Шестивесельный шлюп, раздобытый мистером Уизерспуном, превосходно отвечал их нуждам. Командовал судном некий мистер Кроссли, который, несмотря на свое мрачное имя, оказался весьма приятным человеком. Его ароматная трубка действовала на Дейзи успокаивающе, пока он одной рукой умело орудовал румпелем, продолжая беседу, прерываемую частой жестикуляцией второй руки. На веслах сидели его шестеро рослых сыновей.

— Хотел иметь восьмивесельное судно, но миссис подвела черту под рождением сыновей и стала вместо них рожать дочерей, — пояснил он, смеясь.

Маленькое веселое суденышко имело парусиновый навес, где Дейзи могла укрыться от солнца. День начинался безоблачно. Вода блестела редкостной голубизной. Дул свежий бриз. Благодаря приливной волне и могучим спинам сыновей мистера Кроссли они двигались с приличной скоростью.

Учитывая все обстоятельства, Дейзи должна была радоваться. Шлюп был весьма удобным средством передвижения в отличие от пыльного дилижанса, трясущегося по ухабистой дороге. Дейзи еще больше укрепилась в мысли, что они с Люцианом правильно расшифровали стихи Кая Мерита. Течение было сильным. Дейзи с легкостью представила себе, как вор поднимался вверх по течению в одноместной лодке. Мистер Кроссли подсчитал, что путь длиной в тридцать или около того миль вверх по Темзе к острову Бреллафгуэн займет у них примерно шесть часов.

Это было настоящее приключение, о котором так мечтала Дейзи. Казалось, она должна быть счастлива.

И была бы, если бы не второй пассажир, с которым делила пространство под навесом.

Люциан сидел, скрестив на груди руки, прикрыв лицо треуголкой и вытянув длинные ноги. Рапира, которую висела у него как принадлежность к костюму разбойника, оказалась не бутафорской. Пристегнутая в ножнах к его левому боку, она мешала Дейзи сидеть к нему ближе.

Не то чтобы она этого хотела. Он даже не извинился. А она в этом и не нуждалась. Люциан заслужил все, что получил.

Включая синяк на переносице.

Они разговаривали в случае крайней необходимости, и то с ледяной вежливостью. Теперь, когда он решил вздремнуть, они скользили по водной глади, не произнося ни слова.

Подперев ладонью щеку, Дейзи вздохнула. Хотя они шли довольно быстро, путешествие обещало быть долгим.

— Я все же не понимаю, почему нам пришлось ждать, чтобы следовать за ними, вместо того чтобы опередить их, выйдя еще вчера, — посетовал лорд Брамли.

— Потому что, возможно, нам не все известно из того, что знают Ратленд и крошка Дрейк, — объяснил сэр Алистэр. — Возможно, есть детали, о существовании которых мы даже не догадываемся.

Прикрыв рукой глаза, он прищурился, глядя на другую лодку с навесом далеко впереди. Виконт и мисс Дрейк показывали отличное время, но судно Фицхью позволяло не упускать их из виду.

— Мы можем потратить недели, топчась на Бреллафгуэне, и уйти ни с чем. Гораздо проще следовать за ними, — сказал Фицхью.

Он не счел необходимым добавить, что ни он, ни Брамли не могли позволить себе маленький шлюп, в котором теперь плыли, так что ему пришлось скрываться в тени, ожидая, когда Ратленд перед рассветом покинет дом. Лишь тогда он смог обратиться к лорду Монтфорду и потребовать от графа помощи в деле истинного короля.

Ведь он дал клятву.

Сначала его светлость пришел в ярость из-за того, что его подняли с постели ни свет ни заря. Но как только Алистэр упомянул имя спутницы Ратленда, лорд Монтфорд с радостью присоединился к ним. У Алистэра сложилось впечатление, что граф не слишком обрадовался связи сына с мисс Дрейк. Но какими бы ни были его мотивы, присутствие второго пэра королевства на борту вдохновляло — аристократы облагораживают любое дело.

