Я отстоял свою восьмичасовую вахту на мостике, несмотря на усмешки Фукса. Маргарита не появлялась. Я бы еще что-нибудь съел: меня обуял дикий голод, но я ничем не проявил его - не считая ворчания в пустом желудке.

Один из плосколицых азиатов-крепышей наконец освободил меня от обязанностей, сменив на посту. Я встал и пошел коридором, сразу определив себе задачу: найти камбуз.

Но тут меня позвал Фукс:

- Подожди, Хамфрис. Я замер.

Он прошел мимо меня и проследовал в люк перехода.

- Пойдем,- приказал он, не оборачиваясь.

Он повел меня в свою каюту, заставленную книгами и уютной мебелью. Кровать была аккуратно заправлена. «Интересно, где устроилась Маргарита?» - первое, что пришло мне в голову.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.

- Голодным как волк,- ответил я.

Кивнув, он подошел к столу и сказал что-то в интерком на азиатском языке, который вполне мог оказаться японским.

- Присаживайся,- сказал он, указывая на сделанные из кожи и никеля кресла перед столом. Сам он опустился в скрипящее винтовое кресло.

- Я распорядился, сейчас вам принесут обед.

- Спасибо.

- Не хотелось бы, чтобы кто-то принял смерть от голода на моем корабле,- сказал он, и на этот раз в улыбке его было куда меньше зловещего.

- А где Маргарита? - спросил я. Улыбка исчезла.

- Где Маргарита, сэр,- поправил он.

- Сэр.

- Вот так-то лучше. Она в своей каюте, отдыхает.

Я собирался спросить, где находится ее каюта, но не успел и рта раскрыть, как он ткнул пальцем за плечо:

- Ее каюта по соседству с моей. Это самые комфортабельные апартаменты на корабле. Они для гостей. Так она все время у меня на виду. Экипаж заметно заинтересовался привлекательной молодой дамой - и не только его мужская часть.

- Так значит, вы защищаете ее от приставаний.

- Совершенно верно. Никто не посмеет ее тронуть, если все будут знать, что она принадлежит мне.

- Принадлежит вам? Что вы хотите этим сказать? - Я увидел, как на его лицо наползает туча, и вовремя добавил: - Сэр?

Прежде чем он успел ответить, дверь отъехала в сторону, и один из членов команды внес громадный поднос, заставленный посудой, от которой исходил пар. Он расставил еду перед нами, подвинул часть тарелок к Фуксу, затем освободил и расставил опорные ножки подноса, который превратился в столик для меня.

Я потряс головой, не веря собственным глазам. При всей суровости дисциплины на корабле, все это никак не увязывалось с такой… роскошью, не побоюсь этого слова, потому что другого, пожалуй, и не подобрать. Фукс умел создавать комфорт и ценил его, хотя это не распространялось на остальной экипаж.

Я осмотрел книги, заполнявшие полки: философия, история, поэзия, произведения старых мастеров, таких как Сервантес, Киплинг, Лондон и Стейнбек. Многие тома на языках, с которыми я незнаком.

- Нравится? - спросил он с вызовом.

Я кивнул, но в то же время услышал свой ответ:

- Я предпочитаю современных писателей, капитан. Он пренебрежительно хмыкнул:

- Думаю, можно оставить формальности, пока мы наедине. Не надо обращаться ко мне «капитан» или «сэр», пока здесь нет посторонних.

- Спасибо,- сказал я.- Благодарю вас…- Слово «сэр» повисло в воздухе, так и не сказанное.

Он сморщился, словно раздумывая, не преждевременной ли стала эта небольшая уступка. Затем вытащил какую-то склянку из ящика стола, вытряхнул оттуда несколько крошечных желтых пилюль себе в ладонь и бросил их в рот. Я снова заподозрил, что он наркоман.

Я попытался прочитать название на корешке какой-то старой книжки, лежавшей у него на столе. Кожа на переплете потрескалась и шелушилась.

- «Потерянный Рай»,- сказал он, заметив мой взгляд.- Джон Мильтон.

