Алекс был положительно взбешен. Он нещадно гнал Голиафа, чтобы успеть на встречу с сэром Гилбертом, только чтобы обнаружить, что тот надолго задерживается.

Наливая себе щедрой рукой превосходный французский коньяк хозяина, он пытался терпеливо ждать. Мысли его вернулись к Каре, и задумчивая улыбка появилась на лице. Ну и штучка! Безусловно, самая страстная женщина из всех, кого он знал.

Смакуя бренди, он с замиранием сердца предвкушал их следующее столкновение. Если прошлое предвестник будущего, то его ждет неслыханный восторг. Чтобы оторваться от ухаживания за столь прелестной маленькой озорницей и уехать в Лондон, понадобилось все его самообладание. И ради чего? — спрашивал он себя с горечью. А что, если у Гилберта не будет свежих новостей по делу Бушара?..

Этот лис Бушар снова перехитрил Алекса. На этот раз Алекс был уверен, что поймает мерзавца. Немного осталось мест, где предатель мог прятаться. Все порты были взяты под наблюдение, и Бушар был не настолько глуп, чтобы еще раз пытаться бежать во Францию.

Три года Бушар ускользал от Алекса. Ловкий противник, он долго дурачил Алекса, скрываясь под маской лорда Роберта Коллинза, защитника Королевства. Алекс поморщился при обидном воспоминании.

Неловко ерзая в кресле, он вспоминал... Бушар втерся в доверие к Алексу, прикидываясь его лучшим другом. А сам все время передавал разведке Наполеона детали британского наступления, которые Алекс легкомысленно ему выбалтывал. Алекс никогда не сможет забыть о гибели английских солдат, произошедшей по вине его непростительного легкомыслия.

Он единым духом проглотил остаток бренди и налил себе еще. Даже руки вспотели при одной мысли о предателе. Впервые в жизни Алекс жаждал убить человека.

— А, Далтон, — проговорил сэр Гилберт, закрывая за собой дверь. — Сожалею, что заставил вас ждать.

Алекс круто повернулся к нему.

— Какие новости? — спросил он с тревогой.

Гилберт подошел к столу и налил себе бренди.

— О Бушаре ничего, если вы надеялись на это.

— Тогда за каким дьяволом такая спешка? — проворчал Алекс.

Поставив хрустальный графин на стол, Гилберт холодно ответил:

— Не забывайте, что это учреждение функционирует не только для того, чтобы удовлетворять ваше чувство мести. Бушар лишь одна из многих проблем. Его час еще придет. Лучше сосредоточьтесь сейчас на нашей непосредственной задаче.

Алекс сжал зубы.

— И в чем она состоит?

Гилберт расположился за рабочим столом и пригласил Алекса сесть рядом. Последний неторопливо повиновался.

— Надеюсь, вы знакомы с Парижским договором? — спросил Гилберт, просматривая бумаги на столе.

Алекс кивнул.

— Тогда вы также знаете, как ненадежен этот договор.

— Ненадежен? — Алекс презрительно фыркнул. — Вы не забыли, что маленький капрал навсегда запрятан в Южной Атлантике?

— Может быть, но мы рискуем многое потерять, если мир не продержится. Члены Священного Союза полны решимости поддерживать мир.

— Я не разделяю вашей озабоченности. Наполеон уже имел свои сто дней.

Не смущенный скептицизмом Алекса, сэр Гилберт продолжал:

— Как вы знаете, Англия заинтересована в том, чтобы Людовик Восемнадцатый оставался королем.

Алекс тяжело вздохнул. Людовик Восемнадцатый в его глазах был шут, ведомый Талейраном.

— Трон Людовика в безопасности.

— Да. Но о мартовском вторжении Наполеона не следует забывать.

— И роялисты начали белый террор против бонапартистов, — заметил Алекс с усталым кивком. — Вы никогда не заставите меня поверить, что французы будут приветствовать его сторонников. Они с удовольствием слушают, как он диктует свою автобиографию на Святой Елене.

— Неофициально я согласен с вашими впечатлениями. Гласно, однако, я должен принимать эту озабоченность всерьез. Не забудьте недовольство у нас дома. Любой, желающий нарушить баланс сил, может использовать экономические трудности в своих интересах.

