Камаль лежал без сна в первые часы нового дня – своего первого за много месяцев дня в цивилизованных землях к востоку от ущелья Алгонка. Казалось, что в последний раз он был тут целую жизнь назад. С тех пор, как они попали в Океаны Травы, его принц повзрослел и стал предводителем воинов, а мир, в котором он жил всю жизнь, перевернулся вверх тормашками; вся надежность и уверенность его прошлого обернулась зыбкостью и неопределенностью его будущего. И, самое главное, дивился он, его полюбила Дженроза Алукар.

Как и когда он сам полюбил ее, оставалось для него тайной, и в этом смысле произошедшее казалось типичным для всех перемен в его жизни. Раньше он не был уверен, к лучшему ли эти перемены, но сейчас – холодным ранним утром нового дня и, наверное, новой эры для всего королевства Гренда-Лир – он вдруг оказался готов от всей души принять эти перемены. Лежа в темноте, ощущая рядом теплое тело любимой Дженрозы, Камаль снова представлял грядущее светлым и видел сквозь смуту тропу к еще более светлому и радостному будущему.

Камаль приподнялся на локте и посмотрел на спящую Дженрозу. Она не походила ни на одну женщину, с какой он когда-либо был прежде. Она действительно любила его, без всяких оговорок. Дженроза не добивалась власти, влияния или богатства; она не желала ничего, кроме возможности развивать свои способности и быть с ним.

Камаля переполнили гордость и любовь, и он наклонился поцеловать Дженрозу в лоб. Не просыпаясь, она обвила его рукой и привлекла к себе, так, что его голова легла меж ее грудей. Он закрыл глаза и почувствовал, как потихоньку снова уплывает в сон; его тающие мысли плыли в ритме биения ее сердца.

Трава была слишком зеленой, небо – слишком бледным, а пейзаж со всех сторон стеснен лесами, лесистыми холмами, речками и ручьями. Линан чувствовал себя чужаком в родной стране.

Его армия оставила Барду позади через два дня после того, как пересекла ущелье Алгонка, а теперь углубилась в Хьюм. Фургоны с припасами замедляли темп наступления, но разведчики разбрелись далеко и широко. Тем утром двое из них вернулись с тремя своими «коллегами» из армии Гренды-Лир, которых они убили в ночном бою всего несколько часов назад.

Линан ощущал слишком сильное напряжение, чтоб спокойно обдумывать, и гадал, не так ли чувствовал себя перед битвой и его отец. Может и так, подумал он, но Элинду Чизелу никогда не приходилось беспокоиться о последствиях нападения на свой же народ.

Он услышал, как приближаются всадники, и, подняв голову, увидел Камаля, Эйджера и Дженрозу.

– Ты хотел нас видеть, малыш? – спросил Камаль.

Линан сомневался, как правильнее выразить то, о чем он должен был им сказать. Они знали – должны были знать, – что именно произойдет, коль скоро они вступят на восток, но насколько они готовы к принятию действительности?

– Мы соприкоснулись с армией Аривы, – сообщил он наконец. – Она всего в трех-четырех часах пути к востоку от нашей позиции. Коригана готовит наши войска к нападению.

Он дал этим словам дойти до всех. Эйджер и Дженроза казались испуганными, а лицо Камаля побледнело почти до того же цвета, что и кожа самого Линана.

– Ну, мы знали, что дойдет и до этого, – хрипло произнес Камаль.

– Должно дойти, друг мой, – сказал Линан, жалея, что не может найти слов, которые облегчили бы такое решение для них всех. – Я не знаю иного способа покончить с этим, во всяком случае, сейчас.

Камаль напряженно кивнул, а затем сказал:

– Мои уланы готовы. Они будут не чета рыцарям Двадцати Домов, но против любого другого полка выступят отлично.

– Дженроза?

Дженроза сделала глубокий вдох.

– Как говорит Камаль, это должно было произойти.

– А твоя магия? Что она говорит тебе?

Дженроза никому, кроме Камаля, не рассказывала о своем сне, в котором ей являлась Силона, даже Подытоживающей.

– Печаль и… – Магичка закрыла рот. Она не могла рассказать Линану о виденном ею. Тот сон мог ничего не значить.

– И? – подтолкнул ее Линан.

– Если верить моей магии, у тебя на шее скоро будет Ключ Меча.

Глаза Линана расширились от удивления.

– Ты это видела?

– Вроде бы. Если не ошибаюсь, видение показало мне именно это.

– А не Ключ Скипетра? – усомнился Эйджер.

Дженроза покачала головой.

– Этого я не видела.

– Что же это может означать? – спросил Эйджер.

– Не знаю.

– Хватит и этого, – вмешался Линан. – Ведь для того, чтобы получить Ключ Меча, мы должны выиграть битву.

– Не могу сказать, – сказала Дженроза, отвечая на невысказанный вопрос Линана.

– Эйджер, ты пойдешь в бой вместе со своим кланом? – спросил Линан.

– Конечно.

– Тогда оставайся со мной в центре вместе с Гудоном и Краснорукими. Камаль, твои уланы нужны мне в резерве. Враг будет ожидать конных стрелков, хотя и не в таком количестве. Уланы будут для него добавочным потрясением, наверное, решающим. С нами боги.

Они молча глядели друг на друга, и каждый думал о том, что следует сказать что-то еще, но ни один из них не знал, что же именно. Камаль двинулся прочь первым, развернув лошадь и галопом скача обратно к своим уланам. Дженроза последовала за ним.

Эйджер слегка тронул шпорами бока лошади, а затем вдруг натянул узду.

– Линан, ты готов к тому, что грядет после битвы? Потому что я к этому не готов.

Линан и сам этого не знал и хотел ответить правдиво, но вместо этого сказал:

– Да.

– Хорошо, – отозвался Эйджер и тоже ускакал.

Линан ощутил тошноту и усталость, и еще то, что он каким-то образом предает не только свою родину, но также и друзей.

– Что это? – спросил Эдейтор, показывая туда, откуда они с Олио только что пришли.

Олио сперва не увидел ничего необычного. Рассветное небо представало в своей бледной, омытой синеве, а вдали он видел крошечные вымпелы, трепещущие на мачтах кораблей в порту. А затем принц заметил легкий красноватый отлив небосклона над старым кварталом.

– Не знаю.

Какой-то миг они стояли, наблюдая за непонятным явлением, а затем одновременно увидели взметнувшийся с одной крыши язык желтого пламени.

– О нет, – прошептал Олио.

Эдейтор схватил его за руку.

– Возвращайтесь во дворец, ваше высочество, и поднимите тревогу. Я как можно скорее побегу в теургии Огня и Воды. Они способны помочь.

Эдейтор бросился бежать со всей скоростью, которую допускала его комплекция.

