Летайте самолетами “Трансаэро” — Менахем Бегин — “Экстрасенсы” — Иран: заботы военной разведки — Политика в стихах

Март начался с черного хлеба. В Израиле до вторжения “русских” такого хлеба практически не было. А 1 марта меня пригласил в свою пекарню Вадим Сегал и угостил настоящим черным хлебом. Первый блин получился комом. Пекарня, если мне не изменяет память, вскорости прогорела. Но начало было положено. Через несколько лет хоть бородинский, хоть орловский — все появилось. Законы рынка: спрос рождает предложение. Если рынку, конечно, не мешать.

Многие продолжения имела первая встреча с руководителями авиакомпании “Трансаэро” А. П. Плешаковым и Г. А. Гуртовым, состоявшаяся 7 февраля.

“Трансаэро” — частная компания, возникшая в результате перестроечного развала “Аэрофлота”. Она появилась в небе Израиля 5 ноября 1991 года. Под своим флагом, но еще в сотрудничестве с “Аэрофлотом”. Потом это сотрудничество распадалось, возобновлялось и вновь распадалось. Причем, на мой взгляд, “Аэрофлот” часто вел себя отнюдь не по-джентльменски.

В октябре 1992 года “Трансаэро”, конкурируя с “Аэрофлотом”, выиграла тендер на регулярные рейсы в Израиль. И к лучшему. Представительство “Трансаэро” открылось в Тель-Авиве в марте 1994 года. Частный бизнес демонстрировал свои преимущества. Вот, например, что писала Яна Судакова в газете “Время”: “Те, у кого еще не изгладились из памяти воспоминания о “ненавязчивом сервисе” и “мягкой” предупредительности работников “Аэрофлота”, были бы приятно удивлены переменами, происшедшими с российскими авиаторами. Среди многих причин положительные изменения не в последнюю очередь объясняются конкуренцией…

Недавно российская независимая авиакомпания сделала решительный шаг к более высокому уровню. обслуживания евреев. На борту самолета теперь звучат объявления на иврите, а пассажирам подается, естественно, по желанию, кошерная пища”. От себя замечу, что и не Кошерная пища — на высоте.

“Трансаэро” повезло. Ее Генеральный представитель в Израиле Яков Кричевский — прекрасный человек и великолепный работник. Плюс (большой плюс!) — человек высокой культуры. Мы стали с ним друзьями. Ему помогает сын — Борис. Его организованность, четкость, обязательность — важные слагаемые популярности “Трансаэро”. Тот случай, когда “семейственность” не вредит. Но для тех, кто приезжает в аэропорт, главное лицо в “Трансаэро” это, несомненно, Руги. Там ведь масса маеты: багаж (перевес!), безопасность (перевод!) и т. д. и т. п. Руги как добрая фея всем помогает…

Хлопоты причинял “Аэрофлот”, руководство которого правдами, а больше неправдами пыталось пересмотреть итоги конкурса 1992 года. В начале 1996 года лично маршал Шапошников прибыл в Израиль пробивать “второго официального перевозчика”. Визит был как бы самостийным. Посольство не было поставлено в известность. Шапошников, как бывший летчик, даже пробился к президенту Вейцману, тоже бывшему летчику. Но самостийность в таких делах мало помогает. Маршал уехал ни с чем.

Сложности возникали и в отношениях между “Трансаэро” и израильской авиакомпанией “Эл Ал”. Иногда израильтяне делали мелкие пакости. О сути проблемы рассказывает газете “Время” (11.7.1996) Борис Кричевский: “Государственная авиакомпания “Эл Ал” обладает всеми недостатками предприятия такого рода. Сверху донизу ее штат укомплектован “квиютчиками ”, которых никак нельзя сдвинуть с места. Защищенные огромными компенсациями, которые причитаются им в случае увольнения, эти люди могут позволить себе работать кое-как. Оттого рейсы, которые выполняет “Эл Ал”, далеко не всегда оставляют у пассажиров восторженные воспоминания. К тому же необходимость содержать искусственно раздутый штат отражается на стоимости услуг, которые оказывает компания. В результате “Эл Ал” заканчивает год с многомиллионными убытками…

