Салокан, король Хаксуса, медленно ехал по тропе, сгорбившись в седле. Его собственное тяжелое дыхание заглушалось фырканьем коня. Он вглядывался в темноту, силясь разглядеть какие-нибудь свидетельства присутствия врага, но видел только неясные очертания одиноко стоящих деревьев и низкого кустарника, который, казалось, нарочно вытягивал ветви в его сторону. Лицо короля было исцарапано в сотне мест; он ощущал на губах привкус крови. Услышав, как над ним просвистела стрела, он закричал, еще глубже вонзая шпоры в бока коня. Тот жалобно заржал и прибавил прыти. Впереди неясно вырисовывалась группа пехотинцев, и какой-то странный миг он не мог разобрать, стоят они или лежат, а затем увидел торчащие из их тел колючие стрелы и проехал прямо по ним.

Луна в вышине не отставала от него, и Салокан молился, чтобы она убралась прочь, чтобы ее разоблачающий свет погас. Он проехал под деревом, низко пригнувшись к шее коня. Ветка зацепилась за плащ и сорвала его, чуть не сбросив с лошади самого короля. Мышцы спины и бедер болели так сильно, что боль сливалась в одно целое. Еще одна группка пехотинцев – копьеносцы, на сей раз живые. Они в отчаянии воззвали к нему, когда он пронесся мимо, но он проигнорировал их.

Затем луна замерцала. Салокан рискнул поднять взгляд и увидел, что его лошадь следует по тропинке через рощу древесного терновника. Лесной полог становился все более густым, луна вообще исчезла. Он натянул поводья и отчаянно огляделся, высматривая, нет ли погони; не увидев ничего похожего, он спешился и увел коня с тропинки вглубь рощи.

Король шёл, пока не уверился, что его никто не увидит, если не окажется практически прямо перед ним. Переведя дух, он рассеянно проверил подпругу коня, а затем позволил себе отпить несколько глотков некрепкого красного вина из кожаной фляги, хранившейся в одной из седельных сумок. Конь беспокойно переступал на месте, но Салокан успокоил его, погладив по морде.

Он пытался понять, что же делать дальше.

Как долго можно таиться здесь – где бы ни было это «здесь»? Попробовать ли собрать уцелевших – или пуститься в путь самому, сделав отчаянную попытку добраться до безопасных пределов своего королевства? Но он не мог сосредоточиться на будущем. Сейчас у него получалось лишь одно: вновь и вновь вспоминать, как совсем недавно он, Салокан, король Хаксуса, с нетерпением ждал приближающегося ужина. Несмотря на недавний провал его попытки вырвать Хьюм из цепких лап Гренды-Лир, армия Салокана одержала несколько побед; они возвращались в Хаксус без потерь и с твердой решимостью совершить в недалеком будущем еще одну попытку. Он знал, что вскоре окажется на родной земле – со всеми вытекающими отсюда преимуществами, включая подкрепление и внутренние линии снабжения оружием и продовольствием. Близился закат, разведка доложила, что в получасе пути от их нынешнего местоположения есть прекрасное место для лагерной стоянки.

Он закрыл глаза, пытаясь избавиться от этих воспоминаний, но тщетно…

На левом фланге внезапно возникла какая-то суматоха. Сперва Салокан счел ее не более чем буйной перепалкой между несколькими копьеносцами, но затем шум усилился, и он заметил, что некоторые из копьеносцев покинули строй и перебегают перед ним дорогу. Он окликнул их, но они не обратили на него внимания. Король натянул узду и приказал одному из своих адъютантов съездить и выяснить, что стряслось; остальная свита столпилась вокруг него, а телохранитель следил, чтобы никто не подошел слишком близко. Салокану пришлось приказать им расступиться, дабы он могувидеть, что же происходит. Часть пехоты все еще двигалась в его сторону, но большая часть сохраняла походный строй и продолжала двигаться на север. Однако разобрать, что происходит, было сложно, поскольку солнце уже садилось за горизонт, и ему удавалось в лучшем случае разглядеть очертания своих войск.

Вдалеке раздался вопль – и был тут же подхвачен другими голосами. На слух Салокана эти вопли казались страшно похожими на панические. Тут снова появился адъютант, красный и задыхающийся.

– На нас напали! – потрясенно крикнул он.

– Кто напал? – потребовал разъяснений Салокан.

