Большую часть воскресенья я провела в мучительной бездеятельности. Нельсон помогал мне сочувствующим молчанием. И время от времени приносил тосты с яичницей, чтобы я, утратившая аппетит, не умерла с голоду, и подавал чистые носовые платки. Я была ему очень признательна. В итоге, когда мы смотрели «Чисто английские убийства», после двух или трех бокалов красного вина я уснула, положив голову ему на плечо. Нельсон отнес меня в кровать, точно сумку с парусами, и оставил мне на ночь на тумбочке стакан с водой и «Нурофен», но не всю пачку, а лишь две таблетки. Его забота и доброта так меня растрогали, что, когда он поправлял мое одеяло, я притворялась спящей, в противном случае опять расплакалась бы.

Проснувшись в понедельник утром, я вспомнила, что надо ехать на работу, и с ужасом почувствовала, что не могу оторвать голову от подушки. На мою грудь давила громадная, как слон, тоска, под потолком зависла темная, точно морж, туча.

Будущее с одинокими пятничными вечерами хлопало перед лицом огромной пастью бегемота. Казалось, этому кошмару не будет конца.

Впервые в жизни я усомнилась в том, что дела помогут мне отвлечься от хандры, ведь именно благодаря агентству мы познакомились с Джонатаном. У нас было столько дивных воспоминаний! Теперь к ним добавились и отвратительные…

Наверное, я так и провалялась бы весь день в кровати, если бы в комнату не вошел Нельсон с чашкой чая и тостом на тарелке.

– Поднимайся,– сказал он, ставя тарелку и чашку на таком расстоянии от меня, с которого дотянуться до них я не могла, но прекрасно чувствовала запах. – Знаю, тебе плохо, но, поверь, в Лондоне пропасть людей, которым куда хуже.

Я натянула на голову одеяло.

– У меня, Нельсон, не то настроение, чтобы выслушивать лекцию о бродягах!

– Я не о них,– сказал Нельсон, энергичными движениями раздвигая шторы и впуская в комнату равнодушный утренний свет. – Я о беднягах типа нашего Роджера.

– У Роджера есть подруга! – прокричала я из-под одеяла.

– Никакой подруги у него не будет, если ты ему не позвонишь.

Я определила по звукам, что Нельсон выдвигает ящики моего комода в поисках одежды.

– Я разговаривал с ним в субботу утром. На прошлой неделе Зара потеряла у него в квартире сережку и,похоже, очень расстроилась по этому поводу. Он перевернул все вверх дном, нашел ее положил в подарочную коробочку и преподнес Заре за ужином.

Меня разобрало любопытство, и я откинула уголок одеяла.

– Ну и в чем же проблема?

Нельсон призадумался, глядя на мои наряды.

– Представь себе: бойфренд приглашает тебя в «Клариджез», вас проводят за столик спецобслуживания, он говорит «дорогая, у меня для тебя сюрприз»… Достает бледно-голубую коробочку, кладет ее перед тобой. Ты поднимаешь крышку и видишь свою собственную сережку. Как бы это тебе понравилось?

– Я ему позвоню,– воскликнула я, вскакивая с кровати.

– Отлично,– пробормотал Нельсон. – Заре можно сказать спасибо. Что тебе больше по вкусу: красная блузка или черная? Если хочешь, я подвезу тебя до офиса.

Я ужасно не хотела признавать, что Нельсон поступил правильно. Однако так оно и было. Как обычно. Тупая боль у меня в груди еще долго не исчезала, однако я через силу приехала на работу. Очутившись в окружении привычных вещей, я в который раз осознала, что могу приносить пользу, и мне стало намного легче.

Однако через каждые пятнадцать минут я отвлекалась от дел, ибо на глаза попадалась то картонная коробочка с бумажными спичками из романтического бара, то давнишняя пометка в ежедневнике о свидании в ресторане по какому-нибудь особенному поводу. И боль в груди снова усиливалась.

