В трех милях от Илкли, на самом краю обширных болот расположилось аббатство Норт-Эбби. Когда-то оно принадлежало монахам-цистерцианцам, но прошло время, и Генрих Восьмой стер аббатство с лица земли и построил на его месте особняк, в котором ему так и не довелось пожить. В восемнадцатом веке дом попал в руки семейства Нортов, разбогатевших на торговле шерстью. Его нынешний владелец, Хьюго Принс, утверждал, будто является прямым потомком Томаса Норта, верного соратника Ричарда Львиное Сердце.
Принс, богатый американец, последователь культа "нью-эйдж". Ничего криминального за ним не числилось.
Вот и все, что Вернон Лаверн знал о человеке, в гости к которому ехал сейчас по извилистой дороге. Информацию удалось раздобыть благодаря усилиям констебля Хелен Робинсон. Той пришлось сделать около десятка телефонных звонков, а также побывать в городской библиотеке.
Все остальное Лаверн решил выяснить самолично. Набрав номер, напечатанный на открытке-приглашении, он переговорил по телефону с любезной американкой, назвавшейся Иоландой Хенерберри. Та посоветовала ему прибыть в Норт-Эбби в субботу ровно в десять часов, захватив с собой приглашение и "подарок". Лаверн не очень понимал, какой именно "подарок" его собеседница имела в виду. Чем, собственно, он, Лаверн, мог порадовать кого-либо? Единственное его достоинство, помимо умения шевелить ушами, заключалось в готовности неизменно искать в людях лучшее, одновременно готовясь к худшему. Однако он притворился, будто понял, о чем вела речь женщина на противоположном конце провода. Ему очень хотелось, чтобы она, как того и требовалось, угадала в нем человека, явно склонного к мистике.
Приземистое строение словно затерялось среди обширного запушенного лесопарка. Его тюдоровское происхождение маскировал осыпающийся и почерневший от времени величественный георгианский фасад с высокими темными окнами и причудливыми колоннами. В цепом место оставило Лаверна равнодушным. Когда он на своем "ровере" въехал в главные ворота, то не смог удержаться от вопроса к самому себе – а не сглупил ли он, приехав сюда?
Разумеется, Линн жутко разозлится, когда узнает об этом. Донна, например, уже на него разозлилась. В субботу вечером они собирались на благотворительный обед-концерт в пользу хосписа, в котором Донна работала на добровольных началах. Однако интуиция подсказала Лаверну, что для него лично будет больше пользы и значительно меньше дискомфорта, если он съездит в Норт-Эбби на поиски своего высшего "Я".
Перед домом стояло несколько машин. Лаверн запер "ровер", вынул из багажника сумку с туалетными принадлежностями и включил охранную сигнализацию автомобиля. Кто знает, вдруг у кого-то, прибывшего сюда в поисках высшего "Я", возникнет искушение пошарить в старом добром "ровере"...
Дешевенького вида доска объявлений с белой картонной стрелкой, прикрепленной к ней, гласила:
УИК-ЭНД ПСИХОТЕРАПИИ: СЮДА
Стрелка указывала на овальной формы дверь под аркой в древнегреческом стиле. Дверь вела в темный коридор с низким потолком, стены которого украшали весьма посредственные старомодные картины, написанные маслом. На стене прямо перед входом оказалась еще одна стрелка, указывавшая направо. Предусмотрительно нагнув голову, Лаверн прошел вперед по коридору, вдыхая аромат старой древесины и пчелиного воска. Со смешанным чувством любопытства и раздражения он почувствовал характерную пыльную затхлость, присущую старым домам, от которой неизменно возникает ощущение, будто на живых людей давит груз прошедших веков.
Лаверн свернул налево, в более просторный коридор, освещенный светильниками, стилизованными под масляные лампы. Впереди слышались чьи-то голоса. Он зашагал им навстречу и вскоре оказался в просторном холле с каменным полом.
Здесь находилось около десятка людей, в основном мужчин, самого разного возраста. У некоторых были с собой сумки, как и у Лаверна, у других – рюкзаки или небольшие чемоданчики. Они стояли группками у подножия широкой, внушительного вида дубовой лестницы.
