часом не перестарался? Уже час прошел, а они никак…

— Забавно будет: от пули увернулись, а от кастета «кони двинут». Кому скажи…

— Дурак ты! Нашел забавный момент! Если они оба «кони двинут», так и не придя в себя, тебе Мамка сама лично башку оторвет, к заднице прикрутит и скажет, что так и было.

— Я че..! Специально что ли? Тебя же спасал. Еще секунда и он бы тебя вырубил. А коза такой вой подняла, как только менты не понаехали!?

— За меня спасибо, а девке мог бы и послабее вдарить. Сейчас бы не торчали здесь. Давно бы вытрясли из нее все, что нужно, трупы сбросили бы в карьер и отдыхали бы спокойно.

— Чем тебе здесь не отдыхается? Дача у Мамки не хуже виллы президента США: тут тебе и сауна, и бассейн, и джакузи.

— Рассуждаешь, будто был на даче у президента США.

— Не был, конечно, но все равно, здесь клево! Будь Мамка помоложе, я б на ней женился.

— Женилка не выросла. Хватит трепаться. Проверь их, а потом Кривому позвони: как там у него…

Я уже несколько минут, как пришла в сознание и слушала разговор двух негодяев. Сначала хотела открыть глаза и разглядеть их, желая знать врага в лицо, но их слова на счет «…вытрясти из нее..» и «…трупы в карьер…» вовремя остановили неуместное любопытство и я продолжала лежать неподвижно. Правда, сохранять неподвижность с каждой минутой становилось все тяжелее. Раненую руку я не чувствовала совсем, а вот вывихнутая нога страшно ныла.

Я почувствовала, как один из бандитов подошел совсем близко и, видимо, проверил состояние Андрея.

— Этот все еще в отключке, — доложил он.

— А девка?

Бандит потрогал меня за плечо, даже потряс. Я чуть было не взвизгнула от острой боли в руке, но, крепко сжав скулы, сдержалась.

— Смотри-ка, а кровь остановилась, — довольно заметил бандит, — я еще и в санитары заделался. Жгут научился накладывать, да и повязка держится. Прям — специалист широкого профиля, — похвалил он сам себя.

— Пошли, специалист широкого профиля, — позвал его второй подонок.

— А че, зато она теперь точно сможет сказать, что умерла не от кровопотери, — гоготнул бандит, отходя от пленников.

Я услышала, как хлопнула дверь, и шаги стихли. Бандиты ушли. Я тут же открыла глаза и огляделась. Тусклый синий свет, слабо освещал помещение, но все же его вполне хватало, чтобы разглядеть комнату, в которой нас оставили. Я не сразу поняла предназначение этой комнаты. Чистый светлый навесной потолок, с вмонтированными в него лампами, кафельные стены от пола до потолка, вдоль стен низкий деревянный пристенок, шириной с полметра. Продолжая беглый осмотр, я разглядела две двери и поняла, откуда льется этот синий свет. Над каждой дверью были включены длинные синие лампы, какие обычно используют в процедурных кабинетах. Их обычно включают, когда все процедуры закончены и надо продезинфицировать воздух. Я даже вспомнила название — бактерицидная лампа. В этой комнате их было две, по одной над каждой из дверей. За одной дверью — наши потенциальные убийцы. Куда ведет вторая, пока оставалось не ясным. Вдоль одной стены стоял большой деревянный стол на резных ножках. Было ли что-нибудь на нем, мне со своей позиции не было видно. Я приподнялась. Рядом неподвижно лежал Андрей. Я помнила слова бандита о том, что мой защитник все еще «в отключке». С одной стороны это было хорошо — оттягивалось время, когда эти сволочи начнут «вытрясать» из нас нужные им сведения. С другой же стороны, столь долгое отсутствие сознания свидетельствовало о достаточно тяжелой травме, а это в свою очередь вызывало серьезные опасения за его жизнь. Не успела я, как следует расстроиться, Андрей резко открыл глаза и, так же как я только что, обвел взглядом пространство вокруг себя. Потом его глаза остановились на мне, и он приветливо улыбнулся. Счастливая улыбка отразилась и на моем лице.

— Очнулся, — проговорила я еле слышно.

— Я давно очнулся, еще в машине, только виду не подавал, — так же тихо ответил он, — Ты как? — улыбка слетела с его лица.

— Не поняла еще.

Я осмотрела себя и осталась недовольна. Раненая рука занемела и только сейчас я поняла почему. Плечо чуть выше раны было перетянуто резиновым жгутом, а кисть руки в синем свете бактерицидной лампы казалась вообще рукой мертвеца. Я попробовала пошевелить пальцами, удалось.

— Санитар хренов, — выругалась я в адрес бандита, который так гордился тем, что сумел оказать помощь девушке, которую наверняка сам и ранил, — Все бы повязки накладывали поверх рукава пальто. Хотя бинта явно не пожалел…

Здоровой рукой я одним движением развязала жгут и почувствовала значительное облегчение.

— Нога как?

Я перевела взгляд на ногу и поморщилась. Даже сквозь кожаный сапог было видно, что нога распухла. Ее ломило, но я постаралась не думать об этом. Андрей тоже посмотрел на мою ногу и недовольно покачал головой. Он хотел что-то сказать, но в это время мы услышали приближающиеся шаги и голоса бандитов. Как по команде мы переглянулись и упали обратно на пол, приняв ту же позу, в какой находился каждый из нас до этого.

Бандиты вошли в комнату, и процедура проверки жизнеспособности пленников повторилась.

— Надо же, как долго! — возмутился один из них, — я уж и вправду начинаю греться, как бы не откинулись.

— Ничего, очухаются. Пульс есть, вроде даже ровный, зрачки реагируют на свет. Подождем еще, — со знанием дела заявил второй, проверив рефлексы по очереди сначала у Андрея, потом у меня.

К счастью ни тот ни другой негодяй не заметили, что жгут на моей руке развязан. Иначе бы им стало понятно, что их водят за нос.

— Ладно, тогда как договорились…

— Ага, поезжай. А то Кривой нервничает. Вот уж не думал, что он с бабой справиться не сможет.

— Ну, ты тут сильно не расслабляйся, — назидательно предостерег тот, который собирался куда-то поехать.

— Не боись, все будет в ажуре, — самоуверенно заявил другой. Я их тут закрою на всякий случай.

— Мотыль, ты главное телек громко не включай, а то не услышишь, когда они очухаются.

— Да ладно, что я не знаю что ли?!

С этими словами бандиты вышли из комнаты и мы с Андреем услышали, как повернулся в замке ключ.

— Вот уроды, — зло проговорила я, опираясь на здоровую руку и приподнимаясь.

— Хуже, — поддержал Андрей и поднялся на ноги.

Он быстро оглядел комнату и направился к двери, за которой только что скрылись наши пленители. Легонько потянул ручку, дверь осталась неподвижна. Удивляться было нечему, ведь мы отлично слышали разговор бандитов, да и как нас закрыли на ключ тоже. Но Андрей, видимо, привык доверять глазам больше чем ушам. Он прильнул ухом к двери и прислушался.

Где-то в глубине дома слышалась монотонная речь вперемежку с аккордами музыки. Телевизор разговаривал негромко. Сквозь это бормотание Андрей различил звук работающего двигателя, сначала он был ровным, потом становился все тише и, в конце концов, стих.

— Один уехал, — сделал вывод Андрей.

В это время, где-то в глубине дома хлопнула дверь, а еще через несколько минут, несмотря на предупреждения, весь дом наполнился громкой музыкой. То ли второй бандит нашел музыкальный канал, то ли вовсе включил музыкальный центр. А музыку, он как видно, тихо слушать не умел.

— Меломан, черт его побери, — зло процедил Андрей.

Больше не опасаясь, что нас могут услышать, он нормальным голосом спросил:

— Как думаешь, мы где?

— Не знаю, — пожала я плечами и тут же скривилась от боли.

— Так, ладно, с этим разберемся потом. Давай сначала посмотрим, что с твоей рукой.

— Лучше с ногой, — торопливо ответила я.

— Болит?

Я утвердительно кивнула. Мне, почему-то, было стыдно. Я винила себя в том, что мы оба оказались в руках безжалостных подонков.

— Вот уродка неуклюжая! — ругала я сама себя, виновато поглядывая на Андрея.

— Зачем ты так себя? — успокаивающе отозвался он.

— А как же? Не упади я там, на лестнице в переходе, может быть, нам удалось бы убежать.

Оказалось, что Андрей думал совсем по-другому. Конечно, ему было страшно жаль меня. Он выразил готовность сам терпеть за меня муки, которые доставляли мне мои травмы. Но он с благодарностью вспомнил, как я, не в силах самостоятельно идти, страдала, а он в это время успел спрятать чемодан с документами и деньгами.

— Подумай сама, бандиты все равно настигли бы нас, ведь они были на колесах и притом вооружены. Но тогда бы они без проблем получили в свои руки тот чемодан, и оставлять в живых ненужных свидетелей им было бы совсем не обязательно и даже опасно. Так что твоя неуклюжесть сыграла нам на руку. Если бы ты не упала, мы бы в тот момент не догадались спрятать документы. А так у нас есть немного форы: пока они не получат деньги и, главное, документы, убивать нас поостерегутся.

Поразмыслив над тем, что говорил Андрей, я немного успокоилась и даже перестала себя корить.

— Давай лучше посмотрим, что с твоей ногой, — заботливо предложил он.

Аккуратно, стараясь не делать лишних движений, Андрей стянул с моей больной ноги сапог. Я в это время, что было сил, закусила губу и сжала кулаки. Вернее кулак. Раненая рука не слушалась.

— Так. Все ясно, вывих голеностопа. Надо вправлять, — в голосе послышалось сострадание, перемешанное с неизбежностью.

— А как? — чуть не плача от страха прошептала я, — Ты умеешь?

— Это очень больно, — предупредил он, — ты будешь кричать.

— Я не буду, — слабо пообещала я.

— Ты не сможешь, — возразил он, — мужики не выдерживают, а ты тем более.

Он признался, что в жизни ему несколько раз приходилось вправлять вывихи, полученные коллегами или его подопечными на тренировках. Этому учили его в институте физкультуры. Но он боялся, что я не выдержу и закричу, привлекая тем самым внимание Мотыля.

— Давай просто перетянем потуже до лучших времен, авось они наступят, — проговорил он не очень оптимистично.

— Вправляй, — не желая быть обузой в такой ответственный момент, решительно приказала я, — Я буду терпеть.

С этими словами я закусила рукав пальто и зажмурила глаза так сильно, что голова моя затряслась от напряжения.

Андрей хотел возразить, видимо, понимая, что я переоцениваю свои силы, но, видя, как решительно я настроена, не посмел. Он присел возле меня поудобнее, обеими руками взялся за ногу, наверное, мысленно попросил себе благословения и изо всех сил дернул ногу на себя, а потом в сторону. Сустав щелкнул и вернулся в правильную позицию.

Нога приняла прежний вид, стопа больше не была неестественно выгнута вовнутрь. Андрей невольно залюбовался моей ногой и нежно погладил больное место. Думаю, он бы с удовольствием поцеловал ее, если бы обстановка располагала к такой нежности.

