Если бы Трейс Тейлор поставил перед собой задачу создать местность специально для устрашения Бетани, он навряд ли справился бы лучше, чем это удалось природе. Началось путешествие довольно спокойно: путешественники плелись по грязным узким улочкам Лимы, глиняные и соломенные строения были тут и там усеяны яркими цветками герани и штокроз. Дорога пролегала вдоль берега Римака, реки, давшей название городу. Каким-то образом кечуанское название Римак, означавшее «тот, который говорит», трансформировалось в Лиму. Бентворт, бывший, как обнаружила Бетани, настоящим кладезем информации, рассказал, что город был заложен Писарро в 1535 году, после завоевания этих земель и взятия в плен Манко Инки, короля.

— Город, который вы теперь ищете, — утерянный город Манко Инки, последняя цитадель последнего короля, — говорил Бентворт, когда они двигались по узкой извилистой дороге, выходящей из города и забирающейся все выше и выше в горы. — По слухам, он отправился туда, чтобы спастись от испанцев и защитить свою власть.

— Если быть точным, он не был последним вождем, — уточнил Брэсфилд. Из-за густого тумана голос его звучал глухо. — После него было еще несколько вождей, но я убежден, что он был последним истинным Инкой.

— Да, да, разумеется. Именно это я и хотел сказать, Брэсфилд. — Бенгворт явно вспылил. Несколько минут все молчали, двигаясь по тесным улочкам трущоб Плаза-де-Армас, приютившихся на берегу реки. Раздавались лишь удары копыт мулов о булыжную мостовую.

Постепенно рассветало; до Бетани доносились глухие удары молотков по камню, хлюпание грязи под лопатами. Она слушала и напряженно вглядывалась, стараясь различить сквозь туман очертания спутников.

— Железная дорога, — пояснил Бентворт, махнув рукой.

— Как удобно, Бентворт! — воскликнул профессор. — А когда строительство будет закончено?

Рассмеявшись, Бентворт объяснил, что начато оно было в 1879 году, а того, кто полагает, будто строительство завершится до конца века, иначе как мечтателем и назвать нельзя.

— Со временем, профессор, вы сами поймете почему, — пообещал он.

Бетани поглядела на китайских кули, трудившихся над сооружением насыпи, и пожалела, что дорога еще не построена. Девушка отнюдь не была уверена, что сможет привыкнуть к поступи своего мула.

Наступивший день принес серые тени, с трудом пробивающийся сквозь туман свет. Бетани обнаружила, что никак не может сосредоточиться; она не могла оторваться от устрашающе высоких скал. Небо с того самого момента, как они вступили на территорию Перу, продолжало оставаться грифельно-серым. Оно давило, тучи словно касались голов. Создавалось впечатление, что вот-вот разразится дождь, но не падало ни капли. Бентворт сообщил, что в этой части страны дожди крайне редки.

— Проклятое место, — бодро объявил он. — Шесть зимних месяцев — серое небо, шесть летних месяцев — беспощадное солнце. Никакой передышки, каково?

Бетани едва кивнула, говорить было трудно. Даже дышать было непросто. Голова у нее закружилась.

— Дышите глубоко и медленно, — посоветовал увидевший ее белое лицо Трейс. — И если вам нехорошо, не пытайтесь игнорировать это, скажите кому-нибудь!

— Почему бы нам не проплыть вниз по реке на лодках вместо того, чтобы ехать на мулах? — пролепетала она, стараясь не смотреть на круто идущую вверх дорогу и пропасть, зияющую сбоку всего в нескольких шагах.

Трейс ехидно фыркнул:

— Когда вы увидите, как ведет себя река в нескольких милях выше по течению, держу пари, вы перестанете задавать подобные вопросы!

Когда они добрались до этого места, Бетани поняла, что имел в виду проводник. Река неистовствовала, поглощая в безудержной ярости ветви деревьев, сметая все на своем пути. Никому не удалось бы преодолеть эту реку на лодке. Бетани сникла. Увидев побелевшие суставы своих пальцев, почувствовав под легкой одеждой предательскую влагу выступившего холодного пота, она с трудом сглотнула. Бетани не подозревала, что боится высоты. Раньше она просто не задумывалась над этим, потому что никогда не оказывалась перед такими пугающими склонами.