Алекс потянул себя за галстук. Он понимал, что экономический кризис потряс страну. Безработица была пугающей, и многие ворчали, требуя парламентской реформы в духе Уильяма Коббета.

— Чего вы хотите от меня? Чтобы я отправился во Францию и попросил немногих оставшихся поджигателей признаться? — Он покачал головой. — Честно говоря, Гилберт, это потеря времени. Во Франции господствуют умеренные, которые поддерживают Политику правительства. Я отказываюсь верить, что кто-либо во Франции желает новой войны.

— Тем не менее, — проговорил Гилберт раздраженным тоном, — кое-что вы предпримете. Ухудшение социального и экономического положения в Англии идет на пользу тем, кто противостоит Хлебным законам. Не надо забывать об этой ужасной бойне при Питерсфилде.

Едва ли Алекс мог ее забыть. Ее даже, по аналогии с Ватерлоо, называли битвой при Питерлоо. Несколько сотен человек были ранены, некоторые убиты при разгоне митинга за отмену Хлебных законов и парламентскую реформу.

— Кто знает, куда заведет нас эта радикальная агитация? — Гилберт откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы под подбородком. — Если, разумеется, вы не предпочтете, чтобы я послал другого агента.

Алекс рассердился.

— Нет, — сказал он сухо, вперяя в Гилберта ледяной взгляд. — Я справлюсь. Когда ехать?

— Вы не едете.

Алекс недоуменно нахмурился.

— По вашему совету я пригласил Дэниела Резерфорда. Он уже изучает все возможные связи.

Алекс ухмыльнулся. Он хорошо представлял, что именно изучает его добрый друг Дэниел. И это был отнюдь не заговор.

— Заговор, если он существует, может организовываться дома, — заметил сэр Гилберт.

Алекс наклонился вперед.

— Кем? И для какой цели? — резко спросил он.

Медленная улыбка растекалась по лицу сэра Гилберта.

— А это вам и предстоит выяснить.

— Кара, — позвал ее сэр Чарлз из дверей кабинета, — вас не затруднит зайти ко мне?

Улыбка Кары исчезла, когда она вошла в комнату, ибо выражение лица герцога было строгим.

— Сядьте, пожалуйста, — сказал он сухо.

Усевшись в коричневое кожаное кресло, она заметила человека, стоявшего перед камином, и нахмурилась. Судя по одежде, он был из деревни.

— Вы узнаете этого человека? — спросил сэр Чарлз холодным тоном.

Недоуменно морща лоб, она уставилась на незнакомца.

— Нет, — ответила она, качая головой и удивляясь, почему герцог задает такой вопрос.

— Вы никогда в жизни его не видели? — настаивал он.

Глаза ее сузились в недоумении; она взглянула еще раз на неряшливо одетого человека.

— Нет, — сказала она, с любопытством глядя на дядю. — Никогда.

— Это та самая, ваша светлость, — воскликнул незнакомец, комкая в руках старую шляпу. — Я видел ее с ним в гостинице. Он взял ее прямо наверх, правда. Ему так не терпелось получить комнату...

— Довольно! — рявкнул герцог. — Я не потерплю подобных обвинений против мисс Симпсон в своем доме!

Тут ее охватила паника. Сердце заколотилось так, что готово было выскочить из груди. Он видел ее в гостинице с Алексом! Комната поплыла у нее перед глазами. Ее сейчас стошнит, прямо в кресле. Нет, только не здесь. Глубоко дыша, она попыталась успокоиться. Он не может ничего доказать.

— Я не обвиняю! — воскликнул проклятый незнакомец. — Это правда. Мы с женой имеем приличное заведение. Я так ему и сказал в ту ночь. И я все могу доказать. Другие люди их тоже видели. Спросите их, если вы не верите мне.

— Мой сын, маркиз Оверфилд, будет извещен о ваших измышлениях. Он прибывает домой сегодня вечером. Если вы попытаетесь оклеветать мою семью или семью мисс Симпсон, вы пожалеете о том, что родились, — заверил его герцог угрожающим голосом.

— Я прошу лишь то, что мне причитается. Его светлость дал моей жене пять фунтов за молчание, и я только хочу свою долю.

— Вот и спрашивайте у своей жены. А теперь вон отсюда! — с негодованием воскликнул герцог.

Как по сигналу, Коллинз открыл дверь и выпроводил обидчика из комнаты.