Только я всего этого уже видеть не могла. Да и силой мужества похвастать, тоже не получилось. Я была в обмороке. Андрей не стал хлестать меня по щекам, приводя в чувство. Он лишь аккуратно поправил мою голову, подложив под нее свою куртку, и занялся раной на руке. Выяснилось, что сама по себе рана была не опасна, но, сколько я потеряла крови, никто не знал, да и обработки рана требовала немедленной, иначе был большой риск заражения крови.

Пока я была без сознания, он воспользовался самоваром, стоящим здесь же на столе. К счастью в нем была еще теплая кипяченая вода, промыл мою рану, а в качестве перевязочного материала использовал чистую накрахмаленную салфетку, оказавшуюся под рукой. Он накрыл чистой салфеткой рану и забинтовал старым бинтом, отбросив грязную его часть. Когда он уже заканчивал перевязку, я негромко застонала, приходя в себя. Андрей нежно чмокнул меня в нос, и я тут же открыла глаза.

— Где я? — испуганно спросила.

— Все нормально, ты умница! Как нога?

— Ноет, — недолго прислушиваясь к своим ощущениям, созналась я.

— Ничего, это нормально.

Остатком грязного бинта он наложил тугую повязку на больной сустав и помог мне надеть сапог. Я скрипела зубами от боли, но не издала ни звука. Я чувствовала, Андрей был просто восхищен моим мужеством, но постеснялся еще раз похвалить. Лишь сдержанно улыбался.

— Вот так-то лучше, — приговаривал он, — теперь давай думать, как будем выбираться отсюда.

Он помог мне подняться. Усадил на деревянный пристенок, выполняющий роль скамейки, а может даже лежанки, по всему периметру комнаты. Сам решил узнать, куда ведет вторая дверь, которая совершенно точно была не заперта и даже приоткрыта. Он скрылся за дверью, а спустя минуту вернулся разочарованный.

— Там сауна и душ, — доложил он, — ни одного окна.

— Что же делать? — я, как могла, сдерживалась, чтобы не показать свой страх, граничащий с паникой, — Как нам отсюда выйти?

— Придется как все, через дверь, — невесело пошутил Андрей, он хотел приободрить меня, но пока у него это плохо получалось.

Он достал отмычку, которой уже пользовался сегодня, и принялся открывать замок. Очень скоро у него это получилось. Дверь бесшумно открылась, и звук музыки стал еще громче.

— Сиди тихо, — предупредил он меня и, стараясь шагать бесшумно, пошел в сторону, откуда доносилась музыка.

Но я, не в силах перебороть свой страх, тихонько последовала за ним, надеясь в нужный момент оказаться рядом. Поэтому своими глазами видела все, что происходило в доме минутой позже.

Подонок-меломан, молодой парень, тот самый мотоциклист, что был вместе с Мироном в «Водолее», когда мы с Андреем вычисляли Мирона, Мотыль, как называл его второй бандит, наслаждаясь музыкой, совершенно забыл, зачем его здесь оставили. Он сидел на диване, вольготно раскинув руки вдоль спинки, а ноги закинув на журнальный столик, и пялился в телевизор. Часы на стене над его головой показывали три часа ночи. Он покачивался в такт музыки и даже подпевал, наслаждаясь этим занятием и не замечая ничего вокруг.

— Что же тебе не спится? — зловеще спросил Андрей и вышел из укрытия, — Сам не спишь и другим не даешь, музыку-то выключи.

В первое мгновение Мотыль никак не отреагировал. Продолжая сидеть, вскользь глянул на вошедшего и остался безучастным. Но в следующую секунду вновь посмотрел на Андрея, спохватился, соскочил. Его мысли, по всей видимости, не поспевали за действиями, потому что он пытался вскочить на ноги, так и не убрав их со столика. При первом взгляде в сторону Андрея он, вероятно, принял его за своего товарища, а когда понял, что жестоко ошибся, страшно испугался. Он дергался и никак не мог подняться на ноги. Андрей твердым шагом подошел близко к парню. От дикого страха глаза Мотыля стали похожи на шарики от пинг-понга, готовые вот-вот вырваться наружу. Андрей взял его за грудки и рывком поднял с дивана. Парень от страха заскулил как шелудивый пес и попытался вырваться. Андрей с размаху ударил его кулаком в живот. Тот охнул и зажмурился, согнуться пополам Андрей ему не дал. Но тот от боли подогнул колени и почти повис у Андрея на руке. Невольно Андрею пришлось наклониться вместе с ним и ослабить хватку. Тогда Мотыль резко дернулся и толкнул Андрея, тот запнулся за журнальный столик и повалился назад. Этого замешательства хватило парню, чтобы вырваться из рук обидчика и занять более выгодную позицию. Он успел схватить стеклянную бутылку за горлышко и лихорадочно оглядывался по сторонам, в поисках твердого предмета, о который можно разбить бутылку и превратить ее в реально опасное оружие. К счастью для Андрея такого предмета в поле зрения Мотыля не оказалось, поэтому он размахивал бутылкой, словно вицей, как это делают когда отмахиваются от назойливой мошкары. Андрей перевалился через столик, легко вскочил на ноги и вновь бросился на парня. В прыжке он выбросил вперед ногу и выбил из рук парня бутылку, та упала на мягкий пушистый ковер и даже не разбилась. Следующий удар ногой пришелся Мотылю в подбородок. Его отбросило к стене. По ней же он плавно сполз вниз, безвольно опустив голову на грудь. Андрей, восстанавливая на ходу дыхание, подошел к парню.

Я наблюдала за всем происходящим из-за угла, зажмуриваясь каждый раз, когда кто-то из борющихся собирался нанести другому удар. Когда, наконец, поняла, что добро все-таки победило зло, облегченно выдохнула, но из укрытия выходить не спешила. Мотыль еще представлял собой кое-какую опасность, и я не хотела лишний раз отвлекать внимание Андрея на себя.

— Пульс есть, зрачки реагируют, значит живой, — сказал он вслух, проверив рефлексы поверженного противника.

Еще недавно точно так же Мотыль проверял самого Андрея.

— Как все быстротечно, — вздохнул Андрей, сетуя неизвестно на что.

Он достал из кармана жгут и связал парню руки за спиной. Чтобы связать ноги, ему пришлось вынуть ремень из брюк Мотыля.

Парень очнулся и рычал от злобы, понимая свою беспомощность. Андрей выключил музыку, которая все еще лилась со всех сторон. Тишина доставила истинное наслаждение, но расслабляться пока было рано.

— Что это за дом? — строго обратился Андрей к Мотылю.

— Пошел ты…

— Не хочешь говорить? Жаль, — парень получил грубую зуботычину.

— Чего ты от меня хочешь? — затравлено заскулил тот.

— Повторить вопрос? Где мы находимся?

— Дачный поселок Бобры, — выдавил парень.

— Адрес! потребовал Андрей.

— Улица Ясная, третий дом…

— Чей это дом?

— Хозяйки.

— Как ее зовут?

— Мамка.

— Чья? — опешил Андрей.

— Ничья. Мамка — это ее так зовут.

— Как? — не понял Андрей и нахмурил бровь.

— Мамка, — проблеял Мотыль.

— Кличка что ли?

— Ну, да.

— А нормальное имя у нее есть?

— Есть, наверное. Только я его не знаю. Меня никто не посвящал. Мамка и Мамка. Мне без разницы.

— Куда поехал Мирон?

— Не знаю.

Андрей опять поддал парню в бок.

— Я, правда, не знаю, — взмолился парень, — к бабе какой-то…

Спеси у негодяя значительно поубавилось, он перестал дергаться и отвечал на задаваемые вопросы, правда весьма неохотно. Я вышла из своего укрытия.

— Таня, нам надо уходить, — Андрей метнулся ко мне, — в любую минуту может вернуться Мирон…

— Мирон?

— Да, я его узнал, еще там, на остановке. Конечно, было бы неплохо выяснить, куда он поехал, но боюсь, времени потеряем много, а он может не один вернуться.

— А этот что? Не говорит?

— А! — Андрей махнул в сторону связанного Мотыля, — Слизняк. Сопли распустил, того гляди обделается. Главное мы адрес знаем. Остальное потом выясним.

Прежде чем покинуть дом, Андрей отволок Мотыля в сауну, засунул его в душевую кабину и приказал сидеть тихо. Вернувшись, он подставил мне плечо, и мы пошли прочь от этого негостеприимного дома.

 

Глава 30

— Как же мы отсюда будем до города добираться? — с паническими нотками в голосе спросила я.

— Выберемся, — заверил мой спаситель.

Мы вышли из дома и увидели у крыльца мотоцикл, хозяин которого связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту сидел в душевой кабине.

— Эх, жаль я не умею ездить на таком транспорте, сейчас бы прокатил тебя с ветерком, — с досадой пошутил Андрей.

— Жаль, — согласилась я, — придется ковылять пешком.

— Давай, я понесу тебя, — с готовностью предложил он.

— Нет-нет, пока в этом нет необходимости, — запротестовала я.

Двигались мы медленно. Вокруг было тихо и темно. Глубокая ночь. Двор дома освещал один единственный фонарь над крыльцом. Но его света не хватало далеко. Даже до ворот. До них — не больше десяти метров, и уже ничего не видно. Но, ни меня, ни Андрея темнота совсем не пугала. Одно желание на двоих — покинуть как можно быстрее этот дом и никогда сюда не возвращаться, вот чего мы хотели больше всего в этот момент.

Андрей открыл калитку и выглянул. Такая же темень.

— В какую нам сторону? — в темноте я остерегалась говорить громко и поэтому шептала.

Андрей не успел ответить. Где-то вдалеке мелькнул свет, потом еще и еще раз. Наконец он стал светить ровно и тут мы услышали звук приближающейся машины.

— Ой! Кто-то едет! — пискнула я и затряслась всем телом.

— Назад, — скомандовал он.

— В дом!? — наверное, Андрей даже в темноте почувствовал, как на моем лице отразился ужас.

— В дом нельзя, — он схватил меня на руки и побежал к небольшому строению, отдельно стоящему в стороне от дома.

К счастью дверь оказалась открыта. По всей видимости, хозяева дачи не боялись воров, или были настолько самонадеянны, что даже не думали закрывать двери на замки. Строение, видимо, использовалось ими в качестве сарая, куда складывали самые разнообразные предметы. Здесь был садовый инвентарь: лейки, грабли, царапки, вилы, ведра, шланги. А также остатки строительного материала: доски, рейки, гвозди, молотки и многое другое. Но все эти предметы мы пока не могли видеть в такой темноте, в этот момент наше спасение было в открытой двери. Туда мы и нырнули за минуту до того, как машина подъехала к самым воротам. Водитель не стал выключать фары, вышел из машины, открыл ворота и въехал во двор.

Андрей к тому времени успел усадить меня в дальний угол сарая, а сам прилип к небольшому окошку, рядом с дверью.

— Мирон пожаловал, — тихим шепотом сообщил Андрей.

Он в очередной раз узнал машину Мирона с леопардом на капоте, да и его самого тоже.

— А второй кто? — разговаривая сам с собой, спросил Андрей, — О, да это Кривой! Тот самый парень с безобразным шрамом на лице, которого мы с тобой видели у «Водолея».