К ее немалому удивлению, Трейс ехал рядом, его мул двигался между ней и пропастью.

— Все не так уж плохо. Рано или поздно вы привыкнете, — сказал он, лукаво взглянув на нее. — Каждый в первый раз чувствует то же самое.

— Только не вы, голову даю на отсечение, — проворчала она, злясь на его манеру общения и на то, насколько уверенно и непринужденно он держался на своем муле.

— И даже я. — В ответ на ее недоверчивый взгляд он только пожал плечами. — Я родился среди равнинных бесплодных земель. Когда я впервые взобрался на эти горы, я вовсе не был уверен, что у меня достанет смелости спуститься вниз.

— Однако я вижу, вам это удалось.

После небольшой паузы, не потому даже, что ее это интересовало, а просто из вежливости, она спросила:

— Откуда вы, мистер Тейлор?

— Из Техаса. Из Юго-Западного Техаса, где земля по-настоящему плоская, и самые высокие горы — это кучи, оставленные степными волками. — Взгляд его остановился на ее лице, легкая улыбка тронула его твердые, суровые губы. Бетани подумала о том, каков поцелуй этих губ, и немедленно покраснела от собственных мыслей. Должно быть, разреженный воздух делал ее такой легкомысленной!

— Каким-то образом я догадалась, что вы с Запада, — заговорила она, пытаясь переключиться. — Хотя я думала об Аризоне или о Нью-Мексико.

— Да? С чего вы взяли?

— Во-первых, ваша привычка растягивать слова. Потом, ваше ружье, вернее, то, как вы его носите. Похоже на охотника из Томбстоуна.

— Неплохо, — с хрипотцой проговорил он. — Должен признаться, мне приходилось бывать в Аризоне.

Не успев закончить следующую фразу, по его моментально заледеневшему взгляду она поняла, что совершила ошибку.

— Вы укрываетесь от закона, мистер Тейлор? Может, вас разыскивают?

— Скорее, я жертва вашего чрезмерно разыгравшегося воображения, — с издевкой ответил он и, ударив по спине мула, рванулся вперед, оставив ее наедине с собственными мыслями.

Минуту она смотрела ему вслед. На вопрос он не ответил и повел себя довольно дерзко. Если он вне закона — откуда только возникла эта мысль? — ему наверняка не понравилось ее любопытство, а если же нет — он будет не в восторге от ее предположения. Тейлор продолжал оставаться загадкой.

Бетани чувствовала настороженность Бентворта по отношению к Тейлору, но не могла понять, чем она вызвана. Или он считал Тейлора более опасным, чем готов был признаться? Мысль о том, что их проводник мог оказаться убийцей, не делала путешествие приятным.

Бетани смотрела в спину отца, благо он ехал прямо перед ней, и старалась не отводить глаз. Если только она не будет смотреть вниз, на невероятную крутизну скал, спускающихся, как казалось, к самому центру земли, ей не будет так страшно. Она не может не выдержать, верно? В горах не росло ничего, кроме кактусов. В деревнях выращивали гвоздики и фиалки. В одной из них они купили фрукты у прелестных женщин, которых, как сказал Трейс, называли чоло. Чоло — одна из народностей в огромном разнообразии рас от испанцев перуанского происхождения, креолов, до чистых индейцев.

На протяжении всего дня Бетани ничего не могла есть, кроме фруктов, купленных у чоло. Вскоре после того как они миновали деревню, дорога резко сузилась, отвесно спускаясь вниз. Путешественники двигались вдоль иссушенных участков, чередующихся с плодородными зелеными равнинами; проехали по каменному мосту, выгнувшемуся над бездонной пропастью. Начало темнеть, от горных шпилей потянулись длинные тени. Они покинули Лиму до первых лучей солнца и к моменту остановки на ночлег в небольшой деревеньке не миновали еще и половины пути до Хуанкайо. Вознося про себя хвалу наступившим сумеркам, Бетани медленно сползла со спины мула. У нее было такое ощущение, будто она приросла к спине животного, и, только поддавшись уговорам отца, сумела разжать пальцы, вцепившиеся в седло.