Кара не могла смотреть дяде Чарлзу в глаза. Что делать? Лгать! — прошептал тоненький голосок в ее мозгу. Это единственный выход. Но лгать она не могла. Что, если этот гнусный тип приведет свидетелей? Что тогда делать? Придется говорить правду. О Боже, думала она, опустив голову, что за адское положение! Страшно нервничая, она ждала неизбежных вопросов. Но они не последовали. Герцог спокойно сидел за столом и ждал, когда она заговорит.

— Я... я не знаю, что сказать, дядя, — проговорила она, нервно сглотнув.

— Послушаю, что скажет Алекс. Потом мы посмотрим, что делать дальше, — бросил он и вернулся к работе.

С трудом поднявшись, она приблизилась к столу. Ноги немилосердно дрожали.

— Дядя, я...

Даже не взглянув в ее сторону, он сказал леденящим душу голосом:

— Идите в свою комнату. Мы обсудим это позже.

Если бы он ударил ее, ей бы не было больнее.

— Да, — сказала она тихо и как-то ухитрилась добраться до двери. Ухватившись для опоры за дверную ручку, она остановилась на пороге. — Дядя, вы же не верите, что я...

Он продолжал работать, как будто между ними не произошло ничего необычного.

— Полагаю, что произошла какая-то ошибка. — Подняв на нее глаза, он строго добавил: — Не говорите никому ничего. Особенно Генриетте.

Она кивнула и торопливо вышла из комнаты. Дойдя до спальни, бросилась на громадную кровать и ударилась в слезы. Никто не заслуживает такого несчастья. Чем она виновата, что на нее обрушилась такая лавина неприятностей?..

Когда Кара открыла глаза, в комнате было темно. Она, должно быть, плакала во сне. Реальность вновь обступила ее со всех сторон.

Раздался стук в дверь, и она подпрыгнула.

— Кто там? — спросила она жалким голоском.

— Его светлость с сыном ожидают вас в библиотеке, — проговорила горничная Вайолет через дверь.

— Я сейчас спущусь, — выдавила из себя Кара.

Кое-как она встала с кровати и дотащилась до туалетного столика.

Взглянув в зеркало, она едва узнала себя, так изменили ее распухшие от слез глаза и всклокоченные волосы. Она торопливо вытерла лицо мокрым полотенцем и причесалась в сомнительной попытке восстановить хоть часть ущерба.

Спускаясь по лестнице на дрожащих ногах, Кара чувствовала себя героиней пьесы, храбро идущей навстречу смертному приговору. Но храбрости она не ощущала, ощущала лишь тошноту. В любой момент ее может безобразно стошнить.

Я ни в чем не виновата, твердила она, готовя себя к предстоящей битве. Она глубоко вздохнула и собрала в кулак оставшееся мужество. Высоко подняв голову, Кара открыла дверь библиотеки.

Комната была слабо освещена, и опущенные жалюзи придавали ей зловещий вид. Перед лицом герцога и Алекса все ее мужество растаяло. Тошнота вновь подступила к горлу. Вот и вся твоя стойкость, подумала она с горечью. Куда девалась свойственная ей выдержка, в которой она так нуждается сейчас?

Алекс стоял у камина, поставив ногу в сапоге на каминную решетку. Одной рукой он опирался на полку, другую держал в кармане бриджей. Воплощение мужественности и притягательной силы, мгновенно повлиявшее на частоту ее пульса. Даже теперь, в условиях кризиса, он выглядел безобразно элегантным. Она мысленно прокляла свое глупое сердце за то, что оно начинало биться быстрее при одном лишь взгляде на этого негодяя.

Алекс внимательно изучал пламя в камине и не поднял головы, когда она вошла. Выражение его лица было мрачным. Ни разу прежде она не видела его таким серьезным.

— Алекс рассказал мне все, — сказал сэр Чарлз из глубины комнаты с безнадежным вздохом. — Я знал, что вы солгали мне днем, — расстроенно добавил он, потирая виски. — Но, признаюсь, до такого я не додумался.

У Кары упало сердце. О Боже! Она бросила взгляд на сумрачное лицо Алекса. Она молилась, чтобы он не поделился всеми деталями позорной истории. Что ее видели в гостинице с незнакомцем, уже достаточно плохо. Но провести с ним ночь просто скандал!