Не стоит забывать и о том, что люди, входящие в совет директоров “Эл Ал”, занимали (и занимают) не последнее место на ступенях иерархической лестницы. Боевые летчики, честь и слава Израиля, они снова ведут бой, но на сей раз — за свои должности и привилегии. А для этого им надо “доказать”, что никакие “Трансаэро” не могут сравниться с компанией, которую они возглавляют”.

Разумеется, “Трансаэро” обладает не только плюсами, но и минусами. Самый главный минус — частые нарушения расписания, опаздывают вылеты, опаздывают прилеты. Причины, как всегда, “объективные”. Но ведь пассажирам от этого не легче. В конце 1996 года компания вознамерилась отметить 5-летний юбилей. По этому поводу меня попросили написать “несколько слов”. Сочинил следующее: “Я не очень убежден, что 5-летие (если, конечно, это не 5-летие внука) стоит принимать всерьез и называть “юбилеем”. Но ежели руководство “Трансаэро” решило праздновать, то мне остается только поздравить юбиляра и — особенно — моих друзей Якова и Бориса Кричевских со славной датой.

Как пассажир, как встречающий и провожающий, настоятельно прошу “трансаэровцев” постараться, чтобы к следующему юбилею (а лучше — и раньше) самолеты “Трансаэро” взлетали и прилетали вовремя”. Написать-то я написал, да вот трансаэровская цензура не пропустила. Дружба — дружбой, а критика — врозь…

В общем мне пришлось с переменным успехом защищать “Трансаэро” от нападок с разных сторон. Но где я совершенно не преуспел, так это в попытках убедить свой родной МИД, что “Трансаэро” существует и удобнее летать в Израиль самолетами “Трансаэро”. Приведу две мои жалобные бумаги.

Первая (июнь 1994 года). Из Москвы в Тель-Авив летает “Трансаэро”. Однако до сих пор МИД РФ не заключил коммерческое соглашение с этой компанией. В результате многие сотрудники вынуждены летать через Кипр, что неудобно и невыгодно. Руководство “Трансаэро” (А. Плешаков) утверждает, что оно готово подписать соответствующее соглашение со всеми льготами. Проект такого соглашения находится в МИДе. Очень прощу ускорить рассмотрение этого вопроса и положительно решить его.

Соглашения между МИДом и “Аэрофлотом”'предусматривают взаимные льготы. “Аэрофлот” предоставляет значительные скидки на билеты и сверхнормативный багаж. МИД гарантирует, в частности, бесплатное консульское обслуживание, упрощенную процедуру выдачи загранпаспортов, содействие в приобретении и регистрации автотранспорта.

Вторая (май 1995 года). Пишу конкретно заместителю министра Б. Н. Пастухову. Неоднократно обращался я в МИД с просьбой заключить соглашение с “Трансаэро”… Но никакого движения нет. Правда, начальство уже научилось пользоваться “Трансаэро”. Однако “рядовых” сотрудников продолжают направлять через Кипр. И уже совсем удивительно, когда дипкурьеры, направляющиеся в Тель-Авив, будут делать пересадку в Ларнаке. Возможно, я чего-то не знаю или не понимаю. В таком случае прошу объяснить: что же все-таки происходит? Почему мы продолжаем усложнять жизнь наших сотрудников и их семей, отказываясь пользоваться услугами “Трансаэро”?

Я, конечно, лукавил. Все было понятно. МИД шел на поводу у своего традиционного партнера — “Аэрофлота”, который явно не хотел “дипломатического” признания “Трансаэро”. Материально МИД при этом терял больше, чем “Трансаэро”. Но, видимо, у “Аэрофлота” была мощная политическая поддержка.

