Я набрала полные легкие воздуха.

– Джонатан, я все собиралась серьезно поговорить с тобой, но не знала, как начать,– слишком многое стоит обсудить. Почему ты ни разу не спросил, какую роль в нашем совместном деле я выбрала бы для себя? Ты начал строить планы, даже не узнав, хочу ли я принимать в этом участие!

Слова слетели с моих губ прежде, чем я задумалась, что именно должна сказать. Увы, начало было положено, и я уже не могла остановиться.

– Не подумай, что я не одобряю твою идею, но, понимаешь, я уже несколько лет сама себе хозяйка и не хочу играть роль девочки на побегушках для знающих себе цену людей, которым некогда даже оплатить штраф за парковку в неположенном месте! Нет, я уважаю этих деловых мужчин и женщин, может, они и правда очень успешные и милые, однако мне страшно представить, что я с утра до вечера буду заполнять скучные бланки, причем чужие!

– Да нет же, у тебя будет гораздо больше обязанностей,– сказал Джонатан, весьма удивленный моей бурей протеста. – Жены некоторых очень занятых парней вообще не работают. Их надо будет возить по городу, объяснять, что тут и как-

– И плюс к этому возиться с бланками? – Я взглянула на него так, будто думала, что он шутит. – А еще оплачивать счета и выполнять массу других секретарских обязанностей?

Джонатан пожал плечами, явно не понимая причины моего недовольства.

– А что тут зазорного? Объясни, может, я что– то упустил из виду? По-моему, именно этим ты и занимаешься в Лондоне. Бесспорно – с большим успехом.

– Нет, я занимаюсь совершенно другими вещами,– продолжала спорить я.

– Серьезно? А мне казалось, ты упорядочиваешь чужие жизни. Разница лишь в том, что твои нынешние клиенты не в состоянии справиться сами, а люди, с которыми предлагаю тебе работать я, профессионалы, им просто времени не хватает! На мой взгляд, иметь дело с такими куда более приятно.

Голос Джонатана вдруг зазвучал гораздо жестче.

– Бегать по пятам за Николасом ты счастлива,– пренебрежительно продолжал он. – Он обращается с тобой как полный кретин, ведет себя точно капризный ребенок, но это тебя не смущает!

Его тон меня возмутил. Передо мной сидел не цивилизованный романтик Джонатан, которого я знала, а совершенно другой человек.

– Тебе известно не хуже, чем мне, что Николас – исключение.Остальные же мои клиенты…

Я резко замолчала. О чем мы спорили? Опять противопоставляли мою работу Джонатановой?

Он изогнул бровь, но за этим столь знакомым мимическим движением не последовало ни нежного взгляда, ни улыбки. Его лицо, которое я вроде бы изучила до последней черточки, вдруг сделалось каменным, глаза засветились холодом, и я, несмотря на то что вечер был довольно теплый, поежилась.

Продолжать спор было небезопасно. Мы собирались зажить общей жизнью, а представляли ее, очевидно, по-разному. Мне казалось, если я добавлю хоть слово, все теперь же оборвется.

Джонатан расценил мое молчание как своего рода согласие.

– Ладно,– более мягко произнес он,– давай забудем про Ники. А твое агентство меня всегда восхищало. Ты поставила на правильную лошадку. Сейчас многие разводятся, да и холостяков кругом полным-полно. Словом, твое дело очень перспективное. Поэтому-то я и не хотел бы, чтобы ты закрывала агентство, когда переедешь в Париж.

Я совершенно растерялась.

– Правда?

– Правда. Более того, мне пришло в голову, что надо развить этот бизнес, расшириться. Открыть филиалы в Эдинбурге, Манчестере, Бирмингеме. Да везде, где есть одинокие мужчины, для Милочки всегда найдется море дел

– Но я и так работаю четыре дня в неделю в одном только Лондоне. Когда же решать манчестерские вопросы? А Эдинбург. Я бывала в Эдинбурге, у меня даже есть там знакомые, но ведь…

Джонатан помахал рукой перед моим лицом.