Обретя наконец голос, она сказала:

— Тогда вы знаете, что все инсинуации этого ужасного человека — ложь.

— Это я все время знал. Не сомневаюсь, что вы сохранили целомудрие, моя дорогая. Вопрос в том, что теперь делать.

— Может быть, если заплатить этому человеку... — начала Кара, но Алекс перебил ее.

— Я отказываюсь заплатить этому ничтожеству хотя бы фартинг, — рявкнул он.

— Почему такое сопротивление теперь? — спросила она едко. — Вы все и начали, дав его жене пять фунтов.

Алекс вскинул голову и взглянул на нее; глаза его опасно сверкнули.

— Ну, маленькая мисс, — процедил он сквозь зубы, — если бы вы не маршировали посреди дороги в непроглядную ночь, этого бы не случилось.

— Маршировала?! — воскликнула она. — Ваше гигантское животное сбило меня. Мне повезло, что я осталась жива.

В гневе губы Алекса сделались тонкими как нитка.

— Это вы настаивали на гостинице!

— Но я же не ожидала, что вы внесете меня на руках и потребуете комнату, как будто я... проститутка! Видимо, вы проводите столько времени со шлюхами, что не усмотрели разницы!

Мускул на его щеке угрожающе задрожал.

— Если память мне не изменяет, — произнес он с сардонической усмешкой, — именно вы предложили заплатить за услуги, а не наоборот. Сейчас вы предпочитаете забыть, что потеряли сознание у меня на руках. Что, по-вашему, я должен был делать?

— Что угодно, только не проводить ночь в моей постели, — выпалила она, вскинув голову и гордо взглянув ему в глаза.

— В ту ночь вы, кажется, не возражали, — мягко заметил он. — После того как я вас поцеловал, вы ожили в моих объятиях.

Она не успела сдержаться. Рука ее взлетела, и она сильно ударила его по лицу. Звук звонкой оплеухи разнесся по библиотеке. Перепуганная, она стояла без движения.

Красное пятно медленно проступало у него на щеке. Он смотрел на нее сверху вниз; его горящие черные глаза вперились в ее сверкающие голубые.

— Да, — выдохнул герцог, — мы попали в ту еще передрягу.

Алекс пересек комнату, чтобы налить себе стакан бренди. Проглотив его, он произнес ледяным тоном:

— Вот именно.

Нервно проведя рукой по волосам, Кара присела на краешек кресла рядом с камином.

— Дорогая моя, — сказал сэр Чарлз, — нравится вам это или нет, вы скомпрометированы. Есть только один выход из...

— Выйти за меня замуж, — грубо вмешался Алекс.

— Что-о! — завопила она, вскакивая на ноги. — Вы с ума сошли! — Глаза ее горели, она не верила своим ушам.

— Перспектива заполучить в жены крикливую девчонку меня тоже не вдохновляет, — ответил Алекс хрипло.

— Боюсь, Алекс прав, — заметил герцог. — Это единственный путь.

Она дико замотала головой и выкрикнула:

— Это не единственный путь! Я не выйду за вас!

Алекс встретил ее враждебный взгляд с равной неприязнью.

— Выйдете, — ответил он твердо.

— Вы не можете заставить меня выйти за вас, — сказала она с жаром.

— Вы уверены? — парировал он, и глаза его опасно блеснули.

— Ни один скандал никогда не касался нашей семьи, — строго сказал дядя Чарлз. — И я не позволю этого и впредь. Платить этому человеку бессмысленно. За шантажом последует только дальнейший шантаж. Он вернется со своими друзьями, вне сомнения.

Она в ужасе смотрела на герцога.

— Но вы сами сказали, что все это ложь. Вы знаете, что он лжет. Что значит мнение других людей? — Ее голос охрип от отчаяния.

— Вы не можете не понимать этого, — ответил сэр Чарлз, явно расстроенный. — Неужели вы не представляете, что значит для вашей репутации провести ночь в гостинице с человеком, который не ваш муж.

Она топнула ногой.

— Я не проводила ночь!

— Это уже казуистика, — раздраженно фыркнул Алекс.

— Ничего же не случилось! — Она почти визжала. — Вы должны сказать ему, что ничего неподобающего не случилось. Вы знаете, что я невинна. Остальное не имеет значения.