Хотя роль лорда Монтфорда сводилась к предъявлению потускневших от времени серебряных разливных ложек в качестве оплаты их проезда. Еще один пример богатого землями, но без гроша за душой лорда, стонущего под игом германского узурпатора. В прежние времена одного лишь упоминания титула человека было достаточно, чтобы пользоваться доверием всех и вся, теперь же даже речные крысы, сидевшие на веслах этого подобия судна, не брали благородных пассажиров на борт без предварительной платы за услуги.

— Но если Ратленд первым отыщет сокровище, — начал Брамли, — он не из тех, чтобы расстаться с ним без боя.

— Позвольте мне самому разобраться с моим сыном, Брамли, — сказал Монтфорд, впервые с момента посадки на борт вмешавшись в разговор. — Я смогу гарантировать его сотрудничество. Одного моего слова будет достаточно.

Брамли нахмурился:

— А эта женщина, Дрейк, не будет молчать, если вы понимаете, о чем я. Сколько раз вы выгоняли ее с заседаний общества, Фицхью? Но она появлялась снова и снова.

— Люциан полагает, что скрыл это от меня, но Эйвери пока послушен мне, а не моему сыну, — сказал лорд Монтфорд, похлопав рукоятку пистолета, заткнутого за пояс. Это был пистолет из дуэльной пары. Второй он отдал Алистэру. — Не беспокойтесь по поводу мисс Дрейк. Это из-за нее я решил, что нам лучше вооружиться.

Из коридора донеслись звук шагов и мужские голоса. Оторвав взгляд от надушенной лавандой писчей бумаги, Изабелла увидела своего загорелого зятя. Он стоял в дверном проеме гостиной со своим неряшливого вида товарищем.

— Гейбриел, как я рада тебя видеть, — произнесла она, протягивая руку. Бывший пират, за которого вышла замуж единственная дочь Изабеллы, изящно, не хуже любого денди, склонился над протянутыми пальцами. Да, конечно, Гейбриел Дрейк считался бароном, но в каком-то там провинциальном Корнуолле, так что Изабеллу не интересовал его титул. Ее куда больше впечатлял сам мужчина.

— А вы все хорошеете, — заметил Гейбриел, подмигнув. — К счастью для меня, Жаклин пошла в мать. — Он повернулся, чтобы поздороваться с Джеффри, который в это время читал. — Уэксфорд, кажется, вы не встречались с моим приятелем. Джозеф Мериуэзер, барон…

— Ах, оставь формальности, — перебил его старый моряк.

Изабелла знала, что Мериуэзер получил в награду небольшие владения к северу от имения Гейбриела за службу Короне.

— Зовите меня просто Мери.

Он энергично пожал руку Джеффри.

Позвонив в колокольчик, Изабелла велела принести чай.

— Что привело вас в Лондон?

— Мой старый корабль должен прийти в порт с грузом хлопка, — ответил Гейбриел. В зимнее время его арендаторы чесали пряжу и пряли нить, что давало им возможность немного подзаработать, не выходя из дома. — К тому же хочу встретиться со старыми друзьями.

— И проверить, как справляются они с ролью честных моряков, не довела ли их скука до пьянства или ранней могилы, — вставил Мери.

— Насчет могилы — да, а вот насчет пьянства можно не сомневаться, — улыбнулся Гейбриел.

— Еще слишком рано, чтобы предложить вам крепкие напитки, но после ужина — пожалуйста. Скажите только, что останетесь. — Изабелла проводила гостей до уютных кресел напротив дивана, на котором устроилась сама. Ее молодой муж присел рядом на подлокотник и наклонился к ней, как любящий голубок.

Изабелла вздохнула. Джефф, как никто, умел производить нужное впечатление.

— Джеффри обнаружил восхитительный ящик портвейна. Считает, что ничего лучше не пробовал, и сгорает от нетерпения услышать мнение остальных мужчин.

Мери хлопнул в ладоши и с энтузиазмом потер руки.

— Обязательно попробую. Когда речь заходит о портвейне, я первый готов высказать свое мнение.

Все рассмеялись.