Чтобы отвязаться от меня, в конце концов сообщили: в соглашении с “Аэрофлотом” есть статья, препятствующая заключению аналогичных соглашений с другими авиакомпаниями. Раздобыл соглашение, подписанное 6 мая 1996 года Генеральным директором ОАО “Аэрофлот — российские международные авиалинии” Е. И. Шапошниковым и Заместителем министра иностранных дел РФ И. А. Кузнецовым. Статьи, которая бы препятствовала, не обнаружил.

Вся эта история оставила какой-то неприятный осадок. Стыдно было за свое же изворачивающееся и обманывающее начальство…

Прошло более двух лет. В декабре 1998 года мой мидовский знакомый летел в Тель-Авив. Как прежде. Пересадка в Ларнаке — с детьми и багажом. “Аэрофлот” не сдается. Жаль, что сдается МИД.

8 февраля скончался Менахем Бегин, одна из наиболее ярких политических фигур в Израиле. Его называли “террорист № 1”, и он соглашался с этим. Но он же подписал мир в Кэмп-Дэвиде, возвратил Синай Египту и, тем самым, положил начало мирному процессу. Первый в Израиле лауреат Нобелевской премии мира.

Бегин родился в 1913 году в Брест-Литовске. Возглавлял сионистскую молодежную организацию (“Бейтар”) в Польше. В 1940 году был приговорен к 8 годам исправительно-трудовых работ и отправлен в один из лагерей Печорлага. Как польский гражданин, получил разрешение вступить в армию генерала Андерса и покинуть Советский Союз. В 1942 году прибыл в Палестину, где вскоре возглавил подпольную еврейскую военную организацию ЭЦЕЛ (англичане давали 5000 фунтов за выдачу Бегина). После создания Государства Израиль находился в оппозиции социалистическим правительствам. Накануне Шестидневной войны вошел министром без портфеля в правительство национального единства. Потом — снова в оппозиции во главе блока Ликуд. В мае 1977 года Бегин сформировал первое в истории Израиля правое правительство. В качестве своего рода компенсации за уступки Египту Бегин выступил инициатором массированного заселения Западного берега и Газы. По приказу Бегина в июне 1981 года израильские ВВС уничтожили ядерный реактор возле Багдада. В июне 1982 года правительство Бегина начало ливанскую войну (операция “Мир Галилее”). Бегин тяжело переживал раскол в израильском обществе, вызванный войной в Ливане. В августе 1983 года он подал в отставку. И до самой смерти избегал занятий политикой.

10 февраля. Купили и водворили мне на стол первый компьютер. Начал осваивать и радоваться. Но, как оказалось несколько позже, когда мы нацелились на дальнейшее “техническое перевооружение”, радость была преждевременной. “Не имела баба хлопот, так купила порося”. Из Москвы сообщили: 1) желательно приобретать компьютеры в России, 2) компьютеры, купленные на месте, нельзя эксплуатировать, пока их не проверит команда из Москвы, и 3) запрещено устанавливать компьютеры в “рабочей зоне”, то есть в кабинетах дипломатов.

Догадливый читатель, надеюсь, уже понял, что речь шла о бдительности. Как бы всемогущие израильские спецслужбы ни получили возможность считывать информацию с наших машин. Теоретически опасения оправданны. Но практически, если следовать указаниям, значит обречь себя на работу по старинке. Потому, во-первых, что нужны компьютеры именно в “рабочей зоне”. Потому, во-вторых, что проверяльщики из Москвы не приедут тогда, когда это нужно посольству. И потому, в-третьих, что у МИДа нет денег, чтобы купить нам компьютеры.

После долгих переживаний и колебаний (боязно не слушаться начальства) был все-таки выбран путь технического прогресса. “При том понимании”, что действительно секретная информация будет храниться не в компьютерах, а в головах и сейфах. Так и жили.

Что же касается компьютерного обеспечения консульства и нашей бухгалтерии, то тут поддержка и помощь МИДа заслуживает только благодарности.