— И который по описаниям Натки, совершил наезд на нее на угнанном Москвиче, — также шепотом добавила я.

— Тсс! — Андрей сделал мне знак помалкивать, я с готовностью замолчала.

— Надо же, тихо. А ты говорил, что Мотыль не умеет музыку слушать без децибелов, — иронично заметил Кривой, кивая в сторону дома.

— Дрыхнет, наверное, без задних ног, вот и тихо, — парировал Мирон, — пойду, проверю, а ты пока девку вытаскивай.

— Что там? — не в состоянии сидеть в стороне спросила я.

— Тише, Танечка, тише, — предостерег Андрей, но я заметила, как нервно он сглотнул комок в горле.

— Что там? Скажи мне. О ком они говорят?

Я чувствовала напряжение Андрея, хоть и не видела, что происходит во дворе. Он не ответил. Не в силах сидеть на месте, я поднялась и на одной ноге припрыгала к нему. Теперь мы оба наблюдали за тем, что происходило снаружи.

Мирон вошел в дом. Мы с замиранием сердца ожидали его возвращения. Видели, как в окнах дома по очереди вспыхивает свет.

Кривой в это время открыл заднюю дверцу машины и принялся что-то вытягивать из нее. Когда он закончил свое занятие, сердце мое оборвалось и покатилось вниз. Здоровая нога подкосилась, я непременно упала бы, если бы Андрей вовремя не поддержал меня. Одновременно с этим он мягко накрыл мой рот своей рукой, не давая мне возможности закричать. Рядом с машиной, словно мешок вывалилось тело Натки. Андрей поспешил прижать мою голову к себе, видимо для того, чтобы я не увидела, как бесцеремонно отпинывает Кривой безжизненное тело моей любимой подруги от машины. В это время из моей груди рвались рыдания.

— Ната, Наточка! Милая моя! Что они с ней сделали?! — еле сдерживаясь, чтобы не завопить во весь голос, бормотала я.

И вдруг тело на земле застонало.

— Живая!

— Наточка! Живая!? — с надеждой прошептала я и вопросительно уставилась на Андрея.

В его глазах вспыхнул огонек надежды, ответить он не успел. Мирон выскочил из дома:

— Так я и знал! Любитель музыки, мать его ети!.. — он извергал ругательства в адрес Мотыля и метался по двору, в ярости распинывая все вокруг. Зачем-то пнул мотоцикл, оказавшийся у него на пути.

— Че случилось-то? — Кривой ошалело смотрел на Мирона и никак не мог взять в толк, отчего тот разъярился.

— Нет никого! Ни Мотыля, ни этих…

— Как?! А где они? — тупо спросил Кривой.

— Не зна-а-ю! — выкрикнул Мирон.

— А Мотыль где?

— Ты меня спрашиваешь? Он ведь твой дружок! Сказал же ему не включать громко телевизор. Конечно, они очухались, а он этого не услышал. Ну… Если они его не убили, я его сам грохну, тварь!

— Сбежали что ли?

— Что ли, — передразнил Мирон.

— Пешком далеко не уйдут. До трассы пять километров, а до города почти тридцать, — Кривой пытался успокоить гнев Мирона, — если только к соседям сунутся…, — ляпнул он и тут же осекся.

Но Мирон действительно немного успокоился, видимо, оценив шансы беглецов на удачу.

— Соседей никого нет, дачный сезон закончился. Мамка тут потому и любит отдыхать, что глушь. На всю деревню одна глухая бабка на зиму остается, но она ни за что не впустит чужих.

— А если они попутку поймают? — теперь занервничал Кривой.

— Какие попутки в такое время ночи…

Натка на земле вновь издала стон.

— А с ней что делать?

Мы с Андреем, все это время наблюдавшие за происходящим из своего укрытия, как по команде затаили дыхание, ожидая ответ Мирона. Тот на минуту задумался, а потом равнодушно махнул рукой.

— Засунь ее вон в тот сарай, — распорядился он, показывая на строение, в котором уже находились мы с Андреем.

— Так там дверь не закрыта, а она, наверное, скоро придет в себя, — резонно заметил Кривой.

— Есть замок, им только никто не пользуется. Тащи ее, замок я сейчас найду. Пусть с ней Мамка разбирается. Это ее блажь притащить девку сюда. Мало ей трупов на совести, — критично, по-стариковски проворчал он.

— Только этого не хватало, — встревожился Андрей, — из огня да в полымя. Сами, добровольно в ловушку залезли. Черт! — он нервничал и никак не мог придумать что-нибудь, что могло бы спасти нас всех от плена.

Кривой неуклюже подхватил Натку за плечи и войлоком потащил к сараю.

Мы отпрянули от окна, Андрей помог мне вернуться в глубь сарая, так, чтобы не попасть в поле зрения бандита, когда тот откроет дверь. Опустился со мной рядом и быстро заговорил:

— Танечка, ты только не волнуйся. Там Натка. Она без сознания, но она живая, а это главное. Кривой тащит ее сюда к нам…

— Они сейчас найдут замок и закроют нас снаружи, — тревожно зашептала я, глядя на Андрея во все глаза, полные ужаса и отчаяния.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Танечка, не бойся, мы обязательно отсюда выберемся. Я обещаю тебе…, — горячо повторял он, хотя сам, думаю, слабо верил в это.

Ему хотелось убедить в этом меня, вселить надежду. Он перестал шептать только тогда, когда дверь открылась и Кривой втащил вовнутрь бесчувственное тело Натки. Она была в больничной одежде и босиком. Я с силой закрыла сама себе рот рукой, чтобы невольно не закричать от отчаяния и страха за подругу. Кривой перевел дух и довольный своей работой отряхнул руки.

— Ну, где он там с замком? — спросил он сам себя, — А еще кричит, что он здесь почти хозяин. Не знает где, какая вещь лежит. То же мне…

С этими словами, Кривой вышел из сарая и пошел в дом. В первое мгновение меня озарила надежда, я решила, что Кривой решил не закрывать сарай, надеясь, что Натка никуда не денется, но потом здравый смысл победил, и я поняла, что бандит всего лишь решил помочь Мирону отыскать замок. Мысль только мелькнула в моей голове, и я тут же зашептала Андрею в самое ухо:

— Андрей, милый, это наш шанс! Беги, прошу тебя! Я останусь с Наткой. Ты же понимаешь, что всем вместе нам не уйти. Давай, давай, быстрее, пока они не вернулись. Звони Коле, в полицию, куда угодно только вытащи нас отсюда! — я толкала его к выходу, не давая времени на раздумья.

На секунду Андрей замешкался, но потом быстро сбросил с себя куртку и ботинки и со словами: «Надень на Наташу, она простынет» выскочил из сарая и, пригибаясь к земле, побежал в направлении машины. Задержись он еще хоть на секунду, и его обязательно заметил бы Кривой, который в это время уже вышел из дома и шел к сараю с замком в руках. Но он остановился, чтобы прикурить сигарету, наклонил голову, прищурил глаза, втягивая дым, и этих несколько секунд Андрею хватило, чтобы скрыться в темноте.

Кривой еще раз заглянул в сарай, убедился, что Натка по-прежнему лежит неподвижно, с силой захлопнул дверь и повесил большой амбарный замок.

Как только стихли шаги, я ползком добралась до подруги и осмотрела ее, насколько позволяло освещение. Я ощупала ее руки и ноги. Они были ледяные. Никаких видимых повреждений на теле Натки я не обнаружила. Но слишком легкая одежда для поздней осени сама по себе внушала опасение. Я быстро, насколько мне позволяла моя раненая рука, и Наткина — в гипсе, надела на нее куртку Андрея, застегнула молнию, надела на голову капюшон. Босые ноги подруги я сначала хорошенько растерла, потому что они были просто мертвецки холодные, потом натянула на них свои шерстяные перчатки, а затем ботинки Андрея.

Натка тихонько стонала, но глаза так и не открывала. Я подтащила бесчувственную подругу ближе к стене, навалила на себя, крепко прижалась к ней и беззвучно заплакала.

Я плакала от обиды на себя, от страха за Натку, от безысходности и отчаяния. Слезы горячими ручейками текли по щекам и губам, я слизывала их, не в силах утирать. В конце концов, усталость взяла свое, и я задремала.

 

Глава 31

Пока я, крепко обнимая подругу, забылась тревожным сном, мой любимый мужчина осуществлял отчаянную попытку вырваться из лап бандитов. Я даже представить не могла, какие опасности могут подстерегать его, когда сама же и подтолкнула его к этому шагу. Подробности побега я узнала гораздо позже. А происходило все именно так.

Первая мысль Андрея была угнать автомобиль Мирона, и «убить этим сразу двух зайцев». Во-первых, сам он на машине гораздо быстрее добрался бы до помощи, а во-вторых, лишил бы бандитов средства передвижения. Но тут в его голове мелькнула страшная мысль. Бандиты сразу поймут, кто угнал их авто, обязательно проверят на увезли ли беглецы Натку, возможно обнаружат и меня, и что тогда они, разъяренные могут с нами сделать, Андрей даже думать не хотел. По его представлению бандитам ничего не стоило просто убить нас с Наткой, но это было бы самое легкое наказание за дерзость Андрея. Поэтому идея угона моментально отпала.

Он дождался, пока Кривой вошел в дом, а потом бегом выскочил за ворота и бросился в ту сторону, откуда совсем недавно приехали преступники. Бежать босиком, в одних носках по холодной осенней земле было неприятно, но он старался не замечать этого, думая лишь об одном: скорее добраться до помощи. У него с собой не было никаких документов, ни денег, но все же он не отчаивался и бежал, бежал не останавливаясь. Как будто выполнял забег на длинную дистанцию, и обязан был выиграть. Только в этом забеге главный приз — жизнь, по меньшей мере, двух женщин, одна из которых, то есть я, за эти несколько дней, как он потом утверждал, стала для него дороже всего на свете.

Когда он добрался до трассы, было еще совсем темно. Не зная, в какую сторону бежать дальше, он остановился и перевел дыхание.

— Половина пятого, — сказал он вслух, едва взглянув на часы. Электронное табло подмигнуло ему слабым светом, как бы приободряя.

Полагаясь на интуицию, Андрей повернул направо и побежал дальше. Вскоре впереди замаячил свет автомобильных фар. Машина ехала навстречу, но ему было все равно в какой стороне искать подмогу, главное добраться до людей.

Машина неслась на большой скорости, но Андрей не стал уходить с дороги, наоборот он встал на пути, широко расставив ноги и раскинув руки в разные стороны. Водитель сразу понял, что человек на дороге готов броситься под колеса, лишь бы остановить его. Он остановился.

— Мужик, помоги! — с этими словами Андрей кинулся к водителю, но тут же осекся. За рулем была молодая женщина.

— Что случилось? — испуганно спросила она, выпрыгивая из машины, — Боже, вы босиком, раздеты! На вас напали?

— У вас есть телефон? — Андрей не ответил на причитания девушки.

— Есть, но здесь «мертвая зона», сотовая связь не ловит, — пояснила она.

— Тогда мне надо в город. Срочно!

— Но это далеко! — растерялась девушка, — и мне придется возвращаться.

— А вы куда едете?