– Некоторые из дозорных вернулись ранеными, а потом на пехоту обрушился град стрел. Мы не знаем, кто это. Всадники появились со стороны солнца, выстрелили в нас, а потом исчезли.

– Четты, – не веря себе, произнес Салокан. – Это могут быть только четты.

– По эту сторону ущелья Алгонка? – усомнился другой адъютант.

«Это я виноват, – сказал себе Салокан. – Это все моя вина. – Послать Рендла в Океаны Травы было все равно что разворошить осиное гнездо. Рендл ведь одно время был работорговцем, а работорговцев четты ненавидели больше всего на свете. Грандиозность совершенной ошибки ужаснула его. – Что я наделал?»

– Какие будут приказания? – спросил первый адъютант.

– Приказания? – Салокан ошеломленно посмотрел на него.

– Что нам делать? Как лучше развернуть армию?

– Армию… – произнес Салокан, едва шевеля губами. Он встряхнул головой, проясняя ее; да, он знал, что нужно делать. – Выставить лучников на левый фланг. Позади них поставить пехоту и кавалерию. И чтобы никто – слышите, никто – не пытался преследовать четтов. Пусть они сами подойдут к нам.

Адъютант кивнул и развернул коня, собираясь передать приказания – но в этот момент на короля и его свиту обрушился град стрел. Адъютант упал с лошади: стрела пронзила ему горло. Попадали и остальные. Раздались крики боли и удивления. Прежде чем Салокан успел собрать кого-то вокруг себя, с неба упал новый залп стрел. Потерявшие всадников лошади рванули прочь. Его собственный конь начал вскидывать голову. Он туго натянул узду и пришпорил коня, пустив его легким галопом, оставляя позади себя страшное смятение. Салокан попытался найти хотя бы одного из генералов – да вообще любого офицера, – чтобы организовать оборону, но было уже слишком поздно. Строй развалился, разрозненные солдаты разбегались в разные стороны. Он услышал позади дикий клич, оглянулся через плечо… и увидел группу конных стрелков-четтов, летящих галопом через разрыв в походном строю, стреляя на скаку, сметая все на своем пути.

Вот тогда-то Салокан и осознал, что раз и навсегда потерял свою огромную армию вторжения, и охвативший его солдат панический страх добрался и до его сердца. Он пришпорил коня, кинув его в галоп, и поскакал на север – прочь от ужасных четтов, прочь от собственной разваливающейся армии…

Теперь же он тяжело вздохнул и опустил голову чуть ли не к самому седлу, стыдясь своего бегства. Как мог он, Салокан, король Хаксуса, позволить себе поступить как обычный новобранец?

И в этот миг у него за спиной раздался треск, будто сквозь растительность ломилось что-то тяжелое. Салокан обеими руками зажал морду лошади и застыл. А затем услышал голоса. Хотя он не смог разобрать отдельных слов, акцент не вызывал сомнений. Четты прочесывали рощу в поисках уцелевших. Он чуть снова не поддался панике, но вовремя взял себя в руки и как можно тише повел коня обратно к тропинке. Четты так шумели, что не могли его услышать. Едва выбравшись из самых густых зарослей, он снова сел верхом, пригнулся к седлу и пустил лошадь быстрым шагом. Шум поисковой группы остался позади, и он пришпорил коня, пустив его кентером. А потом опять выглянула луна. Он выезжал из оощи. В этот момент впереди и слева от него раздался громкий крик. В седле как по волшебству появилась стрела, вонзившаяся на расстоянии пальца от его колена; другая угодила в волосы. Он всадил шпоры, и конь рванул галопом. Салокан держался изо всех сил, каждое мгновение ожидая почувствовать пробившую спину стрелу. Он горько сожалел о том, что вообще покинул Хаксус, сожалел, что осаждал Даавис, что отправил Рендла в Океан Травы за принцем Линаном. Но горше всего он сожалел о том, что на континенте Тиир вообще существуют четты.

Конь споткнулся, сумел выправиться, но замедлил бег. Салокан терзал его шпорами, стегал поводьями, но проклятая скотина, видно, твердо решила его погубить. Конь споткнулся вторично, упал и отправил короля кувырком на твердую землю. Долгий миг Салокан лежал, тяжело дыша. Странные звуки, похожие на шум при молотьбе, заставили его сесть. Конь его оставался на боку, дрыгая в воздухе двумя ногам;, две другие – сломанные – бесполезно шевелились в траве.