Я начала составлять списки за и против наших отношений с Джонатаном. Когда очередь дошла до его бизнесменской сущности, я совершенно растерялась и позвонила единственному человеку, который мог высказаться по этому поводу, не заботясь о правилах приличия и вежливости.

– О боже! – воскликнула Габи, когда я поведала ей о своих неприятностях. – Я сейчас же приеду!

– Но ты же на работе!

Джонатан, когда обитал в ее офисе, требовал отмечать время ухода и прихода, даже если речь шла о перекуре.

– Ну и фиг с ним! – воскликнула Габи. – Подожди-ка… – Она прикрыла трубку рукой, но я все равно услышала ее приглушенный притворно-озадаченный голос: – Паула, мне надо съездить в Челси. Клиенты никак не разберутся с ключами от этой квартиры в «Элистан-плейс». В общем, я отлучусь.

Паула что-то ответила, и Габи весело рассмеялась.

– Я скоро подъеду, Криспин,– громко сказала она в трубку. И добавила шепотом: – Хочешь я отправлю на электронный адрес офиса анонимное письмо? Напишем, что у Доктора Ноу вот-вот появится плешь? Компьютерщик Дейв научил меня рассылать сообщения под видом спама. Мне ничего не грозит – я сейчас смоюсь.

– Нет,– ответила я. – Нет, ничего не надо делать. Просто скорее приезжай.

Габи явилась через четверть часа, тут же включила кофеварку, схватила со стола перечни за и против и прежде, чем сварился кофе, успела добавить к минусам еще девять пунктов.

– Выпей,– велела она, вручая мне горячую чашку. – В-десятых, у него слишком тонкие губы.

– Спасибо,– машинально произнесла я.

– Ну да бог с ним. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь,– сказала Габи, присаживаясь на край стола рядом со мной. – По большому счету только это и имеет значение. Да уж, выходные у тебя были ужасные!

– Я… совсем запуталась. – Я поставила кружку на стол. – Мне все кажется, что я всего лишь слишком распереживалась насчет переезда в Париж, поэтому и затеяла это разбирательство, а Джонатан…

Постой-ка,– перебила меня Габи, постукивая пальцем по столу. – Насколько я помню, ты сказала, что в Париже тебя не устраивает единственное: там ужасные тротуары, на которых ты испортила высокие каблуки. Это самое скверное. До Лондона оттуда не так уж и далеко, твой французский становится все лучше и лучше. Вдобавок у вас уже есть собака, к которой ты привыкла и которую должна забрать у матери. – Она приподняла руку. – Получается, что дело совсем не в Париже. По-моему, все наоборот… – Она пристально заглянула мне в глаза. – Тебя смущает сам Джонатан, и эти сомнения ты переносишь на Париж.

– Спасибо, доктор Фрейд,– саркастически произнесла я, сильно хмурясь.

– Я вполне серьезно,– заявила Габи. – Но знаешь, все, о чем ты рассказала, по-моему, легко и просто уладить, главное подольше поговорить. О твоем отце, о бизнесе и о прочем. Почему ты так боишься прямо высказать все, что об этом думаешь? По работе тебе каждый день приходится решать куда более сложные задачки. По-видимому, проблема в Джонатане.

Габи, как никто, умела смело говорить о том, о чем другие умалчивали. Еще и по два раза, чтобы собеседник понял ее наверняка.

– Знаю, ты всегда недолюбливала Джонатана,– начала было я, пытаясь защитить жениха, который таковым уже, может, и не был.

– Ерунда! – воскликнула Габи. – Он даже оченьнеплох, во всяком случае для тех, кому нравятсярыжие. Ноты должна уметь отстаивать свою точку зрения,Мел. Взгляни на своих мать и отца. Они женаты сто лет!

– Габи, я лучше всю жизнь проживу одна, ну, может, заведу кошек, чем буду мучиться, как мои родители.