Олио уже мчался в направлении дворца, когда услышал сигнал тревоги. Один из гвардейцев, должно быть, уже увидел пламя.

Он остановился. Здесь он больше ничего не мог сделать. Его помощь нужна в старом квартале. Он повернулся кругом и побежал в другую сторону.

Спазм наступил так быстро, что из уст Аривы невольно вырвался стон.

– Проклятье! – крикнула она, удивляя хлопочущих доктора Три-она и повитуху.

– Ваше величество, у вас все в порядке?

– Еще одна схватка, – еле выдохнула она. Затем накатила новая волна боли. Она плотно сжала губы, но это не помогло. У нее снова вырвался стон.

Повитуха дождалась, пока схватки не прекратились, и снова обследовала ее. Арива была настолько измотана усилиями держать себя в узде, что едва почувствовала ее руки.

– Два пальца шириной. Хорошо.

– А как лучше всего? – спросила Арива.

– Шириной около восьми пальцев. Тогда ваша девочка будет готова выйти.

– Восемь пальцев! Я должна ждать, пока вы не сможете засунуть…

– Государыня, пожалуйста! – взмолилась повитуха. – Я не засовываю…

– Извините. Извините.

Одна из горничных стояла рядом и положила ей на лоб влажную тряпицу. Это помогло.

– Боль действительно столь тяжкая? – покровительственно спросила она.

– Ты, что, девственница? – огрызнулась Арива.

Горничная покраснела.

– Боже, точно девственница, – выдохнула Арива и почувствовала нелепое желание рассмеяться. – И кто звонит в эти проклятые колокола?

Как только Гален получил депешу от Сендаруса, то сразу же развернул кругом полки рыцарей и вернулся к основным силам армии. Они подошли туда ровно через час, когда изрядную часть земли все еще покрывала роса. Он увидел, что армия развертывалась фронтом на запад поперек широкой, в основном плоской равнины. Лучники выстроились на возвышенности посередине равнины, а пехоту собрали в свободные колонны позади них, и она расходилась направо и налево вдоль строя, образу фланги. Некоторая часть кавалерии уже заняла позиции на противоположном левом фланге. Гален застал Сендаруса погруженным в разговор с Чарионой и порадовался, увидев, что они не кричат друг на друга, как орали почти все время с момента выхода из Даависа.

– Что случилось? – спросил он, добравшись до них.

– Несколько разведчиков с левого фланга не вернулись с донесениями, – ответил Сендарус. – Я отправил более крупную разведгруппу выяснить, что происходит.

– И она тоже не вернулась, – догадался Гален.

Сендарус кивнул и показал на запад. Гален разглядел летящие в их сторону тучи птиц.

– Что бы ни напугало их там, оно очень большое. Салокан? Сендарус пожал плечами.

– Как он мог совершить такой широкий обходной маневр, оставшись не замеченным нами? Это должен быть он, но я не понимаю, как он это проделал.

– Возможно, это вовсе не Салокан, – серьезно сказала Чариона.

– Что вы имеете в виду? – спросил Гален.

– Ее величество думает, что это может быть второе войско Хаксуса, наступающее из Океанов Травы.

– Наемники? Этот самый Рендл, на которого так разгневана Арива?

– Возможно.

– Если это так, то, по-вашему, он уже связался с Салоканом?

– Этого никак не узнать. Если так, мы, вероятно, можем ожидать, что Салокан уже движется на нас; но мы не можем знать, ударит ли он во фланг или соединится с Рендлом для нападения сообща. – Сендарус провел языком по губам. – Есть и еще один вариант…

– Какой? – спросил Гален.

Сендарус и Чариона ответили в один голос:

– Линан.

Вся улица казалась охваченной огнем. Пламя извергалось ввысь из домов, построенных из старого дерева и крытых соломой. Улицу запрудили вопящие жители; на некоторых горела одежда, а по телам других текла кровь от ожогов и ран, нанесенных падающими балками. Дети поскальзывались, и если родители не подхватывали их тут же, они мигом растаптывались паникующей толпой.

Олио пытался сквозь давку пробиться к пострадавшим, но не мог продвинуться ни на шаг. Он схватил одного мужчину за руку и показал ему Ключ Силы.

– Я принц Олио! – крикнул он. – Помогите мне убрать с дороги этих людей!

Но мужчина вырвал руку и убежал со всей быстротой, на какую оказались способны его ноги. Принц попытался остановить другого мужчину, потом женщину, но те прореагировали точно так же, как и первый убежавший.

– Божья погибель! – выкрикнул он. – Неужели мне никто не поможет?

Толпа валила мимо него, вынуждая принца прижиматься к стене. Он услышал над собой треск и, подняв взгляд, увидел, что крыша уже тлеет, а затем она сразу загорелась. Пламя у него над головой, казалось, прыгнуло на крышу дома на противоположной стороне улицы, и та тоже запылала. Жар сделался невыносимым. Принц отступил к концу улицы, нырнул в дверной проем и подождал, пока толпа пробежит мимо него. Выйдя оттуда, он обнаружил, что горстка мужчин и женщин не отступила, отчаянно желая что-то сделать, но не зная, что именно. Олио подбежал к ближайшей к нему женщине и показал знак своей власти.

– Где тут ближайший колодец? – спросил он.

– За следующим перекрестком! – крикнула она в ответ. – Но у нас нет ведер для воды!

– Убедитесь, что в этих домах никого не осталось, – приказал он, показывая на дома, которые еще не загорелись. – И соберите все ведра и кастрюли, какие сможете – все, в чем можно носить воду!

Женщина кивнула, передала команду другому человеку, тот – еще одному, и так далее. В скором времени собралась группа человек из двадцати, все с какими-нибудь емкостями.

– Выстройте живую цепь к колодцу. Нам нужно облить водой все дома на соседней улице, чтобы пожар не разрастался.

Другие люди подходили разобраться, что происходит, и без всяких просьб присоединялись к живой цепи, но через несколько минут Олио увидел, что все их усилия напрасны. Они не дотягивали до другого конца улицы, где по-прежнему разрастался пожар, и не могли доставить туда достаточно воды, чтобы как-то повлиять на происходящее. Огонь теперь перепрыгивал через дома, как ребятишки при игре в чехарду, искры перелетали с крыши на крышу, сияя в темном дымном небе, словно миниатюрные падающие звезды.

– Без толку! – бросил Олио добровольным пожарникам. – Уходите к порту. Уносите всех, кто не может уйти туда сам!

Некоторые сперва оставили его слова без внимания, отчаянно пытаясь спасти свои дома, но в конечном итоге огненный жар прогнал даже их.

Олио нашел одноногого старика, пытающегося не отстать от толпы; тот допрыгал до столба на углу и согнулся, задыхаясь. Принц обхватил старика за плечи и помог ему идти.