В холле царила атмосфера, обычная для первого дня всех мероприятий подобного рода. Вынужденный скрываться под чужим именем, Лаверн ощущал ее гораздо острее, чем остальные. Какая-то невысокая элегантная женщина с модно причесанными седыми волосами, в дорогом костюме, приветливо кивнула Лаверну.
– Приехали на курсы? – спросила она с легким немецким акцентом.
– Совершенно верно, – ответил Лаверн. – Не знаете, где Иоланда?
Взяв суперинтенданта за рукав, немка показала ему невысокого роста брюнетку с высокими скулами и прической, делавшей ее похожей на эльфа.
– Вот она.
В ту же секунду взгляд Иоланды встретился со взглядом Лаверна. Суперинтендант направился прямо к ней.
– Это вы – Вернон Арнольд?
Лаверн утвердительно кивнул.
– Рада с вами познакомиться. Мы приготовили сюрприз. Хьюго только что вернулся из Парижа и сам проведет пару занятий.
– Это будет здорово? – спросил Вернон.
Иоланда рассмеялась, приняв его слова за шутку. Черным фломастером она поставила галочку в своем блокноте возле фамилии "Арнольд".
– Рада познакомиться с вами, Вернон. – Она кивнула на стоявшего рядом с ней рослого полинезийца. – Это Мико. Он покажет вам вашу комнату.
Мико отличали живые, наблюдательные глаза и плоское, с тяжелым подбородком лицо. Типичная внешность крепыша-вышибалы из бара. Полинезиец сдержанно кивнул Лаверну. Суперинтендант кивнул в ответ.
Комната Лаверна располагалась на втором этаже в южной части здания. Обставлена она была скудно и одновременно безвкусно; возникало ощущение, будто сюда снесли все ненужное из других спален. Около двери стояла чудовищного вида колыбель красного дерева, способная вместить крупного, упитанного ребенка. Не исключено, что это был бесценный антиквариат, однако Лаверн с легким сердцем отправил бы подобный раритет на свалку. За окном находился небольшой каменный балкон, вид с которого загораживал высокий, разросшийся вяз. Прямо внизу виднелся цементный пол террасы. Далее во все стороны простирался целый лес геометрически правильных садовых насаждений, подходивших вплотную к настоящему сосновому бору. В гуще деревьев виднелось какое-то белесое строение классического стиля с колоннами.
Где-то вдали возмущенно крикнул павлин, напомнив Лаверну бессодержательные фильмы, действие которых происходит в поместьях аристократов. Сколько раз по настоянию жены ему приходилось высиживать в кинотеатрах подобного рода шедевры, удостоенные всяческих там наград!..
Над простой двуспальной кроватью висело овальное зеркало в стиле барокко. Лаверн уселся на краешек матраца как раз напротив зеркала и принялся критически себя разглядывать. Приехал он, как ему и советовали, в повседневной одежде – толстом свитере и коричневых вельветовых брюках. Лаверн выдавал себя за страхового агента. А кто сказал, что страховой агент не может испытывать интерес к мистическим учениям или питать слабость к вельветовым брюкам? Однако Вернон подозревал, что его взгляд, а точнее, неизменно невозмутимое выражение лица все-таки выдает его.
Распаковав вещи, он присоединился к остальным участникам семинара в столовой, где прибывшим предложили чай с печеньем. Из окон открывался вид на просторную лужайку и расположенное вдали озеро – вид, навевавший легкое меланхолическое настроение.
Усадив гостей на расставленные кругом стулья, Иоланда обошла собравшихся, держа в руках большую фетровую шляпу с обвисшими полями.
– А теперь я попрошу всех вручить мне ваши подарки. Потому что, как говорит Хьюго, мы возвращаем только то, что сначала приготовились отдать.
Лаверн совершенно искренне недоумевал, что, собственно, здесь происходит, пока не заметил, что все его новые знакомые принялись копаться в бумажниках и кошельках.
– Сколько каждый дает, зависит исключительно от его совести. Только вы сами знаете, какой величины подарок можете сделать. Однако мы рекомендуем минимальную сумму в пятьсот фунтов. Сколько бы вы ни решили пожертвовать – постарайтесь, чтобы это были только наличные. Пожалуйста, только наличные.