— Доченька, — озабоченно причитал профессор. — Я думаю, может, мистер Тейлор был прав, говоря, что ты не приспособлена для таких…

— Не говори так! — возмутилась Бетани. — Не смей так говорить после всего, через что мне пришлось сегодня пройти!

— Что мне для нее сделать? — озабоченно спросил Брэсфилд у Тейлора.

Тот пожал плечами.

— Дайте ей отдохнуть. Меня больше беспокоит ее мул, чем она. С ней все будет в порядке, а мул выглядит изрядно потрепанным.

Бетани сквозь ресницы смотрела на его недружелюбное лицо. Волосы ее выбились из аккуратной косы, которую она утром обвила вокруг головы, и теперь тонкие пряди свисали на глаза. Ей пришлось откинуть их, чтобы получше рассмотреть Трейса.

— Не стоит так волноваться, мистер Тейлор. Я чувствую себя отлично.

— Я не сомневался, мисс Брэсфилд. — Он явно забавлялся. — На вид вы очень крепкая.

Почему-то Бетани почувствовала себя уязвленной. Слово «крепкий» можно употреблять, говоря о столах или стульях, о молодых юношах, в конце концов, но никогда о девушке! Однако спорить с ним она не сочла нужным, боясь услышать, что такое путешествие не подходит для столь рафинированной особы.

Бетани вынужденно улыбнулась:

— Благодарю вас. — Но в голосе не было и намека на благодарность.

Когда солнце скрылось за высокими остроконечными пиками гор, стало намного холоднее. Бетани начала дрожать, она полезла в мешок за толстым свитером и одеялами.

— Вам вряд ли это понадобится, — раздался голос Трейса. Он протянул руку в направлении грязных соломенных хижин. — Местные жители очень дружелюбны и умеют сохранять в домах тепло. Они предложили разделить с нами чуньо, это дружественный жест, особенно если учесть, что к этому времени года запасы еды подходят к концу.

— Чуньо? — неуверенно повторила Бетани. — Что это?

— Основная пища тех, кто живет в Андах — картофель с отжатой из него жидкостью. Картофель они называют «папа», так же, как называли инки. Кушанье на вкус неплохо, — заверил он. — Прошу вас, не обижайте их, отказываясь от гостеприимства.

— Мне это и в голову не приходило, — возразила она, но не смогла сдержать гримасу, когда он протянул ей маленькую плоскую картофелину и велел съесть. На вкус это было недурно, но гораздо больше хотелось отведать чего-нибудь из привезенной с собой еды, о чем она и сказала.

— Следовательно, вы собираетесь оставаться на холоде? — дразнил он ее. — А ведь в хижинах гораздо теплее, чем тут, на холодной земле.

— Вы хотите сказать, что мы действительно будем ночевать в одной из этих хижин? — Она бросила неуверенный взгляд в сторону стоящих поодаль людей. Вид у них был не самый дружелюбный.

— Не мы. Вы.

— Одна? — последовал тревожный шепот.

— Обычно семья предлагает за плату чистую постель и еду, но здесь число мест ограничено. Вы можете находиться внутри, а мы останемся снаружи.

— Но…

— Начинаете создавать трудности, мисс Брэсфилд? — холодно спросил Трейс. — Мне казалось, вы не собирались этого делать.

Бетани в мрачном отчаянии поджала губы и решила не спорить с судьбой. Если написано ей на роду быть убитой в затерянной на территории Перу индейской хижине, так тому и быть.

Несмотря на отчаянную решимость, заснуть было непросто. Всякий раз, когда в хижине кто-нибудь поворачивался во сне или производил какой-то шум, на голове Бетани волосы вставали дыбом и по коже пробегали мурашки. Когда серый свет возвестил о наступлении утра, ее одолели сонливость и дурное настроение. И все же она была рада наконец выбраться на воздух.

Когда один из местных ребятишек застенчиво вложил ей в руку букетик свежих фиалок, ей стало немного стыдно. Бетани улыбнулась парнишке.

— Он не слишком похож на охотников за скальпами? — пробормотал Трейс, поравнявшись с ней.

Бетани бросила на него раздраженный взгляд и ответила со вздохом:

— Нет. А вот что касается вас — не уверена!