– Тебе вовсе не нужно там быть.

– Но…

Он щелкнул пальцами и указал на меня. Я ненавидела эту его грубую привычку из прежних времен, а сейчас вообще испугалась.

– Набери подчиненных!

– Что?

– Набери заместительниц! Объяви конкурс, проведи с каждой претенденткой собеседование. Никакой Милочки Бленнерхескет в реальной жизни не существует. Это вымышленный персонаж. Значит, и другим под силу играть ее роль. Разумеется, я имею в виду женщин достаточно умных и практичных. – Джонатан подмигнул. – И с красивыми ногами. Наверняка, даже среди твоих знакомых найдется немало дамочек, которые могли бы возложить на себя твои обязанности. Возьми ту же Габи! Она прекрасно заменила тебя в прошлом году, когда ты уезжала в Нью-Йорк. Почему бы не доверить ей дела еще раз? Только вообрази : твоя собственная команда Милочек! Замечательная идея, ты не находишь? Она пришла мне на ум во время пробежки. Назови их Милами Би – чтобы звучало как сокращенный вариант Милочки Бленнерхескет.

Я неотрывно смотрела поверх каменного парапета на освещенный фонарями сквер Вер-Галан. Он врезался в Сену, точно нос лодки. На самом его краю сидела парочка влюбленных. Положив головы на плечи друг другу, они обнимались, болтали ногами и молчали.

По его мнению, Милочкой может быть кто угодно, раздумывала я. Или он так шутит? Джонатан увлеченно развивал мысль. – Сказать по правде, я уже некоторое время занимаюсь этим вопросом. И знаешь что? Чем больше я размышляю, тем больше мне нравится эта затея. У тебя будет свое агентство и полная независимость, которую я, сама знаешь, очень уважаю. Однако тебе больше не придется убивать на эту работу личное время. В общем, ты переедешь ко мне, а новоиспеченные Милочки Би будут продолжать твое дело и приносить тебе прибыль. Я даже нашел инвестора, который готов выделить средства на подбор соответствующего персонала, аренду офисов и прочие расходы.

Я смотрела на Джонатана, не понимая, почему мысли кружат так беспорядочно и суетно. Они походили на мелкие остроугольные камушки, а сама я сидела будто одеревенелая. Могли ли мы с Джо– натаном работать бок о бок, если уже теперь совершенно не понимали друг друга? Он предлагал мне обзавестись полудюжиной Мил, несмотря на то, что сам влюбился в Милочку – единственную и неповторимую! Во что превратилось агентство после моей поездки в Нью-Йорк, когда им заведовала Габи, и чего мне стоило привести дела в норму, он не имел ни малейшего представления.

Милочка – это я, непрестанно кричал голос в моей голове. Она часть меня самой. Продать ее невозможно.

Тут я поняла, что голос звучит не только внутри.

Джонатан взволнованно погладил меня по руке.

– Не будь такой глупышкой, Мелисса,– пробормотал он. – Я думал, мы оставили эту игру в прошлом. Мне всегда было известно, что под маской Милочки пряталась ты настоящая – умная, ответственная и заботливая. Но довольно. Хочешь узнать самое главное? Тебе должно понравиться. Тут масса иронии и английского юмора.

– Что? – хрипловато спросила я.

– Кто, по-твоему, вызвался выступить в роли инвестора? Кто даст денег на бизнес-операцию, после которой ты будешь получать доход, почти не прилагая усилий?

У меня в голове пронеслась вереница жутких предположений. Бабушка? Нет, не может такого быть. Роджер? Нет. Кто-нибудь из моих клиентов?

– Не знаю,– прошептала я.