Просьба, похоже, ничуть не удивила новых коллег Лаверна по знахарскому ремеслу. Они без всякого колебания расставались с толстыми пачками банкнот. Лаверн захватил с собой лишь восемьдесят фунтов. Когда шляпа перекочевала к нему на колени, он застенчиво извлек из кармана три бумажки по пять фунтов. Лаверн нарочно уронил их на кучу денег, в надежде, что они затеряются под грудой двадцати– и пятидесятифунтовых купюр.
После того как неприятный ритуал закончился, Иоланда передала шляпу Мико, который куда-то унес ее. Затем снова обратилась к присутствующим:
– Огромное всем спасибо. Итак, мы покончили с делом, и теперь можно смело предаваться развлечениям. Кое-кто бывал у нас раньше, но я вижу и совершенно новые лица. Поэтому давайте представимся собравшимся, чтобы все знали друг друга. Нет возражений?
К немалой досаде Лаверна, начинать раунд знакомства выпало ему. Понимая, что выглядит глупо, запинаясь от волнения, он назвался Верноном Арнольдом, жителем Йорка, служащим ливерпульской страховой компании "Виктория". Он-де интересуется целительством, о котором "желает узнать еще больше".
Похоже, что у Иоланды смелость его высказывания вызвала некоторое удивление.
– Отлично, Вернон. Но скажите, кто пригласил вас?
На какое-то мгновение Лаверн смутился, но через секунду решительно произнес:
– Шила. Меня пригласила Шила Дайе.
– Эй, – отозвалась Иоланда. – Шила пригласила также Мэнди и Сью.
Две жизнерадостные молодые женщины с экстравагантными прическами энергично закивали и одарили Лаверна белозубыми улыбками.
– Мы ужасно огорчены случившимся с Шилой. Но все, кто ее знает, уверены – она обязательно выкарабкается. Потому что Шила – прирожденный боец. Спасибо, Вернон.
Процедура знакомства продолжилась. Мужчина с рыжей бородой назвался Майком, координатором мастерской. Громогласную немку, с которой Лаверн уже успел перекинуться парой слов, звали Лило. Об этих курсах ей рассказал друг, и она захотела сама посетить их. Самые нетипичные участники семинара – тихая, симпатичная супружеская пара Йен и Эстелла Маршленд – казались слишком нормальными. С трудом верилось, что они увлекаются знахарством. Лаверн никак не мог взять в толк, что они здесь делают. Обращали на себя внимание и Чарльз и Энгус – два дружелюбных гея лет под сорок, которые все время хихикали.
– Мы приезжали сюда на уик-энд в августе и с тех пор смеемся, не переставая, – объяснил Энгус.
Затем все направились в огромную оранжерею в южной части здания. Погода стояла ясная, теплая и сухая. Покрытие на полу было резиновым. Иоланда велела снять обувь и сесть кружком.
– Некоторые из вас уже слышали то, что я повторю еще тысячу раз. Но исцеление духовных недугов основывается на силе повторения, так что я не буду извиняться перед вами.
Лаверн оглянулся на своих новых знакомых – те дружно кивали и улыбались. Для него же все, что вещала сейчас американка, представлялось полной абракадаброй.
– На нашем утреннем занятии мы познакомимся с низшим "Я". Каждый из нас наделен тремя "Я": низшим, средним и высшим. Вместе они образуют единое "Я", но в то же время существуют и порознь, отдельно друг от друга. Среднее "Я" – это тот, кто сейчас с вами разговаривает, например, тот, кто сидит сейчас в пилотском кресле. Высшее "Я" – это наша лучшая часть. Наше высшее "Я" ближе всего к Богу и способно творить чудеса. Оно может изменять наше настоящее и будущее. Вы только представьте себе, какой будет ваша жизнь, когда все мы станем такими, как Хьюго, и сможем постоянно, ежедневно вступать в контакт с нашим высшим "Я".
Последнее заявление было встречено всеобщими аплодисментами. Лаверн неохотно присоединился к присутствующим.
– Однако существует некое препятствие. Какое, как вы думаете, Энгус?
Энгус, низкорослый мужчина со сломанным носом, коротко стриженными рыжеватыми волосами и блестящими глазами, тут же откликнулся:
– Только низшее "Я" может общаться с высшим "Я".
