Я смотрел на солнце в окно больничной палаты. Зрелище было необычное: казалось, лучи постепенно замедляются и наконец замирают на моей простыне, словно золотистые бабочки, чуть подрагивающие крыльями, с которых осыпается пыльца радужных искр.

Ладно, я знаю, что вы думаете: вот что бывает, когда злоупотребляешь морфином.

Но иногда это и в самом деле необходимо. Особенно после того как несколько дней проведешь в коме. Перенесешь пять хирургических операций. И три остановки сердца.

Попросту говоря, несколько раз я умирал.

— Привет, — сказала Конни.

Она сидела в кресле с ноутбуком на коленях и улыбалась мне.

— Опять общаетесь со своей виртуальной семьей? — спросил я, улыбаясь в ответ.

Скосив глаза, я увидел экран — веб-страницу с какими-то виртуальными именами. Эти имена и тысячи электронных частиц связывают вас с настоящими живыми людьми во всех концах света. С такими же людьми, как вы и я. Интересными и заурядными, красивыми и не очень, злыми и добрыми. Иногда — настоящими монстрами…

— Как вы? — поинтересовалась Конни.

Хмыкнув, я сказал:

— Бодр и весел.

— Между прочим, и впрямь неплохо выглядите, — заметила Конни. — Учитывая ваше прежнее состояние…

— Я действительно был мертв?

— Да.

— Долго?

— В первый раз — три минуты. Во второй чуть меньше. Но я уж подумала было, что вы спалите дефибриллятор.

— Кто спас мне жизнь?

— Люди, которые услышали ваше телефонное послание. Им удалось вычислить дом Хелен Маккарти, они пришли туда и обнаружили вас. Вы были при смерти, но они сделали вам искусственный массаж сердца. Как говорится, изучайте основы безопасности жизнедеятельности!

— Пожалуйста, свяжитесь поскорее с этими людьми, — попросил я. — Скажите, что я хочу выпить с ними шампанского!

— Не торопитесь. Еще неизвестно, не поврежден ли ваш мозг.

— Вы это говорите из-за моего не слишком радужного настроения? — предположил я.

И вдруг непроизвольно нахмурился, охваченный странным ощущением дежавю.

— Погодите-ка… Вы хотите сказать, что этот разговор у нас с вами уже был?

— Раз двадцать, — со вздохом ответила Конни. — У вас посттравматическая амнезия. Вы даже не представляете, какое ангельское терпение мне пришлось проявить, чтобы выслушивать одни и те же шуточки несколько дней подряд.

Я слегка приподнялся на кровати:

— Как там Билли?

— Хорошо.

— А Клэр?

— Она выкарабкалась. Физически, по крайней мере. Но все эти испытания глубоко ее потрясли. Я рассказала ей всю историю с начала до конца, но она в своем нынешнем душевном состоянии еще не готова с вами встретиться. Она дождалась, пока вы выйдете из комы, а потом на время уехала к своим родным.

— Во Францию?

— Да. Сожалею, Пол. Но ей действительно нужно время, чтобы прийти в себя.

Я вздохнул:

— Ну, в любом случае, спасибо, что вы с ней поговорили… А что с Шоном?

— Этого вы тоже не помните?

— Я не уверен… Лучше расскажите еще раз.

— Он жив и здоров. На самом деле ваше послание получило большое количество людей, и очень многие из них вышли из дома, несмотря на ураган. Они и увидели Коша, который преследовал мальчика с пистолетом в руке. Они попытались его задержать, но он бешено отбивался и хохотал как безумный. Потом Кош вскочил на крышу автомобиля, сбросил одежду и начал что-то выкрикивать, заглушая шум бури. И при этом стрелял во все стороны, не целясь… В конце концов прибыли полицейские и застрелили его самого…

Я откинулся на подушку и закрыл глаза.

Только бы все это было правдой! Только бы не оказалось галлюцинацией, вызванной морфином — или, еще хуже, последним хаотичным бредом умирающего мозга.

— Все хорошо, — тихо произнесла Конни, беря меня за руку. — Кошмар кончился, Пол. Осталось только вылечиться и вернуться к прежней жизни.

— И меня больше не ждет тюрьма по выходе из больницы?

— Нет. С вас сняты все обвинения.

— А что Альтман?

— Ему сейчас своих забот хватает — прежде всего, ему нужно сохранить свой пост. После скандала с Хелен Маккарти головы полетят, как кегли в боулинге. К счастью, разразился ураган, и Альтман на своем посту оказался незаменимым.

— Ураган?

— Да, «Катрина», — ответила Конни. — Вопреки заверениям наших руководителей, ураган нанес огромный ущерб всему побережью, особенно Новому Орлеану.