— Я? — она слегка растерялась, — Я — в Дуброво.

— Это далеко?

— Еще километров двадцать.

— Там есть телефон или полиция?

— Не знаю, наверное, есть.

— Тогда поехали, я с вами, — не дожидаясь ответа, он обежал машину и прыгнул на переднее сидение.

Девушка в растерянности еще какое-то время оставалась на месте. Он высунулся из двери и крикнул:

— Поехали, поехали! Это очень срочно! Умоляю вас!

Девушка вздрогнула, как будто очнулась от раздумий и поспешила в машину.

— Вы можете объяснить, что случилось? — выжимая скорость, поинтересовалась она.

— Долго объяснять. Но уверяю вас, это очень серьезно. Вас просто небо послало в такой час. Кстати, вы отчаянная девушка! Ночью на дороге, одна! Что заставило…

Он не успел задать вопрос, как в кармане девушки зазвонил телефон. Она вздрогнула и испуганно посмотрела на Андрея.

— А говорите «мертвая зона», — обрадовался он, надеясь воспользоваться ее телефоном сразу, как только она ответит на звонок.

Девушка не спешила доставать телефон, крепко держась за руль и изо всех сил давила на педаль газа. Телефон продолжал надрываться.

— Ответьте, — предложил Андрей, — и дайте мне телефон, я позвоню…

Девушка суетливо достала телефон, прижала его к уху. Андрей из вежливости отвернулся, давая понять, что не намерен подслушивать разговор, но он все равно слышал, как мужской голос в трубке быстро заговорил:

— Юлька, они сбежали! Связали Мотыля и сбежали! У нас теперь только эта шальная баба из больницы, но она еще не скоро очухается. Что делать?

— Я еду, — коротко ответила девушка и захлопнула крышку телефона.

Андрея словно жаром обдало, когда он понял, кого ему «послало небо». Он медленно повернул голову в сторону «спасительницы» и увидел, как блеснуло в свете луны дуло пистолета, направленное в его сторону. В душе Андрея не было страха. Уже второй раз за эту ночь он видел одну и ту же картину. Юля успела сбавить скорость и зло проговорила:

— Откуда ты взялся на мою голову! Теперь придется тебя убить.

— Ты левша? — задал обескураживающий вопрос Андрей.

— Нет, но с такого расстояния попаду даже левой рукой.

— Машину запачкаешь, — криво усмехнулся он.

Юля мельком окинула взглядом шикарный салон машины. Перспектива забрызгать все кровью ее явно не устраивала. Она ударила по тормозам. Машина завизжала и остановилась, по инерции заставив пассажиров дернуться резко вперед. Не раздумывая ни секунды, Андрей набросился на Юлю и выбил из ее руки пистолет. Она бешено сопротивлялась, пытаясь вырваться из цепких крепких мужских рук. Ей даже удалось вцепиться зубами в плечо Андрея, но все было бесполезно. Он придавил ее своим телом к сидению, натянул ремень безопасности и крепко пристегнул. Одной рукой продолжая сдерживать отчаянное сопротивление, второй выдернул ключ из замка зажигания и сунул себе в карман. Затем ему пришлось наклониться к ее коленям и пошарить на полу, ища пистолет. Девушка, сгорая от ярости, дернула свободным коленом и угодила в лицо обидчику. Эта выходка вконец разозлила Андрея, и он в отместку так же яростно впился в ее ляжку своими зубами.

— Козел! — девица взвыла от боли, но зато перестала дергаться.

— Твои методы, — парировал Андрей.

Он нашарил пистолет, поднялся и утер кровь с лица. Затем он вырвал ленту ремня безопасности со своей стороны. Связал преступницу, перенес ее в багажник, и сам сел за руль. Не обращая внимания на ругательства, доносившиеся из багажника, он развернул машину в противоположном направлении и, набирая скорость, помчался в сторону города. На ходу он несколько раз пытался набрать номер Колиного телефона, но тот почему-то был «вне зоны действия сети». Попытка набрать 02 тоже не увенчалась успехом.

Впереди показался пост ГАИ. Возле патрульной машины топтались два скучающих инспектора. На их лицах отразилось крайнее изумление, по всей видимости, они узнали машину, которая проезжала мимо них совсем недавно. Они еще помнили, как мило улыбалась им девушка, протягивая водительское удостоверение. Один из них даже пожелал ей счастливого пути, отдавая, как положено честь и возвращая документ. Каково же было их удивление, когда машина резко затормозила возле них, а из-за руля выскочил мужик с разбитым лицом, без куртки и босиком и кинулся к ним. К тому же до их слуха донеслось грубое ругательство, которое выкрикивал женский голос откуда-то из глубины машины.

Стражи порядка отреагировали моментально. Один из них вздернул автомат, снял предохранитель и направил его в сторону Андрея. Второй тоже напрягся, и положил руку на кобуру.

— Мужики, помогите! Там…

Он не успел договорить, как полицейский с автоматом скомандовал:

— Стой! Руки!

Андрей остановился и поднял руки вверх, продолжая медленно приближаться.

— Мужики, я не бандит, мне помощь нужна…

— Стой, где стоишь, — не слушая его, крикнул инспектор, — Шубин, проверь его.

Напарник осторожно подошел к Андрею и быстро ощупал его. В кармане Андрея он нашел пистолет, которым Юля угрожала убить своего пассажира.

— Ни фига себе! — присвистнул парень, и тут же сделав подсечку, свалил Андрея с ног, заломил ему руки за спину и одним движением защелкнул наручники.

— Это не мой, я отобрал его у преступницы, она хотела меня убить…, -Андрей все еще надеялся объяснить бдительным стражам, но они ничего не хотели слушать.

— Шестой, шестой, я тринадцатый. Прием, — отрывисто повторял полицейский с автоматом в рацию. В трубке что-то затрещало, он снова нажал на кнопку и заговорил, — мы задержали вооруженного водителя. При нем никаких документов.

В трубке опять что-то протрещало, Андрей даже разобрал слова:

— …досмотреть автомобиль и доставить водителя в отделение.

— Есть, — обреченно ответил инспектор, — Что в машине? — обратился он к Андрею.

— Связанная преступница, — честно признался задержанный.

Словно в подтверждение его слов из глубины автомобиля опять донеслась отборная брань. Парни в форме обалдело переглянулись, а потом оба бегом бросились к машине, забыв об инструкции, предписывающей соблюдать все меры предосторожности при задержании нарушителя. Благо, что Андрей не был настоящим нарушителем.

Юля извивалась как змея и шипела тоже подобно земноводной гадине, но у стражей порядка она почему-то вызвала сочувствие. Один из них даже вознамерился освободить ее.

— Не смейте ее развязывать! Она очень опасна! — заорал Андрей, — Если вы мне не верите, везите в отделение, только быстро, прямо сейчас! — Андрей очень боялся, что полицейские, не смогут устоять перед женскими чарами, тем более, что Юля, завидев форму, перестала ругаться, а наоборот мило заулыбалась.

— Ребята, привет! — притворно весело проговорила она, но тут же спохватилась, поняв, что игривый тон в такой ситуации неуместен и тут же серьезно обратилась к ним, — Освободите меня скорей! Он маньяк! Выскочил из леса и напал на меня. Чего смотрите, давайте живей! — почти приказала она.

Один из парней, тот, который нашел в кармане Андрея пистолет, уже наклонился к девушке, чтобы развязать ее.

— Не делайте этого! Вы пожалеете! Везите нас в отделение! Только скорее! Потом будет поздно…, — кричал Андрей. Он поднялся на ноги и крутился вокруг гаишников, настойчиво призывая их не совершать ошибку.

— Погодь, — насторожился второй инспектор, по видимому, старший, обращаясь к товарищу, — А ты чего скачешь? — развернулся он в сторону Андрея, — Тебя где положили? Кто разрешил вставать? — он вертел автоматом по сторонам, не зная как поступить с непонятной парочкой.

— Мужики, поехали быстрей! У меня там девчонки погибнуть могут! Там три вооруженных бандита, а вы тут резину тянете…

— Еще девчонки? — вконец растерялись полицейские.

— Что-то тут не так, — сделал вывод тот, что был с автоматом, — а, ну, давай в машину, — приказал он Андрею, — и без шуток, я шутки плохо понимаю, особенно в пять утра. Шубин, оставь ее как есть, поедешь за нами.

 

Глава 32

Проснулась я от какого-то шевеления. Слабый свет от утренней зари проникал в маленькое окно. Я осмотрелась и только сейчас разглядела, сколько всего разного было в этом сарае. Если бы наши пленители знали, что хранится здесь, они, скорее всего, не рискнули бы оставить в нем Наталью. Я моментально вообразила, что именно из имеющегося инвентаря можно использовать в качестве оборонительного оружия. Выбор выл огромен. Особое внимание заслуживали вилы, да и маленький топор тоже мог пригодиться… Разглядывая инвентарь, я даже улыбнулась сама себе. Но тут мои раздумья вновь прервало какое-то движение.

— Натка! — обрадовалась я, — Ожила?!

— Я? — Натка тщетно пыталась высвободиться из объятий.

Она очнулась немного раньше, но никак не могла понять, где находится, как здесь оказалась, и кто так крепко сжимает ее. А когда увидела мужские ботинки на своих ногах и вовсе растерялась. Ее активные попытки извернуться и посмотреть назад и разбудили меня.

— Как ты себя чувствуешь? — я повернула подругу к себе и счастливо расцеловала.

— Ничего не понимаю! — Натка таращилась на меня, на себя, оглядывала сарай и мотала головой, будто хотела отогнать сон. Когда она убедилась, что все это явь, нахмурилась и потребовала объяснений.

Я ввела ее в курс дела и в свою очередь спросила:

— Ну а ты хоть что-нибудь помнишь? Как мог твой охранник Виктор проморгать тебя? Как они умудрились вынести тебя из больницы?

Натка задумалась. Она стала поминутно восстанавливать картину вчерашнего дня и остановилась на том, как поздно вечером в последний раз проведала старика Худорожкова, вернулась в свою палату и легла спать. Вырисовывалась следующая картина.

Натка чувствовала себя, по меньшей мере, агентом национальной безопасности, когда по поручению Андрея отправилась еще раз в палату старика Худорожкова, чтобы заглянуть в паспорт и посмотреть номер квартиры, где он прописан. А уж когда ей поручили выяснить, кем назвалась Юля, когда в первый и в последний раз навещала старика, и вовсе возомнила себя всемирно известным сыщиком Эркюлем Пуаро. После разговора с врачом и моей настоятельной просьбы «…беречь старика и вообще никого чужого к нему не подпускать», Натка решила исполнить задание в буквальном смысле и отправилась в палату к старику. Она аккуратно приоткрыла дверь и тут же отпрянула от нее. В палате была медсестра. Она делала какую-то процедуру больному.

— Надо же, и про старика вспомнили, — пробурчала Натка себе под нос.

Она отошла в сторону и принялась ждать, когда процедура закончится. Медсестра вышла из палаты и прошла мимо Натки. За два дня, что Натка находилась в больнице, она выучила имена всех медсестер и врачей травматологического отделения, но маска закрывала лицо вышедшей из палаты медсестры, а по глазам Натка не смогла узнать ее. Поэтому она не стала обращаться к ней по имени, а просто спросила:

— Как Иван Степанович? Ему лучше?