– Совершенно верно, – подтвердила Иоланда. – Когда среднее "Я" – тот самый человек, которого мы именуем словом "я" – желает чего-нибудь, он не спрашивает высшее "Я" напрямую. Только низшее "Я" в состоянии напрямую общаться с высшим "Я". Низшее "Я" должно сообщить высшему "Я" о том, чего хочет наше обычное "Я". А низшее "Я" – существо упрямое. Оно ленивое и, честно говоря, совершенно несимпатичное. Оно упрямо цепляется за комплексы, от которых чрезвычайно сложно избавиться. Допустим, вы простудились и обращаетесь к низшему "Я" с просьбой попросить высшее "Я" вылечить вас. Однако низшее "Я" может просто подумать: "Эй, какое мне дело? Ведь всем известно, что лекарства от обычной простуды не существует!" Поэтому оно отказывается отправить дальше вашу просьбу. Низшему "Я" нужны постоянные команды, чтобы оно передавало новую информацию. Но есть простое и короткое решение проблемы. Мы можем подружиться с низшим "Я", заставить его работать на нас, переманить его на нашу сторону. Поэтому я сейчас попрошу вас всех лечь. Устраивайтесь поудобнее.
Иоланда встала и оказалась посередине послушно исполнившей ее пожелание группы людей.
– Отлично. Теперь закройте глаза и мысленно обратитесь к вашему низшему "Я". Ну, давайте! Вы взываете к самому ценному, самому дорогому, что есть в вас, поэтому делайте это с любовью. Помните о том, что низшее "Я" очень эмоционально. Оно отзовется на вашу любовь. Сделайте так, чтобы оно почувствовало себя любимым и желанным.
Лаверну ничего не оставалось, как тоже закрыть глаза. Лежа на полу, он подумал, что какой-нибудь пациент психиатрической клиники скорее всего чувствует себя примерно так же.
– Эй, Вернон! – неожиданно рявкнула Иоланда. – Почему вы хмуритесь? Улыбайтесь! Низшее "Я" – ваш лучший друг!
* * *
Устроили перерыв на обед, и Лаверн вышел прогуляться по сосновому лесу, жуя на ходу захваченный из дома бутерброд с холодной индейкой. День был ясный и безоблачный, однако под сенью леса царил вечный полумрак. Над его головой ветви деревьев переплетались в причудливый, напоенный лесными ароматами полог, в котором обитали птицы и белки. Под ногами мягко пружинил толстый ковер сосновой хвои.
Лаверн понял, что допустил серьезную ошибку. Следовало послушать Линн! Он совершенно не вписывается в круг этих людей. Ведь он ничего не знает о потаенных возможностях человеческой души, да никогда, собственно, и не интересовался. Как же понять, где он находится: среди искренних приверженцев высокой духовности или же в обществе опасных жуликов-шарлатанов?
Впрочем, Лаверну все психотерапевты без исключения представлялись шарлатанами. С адептами культа "нью-эйдж" ему также не по пути. Вернон даже перешел на другую сторону дороги, лишь бы только не встречаться с ними. Ему хватило честности признаться себе, что он испытывает врожденное предубеждение против людей типа Иоланды Хенерберри. Даже имя ее казалось не слишком симпатичным. А предубеждение вряд ли способно стать основой для справедливого, объективного расследования. С другой стороны, независимо от ее заумных верований, Иоланда поражала своей стопроцентной искренностью.
Значит, решено. Сейчас он вернется в комнату, соберет вещи и тихонько сядет в машину, оставив своих новых знакомых встречать Новый год в обществе Иоланды и Хьюго. Чудненькая перспектива!
Обернувшись, Вернон увидел сквозь деревья молодую женщину, направляющуюся в его сторону. Она выглядела бледной и соблазнительно одинокой, подобно персонажам пресловутых прерафаэлитских картин, которые Лаверн одновременно и обожал, и презирал. Незнакомка сорвала с дерева кусочек коры и рассеянно вертела его в пальцах. Лаверн остановился, завороженный и в то же время встревоженный, прекрасно понимая, что эта юная особа никак не должна находиться сейчас здесь.
Суперинтендант с трудом верил своим глазам – та самая девушка-попрошайка с заплетенными в косички волосами, которую он в Сочельник встретил на Стоун-гейт. Он с первого же взгляда узнал ее, тогда как ей, неспешно проходившей мимо, потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить своего нежданного благодетеля.