— Это проблема чести, Кара. — Алекс покачал головой.

— Чести?! — фыркнула она. — Чьей? Вашей? Это смехотворно. Моя добродетель нетронута, и дело с концом.

— Висела на волоске, — пробормотал Алекс.

Щеки ее загорелись. Она подумала об общей постели с незнакомым мужчиной в паршивой старой гостинице. Закусив губу, она упала на диван. Такого не бывает. Просто не может быть. Все это один нескончаемый, нелепый, отвратительный кошмар. Скоро, очень скоро она проснется и очутится в Бостоне с матерью.

— Думайте о том, что говорите, Кара, — вмешался сэр Чарлз. — Скомпрометирована — значит скомпрометирована. Мы должны достойно выйти из этого положения. Брак с Алексом единственный способ избежать общего позора.

— Замолчите! — крикнула она, затыкая уши.

— Жениться на вас — мой долг джентльмена, — торжественно объявил Алекс. — Нравится вам это или нет, вы опозорены. Я не могу навлекать позор на свою семью или на вас. Я обязан предложить вам защиту.

Сердце тяжело билось в груди. Она чувствовала, что из создавшейся ситуации нет выхода.

— Если вы знали, что клевета неизбежна, зачем вы привезли меня в гостиницу и провели ночь в моей комнате?

Алекс испустил сдавленное ругательство.

— Мы все это уже проходили, — сказал он с раздражением. — Вы просили меня отвезти вас туда. Принимая во внимание ваши манеры, я заключил, что вы простолюдинка. Что еще я должен был делать? Оставить вас там лежать?

— Ах вот как? Теперь мне все ясно, — проговорила она напыщенно. — Для вас более чем естественно отнести наверх и уложить в свою постель незнакомую девушку простого звания. Скажите мне, милорд, — голос ее источал яд, — сколько вы обычно тратите, чтобы избегать такого рода скандалов?

— Может быть, другие гости дали бы за вас больше. — Он гневно сверкнул глазами. — Если память мне не изменяет, вы им очень понравились.

— Может быть, — прошипела она в ответ. — Результат, во всяком случае, был бы такой же!

— Вы так думаете? — Он иронически поднял бровь.

— Очевидно, ваше чувство чести не требует, чтобы вы женились на каждой женщине, чью добродетель подвергли опасности. В противном случае вы были бы многоженцем, а не только распутником.

— Если вы ведете себя не как леди, то и не заслуживаете, чтобы с вами обращались как с таковой, — проворчал Алекс.

— Алекс! — остановил его герцог. — Я слышал довольно для одного вечера. — Он поднялся с кресла и встал перед столом. — Мне придется достать особую брачную лицензию. Правда, это не слишком сложно, я лично знаком с архиепископом Кентерберийским.

— Дядя, подумайте обо мне! — воскликнула Кара в отчаянии. — Я не выйду за этого... этого злодея! — выкрикнула она, бросая презрительный взгляд на Алекса.

— Этот злодей, между прочим, мой сын, маркиз Оверфилд, лорд Александр Чарлз Эдвард Далтон. И вы скоро станете следующей маркизой. Или будете сидеть в своей комнате на хлебе и воде, пока не одумаетесь.

— Все что угодно, только не брак с ним!

Сэр Чарлз холодно улыбнулся.

— У вас такие чудные волосы, Кара. — В его голосе звучала неприкрытая угроза. — Позор было бы потерять их.

Она испустила слабый крик ужаса и испуганно воззрилась на сурового человека.

— Отец! — резко предостерег его Алекс.

Герцог жестом заставил его замолчать.

— Не следует недооценивать меня, моя дорогая. — Его жесткий взгляд остановился на ее бледном растерянном лице. — Я не строгий человек, но тут всем придется повиноваться. Ваши отец и мать доверили вас моим заботам. Обеспечить ваше будущее — моя обязанность. Как ваш законный опекун я пренебрег бы своими обязанностями, если бы позволил очернить вашу репутацию.

— Ни один из вас не думает обо мне! — выкрикнула она. — Драгоценное имя вашей семьи — вот что вы защищаете. Я заявляю, дядя Чарлз, что вы самый эгоистичный человек из всех, кого я встречала. Вы с самого начала обманули меня насчет отца, а теперь... теперь хотите заставить меня выйти за вашего сына. Я имею право на счастье. Имею право выйти замуж по любви...

