Наутро я проснулась в привычное время. Мимолетную радость по поводу того, что не надо тотчас же выскакивать из постели и бежать на работу, мгновенно вытеснили три неприятности: мысль об увольнении из «Дин и Дэниелс», тоска по Орландо и тяжесть в желудке.

Меня как будто пригвоздили к кровати.

Не успела я снова заснуть, как раздался негромкий стук. В дверь просунулась голова Нельсона.

– Я уже убегаю, но успел сварить тебе кофе. Очень крепкий.

Я почувствовала бодрящий аромат и улыбнулась, растроганная заботливостью Нельсона. С соседом по квартире мне несказанно повезло.

– Спасибо,– пробормотала я.– Какой же ты милый.

– Подумай, как быть с телефонным счетом.

Я натянула на голову одеяло.

– Я не из вредности напоминаю,– донесся до меня сквозь гусиные перья голос Нельсона.– Просто не хочу, чтобы ты совсем раскисла. И советую не привыкать допоздна валяться в кровати.

Он опять был прав. Я не из тех, кто утопает в жалости к себе, даже когда дела идут из рук вон плохо.

Как только Нельсон ушел, я сразу поднялась, выпила кофе, приняла душ, неторопливо накрасилась, оделась в лучшее, что у меня было. Почувствовав прилив бодрости, позвонила по номеру, указанному на карточке миссис Маккиннон, договорилась о встрече и отправилась на автобусе в Челси.

Разумеется, ни Нельсону, ни Габи я не сказала, куда собираюсь. Перво-наперво мне следовало спастись от хандры. С этим намерением я и поехала к своей бывшей учительнице.

Офис миссис Маккиннон занимал всего одну квартиру, но здание располагалось на чудесной улочке, парадная блестела, как лак на ногтях, а фасад украшали подвесные корзины, полные анютиных глазок.

Я позвонила. Меня впустили внутрь. В холле пахло мебельной политурой, свежими цветами и бережно поддерживаемой чистотой. Нигде не видно ни рекламных листков, ни пестрых брошюр. Я сняла туфли, чтобы не сбивать ноги, топая в них на лестнице, а перед последним пролетом остановилась, перевела дыхание и постаралась внутренне успокоиться, дабы явиться на встречу в достойном виде. Выглядеть не лучшим образом в любом случае не имело смысла.

Я думала, меня встретит секретарша, но ее, очевидно, вообще не было. За столом в приемной сидела сама миссис Маккиннон.

– Доброе утро, Мелисса,– сказала она, протягивая руку.– Как твои дела?

Крепко, но дружелюбно пожимать при встрече со знакомыми руку я научилась именно от миссис Маккиннон, поэтому, обменявшись с ней рукопожатием, почувствовала себя еще более уверенно. Она всегда повторяла, что леди надлежит пользоваться хорошим кремом для рук, чтобы производить неизменно приятное первое впечатление. На ее учительском столе все время лежала пилка для ногтей, и она позволяла пользоваться ею и нам. По-моему, в своем воображении миссис Маккиннон преподавала совсем в иной школе. Возможно, даже в другой эпохе.

– У меня все отлично, спасибо.

Я вдруг подумала о том, считает ли она и теперь, когда я повзрослела, что имеет право указывать мне на недостатки маникюра.

– Рада слышать. Входи же,– произнесла миссис Маккиннон со своеобычным восхитительным эдинбургским акцентом.

Следуя за ней в офис, я отстала на несколько шагов, так как на ходу рассматривала фотографии на стенах. К моему изумлению, это были довольно колоритные снимки из какого-то консервативного журнала.

За те десять лет, что мы не виделись, миссис Маккиннон ничуть не изменилась. Твидовая юбка сидит идеально, туфли на высоких каблуках безукоризненно чистые и блестящие, а швы на чулках – поразительно ровные. Особенной красотой она никогда не отличалась, но излучала нечто неизменно притягательное, подобно тонким французским духам или лавандовой жидкости для протирки мебели.

– Итак, Мелисса,– сказала она, садясь за письменный стол. На нем стоял компьютер вишнево-красного цвета, ваза с орхидеей и лежал блокнот в кожаной обложке.– Чем могу быть полезной?

Я опустилась в обтянутое кожей и обитое металлическими гвоздиками кресло и набрала в легкие побольше воздуха.