– Спасиба, сударь, – поблагодарил старик между приступами кашля. – Спасиба.

Вскоре они наткнулись на плачущую девочку, стоящую в одиночестве под косяком открытой двери. Олио крикнул проходящему мимо юноше забрать у него старика, а сам бросился к девочке.

– Как тебя зовут? – спросил он, беря ее на руки.

– Я не могу найти маму, – пожаловалась она.

– Мы ее найдем, милая. Как тебя зовут?

– Где моя мама?

Перерывы между схватками стали меньше двух минут. Арива покрылась пленкой пота. Ее ночная рубашка и простыня с одеялом промокли насквозь, их запах вызывал у нее позывы к рвоте.

– Шириной в пять пальцев, – доложила повитуха.

– Найдите Олио! – отчаянно взмолилась королева. – Найдите моего брата. Найдите принца Олио.

– Он ничем не сможет помочь вам, государыня, – сказала повитуха, пытаясь придать себе строгий вид.

– У него Ключ Сердца, – возразила Арива. – Он может помочь малютке.

– Ваше величество…

– Найдите его! – завопила Арива, и повитуха убежала передать приказ. Вторая повитуха заняла ее место и сделала книксен.

– Мне просто не верится, – простонала Арива, а затем напряглась, когда схватки начались вновь.

Первый залп стрел упал с недолетом, а стрелы второго еще только летели, когда Линана внезапно окружили двадцать Красноруких. На сей раз стрелы нашли цели. Одна из Красноруких вскрикнула и упала с лошади. Линан услышал, как поблизости вскрикнули и другие.

– Рассыпаться! – приказал он своим телохранителям. Те проигнорировали его. – Слушайте, мы же просто создаем для них более крупную цель! А теперь – рассыпаться!

Лишь когда Гудон повторил приказ, они неохотно отодвинулись от своего подопечного. На них обрушился еще один залп стрел. К Линану галопом подскакал Эйджер.

– Откуда они стреляют?

Линан показал на возвышенность примерно в трехстах шагах от них. Он отчетливо видел там строй лучников, облаченных в цвета Чарионы.

– Они из хьюмского полка, – сказал он.

Эйджер прищурил единственный здоровый глаз.

– Боже, ну и оптимисты. Они стреляют на максимальную дальность. Я б сказал, пусть себе растрачивают стрелы почем зря.

Линан согласился. Гудон и Краснорукие вытянулись в цепь слева от него, а справа выстроились воины Эйджера. В ста шагах позади Камаль двумя клиньями построил своих улан. Далее по флангам остальная армия четтов все еще занимала исходные позиции для атаки.

Кто-то на стороне противника, должно быть, сообразил, что лучники зря теряют время – залпы прекратились. Земля между армиями была редко утыкана стрелами.

В последующие несколько минут к Линану подъезжали всадники, докладывая о готовности своих знамен. Последней подъехала Коригана. Она натянула узду, остановившись между Линаном и Эйджером.

– Все на местах, – сказала она.

– Тогда командуй.

– Ты не хотел бы, чтоб мои ребята сперва взяли этот взгорок? – спросил Эйджер. – Я могу в пять минут очистить его от лучников.

– Мы не знаем, что поджидает нас за взгорком. Поэтому действуем, как запланировали. Сперва атаки с флангов.

Коригана кивнула и ускакала; некоторое время был слышен только топот копыт ее лошади по равнине. Когда же он прекратился, наступил миг полной тишины. Даже ветер не свистел, а все птицы давно удрали.

Воздух разорвал крик, звучащий, словно вой рассерженного степного волка. Крик этот подхватило двадцать тысяч глоток, и сама земля, казалось, загрохотала подобно грому.

– Я остановила лучников, – сказала Чариона, смущенная тем, что ее собственные солдаты показали себя такими паникерами.

– Сколько у них осталось стрел?

– По полудюжине у каждого, но я приказала поднести еще. – Она указала на обозный фургон, вручную быстро увлекаемый к взгорку.

– Будем надеяться, что враг атакует центр не раньше, чем им пополнят запасы, – угрюмо отозвался Гален.

Чариона прожгла его взглядом, но Сендарус поднял руку ладонью вверх, останавливая их обоих.

– Для этого нет времени. Кому-нибудь здесь доводилось сражаться с четтами? – Оба командира покачали головами. – И, полагаю, никто не воевал ПРОТИВ них?

– Ну, если такие и есть, вы ведь не думаете, что они возьмут и признаются в этом, не так ли? – усмехнулась Чариона. – За последние два поколения против четтов воевали только работорговцы, наемники и войска из Хаксуса.

– Какую тактику применяют четты?

– Вплоть до нынешнего дня – тактику ударов мелкими группами, – сказал Чариона. – Четты никогда прежде не выставляли в поле целую армию. Самый большой клан, если дать ему время, может выставить три-четыре тысячи, но такого множества четтских воинов еще не видел никто и никогда.

– И никогда – под единым командованием Розетема, – добавил Гален с явственным пренебрежением в голосе.

– Вы уверены, что стяг означает Ключ Единения?

– А что же еще?

– Но они сплошь конные стрелки, – сменил тему Сендарус. Ему не хотелось думать о том, что он сражается с братом своей жены, независимо от того, насколько сильно та ненавидела этого самого брата. – Так что если мы сохраним дисциплину, не дадим распасться своему строю, то сможем измотать их.

– А когда настанет подходящее время, бросим в атаку собственную кавалерию, – согласился Гален.

– Вот это-то и есть самое трудное, – заметила Чариона. – Понять, когда пора контратаковать. Четты большие мастера заманивать своих врагов в глупые атаки, потом изолируя и уничтожая их по частям.

Внезапно воздух разодрал самый страшный крик, какой они когда-либо слышали.

– По крайней мере, – подавляя дрожь добавила Чариона, – именно так вели себя четты до того, как у них появилась армия. Кто знает, как они сражаются теперь?

Был уже почти полдень, но дым над городом и портом висел такой густой, что вполне могла быть и полночь. Темные фигуры блуждали в этом мраке, словно призраки, потерянно и бесцельно. Олио изо всех сил старался организовать спасшихся, собирая в группы тех, кто с одной улицы или из одного района, чтобы дать возможность родным найти своих, но многочисленность бежавших от пожара людей сделала это невозможным.

К этому времени для оказания помощи подоспели маги и магич-ки из всех теургии. Наибольшего успеха добивались выходцы из Теургии Огня – их самые мощные чары оказывались в состоянии затормозить распространение огня путем понижения его температуры. Большинство же магов помогали, пополняя собой живые цепи, по которым воду из порта передавали к районам, сильней всего пострадавшим в старом квартале. Повсюду сновали священники, где только можно оказывая помощь и давая утешение. Королевские гвардейцы прибыли для поддержания порядка среди толп и распределения продуктов и вина, присланных из запасов самого дворца.