12 марта прилетела Лена Петровна (имя — по паспорту, не Елена, а именно Лена, в честь реки). Во время своих журналистских скитаний я побывал в десятках посольств. И видел, какую важную роль для атмосферы в коллективе играет “фактор послихи”. К сожалению, нередко — отрицательную роль. Чересчур властные, не слишком обремененные интеллигентностью дамы энергично вмешиваются в посольские дела, создают водовороты пересудов, сплетен, интриг. Стенания по этому поводу мне приходилось выслушивать не раз. Став послом, я решил свести указанный фактор к минимуму.

Мне повезло. Лена Петровна по природе своей далека от каких бы то ни было властных функций. Завхозом, правда, “руководила”, когда возникали какие-то проблемы в резиденции. Поваром не могла руководить, поскольку его не было. От повара мы с Петровной отказались. Мы не привыкли к тому, чтобы посторонний человек всегда находился рядом, в доме. Тем более, что мелочевку всякую мы сами могли готовить. Когда приемы, выручали сотрудники посольства. А на ставку повара трудоустроили пару человек. На половину такой ставки раз в неделю приезжала жена шофера Валя Гашешенкова, помогала наводить чистоту, сооружала обед на несколько дней.

Поначалу Петровне пришлось трудно. Приемы — основная форма общения в дипломатическом корпусе — ее не интересовали. С дипломатическими дамами ей было говорить не о чем. Посольские дамы жили своей, тоже не очень близкой ей жизнью. Я уезжал на работу — она оставалась одна. Беда еще в том, что Савьон далеко от Тель-Авива. Там — людные улицы, магазины, море, музеи. Тут — безлюдье и тишина пригорода. Жена несколько раз говорила: зачем нам Савьон, давай переберемся в город. Вроде бы заманчиво. С точки зрения частной жизни. А жизнь посольская требовала пространства, чтобы можно было собрать не один десяток гостей. Так что остались в Савьоне. Выручали Петровну книги. Читала запоем. И постепенно обрастала друзьями. Литераторы, журналисты, художники, артисты, вообще интеллигентный люд из “русских”. Ожила Лена Петровна. Было о чем поговорить…

На какой-то из дружеских посиделок меня познакомили с “выдающимся экстрасенсом” (он же — “целитель”). Тогда их еще было мало в Израиле. Но по мере увеличения и обживания “русской” алии, желающих заработать на оли-мовских хворостях и доверчивости становилось все больше и больше. Я высказался в довольно скептическом духе. Тогда целитель пригласил меня в гости и обещал продемонстрировать свою целительскую силу. Я принял приглашение (“старый дурак”, — прокомментировала Петровна). Но мне было любопытно. Через неделю пришел. Разговорились. Маг оказался почти универсальным. Берет за процедуру (“типуль” на иврите) 50 долларов. В зависимости от болезни назначает оптимальное количество типулей. Уверенно гарантирует результат. И тут мне в голову приходит грандиозная мысль. Согласен, говорю, заплатить в два раза больше. Но только буду платить не за типули, а за результат. Скажем, требуется 10 процедур. Хорошо. Давайте согласуем объективный критерий оценки результата — и вперед! Но если результата не будет, не будет и денег. Целитель не принял мою идею. Платить надо за каждый типуль. На том и расстались.

После этого встречался со многими экстрасенсами. И все держались за типуль. Только одна решительная экстрасенша (биоэнергетик, — как она себя именовала) рискнула. Но переоценила свои силы. Я все-таки расплатился с ней. Ужином с морскими гадами.

Экстрасенсы, целители — это, если угодно, частность, один из элементов богатого парапсихологического пейзажа, который образуется из телепатии, ясновидения, телекинеза, левитации. Где-то рядом густая поросль магов и колдунов. В принципе еврейская религия далеко не благосклонна к такого рода занятиям. “Мерзостью” называет Тора занятия, которым предаются кудесники, гадатели, колдуны, заклинатели, знахари, вызывающие духов и вопрошающие мертвых. Да и астрологи были не в почете.