— По любви?! — воскликнул Алекс и покачал головой. — Боюсь, вы начитались романов, сердечко мое. Любовь для поэтов и дураков. — Голос его был полон сарказма.

— Полагаю, — сердито возразила она, — ваша драгоценная честь — это все, что для вас важно! Мои чувства не имеют значения?

— Честь куда выше ваших детских понятий о любви, — угрюмо сказал Алекс.

— Так говорят прохвосты, — прошипела она.

— Молчать! — рявкнул сэр Чарлз. — Вы двое сможете ссориться всю оставшуюся жизнь. — Мгновение он смотрел на Кару взглядом холодным и безжалостным. — Я искренне огорчен, что вы имеете такое несправедливое представление обо мне. Позвольте мне заверить вас, что вы совсем не разбираетесь в людях. Будь что будет, но я должен предпринять соответствующие действия для выхода из этой возмутительной ситуации. Ваш отец, сэр Генри, никогда не простил бы мне, если бы я позволил распространиться этому позорному обвинению. Должен признаться, я не вполне понимаю ваше отвращение к этому браку. Но вы двое поженитесь!

Горячие слезы неудержимо катились по ее щекам.

— Никогда! Я не выйду за него! — крикнула она, выбегая из комнаты.

— Кара! — Алекс бросился было за ней, но герцог схватил его за руку.

— Пусть идет! Она через многое прошла. Ей нужно время. Она придет в себя.

Алекс потряс головой и провел рукой по волосам. Так ли? О Господи, как она враждебна! Комочек тряпок на деле обернулся железом. Он потер щеку, еще горевшую от удара.

Другие женщины были бы в диком восторге от перспективы брака с одним из богатейших пэров королевства. Но не Кара. Эта непредсказуемая американская чаровница была полна огня и льда. Будь прокляты все сплетни! Или она не понимает, какая честь стать маркизой? Почему она не думает об этом, вместо дурацких понятий о любви? Что за дьявольская история! Он бы задушил Хатчинса.

Алекс всегда гордился тем, что редко всерьез думал о браке. Когда же это случалось, то рядом с собой в качестве жены он видел покорное тихое существо, которым бы он с легкостью управлял. Конечно же он и помыслить не мог о такой маленькой чертовке, как Кара.

Вначале, когда он получил записку отца, он тоже разозлился. Но потом рассудил, что решительность отца имеет свои преимущества. Особенно когда он представил себе будущие страстные ночи.

Ко времени, когда он добрался до Грантли, он уже радовался решению отца. Он понимал, что сначала Кара будет сопротивляться. Но когда поймет, что станет леди Далтон, она, естественно, растает в его объятиях, решил Алекс. Он жестоко ошибся.

Укрощение этого мятежного характера потребует от него многих сил. Он изменит ее отношение к нему. Заставит ее влюбиться в него. Алекс никогда не сталкивался с подобной задачей прежде. Но он и не встречал такой женщины, как Кара. В ней было больше силы духа, чем в большинстве знакомых женщин, и вдвое больше ума, что, как ни странно, ему нравилось.

Став его женой, Кара обретет счастье. Со временем. Он этим займется. И какой радостью будет ее соблазнить!

Было, однако, одно неловкое обстоятельство, портившее идеальный брак. Уж очень неблагоприятное начало. В идеале люди не женятся, чтобы избежать бесчестья. Естественно, было бы лучше поухаживать за ней до заключения брака. Но и так тоже неплохо.

— Вот это женщина! — прервал герцог мысли Алекса. — Я бы почаще оглядывался на твоем месте. У нее темперамент ее отца. Ты встретил ровню, мой мальчик! — заметил он, хлопнув Алекса по плечу. — Скажи мне, что такое ты ей сделал, что она тебя так возненавидела?

Алекс бросил на отца сердитый взгляд.

— Я рад, что вы находите мое будущее таким забавным. Со своей стороны, я считаю его совершенно неудобоваримым. — С этими словами он резко вышел из библиотеки, хлопнув дверью.

Герцог сел, потирая шею. Да, яркая будет пара. Только бы не обжечься при фейерверке!