Медсестра бросила недовольный взгляд на любопытную больную и нехотя ответила:

— Значительно лучше.

Ободренная таким ответом Натка без стеснения вошла в палату.

Постояла немного у постели, наблюдая, как он дышит. Если честно, она не знала, как должно проявляться улучшение состояния тяжелого больного. Он все так же был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, из-под ключицы торчал катетер, от которой тянулись прозрачные трубки капельницы, и все так же медленно капало лекарство. От груди старика тянулись несколько проводков и заканчивались у небольшого прибора с темным экраном.

— Привет, дедуля! — негромко, но бодро поздоровалась она со стариком, как будто он мог ее слышать, — это опять я. Ты уж извини, но я знаю, что эта Юлия вовсе не твоя дочь. Что же она от тебя хочет?… Но ты не волнуйся, это мы все равно выясним… Дед, ты давай держись. Чего это ты умирать вздумал? Подумаешь, машина на него наехала! На меня тоже наехала, так я ведь ничего…

Натка разговаривала вслух и одновременно поправляла простынь и одеяло. Но вдруг ее рука нащупала одну штучку, о предназначении которой она догадывалась. Индикатор должен был быть прикреплен к груди больного, и записывать показания работы сердца. Но почему-то это индикатор, как и все остальные, лежал рядом с больным, а не был прикреплен к определенному участку груди на уровне сердца. Тут Натка увидела, что экран прибора, где должна непрерывно отражаться работа сердца в виде электрокардиограммы, выключен. Она заметила также, что аппарат искусственной вентиляции легких работает не в таком ритме, как работал раньше. Все включатели стояли на отметке «минимум». Сначала она решила, что это и есть улучшение состояния больного, когда участие искусственных аппаратов в жизнедеятельности больного постепенно снижается до минимума, но тут она взглянула на лицо старика. Оно стало синюшного оттенка, а лекарство в капельнице перестало капать совсем.

Пулей она выскочила из палаты и бросилась к дежурной медсестре. Та мирно беседовала с Виктором, Наткиным охранником и кокетливо ему улыбалась.

— Скорей! Сюда! — позвала Наталья, — Здесь что-то не так!

Медсестра, тут же сбросив с лица игривость, поспешила на зов. Секунды ей хватило, чтобы оценить ситуацию. Она быстро восстановила работу приборов. Тот, что отражал работу сердца, жалобно запищал, на его мониторе поползла почти прямая линия с редкими не очень крутыми изгибами. Пока медсестра включала приборы, Натка успела сбегать за врачом. Тот отдал распоряжения, строго приказал всем посторонним выйти из палаты и приступил к реанимационным мероприятиям. Вокруг Худорожкова началась суета, именно такая, какую Натка представляла, судя по фильмам про врачей. А еще через некоторое время все успокоилось, и жизнь травматологического отделения потекла в привычном режиме. Медикам удалось восстановить работу сердца старика. Цвет его лица вновь приобрел бледно-розовый оттенок, но сам он оставался все так же, неподвижен.

— Чертовщина какая-то, — возмущался врач, после того, как самое страшное было уже позади, — какой идиот убавил давление воздуха до минимума? Если бы Наталья Анатольевна вовремя не вошла в палату, через пять минут было бы уже поздно, — отчитывал он медсестру, которая, по его мнению, допустила халатность, — А следить за приборами — это ваша обязанность… У больного только-только стала отмечаться положительная динамика, а тут такое!..

— Я ничего не отключала, честное слово, — оправдывалась девушка.

— По-вашему дед сам у себя все отключил? Еще раз такое повториться — уволю. Так и знай.

Натка слушала, как врач устраивает «разгон» и искренне сочувствовала девушке. Она теперь точно знала, что дежурная сестра не виновата. Не зря она не смогла узнать медсестру, вышедшую из палаты старика за минуту до Наткиного визита. И злой взгляд, и недовольный ответ, все встало на свои места и легко объяснялось. Но Ната решила, не стоит пугать раньше времени персонал отделения, надеясь, что Юля, а это была именно она, Натка теперь в этом не сомневалась, вряд ли рискнет еще раз появиться на месте неудавшегося преступления.

Первый порыв был позвонить мне и все рассказать, но она знала, что мы с Андреем отправились в квартиру старика искать какие-то доказательства преступной деятельности Юли и ее дружка Мирона. Понимая всю серьезность операции, она решила не торопиться.

— Я думала, дождусь, когда ты сама мне позвонишь, вот тогда и собиралась все рассказать, — оправдывалась подруга, — тем более все ведь обошлось. А когда суета вокруг Худорожкова закончилась, я пошла к себе в палату, прилегла и заснула.

— А Виктор где был в это время? — возмутилась я, поняв, что Натку сонную похитили прямо с больничной койки.

— Не знаю, вроде как всегда, с дежурной медсестрой трепался.

— Эти сволочи, наверное, тебе что-то вкололи, — предположила я, вспоминая, как прислушивалась к ее слабому дыханию, холодела от одной мысли, что Натка так и не очнется.

— Да, укол я тоже помню, в ногу. Только это мне во сне снилось, будто меня змея укусила. Или оса, — сомнение отразилось на ее лице, — не могу точно вспомнить. Голова трещит.

Моя многострадальная голова тоже напоминала о себе, все-таки по ней вчера не раз стучали нехорошие парни. О раненой руке и вывихнутой ноге и говорить нечего. Я постаралась не обращать на такие «мелочи» внимание, тем более, что нам предстояло подумать о своей дальнейшей безопасности, если, конечно это слово применительно было к той ситуации, в которой находились мы с Наткой. Но моя дорогая подруга была рядом со мой, и уже это обстоятельство внушало некоторую надежду.

 

Глава 33

— Так. Ладно, давай думать, как будем выкручиваться. Эти сволочи, наверное, еще спят и в ус не дуют, что нас уже двое. Мы им покажем! — Натка решительно поднялась и уже расхаживала по сараю, примеряя в руках то вилы, то грабли, — Вот это тоже может пригодиться, — она достала серп и взмахнула им в воздухе, — Не подходи! Башку снесу! — прорепетировала она сцену самообороны.

Я невольно рассмеялась. Натка везде оставалась сама собой. Никакие катаклизмы не могли лишить ее оптимизма.

— Ты давай тоже поднимайся, занимай позицию. Они не должны застать нас врасплох. Мы будем во всеоружии! Иди сюда. Будешь стоять вот здесь с пустым ведром в руках. Первый, кто войдет, получит железный колпак. Потом ты делаешь ему подножку, он падает, тут я ему поддам этой штукой, — она продемонстрировала увесистую деревянную дубину.

Натка двигалась по сараю, словно по сцене, расставляя все на свои места, объясняя каждую мизансцену. Я как завороженная наблюдала за подругой и восхищалась ее решительности и умению предвидеть каждый шаг «актеров». Правда спектакль, который мы собирались сыграть, будет проходить без зрителей и бурных оваций, но зато награда за него — жизнь.

На секунду, переводя дух, Натка выглянула в окошко, внимательным взглядом окинула двор и спросила:

— Ты не знаешь, где у них тут гараж?

Я отрицательно покачала головой.

— А зачем нам? — не смогла я уловить ход Наткиных мыслей.

— А как же? Нам ведь надо как-то выбираться из этого логова. Мы ведь не можем их убить. Мы должны их оглушить, и пока они приходят в себя, мы уедем на их машине.

— А зачем нам гараж? — я никак не могла взять в толк, что Натка задумала.

— Тань, ну ты чего? Совсем соображать перестала? Где мы с тобой машину должны взять? Или думаешь, они нам ее к крылечку подгонят? — Натка в нетерпении всплеснула руками, вернее одной, вторая покоилась в гипсе, — Пока я завожу машину, ты тихонечко доковыляешь до ворот и откроешь их, я выеду из гаража, подберу тебя, и только они нас и видели, — очень довольная собой закончила она.

Я в это время тоже подошла к окну и выглянула. В недоумении я уставилась на пустой двор.

— Где же этот чертов гараж? — продолжала рассуждать Натка, — Отсюда ни черта не видно. Может он там, за домом? — предположила она.

Я молча хлопала глазами, пытаясь сообразить, что меня так смущает, и, наконец, поняла.

— Натка, нет здесь никакого гаража! И бандитов, похоже, нет!

— С чего ты взяла? — уставилась на меня подруга.

— А с того! Смотри, видишь, пусто!?

— Ну? И что?

— А вчера здесь машина стояла. Черная такая, с леопардом, а вон там мотоцикл был.

Я указала место, где вчера мы с Андреем видели транспорт Мотыля.

— А сегодня их нет, — я радостно посмотрела на Натку.

Та недоверчиво глянула на меня, потом снова выглянула в окно, протерла кулаком глаза, словно стирая занавес, за которым могла таиться реальность и снова уставилась на пустой двор.

— Сбежали! Даже ворота за собой не потрудились закрыть, — воскликнула она, наконец, — Вот здорово! А с чего бы это?

— Я, кажется, понимаю, почему они смылись, — я тоже радовалась, — они нашли связанного Мотыля в душевой кабине. Он признался им, что рассказал нам с Андреем, чья это дача и ее адрес. Они испугались, что мы, ну, то есть, Андрей приведет сюда полицию, и решили свалить от греха подальше.

— Правильно сделали, — согласилась Натка, — а то бы мы им тут показали, где раки зимуют. Все равно их найдут, никуда они не денутся, — как всегда, оптимистично заметила Натка.

— Знаешь, они, наверное, сильно испугались: тебя здесь бросили, а ведь могли прикончить напоследок.

— Верно, — ужаснулась Натка, — и тебя вместе со мной!

Мысль, что мы были в смертельной опасности и благополучно ее миновали, вызвала у нас бурю восторга. Мы кинулись обнимать и целовать друг друга. Когда волна эмоций постепенно улеглась, встал вопрос: что нам теперь делать.

— Мы ведь не можем сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь за нами вернется, — разумно заявила Натка.

— Надо выбираться, — согласилась я.

Мы проверили дверь на прочность, и пришли к выводу, что выйти через нее без посторонней помощи вряд ли удастся.

— Остается окно, — констатировала Натка, правда, я не уверена, пролезу ли через него, — она самокритично осмотрела свои габариты.

— Не такая уж ты и толстая, — успокоила я ее.

— Ну, да, — весело пожала плечами Натка, — в крайнем случае, ты выберешься первая, и найдешь ключ от замка. А мне будет урок! Может быть, после этого я заставлю себя сесть на диету и похудею до… сорок восьмого размера.

Мы весело рассмеялись и приступили к реализации плана собственного освобождения.

Сначала хотели аккуратно выставить стекло, но потом поняли, что пластиковая рама не позволит это сделать, потом пытались открыть ее как можно шире, освобождая проем для лаза. Но, так как и эта попытка оказалась неудачной, решили просто стекло разбить.

— Отойди.

Натка предостерегла меня, размахнулась и запустила в окно молоток. Стекло, вместо того, чтобы рассыпаться вдребезги, моментально превратилось и мелкую паутину, но продолжало стоять на месте.