Другие времена — другие нравы. Не знаю, что делалось в Израиле раньше, но с начала 90-х годов волна иррационализма, поднявшаяся в России, накрыла Израиль. Астрологов, предсказателей всяких и прочей “мерзости” теперь — хоть пруд пруди. Большинство из “русских”. Есть и свои, местные. Не Нострадамусы, конечно, но все же… Приведу два примера.

Август 1993 года. “Астрологический прогноз” для Израиля делает Людмила Дубицкая (“известный в СНГ астролог”, как представила ее пресса).

“Эпоха расцвета страны, — утверждает она, — при благоприятном стечении обстоятельств наступит в 1998 году. Эта дата — вершина пика творческой энергии общества, когда страна засияет вновь рожденными талантами… Новые репатрианты поднимутся на невиданную для себя высоту, достигнут успеха в различных сферах”.

Октябрь 1996 года. Прогнозирует Марк Абрамович (“иерусалимец, целитель, предсказатель, специалист по индийской философии и каббале”, — сообщает газета). По его мнению, в 1996–1998 годах Израиль ожидают землетрясения, резкие перепады погоды, понижение уровня Кинерета, частые появления НЛО. В 1997 году начнется война с Сирией. Деятельность левых партий и движений примет явно подрывной характер. В конце 1997 года произойдет покушение на премьер-министра.

Прошел 1998 год. Ни “пика” творческой энергии, ни землетрясений, ни наплыва НЛО израильтяне не заметили. Не было войны. Не было покушения. Правда, Дубицкая может сослаться на свою оговорку о “благоприятном стечении обстоятельств”. Не было “стечения”, и все тут… Но эта маленькая хитрость обесценивает весь прогноз. А у Абрамовича даже оговорки нет. Вот такая астрология.

В сентябре 1996 года в газете “Вести-2” появились “Заметки оккультного потребителя”, автором которых был неплохой журналист и мой знакомый Антон Носик (теперь он — снова в Москве). Я, писал Носик, не увлекаюсь оккультизмом. Пусть оккультисты — сами по себе, а я — сам по себе.

“Однако вот в чем беда: сами оккультные науки — во главе с астрологией, но ею не ограничась — рвутся в мой дом и в мою жизнь. Они наполняют страницы газет, волны теле— и радиоэфира, расползаются по книжным прилавкам, пытаются управлять течением жизни моих падких на мистику знакомых. Оккультные науки борются за власть — не номинальную, а самую что ни на есть практическую — над обществом и индивидуумом… И тут уже, — признается Носик, — хочется мне сказать, глядя на небывалую эту тусовку в средствах массовой информации: шарлатанство это все, господа. Не потому шарлатанство, что я не верю в мистический способ познания, а потому, что цель нынешней оккультной экспансии не имеет ничего общего с познанием истины. Зато имеет массу общего с отъемом денежных средств у легковерных граждан, с борьбой интересантов за социальный статус, влияние и власть”.

Сдается, что так происходит не только на Земле Обетованной…

Я по натуре — скептик. Согласен с Носиком. И все-таки хочется чуда. Скучно как-то, пресно без чудес. Поэтому приглашал в гости заезжих знаменитостей — Юрия Лонго, Ивана Огнева, Евгения Дубицкого — и просил их: пожалуйста, сотворите чудо, пусть маленькое, но чудо; не там, на сцене, в полном зале, а здесь, за столом, где мы сидим… Не получалось чуда.

Помню еще такой случай. Сидел я однажды в ресторации под названием “Баку”. Сидел грустный — колено болело. На столе стоял потный графинчик. И тут появился Огнев. Сейчас, сказал, заговорю, заряжу графинчик, выпьете и как рукой снимет. Ну, полный Чумак. Выпил я, конечно. Толку не было.

Мораль ясна: не стоит тратить родные деньги, если их куры все-таки клюют, на экстрасенсов, колдунов и прочих парапсихологов. Поговорить с ними интересно. Только бесплатно. А избавиться от денег можно и другими, более разумными способами. И еще удовольствие получить.

