Дорога на шахматный олимп

Три матча пришлось сыграть Анатолию Карпову – с Л. Полугаевским, Б. Спасским и В. Кориным, чтобы завоевать право быть участником решающего состязания на первенство мира; а затем ввиду отказа Р. Фишера защищать титул чемпиона стать новым – двенадцатым чемпионом мира. Нелегкой была у него задача: если Фишер сыграл в 1971 году в трех отборочных матчах 21 партию, Спасский в 1965 году – 29, а в 1968 году – 26 партий, то Карпов провел за шахматным столиком 43 встречи!..

Да и партнеры были у него большего масштаба. Правда, Полугаевский впервые попал в соревнование претендентов, но Спасский дважды выигрывал подобные состязания и один раз был чемпионом мира, а Корчной – многократный участник соревнований претендентов и второй раз – финала.

Но попробуем более точно оценить этих шахматных бойцов. Еще в 1939 году я предложил определять мощь шахматиста по четырем признакам.

Первый из них – шахматный талант. Без специфического шахматного таланта крупным шахматистом не станешь (правда, если верить Эм. Ласкеру, то первый разряд получить все же можно). Этому признаку удовлетворяют, хотя и в разной степени (да и таланты их различны по типу), все три матчевых противника Карпова.

Второй признак – характер. И не только спортивный характер что обычно связывают с волей к победе, стойкостью в защите спортивной хитростью, проникновением в психологию партнера.

Не меньшее значение имеет и то, как шахматный мастер управляет собой, когда он не сидит за шахматным столиком, когда он вне шахматных состязаний.

Действительно, жизненный режим мастера мало что общего имеет со спортивным характером. Спит ли шахматист по ночам или ведет легкую жизнь и просыпается лишь к обеду, занимается ли он физической культурой или поигрывает в картишки, бережет ли трудоспособность своей нервной системы или злоупотребляет алкоголем – это зависит от характера человеческого, от воспитания и самовоспитания человека.

Настроен ли шахматист критически к своему творчеству (и к своей особе) или он готов обниматься с любым льстецом, отличается ли он мелочностью или выделяет главное (с точки зрения своего совершенствования), на первом месте у него шахматы или материальная сторона жизни – и это зависит от человеческих качеств шахматиста. Сколько крупных талантов было загублено по той простой причине, что обладатели их оказывались мелкими людьми…

Поскольку тема эта деликатная, не будем ее больше затрагивать. Но, как говорится, «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок»…

Что касается спортивного характера этих трех шахматных богатырей, то о нем стоит поговорить особо. В наименее выгодном свете тут предстает Л. Полугаевский – он недостаточно проницателен как спортсмен, и, видимо, поэтому матчи ему даются труднее, чем турниры, а отборочные соревнования для него особенно неприятны, ибо именно здесь надо демонстрировать те самые спортивные качества о которых уже говорилось.

Б. Спасский обладает великолепным характером спортсмена – он никогда не унывает, на него не влияют случайные поражения, он умеет концентрировать все свои возможности в решающий момент (во всяком случае, так это было…).

В. Корчной не умеет управлять собой так же хорошо, как экс-чемпион мира. Как спортсмен он более прямолинеен, но все же достаточно силен.

Третий признак – здоровье. Шахматы хотя и интеллектуальный но напряженный труд, шахматист обязан выдерживать жесткую нагрузку. Какова эта нагрузка, можно пояснить на следующем примере: в мае 1961 года моя 20-я партия матч-реванша на первенство мира с Талем была отложена после пяти часов игры в очень трудном для меня положении. Последовала бессонная ночь – необходимо было найти шанс сделать ничью; часа два мне все же удалось поспать перед доигрыванием. Мой партнер не нашел при анализе выигрывающего продолжения, и я мог сделать ничью. Однако сказалась усталость, я спутал подготовленные варианты и… вновь оказался на грани поражения. После шести часов доигрывания, по общему мнению мое положение было уже безнадежным. Опять бессонная ночь (тут поспать совсем не пришлось) и второе, на сей раз четырехчасовое доигрывание. В итоге – ничья. Способен ли на такое напряжение человек, если он не настоящий шахматист? Вряд ли. И Полугаевский, и Спасский, и Корчной на такие перенапряжения способны.

И наконец, четвертый признак – специальная подготовка. После того, как в прошлом шахмат действовали Стейниц и Чигорин, Эм. Ласкер и Рубинштейн, Нимцович и Алехин, Рагозин и Болеславский, известно, что такое специальная подготовка и для чего она нужна. Каждому крупному мастеру полезно иметь свою собственную теорию начал, которую знает только он, теорию, которая тесно связана с планами игры в середине партии.