На север пожар почти не распространился дальше границ старого квартала, где здания были сплошь старыми и обветшалыми. Дома же за воротами первоначального города отстояли друг от друга дальше и в них имелись слуги и другие работники, способные помочь хозяевам защитить их собственность.

И все же на Кендру обрушилась катастрофа куда более страшная, чем все, какие столице довелось испытать за много десятилетий; некоторые говорили, что самая страшная с тех пор, как однажды летом, за поколение до рождения покойной королевы Ашарны, шторма уничтожили весь город.

Даже усталый, грязный и оборванный, Олио все же был узнан некоторыми гвардейцами, и ему немедленно выделили эскорт, чтобы отвести обратно во дворец. Сперва он отказался уходить, но когда один беззастенчивый священнослужитель указал ему, что он скорей отвлекал, чем помогал, принц неохотно согласился уйти. Сопровождение из гвардейцев провело его через уже опустошенную пожаром часть старого квартала. Олио чувствовал запах обуглившегося дерева и соломенных крыш, а иной раз тошнотворно-сладкий запах обгоревшего трупа – иногда собаки или кошки, но чаще человека, – которые валялись на улицах или среди выгоревших остовов того, что раньше было домами. Неподалеку от границы квартала, там, где некоторые дома казались менее пострадавшими, они наткнулись на таверну. Передняя стена частично рухнула, но крыша оставалась еще цела и поддерживалась не пострадавшими балками, а на полу лежали десятки людей. Олио остановился и пригляделся к ним. Все лежавшие на полу так или иначе пострадали от пожара, и немногие оставшиеся целыми устраивали их поудобнее.

– Ваше высочество, – обратился к нему один из гвардейцев, – нам лучше продолжить путь.

– Подождите здесь, – велел он.

Гвардейцы выглядели не слишком уверенными в том, что это правильно, но выполнили приказ.

Сперва Олио подошел к одной женщине. У нее не было ожогов, но одна из ног была сломана в нескольких местах, и она страдала от страшной боли. Олио опустился на колени рядом с ней.

– Как это случилось? – спросил он ее.

– В толпе, сударь. По мне все протопали. Повезло еще, что сломана только одна нога.

Олио почувствовал, как Ключ Сердца внезапно нагрелся. Но он и не нуждался в подталкивании. Он достал его левой рукой и крепко сжал, а затем возложил правую ладонь на колено женщины. Та скривилась от боли, но не вскрикнула, словно чуть ли не инстинктивно поняла, что сейчас произойдет. Мощь хлынула через него так быстро, что у него не нашлось времени подготовиться к ней. Принц покачнулся, на мгновение отключившись. Когда в глазах у него прояснилось, он увидел, что нога женщины полностью исцелилась, а сама она погружалась в глубокий сон. Вокруг него так и потрескивала голубая энергия.

Он встал и сразу же почувствовал головокружение, но все равно перешел к следующей женщине, лежащей на полу, помоложе первой, с почерневшей кожей на открытой груди и животе. Он даже разговаривать с ней не стал, а нагнулся и очень-очень осторожно коснулся кончиками пальцев завернувшегося края кожи, отмечавшего границу ожога.

– Теперь уже скоро, – приободрил Ариву Трион. – Вы уже почти готовы.

Она плакала, слишком устав и страдая от боли, чтобы смущаться или стыдиться этого.

– Мой брат, – хрипло прошептала она. – Где он?

Трион покачал головой.

– Сожалею, ваше величество, я не знаю. Повитуха и несколько ваших гвардейцев ищут его.

– Он не может быть далеко, – сказала она. – Пожалуйста, найдите его. Моя малышка умрет…

Трион потрепал ее по руке.

– Мы делаем все, что в наших силах.

Рядом с дверью кто-то вежливо кашлянул. Трион поднял взгляд и увидел стоящего там Оркида с лицом, изборожденным морщинами озабоченности. Трион подошел к нему.

– Как она? – спросил Оркид.

– Старается она отлично, но ребенок перевернулся. Схватки причиняют ей сильную боль. Принца Олио нашли?

– Нет.

– Тогда предлагаю вам послать еще гвардейцев на его поиски. Она все время зовет его. – Он сглотнул. – Ребенок рождается слишком рано, чтобы остаться в живых. Только Олио может помочь.

– Дворец и так уже остался совсем без стражи, – ответил Оркид. – В городе случился страшный пожар; сгорел почти весь старый квартал.

– Божья погибель! – прошипел Трион. – Так вот из-за чего весь этот колокольный звон!

– Мы понятия не имеем, сколько погибло народу, но гвардейцы помогают поддерживать там порядок.

Триону вдруг пришла в голову страшная мысль.

– Вы ведь не думаете, что его высочество тоже там, верно?

Оркид мог лишь пожать плечами.

– Мы найдем его и приведем к королеве как только сможем. – Он посмотрел в сторону Аривы и увидел, как та выгнула спину, когда по ее телу пробежала рябь еще одного спазма. Канцлер охнул и отвел взгляд; он не мог вынести вида таких ее страданий.

– Поверьте мне, канцлер, Арива молода и сильна. Ничего с ней не случиться.

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Терпеливо ждите, когда природа возьмет свое. И найдите принца Олио. Думаю, больше, чем в ком-либо другом, Арива нуждается в своем брате.

Линан понятия не имел, как шло сражение. Со своей позиции в центре он не видел, успешны ли фланговые атаки его армии, или же они отбиты. По мере того, как верховые лучники-четты сближались с неприятелем, выпускали стрелы и снова отступали за пределы досягаемости выстрела, трава постепенно втаптывалась в землю, а затем и вовсе уничтожалась. Теперь в воздух взвивались клубы пыли, загораживая обзор. Кроме того, и рельеф местности был не совсем плоским, хватало бугров и впадин, что приводило к странным последствиям. Линан слышал лязг оружия и крики раненых и умирающих в стычке на крайнем левом фланге, где отряд четтов был захвачен врасплох внезапной атакой пехоты, но до него не доносилось вообще ни звука со стороны другой, происходящей намного ближе стычки на правом фланге между четтами и небольшим отрядом хьюмской кавалерии.

Эйджер, находившийся рядом с Линаном, и Гудон в строю Красноруких лучше разбирались в смысле происходящего и могли определить, когда четты брали верх или же, наоборот, получали отпор – и от этого Линану в некотором смысле приходилось еще тяжелее. Отдав приказ о начале атаки, он почти никак не мог больше повлиять на события – пока не придет время дать вступить в бой центру или резерву, а ему крайне не хотелось этого делать до получения какого-то ясного представления о положении дел на флангах. Ему нужно было знать, с какого рода войсками столкнулись его верховые стрелки и не сцепились ли они на каком-то фланге с рыцарями Двадцати Домов. Требовалось узнать, какого качества войска противостоят им, тверды они духом или деморализованы. Он знал, что Коригана прислала бы ему всадников со сведениями, будь у нее такая возможность, но эта атака, казалось, продолжается уже много часов.