– Я ищу работу. Бобси Паркин посоветовала мне позвонить вам.

Что сказать дальше, я не представляла. По телефону мы только условились о встрече. Что это за агентство, следовало ли привезти с собой документы – я ничего не знала.

– Ах, Бобси! – как-то устало вздохнула миссис Маккиннон.– Я ведь говорила ей… Мелисса, дорогая, никто давно не называет ее Бобси. Теперь она предпочитает быть Элеонорой.

– Впервые слышу,– сказала я.

– Пора вам, девочки, признать, что вы вступили во взрослую жизнь.– Миссис Маккиннон с огорченным видом постучала по блокноту авторучкой.– Надеюсь, вы вынесли из моих уроков хотя бы главное: самое первое впечатление очень важно.

– Конечно! – с чувством воскликнула я.

– Я все время ношу с собой в сумочке крем для рук и запасную пару колготок!

Миссис Маккиннон улыбнулась, раскрыла блокнот на чистой странице и немного наклонилась вперед.

– Элеонора рассказала тебе, чем занимается мое агентство и каких обслуживает клиентов?

По привычке, дабы доставить собеседнику удовольствие, я кивнула в ответ. Следовало дать понять миссис Маккиннон, что мы с Бобси разговаривали об ее агентстве долго и вдумчиво, хоть это и не соответствовало действительности.

Миссис Маккиннон внимательно взглянула на меня поверх очков, и я превратила кивок в едва заметное покачивание головой.

– В подробности она не вдавалась,– уточнила я.

– У Элеоноры теперь очень много дел. На себя остается совсем мало времени.

Я не могла представить Бобси слишком занятой. Она умела разве что выгуливать собак… ну, еще и мужчин в годах. Вслух я, разумеется, ничего не сказала. Надеюсь, и на лице мои мысли не отразились.

– Расскажи, чем ты занималась после окончания колледжа,– попросила миссис Маккиннон

– Ну… Работала в разных фирмах,– ответила я.

Собеседования я терпеть не могу, даже если они проводятся, как на этот раз, в форме приятельской беседы. В школе нас подобному не учили. Хвастовство вообще в ту пору порицалось.

Я почти услышала крик Нельсона: «Не умаляй своих достоинств!» – и, приподняв голову, постаралась представить, что речь веду не о себе, а о ком-то постороннем.

– Со своими обязанностями справлялась неплохо. Я прослушала три курса по информационным технологиям… и еще довольно быстро печатаю.– По сути, я расхваливала себя и в то же время не лгала, поэтому говорила все увереннее.– В работе мне нередко помогает то, чему вы учили нас на уроках домоводства: как распланировать время, как быть приятным собеседником, как расположить к себе. Подготовить праздник. И многое другое.

Я замолчала и бросила взгляд на миссис Маккиннон, пытаясь угадать ее мысли.

В ответ старая учительница одарила меня улыбкой сфинкса.

– Очень любопытно,– произнесла она довольным тоном. – И похвально. Теперь ты, наверное, хотела бы услышать, что у меня за агентство. Я расскажу. Как ты знаешь, пятнадцать лет своей жизни я учила девочек в «Сент-Катал» быть обаятельными и приятными созданиями, хотела, чтобы, повзрослев, они стали идеальными женами. Большинство моих учениц оказались просто находками для своих избранников. Меня это крайне радует.– Миссис Маккиннон поправила нитку жемчуга на шее.– Но несколько лет назад я открыла в себе некие новые качества и поняла, что не могу оставаться в школе, поскольку должна применить их на практике.

В памяти шевельнулось какое-то воспоминание. Кажется, я от кого-то слышала, что миссис Маккиннон уволили. Надо спросить у Бобси.

То есть у Элеоноры.

– Одним словом, я решила посвятить жизнь борьбе с людской посредственностью,– сказала старая учительница и снова взяла ручку.– В нынешнем Лондоне недостает очарования и интеллигентности. Современные молодые женщины одержимы жаждой власти и чрезвычайно поверхностны.

Она бесподобно выговаривала «р». Совр-р-рременные, чр-р-ррезвычайно.

– Однако все, чему я учила вас в «Сент-Катал», каким бы старомодным оно ни казалось, и поныне остается самым привлекательным в молодой особе. Умение поддержать любой разговор, ум, элегантность, шарм. Ты согласна со мной, Мелисса?