Это очень полезно, но – увы! – далеко не все на это способны, и не каждый шахматист пытается вести такие разработки.

Чтобы успешно действовать в этой области, надо обладать не только работоспособностью, но и талантом поиска, талантом исследователя. Когда такой большой талант появляется, он косвенно влияет на творчество других гроссмейстеров; изучая его партии, другие мастера узнают, в каких областях шахматной теории сейчас надо работать, и побеждает в шахматах исследовательское направление. Нет такого ведущего исследователя – побеждает тенденция практицизма.

Но если в последние годы и превалирует практицизм, это не значит, что гроссмейстеры могут спать спокойно – работать все равно надо, специальная подготовка необходима.

В этом отношении Корчной имеет явное преимущество перед Спасским и, пожалуй, перед Полугаевским. Думаю, однако, что даже Корчной не достиг в этой области того, чего он мог бы достичь. Суть дела в том, что мастер может быть уверен в своем искусстве анализа лишь тогда, когда он проверяет свои анализы. А проверка возможна при наличии критики опубликованных работ со стороны читателей. Молчат читатели шахматных журналов – значит мастер научился анализировать; находят читатели «дыры» в анализах – мастеру еще следует совершенствовать свое аналитическое искусство.

Соперники Карпова, за исключением Полугаевского, почти не публикуют исследовательских работ. Стало быть, своих пределов в области искусства шахматного анализа они могли не достичь.

Теперь, после того, как мы охарактеризовали силу противников Карпова по всем четырем признакам, читатель может более четко представить себе, какой барьер был преодолен молодым гроссмейстером в этих матчах…

Зимой 1964 года я давал в Москве сеанс с часами юным шахматистам. Среди них был и Толя Карпов из Златоуста. Щупленький маленький – было ему от роду неполных 13 лет, но кандидатом в мастера он уже был. Игра его не произвела тогда большого впечатления. Но не следует этому удивляться: юный Боря Спасский в таком же возрасте играл со мной в массовом сеансе в Ленинграде, и тогда его игра также не произвела большого впечатления, однако это не помешало Спасскому через 20 лет завоевать звание чемпиона мира. Карпов этого добился 11 лет спустя!

Несколько позже проездом из Челябинска мы с Я. Рохлиным побывали в Златоусте, где я провел сеанс одновременной игры, – шахматы в городе популярны. Рохлин уговорил меня выступить именно в Златоусте потому, что там жил Толя, – он уже подавал большие надежды. Тогда и познакомились мы с родителями Толи, были у них в гостях. Хорошая семья и серьезный мальчик!

В 1966 году, когда Толе было 15 лет, на турнире в Ленинграде он завоевал звание мастера.

Большой успех пришел к нему в декабре 1968 года, на командном первенстве СССР в Риге. Выступая на юношеской доске за команду Вооруженных Сил, Толя набрал 10 очков из 11 возможных!

В то время он уже был «грозой» в молниеносной игре. Гроссмейстеры побаивались его и избегали встреч с ним в пятиминутных партиях. Толя считал варианты с поразительной быстротой и точностью. Конечно, игра «блиц» никакого отношения к серьезным турнирным партиям не имеет, но все же Толя стал завоевывать уважение.

Тогда же я написал статью, где предсказывал успех Карпова как в отборочном соревновании сильнейших юношей, так и в юношеском чемпионате мира. Статья была опубликована в феврале 1969 года.

Летом 1969 года Толя Карпов стал чемпионом мира среди юношей. В Стокгольме он опередил ближайшего конкурента на три (!) очка. 14 лет прошло с того времени, как Боря Спасский в 1955 году завоевал то же почетное звание. И вот другой молодой советский шахматист повторяет успех Спасского.

Отец Толи был назначен главным инженером одного из тульских заводов, и семья Карповых переезжает в Тулу. Школа окончена с медалью. Толя поступает в Московский университет на механико-математический факультет. Первый семестр успешно завершен.

Но юный студент трезво оценивает обстановку – времени для шахмат остается мало, и он переходит на экономический факультет; экономику с шахматами, оказывается, совмещать легче…

Затем Карпов перевелся на экономический факультет Ленинградского университета. Когда я поднимался на шахматный Олимп то принимал лишь те решения, которые, безусловно, содействовали достижению поставленной цели; если польза была неясной, я предпочитал отказываться от таких жизненных шагов. С этой точки зрения я бы не менял высшее учебное заведение. Очевидно, какие-то веские соображения у Карпова были, раз он на это решился.