Габи вскинула бровь.

– Кто знает? Вдруг они по-своему правы? А у вас с Доктором Ноу все всегда шло прекрасно. Время от времени ругаются все без исключения. Но за ссорой следует примирение. Если ты, конечно, хочешь мириться.

– Хочу! – воскликнула я. – Но слишком переживаю… – Слова застряли у меня в горле.

– Договаривай,– велела Габи. – Если только это не связано с постелью. Если же связано – объясни хотя бы намеками.

Я обхватила руками чашку и попыталась привести в порядок мысли.

– Понимаешь, когда я на работе, я собрана и могу давать распоряжения. Но наступает вечер, и мне хочется расслабиться. Джонатан же организован двадцать четыре часа в сутки, поэтому, когда я с ним, я стараюсь ему соответствовать. За это он и любит меня. А быть такой, какой он желает меня видеть, не самой собой, ужасно изнурительно. – Я взглянула на Габи с мольбой. – С другой стороны, ведь нельзя отталкивать человека только за то, что сама ввела его в заблуждение и он видит в тебе идеал!

– Можно, если тебя настолько пугает мысль, что рано или поздно придется предстать перед ним не идеальной. – Габи удивленно взглянула на меня. – Ты что, серьезно ни разу не расслаблялась в его присутствии? А мне кажется, я даже мозоли на твоих ногах знаю лучше, чем твоя педикюрша.

Я и не подозревала, что мои друзья уделяют столько внимания моим ступням.

– У нас всегда будто лишь десятое свидание,– произнесла я. – До сих пор есть и взаимное притяжение, и романтика, и волнение… Но я не знаю, можно ли мне расслабиться, а если можно, то насколько.

Габи отодвинула свою чашку и обняла меня.

– Останавливаться и признавать, что дела идут неважно, иногда очень даже полезно,– более мягким голосом произнесла она. – Но если ты понятия не имеешь, как исправить положение, глупо идти под венец. А то, что Джонатан и не собирался увольняться с работы и все хитрил,– вообще свинство.

Я моргнула, прогоняя слезы.

– Да. Может, поговорим о чем-нибудь более приятном?

– Конечно! – сразу согласилась Габи. Ее брови чуть сдвинулись. – У тебя впереди путешествие – можно поболтать, например, о нем!

– Какое еще путешествие?

– Благотворительное, на яхте принца Николаса. То, которое, если по справедливости, должно было достаться нам с Аароном. То, которое выиграла эта бухгалтерша Леони с лошадиным лицом. Купив один-единственный несчастный билетик!

– А, да. – Я открыла ежедневник и, чувствуя себя жалкой страдалицей, принялась перелистывать страницы. – Ждать еще больше месяца. Я бы тоже была рада, если бы суперприз выиграла ты. Слушать целый уик-энд лекции Леони Харгривз об офсетных сделках у меня ни малейшего желания. – Я вздохнула. – А Нельсону она, похоже, нравится. Ездят вместе в бары и все такое. По-моему, у них даже может что-то… ну, понимаешь.

– Ммм, нет,– сказала Габи. – Мне кажется, он просто хочет порадовать тебя. Ты так старательно устраивала для него свидания.

– А я считаю, он ею увлекся. – Я сделала глоток кофе. Габи добавила в мою чашку два куска сахара и молоко – парижская диета мне подобного баловства не позволяла. – Он даже одолжил ей на выходные свой рейнджровер,– продолжала я. – Просто так, по доброте сердечной, таких жестов не делают.

– Не делает никто, кроме нашего Нельсона. Глупая! – воскликнула Габи, буравя меня взглядом. – Только задумайся: он одолжил ей свою большую удобную машину, а к тебе на помощь помчался за пять сотен миль в коробке из-под туфель! И потом, не слишком это романтический жест – бросить женщину одну в своей машине. Наверное, ей сделалось плохо, когда она перетаскивала из багажника в дом уйму покупок.