— Вот это да! — удивилась я, — Оно что, бронированное?

— Какое там, — Натка махнула рукой, — просто покрыто специальной пленкой, — пояснила она, — Вот буржуйка чертова! Даже в сарае пластиковое окно с защитой поставила. Ну, ничего, мы с ним все равно справимся. Береги глаза, — скомандовала подруга и стала колотить по стеклу деревянной дубиной.

Все-таки, ей удалось освободить оконный проем от стекла. Я аккуратно выбралась наружу.

— Теперь ты, — позвала подругу.

Натка пыталась пристроиться к проему. Сначала она пробовала вылезти головой вперед, но тогда возникала проблема опоры. Сломанная рука не позволяла перенести центр тяжести, и подруга сильно рисковала выпасть из окна с реальным шансом сломать шею.

— Я поймаю тебя, — заверила я, прыгая внизу на одной ноге.

— Ага, тогда я еще и тебя покалечу, — невесело усмехнулась Натка.

Она решила вылезать ногой вперед, но тогда ее просто расперло в проеме, и возможность сломать еще какую-нибудь конечность, возросла до вполне реальных шансов.

— Ничего не получится, — сделала она, впервые, наверное, за всю жизнь, совсем не оптимистичный вывод.

— Тань, иди в дом, поищи ключ. Вряд ли они взяли его с собой. Зачем он им нужен?

Я в нерешительности потопталась на месте. Видя, что все попытки подруги протиснуться в маленькое отверстие, не увенчались успехом, я все же поковыляла к дому. Входить туда не хотелось. Покидая его, я искренне верила, что никогда сюда не вернусь, а тут шла сама, добровольно… Мурашки пробежали по телу, когда дверь бесшумно открылась, едва я задела ее рукой. На улице давно рассвело, поэтому внутри дома вполне можно было обходиться без электричества.

Я вошла в холл и осмотрелась. Надеясь, что ключ от навесного замка отыщется сам собой где-нибудь в прихожей на самом видном месте, я топталась на месте, но его нигде не было видно. Зато было множество вещей, женских вещей: крупные расчески, лаки, парфюм, женская обувь, сумка из натуральной кожи с множеством молний, усыпанных стразами, вазочки, шкатулочки, но ключа среди них не было. Я вошла в комнату. Беспорядок, царивший в зале, говорил о том, что его обитатели покидали дом в спешке. Остатки еды, недопитые банки пива, окурки не то, чтобы были разбросаны, просто они были оставлены там, где их ели, пили или курили. Было ощущение, будто в доме прозвучала команда «Тревога» и ее обитатели вскочили с места и бросились к выходу. Кто-то из них в тот момент ел яичницу и, когда прозвучала команда, вскочил с места, бросив вилку с ножом рядом с тарелкой. Вилка отскочила и упала на пол. Другой в это время курил сидя в кресле, а когда пришлось бежать, он наспех затушил сигарету, именно наспех, потому что она была только-только прикурена, а все предыдущие выкурены до фильтра. Третий, видимо, мирно потягивал пиво, а когда покидал жилье, нервно поставил банку на стол, но она опрокинулась и упала, пиво вытекло. Коричневая лужица от него засохла на столе и на ковре. Я заглянула во все углы, все безрезультатно. Сходила даже в сауну, которая по задумке архитектора была пристроена к дому и, попасть в нее можно было прямо из зала. Проверила даже пустой бассейн, хотя в этом не было никакой необходимости.

Не решительно я поднялась на второй этаж и заглянула во все комнаты, зная заранее, что там уж точно этот ключ не отыщется. Я собралась вернуться к сараю ни с чем и заставить Натку еще раз попробовать выбраться через окно, но тут услышала звук подъезжающей машины.

— Наконец! Это Андрей! Он вернулся за нами!

 

Глава 34

Прежде чем выскочить на улицу, выглянула в окно. Я находилась на втором этаже, и сверху двор отлично просматривался.

К дому подъехала шикарная красная иномарка.

— Где он откопал такую машину, — прошептала я, смахивая счастливую слезу, — угнал, наверное. Безумец! — наверное, умиление отразилось на моем лице, ведь именно такое чувство родилось во мне в тот момент.

Я хотела закричать, постучать в окно, сообщить, что я здесь, цела, невредима, безумно счастлива его видеть. Я даже протерла окно рукой, чтобы ее саму было лучше видно меня.

Но тут увидела, как из машины вышла женщина, встревожено озираясь по сторонам, вбежала в дом. Я замерла. Женщина не могла меня видеть, она ни разу не подняла глаза вверх, но она могла меня услышать, а мне вдруг резко расхотелось привлекать к себе внимание. Я уже находилась в холле второго этажа, у самой лестницы, стоило сделать одни шаг, и я могла бы видеть, что делает женщина там, внизу. Но я боялась пошевелиться. Я даже дышать боялась, лишь бы женщина меня не заметила. На глаза попалось большое кресло, поставленное у самых перил. Я опустилась на колени и ползком, словно кошка, добралась до него. Мне без особого труда удалось протиснуться между спинкой кресла и стеной и прижаться лицом к перилам. Из своего укрытия я видела, как женщина вбежала в зал и резко остановилась, оценивая обстановку.

— Ах, мерзавцы! Подонки! Устроили тут балаган! — гневно восклицала она и спешно прибирала следы недавнего пребывания гостей.

Когда все было приведено в относительный порядок, женщина, продолжая сыпать ругательства в адрес тех, кто устроил беспорядок, внимательно огляделась, осталась удовлетворена и бегом бросилась к выходу. У дверей она задержалась, чуть сдвинула в сторону плащ на вешалке и сняла с крючка какой-то ключ. Я сразу догадалась какой и закусила кулак от злости. Как же я сама не догадалась раньше просмотреть крючки на вешалке. Тогда к появлению незваной гостьи мы с Наткой уже давно бы выбрались из этого страшного дома, а мне бы не пришлось сидеть под креслом и трястись от страха.

Конечно, Натка тоже слышала шум подъезжающей машины. И кто приехал, тоже, наверняка, видела. Зная свою подругу, как облупленную, представляю, как страшно волновалась она все то время, пока женщина была в доме. Наверное, ее воображение рисовало ей ужасную картину, как незнакомка вбегает в дом и застает меня, рыскающую по всем углам в поисках неизвестно чего. Безусловно, Натка тревожилась, зная, что ничем не сможет помочь мне, если вдруг понадобиться ее помощь. Я даже представляла, как та била и щипала себя за пухлые бока, проклиная свой неуемный аппетит и любовь ко всему сладкому и стряпанному. Не удивлюсь, если выяснится, что в тот момент она клялась сама себе, в случае благополучного исхода нашей передряги, непременно начать заниматься бегом по утрам и обязательно сбросить лишние килограммы.

Женщина тем временем выбежала из дома, остановилась, отряхнула одежду и словно вспомнила что-то, направилась к сараю. Наличие навесного замка ее не смутило, она открыла его ключом и аккуратно вошла внутрь. Но тут что-то твердое и большое метнулось в ее сторону и угодило прямо в лоб. Женщина не ожидала ничего подобного. Она остановилась как вкопанная, пошатнулась и мешком свалилась к Наткиным ногам. Я все это видела в открытую дверь, когда спешно, насколько позволяла больная нога, двигалась следом за женщиной, оставаясь вне поля ее зрения. Не зная истинных намерений хозяйки дома, я готовилась в любую минуту выйти из укрытия и придти на помощь подруге. И вот моя помощь не пригодилась.

Все оказалось банально просто. Как только женщина вышла из дома и направилась в сторону сарая, Натка заняла оборонительную позицию и встретила непрошенную гостью, как и полагается, громким аккордом. В качестве музыкально-ударного инструмента она использовала крышку от большого железного бачка. Рядом наготове лежала доска, на тот случай, если одной крышки покажется мало. Но гостья оказалась не из твердолобых. Всего одного удара вполне хватило, чтобы свалить ее с ног.

Натка не ожидала столь легкого успеха и в недоумении стояла над телом, когда в дверях появилась я.

— Ты ее? — кивнула я на повергнутую женщину.

— Ага, — робко кивнула та, — Кто она?

— Не знаю, наверное, хозяйка…

— Зачем она приехала?

— Кто ее знает. Слушай, а я была уверена, что Мамка — это Юля.

— И я, — призналась Натка.

— Выходит, что нет! А Юля тогда кто?

Женщина застонала и шевельнулась.

— Может ее связать? — предложила Натка.

— Конечно, — я заковыляла к полке, где видела веревку.

Пока мы связывали руки непрошеной хозяйке дома, та пришла в себя и испуганно таращилась на нас.

— Вы кто? — она оценила Наткин наряд и пришла в ужас, — Что вы со мной делаете? Вы бомжи? — она вертелась, нервно выкрикивая вопросы.

— Вы Мамка? — сердито спросила Натка, не обращая внимания на дурацкие вопросы и брезгливые взгляды хозяйки.

— Какая мамка? Чья мамка? У меня вообще нет детей, — по ее тону сразу стало понятно — вопрос материнства больная тема для нее, — У меня только племянник. Это он вас сюда притащил? Что вам от меня надо? У меня ничего нет. Идите в дом. Берите, что хотите и убирайтесь, — дама была близка к истерике.

Такое поведение обескуражило нас. Мы в недоумении переглянулись.

— Это ваша дача? — нахмурилась Натка.

— Да. А в чем дело?! — женщина была испугана, но не теряла чувство собственного достоинства.

— Значит вы Мамка? — так же сердито спросила я.

— Что вы заладили! Чья я мамка? И вообще, почему такое пренебрежительное отношение к слову мама?!

— Зачем вы приехали?

— А почему я не могу приехать на свою дачу?

— Хорошо, задам вопрос по-другому. Почему вы приехали именно сегодня, да еще так рано и к тому же такая встревоженная? — Натка вошла в роль великого Эркюля Пуаро.

Женщина бросила безнадежный взгляд на странных девиц, тяжело вздохнула, и, понимая, что уклониться от правдивого ответа все равно не удастся, решила признаться:

— Потому что мне позвонила соседка, старушка из первого дома и пожаловалась, будто Сережа привез на дачу компанию, они шумят, безобразничают, словом мешают. Она пригрозила, что если я не разберусь с племянником, она в следующий раз вызовет полицию. Ночью я не рискнула ехать, дождалась утра и вот, приехала. Так вы, значит, с ним были? — она, стараясь скрыть неприязнь, окинула нас гневным взглядом.

— А соседка разве вам не доложила? — с издевкой в голосе поинтересовалась Натка.

— Если честно, то нет, — созналась хозяйка дачи, — она лишь жаловалась на шум.

— Тогда почему вы пошли в сарай? Надеялись увидеть там труп? — тон Натки не предвещал ничего хорошего.

— Труп?! — казалось, женщина вот-вот лишится чувств от испуга, — Что вы! Какой труп?! Я увидела разбитое стекло и хотела проверить, что еще они успели набезобразничать.

Мы с Наткой недоверчиво переглянулись.

— Часто ваш племянник здесь бывает?

— Не знаю, но думаю часто. У него есть все ключи, и я не запрещаю. Он ведь единственный мой родной человек. Я люблю его как сына… А он вот что выкидывает…, — на глаза «тетушки» навернулись слезы.