Карпов продолжал успешно учиться в Ленинградском университете вплоть до того, как он попал в цикл отборочных соревнований ФИДЕ. Теперь надо было серьезно заниматься шахматами, и гроссмейстер-студент взял академический отпуск.

Чемпион мира среди юношей в том цикле получал право участия в межзональном турнире. Это было весьма кстати, так как избавляло его от необходимости проходить отбор в зональном турнире ФИДЕ – чемпионате СССР. Но Карпов решил энергично накапливать турнирный опыт и в конце 1971 года весьма успешно провел три соревнования подряд: чемпионат СССР, турнир памяти Алехина и рождественский турнир в Гастингсе. Неожиданно по сумме успехов Карпов вышел как турнирный боец на первое место среди советских гроссмейстеров!

Наступил 1973 год, и Карпов включился в отборочный цикл ФИДЕ. Где-то на недоступной высоте восседал на шахматном троне, как утверждала американская пропаганда и все окружение нового чемпиона, «самый гениальный шахматист всех времен» Роберт Фишер. Мог ли надеяться чемпион среди юношей Анатолий Карпов завоевать право на матч с Фишером?

Лично я был уверен, что это произойдет в следующем цикле и что в матче на первенство мира 1978 года Карпов выйдет победителем. Ну а в этом?

Казалось, что Толя еще слишком молод, да и трудности были исключительными на пути к званию чемпиона мира, ФИДЕ ввела в действие новые правила отбора. Межзональный турнир был поделен на два независимых соревнования. Если раньше надо было войти в шестерку победителей, то теперь обязательно занять место не ниже третьего – задача, естественно, в несколько раз более сложная. Если ранее предельное число партий, которое могло быть сыграно во всех матчах (в четверть-, полу- и финальном), равнялось 32 то теперь оно было увеличено до 60!

Я поэтому и предполагал, что в цикле 1973-1975 годов у молодого шахматиста могут быть лишь две задачи. Минимальная – выйти в претенденты с тем, чтобы обеспечить себе участие в межзональном турнире 1976 года. И максимальная – стать участником финального матча претендентов, чтобы обеспечить себе участие в соревновании претендентов 1977 года.

Однако Карпов добился большего!

Первый барьер – межзональный турнир в Ленинграде – был преодолен им благополучно: дележ первого и второго места с В. Корчным.

Второй барьер – матчи претендентов. Карпов принимает, на мой взгляд, странное решение: для подготовки он играет в двух турниpax – в чемпионате СССР и в Мадриде. Он стремится улучшить свою практическую форму Я бы предпочел закрытые тренировочные партии и исследовательскую работу. Но, как говорится, победителей не судят…

Начало 1974 года. В Москве матч с Полугаевским. Большинство гроссмейстеров «болеет» за более пожилого участника, к молодому же относятся настороженно. Хороший признак: когда в 20-е и 30-е годы я преодолевал сопротивление старшего поколения советских мастеров, наблюдалась аналогичная ситуация.

Начало матча было трудным. Первые три партии заканчиваются вничью. Карпов не понял сначала, в чем состоят слабости партнера. Но он использует одну из самых сильных сторон своей натуры – программу самообучения и перестраивается. Суть дела в том что Полугаевский силен, когда он знает, что ему надо делать. Когда же план игры неясен и борьба затягивается, Полугаевский играет слабее. После четвертой партии Карпов обретает уверенность, и при счете 3 : 0 матч заканчивается на восьмой партии.

К матчу со Спасским атмосфера еще более накалилась. Спасский к тому времени, казалось бы, восстановил свою спортивную форму, утраченную после матча с Фишером. Он завоевал звание чемпиона СССР и легко выиграл четвертьфинальный матч у Р. Бирна.

«Все» считали, что полуфинальный матч Спасский легко выиграет. В «игру в прогнозы» включился даже президент ФИДЕ, что ему было совсем не к лицу. Да и Спасский, конечно, верил в свою победу.