- Никогда не читал,- признался я.

- Немногие читали. Особенно из твоего поколения.

Я опять почувствовал себя идиотом. Старательно выудив что-то из памяти, я поспешил выступить в защиту своей эрудиции:

- Это не оттуда ли строка: «Лучше править в аду, чем служить на небесах?»

Фукс поморщился.

- Эту каждый знает. Мне больше нравится: «Из Неба можно сделать Ад, а из Ада - Небо».

Он произнес это с таким пылом, с такой подспудной страстью, что я был сражен. Я просто не нашелся, что сказать.

- Можешь взять на время.

- Что взять?

- Книгу. Возьми, если хочешь.

Брови у меня так и взметнулись. Я бы сказал, от удивления вся кожа со лба собралась на затылке. Фукс хрипло рассмеялся:

- Потрясен такой щедростью? Тебя удивляет, что мне приятно иметь на борту человека, с которым можно поговорить о философии или поэзии?

- Честно говоря, я несказанно удивлен, капитан. Вот уж не думал, что вы готовы что-нибудь сделать для сына Мартина Хамфриса.

- Ты забыл одно - теперь в тебе течет моя кровь. А это уже совсем другое дело. Совсем другое,- повторил он, еще раз подчеркивая этот факт.

У меня не было слов. Я решил сменить тему:

- Насчет Маргариты…

- Не надо о ней,- перебил он.- Не хочешь узнать подробнее о моем «Люцифере»? Разве тебя не занимает, отчего мой корабль не развалился на части? Разве тебя не интересует, где мы сейчас находимся и как близко подошли к призу, предложенному твоим отцом?

- Деньги - это все, что вас интересует?

- Да! А что еще? Все остальное у меня отнял твой отец: карьеру, компанию, которую я основал, мою репутацию и, наконец, женщину, которую я любил.

Я почувствовал, что мы забрели на рискованную почву для разговора, так что я поспешил перенести обсуждение на более безопасные места.

- Очень хорошо,- торопливо пробормотал я.- Расскажите мне о корабле.

Он уставился на меня долгим взглядом, без слов. Его ледяные голубые глаза блуждали, казалось, в другом измерении. Что творилось в этот момент у него в голове, я мог только догадываться. Не представляю, что творилось у него в голове. У него осталось отсутствующее лицо кататоника - человека, находящегося в ментальном ступоре. Должно быть, он вспоминал, проматывая перед мысленным взором свое прошлое, свои потери и то, как он вообще очутился в данной точке времени и пространства. По крайней мере, наконец его широкое скуластое лицо ожило. Он чуть заметно покачал голо-^ вой, словно избавляясь от болезненных воспоминаний.

- Запас прочности,- объяснил он наконец.- Вот к чему приходишь, когда ставишь свою жизнь на карту, доверяя ее кораблю, который направляется к другой планете. Запас прочности. Это урок, который я вынес из Пояса астероидов. Чем больше этот запас, тем лучше. Толстая шкура ближе к телу.

- Но чрезмерный вес…

Он снова хмыкнул.

- Твоя проблема в том, что ты доверился не тому астронавту.

- Родригесу,- сказал я.

- Да. Он провел всю жизнь в научных экспедициях на Марс, так ведь? На элегантном, изящном ракетоплане, облегченном до последнего грамма в котором рассчитан каждый цент и каждый ньютон, то есть, единица силы ракетной нагрузки.

- Но ведь именно так проектируются космические корабли?

- Конечно,- саркастически отвечал Фукс.- Если ты работаешь с академиками и инженерами, которые никогда не ездили дальше баз отдыха на Луне. У них превосходный дизайн, ультрасовременные материалы, умопомрачительные технические прибамбасы и оборудование, о котором можно только мечтать.

- Ну и что же в этом плохого?

- Ничего, когда конструируешь судно не для себя. Просто как памятник инженерной мысли - себе, любимому. Если тебя беспокоит только, как бы половчее истратить деньги босса. Если вся философия дизайна состоит в том, чтобы предоставить заказчику последнее слово техники по самой умеренной цене. Невозможное противоречие, не так ли?