На следующее утро Кару позвали в голубую гостиную. Она открыла дверь и внутренне ахнула, увидев Алекса стоящим у окна. Слегка расставив ноги, сцепив руки за спиной, он казался вполне отдохнувшим и полностью уверенным в себе. У нее же бессонная ночь оставила черные круги под глазами.

Когда он повернулся к ней, одарив ее неотразимо привлекательной улыбкой, у нее мелькнула мысль: неужели проклятый негодяй за всю жизнь ни разу не растрепал волос?

— О, Кара. Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил он с теплой улыбкой.

— Вы думаете, это возможно, милорд? — спросила она холодным тоном.

— Я надеялся, — ответил он коротко.

Воинственно вздернув подбородок, она расправила плечи и проговорила ледяным тоном:

— Моя решимость не ослабла, если это то, на что вы надеялись. Меня не принудить к этому браку.

Он поморщился и потер шею.

— У вас может не оказаться выбора. Боюсь, отец сдержит слово. Поверьте мне. Когда он принимает решение, он становится неумолим. — Он поднял руку и нежно коснулся ее шелковых волос. — Они так красивы. Не хотел бы я видеть, как вы их теряете. Раз мы поженимся, вы окажетесь под моей защитой. Если кто-то посмеет поднять на вас руку, ему придется иметь дело со мной.

— Весьма утешительно, милорд, — заметила она с тяжелой иронией, — но умоляю вас, скажите, кто защитит меня от вас самого?

Он с неудовольствием сжал губы.

— Может быть, лучше потерять волосы, чем жить с вами, — сказала она жестко.

Он покачал головой.

— Вы знаете, что получите, если будете следовать вашим курсом? Ссылку. Или розги. Поверьте мне, у отца несгибаемый характер, упрямство у него в крови. Так или иначе, он заставит вас склониться перед его волей.

Она похолодела. Герцог и в самом деле жесткий и гордый человек.

— Но вы не можете хотеть жениться на мне! — воскликнула она в отчаянии.

— Чего я хочу или не хочу, к делу не относится. Что бы вы обо мне ни думали, я не способен подвергнуть вас бесчестью. Я пытаюсь спасти вас, Кара, — добавил он нежно, — а не губить.

— Тогда скажите, что вы одумались и решили отвергнуть этот смехотворный брак, — мягко проговорила Кара.

— Я не могу.

— Ах, — сказала она с глубоким вздохом сожаления. — Но всегда хочется надеяться.

Он сделал гримасу. Черт! Она не облегчает ему задачу. Он действительно начал нервничать, что являлось неожиданностью уже само по себе. Он гордился тем, что всегда и везде владел собой, и возбуждение, которое он чувствовал, было новым и нежеланным ощущением.

— Кара, я понимаю, что вы расстроены и имеете на то причины. Но верьте мне, когда я говорю, что единственный выход...

— Извлечь лучшее из отвратительно скверной ситуации? — продолжила она на издевательской ноте.

Он бросил на нее мрачный взгляд и откашлялся.

— Позвольте мне говорить откровенно...

Усаживаясь на бархатный диван, она спросила холодно:

— А у меня есть выбор?

Это эфемерное создание оказывает на него обескураживающее действие. Но она всего лишь женщина, правда более привлекательная, чем большинство, но все-таки женщина. Куда же девался его апломб? Обычно он держит женщин на расстоянии, но сейчас он чувствовал глубокую, подлинную потребность загладить свою вину. В конце концов, она скоро будет его женой. Нужно установить какое-то подобие мира.

— Я желаю самым искренним образом извиниться перед вами.

— Извиниться? — повторила она. — За какие же грубые проступки? За то, что вы чуть не растоптали меня лошадью? За то, что провели со мной ночь в гостинице и позволили себе скандальные вольности, когда я была под влиянием лекарств? Или за то, что целовали меня без позволения?

Чертовка! Ни одна женщина ее возраста не посмела бы так ему ответить. Любая была бы рада, что он удостоил ее извинением, и делу конец. Он попытался подавить растущий гнев.

— Я готов искупить мои прегрешения, — заверил он ее, стиснув зубы.

— А как именно вы предполагаете это сделать? — едко спросила она.

Он улыбнулся, гнев его мгновенно улетучился. Она сыграла ему на руку.

— Ну, — ответил он, чуть скривив уголок рта, — сделав вас счастливой, как еще?