– Эй, – неожиданно произнесла девушка. – А я вас знаю.
С этими словами она с радостной улыбкой бросилась к Лаверну. Девушка была трогательно красива. Простой ее близости в очередной раз оказалось достаточно для того, чтобы Лаверн почувствовал себя грубым, старым и уродливым. Незнакомка указала пальцем на его лицо.
– Йорк, – произнесла она. – Да-да. Это вы. Я не ошиблась.
– Вы не ошиблись, – застенчиво отозвался Лаверн. – Сочельник. Помните?
– Да. Эй, послушайте! Поверить не могу... Просто невероятно! – От избытка чувств девушка энергично ткнула его рукой в грудь. – Вы тот самый, кто дал мне тогда двадцатку!
– Ошибаетесь. Я всего лишь одолжил ее вам. Прошу вернуть! – Лаверн с каменным выражением лица требовательно протянул руку.
На какое-то мгновение лицо девушки приняло испуганное выражение, но потом до нее дошло, что собеседник шутит.
– Вы... – рассмеялась она. – Вы спасли меня на Рождество. Мы с моим другом были тогда совершенно на мели и даже немного разозлились, не зная, что делать с вашими деньгами.
– Извините.
– Нет, правда, это было просто здорово! Вы меня тогда ошарашили. Целых двадцать фунтов!
Девушка была очень высокой – под стать ему самому. Первое представление о внешности незнакомки подвело: ее сходство с Анджали Датт на самом деле оказалось минимальным. Сходство обеих женщин заключалось главным образом в исходившей от них ауре. Именно эта призрачная ранимость вызвала у Лаверна инстинктивное желание защитить ее.
– На этот раз вы не забыли одеться. – Суперинтендант кивком указал на ее ноги.
Девушка проследила за его взглядом. Поняв, на что он намекает, она рассмеялась:
– Вы имеете в виду ботинки? Просто я заметила, что, когда просишь милостыню, люди охотнее подают тем, кто ходит босиком.
По лицу Лаверна, очевидно, проскользнула гримаса неодобрения, потому что девушка поспешно добавила:
– Но чем же мне еще заниматься? Если нет адреса, пособие по безработице не получишь. Вот и приходится людям вроде меня голодать. Да-да. В буквальном смысле умирать с голоду...
Испытывая ненависть к самому себе, Лаверн произнес:
– Всегда можно найти работу.
– Эту каторгу мне ни за что не выдержать, я бы с ума сошла. Поэтому я и сунулась в медицинский. Вот только чертова учеба довела меня до нервного срыва.
– Вы бросили медицинский колледж? И не раскаиваетесь?
– С какой стати я должна раскаиваться? – откликнулась незнакомка, видимо, ожидая, что ей сейчас начнут читать мораль.
Лаверн невинно улыбнулся.
– Я просто подумал, как здорово было бы лечиться у такого симпатичного доктора.
После этого они представились друг другу. Девушка сообщила, что ее зовут Эдисон Реффел. Лаверн в очередной раз назвал свое вымышленное имя, которым пользовался с самого утра.
– Обещаю, что не буду уговаривать вас купить страховку, если вы в свою очередь пообещаете называть меня просто Вернон.
Они вышли из леса, и разговор как-то неуклюже оборвался. Лаверн нисколько не сомневался, что девушка оказалась в лесу отнюдь не случайно. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы уехать. Придется остаться и посмотреть, как будут развиваться события.
Они вышли к небольшому огороженному саду, находившемуся слева от мавзолея. Эдисон перегнулась через калитку.
– Видели? – с восхищением поинтересовалась она. – Собаки. Разве можно в такое поверить? Специальное кладбище для собак.
Лаверн пригляделся внимательнее и увидел краешки надгробий, торчавших над густым подлеском. Ему удалось разглядеть несколько надписей типа "Добби" или "Боггл" и неизменную фразу: "Верный до последнего своего часа".
– Что за мир, – горестно вздохнула Эдисон. – Готова поспорить, этих псин хоронили так, как не хоронили наших дедушек и бабушек. Небось держали одних мастиффов. Чертовы твари.