Начало матча подтверждало прогнозы. Карпов берет таймаут (у него поднялась температура), но все же терпит поражение в первой партии. И у Спасского, и у «специалистов» нет более сомнений в исходе борьбы. Спасский даже не очень спешит, отказываясь белыми от борьбы: во второй партии на семнадцатом ходу – ничья…

Теперь ясно, что это решение Спасского было симптоматичным. Оно характерно для нынешнего Спасского, который хочет побеждать «малой кровью», он не приспособлен ныне к перегрузкам, он щадит себя. И когда в последующих партиях Карпов навязал своему противнику жесткую, бескомпромиссную борьбу, Спасский потерпел четыре поражения в девяти партиях. После одиннадцати встреч счет был 7 : 4, такой же, как и в матче в Рейкьявике.

Будем справедливы – поражение в этом матче потерпел не шахматный талант Спасского, Спасский проиграл как человек. Он имел благоприятные игровые моменты, но не использовал их. Тяжелая борьба ему сейчас не по душе!

Карпов играл матч блестяще. Трудно сказать, где проявил он большее мастерство – в атаке или защите. Счет вариантов сочетался с искусством позиционной борьбы. Карпов понимал, что превзойти Спасского можно лишь тогда, когда все отдаешь шахматам…

Этот матч прояснил положение дел на шахматном Олимпе. По крайней мере, для тех, кто хотел понимать… Любители шахмат признали успех Карпова, и всех занимал следующий вопрос: будет ли повержен и Корчной? Ведь Корчной победил Петросяна еще легче чем Карпов Спасского! «Не волнуйтесь, – отвечал я на вопросы любителей шахмат, – не для того Карпов выигрывал у Полугаевского и Спасского, чтобы проиграть Корчному…»

Карпов выиграл и этот матч, но борьба носила иной характер нежели в матче со Спасским. На сей раз Карпов играл более расчетливо. Он по возможности избегал риска. Действительно, матч со Спасским это был своего рода прыжок в неведомое (ранее таких успехов у Карпова не было). Играя с Корчным, Карпов уже чувствовал свою силу, ему надо было выигрывать матч, и только! В особенности это почувствовалось, когда после шестой партии перевес стал уже в два очка. Тогда Карпов не избегал белыми делать ничьи (семь французских защит…), вынужден был проявлять чудеса стойкости в защите (11-я и 13-я партии). Когда же Корчной проиграл третье очко (17-я партия), матч вообще потерял бы всякий интерес если бы в тот момент не проявились новые обстоятельства, после чего борьба возобновилась с крайним ожесточением.

Карпову было всего 23 года, и у него не могло не быть недостатков. Один из них очевиден – Карпов далеко не Портос. Молодому гроссмейстеру надо обращать большее внимание на свое физическое состояние. Весь режим дня как до, во время, так и после соревнования должен быть нацелен на это. Видимо, этого пока нет, и после тяжелых 11-й и 13-й партий Карпов не сумел восстановить силы. Это можно заметить по 15-й партии, проведенной им не очень уверенно.

Второе его уязвимое место также очевидно – он пока еще не совсем равнодушен к «медным трубам» («огонь и воду» он уже прошел). После третьей его победы все восхваляли игру молодого мастера; чуть голова закружилась, и он потерял как уважение к партнеру, так и чувство опасности. И сильнейшая сторона спортивной мощи Карпова исчезла.

Есть и третья задача, которую Карпову надо еще решить: развитие своих исследовательских способностей. На финише матча сказались относительно скромные резервы его дебютного арсенала. В итоге после 21-й партии счет стал 3 : 2. И вот тогда – воздадим должное молодому гроссмейстеру – Карпов сумел компенсировать свои минусы и удержать на финише победный счет.

Итак, сильные стороны Карпова – способность к самопрограммированию, чувство опасности, счет вариантов и позиционное мастерство (искусное создание доминации на доске) – позволили ему преодолеть пять отборочных барьеров. Но Карпову надо работать. Он должен помнить, что теперь принадлежит не столько себе, сколько шахматному миру, который нуждается в шахматистах, обладающих большой силой и в течение долгого времени способных сохранять эту силу. Вырастить такого шахматиста – дело сложное. Можно надеяться, что печальный опыт высокоталантливых гроссмейстеров, преждевременно одряхлевших (в шахматном отношении), будет учтен Карповым.

Для В. Корчного это был, пожалуй, наибольший успех в его шахматной жизни. Он проявил себя как настоящий боец – он не утратил своей силы, хотя ему и идет пятый десяток.

На что же сразу после победы Карпова могли надеяться советские шахматисты?

Прежде всего на то, что Фишер будет в состоянии играть матч, и играть в полную силу. Это как раз то, что было бы полезно Карпову для дальнейшего совершенствования своего мастерства.