Самомнение этого человека переходило все границы.

— И вы честно думаете, что можете каким-то образом сделать меня счастливой? — спросила она скептически.

Он окинул ее фигуру плотоядным взглядом.

— Думаю, есть много способов.

Она замерла и опустила глаза.

— Вот в этом вы глубоко заблуждаетесь.

— В самом деле? — Он усмехнулся. — А я так уверен в противном. — Его пальцы ласкали ее руки круговыми движениями, странно успокаивающими и очень приятными. Подняв длинным пальцем ее подбородок, он заглянул ей в глаза. — Вы говорите, что стремитесь к любви и счастью. Но не знаю, готовы ли вы работать для них...

— С вами? Знаменитым распутником и беспримерным грубияном? — Она покачала головой. — Нет. Я так не думаю.

— Есть ряд преимуществ в браке с распутником, — проговорил он вкрадчиво, зловеще блеснув глазами. — Быть может, вам понравятся некоторые из них.

На ее щеках невольно проступил румянец. И Кара поняла, что на каком-то подсознательном, низменном уровне она заинтригована его предложением. Память о его поцелуях была жива в ней. Она хорошо помнила ощущение его рук, ласкающих ее тело. Интересно, все ли мужчины доставляют такое наслаждение или такие таланты даются только распутникам?

— Думаю, вы слишком легкомысленны, милорд, чтобы между нами когда-нибудь произошло что-либо серьезное.

Он хмыкнул.

— Страсть — серьезная вещь. Не следует ее недооценивать. К тому же будут дети.

Она вскинула голову.

— И это все, о чем вы думаете? Получаете удовольствие, а заодно и наследника, который, естественно, вам более чем необходим, учитывая ваше высокое положение.

Он пожал плечами и нежно погладил ее щеку тыльной стороной ладони. Она задрожала от его прикосновения, и он улыбнулся.

— Ну, две-три другие вещи приходят мне в голову время от времени, — протянул он.

Для него это просто игра. Ее жизнь рушится на его глазах, а он забавляется! Она отбросила его руку.

— Будьте вы прокляты! — крикнула она. — Какое вы имеете право называть себя порядочным человеком? Да у вас ни косточки нет порядочной. Моя жизнь может казаться вам мелкой и ничтожной, но это моя жизнь. Не по злому умыслу, нет, но просто из равнодушного эгоизма и свойственного вам легкомыслия вы разрушили мои шансы на счастье. И теперь небрежно бросаете мне толику надежды и еще ожидаете благодарности!

Лицо его потемнело. Это уже не забавно.

— Что за дьявольская скандалистка! Да как вы смеете сомневаться в моей чести и бросать мне в лицо оскорбления!

— Я не только сомневаюсь в ее наличии, — горячо парировала она, — я не сомневаюсь в ее отсутствии!

— Черта с два, — процедил он и резко привлек ее к себе. Тщетно пытаясь сопротивляться, она уперлась ему ладонями в грудь. — Доказать вам, как хрупка ваша решимость, моя непорочная маленькая распутница? — прошептал он, обжигая ей лицо горячим дыханием.

Кара зажмурилась и помотала головой. Она почувствовала себя пленницей его грубого поцелуя. Его язык раздвинул ей губы и начал ласкать рот. Беспомощно поскуливая, она отдалась этому дикарскому поцелую. Руки сами обняли его за шею. И она поцеловала его в ответ. Алекс оторвался от ее губ и посмотрел на нее сверху вниз. С трудом переводя дыхание, он проговорил:

— Вот что нас соединяет. Вы посмеете и теперь отрицать влечение ко мне?

С силой оттолкнув его, она отступила назад.

— Вы достойны лишь презрения, — произнесла она задыхаясь. — Вы бессердечный развратник, использующий женщин для минутного развлечения. Запомните, если мы поженимся, то только под угрозой насилия, а не потому, что я испытываю к вам хоть каплю уважения и любви!

Слезы стыда и негодования стояли в ее глазах, ибо она еще раз уступила этому дьявольскому очарованию. Гордость, однако, не позволяла, чтобы он видел ее плачущей. Высоко подняв голову, она покинула комнату.

Алекс подошел к окну и взглянул на серое небо.

— Быть может, не такой бессердечный, как вы думаете, — сказал он со вздохом, задумчиво потирая подбородок.