– Твой центр становится норовистым, – предупредил Гудон.

Линан окинул стой взглядом и увидел, что Краснорукие и воины из клана Океана выглядят разочарованными. Они постоянно ерзали в седлах, дергали тетивы луков, обнажали и снова убирали в ножны мечи.

Линан пришпорил кобылу, пустив ее легким галопом. Сперва он проскакал перед кланом Океана, так, чтобы воины наверняка заметили его, а затем обратно к Красноруким. Когда он завладел вниманием всего строя, то остановился перед ним.

– Наше время скоро настанет, но вы должны проявить терпение. После этой битвы никто на всем Тиире никогда не сможет выступить против четтов, не испытывая страха! – Четты разразились торжествующими криками. – Вы мои воины, и сегодня я сам поведу вас в бой.

Крики сделались громче, и он вернулся к Эйджеру с Гудоном. Гудон похлопал его по спине.

– Поистине, маленький господин, это было неплохо.

– Весьма неплохо, – допустил Эйджер. – Не Элинд Чизел, но неплохо.

– А что сказал бы мой отец?

– «В атаку», – усмехнулся Эйджер.

Линан был удивлен.

– Просто «в атаку»?

Эйджер пожал плечами.

– Скорее: «В атаку, долбанные шлюхины сыны», но общее представление ты получил.

Слух о чудотворце быстро распространился. К трактиру приносили все новых и новых пострадавших.

Олио уже не вполне сознавал, что делает. Исцеляющий поток протекал через него подобно реке голубого огня в его голове. Поле зрения сузилось до такой степени, что он уже едва видел укладываемых перед ним жертв пожара. Рука его протягивалась вперед, касалась кисти, или глаза, или рваной раны, а затем перед ним клали другого.

Через некоторое время он стал слышать голос, зазвучавший в голове, и голос этот казался знакомым, но никак не удавалось совместить его с каким-то именем или лицом.

Ему было нужно остановиться, но он не знал, как. Принц попытался сказать «довольно», но с его уст не слетело ни звука.

И все это время тот голос пытался сказать ему что-то – Олио был уверен, что-то очень важное.

Новые жертвы. Он почувствовал, как падает, но чьи-то руки подхватили его и удержали на ногах. Река огня становилась все шире и шире, в глазах у него все больше и больше меркло, и вот настал момент, когда он уже не видел ничего, кроме этой реки. Ему захотелось войти в нее, покинуть эту юдоль, и не успел он пожелать, как это случилось. Он плыл, уносимый течением реки, и ее воды постепенно покрывали его, пока наконец он не утонул в свете. На миг Олио в последний раз услышал тот голос где-то в затылочной части головы, вновь и вновь повторяющий единственное слово – и узнал в этом голосе свой собственный. А затем голос пропал.

– Пехота не сможет долго такое выдержать, – прокричала Чариона, перекрывая грохот битвы. – Оба наших фланга начинают рушиться. Большая часть пехоты и легкой кавалерии уничтожена. Мы должны задействовать тяжелую кавалерию!

– Нет! – крикнул Гален в ответ. – Еще не время. Центр четтов еще бездействует. Если мы сейчас пустим в ход рыцарей, нам больше нечего будет бросить в бой. Пехота должна продержаться, иначе все погибло.

Оба командующих умолкли и перевели взгляды на Сендаруса. Тот лично посетил каждый фланг и видел, какие они несли потери. Отряд четтов налетал галопом, выпускал залп стрел, а затем отступал, сменяемый другим отрядом. Сам по себе ни один из этих залпов не причинял большого вреда, но в целом они начинали наносить значительные потери и разрушали боевой дух. Все попытки контратаки приводили пока только к уничтожению преследующих частей. Но Гален был прав. Пока Сендарус не узнает, что Линан намерен предпринять в центре, у него не оставалось иного выбора, кроме как сдерживать рыцарей. И все же кое-чем помочь флангам он все-таки мог.

– Уводите лучников с того бугра, – приказал он Чарионе. – Перебросьте их всех на левый фланг. Дальность боя у них выше, чем у конных стрелков. А когда вражеская атака начнет слабеть, переведите их на правый фланг.

Чарионе хотелось услышать совсем не это, но у нее хватило ума понять, что на данном этапе сражения ей ничего большего от Сендаруса не получить, и она поспешила к своим войскам отдавать приказ.

– Это оставит уязвимым наш собственный центр, – указал Гален.

– И представит для Линана соблазнительную цель, – контрдоводом ответил Сендарус. – А как только он сделает ход, мы будем знать, где именно нам задействовать наших рыцарей. Надеюсь, он двинется в бой скорей раньше, чем позже.

Гален молчаливо согласился.

Дженрозе все это казалось таким нереальным. Рядом с ней, сидя на одном из крупных жеребцов, взятых из числа трофейных после победы на Воловьем Языке, Камаль пристально смотрел прямо вперед, иногда чуть поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Лицо его оставалось почти невозмутимым; лишь лоб самую малость морщился, когда он иной раз хмурил брови. Перед собой Дженроза видела лишь редкий строй Красноруких и воинов клана Эйджера. А дальше за ним раздавался приглушенный металлический грохот, похожий на шум, доносящийся на улицу с вовсю работающей кухни. Над равниной медленно плыла туча белой пыли.

Дженроза попыталась увидеть что-то мысленным взором, но там не наблюдалось ничего, кроме ее собственного замешательства. Она гадала, что же в данную минуту думали Подытоживающая и другие прибывшие с армией маги. Предыдущей ночью она спросила у По-дытоживающей, нет ли какого-нибудь заклинания, которое она могла бы применить для обеспечения победы, и та посмеялась над ней.

– Мы можем устроить дождь, – сказала Подытоживающая, – но не вижу, чем это может помочь. Или же можем устроить пожар и надеяться, что он распространится по траве в нужном направлении, но не вижу, чем и это может помочь. Нет, лучше всего пристегнуть меч и присоединиться к тому, вместе с кем ты готова умереть.

Ну, хотя Дженроза не очень-то владела мечом, она была вместе с Камалем и именно здесь собиралась оставаться. К ним галопом подскакал всадник.

– Его величество просит вас подъехать к нему.

Камаль кивнул, и они с Дженрозой последовали за всадником. Эйджер, Гудон и Коригана были уже там.

– Есть какие-нибудь признаки тяжелой кавалерии? – спросил Камаль.

Коригана покачала головой.

– А как насчет Аривы?

Коригана снова покачала головой.