Однако тут нельзя не сказать о трудном положении, которое в последние годы сложилось в шахматном мире.

С 1886 года, с матча Стейниц – Цукерторт, вплоть до смерти Алехина в 1946 году все было просто – шахматный мир был подобен феодальному обществу: во главе король (чемпион) и крупные феодалы (гроссмейстеры), с которыми король договаривался о законах шахматного государства, сводившихся к одному – как проводить матчи на первенство мира.

В 1924 году простолюдины-шахматисты организовали свой парламент (ФИДЕ), но король не признавал за ним какой-либо законодательной власти. Когда однажды король умер, и умер неразвенчанным, парламент провозгласил свою власть, и она была признана всеми шахматистами – шахматный мир обрел демократию!

Надо было составить новую и справедливую конституцию шахматного государства. Конечно, она (как всякая конституция) должна быть стабильной. Такая конституция и была принята в 1949 году на конгрессе в Париже. В ее формировании большую роль сыграли советские шахматисты, сила которых была признана всем миром. Основные принципы конституции были таковы:

1. Один раз в три года шахматный мир обязательно должен быть свидетелем матча на первенство мира (матч имеет не только спортивное, но и творческое значение. Пропускать трехлетний срок нельзя ибо это нанесет ущерб развитию шахмат).

2. Матч проводится на большинство очков из 24 партий, чемпион имеет одно преимущество: при счете 12 : 12 он сохраняет свое звание. (Число партий было ограничено, поскольку в полную силу мастер может сыграть лишь около 20 партий. Увеличение числа партий неизбежно связано со снижением творческого уровня матча).

3. По болезни участник три раза может не явиться на игру. Если участник заболел до матча, то срок матча может быть отодвинут до 6 месяцев (пока участник болен).

4. Поверженный чемпион имеет право на реванш (это традиционное право стало особо необходимым, ибо чемпион может потерять звание из-за болезни).

5. Матч должен быть проведен в стране с благоприятным климатом и в наиболее благоприятное время года.

6. Призовой фонд фиксирован (он был определен с учетом того чтобы любая известная шахматная страна могла стать организатором матча).

Почти сразу же после 1949 года на эти правила началась атака, но без особого успеха. Недовольство вызывал тот факт, что советские шахматисты прочно держали первенство мира; наши противники за шахматной доской наивно полагали, что эти справедливые правила имеют какой-то подтекст, выгодный советским шахматистам, но лишь потому, что они «выгодны» сильнейшим. Они были выгодны молодым талантам, когда они восходили на шахматный Олимп. До 1972 года эта конституция шахматного государства в основном сохранялась, но затем она быстро превратилась в клочок бумаги.

Что же произошло?

А произошло то, что с появлением Фишера одновременно появились какие-то тайные силы, которые с помощью денег (то бишь призового фонда) стали хозяйничать в шахматном мире.

Теперь, если верить всему, о чем пишет западная пресса, матч с участием Фишера возможен лишь в стране, где есть американская военная база. Именно такие страны назначали призовые фонды превышающие фиксированный фонд прежних правил в десятки (в 1972 году) и сотни (в 1975 году) раз!

Некоторые говорят: ну и отлично, наконец шахматисты-чемпионы будут получать достойное вознаграждение за свой труд. Что же тут плохого?

Плохо то, что мастер, узнав, какой непривычно большой приз его ожидает, теряет творческое настроение. Во время соревнования мастер должен служить только шахматам, а все остальное совершать автоматически, по стандарту. Вот приз и может быть любой, но обязательно стандартный.

Быть может, в 1972 году Спасский играл ниже своих возможностей именно поэтому! И в подобном же положении может оказаться любой участник матча на первенство мира.

Но тогда напрашивается возражение: почему же на Фишера не оказывает влияния огромный приз? Ведь положение соперников одинаково…

Даже если участники будут в равном положении, то теория равных возможностей здесь неуместна. Если, например, заставить обоих партнеров играть не сидя, а стоя, кто победит? Далеко не обязательно тот, кто победит в нормальных условиях! К тому же положение Фишера и его противника лишь на первый взгляд кажется одинаковым. Американцы с малых лет приучаются к большому бизнесу…

Для того чтобы пустить в ход большие деньги, потребовалось содействие президента ФИДЕ. Все это удобно делать, когда происходит суматоха. Видимо, поэтому в 1972 году в критический момент переговоров о матче президент… исчез! Увы, это же г-н Эйве (в меньшей мере) повторил и в 1975 году.

