МИД недоволен… — «Русские» идут: «Исраэль ба-алия» — Голаны. Сирия. Асад — По России
Июнь начался на неприятной ноте. Из МИДа поступили серьезные претензии к работе посольства.
Нас (то есть практически меня) упрекали в том, что
— поступающим из посольства материалам не хватает аналитичности, глубины;
— ощущается дефицит критического осмысления израильской аргументации, ее объективного анализа с точки зрения российских интересов;
— не чувствуется достаточно энергичной работы по продвижению российских позиций, оказанию влияния на израильтян в нужном для нас направлении.
От нас требовали большей четкости, большей требовательности к выводам и оценкам, более активного «добывания» достоверной информации.
Бумага была подписана Владимиром Викторовичем Гудевым, в то время, кажется, заместителем директора нашего Департамента. Но вряд ли он отправил ее без санкции свыше.
Откровенно говоря, я был в некотором недоумении. Во-первых, почему Посувалюк, который бывал у нас довольно часто, никогда ничего подобного не говорил? Откуда происходил импульс? Мозги, как видите, стали ворочаться в плане мидовских интриг. Во-вторых, «глубина» анализа — понятие субъективное. Кто измеряет эту самую «глубину»? Я готов был обсуждать эту тему на конкретных примерах, но ни одного такого примера не было.
Что же касается того, что я «не продвигаю», «не оказываю» и «не довожу», то тут было более-менее ясно. В своих сообщениях я, как правило, излагал не то, что я говорил, а то, что мне говорили. Полагая, что именно это должно интересовать МИД. Только если возникали какие-то не стандартные ситуации, я приводил свои соображения. В остальных случаях считал ненужным повторять всем известные позиции.
Конечно же, я понимал, что где-то мы не дотягиваем, что информация могла бы быть качественнее, что анализы могли бы быть глубже. И, повторяю, готов был к конкретному, предметному разговору на все эти темы. Но такого разговора, к сожалению, не было.
Провели «тайную вечерю» (Носенко, Смирнов, Карасова, Маслов). Тот случай, когда собрались в «тайной» же комнате. Постарались выудить рациональное зерно. Да, не хватает информации. Ибо не принимают нас всерьез как коспонсора и не чувствуют потребности давать нам информацию! Дают информацию американцам, а нам приходится ее «брать». Потому что не видят реального эффекта от контактов с нами. Не вредит «российский коспонсор», и то хорошо. В общем, решили Гудеву специально не отвечать, а где возможно, подтянуть гайки.
7 июня лидер Сионистского форума и его сторонники провели Учредительную конференцию, на которой было создано общеизраильское общественно-политическое движение «Исраэль ба-алия». Формальный перевод: «Израиль в алие». Смысл: без алии, то есть, без «притока» евреев извне, не может быть Израиля, алия, репатрианты, — основа Израиля.
Это был важный шаг в направлении политической консолидации репатриантов и прежде всего — репатриантов из Советского, Союза, из стран СНГ. До сих пор делалось много попыток как-то объединиться, сконцентрировать усилия, чтобы прочнее утвердиться под израильским солнцем. Возникали и исчезали группы, общины, объединения.
Несколько в стороне, чуть сбоку и чуть выше, держался Сионистский форум! Там был непререкаемый лидер — Натан Щаранский. Там были деньги, которые он умел собирать. Там был авторитет — авторитет того же Щаранского. Он долго колебался. Задумывался над печальным опытом выборов 1992 года, когда ни одна из олимовских «партий» не смогла и близко подойти к кнессету. И все же решил действовать, решил подойти к выборам 1996 года с дее— и боеспособной организацией. Постепенно: сначала — движение, потом — партия.
Теперь первый шаг был сделан. Главной задачей движения объявлялось превращение «идеи собирания всего еврейского народа в рамках собственного государства в главную задачу, стоящую на повестке дня. Основным условием для этого является изменение приоритетов государственной политики, возвращение проблем алии и абсорбции в центр общественно-политической жизни страны».
До сих пор интересы олим, — говорилось в программном документе, — «служили игрушкой в борьбе крупных политических партий. Мы больше не хотим быть всего лишь объектом правительственно-партийных игр, мы полны решимости взять свою судьбу в собственные руки. Мы готовы использовать все средства, включая и политические, для достижения своих целей».
В беседах со мной Щаранский неоднократно говорил, что успех движения будет зависеть от того, насколько оно сумеет убедить общество, что оно не «русское», а всеизраильское движение. Однако хотя в Учредительной конференции принимали участие и лидеры эфиопской общины, и выходцы из других стран, новое движение было воспринято именно как «русское».
Образование движения подхлестнуло споры о «русской» партии — нужна или нет?
Аргументы против:
1. Партия предполагает наличие группы людей с общими интересами, целями, с общим подходом к основным социальным проблемам. А для «русской» алии как раз характерны мозаичность интересов, разброс убеждений и оценок.
2. Не следует ради общинных, все-таки частных интересов разделять Израиль на кантоны, отгораживаться от других секторов общества, противопоставлять «русскую» алию ватикам (старожилам) и сабрам (коренным израильтянам).