Не думая, он встал, обнажил меч и с силой обрушил его на шею лошади. Животное дернулось, а потом замерло. Ему с самого детства втолковывали, что нельзя заставлять животных страдать. «А как насчет меня? Как насчет всех моих солдат?» Одна из седельных сумок лопнула по шву, и его походная корона – простой золотой венец – выпала на землю. У короля бессильно опустились руки, а острие меча ткнулось в землю. Он больше не хотел убегать. Или сражаться. Или бояться.

Он скорее почувствовал, чем услышал, как его окружает враг. Он ожидал, что вот сейчас его тело пронзят стрелы. Ночной воздух становился прохладным, испаряя пот, заставлявший его лицо и руки блестеть в лунном свете. Когда спустя долгое, как ему показалось, время ничего не произошло, он поднял голову. Десять верховых четтов брали его в кольцо.

– Кончайте с этим, – надменно обронил Салокан и поднял руки так, чтобы их стрелы вонзились ему прямо в сердце и легкие.

– Ты задержался, чтобы убить свою лошадь, – произнес один из четтов.

– Попытайся я убежать, вы бы меня догнали и затоптали, – ответил Салокан, пытаясь влить в свой голос презрение и насмешку.

– Верно, – признал четт. Он кивнул в сторону мертвого животного. – Это была твоя лошадь?

– А ты как думаешь? – ответил Салокан настолько язвительно, насколько ему удалось.

К его удивлению, четт усмехнулся и спешился. Он обнажил саблю, и Салокан отступил на шаг, автоматически поднимая свое оружие, чтобы отразить атаку. Но четт оставил короля без внимания и воспользовался саблей, чтобы подцепить корону.

– И это тоже твое?

Салокан отказался отвечать. Он знал, что ему предстоит умереть, и совсем не собирался и дальше развлекать этих варваров.

– Мой друг задал тебе вопрос, – произнес новый голос у него за спиной.

Салокан обернулся. Он не был уверен, кто именно обращался к нему, но что-то в позе самого невысокого из всадников приковало его внимание. Широкополая шляпа была надвинута на глаза четта, и Салокан не мог разглядеть его лица.

– Я – Салокан, король Хаксуса. И не разговариваю с пастухами.

Невысокий четт легко спрыгнул с лошади и направился к Салокану, остановившись не более чем в двух шагах от него. Он поднял подбородок и сдвинул шляпу на затылок.

Салокан так и ахнул. Явленное ему лицо принадлежало отнюдь не четту. Более того – в чертах лица коротышки проглядывало что-то не совсем человеческое. Бледная как лунный свет кожа слегка блестела, словно выточенная из кости. От правого уха до самой челюсти тянулся страшный шрам. А холодные карие глаза походили на волчьи.

– Меня зовут Линан Розетем.

От удивления Салокан не мог вымолвить ни слова. Как это создание может быть принцем Гренды-Лир?

– Я хотел бы поговорить с тобой по поводу некоего наемника по имени Рендл, – продолжал коротышка, сделав шаг вперед.

Позже Салокан так и не вспомнил, что же побудило его к действию, но смесь страха и ненависти заставила его поднять меч и обрушить в могучем ударе.

А в следующий момент меч, крутясь, вырвался у него из руки и улетел в ночь. Король охнул от боли и схватился за кисть. Кровь так и хлестала из обрубков, оставшихся от трех пальцев. Бледный принц держал в руке саблю. Салокан никогда не видел, чтобы кто-то так быстро двигался.

– Моя рука!.. – закричал он, а потом закашлялся, когда острие сабли принца уперлось ему в горло.

– Ты хочешь умереть, Салокан, король Хаксуса? – спросил Линан Розетем.

Салокан не хотел отвечать. Не хотел показать этому странному созданию и его воинам-четтам, насколько он испуган. Но боль была нестерпимой; он чувствовал, как кровь, горячая и скользкая, стекает по его запястью, и чувствовал острие сабли, покалывающее ему трахею.

– Нет, – слабо промолвил он.

Линан Розетем убрал саблю и улыбнулся.

– Хорошо. Мне понадобится губернатор для соблюдения моих интересов в моей новой провинции Хаксус.