Будем надеяться, что теперь вторжение тайных сил в творческий мир шахмат будет ликвидировано.

У крупных мастеров и у ФИДЕ есть и без того много забот. До сих пор шахматные мастера не имеют должных прав, не имеют своей творческой организации. Все это не ново. В печати не раз дискутировался вопрос о достойном вознаграждении шахматистов за их творческий труд, об охране и регламентации труда гроссмейстеров, о стандартизации фигур, досок, часов, помещений для игры и прочем.

В свое время Ласкер ратовал за создание ФИДЕ, он писал, что «…молодые маэстро… добьются объединения шахматного мира в деятельную организацию». Теперь ФИДЕ существует, но, как догадывается читатель, Ласкер не был бы удовлетворен ее деятельностью.

Шахматы соединяют в себе и спортивный (результат партии), и творческий (содержание партии) элементы. Ласкер расценивал шахматы как полноправную область творческой деятельности человека. Поэтому он и пришел к выводу о необходимости введения авторского права мастеров на текст сыгранной ими партии. Он писал что шахматная партия является «продуктом творчества двух больших личностей». Но Ласкер не мог изменить закон об авторском праве и лишь попытался защищать свои авторские права во время матча 1921 года.

«…Я путем долгих переговоров с Капабланкой, – писал Ласкер, – условился, что партии матча останутся нашей собственностью…». Далее он отмечает, что это условие не было соблюдено.

Но если бы предложение великого шахматиста прошлого было принято, разве не стали бы мастера большее значение придавать творческому содержанию партий?

Да, положение в шахматном мире нуждается в переменах.

Роберт Фишер, после того как он завоевал в Рейкьявике звание чемпиона, отгородился от шахматного мира китайской стеной. Как чемпион он не сыграл ни одной партии, не опубликовал ни одного анализа, ни одной статьи. В октябре 1973 года шахматисты видели его в последний раз, когда он в качестве зрителя посетил международный турнир на Филиппинах. С тех пор Фишер исчез, он потерял с шахматным миром непосредственный контакт. От его имени действовал г-н Эдмондсон. Нет оснований полагать, что у Эдмондсона не было полномочий представлять Фишера, но нет оснований и утверждать, что такие полномочия действительно были. Шахматный мир верил в феноменальную мощь Фишера, а ФИДЕ потакала всем требованиям Эдмондсона, который утверждал, что это и есть требования чемпиона.

Эдмондсон настаивал на изменении правил матча, принятых в 1974 году в Ницце. Создавшееся положение обсуждалось в декабре 1974 года на заседании бюро ФИДЕ в Малайзии. Решения конгресса в Ницце были подтверждены. Тогда был собран в марте 1975 года внеочередной конгресс в Берген-ан-Зее (Голландия). Положение было критическим, предполагалось, что большинство делегатов поддержат новые изменения правил.

Но «тайные» силы – впервые с 1972 года – потерпели неожиданное поражение. В основном шахматная Европа – оплот и родина современных шахмат – дала отпор: в целом американские требования не были приняты. После конгресса Эдмондсон пытался вновь апеллировать к бюро ФИДЕ, но и это оказалось безуспешным.

Эти решения конгресса в Голландии привели к быстрой развязке. Правда, ничто не мешало Фишеру дать согласие играть матч на утвержденных условиях – отказаться от игры никогда не поздно. Однако от Фишера не последовало на запрос ФИДЕ никакого ответа: срок истек 1 апреля 1975 года в 24 часа по среднеевропейскому времени. За уклонение от боя Фишер был лишен звания, а Карпов провозглашен чемпионом мира.

Конгресс в Берген-ан-Зее – это луч надежды в нынешнее неспокойное шахматное время. Его решения говорят о том, что нельзя уже безнаказанно пренебрегать общими интересами в угоду интересам эгоистическим. Но эти решения лишь первый шаг, за ними должны последовать другие, которые и приведут к справедливому порядку в мире шахмат.

Конечно, и шахматный мир, и Карпов сожалеют о том, что матч 1975 года не был проведен. Однако сожалениями тут нельзя ограничиваться: ФИДЕ обязана оповестить шахматистов всего мира, что же случилось с Робертом Фишером. Как каждый большой шахматист, Фишер принадлежит всему миру. Шахматисты имеют право общения с бойцом, который ранее вызывал своей бесстрашной игрой столько симпатий! Может быть, калифорнийский «узник» еще сменит свое затворничество на поединки за шахматной доской?