Помолчав, она прибавила:

— Я ухожу из ФБР. Возвращаюсь к своей прежней работе. Я отвезла Шона в Майами к матери — кстати, они оба с нетерпением вас ждут. А завтра отправляюсь в Луизиану. Больницы сейчас переполнены, рабочих рук не хватает…

— Вы вернетесь сюда? — спросил я, не отрывая взгляд от простыни, которой был укрыт.

— Не знаю…

Конни в свою очередь опустила глаза и спросила:

— А вы поедете к вашей жене?

— Не знаю.

Время словно застыло. С каждой секундой молчания все больше углублялась пропасть между нами.

Наконец Конни выключила свой ноутбук.

— Ну что ж, — сказала она, — мне было очень приятно работать с вами, Пол.

И отвернулась, чтобы скрыть слезы.

— До встречи, — сказал я, чувствуя, как сжимается сердце.

Она торопливо поцеловала меня в щеку и направилась к двери.

— Если вы когда-нибудь вернетесь в свою клинику и вам понадобится медсестра, свяжитесь со мной, — негромко произнесла она, обернувшись с порога. — В конце концов, никогда не знаешь заранее…

Последний прощальный жест — и Конни Ломбардо исчезла из моей жизни.

Я провел в больнице еще целую вечность. Потом за мной приехал Кэмерон.

Он вел машину очень осторожно, поскольку любая, даже самая слабая тряска причиняла сильную боль нам обоим. На дорогах было свободно, в открытые окна врывался свежий воздух, пахнущий морем. Об урагане «Катрина» уже ничто не напоминало: тротуары были чистыми, газоны — аккуратно подстриженными. В парке за школой, где учился Билли, дети катались на скейтбордах. Я заметил, что, глядя на них, Кэмерон улыбнулся — наверняка вспомнил, что и мы здесь тренировались много лет назад.

Казалось бы, все располагало к покою и безмятежности. Но я не ощущал ничего подобного. Нужно было окончательно кое-что прояснить.

Кэмерон снял солнцезащитные очки и, взглянув на меня, сказал:

— Ты с самого начала пути не произнес ни слова. С тобой все в порядке?

— Да, — кивнул я.

— Надеюсь, ты помнишь, что тебя уже не обвиняют в убийстве?

— Память ко мне вернулась, Кэм. Мы ведь об этом уже говорили.

— Ну что ж, тем лучше, — со вздохом сказал Кэмерон.

Помолчав, он прибавил:

— А вот у меня все не слава богу… Гарнер хочет получить мою шкуру в качестве трофея. С тех пор как он узнал, что Фуллер скоропостижно скончался от инфаркта, после того как рассказал мне все о своих махинациях, ищейки из службы внутренних расследований никак не оставят меня в покое.

Я промолчал.

— Я вот думаю: может, мне сменить работу? — продолжал Кэмерон. — Мне предлагают участвовать в реалити-шоу «Глаз Каина». Мои дети ничего не смотрят, кроме таких вот шоу. Как думаешь, соглашаться?

— Не знаю.

Мы выехали на Пятую улицу, по обе стороны которой тянулись старинные особняки, памятные мне с детства.

— Куда ты меня везешь, Кэм? — спросил я.

— О, это сюрприз! — отозвался он с довольным видом. — Тебе понравится!

— Хм… Это зависит…

— От чего?

Я повернулся к нему.

Потом осторожно вынул из кармана красный мобильник и положил перед ним на приборную панель.

— От того, что за сюрприз, — договорил я.

Он посмотрел на лежавший перед ним маленький хрупкий предмет. И отвел глаза.

— Я думаю, лучше тебе остановить машину, — сказал я.

Кэмерон повиновался, разом побледнев.

Я рассеянно скользнул взглядом по террасе кафе, где, несмотря на ранний час, уже завтракали несколько посетителей. И заговорил:

— Когда я разговаривал с Кошем в последний раз, я задал ему вопрос. Знаешь какой?

Кэмерон ничего не ответил.

— Я спросил, был ли у него мобильник красного цвета, — продолжал я. — Кош слегка удивился, но все же ответил…

Я снова повернулся к своему другу.

— Он сказал: «Нет, никогда».

Я приставил указательный палец к груди Кэмерона.

— То есть вот этот телефон, в котором было три фотографии, никогда не принадлежал человеку, называвшему себя Кош Чародей.

— Я… я могу все объяснить.

— Ах вот как? И что именно? То, как ты нарочно забыл этот телефон у меня в клинике той ночью, когда привез туда Коша?

Кэмерон машинально стиснул кулаки. На лбу у него выступили капли пота.

— Или ты хочешь объяснить, каким образом ты устроил именно так, чтобы я нашел этот телефон за пару минут до того, как ты мне на него позвонил?

Он открыл было рот, но я не дал ему произнести ни слова.