– Твой отец! – торжествующе провозгласил Джонатан. – Потрясающе! Ведь правда? Он с удовольствием вложит в это дело весь доход с продажи книги о сырной диете. Мы до сих пор обсуждаем с ним отдельные подробности. Я выдвинул ряд условий и твердо стою на своем. Забавно, правда? Ты открыла агентство, чтобы заработать деньги и вернуть отцу долг, а теперь он оказывает тебе финансовую поддержку, чтобы ты разбогатела!

От моих щек отлила краска. Не знаю, какие цели преследовал папа – заработать или отмыть деньги. В одном я была уверена: он затевал какую– то гнусность. Пострадавшей стороной в любом случае оказалась бы я.

Однако страшнее всего было то, что Джонатан находил эту идею блестящей.

Поднявшись со скамьи, я подошла к парапету и взглянула на Сену. Серую воду испещряли дрожащие отражения фонарей. Из-под моих ног будто ускользала земля. Еще днем будущее представлялось мне совсем иным, сердце согревали надежды, а теперь…

Джонатан тоже встал и подошел ко мне.

– В чем дело, Мелисса? Тебя что-то опять не устраивает?

– Пожалуйста, скажи, что ты пошутил,– попросила я.

Под конец мой голос дрогнул. Джонатан пожал плечами.

– Пошутил? Какой мне смысл так глупо шутить? Но ведь затея просто отличная! Тебе придется выполнять самый минимум работы, а получать ты станешь гораздо больше. Особенно когда мы создадим сайт и разовьем сеть интернет-услуг.

– А тебе не кажется, что… если я приму деньги от папы, то это повлечет за собой серьезные проблемы? Я создала агентство больше для того, чтобы никак от него не зависеть и прекратить его вмешательства в мою жизнь. И потом, мне нравится самой решать проблемы клиентов! Не тебе определять, продавать мне или не продавать мое собственное дело. Особенно отцу!

Мы долго смотрели друг на друга, потом лицо Джонатана вдруг исказило отвращение.

– Почему все так или иначе сводится к твоей семье, а, Мелисса? Может, я чего-то недопонимаю? Может, должен просто запомнить, что твои родственники всегда будут маячить на заднем плане? И всякий раз все портить? Мне казалось, для тебя это пройденный этап.

– Джонатан, собственная семья не может быть пройденным этапом! – с горечью проговорила я. – Это тебе не корь! Переезд в Париж не избавит меня от родственников. Тем более если ты допустишь папу в мой бизнес!

– Я думал, что оказываю тебе большую услугу. Полагал, раз мы оба начинаем новую жизнь, не грех обновить все. Общими усилиями. Вместе. – Он разговаривал будто сам с собой, постукивая ребром ладони о парапет. – Здесь нет ни Синди ни других родственников, никого из общих знакомых,которые напоминали бы о нашей с ней жизни… – Он повернул голову и гневно посмотрел на меня. – Ни двух сотен идиотов из Лондона и прилегающих графств. Но ты не желаешь переезжать в Париж, правильно я понимаю? И никогда не задумывалась об этом всерьез, так?

– Неправда! Задумывалась и желаю! Я люблю тебя!..

– Любишь? Ты так думаешь? Насмешливый тон Джонатана вонзился в меня, точно нож.

– Да! Просто… – Я мучительно подбирала слова. – Ты всегда заставляешь меня сделать выбор между тобой и всем остальным в моей жизни.

– Все, я сдаюсь, сдаюсь, Мелисса! Скажи, чего ты хочешь? Что мне сделать? – требовательно спросил он. – Знаешь, мне постоянно кажется, что я для тебя ничего особенного не значу. Семья, твое агентство, Лондон – вот чем ты по-настоящему дорожишь. Я оставил родину, пересек океан – только чтобы быть с тобой! Я пытаюсь развить бизнес, которым мы могли бы заниматься вместе!

Я моргнула, чувствуя себя невообразимой эгоисткой. Да, верно. Джонатан в самом деле шел ради мена на жертвы и риск. Однако остановиться я почему-то уже не могла.