— Вы гораздо лучше выглядите без ваших кошмарных очков, — просто и непосредственно сказал Трейс. Она не ожидала этого.

— Простите?

— Да ваши очки. Это огромное сооружение делает вас похожей на сову, закрывает большую часть липа и полностью скрывает глаза. Без них вы значительно лучше.

Покраснев, Бетани взглянула в его сторону и вцепилась в поводья.

— Предполагается, что мне следует вас поблагодарить?

— Как хотите. Это вовсе не комплимент. Это наблюдение.

— Ах, вот как! Мистер Тейлор, за всю свою жизнь я не встречала мужчины грубее вас!

— Не встречали? Вас, мисс Брэсфилд, чересчур оберегали, коли так. — В голосе проводника, смотревшего на нее из-под сдвинутой набок коричневой шляпы, звучал лукавый смех.

— Не настолько, чтобы мне не приходилось сталкиваться с заносчивыми высокомерными людьми, подобными вам. Вы, мистер Тейлор, намерены наказывать меня грубым обращением за то, что я вопреки вашему желанию решила отправиться в экспедицию. В таком случае, с вашего позволения, я добавлю к сложившемуся у меня портрету Трейса Тейлора ребячество и отсутствие здравого смысла.

К ее удивлению, он рассмеялся.

— Если бы слова могли ранить, то рана, нанесенная вами, была бы безусловно смертельной. Кто научил вас так отчаянно сражаться, мисс Брэсфилд?

— Я… Я не понимаю, что вы имеете в виду! — воскликнула Бетани. — Мне просто не нравится, когда со мной разговаривают грубо и презрительно.

— Перемирие?

— Что?

— Перемирие — это, знаете ли, прекращение огня во время боевых действий.

Бетани подумала, что когда Тейлор улыбается, он делается очень красивым. В его чертах скрывалась суровая красота, против которой немногие женщины могли бы устоять.

— Ладно, — смягчилась она. — Но я оставляю за собой право возобновить боевые действия при первом же намеке на атаку, мистер Тейлор!

— Извольте, милостивая государыня, — отозвался Трейс.

Она повернулась и встретила прямой взгляд его черных прищуренных глаз.

— Могу я спросить, к чему эти потуги быть вежливым? Они выглядят несколько вымученными.

— Так оно и есть. Но путешествие с грубым спутником вызывает у меня не меньшее отвращение, чем у вас. А кроме того, не доверяя мне сейчас, вы не будете доверять моим решениям, когда мы поднимемся в горы. Это может оказаться смертельным.

— Горы? — отозвалась Бетани. — Как вы в таком случае называете вершины, на которые мы уже вскарабкались? Будет еще хуже?

Трейс пожал плечами.

— Сами увидите, если будете и дальше следовать с экспедицией.

— Очень любезно с вашей стороны не сомневаться, что я останусь, мистер Тейлор.

Трейс поправил шляпу и указал рукой в сторону носильщиков-индейцев, тащивших поклажу.

— Даже для кечуа задача временами становится непосильной, мисс Брэсфилд.

— Что вы хотите сказать? Что вы, так же, как и мой отец, сможете справиться, а я — нет?

— Послушайте, — проговорил он. — Ваш отец готов погибнуть, лишь бы увидеть древний город, а кечуа просто исчезнут, когда станет невмоготу. Вы же будете держаться просто из самоутверждения. Мне знаком этот тип женщин.

— Знаком? Тогда вам должно быть известно, что ничто не заставит меня повернуть назад. — Бетани твердо встретила его взгляд, ничуть не удивившись, когда он пришпорил мула и рванул вперед, не сказав ни слова. Она и не ожидала ответа. Глядя ему вслед, Бетани размышляла о том, что он не из тех мужчин, которым можно ответить «нет». Пусть это будет стоить ей жизни, но она не доставит ему удовольствия видеть свое поражение!

Чем выше забирались путники, тем разреженнее становился воздух. Бетани с трудом дышала, хватая ртом воздух, голова кружилась, в висках стучало. Она даже не почувствовала, что ее мул остановился, пока Трейс не оказался рядом. Он снял ее с седла и усадил на землю.

— Ну-ка, — потребовал он, прижимая что-то к ее дрожащим губам. Бетани попыталась отвернуться, но он умело заставил ее проглотить теплую, горьковатую на вкус жидкость с острым запахом.