— Устройство для искажения голоса — полезная штука, правда? Ты сделал все для того, чтобы поставить меня на уши, не так ли? И тебе это удалось. Отлично сработано! Ты добился того, чтобы вовлечь меня и Коша в поединок друг с другом. В моем случае ты использовал этот мобильник. А в его случае?

— Отправил ему по электронной почте твою фотографию, — нехотя ответил Кэм. — Ту, где ты стоишь перед клиникой. Просто фотографию, без всяких пояснений. Чтобы привлечь его внимание…

Он глубже вжался в сиденье.

— Я не жду, что ты меня простишь, — тихо прибавил он. — Я понимаю, что ты никогда не сможешь… Но по крайней мере, я объясню тебе, как было дело.

— Очень надеюсь. Мне не терпится это услышать.

Кэмерон собрался с силами и заговорил:

— Когда твой отец случайно наткнулся на фотографию женщины в костюме Бабы-яги, сначала он подумал, что это его бывшая жена, Ева Немкова… Ты уже убедился на собственном опыте в том, что она — настоящий монстр… Твой отец был настолько потрясен, что решил сам обо всем разузнать. Вот так он и вышел на след компании, торгующей детьми. Это его ужаснуло, но не так сильно, как видеозапись с Билли. Когда он ее увидел, он был буквально уничтожен.

— Он тебе об этом рассказал?

— Да, но не сразу. В тот момент он задался вопросом, как с его внуком могло случиться нечто подобное без ведома родителей. Разумеется, он первым делом заподозрил именно их, точнее — тебя. Сейчас, когда я оглядываюсь на те события, я понимаю, как он рассуждал: он думал что ты со временем превратился в безжалостного психопата, такого же, как твоя биологическая мать…

Я вспомнил слова Джорджа: «Смерть разлита в воздухе, она следует за тобой, куда бы ты ни пошел. Она передается от отца к сыну, как проклятие…»

Я стиснул зубы. Но, по крайней мере, теперь я мог понять Джорджа — разве я сам не подозревал его в самом худшем?

— Джордж Дент прислал в ФБР анонимное письмо, — продолжал Кэмерон, — но это ни к чему не привело. По крайней мере, никаких видимых результатов не было. Он не знал, что Конни Ломбардо поручено следить за тобой. Он очень боялся за внука, но плохо представлял себе, что делать дальше. О том, чтобы пойти в полицию, не могло быть и речи. Уже успев пообщаться с полицейскими, он им не доверял. Тогда он решил зайти с другой стороны. И обратился к Клэр.

Две молодые женщины, проходя по тротуару мимо нашей машины, улыбнулись нам. Но лицо Кэмерона осталось бесстрастным. Его пальцы по-прежнему крепко сжимали руль.

— Твоя жена очень удивилась, когда он ей позвонил, но все же согласилась с ним встретиться. Джордж попросил ее сохранять эти встречи в тайне от тебя — под тем предлогом, что ты ему запретил приближаться к твоей семье. Клэр и на это согласилась. Он очень осторожно расспрашивал ее о вашей семейной жизни, стараясь, чтобы она ни о чем не заподозрила. Примерно в это же время исчез Шон.

— В начале августа?..

— Да. События стали ускоряться, и угроза, исходящая от торговцев детьми, превратилась для твоего отца в навязчивую идею. Он был убежден, что Билли грозит беда. Вот тогда он и обратился ко мне.

— Он тебе все рассказал?

— Ну, поначалу только самое необходимое. Он рассказал про Коша, затем передал мне флэшку с видеозаписью и тремя фотографиями и попросил за тобой проследить. Я расхохотался ему в лицо и назвал параноиком. Но он не отставал. «Мой внук в опасности, — сказал он мне, — и я не могу доверять никому, кроме тебя. Ты знаешь Пола лучше, чем любой другой. Так что, ты поможешь мне или нет?» Он был убежден, что ты скрываешь свою истинную натуру.

— А ты-то сам что подумал?

— Я не знал, что думать. Доказательства у него были вроде бы серьезные. К тому же ты много лет прожил вдали от Неаполя. Ну, кто решится утверждать, что знает своего друга на все сто процентов? Да еще и Джордж вцепился в меня как клещ. Наконец я уступил и принялся за работу. И вскоре понял, что в самом деле происходит что-то неладное. Коша защищали люди, занимающие самые высокие посты. Гарнер не хотел, чтобы я занялся этим делом вплотную. Твой отец явно что-то скрывал. И ты вел себя весьма странно.

Я хмыкнул.

— Сам знаешь, я ведь не бог весть какой интеллектуал, — продолжал Кэмерон. — Для меня важнее не рассуждения, а действия. Меня бесили все эти загадки, эти новые и новые двери, открывающиеся передо мной… Я решил разворошить муравейник. Способ был только один: столкнуть тебя с Кошем. Заставить вас обоих зашевелиться, а самому за вами наблюдать. До того момента, пока один из вас не сделает ошибку.