– Я знаю Леони. Она не барахольщица. Когда мы учились в закрытой школе, ее вещи в конце семестра умещались в единственную небольшую сумку, а всем остальным приходилось везти свое тряпье домой чуть ли не в грузовиках. Так что вряд ли она ездила закупаться, и помощь Нельсона ей не требовалась.

Габи захихикала.

– Все равно я очень сомневаюсь.

– В чем?

– Да так, ни в чем.

Я скинула туфли и подогнула ноги.

– Он так здорово заботился обо мне и вчера, и позавчера. Станет кому-нибудь потрясающим мужем…

В эту минуту мы обе посмотрели на стопку свадебных журналов, которые Габи положила на мой стол, чтобы позднее кое-что обсудить. Ее лицо сделалось виноватым.

– Если не можешь, Мел, больше не помогай мне с подготовкой к свадьбе.

– Почему же? Я с удовольствием,– великодушно ответила я.

Тут мое настроение, немного посветлевшее благодаря кофе и лучшей подруге, снова пошло на спад. Габи это сразу заметила, ведь давно изучила меня как свои пять пальцев.

– А знаешь что? Давай обновим твой кабинет? – предложила она, указывая на стены. – Можем прямо сейчаспойти и взять карточки с образцами краски или обоев. Нельсон и Аарон управятся с этим заданием за единственный уик-энд. Новые цвета вокруг, новая жизнь.

Если бы все было так просто, подумала я, однако позволила подруге вывести себя из агентства, и мы отправились на Кингз-роуд.

Габи восторженно ахала, рассматривая в «Осборн и Литтл» волокнистые, пурпурные с золотом обои, когда у меня в сумке заиграл сотовый. Я подумала, звонит Джонатан, поэтому доставала телефон слегка дрожащими руками. Что ему отвечать, я еще не имела понятия, но мечтала вновь услышать его голос и ничего не могла с собой поделать.

– Наконец-то! Привет! – произнес вполне довольный, но с едва уловимыми нотками сочувствия голос. – На выходных твой телефон был все время отключен. Как поживаешь?

Это был Ники. Звонил из параллельного мира. Признаться честно, болтать с ним о пустяках, тем более в присутствии Габи, у меня не было особого желания, ведь я томилась в собственном мире, кишевшем проблемами.

– Гм, хорошо, спасибо,– ответила я, тщетно стараясь, чтобы голос звучал бодро. – Точнее, не то чтобы хорошо, но я пытаюсь не вешать нос. В общем – нормально.

– Ну и замечательно.

Говорил Ники так, что мне в голову поневоле полезли мысли о спальне. Трогала и его странная забота. Впрочем, легче мне не становилось.

– А у тебя как дела? – слегка дребезжащим голосом поинтересовалась я, мечтая сменить тему.

– Вполне неплохо. Целое воскресенье утешал Свинку, возил ее по магазинам. Это с ее вечеринки я сбежал в пятницу. День рождения был у нее. Тогда я не хотел тебе об этом говорить – ты бы отправила меня назад, сказала бы: того требуют правила. Я купил Свинке небольшой подарок, но после твоих рассуждений о женщинах и их ценах.

Он негромко засмеялся.

– Что за подарок?

– Дорожную сумку от «Гермес». Как оказалось, она пришлась очень кстати.

– Почему?

Габи направлялась ко мне, и по выражению ее лица я видела, что она пытается угадать, с кем я болтаю. Я жестом попросила ее подождать в сторонке. Бесполезно.

– Потому что туда уместились почти все ее манатки. Она уехала – мы расстались. В общем, этот подарок, да еще тот, что я вручил ей на день рождения, оказались прощальными.

– Ники, мне очень жаль! Наверное, все из-за меня? – сказала я, хотя вовсе не испытывала угрызений совести.