Я кивнула с воодушевлением и тут же задалась вопросом: неужели, на ее взгляд, Бобси именно такая? Насколько я помнила, заводить с новоявленной Элеонорой умный разговор не стоило и пытаться.

Миссис Маккиннон говорила все с большим подъемом:

– На одном празднике, куда девочки пришли с родителями, у меня в голове неожиданно возникла следующая мысль: а ведь в Лондоне становится все больше мужчин.– Тут она наклонилась вперед и добавила почти заговорщицки: – Особенно мужчин старшего поколения, профессионалов типа твоего отца, которые остро нуждаются хотя бы во временном затишье, в возможности снять стресс.

Типа моего отца? Я растерялась. Что она имеет в виду?

И хочу ли я знать ответ на этот вопрос?

– Я говорю о мужчинах, которые по той или иной причине лишены домашнего тепла и понимания со стороны собственных жен, о тех, кому требуется немного приятного общения, чтобы отвлечься от каждодневных проблем. Общения с молодыми дамами, в свою очередь недооцененными современным обществом. И тем и другим от этого только польза. Я задумала свести их. Решила, так сказать, заняться социальными проблемами.

Она посмотрела на меня, ожидая одобрения.

– Да-да,– рассеянно покивала я, думая о другом.

Какое отношение ко всему этому имеет мой отец?

– По-моему, ты можешь быть прекрасной собеседницей за ужином,– произнесла миссис Мак-киннон.

– Н-ну… наверное,– ответила я.

Любая девушка на моем месте могла научиться болтать без умолку, если бы постоянно чув-ствовала, что любой сотрапезник видит в ней потенциальный десерт.

Любой. В том числе и Орландо.

– Работа, которую я могу предложить, несколько необычна, однако, Мелисса, скажу от-кровенно…

Миссис Маккиннон наклонила голову – совсем как в школе, когда хотела войти к нам в осо-бенное доверие.

Признаюсь честно, мне ее открытость ужасно польстила. Мысли о папе внезапно выветрились из головы.

– В тебе удивительным образом сочетаются красота, разум и обаяние: ты можешь оказаться в числе самых востребованных и пользоваться, пожалуй, большим успехом, нежели Элеонора. Могу предложить тебе стабильную работу на несколько вечеров в неделю. Остальным временем можешь распоряжаться по своему разумению. Большинство моих клиентов предпочитают лучшие рестораны. «Клариджез», «Гордон Рамзай», «Савой»… Проводить так время весьма приятно. В одиннадцать ты уже свободна и можешь спокойно ехать домой – если, конечно…

Она замолчала, многозначительно задрав бровь – Если что? – прямо спросила я.

Если вечер с клиентом не покажется вам настолько дивным, что возникнет желание его продолжить. Впрочем, это, разумеется, на твое усмотрение.

Миссис Маккиннон смотрела на меня так, будто никаких уточнений не требовалось.

Наверное, я выглядела потрясенной, поскольку ее лицо вдруг смягчилось и она поспешно добавила:

– Я упомянула об этом, разумеется, лишь для того, чтобы ты знала: порой не исключено и такое. Но тут все будет зависеть только от тебя. Если хочешь, можешь сразу отказаться от оказания услуг подобного рода.– Миссис Маккиннон помахала рукой.– Большинство моих клиентов нуждаются лишь в приятной компании и смышленой собеседнице. Эти требования ты можешь выполнить с легкостью, даже не сомневаюсь.

– Понятно,– сказала я.

Еще бы не понять. Миссис Маккиннон на старости лет организовала и возглавила агентство эскорт-услуг!

Неужели мир совсем сошел с ума?

В душе у меня вдруг шевельнулся странный интерес к происходящему, но я мгновенно задавила его. Все зависело только от моего слова. То есть ни о каких непристойностях говорить вообще не имело смысла.

– Должна подчеркнуть, Мелисса: речь во все не идет о чем-то предосудительном.– Для пущей убедительности миссис Маккиннон снова склонила голову набок.– Я всего лишь на время соединяю очаровательных молодых дам вроде тебя с мужчинами, которые сумеют по достоинству оценить твой шарм и твое обаяние и соответственно готовы за это заплатить. Что конкретно ты можешь предложить, решать только тебе самой.

Я медленно кивнула.