— Несмотря на то, что я был ни при чем!

— Может, и не был. Но в случае с Кошем это оказалась верная тактика. Если бы не я, твой сын рано или поздно оказался бы у него в руках.

Я глубоко вздохнул:

— Это ты передал моей жене флэшку?

Кэмерон некоторое время помолчал, словно подыскивая нужные слова.

— Я попытался поделиться с ней своими подозрениями, — наконец ответил он, — но она отказывалась что-либо понимать. Она не хотела верить, что ты причастен к торговле детьми. Я и сам не был в этом уверен. Поэтому и отдал ей флэшку. В качестве наглядного доказательства. Чтобы она сама во всем убедилась…

— И она пришла в ужас…

— Да. Мой план снова сработал. После того как она увидела запись, она сбежала от тебя вместе с Билли. Благодаря тому, что скрылись, они оказались недосягаемыми для Коша… и для тебя. В тот момент я еще не знал, насколько ты для них опасен. Когда я начал понимать, было уже поздно. Но я сделал все что мог, чтобы защитить тебя и их…

Он замолчал, словно осознав, что любые оправдания бесполезны.

— Последний вопрос, — сказал я. — После того как Джорди Лански проник в мой дом, он бесследно исчез. Это ты его убил?

— Нет.

— А ты знаешь, кто это сделал?

— Да.

— Вот как! И кто же?

— Твой отец.

Я выдержал и этот удар. Одним больше, одним меньше…

— После того как ты ему позвонил, Джордж решил приехать к тебе и объясниться с тобой лично. Но он все никак не решался этого сделать — просто бродил вокруг твоего дома. Вот так он и увидел Джорди, который явился, когда в доме никого не было. Джордж понял, что этот человек представляет опасность для твоей семьи, и убил его не раздумывая.

— А куда он дел труп?

— Спрятал на складе клоунских костюмов у себя под домом. Конни чуть было не наткнулась на тело, когда приехала к Джорджу вместе с тобой.

Все эти открытия совершенно оглушили меня. Я был не в силах больше ни о чем спрашивать. Мы оба погрузились в молчание.

— У меня для тебя сюрприз, не забыл? — наконец с грустью спросил мой друг.

Я вышел из машины, не говоря ни слова, и направился к старому деревянному пирсу, на котором мы с Кэмероном провели немало времени в детстве, — тому самому, под которым, как говорили старожилы, бьется сердце Неаполя.

— Твой отец боялся, Пол, — тихо сказал Кэмерон, приблизившись ко мне. — Ты должен его понять. Он устал. И больше не мог выдерживать такого давления. Когда вы с Конни приехали к нему, он понял, что скоро до него доберутся — либо ФБР, либо Хелен Маккарти. Как ты понимаешь, он этого совсем не хотел. Он всегда ценил личную свободу превыше всего.

— До такой степени, что предпочел самоубийство?

— Ему уже доводилось исчезать, много лет назад. Он решил, что сможет это повторить. Он просто хотел убежать от своей судьбы. Это ведь так по-человечески… Ты же сам не раз отступал перед проблемами, правда?

Кэмерон остановился. В нескольких метрах впереди я увидел своего сына, сидящего на краю пирса с удочкой, которая по меньшей мере раза в три превышала его рост. Сосредоточенно нахмурившись, он следил за поплавком.

На Билли были шорты с покемонами, которые я купил ему в прошлом году. Я заметил, что сейчас они уже стали ему коротковаты.

Удивительно — вы закрываете глаза, и несколько лет проходят перед вами всего за несколько секунд…

Я молча сел рядом со своим отцом.

На коленях он держал большую жестяную коробку, единственную вещь, которую он сохранил из прошлой жизни.

Я взял коробку у него из рук и открыл ее. Она была полна старых любительских фотографий, еще черно-белых.

И на всех был я.

Я возле школы, в компании мисс Скорбин. Я в супермаркете, протягиваю руку к полке за какими-то сладостями… Я в лодке — очевидно, напротив отца, который собирается прочитать мне стихи… Я вот на этом самом пирсе, с удочкой в руках… кажется, это мой десятый день рождения…

Теперь я наконец понимал, что отец всегда любил меня, пусть даже издалека.

Молчаливый. Надежный. Хранящий от бед.

Мой отец.

Слезы заструились по моим щекам. К горлу подступил ком, и я не мог произнести ни слова. Да и не знал, что сказать, как поступить. Я понятия не имел, что нам всем предстоит в будущем.

Поэтому я просто положил голову ему на плечо, и мы вместе стали молча смотреть, как Билли ловит рыбу.

Три силуэта на фоне спокойной, почти неподвижной морской глади.

Два отца.

Два сына.

Так странно… и так просто.