Имоджен с ее дурацкими нарощенными волосами, высокомерием и алчностью выводила меня

из себя. А Ники мог найти себе девушку более достойную.

– Да, из-за тебя,– подтвердил он. Я не видела его лица, поэтому не знала,шутит он или говорит всерьез. Уставившись на рисунок обоев, я стала внимательнее вслушиваться в его голос. – Ты так честно поступила со своим женихом,– продолжал Ники. – Вот и я подумал, подумал… Свинка не та женщина, с которой мне хотелось бы провести остаток жизни. Хоть и жаждет любым способом добраться до драгоценностей моей короны.

– Да, мне тоже показалось, что она… гм… что– то вроде карьеристки.

– Что-что?

– Ну, мечтает о твоей короне и драгоценностях.

– А, ну да. И это все, что ты можешь мне сказать? А я-то думал, услышу что-нибудь типа: «Молодец, Ники! Уверенно движешься к достижению цели!»

– Гм, молодец,– пробормотала я.

Габи теперь стояла так близко, что казалось, она тоже участвует в разговоре. Удивительно, что Ники не слышал ее дыхания.

– Какие у тебя планы в отношении меня? – спросил он. – Понимаю, сейчас ты, наверное, не хочешь загружаться делами. С другой стороны, работа отвлекает от любых невеселых мыслей.

– Гм„.да,– ответила я, ругая себя за то, что не нашла слов поумнее.

– Дед все трещит про этот акт, или как он там называется. Его подпишут или не подпишут примерно через месяц. А мне, ты прекрасно знаешь, сбиться с пути – раз плюнуть,– сказал Ники. – Может, на днях вместе поужинаем? Уверен, ужины входят в твои планы Правильно? Как ты сформулировала этот пункт?

– Ужин с девушкой не всегда должен влечь за собой интимную близость,– ответила я. – Истинный джентльмен умеет сдерживаться.

Габи выразила всем своим видом «что?!», но я притворилась, будто не заметила.

– Вполне согласен! И думаю, что в этом смысле непременно стоит попрактиковаться,– сказал Ники. – Нам обоим такой ужин пойдет на пользу. Назначь время. Я отменю все, что угодно.

От игривости в его голосе я покраснела с головы до пят.

– Я сейчас не в офисе. – Я старательно притворялась спокойной. – У меня под руками нет ежедневника…

Габи подняла глаза к потолку, достала из сумки блокнот и стала совать его мне. Я остановила ее строгим взглядом.

– Но я позвоню тебе во второй половине дня и скажу, когда мне удобно.

– Может, сегодня?

– Э-э…

– Только не ври, что Нелли уже приготовил отбивные или что-нибудь еще. Поужинай со мной.

– Завтра,– твердо сказала я.

– Прекрасно. Буду ждать встречи с большим нетерпением, – явно улыбаясь, произнес Ники, прежде чем положить трубку.

– Он определенно с тобой заигрывает,– отметила Габи, когда я, смущенная, убирала телефон в сумку.

– Да. – Я покачала головой. – Вернее, нет. То есть, по-моему, он такой со всеми подряд.

Габи снова закатила глаза.

– Дзинь!

– Только давай без «дзинь»,– сказала я, беря альбом с образцами обоев. – Мне и Нельсона вполне достаточно.

Если по правде, звонок Ники стал для меня чем– то вроде теплой ароматной ванны. Проблем не убавилось, но на душе сделалось приятнее. Оставалось лишь надеяться, что и следующая наша встреча не повлечет за собой нежелательных последствий.

Воодушевленная покупкой новой лампы и оживленной болтовней Габи, по возвращении в офис я почувствовала себя настолько лучше, что смогла принять Рональда Хэрриса. Он встречался с четырьмя женщинами, каждой из них наврал с три короба, не сделав для себя никаких пометок, поэтому теперь совсем запутался в паутине лжи, не знал, как выбраться из нее, и повесил нос. Шаг за шагом, мы воспроизвели часть его разговоров с подругами и пришли к выводу, что хотя бы двум из них он может предоставить более или менее разумные объяснения. Двум другим, как печально, но твердо заявила я, Рональд должен был отправить письма. Назвавшись лучшим в мире игроком в боулинг и искусным трубачом, он сам загнал себя в угол, иного выхода из которого я не видела.