– А когда ты подаешь заявление об уходе? – спросила я, глядя ему прямо в глаза.

Он тотчас отвел взгляд, и тут я все поняла.

– Ты не собираешься увольняться, правильно?

Джонатан пригладил волосы.

– Я подкинул Лайзе идею о расширении, и она пришла в восторг. Серьезно. Взглянула на это дело как на изысканное дополнение к основному парижскому филиалу. – Он посмотрел в мои круглые от изумления глаза, и я заметила оживление в его взгляде. Нет, Джонатана определенно радовала отнюдь не только возможность работать где– нибудь в отдельном офисе на пару со мной. – Лайза назвала сумму, которую может выделить на этот проект, и у меня глаза полезли на лоб. Но ведь так даже лучше! Только задумайся! Я по-прежнему продолжаю бороться за звание одного из самых успешных в мире генеральных директоров, одновременно мы продолжаем развивать собственную базу, которую потом можем продать тем же «Дин и Дэниеле», ты занимаешься своими делами, а на ланч мы можем хоть каждый день ездить вместе!

Я смотрела на него, не веря собственным ушам.

– Наш совместный бизнес ты планируешь полностью взвалить на меня, верно?

– На тебя и Соланж. И на себя. – Джонатан положил руку мне на бедро и легонько ущипнул меня, будто уладил все вопросы и теперь желал немного поиграть. – Мелисса, я хочу, чтобы у тебя было все – стабильность, уверенность в завтрашнем дне, карьера…

– Знаю! – воскликнула я. – Все, кроме тебя! Ты не можешь пожертвовать ради меня даже единственным вечером! Побыть со мной дома, как следует обсудить проблемы…

У Джонатана вытянулось лицо. – Ты недовольна, что я слишком часто вожу тебя на прогулки и по ресторанам? Ты это серьезно?

Я посмотрела в его удивленные глаза и поняла: объяснения не помогут. С другой стороны, мы, пусть и не дома, наконец-то разговаривали, как я мечтала, без обиняков.

Я на миг отбросила страх перед Джонатановыми бизнес-проектами. Следовало упомянуть и кое о чем не менее важном.

– Прости. Я очень рада, что ты возишь меня в разные чудесные места. Но ты умеешь принимать мгновенные решения, а я… нет. Мне требуется больше времени на размышления, особенно если речь о чем-то глобальном.

– О бизнесе? – Джонатан поджал губы. – Или обо мне?

Я взглянула на реку и призналась:

– Не знаю.

Джонатан стал теребить изысканную запонку. Запонки я подарила ему на прошлый день рождения.

– Значит, постарайся научиться принимать решения, Мелисса. И как можно быстрее. В противном случае ничто не изменится ни через год, ни через два, ни через пять лет. Переезжай ко мне сейчас, прямо сейчас. Или вообще забудь об этом. Давай не будем отнимать друг у друга время. Его и так не хватает – ни тебе, ни мне.

Его слова потрясли меня. Моя душа похолодела от злобы. Да мыслимо ли это, втискивать столь серьезные вещи в такие жесткие рамки: или так, или так? Вероятно, подобным способом Джонатан заставлял клиентов решать, покупать или не покупать дом. Но я не могла допустить, чтобы меня загоняли в угол. Ультиматумов мне с лихвой хватило в детстве.

– Хочешь, чтобы я ответила немедленно? – недоверчиво спросила я.

– Если ты знаешь ответ, не мучай меня. Или ты планируешь дотянуть до того момента, когда можно будет потребовать с меня половину квартиры?

Голос Джонатана прозвучал неестественно холодно. Наверное, отчасти потому, что он маскировал внутренний страх.

Я ахнула, как будто от удара. Но постаралась взять себя в руки, чтобы не опуститься до гадкой мелочной перебранки.

– По-моему, ты путаешь меня со своей бывшей женой. Мне казалось, ты давно понял, что я совсем не такая.

На лице Джонатана отразилось раскаяние.

