Лондиниум, 405 год н. э.

Голос привел Кая в сад. Он звучал, как флейта. И сколько в нем было печали!

За всю свою жизнь — а ему было, по его подсчетам, около тридцати — Кай не слышал такого плача.

Он выглянул из-за угла виллы в хозяйский сад трав. Воздух звенел несмолкаемым жужжанием медовых пчел и сладко благоухал цветами и зеленью. Новая девушка Дейрдре, согнувшись в три погибели, полола сорняки, напевая печальную кельтскую песню.

Спев песню, Дейрдре распрямилась и потянулась. Ее палий поднялся почти до колен, обнажив изящные лодыжки и стройные икры. Босые ступни были зелеными от травы. Заходящее солнце у нее за спиной просвечивало сквозь тонкую ткань палия, ноги девушки видны, были до самого верха. Кай увидел, как колышется у неё грудь. Вдруг девушка вскрикнула. Ужалила пчела, решил Кай.

Она сунула палец в рот и стала его сосать. Безобидный жест вызвал отнюдь не безобидную реакцию его тела. Кая и прежде влекло к женщинам, но ни одна не вызывала реакции столь сильной.

Кай еще никогда не спал с женщиной.

Когда он был рабом, хозяин ему этого не позволял. Теперь Кай стал свободным и при желании мог взять женщину к себе на подстилку. В то время как раб мужского пола подвергался опасности оскопления за непозволительное совокупление, рабыни, способные дать потомство, ценились больше. Он не причинит девушке вреда, если…

Кай подошел к Дейрдре. На ломаном кельтском попросил ее показать палец, осторожно вынул жало и подул на ужаленное место.

— Лучше? — спросил он.

Дейрдре лучезарно улыбнулась.

В тот же миг Кай понял, что утонул, но все еще продолжал барахтаться. Оказывается, конец не так уж страшен, когда перестаешь сопротивляться.

Уж лучше утонуть.