- Да, но…

- Но если приходится заниматься этим среди астероидов,- продолжал Фукс,- то очень скоро начинаешь постигать, что корабль должен быть крепким, мощным и снабженным максимальным запасом прочности - в расчете на всякие «но», которых мы не знаем, но опять-таки можем предвидеть в будущем. Потому что в Поясе астероидов рассчитывать не приходится ни на кого, кроме себя. Потому что находишься на расстоянии в биллион километров от остального мира. Так что не приходится ожидать, что, если что-то случится, кто-то принесет тебе чашечку горячего кофе в постель. А ты рассчитывал на второе судно. «Третье» или «Четвертое», как его там…

- «Третьей».

- Не имеет значения.

Полагаю, он с огромным удовольствием читал мне эту лекцию. Фукс злорадствовал. Его распирало.

- Итак, мы оба поставили перед собой одну задачу: достигнуть поверхности Венеры. Ты позволил своему астронавту соорудить изящное суденышко, тютелька в тютельку, гладкое и холеное, с иголочки, новенькое. Почему? Да потому что он всегда так работал. Это его правило жизни. Он привык так делать: готовить судно для обложки журнала «Национальной географии». Оно же должно красиво и эффектно смотреться, понимаешь? В этом его главная задача. Вся его жизнь прошла за дизайнерским пультом. И очень скоро прекратилась, как только столкнулась с реальностью…

- Но как вы можете так жестоко говорить о…

- Я знаю, что говорить. Услужливый дурак опаснее врага.

Я вынужден был признать правоту Фукса, несмотря на жестокость суждений. Не только «Гесперос», но и «Фосфорос» постигла та же участь, вызванная теми же проблемами. Дизайн превыше надежности. Теперь страшная правда раскрылась передо мной во всей своей полноте и неотвратимости.

- Теперь что касается меня,- Фукс ткнул два пальца себе в грудь.- Я далек от элегантности и даже могу сказать, что ничего общего с ней не имею. Я простой разведчик из Пояса астероидов. Каменная крыса. Я занимался этим с Ганном и другими пионерами, еще до того, как твой отец смел мечтать о том, как запустить свои пальцы в разработки на астероидах… Я на собственном опыте узнал, что хорошие корабли - это те, которые строятся с запасом прочности, с излишествами. Тяжеловесные драндулеты, которые могут вынести экипаж из любых передряг. И какой же тип судна лучше всего приспособлен к… скажем так, суровому вене-рианскому климату.

- Вы что, заранее знали об этих пожирателях металлов, живущих в облаках?

- Нет. Даже не задумывался. Но я знал, что мой корабль должен иметь толстую и прочную броню, чтобы снести все, что может преподнести Венера. А не быть жалким утлым суденышком вроде твоего.

- Но ведь жуки вгрызлись и в ваш корпус? Он отмахнулся.

- До поры до времени. Теперь мы опустились во второй облачный слой так глубоко, что температура за бортом выросла до ста градусов Цельсия, то есть находится в точке кипения воды. Он победно усмехнулся.- Так что жучки уже поджарились.

- А других организмов на этом уровне быть не может?

- Я дал задание Маргарите взять пробы из облаков. Пока никаких признаков жизни. Полагаю, что чем жарче, тем меньше шансов встретить жизнь.

Я согласно кивнул. Он продолжал рассуждать о превосходстве «Люцифера» и о том, как корабль выдерживает постоянно возрастающее давление и высокую температуру за обшивкой.

- Еще через десять-двенадцать часов мы вырвемся из облаков на чистый воздух. Затем приступим к поискам того, что осталось от «Фосфороса».

- И тела моего брата,- пробормотал я.

- Да,- сказал он.- Представляю, с каким лицом твой папочка будет расставаться со своими десятью миллионами. Как он будет мне их вручать. На это стоило бы посмотреть! - Он откровенно фыркнул.