– Прости, Мелисса… Я ляпнул не подумав. У меня ведь и в мыслях не было…

Я вздернула подбородок.

– Ничего мне от тебя не нужно. А свое агентство я не продам даже за все богатства в мире! Тут речь не оденьгах. Для меня они никогда не были самоцелью. Раз уж ты заблуждался насчет этого, может, и в чем другом воспринимаешь меня не совсем верно. Если я и собиралась оставить дела, то только ради тебя. А ты, как выяснилось, не желаешь отказываться вообще ни от чего. И у тебя по-прежнему нет на меня времени.

Мой голос снова задрожал. Все складывалось ужасно, казалось, я – это не я, а какая-то посторонняя женщина.

– Послушай, Мелисса,– начал Джонатан,– по-моему, ты сгущаешь краски. Давай вернемся к этому разговору завтра? Ты устала, и потом…

Во мне что-то хрустнуло.

– Да, ты прав, я устала. – Я стянула с пальца кольцо невесты. – Вот, возьми.

– Что?

Джонатан даже сделал неуверенный шаг назад.

– По-твоему, деньги и… разная дребедень играют для меня жизненно важную роль? Ошибаешься.

Я попыталась засунуть кольцо в карман его пиджака, но, как оказалось, он был зашит, чтобы дольше сохранялся должный вид. Я положила кольцо в карман его брюк.

– Ты расторгаешь нашу помолвку?

Время будто остановилось. На лице Джонатана отражалось потрясение. Точно так же чувствовала себя я. На нас поглядывали проходившие мимо туристы, но я их почти не замечала.

«Как я могу?..» – простучало у меня в висках

Дело не в родине, оставленной за полмира, и не в богатых ресторанах, прозвучал в голове на удивление спокойный голос. А в том, как ты собираешься с ним жить, когда перестанешь быть для него просто подругой и возложишь на себя обязанности жены. Когда умолкнет музыка и начнутся обычные домашние вечера. Если они вообще когда-нибудь начнутся…

Я вздохнула, содрогнувшись всем телом.

– Я всего лишь прошу время на размышления. Не желаю, чтобы ты женился на мне и обнаружил : я совсем не та женщина, за которую ты меня принимаешь. Прости. Прости, Джонатан. Я… позвоню тебе.

Следовало немедленно уйти. Задержись я еще хоть на минуту, непременно расплакалась бы или рассыпалась в извинениях, а я не желала ни того ни другого. Куда идти, я не имела понятия, но оставаться на этом старом, овеянном романтикой мосту, смотреть на гуляющие рука об руку счастливые парочки, тогда как мое сердце обливалось кровью, я была не в силах. На глаза навернулись слезы.

Джонатан схватил меня за голую руку.

– Куда ты?

– Домой! – ответила я, вырываясь из его теплых пальцев.

– Как ты доберешься? Ведь ничего здесь толком не знаешь! – воскликнул он с тревогой и отчаянием.

Увы, ноток отчаяния я уловила гораздо больше.

– Я не ребенок, Джонатан! – прокричала я, устремляясь прочь и мечтая скорее исчезнуть у него из виду.

Сойдя с моста, я повернула налево и пошла в толпе беззаботных туристов вперед, потом через тихий скверик, потом по улицам. Глаза щипало от слез, я почти не видела дороги, но ни на минуту не останавливалась, объятая единственным желанием – скрыться от Джонатана.

Затормозила лишь перед величественным серым фасадом Нотр-Дам-де-Пари, тяжело опустилась на залитую желтым фонарным светом скамейку и уставилась на башни. По щекам потекли слезы, но в душе воцарился неожиданный мир, а сердце забилось медленнее. Было что-то очень утешительное в этих окнах с ажурными украшениями и в изящных каменных ангелах. Во всяком случае, они временно переключили на себя часть моего внимания.