– Но они перевели на свой левый фланг лучников. Я начинаю терять всадников. Если же я отведу свои силы с этого крыла, вражеский командующий просто перебросит лучников на другой фланг. Если не предпринять чего-нибудь, вся наша атака застопорится, а я уверена, что их пехота вот-вот не выдержит и рассыплется.

Камаль с Линаном переглянулись.

– Твои уланы получили свою цель, – сказал Линан.

– Ребенок начинает выходить, – сказала повитуха. – Я чувствую ее макушку.

– Тужьтесь дальше, ваше величество, – попросил Трион, морщась от боли. Арива так крепко вцепилась ему в руку, что, казалось, могла сломать его пальцы.

Королева все тужилась и тужилась.

– Олио? – задыхаясь, вымолвила она.

– Сожалею. Его еще нет здесь.

Чариона вздохнула чуть свободней. Ее пешие лучники вынудили четтов попятиться, дав ее пехоте время унести своих убитых, а затем вновь сомкнуть ряды; пехотинцы стояли, сгорбившись и выстроившись прямыми рядами, прикрыв щитами головы и бока, вертикально держа копья для создания хоть каких-то помех вражеским стрелам. Королева уже собиралась отправить лучников на другой фланг, когда раздался новый звук. Это был не накатывающий галоп, с каким налетали конные стрелки, а нечто более медленное и тяжелое. За пылью забрезжило что-то, еще неотчетливо видимое. К ней присоединился Сендарус.

– Что это за звук? – спросил он.

Чариона покачала головой.

– Не зна… Боже, этого не может быть!

Туча пыли на мгновение разошлась, и она увидела нечто, похожее на плотную массу кавалерии, и кавалеристы держали длинные копья. Она посмотрела на Сендаруса.

– Скажите мне, что я не увидела только что идущую в атаку кавалерию четтов.

– Вы сможете удержать их? – спросил он.

– Не знаю. – В ее голосе послышалась нотка отчаяния. – Попытаемся.

– Пришла пора сыграть свою роль Галену и его рыцарям, – решил Сендарус. – Продержитесь еще десять минут, вот все, чего я прошу.

Чариона приказала пехоте уплотнить ряды, заполнив промежутки между шеренгами, а затем велела переднему ряду опуститься на колено. Первые два ряда уперли тупые концы копий в землю, держа острия поднятыми под углом в сорок пять градусов, а каждый последующий ряд держал копья чуть более вертикально, чем стоящий впереди. Они как раз завершили этот маневр, когда снова появились конные стрелки, и шум их приближения скрыл надвигающийся на пехоту гулкий грохот. На плотно сбитую пехоту обрушился град стрел, а потом еще один. Пешие лучники поспешно развернулись из походного строя в какую-никакую линию и принялись отстреливаться, но без особого успеха.

Чариона выругалась, когда ее пехота начала почти невольно, потихоньку пятиться.

– Стоять! – крикнула она пехотинцам. – Стойте и держитесь любой ценой!

Но пехота уже заколебалась. Какой-нибудь солдат бросал копье и пускался бежать, а другие оглядывались через плечо, видели бегущего и были почти готовы последовать за ним. А затем конные стрелки исчезли так же быстро и бесшумно, как и появились.

Прежде, чем кто-нибудь из обороняющихся смог облегченно вздохнуть, перед ними появилась сплошная стена кавалерии со сверкающими наконечниками копий; ее возглавлял гигант на гигантском жеребце, и каждому пехотинцу показалось, что меч гиганта направлен прямо на него. Уши их заполнил шум надвигающейся конницы.

Строй размыло, словно песчаный берег бурным потоком. Пехота побросала копья и разбежалась, удирая с такой быстротой, с какой только могли нести усталые ноги, но было уже слишком поздно. Первый клин четтских улан проигнорировал пехотинцев и понесся дальше, на беззащитных теперь лучников, с жестокой свирепостью рассекая их ряды, но второй клин погнался и за пехотой, сметая любое сопротивление.

Чариона галопом мчалась прочь от этой бойни, выискивая взглядом любые войска, какие могла использовать для построения второй линии или просто бросить на пути четтской атаки, чтобы у рыцарей Галена нашлось время вступить в бой – но повсюду вокруг нее были лишь спасающие свою жизнь.

Камаль попытался отозвать своих улан, но те жаждали крови и увлеклись резней. «Линан слишком долго держал их на привязи», – мысленно выругался он. Первое знамя все еще оставалось единым под его командованием, но другие разбились на более мелкие группы, готовые догнать и убить всех вражеских солдат, каких только смогут найти. Вокруг находились остатки того, что было хьюмским стрелковым полком. По крайней мере, эти лучники больше не представляли собой угрозы. Вот теперь, если бы ему удалось снова сбить в клинья собственные знамена, он, возможно, сумел бы перенести битву к вражескому центру или, может, даже на противоположный фланг.

Камаль передал командование первым клином Дженрозе, лично согнал в кучу горсть бойцов из второго, и с этого маленького ядра начал выстраивать его вновь. Когда битва закончится, он обязательно позаботится, чтобы эти уланы поняли, как сильно они – обученная кавалерия – подвели его, подвели Линана и подвели командование.

Клин был почти полностью реорганизован, когда он поднял взгляд и увидел галопом мчащихся обратно одиночных всадников.

«Давно пора, будь они неладны», – подумал он, но когда всадники приблизились, Камаль увидел на их лицах страх и понял, что они от чего-то бегут. А он считал, что испугать его улан могло только одно. Прищурясь, он поглядел на север, в сторону вражеского центра. На середине расстояния между ними мерцала серебристая линия. Он увидел вымпелы и плюмажи из конских хвостов и понял, что это означает.

«И что теперь?» – спросил он себя. Его первый клин был еще порядком свеж, но второй в массе своей сидел на запаленных лошадях. Он подъехал к Дженрозе.

– Уводи второе знамя обратно. Быстро они скакать не могут, но убери их с дороги. Передай Коригане, что здесь нужны верховые стрелки, и быстро.

– Что ты собираешься делать?

– Дать тебе время уйти.

– Нет, – твердо отказалась Дженроза. – Помнишь, ты однажды уже пытался это сделать для Линана, и ОН вернулся. Я не собираюсь оставлять тебя сейчас.

– Это не ради меня, – спокойно объяснил Камаль. – А ради четырехсот четтов, из которых состоит второе знамя. Для меня – уведи их обратно, туда, где им не будет грозить гибель. Ты одна из товарищей Линана. Тебя они послушают.

– Я не могу оставить тебя погибать.

– Если кто-то не поторопит Коригану, погибнем мы все. Ты можешь прямо сейчас применить свою магию?

Дженроза покачала головой.

– Мне нужно время на подготовку…

– Времени больше нет. Уводи эти два полка и возвращайся с Кориганой. Так есть хоть надежда, что мы оба останемся живы после того, как все это закончится.