Успешно покончив с этим делом, я еще больше воспрянула духом и позвонила Роджеру с намерением предложить ему помощь в непростой ситуации с Зарой.

– Дело не в том, что именно ты ей преподносишь,– сказала я. – А в том, какой вкладываешь в это смысл.

– Никакого смысла я не вкладываю,– с отчаянием воскликнул Роджер. – Я же парень, не женщина!

– Свози ее на непродолжительные каникулы, удиви ее. Чем она любит заниматься? Где еще не бывала в Англии? А может, съездите вдвоем в Херефорд? Покажешь ей свои яблоневые сады? – на ходу выдумывала я.

– То-о-чно,– протянул Роджер, впрочем, без особого энтузиазма. – Они там купили новый трактор. Может, ей будет интересно. Кстати, о твоих делах… Очень жаль, что так вышло.

– Спасибо,– машинально ответила я, но тут задумалась, что именно поведал ему Нельсон.

– Сильно расстраиваешься? Аппетит не потеряла? – Голос Роджера сделался до противного заботливым. Именно так он разговаривал с огорченными женщинами. Впрочем, винить я могла лишь саму себя – ведь именно я объяснила Роджеру, что гораздо лучше проявить заботу, чем задавать вопросы типа: «Че ревешь? Небось залетела?»– Наверняка не хочешь ни есть, ни пить. Но Нельсон, готов поспорить, присматривает за тобой.

– Если желаешь знать, Роджер,– сердито пропыхтела я,– я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы за мною присматривали! Я не порвала с Джонатаном. Мы просто… решили дать друг другу время на размышления.

– Тебе будет непросто это пережить,– рассудительно произнес Роджер. – Придется пострадать, может, почувствовать себя отверженной. Но лучше позлись.

Я горько пожалела о том, что сама же купила ему «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

– Может, лучше вернемся к вам с Зарой, а? – спросила я как можно более сладким голосом. – Запомни на будущее: в маленьких подарочных коробочках девушке преподносят лишь кольцо невесты. Понятно?

– Так точно! – воскликнул Роджер, и связь прервалась.

Очевидно, он помчался драить трактор, чтобы произвести на Зару должное впечатление.

Разобравшись с ворохом документов, я принялась составлять тактичное электронное письмо одному клиенту, который желал, чтобы я вместо него съездила на праздник к его крестнику и выбрала подарок. И тут снова заиграл мой сотовый.

Я взглянула на номер. Звонила мама. Уже протянув к трубке руку, я вдруг передумала отвечать. Маме очень нравился Джонатан…

Потом, с чувством вины подумала я. Перезвоню ей позднее, как только покончу с делами и будет не на что отвлекаться.

Через десять минут, когда я по-прежнему занималась письмами, позвонил папа. На его звонки я установила отдельную мелодию, «Блэкэддер», чтобы можно было всякий раз заранее настроиться на соответствующий лад.

Естественно, я не ответила и папе. Он, как и мама, оставил голосовое сообщение. В четыре часа позвонила Эмери. Я на миг задумалась – и опять решила не отвечать. Эмери тоже оставила запись

Через полчаса, когда я собралась сбегать в «Бейкер и Спайс» и в награду за то, что отработала целый день, купить себе пирожное, сотовый зазвонил вновь. Номер высветился незнакомый, поэтому я, тотчас решив, что это не родственники, ответила.

И ошиблась.