Она провела Лаверна вверх по лестнице к входу в мавзолей – этакий осыпающийся мини-Парфенон с замшелыми колоннами, увитыми плющом. Похоже, что его вот уже несколько десятилетий не касалась рука человека.
– А вот здесь хоронили людей – членов благородного семейства.
– Я бы предпочел лежать с собаками, – пошутил Лаверн.
Высеченная в массивной притолоке над дубовыми дверями надпись на латыни гласила:
FACILIS DESCENDUS INFERNO
– Видите? – спросила Эдисон. – Знаете, что это означает?
– "Осторожно, пригните голову?" – в шутку попытался угадать Лаверн.
– Нет. Это означает: "Легок путь, ведущий в преисподнюю".
– Забавная надпись для подобного места.
Эдисон надавила на двустворчатую дверь, и та со скрипом отворилась. Из помещения повеяло сыростью и затхлым воздухом, в котором явственно ощущался запах мочи. Пол был устлан опавшими листьями.
– Боже! – воскликнула Эдисон. – Ну и местечко!
– Горячая и холодная вода в каждом гробу, – сострил Лаверн.
Шутка явно не из удачных. Эдисон тем не менее рассмеялась. Они шагнули наружу на холодный морозный воздух.
– Как же вы познакомились с Принсом?
– Он нашел меня на улице. – Эдисон легонько ткнула Лаверна в бок. – Так же как и вы меня, великанище.
– Он ваш друг, так ведь?
– Мой друг и любовник. Время от времени разрешает мне пожить здесь.
– Очень великодушно с его стороны, – заметил Лаверн.
– Да, действительно, щедрость – его главная черта, – произнесла Эдисон, уловив насмешку в голосе.
– Не похоже, если он не позволяет вам жить здесь постоянно.
Эти слова явно задели девушку за живое.
– Нет-нет. Я могла бы и чаще бывать здесь, если бы захотела. Но это вопрос личной свободы... – Эдисон замялась, пытаясь вспомнить имя своего собеседника.
– Вернон, – подсказал он ей.
– Да-да, извините. Это вопрос свободы, Вернон. Если зависишь от других, то никогда не можешь быть по-настоящему свободным.
Лаверн удивленно наморщил лоб.
– А попрошайничать на улице – не означает зависеть от других людей?
Эдисон не ответила.
– Кроме того, все мы так или иначе зависим друг от друга. Разве не так?
– Так. Но вы принадлежите к другому поколению. Вам нелегко понять концепцию личной свободы.
Лаверн был уже готов ввязаться в спор, однако решил, что мудрее не развивать эту тему. Двигаясь по часовой стрелке, они обогнули лес и оказались перед озером, расположенным к западу от аббатства. Эдисон бросила камешек в стоячую воду, из которой буйно рос тростник.
Лаверн же как истинный полицейский моментально подумал о том, что этот водоем – идеальное место, если вам нужно избавиться от жертвы.
– Гнетущее место, правда? – спросила Эдисон.
– Как вы сказали?
– Гнетущее. Разве не такое слово подобрал бы писатель прошлого века? Кто-нибудь вроде Эдгара По? Гнетущее и унылое. Как вы считаете?
– Не знаю, Эдисон, – отозвался Лаверн. – Я не слишком хорошо начитан.
– Не надо, – усмехнулась Эдисон. – Готова поспорить, что вы читаете "Ридерз дайджест".
– Чепуха, – возразил Лаверн. – Я обычно читаю журнал для автомобилистов "Популярная классика". – Он посмотрел на часы. – Скоро начнут дневное занятие. Нам лучше поторопиться.
По лицу Эдисон скользнула тень удивления.
– Что? Вы один из тех, кто платит за занятия?
– Конечно, – признался Вернон. – Мне хочется знать, что это за пресловутое исцеление духовных недугов.
– А зачем вам? Вы же абсолютно не такой, как они.
– Я уже слышал это от вас, – грустно напомнил ей Лаверн. – Люди моего поколения ничего не понимают...
Эдисон неожиданно подалась к Лаверну и нежно поцеловала его в щеку. Подобная вольность несколько смутила Вернона.
– Польщен. Только зачем?
– Не знаю, – ответила девушка. – Мне показалось, что я обязана вас поцеловать.
Она взяла Лаверна под руку, и они направились обратно к дому.