И, не дожидаясь ее ответа, Камаль повернулся отдать приказ чет-там. Первое знамя быстрым шагом двинулось вперед, обтекая Дженрозу, а затем оставив ее позади.

Сендарус выехал вперед вместе с Галеном. Теперь все зависело от спасения их левого фланга и отражения четтских улан. Если они смогут это сделать, то смогут и выиграть битву; если же улан остановить не удастся, ничто не спасет их.

Рыцари скакали тремя прямыми рядами, примерно по пятьсот рыцарей в каждом. Они шли медленным кентером, построившись так плотно, что, протянув руку, Сендарус мог коснуться плеч всадников слева и справа от себя.

Сперва они повстречались с собственной пехотой, бегущей с поля боя, бросив оружие. По пятам за ней гнались разрозненные группы четтских улан, но Гален отказался сломать строй и преследовать их. Уланы увидели их и в панике отступили. Рыцари, самые обученные и самые дисциплинированные войска на континенте, плавно увеличили аллюр, переходя по приказу Галена на более быстрый кентер. С их уст не срывалось каких-либо слов или кличей, но все на поле боя слышали, как позвякивают их кольчуги и круглые стремена, как дробно стучат копыта их жеребцов по теперь уже голой и утоптанной земле. Они видели перед собой по меньшей мере два клина вражеских войск и возглавлявшего их великана; они все знали, как его зовут, и ненавидели его. Гален выкрикнул приказ, и все рыцари как один молниеносно вскинули копья и ускорили аллюр до галопа.

Именно на этом этапе Сендаруса многое стало приводить в замешательство, так как голову ему почти полностью закрывал традиционный аманский шлем. Горизонт безумно качался в узких прорезях для глаз, да и слышал он лишь собственное дыхание. Сендарус сосредоточился на том, чтобы остаться в седле в ходе тряской скачки, когда строй рыцарей атаковал ближайший вражеский клин.

Затем в его ограниченном поле видимости замаячило что-то неотчетливое. Он поднял меч и издал боевой клич своей родины, рев большого медведя. Внезапно повсюду вокруг него раздался громкий треск. Лошади пронзительно ржали и падали, люди вскрикивали от шока и боли. Сендарус расслышал, как разрубается металл, и более приглушенный звук рассекаемого мяса и костей. Он скакал дальше. Атаковав и явно не попав по своей цели, он натянул узду, развернул коня и атаковал вновь, но в возникшей впереди путаной свалке не мог разобрать, кто там рыцарь, а кто четт. Он сердито стащил с себя шлем и отшвырнул его прочь.

Мимо проскакал четт с занесенным как для броска копьем, и Сендарус погнался за ним. Несмотря на грохот битвы, четт, должно быть, услышал топот его коня, поскольку обернулся как раз вовремя для того, чтобы меч Сендаруса вонзился ему в грудь, а не в спину. Сендарус высвободил оружие, и четт упал с лошади, уже мертвый. Принц пришпорил коня, гоня его дальше в гущу схватки, отталкивая в сторону оставшуюся без седока кобылу. Перед ним двое четтов одолевали одного из рыцарей победнее, который мог позволить себе только длинную кольчугу без рукавов – и обе его руки обильно заливала кровь. Сендарус рубанул одного, почти сразу же свалив его, но опоздал спасти рыцаря, который уже пытался вытащить проткнувшее ему шею копье. Уцелевший четт потянулся за мечом, но не успел выхватить его прежде, чем Сендарус отрубил ему голову. Умирающий рыцарь исчез – конь перепугался и вынес его из гущи боя.

Сендарус оказался на свободном пространстве, и ему стало ясно, что рыцари без труда выигрывают этот бой. Они превосходили четтов численностью по меньшей мере три к одному, имели лучшие доспехи и все сражались в шлемах. Однако четты дрались отчаянно, и самым отчаянным и опасным из всех был их предводитель, Камаль Аларн. Он размахивал мечом так же легко, как средний человек мог помахивать прутиком, с ужасающей легкостью отсекая руки и головы. Гален и трое других рыцарей уже заходили к нему сзади, но Камаль, казалось, собственной силой развернул жеребца вместе с собой. Его меч взлетел и обрушился, разрубая шлем и череп скрывавшегося под ним невезучего рыцаря. Рыцарь упал навзничь, окатывая фонтаном брызжущей из него крови своего товарища, увлекая с собой меч Камаля. Камаль выругался, ударил другого рыцаря кулаком в лицо и отнял у него меч. Но когда он высоко занес его, собираясь сразить еще одного врага, Гален увидел удобную возможность и нанес колющий удар, вогнав острие собственного меча великану под мышку. Камаль издал страшный рев и на мгновение замер на месте. Еще один рыцарь с размаху рубанул Камаля по спине, глубоко вгоняя лезвие меча. Гален и рыцарь извлекли мечи одновременно, и Камаль заметно осел, клонясь к шее своего жеребца, а затем боком соскользнул на землю. Со стороны четтов раздался громкий вой – и слышавшие его рыцари похолодели.

Дженроза увела знамя измотанных улан в тыл строя четтов, все время отчаянно озираясь в поисках Кориганы, но королевы нигде не было видно. Тогда она подумала о Линане, направилась к центру и увидела его там, окруженного Эйджером и Гудоном, глядящего на битву. Она окликнула его, но он не услышал. Тогда она подъехала ближе и уже открыла рот, чтоб окликнуть его вновь, но тут к ней прорвался еще один звук – вой, полный такой печали и боли, что она сразу же инстинктивно поняла, о чем объявлял этот вой. Она добавила к крику свой голос и услышала, как то же самое сделали и другие четты.

А затем она услыхала пронзительный крик Линана – словно настоящий степной волк принял человеческий облик. Прежде, чем кто-либо смог его остановить, он ринулся вперед, прямо в гущу врагов.

Четтские уланы сражались с большим мужеством и упорством, чем любой враг, с каким Сендарус когда-либо сталкивался раньше, но теперь они все погибли и окровавленными грудами лежали вместе со своим предводителем. Он облегченно вздохнул, так как знал теперь, что четты проиграют битву.

Он приказал одному из рыцарей привязать тело Камаля к своему коню, дабы продефилировать с ним перед врагом, давая всем увидеть, что ничто – и никто – не может нанести поражение армии королевы Гренды-Лир Аривы Розетем. Когда это сделали, он поехал к центру, с эскортом рыцарей по обеим сторонам. Увидев скачущего прямо на него одиночного четтского всадника, он подумал, что это, должно быть, какой-то сумасшедший. Двое рыцарей, пришпорив коней, вырвались вперед – убить четта прежде, чем тот доберется до их генерала, человека, которого они научились уважать и восхищались им, несмотря на его аманитскую кровь.