— А-ах, что это? — пробормотала она.

— Чай, настоянный на листьях коки, — ответил он и ухмыльнулся.

— На листьях коки? Но почему?..

— Не стоит задавать лишних вопросов. Чай поможет вам приспособиться к перепаду давления, — он взглянул на профессора, взволнованно склонившегося над дочерью. — На этой высоте подобное случается нередко. Вам тоже следует проследить за симптомами, профессор. Мы дадим девушке полчаса на восстановление сил, а затем снова тронемся в путь.

— Полчаса? — простонала Бетани. — Как мило!

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, дорогая? — с тревогой спросил Брэсфилд.

— Со мной все будет в порядке, папа, не волнуйся! Через пару минут я приду в себя и мы сможем двинуться дальше.

Через некоторое время Бетани почувствовала себя лучше, но она все еще не слишком ровно держалась в седле и была рада, когда экспедиция въехала в небольшой городок, расположенный у слияния двух рек. Путешественники подкрепились: горячий чай, пиво, хлеб. Трапеза показалась ей изысканной.

— Вижу, вы пришли в себя, — заметил Трейс, когда она закончила с обедом. Она кивнула.

— Надеюсь, что да. — Она пожала плечами и, подняв голову, встретила его взгляд. — Но я все равно поеду с вами, мистер Тейлор, вне зависимости от того, хорошо я себя чувствую или нет.

— Я так и думал, мисс Брэсфилд, — произнес он, вежливо улыбаясь. Он пристально смотрел на нее, наблюдая, как лицо ее заливается краской, а фиалковые глаза темнеют от растерянности. Он отметил про себя, что предугадывать ее реакцию на его замечания становится все проще. Надо лишь набраться терпения, и в Куско ее можно будет оставить.

Прикоснувшись к полям шляпы, Трейс проследовал мимо нее к мулам. Там к нему подошел один из людей Бентворта.

— Мы прибудем в Хуанкайо еще до наступления ночи, — произнес Броди; Трейс взглянул на него.

— Есть планы?

Броди кивнул.

— Бентворт пообещал нам с Риганом, что эта ночь в нашем распоряжении. У тебя есть возражения?

Трейс покачал головой.

— Броди, я уже говорил тебе много раз. Мне наплевать на то, чем ты занимаешься, если это не затрагивает меня лично и интересы дела.

— Ты все еще держишь на меня зло, Тейлор?

Трейс отвернулся, ничего не ответив. Броди нервно переступал с ноги на ногу. Это был мужчина среднего роста с жидкими волосами и вызывающей раздражение привычкой дергать мочку уха всякий раз, когда он чувствовал себя не в своей тарелке. Он и сейчас дергал ее до тех пор, пока она не стала малиновой, а на хрящике не проступили пятнышки.

— Бентворт говорил, что страсти улеглись, — после небольшой паузы продолжил Броди. Трейс пожал плечами.

— Забудь об этом, Броди. Просто старайся не вставать на моем пути, и все будет в порядке.

— Я не хочу никаких проблем…

— Тогда не надо их создавать! — раздраженно рявкнул Трейс. — У нас впереди долгий путь, и проблем будет предостаточно, даже если вы с Риганом не будете добавлять новых. Я не буду вспоминать то, что случилось несколько лет назад, а вы будете делать только то, что вам велят делать. Идет?

— Да, — пробормотал Броди, отступая назад. — Идет.

Трейс смотрел ему вслед, прищурясь, и пытался понять, почему для этой экспедиции Бентворт выбрал именно их с Риганом. Среди всякого сброда, наводнившего Лиму, он отобрал двоих, на совести которых отчасти была смерть его хорошего друга около десяти лет назад.

— Что за компания, — бормотал Трейс себе под нос, заканчивая чистить мула и проверяя, как он навьючен. Два законченных мерзавца, английский пират, погруженный в себя профессор, его упрямая дочь и куча угрюмых носильщиков-кечуа, которых ведет человек, обвиняемый в гибели целой экспедиции. Если бы не твердая решимость вернуть свое доброе имя, он бы посмеялся над этой ситуацией. Но в сложившихся обстоятельствах было не до юмора.