19 марта был приглашен к начальнику военной разведки генералу Ури Саги. Генерал оказался приветливым, умным человеком. Навалился он на меня по поводу Ирана. С тревогой говорил о российских ученых и инженерах-атомщиках, помогающих создавать атомную бомбу Ирану, который претендует на статус “мини-супердержавы” региона. В этом же контексте упоминались Сирия, Ирак, Ливия. Говорил долго и напористо. Разговор был для меня неожиданным, и я не был к нему готов, не располагал никакими конкретными данными. И я сделал чисто журналистский ход. Да, ответил я генералу, меня тоже тревожит, что 4 наших атомщика работают в Ливии, 5 — в Бразилии, по 3, кажется, — в Иране и Ираке. Но еще больше меня тревожит, что 37 наших атомщиков трудятся в Димоне. Саги помолчал, усмехнулся, и мы заговорили о чем-то другом.

В этот день я еще не знал, что иранская тема (и в ядерном, и в ракетном вариантах), равно как и тема военно-технического сотрудничества с Сирией будут преследовать меня все пять с лишним лет в Израиле. В разных ракурсах, под разными соусами эти темы поднимались почти в каждой беседе с израильскими лидерами. Май 1997 года. Прощальный визит к директору Мосада генералу Д.Ятому. И на прощанье снова — Россия и Иран. И что бы я ни говорил все пять лет, какие бы аргументы ни выдвигал, мои собеседники внимательно слушали, но оставались при своем мнении. Они просто не верили мне, не верили тому, в чем уверяла их Москва.

Суть моих рассуждений, если говорить коротко, можно представить таким образом. Россия руководствуется своими интересами. Эти интересы включают поддержание нормальных, желательно хороших отношений с соседями. Учитывается, разумеется, и экономическая выгода. Поэтому мы помогаем Ирану создавать ядерную энергетику, строим легководородные реакторы для АЭС в Бушире. Поэтому не исключается и военно-техническое сотрудничество с Сирией.

Но каждая конкретная акция не должна противоречить нашей общей линии на поддержание и укрепление стабильной обстановки на Ближнем и Среднем Востоке. Россия, как и Израиль, не заинтересована в ядерном вооружении Ирана. Контроль МАГАТЭ обязателен. А там, где мы работаем, мы и сами можем контролировать положение дел. Если мы уйдем, найдутся другие помощники. Но тогда уже мы не сможем влиять на развитие событий. Вряд ли это выгодно Израилю. Что же касается возможных поставок боевой техники и оружия в страны региона, они, по нашим оценкам, не должны нарушать существующий баланс сил. Такова политика России. Допускаю, что отдельные российские ученые, инженеры, даже научные структуры принимают участие в проектах сомнительного свойства. Что поделаешь — издержки свободы. Мы бы, наверное, получили интересные результаты, если бы захотели узнать, где и над чем работают “отдельные израильтяне”…

Занятная деталь. Мои собеседники часто ставили вопрос так. В Иране полно нефти и газа. Значит, АЭС нужна им не для получения энергии, а для подготовки к созданию ядерного оружия. Вроде бы логично. Но еще шах Ирана заключил с западными фирмами соглашения о строительстве 23 АЭС. И это не вызвало никаких причитаний. Ибо понимали: логика шаха направлена не на получение ядерного оружия (хотя в принципе это не исключалось), а на то, чтобы прекратить варварское растранжиривание невозобновимых ресурсов.

Тысячу и один раз все это повторялось. Тщетно. В Иерусалиме предполагали, что если есть возможность сделать пакость Израилю, да еще и заработать на этом, то Россия такую пакость не преминет сделать. Или потребует отступного.