3. Просто-напросто денег мало. А без денег в кнессет не пробьешься.
4. Нет общепризнанных лидеров. Есть довольно много людей, которые хотят быть лидерами, но не хотят объединяться.
Аргументы за:
1. Денег, действительно, не так уж много. Лидеров, действительно, хоть отбавляй. Но все относительно. Щаранский, если захочет, деньги достанет. Да и на лидера он потянет. И может собрать вокруг себя приличных людей.
2. Только пробившись в кнессет и другие властные структуры, — а это без партии невозможно, — «русская» алия сможет оказывать реальное воздействие на решение своих насущных проблем.
3. Только получив возможность участвовать в принятии решений, а для этого нужно быть в кнессете и в правительстве, «русская» алия сможет влиять на развитие израильского общества в целом.
4. Только объединившись на политическом уровне в масштабе всей страны, «русская» алия сможет избавиться от чувства неполноценности, поверить в свою силу, в свои возможности.
Людей, которые «за», оказалось больше, чем тех, которые «против». Соблазн попасть в кнессет и в правительство оказался сильнее опасений усилить фрагментарность Израиля. Партия была создана.
Щаранский рассчитал правильно. Он правильно подобрал команду. Он предложил умеренную правоцентристскую программу, приемлемую для репатриантов «среднего класса». И он победил. На выборах 1996 года партия «Исраэль ба-алия» получила 7 мандатов, а затем — два министерских поста в правительстве Нетаньяху (Щаранский — министр торговли и промышленности, Эдельштейн — министр абсорбции).
Сирийский трек, сирийское направление переговоров оказалось наиболее трудным и быстро зашло в тупик. Что сначала курица или яйцо? Сирийцы требовали, чтобы до всяких разговоров по делу израильтяне четко сказали: мы уйдем с Голан. Только заручившись обещанием Израиля вернуть Голаны «до последнего дюйма», Сирия соглашалась начать обсуждение остальных вопросов, включая и характер, реальное наполнение будущего мира. Израильтяне отклоняли ультиматум и предлагали начать предметный разговор об условиях возможного соглашения. Вопрос ставился так: глубина отхода зависит от «глубины» мира.
Голаны (Голанские высоты, Голанское плато) были оккупированы Израилем в ходе Шестидневной войны. Нынешняя граница была зафиксирована 31 мая 1974 года, когда Г.Киссинджер заставил израильтян уйти с территорий, которые захватил Израиль, разгромив Сирию в войне Судного дня.
14 декабря 1981 года премьер министр М. Бегин, который находился в иерусалимской больнице «Хадасса», пригласил к себе министра обороны А. Шарона и министра иностранных дел И. Шамира. Премьер заявил им, что он сегодня собирается представить в Кнессет законопроект о присоединении. Голан. Так он и сделал.
Бегина привезли в Кнессет в инвалидной коляске.
Законопроект был лаконичен: «законы, юрисдикция и исполнительная власть Государства Израиль распространяется на всю территорию Голанских высот». Голосование состоялось в 23.15. 63 голоса «за», 21 — «против». Лидер оппозиции Перес был за границей, Рабин воздержался.
Вейцман прав, говоря, что для израильтян Голаны «дороже» Синая. Если относительно судьбы Иерусалима в Израиле существует практически стопроцентный консенсус (неделимый Иерусалим останется столицей Израиля), то относительно судьбы Голан такого единства нет. И все же большинство израильтян, как показывают многочисленные опросы, не готовы к уходу с Голан. Дело тут не только в том, что за три десятилетия евреи превратили некогда пустынный, запущенный район в центр интенсивного сельского хозяйства, создали промышленность, проложили дороги, построили вполне современные населенные пункты (как-то не получается назвать их селами или деревнями). Все это важно и не может не учитываться при решении вопроса о Голанах. Вместе с тем против передачи Голан Сирии приводятся и более весомые аргументы. Их по существу три.
Первый аргумент военный, стратегический. Если уйти с Голан, то сирийская армия как бы «нависнет» над Израилем и получит шанс прорваться к морю, к жизненным центрам страны, не дав возможности Израилю провести мобилизацию и ввести в бой резервы. Разумеется, теоретически можно договориться о демилитаризации Голан. Существуют надежные технические средства отслеживать передвижения войск. Но все-таки уход с Голанских высот, полагают многие в Израиле, лишает Израиль важного преимущества и делает его более уязвимым.
Второй аргумент (и, может быть, более важный, чем первый) касается воды, водных ресурсов. На Голанах — истоки рек и речек, питающих Иордан (израильская Волга?), который впадает в Кинерет (Тивериадское озеро). От Кинерета начинается водовод, который тянется до пустыни Негев. Он обеспечивает примерно 30–40 процентов воды, потребляемой Израилем. «Израиль может прожить без нефти, но не без воды», — изрек однажды Нетаньяху. Что недалеко от правды.
Аргумент третий (он же — первый или второй) — судьба поселенцев и поселений. На Голанах — 32 поселения (15 киббуцев и 12 мошавов), в которых живут 14 тысяч человек. Это именно те люди, которые «обустроили» Голаны. И они, естественно, не хотят уходить.