Я, икая, попыталась сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. На клумбах росли цветы. Их густой аромат напомнил мне о саде у родительского дома. Я вдруг почувствовала себя безгранично одинокой и безвозвратно оторванной от родных краев.

Что я наделала?

Помедлив мгновение-другое, я достала телефон и набрала номер. Из трубки послышались длинные гудки. Один, другой, третий… Я вдруг представила себе, что никого нет дома, и похолодела от страха.

– Алло? – прозвучал знакомый голос. – Если желаете мне что-нибудь продать, приношу сотню извинений: мне ничего не нужно, спасибо.

Деловитый тон Нельсона подействовал на меня так, что мне захотелось сжаться и взвыть, поэтому, когда я открыла рот, не смогла произнести ни слова и лишь еле слышно зарыдала. Гнев, еще несколько мгновений назад отравлявший мою душу, вдруг испарился. Осталась только нестерпимая тоска.

– Мел? – встревоженным голосом произнес Нельсон. – У тебя что-нибудь стряслось?

– Да,– выдавила я. – Мы с Джонатаном ужасно поругались, и я…

Нельсон выждал секунду-другую, позволяя мне собраться с мыслями, и сказал:

– Что бы там у вас ни случилось, наверняка это не настолько страшно. Из-за чего вспыхнул скандал на сей раз? Из-за его галстуков?

– Нет. Ты и представить себе не можешь! – воскликнула я. Слова посыпались из меня, как небольшие твердые камни. – Он договорился с папой, что тот вложит в дела моего агентства приличную сумму, сам и не думал уходить с работы и дал мнепонять, что, если я не перееду к нему сейчас же, между нами все кончено!

– Ничего себе! Замечательно,– пробормотал Нельсон. – Это же ни в какие ворота…

– Вот именно! – простонала я. – Ни в какие ворота! Я понятия не имею, смогу ли…

Закончить фразу я была не в силах даже в разговоре с Нельсоном.

– Ты где?

Я больше не могла удерживать слез. Страдание расплылось по моей груди противным слизистым комом. Казалось, еще чуть-чуть – и я завою в голос.

– Возле Нотр-Дам,– насилу выговорила я. – Поверить не могу, что все это действительно случилось! Так и хочется нажать на кнопку перемотки и начать вечер заново! Нельсон, что мне теперь делать?

Нельсон сочувствующе вздохнул. Знаю, Джонатан никогда ему особенно не нравился, но говорить об этом в такую минуту он не мог, ибо был человеком воспитанным и тактичным. Габи – та бы разошлась.

– Послушай, Мелисса, может, тебе лучше вернуться домой? – сказал Нельсон. – Я мог бы…

Послышался сигнал входящего звонка.

– Подожди минутку,– попросила я. – Вдруг это Джонатан? – Я нажала на несколько кнопок. – Алло?

– Мелисса, это я,– нараспев произнес Ники. – Я решил провести выходные в Париже и подумал, может, встретимся в воскресенье за ланчем? – По-видимому, он звонил из ночного клуба. Из трубки гремела музыка, доносился визг веселящихся женщин. – Или просто попьем вместе чаю? На завтрашний вечер у меня уже есть планы. А в воскресенье… Если хочешь, можешь приехать вместе с женихом…

Я потеряла остатки самообладания и расплакалась.

– Мелисса, в чем дело?

– По-моему, у меня больше нет жениха! – провыла я. – Мы только что крупно поскандалили, и все из-за тебя! Отчасти из-за тебя…

– Что ж, я польщен,– ответил Ники, и мне представилось его невозмутимое лицо. Сейчас я с удовольствием кому-нибудь врезала бы. Ники был для этого очень подходящей кандидатурой. – А я все раздумывал, сколько же времени мне потребуется на то, чтобы… Мелисса? – позвал он, понизив голос. – Ты что, плачешь?

– Конечно, плачу! – вскрикнула я. – Я ведь не ты – у меня есть сердце!

Шум постепенно стих – очевидно, Ники вышел на улицу.