– Привет, детка! – проворковала бабушка. – Хочу тебя порадовать! На выходных мы с Алексом были на одной вечеринке, там я беседовала с Джорджиной фон Апфель. Вообще-то, если начистоту, она чванливая старая калоша. Зато поведала мне, что познакомилась с моей внучкой. По имени Милочка!

– А, да,– ответила я. – На поло-матче. По-моему, она…довольно приятная.

Судя по всему, на бомбе и грозившей нам с Ники опасности бабушка не заострила особого внимания, поэтому продолжала в прежнем радостном тоне:

– Может, и приятная. Так или иначе, никаких подробностей о ваших отношениях я ей не выдала, несмотря на то, что она лезла из кожи вон, стараясь вызнать хоть что-нибудь. Я на все вопросы отвечала неопределенно. Александр тоже крайне осторожничал. Даже ни разу не улыбнулся! – Бабушка счастливо вздохнула и помолчала. – Алекс – мастер конспирации. А Джорджина сказала, что Ники выглядел по уши влюбленным. Когда ты отошла позвонить, он даже признался ей, что лучшей девушки, чем ты, в жизни не встречал!

– Серьезно?

– Конечно! По-моему, Джорджина немного разозлилась, ведь она уже много лет подряд никак не может пристроить свою внучку Битси… Тем не менее, что-то пробормотала о нашем семейном обаянии. Боюсь, это относилось главным образом ко мне. Впрочем, потом Джорджина отвесила комплимент, и конкретно в твой адрес. Еще сказала, что вы очень красивая пара и что у тебя такой лоб, на котором будет роскошно смотреться диадема. По-видимому, то была последняя отчаянная попытка узнать, связаны ли вы с Николасом любовными узами. Об этом теперь болтают все, кому не лень!

– Никакими узами мы не связаны,– сказала я. – Но Ники бросил свою жуткую подружку Имоджен Лейс.

– Правда? Алекс наконец вздохнет с облегчением. Он встречался с ней всего один раз, но она не преминула спросить, что должна будет надеть на голову в день свадьбы. Их фамильную диадему или ту, которую купит ее отец? Насколько я знаю, эта девица давным-давно составила списки гостей и подарков…

– Ого! – воскликнула я.

Наверное, Николасу было очень непросто отделаться от своей Свинки.

– Как провела выходные в Париже? – беззаботным тоном поинтересовалась бабушка. – Как поживает Джонатан?

Я вздрогнула. Врать бабушке я ненавидела.

– Видишь ли, дело в том…

Последовало продолжительное молчание.

– Ты о чем-то умалчиваешь, да, детка?

Я прикусила губу. Вилять не было смысла Бабушка рано или поздно все узнала бы. От Александра, а тот – от Ники.

– Мы крупно поссорились,– призналась я. – Я попросила дать мне время на раздумья о пере езде в Париж. И обо всем остальном…

– Да ты что! – вскрикнула бабушка. – Бедный мой ангелочек! Как ты себя чувствуешь?

– Вполне нормально,– ответила я. – То есть не нормально. Но я стараюсь держаться. Представляешь, Джонатан… – Я плотно сжала губы, чтобы боль из сердца не растеклась по всей груди и не добралась до горла. – Джонатан затеял втянуть в дела моего агентства папу. А я ведь чувствовала: происходит что-то странное. Я старалась быть счастливой, хоть и не была счастлива. Понимаю, это звучит…

– Нет-нет! – Я почти увидела перед собой бабушку, вскидывающую руку с поднятым длинным указательным пальцем. – Не надо ничего объяснять, детка! Если тебе кажется, что по той или иной причине ваши отношения зашли в тупик, так и скажи, и этого будет достаточно. Должна признаться,– произнесла она со странными нотками озорства,– я и сама догадалась, что у вас не все в порядке.

– Откуда ты узнала?

– До меня дошли слухи, что на выходных ты ночевала в квартире одного человека…

Мое лицо залилось краской.

– Кто тебе сказал?