— Как зовут вашего племянника? — задумчиво поинтересовалась я.

— Сережа. А что?

— Ничего. Как его фамилия? — настаивала я.

— Мироненко. Сергей Мироненко

— Мирон! — я торжествующе посмотрела на Натку, — значит Сергей Мироненко ваш племянник? — я так обрадовалась, что женщина растерялась еще больше.

— Да объясните же, в чем дело? И развяжите меня, наконец! Я что — преступница? — искренне возмутилась она.

Мы вовсе не спешили исполнить просьбу, отошли в сторону и, почти хором воскликнули:

— Все сходится!

Я вернулась к связанной женщине, присела рядом и спросила, внимательно наблюдая за ее реакцией:

Вы знаете, чем занимается ваш племянник? Ну, чем он зарабатывает?

— Да, конечно! — гордо ответила женщина, — Сережа работает начальником службы безопасности в банке. Он хорошо зарабатывает. Почему вы спрашиваете?

— А имя Куляпова Юлия Ивановна вам что-нибудь говорит?

— Нет. Я не знаю никакой Юлии Ивановны.

— Хорошо, а если просто Юля?

— Не знаю никакой…, хотя подождите, вроде бы я слышала от Сережи имя Юля. Может быть это его девушка? — радость от осенившей догадки мелькнула на лице, — Долго вы будете меня мучить своими вопросами? — она вновь чуть не расплакалась, — Чего вы хотите от меня?

Я со значением посмотрела на Натку, мол, все что она говорит похоже на правду, может и вправду развязать? Натка ответила мне таким же взглядом, мол, осечка вышла, Мамка — все-таки Юля. Она же, Юля руководит Мироном и всей его преступной компанией. Теткину дачу они просто используют, а доверчивая тетушка даже не догадывается о делах племянника. Но прежде чем развязать, она вдруг спросила:

— Подождите, вас как зовут?

— Меня? Изольда. Изольда Георгиевна, — с величайшим достоинством, будто назвала королевскую фамилию, представилась хозяйка дачи.

— Как? — я уставилась на нее во все глаза, — Изольда Георгиевна? Купченко Изольда Георгиевна? Управляющая фондом «Забота»?

— Да, — такая осведомленность привела женщину в замешательство, — А в чем дело? — она вновь гордо выпрямилась, — Мы занимаемся благородным делом. Осуществляем уход и заботу за одинокими стариками…

— Знаем, знаем, — не очень вежливо перебила я, — мне Аня рассказывала.

— Аня! Какая еще Аня? Ах, да, Аня, — вспомнила она свою молодую сентиментальную работницу, — Ох уж эта Аня! Что она вам наговорила? — сердито спросила Изольда.

— Ничего особенного, — заступилась я за девушку, — она просто рассказывала, в чем заключается ее работа в вашем фонде.

— Лучше бы она работу свою выполняла, чем рассказывала о ней, — проворчала Изольда.

Мы вновь многозначительно переглянулись. Вот теперь все вставало на свои места. Между тем хозяйка дачи совсем расстроилась. Она старалась сохранять спокойствие, но ей это удавалось все труднее.

— Девочки, я ничего не понимаю. Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? Если Сергей чем-то обидел вас, я здесь ни при чем, но я готова возместить вам все расходы. Я уважаемый человек. Наш фонд оказывает посильную помощь одиноким людям. Мы занимаемся благородным делом. Меня многие знают в городе. И меня унижает такое положение. Я не могу больше сидеть здесь со связанными руками и отвечать на ваши нелепые вопросы про Сережу и его девушек. Если он обманул какие-то ваши надежды, прошу вас, не расстраивайтесь и отнеситесь к этому философски. Мужчины, они ведь по большей части все такие…

Мы молча слушали сумбурную речь Изольды и снисходительно улыбались. Когда слова у нее иссякли, и она с надеждой посмотрела на нас, мы, не сговариваясь дружно принялись развязывать ей руки.

— Вы действительно ничего не понимаете? — сочувственно спросила я.

— Что я могу понять, если вы так ничего и не объяснили? — радуясь освобождению, отозвалась хозяйка дачи.

— Нам придется очень сильно вас огорчить, — предупредила Натка.

— Не надо меня щадить, расскажите все. Я готова к любой правде, — выразила она готовность узнать истинную причину нашего странного поведения.

Она потирала затекшие от веревок руки и с тревожным любопытством рассматривала нас. Все трое мы вышли из сарая и стояли посреди двора.

— Войдем в дом, там вы мне все и расскажите, — гостеприимно предложила Изольда.

— Нет-нет, — запротестовала я.

— Лучше присядем здесь, — Натка указала на скамейку перед домом.

Мы уселись, и Изольда нетерпеливо посмотрела на нас.

— Что ж, слушайте, — роль рассказчика взяла на себя я, — только сначала скажите: Худорожков Иван Степанович вам знаком?

— Это один из наших подопечных, — изумленно уставилась на меня Изольда.

— Где он сейчас?

— В больнице. Он, знаете ли, в последнее время часто прикладывался к бутылке. И вот результат: вышел пьяный на улицу и попал под машину, — грустно поведала она печальную историю.

— Все ясно, — я набрала побольше воздуха в грудь, и продолжила — Так вот, фонд «Забота» действительно занимается благородным делом. Но ваш племянник бессовестно использует ту информацию, которой владеете вы. Я уж не знаю как, но ему стало известно, что Худорожков Иван Степанович, одинокий старик, владеющий неплохой однокомнатной квартирой в центре города. Ради этой квартиры все и было задумано. Мирон, ну то есть ваш племянник, Сергей Мироненко передает эту информацию своей знакомой Куляповой Юле. Та в свою очередь под видом социального работника входит в доверие к старику и вынуждает его заключить договор ренты.

— Какой договор? — Изольда просто раскрыла рот оттого, что ей пришлось услышать.

— «Договор ренты с пожизненным содержанием», — почти по слогам процитировала я название договора, который мы с Андреем нашли в чемодане под диваном в квартире Ивана Степановича Худорожкова.

— Тань, ты лучше объясни, что он из себя представляет, — вставила Натка слово, потому что ей, как видно, самой требовалось разъяснение сути этого договора.

— Объясняю, — с готовностью согласилась я, — Объясняю так, как мне самой растолковал Андрей. Он в этом лучше разбирается. Из «договора ренты с пожизненным содержанием» следует, что Юлия Куляпопа обязуется осуществлять уход за гражданином Худорожковым, выплачивать ему пожизненно ежемесячное денежное содержание в размере двадцати пяти тысяч рублей и нести расходы по содержанию жилья, в котором проживает гражданин Худорожков. Он же в свою очередь обязуется передать квартиру по такому-то адресу гражданке Куляповой в собственность. Право собственности на вышеуказанную квартиру у гражданки Куляповой наступает с момента смерти гражданина Худорожкова. А до этого времени гражданин Худорожков имеет право проживать в данной квартире как основной квартиросъемщик. Особое условие: гражданка Куляпова обязуется до подписания настоящего договора передать гражданину Худорожкову восемьсот тысяч рублей, данная сумма не засчитывается в сумму ежемесячного содержания, — изложив суть, я замолчала.

Изольда сидела между нами с широко раскрытыми глазами и, казалось, потеряла дар речи.

— Я не верю своим ушам, — отстраненно прошептала она, — Мой Сережа не мог так подвести меня, он не мог…

Натка глянула на женщину и, по всей видимости, испугалась за ее рассудок, но тут Изольда спросила вполне осознанно:

— Подождите! А что дальше? Договор договором, но сам по себе он не является противозаконным. Причем тут Сережа?

— Вот! — Натка многозначительно подняла вверх указательный палец, — Вот мы и добрались до самого интересного.

Изольда испуганно уставилась на нее.

— Да-да, — подтвердила я, и Изольда, словно на пружине развернулась обратно в мою сторону, — Договоры ренты, в том числе и тот, о котором мы сейчас говорим, по закону подлежит обязательной регистрации в Росреестре. Туда и отправились старик Худорожков с Юлией Куляповой. Сделка благополучно состоялась. Иван Степанович получил свои восемьсот тысяч. Но не успел выйти на улицу и распрощаться с Юлией, как один шустрый мотоциклист, стремительно проезжая мимо, выхватывает из его рук чемодан с деньгами, а самого старика тут же сбивает машина. Правда, не насмерть. Тогда Юлия проникает в больницу под видом медсестры и пытается ускорить смерть своего благодетеля, пытаясь отключить аппараты жизнеобеспечения. Если бы Натка не вошла вовремя в палату, старика было бы уже не спасти.

Изольда вновь пристально посмотрела на Натку, как бы взвешивая, можно ли верить в то, что именно Натке старик обязан своим спасением.

— Какой кошмар! — наконец воскликнула она и схватилась за голову, — Это неслыханно! Кто бы мог подумать! — сокрушалась она, — Но, откуда вы все это знаете? — вдруг спохватилась она.

— Мы нашли чемодан с деньгами, а также сам договор ренты, — простодушно ответила я, сочувствуя Изольде, — и спрятали его в надежное место, — зачем-то добавила я.

Изольда на несколько минут погрузилась в раздумья.

— Ну, и Сереженька! Ну, удружил! — наконец пробурчала она вслух, — Не ожидала! Так подвести!..

Все время, пока она приводила мысли в порядок, мы сидели тихо, давая ей возможность осмыслить все те деяния, которые совершил ее ненаглядный племянник вместе со своими сообщниками.

Изольда все же смогла взять себя в руки. Она встала и решительно заявила:

— Немедленно едем в полицию. Вы все повторите там слово в слово.

Мы переглянулись и остались сидеть на месте.

— Чего сидите? Вставайте! Время не ждет!

— Нет, мы дождемся Андрея, — решительно заявила я, — он ушел за полицией и скоро должен приехать за нами.

— Чего ждать? Там и встретитесь! — рассердилась Изольда.

— Нет, мы, правда, должны его дождаться, — поддержала меня подруга, — а вы, если хотите, можете ехать…

— Как вам угодно! — как-то зло бросила Изольда и пошла к своей машине, доставая на ходу из сумки ключи.

Вдруг она остановилась, словно вспомнила что-то, а потом резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Если сказать, что мы обе были просто обескуражены произошедшей переменой, то значит не сказать ничего. В руках Изольды Георгиевны были вовсе не ключи от машины, а самый настоящий пистолет. Наталья нервно икнула.

— А ну, быстро подняли свои задницы и рысцой в машину. Живо! Кому сказано?!

Мы с Наткой сидели на скамейке словно приклеенные, обе испуганно посмотрели друг на друга и медленно перевели недоуменный взгляд на Изольду.

— Вы что, оглохли? Я кому сказала, в машину!

— Вы так страстно хотите отвезти нас в полицию, что готовы угрожать оружием? — я постаралась не терять самообладания. Натка в это время шумно сглотнула.

— Вот, дуры! — в сердцах воскликнула Изольда, — Я хочу вас убить!

— Убить!? — хором возмутились мы, — За что?

— Вы слишком много знаете! — нервно рассмеялась она.

— А как же племянник? — слабым голосом проблеяла Натка.