Как говорится, роковой женщиной я отнюдь не была, несмотря на комплименты, которыми меня столь щедро осыпала миссис Маккиннон. Думаю, и она прекрасно это понимала. Если уж даже своим бойфрендам я не предлагала полного комплекса удовольствий, то с клиентами ее агентства и представить себя не могла нигде, кроме как за ресторанным столиком.

Впрочем, право определять ход событий, насколько я поняла, предоставлялось мне. На настоящих свиданиях все обстоит гораздо сложнее.

– Понятно,– повторила я более уверенно.– Это все очень интересно.

– И я так считаю,– удовлетворенно кивнула старая учительница.– Интересно и справедливо, не правда ли?

Она достала из верхнего ящика стола стопку бумаг и протянула ее мне.

– Возьми, пожалуйста. Нет-нет,– сказала миссис Маккиннон, когда я начала быстро про-листывать документы.– Возьми домой и изучи внимательно. Если возникнут вопросы, позвони. Оставишь мне номер своего сотового?

Я продиктовала телефон и на всякий случай адрес электронной почты.

– Замечательно.

Миссис Маккиннон поднялась с кресла и снова протянула мне руку. Я почувствовала аромат ее духов. «Арпеж». Он окутывал ее легкой дымкой, но не заполнял собой все помещение. Капля тут, там и вот тут – для нахалов. Ни больше, ни меньше.

И почему я не вынесла столько же полезного с уроков латыни?

– Спасибо, что уделили мне внимание…

– Спасибо тебе, Мелисса,– ответила миссис Маккиннон, встряхивая мою руку настолько энер-гично, насколько позволяли правила хорошего тона.– Надеюсь, мы положили начало великому делу.

По пути домой я купила себе букет красных тюльпанов – отметить знаменательное событие. Цветы прекрасно поднимают настроение и служат женщине лучшим украшением Я шла и представляла себе, как здорово смотрюсь: элегантная молодая дама идет по городской улице, сжимая в руке букет. Откуда он у нее? Купила сама? Или получила от любовника? А может, тюльпаны вручил ей восхищенный цветочник, когда она проплывала мимо его магазинчика?..

Придя домой, я почувствовала, что голодна как волк, и набросилась на холодильник, будто безумная. Однако он оказался пуст, точно полки в «Теско» накануне Рождества. Нельсон покупал лишь натуральные продукты и, как только истекал срок их годности, тут же все выбрасывал.

На дверце он оставил для меня записку-напоминание: сегодня была моя очередь готовить. Неожиданно я подумала о том, что скоро смогу ходить в «Уэйтроуз» и делать покупки с легким сердцем.

От таких мыслей стало веселее.

Стараясь не обращать внимания на настойчивые требования желудка, вооружившись карандашом и листочками бумаги для записей – на случай, если возникнут вопросы,– я надела очки и села с кружкой Нельсонова мятного чая просмотреть образец договора миссис Маккиннон.

Смысл написанного оказался настолько расплывчатым, что через десять минут я толком уяснила лишь две вещи: агентство старой учительницы называется «Шарм» и зарегистрировано не по тому адресу, где располагался офис миссис Маккиннон. Впрочем, эта деталь меня не особенно смутила – слишком много я повидала на своем веку договоров в риэлтерских фирмах.

Удивление вызывало другое, к примеру целая страница о требованиях, предъявляемых к внешнему виду сотрудницы агентства. Очевидно, у миссис Маккиннон работали не только бывшие ученицы – нам не стоило напоминать, что платье должно сидеть безукоризненно, что под него надо надевать подходящее нижнее белье, что не следует носить украшения из золота и волосы должны быть уложены безупречно.

Дальше миссис Маккиннон рекомендовала выбрать себе для работы другое имя, «чтобы ни на минуту не забывать о собственном очаровании и быть все время в приподнятом расположении духа». Мне предложение сразу понравилось: я вдруг почувствовала, что с помощью нового имени смогу избавиться от неприятностей, преследовавших Мелиссу Ромни-Джоунс.

Далее следовало: «Оставьте дома житейские заботы по поводу муниципального налога или необходимости вылечить зуб. Станьте на время ужина другой женщиной – неиссякаемо бодрой, безгранично обаятельной!»