– Ты сейчас где? – спросил он с тревогой.

С меня вдруг соскочила вся воинственность Ники-то тут при чем? Неприятность с клубами приключилась в основном из-за Джонатанова ко мне отношения. Злиться у меня больше не было сил в Париже я никого не знала. Поэтому сказала Ники, где я.

– Да-да. Я понял. Перейди на другой берег Сены по мосту Сен-Луи, спустись чуть ниже и увидишь маленькое бистро, оно наверняка еще открыто. Зайди в него, сядь и закажи бутылку вина.

– Зачем это? – требовательно и резко спросила я.

– Ну, тебе сейчас не помешает расслабиться. И нельзя оставаться одной в таком положении, понимаешь? Дышать постарайся поглубже, хорошо? Договорились. Сиди там и жди.

– Чего?

– Когда я за тобой приеду.

Четкие указания помогли мне немного ожить и сосредоточиться. Понятия не имею, как я умудрилась найти это бистро, однако вскоре я уже сидела в сиянии свечей, смотрела на бутылку и слушала, как трое музыкантов играют во французском стиле грохочущий джаз. Вот наполненный доверху бокал опустел, его, должно быть, снова наполнили, но в нем вдруг опять не осталось ни капли. Наверное, я уже могу вполне сносно объясняться по-французски, возникла в моей туманной голове мысль. В эту минуту передо мной возник Ники.

Я поняла это, не поднимая глаз. По тому, как внезапно стих говор за соседними столиками.

Он положил передо мной темные очки.

– Надень, тебе они сейчас нужнее.

– Чтобы меня никто не узнал? – слабым голосом произнесла я.

– Нет. Просто у тебя растеклась тушь. Впрочем, тебе идет. Давай-ка отвезем тебя куда-нибудь в менее шумное местечко.

Несколькими ловкими движениями он помог мне подняться на ноги, бросил на столик стопку евро, кивнул бармену, повернулся к официантке и, очевидно, отпустил какую-нибудь дерзкую шуточку, и мы вышли на улицу, где нас ждал блестящий черный «бентли».

Я уселась на заднее сиденье и почувствовала, как голову сдавливает хмель. Мысли кружили мучительно и медленно.

Как Джонатан мог решать подобные вопросы без моего ведома? Вот, значит, о чем они беседовали в папином кабинете? Не поэтому ли он с удовольствием провел в доме моих родителей два уик-энда подряд? Самое важное для него – заработки…

Решать проблемы с помощью вина вовсе не в моих правилах. Однако я вдруг почувствовала острую потребность забыться и подумать обо всем случившемся после.

– На вот,– сказал Ники, будто прочтя мои мысли, когда машина тронулась с места.

Он протянул мне серебряную фляжку, и я выпила все до дна. Ники одобрительно кивнул.

– Еще,– с трудом ворочая языком, потребовала я. – Хочу все забыть. Все-все…

Глаза Ники удивленно округлились и заблестели в полумраке салона.

– Ну и ну! Я догадывался, что глубоко внутри в моей суперняне кроется нечто крайне отрицательное. – Он выдвинул ящик и достал бутылку шампанского и два бокала. – Я даже могу составить тебе компанию.

– Куда мы едем? – спросила я, хотя мне ни до чего не было дела.

– Вообще-то меня ждут друзья,– сказал Ники. – На вечеринке по случаю дня рождения.

Мне представилось бурное веселье ребят типа Чандера, и стало совсем тошно. Сейчас я не хотела видеть вообще никого, в особенности тех, чьему обществу я предпочла бы даже поездку к зубному.

– Ох…

– Но, может, тебе хочется отдохнуть в тишине?

Голос Ники прозвучал почти сочувствующе.

Какой-то частью сознания я заметила, что он тактично не выспрашивает меня об обстоятельствах моей беды. Во всяком случае, пока.