— А вот и чай, — сказала Изабелла, когда Нанетта принесла серебряный поднос и поставила его на низкий столик. Знаком она велела горничной удалиться, поскольку сама любила разливать чай. Однако Нанетта далеко не уходила, зная по опыту, что может понадобиться. — А почему Жаклин с вами не приехала?

— Она сказала, что Шарлотта еще слишком молода для Лондона. А таская по городу мальчишек, будет чувствовать себя слишком старой, — пояснил Гейбриел.

Их дочери, Шарлотте, было почти одиннадцать, а близнецам-мальчикам — по восемь.

— Эти двое настоящие сорванцы, — сказала Изабелла, вспоминая, как прятала от них хрупкие вещи, когда они приезжали в последний раз. — Жаклин наверняка рада, что Дейзи вернулась и поможет ей укротить этих шалунов.

Гейбриел вскинул голову:

— Дейзи здесь. С вами.

— Да нет же. Две недели назад она уехала домой. — В груди у Изабеллы похолодело. — Мы со дня на день ждали от нее весточки, хотели узнать, благополучно ли доехала.

— Да, но она не доехала. — Гейбриел устремил свирепый взгляд на лорда Уэксфорда: — Она находилась на вашем попечении. Почему вы не проводили ее домой, как положено?

— Я предложил, но она и слышать об этом не хотела. Тогда я устроил для нее путешествие в компании одной вдовы и ее дочери, которые ехали до Бата. Я сам посадил ее в дилижанс.

Гейбриел Дрейк и его приятель заговорили в один голос. Им вторил Джефф, тон его с каждой минутой становился все резче. Изабелла не знала, как угомонить разошедшихся мужчин, заставить их замолчать, перепалка ничего не решит. Лишь успокоившись, они смогут решить, что делать дальше.

Тут она увидела, что Нанетта посылает ей яростные сигналы, и решила предоставить мужчин самим себе. Когда горничная выскользнула за дверь, Изабелла молча проследовала за ней, надеясь в душе, что к ее возвращению дело не дойдет до драки. Джефф был боксер-любитель и неоднократно выходил победителем в организованных кулачных поединках. Но Гейбриел Дрейк был бойцом всю жизнь и не признавал никаких спортивных правил.

Нанетта, когда Изабелла вышла за ней в коридор, теребила в руках передник.

— Нанетта, ты что-то хочешь добавить к обсуждаемому вопросу?

— Oui, мадам, очень хочу, но не могу.

— Почему? — спросила Изабелла, стараясь держаться спокойно.

— Потому что поклялась хранить молчание, — произнесла Нанетта. — Вы знаете, мадам, что я умею хранить секреты.

— Да, Нанетта, — кивнула Изабелла. — Я всегда ценила твое молчание.

— Тогда вы поймете, что я не могу нарушить клятву, даже если это значит… — Она разразилась слезами. — Даже если знаю название улицы и места, где можно найти…

— Ну-ну. — Изабелла погладила горничную по плечу. Значит, Нанетта знает, где Дейзи остановилась в Лондоне. — Может, все не так уж безнадежно, как ты думаешь. В чем именно ты поклялась?

— Я поклялась не говорить ни одной живой душе, что видела ее.

Изабелла улыбнулась:

— Тогда все в порядке. Я знаю, ты хочешь рассказать мне, но не можешь.

— Но, мадам…

— Я не закончила, Нанетта.

Изабелла взяла со столика в коридоре статуэтку.

Эта была непристойная маленькая фигурка Пана, оставленная Дейзи в ее комнате. Изабелла рисковала, выставляя ее в коридоре, поскольку гости при виде статуэтки могли либо испытать шок, либо позабавиться. Это уж как им заблагорассудится.

— Ты поклялась, и я не стану принуждать тебя нарушить клятву, — сказала Изабелла. — Следовательно, ты не должна говорить ни одной живой душе.

Нанетта снова разрыдалась.

— Но ты можешь сказать все этому Пану. — Она покачала статуэткой. — Он не живой, но превосходный слушатель. Облегчи душу перед ним, милая, а если я случайно подслушаю твою исповедь, — Изабелла пожала плечами, — это будет не твоя вина.