Сендарус внимательно наблюдал за сумасшедшим, изумленный и напуганный фанатизмом, проявленным четтами в битве. Он заметил, что у этого четта, казалось, нет лица. Прищурившись, Сендарус увидел, что на самом деле лицо, конечно, было – но такое бледное, что могло показаться разве что черепом, сияющей на солнце белой костью.

Он наблюдал, как двое рыцарей опустили копья и атаковали. Четт дождался, пока рыцари не оказались всего в нескольких шагах, а затем вильнул вправо. Рыцарь слева от него слишком разогнался, чтобы изменить курс, и пронесся мимо, но второй лишь чуть по-иному перехватил копье, направив его в другую точку. Сендарус увидел, как копье прошло сквозь тело четта – и одновременно меч четта четко снес голову рыцарю. Четт замедлил аллюр, и конец копья заколебался в воздухе перед ним.

– Он еще не понял, что убит, – пошутил один из оставшихся с Сендарусом сопровождающих.

К этому времени другой рыцарь развернулся и атаковал, скача обратно. Четт оглянулся через плечо, а затем опустил взгляд на проткнувшее его копье. Прямо на глазах у Сендаруса он ухватил копье свободной рукой, медленно вытащил из своего тела и, развернувшись в седле, метнул его в атакующего рыцаря. Копье угодило рыцарю в лицо, скинув его со спины коня.

– Проклятье… – вымолвил второй сопровождающий.

Четт снова повернулся к Сендарусу и его эскорту, пришпорил кобылу и поскакал галопом, вращая мечом над головой. А позади него как раз переваливала через бугор остальная четтская армия.

Сердце Сендаруса замерло от страха.

– У нее показались плечики! – взволнованно крикнула повитуха.

Трион вытирал лицо и шею Аривы.

– Ваша дочь уже почти с нами, ваше величество… – Он умолк, почувствовав около своей руки что-то теплое. Повернувшись, он увидел, что Ключ Скипетра пульсирует светом. – Ваше величество?

На пути Линана все вставали и вставали рыцари. Он мечом перерубал им шеи, бил свободной рукой по лицам и даже, когда мог, пускал в ход зубы. Принц чувствовал, как его пронзали копья, но не испытывал ни малейшей боли. Ощущал, как на него с размаху обрушиваются мечи – но они не могли переломить ему костей. Раз за разом он избавлялся от досаждающих ему бронированных мух, и наконец, рванулся прямо к человеку, который все не желал отступать, человеку, которого Линан в ярости своей не узнал, человеку с привязанным к седлу телом Камаля, человеку с Ключом Меча над сердцем. Не говоря ни слова, он небрежно отмел в сторону меч этого человека и вонзил свой собственный глубоко ему в горло.

Арива вдруг закричала от боли и ужаса, приподняв с постели выгнутую спину.

Захваченный врасплох Трион отпрыгнул.

Повитуха отчаянно пыталась не выпустить из рук ребенка, все еще лишь наполовину появившегося на свет, а наполовину остающегося в матери. Прямо у нее перед глазами на горле младенца открылась рана, и ее залило хлынувшей кровью. Повитуха упала в обморок.

Линан выдернул меч и снова вонзил его, на этот раз в сердце. Сраженный упал на руку Линану и опрокинулся вбок, по-прежнему вися в седле. Линан положил другую руку на навершие меча и вогнал его еще глубже; он увидел, как острие вышло из спины сраженного, а затем сбросил его с коня.

Трион выругался и бросился спасать ребенка, но прежде, чем он успел коснуться малышки, Арива, крича и вопя, приподнялась и сама схватила ее за плечи. Она вытащила девочку из себя, взяла ее на руки; пуповина болталась у нее между ног. И пока она это делала, на спине у малышки появилась еще одна рана. Трион закрыл рану ладонью, но кровь просачивалась вокруг его кисти и стекала по руке. Он плакал, крича от ярости, но ничего не мог поделать. Головка девочки бессильно откинулась назад. Глазки ее разок открылись, словно уставясь на него, а затем потеряли фокус.

Трион в шоке отступил на шаг.

Арива прижала к себе дочь, кровь малышки смешивалась с ее собственной. Она завыла от горя и боли, и звук этот заполнил весь дворец.

Эйджер добрался до Линана первым. Юноша сгорбился над Ка-малем, держа его в объятиях, укачивая у себя на коленях. Эйджер стоял, не зная, что делать. Затем появилась Дженроза и, спрыгнув с лошади, присоединилась к Линану у тела Камаля, держа ладонями голову любимого и целуя бледное, забрызганное кровью лицо.

Тут подоспели Краснорукие и приведенные Гудоном воины самого Эйджера, отбрасывая собственные луки и налетая на основной отряд рыцарей с саблями в руках. Ярость придала им двойную силу, и даже рыцари не могли устоять под этим напором. Когда с подкреплением прибыла Коригана и ударила неприятеля во фланг, некоторые из рыцарей начали поворачивать коней и галопом уноситься прочь.

Но Эйджер видел, как слева приближалась снова построившаяся плотными рядами пехота Гренды-Лир, и большинство пехотинцев держали длинные копья. Их вела невысокая, темноволосая женщина, вместе с ними шагавшая пешей. Вскоре четтов зажмут между этой пехотой и рыцарями, и военное счастье снова повернется к ним спиной.

Они проиграли эту битву. Едва не выиграли ее, но все же проиграли.

Он опустился на колени рядом с Ливаном и положил ладонь на плечо принца.

– Линан, надо отходить.

Линан поднял на него взгляд. Лицо его сделалось грязным от слез, и в тот миг Эйджер снова узнал в нем юнца, которого впервые встретил в таверне «Пропавший моряк» столько бесконечно долгих месяцев назад.

– Что я теперь могу, Эйджер? – заплакал Линан. – Что я могу сделать без Камаля?

– Сразиться вновь в следующий раз, – ответил Эйджер. – Сразиться вновь, чтобы отомстить за его смерть. Но не здесь и не сейчас.

Он положил руку Линана себе на плечо и помог ему встать, а потом показал на все еще бушующую поблизости битву.

– Мы взяли верх в этой схватке и можем отойти, не слишком опасаясь преследования. Но если будем тянуть – подойдет вражеская пехота, и большая часть наших сил угодит в капкан.

Линан вытер лицо тыльной стороной руки, а затем посмотрел на Сендаруса и узнал его.

– Она отправила на войну своего любовника, – тупо проговорил он, а потом нагнулся и снял с окровавленной шеи Сендаруса Ключ Меча. Эйджер подвел к нему лошадь и помог забраться в седло. – Я уведу наших воинов, Эйджер, но сперва ты должен позаботиться для меня о Камале и Дженрозе.

– Обещаю, я позабочусь о них.

Линан кивнул и поскакал спасать свою армию.