— Не волнуйтесь, племянник свое получит! Баран несчастный! Так подвел меня!

Изольда нервно дернулась. Ее терпение, явно, было на исходе. Она что-то прикинула в уме и снова скомандовала:

— Так, ты, в гипсе, иди ко мне!

— Я? Зачем? — Натка явно трусила.

— Ко мне, я сказала! — заорала баба, — Что за тупые курицы?! — отвесила она «комплимент» в наш адрес.

Натка никак не могла решиться подняться со скамейки. Тогда Изольда немного наклонила руку с пистолетом вниз и выстрелила. Пуля попала в землю в метре от наших ног, обдав нас брызгами грязи. Испуганная Натка вскочила на ноги и медленно пошла к хозяйке дачи.

— Зачем я вам нужна? — дрожащим голосом спросила она.

— Сейчас узнаешь, — пообещала та, довольная достигнутым результатом.

Она схватила подошедшую Натку за волосы, развернула спиной и притянула к себе, перехватившись свободной рукой за горло. Она перестала целиться в мою сторону, и наставила пистолет на голову Натки.

— Ты, — грубо обратилась она ко мне, — быстро говори, где вы спрятали чемодан с договором и деньгами или я прострелю ей башку.

Я видела бледно-серое лицо подруги, большие страшно напуганные глаза и сама от страха не могла вымолвить ни слова.

— Считаю до трех! — грозно пообещала Изольда, — Раз…

— Но я не знаю, честное слово! — выкрикнула я.

–..два,

— Я, я… я правда, не знаю! — я вскочила с места, пытаясь найти убедительные слова. Меня трясло от страха, словно в лихорадке, — чемодан прятал Андрей, я не видела куда.

— Думай, дура! — Изольда с каждой секундой злилась все больше, — Вспоминай…

Я в ужасе пыталась найти убедительные слова, выиграть время. Ведь было очевидно, как только Изольда узнает местонахождение чемодана с документами, непременно нажмет на курок, вторая пуля будет моей.

— Мамка, стой! Стрелять буду! — чей-то мужской голос окрикнул преступницу. Она повернула голову, в это время Натка сделала резкое движение, Изольда охнула и как подкошенная свалилась на землю.

 

Глава 35

— Чем ты ее так?

К Натке навстречу спешили люди. Первым подбежал муж и принялся целовать и обнимать все еще находящуюся в шоке жену.

— Гипсом, — медленно проговорила Натка, неотрывно наблюдая, как люди в камуфляже надевают наручники на Изольду. Та трясла головой и извергала ругательства в адрес всех подряд. Она шипела и извивалась, словно змея, голову которой прижали, чтобы удалить яд.

— Успели! Слава богу!

Это был Андрей, он прижимал меня к себе. Меня все еще трясло крупной дрожью. Он гладил меня по голове и незаметно смахивал слезу, набегавшую на его глаза.

— Завьялов все не разрешал нам вмешиваться, — приговаривал он, — ждал, пока она проявит себя. Мы чуть не опоздали! Слава богу! Все закончилось!

В его крепких надежных объятиях я стала постепенно успокаиваться и осознавать происходящее вокруг нас.

Весь двор был заполнен людьми. Некоторые из них были в гражданской одежде. Они вели себя важно, без суеты, разговаривали негромко, многозначительно переглядывались, задавали вопросы задержанной, что-то записывали.

К нам подошел следователь Завьялов. Я настороженно смотрела в его сторону. Он приветливо улыбнулся и похлопал меня по плечу:

— Ну, здравствуй, беглянка, — улыбнулся он, — Набегалась?

Я вновь задрожала и крепче прижалась к Андрею.

— Да не бойся ты, — успокоил Завьялов, — не собираюсь я тебя арестовывать. Мы бы, конечно, и сами разобрались, что к чему, но, все равно и вам спасибо. Помогли. Вся банда задержана…

— Это правда? — я с надеждой заглянула в глаза Андрею.

— Да, — счастливо улыбнулся он, — еще ночью…

Домой нас отпустили только вечером, когда, наконец, закончили все предварительные следственные действия. Следователь Завьялов уже не казался мне таким вредным и подозрительным. Вопросы он задавал без нажима, словно и без этого знал все ответы и лишь расставлял знаки препинания, описывая картину преступления. Из всей совокупности заданных вопросов мы с Наткой узнали о том, как Андрею удалось задержать Юлю, а так же каких трудов ему стоило убедить полицейских в местном отделении разрешить ему позвонить следователю Завьялову. Тот в свою очередь сразу примчался и принял самое активное участи в разработке плана нашего освобождения. Правда, ему пришлось менять его, вернее корректировать по ходу действия. Дело в том, что как только Коля узнал, о похищении жены, он поднял по тревоге всю свою команду. К тому времени они уже многое знали о Мироне, но пока не знали на чем его взять. Они помчались на дачу Купченко, готовые на самые решительные меры. Но в это время бандиты, встревоженные долгим отсутствием Юли, которая обещала приехать и никак не приезжала, запаниковали. Плюс ко всему они обнаружили связанного Мотыля. Тот признался, что рассказал беглецам, нам с Андреем, адрес дачи и имя хозяйки. Бандиты в спешке покинули дом Изольды, не потрудившись проверить состояние Натки. Они были уверены, что та проспит до утра, о том, что она может просто замерзнуть в холодную осеннюю ночь, одетая в одну больничную пижаму, они даже не думали. О том, что девушек в сарае двое они и не догадывались. На узкой проселочной дороге между дачным поселком и трассой бандиты встретили Николая с его ребятами. Завязалась потасовка, и преступники были задержаны. Мотылю, правда, удалось скрыться. Он на своем двухколесном коне умудрился съехать с дороги и, маневрируя меж деревьев, благополучно ушел от погони. Но это обстоятельство не сильно расстроило Николая, главное, Мирон был задержан. Тут подоспели Андрей, следователь Завьялов и отряд ОМОН, также спешившие к нам на выручку.

Поняв, что нам, кроме простуды ничего не грозит, Завьялов придумал, как выманить главаря банды Мамку и задержать. Скорее всего другого случая им бы не представилось. Изольда вела свою преступную деятельность очень умело. У правоохранительных органов не было ни единого факта ее причастности к преступлениям. Нужно было заставить ее нервничать и совершить ошибку.

Завьялов, прямо в лесу заставил Мирона позвонить тетке, а Изольда действительно родная тетка Мирона, и рассказать о том, что Андрей и я сбежали; о том, что Мотыль проболтался нам и теперь мы знаем, кто является хозяйкой дачи; также то, что Юля обещала приехать, а ее все нет и нет. Мирон «признался», что в спешке покидая дачу они оставили там тело Натки, а также «покаялся» тетке, будто они с Кривым переборщили с лекарством, и девушка умерла. Изольда страшно разозлилась, она кричала и требовала, чтобы племянник немедленно возвращался на дачу и избавлялся от трупа. Но Мирон, под чутким руководством Завьялова, категорически отказался это делать. Разгневанная Изольда тут же понеслась на дачу сама убирать следы преступления. А тут ее ждал сюрприз в виде не одной, а двух девушек, да к тому же живых и способных к сопротивлению. Дальше она, подключив весь свой артистический талант, действовала по обстановке. Кстати, следует отдать должное ее таланту, ведь даже Натка, опытный человек в этом деле, безоговорочно поверила ей и доверилась.

Все это время Завьялов с ОМОНОМ, Андрей и Николай со своими ребятами сидели в засаде, рассредоточившись вокруг дачи, но мы-то с Наткой даже не подозревали об этом, поэтому нам и пришлось пережить такой стресс.

Я сидела в своем любимом кресле, в своей квартире, подогнув под себя ноги, укрывшись теплым пушистым пледом, и с умилением наблюдала, как Андрей заваривает чай и хлопочет вокруг меня. Он всячески старался скрыть за непринужденностью остатки ощущения страха и отчаяния, которые ему довелось пережить минувшей ночью.

— Мне так хорошо с тобой, — проговорила я очень, очень тихо.

Андрей остановился, обернулся на меня, посмотрел очень нежно и пристально, немного помедлил и так же тихо ответил:

— А мне так плохо без тебя…

 

Эпилог

Суд над преступной группировкой Мамки состоялся спустя полгода. Каждый из бандитов получил свой срок. Избежать наказания удалось лишь нотариусу Седому. На следствии он заявил, будто ничего не знал о преступлениях. Все составленные им договоры, были признанны законными с юридической точки зрения. То есть само по себе составление договора не могло расцениваться, как занятие преступной деятельностью. Да и подписи свои жертвы ставили вполне осознанно и добровольно. Доказать обратное так и не удалось. Но молва о продажном нотариусе быстро разнеслась по городу и очередь к нему иссякла. В конце концов, он вынужден был закрыть контору, а вскоре и вовсе уехать из города.

Андрей сделал мне официальное предложение, и вскоре мы основательно занялись подготовкой к свадьбе, которую наметили на весну.

Иван Степанович Худорожков выздоровел, а когда узнал, в какой переплет угодил, бросил пить, и, можно сказать начал жизнь заново. Договор ренты по его заявлению аннулировали, вернув ему право не только проживать в квартире, но и владеть и распоряжаться ею, словом, она опять стала его собственностью. Восемьсот тысяч рублей тоже достались ему в качестве моральной компенсации. Он распорядился ими по своему усмотрению: сто тысяч перевел на имя сына бабы Фаи, двести тысяч вручил Натке с Колей не принимая во внимание все их протесты, сто тысяч оставил себе, а остальные отдал Андрею в качестве компенсации за взорванный автомобиль. Андрею пришлось принять деньги и купить новую машину, выбирать которую ему помогала я.

Николай сделал подарок Натке на день рождение, купив путевку в Тайланд. Они улетели отдыхать. При этом Натка оставила на меня полив цветов не только в своей квартире, но и в квартире свекрови.

— Ты долго? — спросил Андрей, останавливаясь у подъезда дома Колиных родителей, — успею я заехать в автомагазин?

— Конечно, успеешь, — ласково улыбнулась я, — я еще к Евдокии Львовне забегу, нам с ней надо пошептаться.

— О чем это? — лукавое изумление отразилось на его лице.

— Это наши женские секреты, — радостно рассмеялась я.

— Будете строить коварный план? Пропал Иван Степанович, ох, пропал!

— Ничего, ничего, это ему на пользу.

— Ох, женщины, все-то вы про нас заранее знаете…, — Андрей притворно взгрустнул, — ну, ладно, желаю удачи! Я позвоню.

— Танечка, здравствуйте, — раздался голос за моей спиной, не успела я попрощаться с Андреем. Я повернулась. Передо мной стоял старик Худорожков с большим букетом цветов.

— Ой, здравствуйте! Иван Степанович! Как вы здесь?

— Так я, это… хочу познакомиться… с Евдокией Львовной поближе. Все-таки она меня выходила, с ложечки кормила, а я чурбан бесчувственный, все боялся с ней заговорить, стеснялся… Как думаете, не прогонит?

— Не знаю, что и сказать, — еле сдерживая счастливый смех, ответила я.

— Я все же попробую, — решился старик.

— Желаю удачи! — прошептала ему в спину я, — Ну, вот! Оказывается не все мы про вас, мужчин знаем…