– Кое-кому потребовался адрес, на который надо отправить одежду из прачечной. Не переживай,– произнесла она тем же игривым голосом. – Я никому не скажу ни слова!

– Это не то, что ты думаешь! – с жаром воскликнула я. – Просто я осталась одна в незнакомом городе и в ужасном расстройстве. Ники пригласил меня домой и, да будет тебе известно, повел себя как истинный джентльмен!

– Это не так уж и удивительно. В любом случае я – могила.

Бабушка навыдумывает себе невообразимых сказок, испуганно подумала я.

– Между мной и Ники ничего нет! Честное слово! Пожалуйста, выбрось из головы разную ерунду! Мы с Джонатаном повздорили совершенно не из-за этого.

– Конечно, конечно,– ответила бабушка.

– С мамой я еще не разговаривала,– сказала я. – Так что, очень прошу, не рассказывай ей ничего до тех пор, пока я сама во всем не разберусь.

Бабушка помолчала и произнесла более обыденным голосом:

– Я поняла, детка. Закрываю рот на замок.

Я с облегчением вздохнула. Кому-кому, а бабушке в подобных вещах доверять можно.

Вечером, переделав все мыслимые и немыслимые дела, я собралась с духом и принялась прослушивать сообщения родственников.

Первое было от мамы.

«Привет, дорогая! Хотела бы посоветоваться с тобой о небольшой вечеринке, которую я затеяла. По-моему, Джонатану в самый раз познакомиться с нашим священником и кое с кем из папиных избирателей. Знаю, приятного в этом будет мало, но Джонатан – человек необыкновенный и умеет поддержать любую беседу. Кстати, с ним хочет поговорить папа. Желает узнать его мнение по какому-то вопросу.» – Ее голос заглушил взрыв ненормального хохота. – Удивительно, чего только в жизни не случается! В общем, перезвони мне, дорогая!»

Следующим по очереди шло сообщение отца.

«Мелисса, это папа. Пытаюсь связаться с Джонатаном – мне нужно… кое-что с ним обсудить. В выходные он не отвечал на звонки. – Послышались странные чмокающие звуки. Может, то были помехи? После некоторого молчания папа воскликнул: – Ишь, ты! Как быстро все слопал! Маленький обжора! Будешь еще? Взять вторую бутылочку? Взять для малыша Берти вторую бутылочку? Хороший мальчик! В общем, я не знаю, что за игру затеял твой Джонатан, но передай ему, чтобы он позвонил мне в течение двадцати четырех часов. Это мое окончательное слово. Все поняла?»

Последним было сообщение Эмери. «Привет, Мел, это Эм. Послушай, нам надо поговорить о церемонии крещения. Папа навязывает мне свою дату, потому что договорился с каким– то там журналом. Они якобы оплатят еду, а он взамен предоставит фотографии или что-то в этом роде. В общем, я бы хотела, чтобы ты приехала и помогла мне. Кстати, как ты считаешь, можно попросить Джонатана стать крестным отцом? Об этом я еще ни с кем не разговаривала, но подумала, будет неплохо, если в жизни Берти появится хоть один благоразумный человек. Папа от него не отходит ни на шаг. Вместо диска «Моцарт для детей» ставит ему свой, с речами Уинстона Черчилля от няни Эг меня что-то тоже начинает тошнить. – Создавалось впечатление, что Эмери говорит из– под лестницы, или из сарая, или из кладовки. Ее голос звучал чуть громче шепота, однако чувствовалось, что теперь в ее жизни появилась некая цель. По-видимому, наша Эмери перерождалась. – Вообще-то мне сейчас нужно сцеживать молоко. А я прячусь в конюшне. О, черт!»

Телефон, очевидно, упал, послышалась странная возня, потом приглушенный голос няни Эг и нытье Эмери.

Я удалила все сообщения, положила трубку на стол и в сгущавшихся сумерках стала прислушиваться к звукам вечерней лондонской суеты.