Однако смех его тут же оборвался. Корабль качнуло так, будто гигантская ладонь отвесила со стороны подзатыльник. Весь мой обед полетел на цветастый роскошный ковер. И сам я едва не полетел следом. Завыл сигнал аварийной тревоги.

Фукс схватился за ручки своего винтового кресла, его лицо вспыхнуло слепой яростью. Он грохнул кулаком по столу и закричал в интерком что-то на азиатском наречии. Не понимая слов, я мог легко уловить тон: «Что там, черт побери, происходит?»

Визгливый испуганный голос прозвучал из динамиков, перекрывая сирену.

Фукс вскочил. Палуба под его ногами заметно наклонилась, когда он обходил стол.

- Пошли со мной,- хмуро бросил он.

Когда мы добрались до мостика, сирена уже смолкла, хотя палуба продолжала шататься и ходить ходуном. Фукс забрался в командное кресло. Остальные места за пультами оказались заняты, так что я остался возле раскрытого люка. Ко мне подошла и встала рядом Маргарита, и даже не подумав ничего, почти бессознательно, я положил ей руку на талию, чтобы поддержать - ведь корабль страшно раскачивало!

На главном экране на сумасшедшей скорости мелькали графики, чертежи, какие-то разноцветные линии и масштабированные решетки, линейки, координаты.

Фукс процедил что-то сквозь зубы - и экран моментально очистился. Затем на нем появилось увеличенное и улучшенное компьютером изображение, которое для меня ничего не значило. Там была окружность со смещенной точкой - центром, и пульсирующие кольца света, растекавшиеся вокруг нее, как круги от брошенного в воду камня.

- Наше расположение под Солнцем,- процедил Фукс.- Даже ниже этого уровня.

Я понял, что это значит. Венера вращается вокруг своей оси так медленно, что «полдень» длится более семи часов, когда солнце стоит все время в зените. Атмосфера в этом радиусе достигает чудовищного накала, как будто здесь работает гигантская паяльная лампа.

Этот перегрев вызывает вихри сверхротации, которые царят в верхних слоях венерианской атмосферы, где воздух достаточно разрежен, чтобы породить ветер, со скоростью четыреста километров в час облетающий планету. Ниже, где атмосфера на порядок плотнее, такие ветра невозможны. Они угасают.

Однако не полностью, как выяснилось. Как медленная рябь в жирной ряске пруда, волны растекались от этой «подсолнечной области», достигая даже до глубин атмосферы, в которые проник «Люцифер». Нас несло на одной из таких гигантских воздушных волн, как серфинг по гребню волны, несло над планетой, как листок, отданный во власть неумолимому шторму.

Пока я стоял в проходе, схватившись за створку люка, одной рукой придерживая Маргариту, Фукс сражался за корабль, пытаясь освободить его от силы, несущей нас стремительно к поверхности Венеры. Однако экипаж отнюдь не безмолвствовал. Всех охватило возбуждение.

Фукс, на мгновение отрываясь от экрана, бросил взгляд на нас с Маргаритой.

- Двигатели не помогут,- объяснил он нам.- Это все равно что остановить цунами выстрелом из пневматической винтовки.

Два техника оглянулись на него, отреагировав на слово «цунами», однако взгляда Фукса хватило, чтобы они немедленно вернулись к работе.

- Все, что нам остается,- это заниматься серфингом на гребне этой гигантской волны,- пробормотал Фукс.- Пока мы не достигнем ночной стороны планеты.- Похоже, он рассуждал вслух.- Там волна должна спасть и утихнуть.

«Да,- подумал я.- Должна». Но мы так же точно верили, что не будет проблем с волной от Солнца на таких глубинах атмосферы. Однако Венера опять все решила по-своему.

Нас подхватила мощная волна и со скоростью шторма несла корабль над планетой, точно невесомый парашют, сдутый с одуванчика, брошенный на милость неумолимой силе прилива.

- Ниже,- бормотал Фукс.- Мы должны опуститься ниже.