Последняя тема была разыграна в связи с очередным шумом из-за продажи Россией “ракетных технологий” Ирану. 31 марта 1997 года газета “Гаарец” сообщила читателям: “Во время переговоров с Б. Нетаньяху в Москве Б. Ельцин признал, что Россия действительно подписала с Ираном контракт на поставку технологий для производства баллистических ракет средней дальности СС-4 класса “Земля-Земля”. Об этом сообщил вчера источник в израильском правительстве. Вместе с тем Б. Ельцин заявил Б. Нетаньяху, что Москва готова аннулировать контракт в том случае, если Израиль сможет изыскать для России солидные финансовые компенсации.

Таким образом, Россия впервые признала, что дала согласие на продажу ракетных технологий Ирану. Ранее русские на самом высоком уровне опровергали все сообщения о предполагаемой сделке…

Признание Б. Ельцина, сделанное им Б. Нетаньяху, ставит Израиль перед дилеммой, подобной той, которая стояла перед ним несколько лет назад. Тогда Северная Корея обратилась к Израилю с посланием, где говорилось, что она готова аннулировать уже подготовленный контракт с Ираном, если получит компенсацию от Израиля. И. Рабин, который тогда занимал пост премьер-министра, отказался платить какие-либо компенсации. Он заявил, что Израиль не поддастся шантажу со стороны других государств, которые грозятся продавать оружие Ирану или другим экстремистским режимам и требуют с Израиля денежных компенсаций за отказ от продажи”.

2 апреля я направил главному редактору “Гаареца” письмо. “В Вашей газете от 31.03.97 г., — писал я, — помещена статья Д. Маковски. Прошу Вас сообщить читателям газеты, что Д. Маковски их обманул. Ельцин не говорил Нетаньяху, что Россия заключила с Ираном соглашение по ракетам СС-4. И, соответственно, ни о какой компенсации не было и речи”. Не напечатали.

Раз уж я попал в военную разведку, несколько слов об израильских спецслужбах.

Разведывательное сообщество Израиля включает в себя пять основных структур.

Мосад (полное наименование: “Учреждение по разведывательной деятельности и выполнению особых поручений”) — занимается внешней разведкой и спецоперациями за рубежом (приблизительно — СВР).

ШАБАК (или — Шин Бет) — занимается контрразведкой, плюс — служба безопасности (тоже приблизительно ФСБ).

Мосад и ШАБАК взаимодействуют со своими российскими аналогами. Начальники ездят друг к другу в гости.

АМАН — военная разведка (аналог нашего ГРУ).

Разведывательный отдел в МИДе — институт политических исследований и планирования.

Разведывательное управление (отдел специального назначения) в полиции — ориентировано на борьбу с террористами, но не только.

Об израильской разведке ходит много легенд. Наверное, заслуженно. Однако наши “конкурирующие фирмы” считают, что по части собственно разведки израильтяне не на первых местах. Но вот спецоперации — это их стихия. Не могу судить. Знаю только, что в последнее время не везло израильтянам как раз со спецоперациями. В сентябре 1997 года в Аммане провалилось покушение на одного из лидеров “Хамаса”. В феврале 1998 года израильтяне попались в Берне, когда они пытались установить прослушивающую аппаратуру в иранском посольстве. В результате был отправлен в отставку начальник Мосада генерал Дани Ятом.

Долгое время имена начальников Мосада и ШАБАКа были засекречены. То есть их знали все, но в печати их упоминать было нельзя. Сейчас уже можно.

Политика делается в прозе. Но иногда попадает в стихи. В израильских СМИ прошла серия сообщений (ложных, разумеется) о том, что Россия продает Сирии ракеты и боевые самолеты. Все нервничали. Известная в “русском” Израиле поэтесса Евгения Гай прислала мне стихи “Не убивай меня, Россия!” и просила передать их Ельцину. Отправил с диппочтой. Не знаю, получил ли президент эти стихи. Думаю, что нет. А они заслуживают внимания.

Такие вот стихи. Печальные. Проникновенные. Трудно было представлять страну, которую и любят, и боятся. Трудно не в дипломатическом плане — в человеческом.