Но кроме этого, человеческого, скажем так, мотива есть и мотив метафизический, религиозный. Поселенчество, заселение палестинской земли (Эрец Исраэль) рассматривается как практическое воплощение сионистского призыва — возвращение к Сиону. Поселенцы воспринимаются общественным мнением Израиля как авангардный, передовой, пионерский отряд, воплощающий в жизнь сионистскую мечту. Что так и было исторически.
Аргументы сторонников ухода с Голан имеют более общий характер. Если мы хотим жить в условиях мира, надо вернуть захваченные, оккупированные территории. Конкретные проблемы (безопасность, вода, поселения) могут быть решены на взаимоприемлемой основе. Мир с Сирией перевешивает Голаны.
Предлагаются разные варианты развязки голанского узла. «Гонконгский», например. Голаны признаются сирийскими, но Сирия сдает их в долгосрочную аренду Израилю. Или такой вариант, о котором мне говорил генерал Кахалани. Полностью демилитаризованные высоты остаются под израильским суверенитетом примерно на 50 лет. Если за это время убедимся, что мир прочен, уйдем с Голан.
Обсуждение проблемы Голан сопровождается в Израиле обсуждением «проблемы Асада», Что понятно. «Сирия — это я!» — вполне может сказать ее бессменный лидер.
Как политический долгожитель (три десятилетия) он из ныне живущих — уступает только Арафату. Асад удержал власть в сложнейшей для себя обстановке. Он — выходец из немногочисленной, презираемой и гонимой в арабском мире секты алавитов (экзотическая смесь ислама, христианства и астральных культов). «Алавитский змей», — обзывали его багдадские газеты, поскольку он ужалил Ирак во время «войны в пустыне». Понадобились невероятные усилия, недюжинный ум и арафатовская изворотливость, чтобы заставить страну «забыть» об его алавитских корнях.
Асада называют «дамасский сфинкс». Он, действительно, нелюдим и поэтому загадочен. Цитирует Макиавелли: «Тот, кто хочет быть лидером, должен держаться подальше от толпы и быть обращенным к ней спиной».
Асад пошел на переговоры с Израилем не потому, что пересмотрел свои взгляды на «сионистское образование», а потому, что понял: он рискует остаться в изоляции. Можно сказать, что мир с Израилем для Асада не цель, а средство. Средство для того, чтобы вернуть Сирии Голаны, легализовать присутствие Сирии в Ливане, получить от Америки деньги и убедить Вашингтон вычеркнуть Сирию из «черного списка» стран, которые поддерживают международный терроризм.
Асаду нужен «полный» уход, но вовсе не нужен «полный» мир. Против такого мира с Израилем работают не только идеологические табу. Такой мир опасен для Асада (как и для любого тиранического режима) с чисто практической точки зрения. Открыть границы, согласиться на свободное передвижение людей и идей — значит подорвать устои собственного режима.
Получается такая картина. «Полный» мир неприемлем по идеологическим и политическим соображениям. «Полная» война невозможна, так как Сирия опять будет разгромлена. «Холодная война» становится все более невыгодной. Остается «холодный мир»: обменять Голаны на сирийского посла в Иерусалиме. Не больше.
При таком подходе Сирии переговоры были обречены на тупик. Дипломатические хитросплетения, а их было в избытке, разбивались, как только речь заходила о «полном» мире (тут сирийцы уходили в кусты) или об отходе Израиля к границам 4 июня 1967 года (тут звучало твердое «нет» израильтян).
Осенью 1996 года в Израиле стали распространяться сведения, что Сирия готовится к войне. Ссылаясь на американскую разведку, газеты писали, что вероятность военного конфликта приблизилась к 30 процентам. Генштаб Израиля был более осторожен: вероятность войны возросла. Появились заголовки «Если завтра война?»
29 октября 1996 года меня пригласил Нетаньяху. Он заявил, что с 1994 года Асад вынашивает идею внезапного молниеносного удара на Голанах. Он исходит из того, что мировое общественное мнение спасет его от сокрушительного ответного удара. Но он ошибается. Израиль не хочет войны. И мы были бы очень признательны Примакову, если бы он довел все это до сведения Асада.
Примаков, который в это время был в Дамаске, довел. 31 октября Примаков разговаривал с Нетаньяху. Примаков сказал, что, по его впечатлениям, сирийцы не готовят никаких военных акций. «Наоборот», их беспокоят передвижения израильских войск на Голанах. «Могу сказать Вам с 99-процентной уверенностью, что сирийцы не станут инициаторами нападения, а один оставшийся процент — в руках Бога».
Оглядываясь на прошлое, думаю, что это был чистейший блеф с обеих сторон. И обе стороны понимали это. И Примаков, разумеется, понимал. Но правила игры требовали немножко «попужать» друг друга. Что и было исполнено. И нам, как коспонсору, досталась работа.
Переговоры, возможно, возобновятся в следующем, но таком уже близком веке. «Не обязательно решать проблему, — говорил Де Голль, — можно жить с проблемой».