– Да,– ответила я, нетвердой рукой поднося к губам бокал с шампанским. – Отдохнуть в тишине…

Мне вдруг пришло на ум, что слишком странное это совпадение: я ссорюсь с Джонатаном как раз в тот вечер, когда в Париж приезжает Ники. Я бы озвучила свою мысль, но тут у Ники зазвонил сотовый. Он удосужился извинительно взглянуть на меня, прежде чем ответить, и сразу убрал телефон на некоторое расстояние, дабы в ухо не бил пронзительный визг.

– Нет-нет, Свинка… Нет, я же сказал.

Я, хоть моя голова уже куда-то плыла, поняла, что звонит Имоджен… гм… как ее там.

– Черт возьми! Может… Нет! Ну, так вызови такси и… Успокойся ты, ради бога! Нет, я не специально так…

Даже я отчетливо слышала ее вопли. Ники взглянул на меня и поднял глаза к потолку.

– Нет, дорогая моя, я еду на крайне важную встречу… Да, с Мелиссой. – Он снова на миг убрал от уха трубку. – Прекрати… Прекрати, кому говорят! Ты неправильно понимаешь. Нет, вряд ли она захочет с тобой разговаривать. Меня не волнует, нужно это тебе или не нужно… Дорогая, если ты хочешь уехать с Пьером, пожалуйста, поезжай. Свинка, какой смысл…

Я, недолго думая, забрала у Ники телефон, нажала на кнопку прерывания связи и вернула ему трубку.

– Прости,– вежливо и невнятно произнесла я. Ники смотрел на меня в полном изумлении. – Я сейчас не в том состоянии, чтобы отвлекаться на подобные вещи Должна полностью посвящать себя своей беде. У меня был кошмарный вечер.

Я сомкнула веки, почувствовала приступ дурноты, увидела перед собой лицо Джонатана и поскорее раскрыла глаза.

– Давай я отвезу тебя домой,– ласково произнес Ники.

Он отнюдь не представлялся мне рыцарем-спасителем в блестящих доспехах. Впрочем, все в этот вечер шло не так, как хотелось бы.

Я чувствовала себя слишком уставшей и опустошенной, вдобавок порядком опьянела, поэтому смогла лишь улыбнуться в ответ. С лица Ники вдруг исчезли остатки насмешливости, и мне показалось, что мы знакомы сотню лет.

Потом время вдруг съежилось, и все вокруг заволокло туманом. Не помню, как мы очутились в квартире Ники, в памяти запечатлелся лишь немыслимо роскошный лифт. Потом я улеглась на кожаный диван.

В моей голове будто тарахтели винты вертолетов. Мечтая заглушить этот грохот, я закрыла глаза. Когда я их открыла (не знаю, по прошествии какого времени), Ники склонялся надо мной, как сестра милосердия Я взглянула на его густые ресницы, из-за которых темные-темные глаза казались магическими. От него потрясающе пахло. Дорогим одеколоном, ночным клубом и мужским телом. Обыкновенным мужским телом, без каких– либо аристократических особенностей. Впервые я почувствовала этот запах старшеклассницей, » на школьных дискотеках. Ники нависал надо мной, как делали все парни, когда желали ясно дать понять, чего им нужно. Или он просто проверял, дышу ли я?

Как бы то ни было, меня вдруг захлестнула неукротимая волна желания. Отчасти оно было вызвано Ники, чью гладкую шею я могла сейчас потрогать, а отчасти – стремлением сбежать из своего рухнувшего мира в Алисину Страну чудес. Туда, где есть только принцы, поло-матчи и «бентли» с шампанским в выдвижных ящиках и благоразумными водителями за рулем.

Внезапно перед моим мысленным взором вновь вырисовалось лицо Джонатана, а грудь опять сдавила безумная боль.

– Не спишь? – прошептал Ники, и я почувствовала на коже его теплое дыхание.

Я не помню, что ответила. Но, честное слово, хотела бы помнить. Потом я попыталась открыть глаза. Было уже субботнее утро.