Общую сказочную картину слегка портила строгая оговорка: «В целях личной и юридической безопасности настоящие имена запрещается открывать при любых обстоятельствах. Нарушившую это правило, ждет незамедлительное увольнение из компании «Шарм».

Ниже имелся огромный перечень тем, имен и прочего, касаться которых в разговоре миссис Маккиннон настоятельно не рекомендовала.

В конце подробно объяснялось, где именно в шикарных лондонских ресторанах располагаются туалеты.

Мне становилось все более интересно: а сколько же за все это обаяние платят? Когда я перешла к соответствующему разделу, у меня, что называется, глаза на лоб полезли. Неудивительно, что клиент Бобси мог позволить себе рассылать направо и налево по столикам шампанское. И что сама Бобси выглядела теперь так, будто над ней работал стилист Гвинет Пэлтроу.

Господи, подумала я, да ведь такими темпами запросто можно в ближайшее время вернуть долг папаше!

Я откинулась на спинку стула и представила себе, какое это будет огромное облегчение. Невероятно. Наконец прекратятся ехидные замечания, понятные лишь ему и мне, и разглагольствования о моей дурости, от которых делалось нестерпимо тошно. Самым смешным во всей ситуации казалось то, что заработать деньги на погашение долга я могла при помощи всего-то «никчемных способностей», которые в маме отец принимал как должное, а в моих сестрах считал лишь средством найти подходящих мужей. Получить благодаря этим умениям прибыль выдавался шанс мне, незамужней Мелиссе!..

Мои губы сами собой растянулись в улыбке. Да, решила я, смакуя разливающееся по сердцу приятное волнение. Пожалуй, стоит воспользоваться этой возможностью.

К тому же у меня имеется несчетное множество платьев для коктейля, которые висят себе в шкафу совершенно без дела. Я шила каждое по какому-то особому случаю, а надевала не по назначению и всего по разу.

К разряду красавиц я никогда себя не причисляла, однако, по мнению Габи, была «что надо», хоть не имела привычки болтать с незнакомцами в баре, но с секретарской работой справлялась вполне неплохо.

Я немного смутилась, подумав о необходимости сидеть целый вечер под оценивающим взглядом незнакомого мужчины, но напомнила себе, что это тоже будет работа. Так или иначе, в прошлом в подобных ситуациях я оказывалась не единожды. И потом, ужинать одной, даже в лучших ресторанах, гораздо тоскливее.

Еще раз, вообразив себе, с каким невиданным ликованием я вручу отцу чек, я мгновенно отбросила остатки сомнений. Порой приходится просто закрывать на что-то глаза и делать то, что нужно.

На последней странице договора миссис Маккиннон многословно объясняла, на благо чего служит деятельность ее агентства. Доводы казались убедительными, даже вдохновляли. Отдельные предложения напоминали о чем-то знакомом – создавалось впечатление, будто они взяты из некой школьной песенки.

Когда я дошла до строчки «За улыбку и добро денег не берут, но они лучше лекарств от тоски спасут», вспомнила: точно, пели мы такую песню в школе…

Я сидела вся в мечтах о неомраченном долгами будущем, о том, какими сладостями стану баловать себя на десерт в «Клариджез», когда распахнулась входная дверь и портфель Нельсона громко брякнулся на пол.

– Привет, милочка моя! Я дома! – послышалось из прихожей.

Разумеется, Нельсон просто в шутку называл меня «милочкой», как это обычно делают добропорядочные мужья. Хоть мы и носили халаты из набора «Для него и для нее», но парочкой влюбленных никогда не были.

– Привет, дорогой! – крикнула я.– Как прошел день?

– Прескверно. Ужин на плите?

Ой. Про еду-то я совсем забыла…

Мой взгляд упал на договор, лежащий на столе, и тут же мелькнула мысль: Нельсону о нем знать пока не обязательно.

Милочка, подумала вдруг я. А что? Прекрасное имя. Псевдоним куртизанки. Женственно и соблазнительно, напоминает о подруге Джеймса Бонда. К тому же я, спасибо Нельсону, привыкла откликаться на «милочку» и не горю желанием быть какой-нибудь Дженнифер или Антонией.

Я быстро накрыла договор газетой, потом принялась расспрашивать Нельсона о прошедшем рабочем дне и ломать голову над тем, смогу ли сварганить что-нибудь питательное из макарон, горчицы и концентрированного молока.