Уставившись себе под ноги, Бетани едва ли замечала пасущихся по обе стороны от проложенной по равнине грязной дороги лам и овец. Но древняя церквушка с двумя башенками, стоящая на обочине, пробудила у нее воспоминания о культовых постройках Калифорнии. За зданием виднелись островерхие горные вершины, покрытые шапками искрящегося снега, отчетливо выделяющегося на фоне ярко-синего неба.

— Священная долина инков, — рассказывал Бентворт, пока они преодолевали последние мили на пути к Куско. — Сердце империи!

С точки зрения Бетани, зрелище мало напоминало империю. Невероятно хотелось горячей ванны и цивилизованного крова вместо грубых неухоженных хижин с соломенными крышами снаружи и гвинейскими свиньями внутри. Но когда за извилиной дороги показалось обширное каменистое плато, она всплеснула руками от радости.

Раскинувшийся в долине, со всех сторон окруженной горными пиками, Куско притаился под охраной огромной каменной крепости, расположенной высоко в горах. Теснящиеся одно к другому здания строились, похоже, безо всякого плана. На месте, где сохранился фундамент некогда величественнейшего Храма Солнца инков, высились шпили собора.

Пока они спускались по направлению к городу, проезжая по каменным мостам и акведукам через реку, Бетани пыталась представить себе, как выглядел город во времена инков. Украшали ли тогда город статуи из золота и серебра? Были ли имперские склады забиты данью царствующему Инке? Люди, наверное, носили одежду из шерсти лам, викуний, альпак и украшенные разноцветными перьями головные уборы. Она почти видела перед собою помпезные резные стены Золотого зала Храма Солнца. Это были восхитительные фантазии.

Увиденное в Куско застало Бетани врасплох.

Куско оказался хуже любого из городов, которые она когда-либо видела. Бетани была вынуждена зажать нос надушенным платочком, чтобы не задохнуться от зловония. По открытым сточным канавам текли потоки помоев. Разлагающиеся на солнце трупы животных лежали прямо у базара, где торговали фруктами и овощами. Кругом было полно мух, садящихся то на кучу гнилья, то на горку аккуратно выложенных в плетеных корзинах сверкающих спелых дынь.

Вымощенные булыжником мостовые были покрыты источающей омерзительный запах слизью, на которой то и дело поскальзывались мулы. Узкие улочки беспорядочно плутали меж высоких зданий. Многие постройки были возведены на каменных фундаментах, оставшихся с древних времен. Местами белые стены мазанок облупились, обнажив следы строительства инков. В Куско частенько бывали землетрясения, и только каменные фундаменты, возведенные инками, оставались относительно нетронутыми.

— Просто восхитительно! — с энтузиазмом воскликнул профессор Брэсфилд, когда они миновали здание, где сквозь нанесенные сверху слои глины отчетливо просматривался древний фундамент.

Бетани чуть не задохнулась. Восхитительно? Возможно, архитектура выглядела и внушительно, а люди были весьма колоритны в своих кричащих расцветок пончо, панамах с необъятными полями и шляпах в форме блина, окаймленных бахромой, но сам Куско был отнюдь не тем, чем, как она полагала, он должен был быть. И она определенно не находила его восхитительным!

Поймав сардоническую усмешку Трейса Тейлора, Бетани выпрямила спину, приняв горделивую осанку, дабы выглядеть внушительнее верхом на плетущемся муле. Правомерно ли утверждать, что ей по силам преодолевать трудности, если она не в состоянии вынести запаха отходов? Ее ладони стали влажными, поводья выскальзывали из рук, когда она пыталась управлять мулом на избитой булыжной мостовой. К счастью, на узких улочках у строптивой твари было мало шансов сбиться с маршрута.

Бетани полностью сосредоточила внимание на том, чтобы ее мул шел ровно посередине дороги. Неожиданное появление Трейса напугало ее.

— Ой! — воскликнула она, резко натянув поводья. Мул застрял задними ногами между двумя булыжниками и, заскользив, скинул Бетани на мостовую. Она по-прежнему сжимала в руке поводья и до нее смутно доносились крики Трейса, приказывающего отпустить уздечку.

— Черт возьми, отпустите же ее.

В это мгновение мул Бетани резко выпрямился и головой поддал своего сородича, на котором сидел Трейс. Всех обуял ужас, когда два мула, мелькая копытами, схватились друг с другом, вынуждая окружающих броситься врассыпную.

В неимоверном шуме Бетани едва могла различить крики отца, взывающего к ней. Сейчас важно было не попасть на узкой скользкой улочке под копыта разъяренного мула. Скользя по покрытым слизью камням, Бетани обнаружила, что здесь практически невозможно не только подняться на ноги, но и просто откатиться с дороги. Она чувствовала, как зеленоватая жижа впитывается в брюки. Перед глазами мелькали копыта и развевающиеся хвосты мулов. Она прикрыла голову руками.

В то самое мгновение, когда удар копытом в голову или в грудь казался неминуемым, Бетани почувствовала, как кто-то ухватил ее за рубашку сзади и потащил в сторону. Нижняя часть туловища билась о камни. Спотыкаясь и скользя, она сделала попытку подняться.

— Не шевелитесь, — раздался рык Трейса Тейлора у самого ее уха. — Если вы начнете вырываться, упадете снова.

Хотя она и понимала, что его слова не лишены основания, почему-то одна мысль о том, что Трейс Тейлор избавляет ее от окончательного превращения в месиво, заставила ее взбунтоваться. Невзирая на его предупреждение, она сделала попытку вырваться. Но когда старания высвободиться от удерживавшей ее руки увенчалась успехом, она тут же рухнула на булыжники прямо у его ног. Он смотрел на нее с редкостно умиленным выражением лица.

— Решительная крошка, мисс Брэсфилд, а? Полагаю, теперь вы удовлетворены.

Бетани, опасающаяся, что отвратительный густой слой слизи, покрывший ее руки и одежду, вот-вот вызовет у нее приступ рвоты, пыталась сохранить остаток достоинства.

— Мистер Тейлор, я и в самом деле в замешательстве. И в грязи. Если вы будете настолько любезны, чтобы помочь мне, на этот раз я обещаю не возражать.

В голосе его слышалась смешинка, но выражение лица была торжественным:

— К вашим услугам, мисс Брэсфилд.

Когда Бетани вновь оказалась на ногах, она смерила теперь уже смирно стоящего мула убийственным взглядом.

— Мерзкая тварь! — пробормотала она, принявшись вытирать ладони о штаны, на которых грязи было еще больше. — О-о-о! — поморщилась она.

— Держите. — Трейс снял с шеи платок и протянул ей. — Воспользуйтесь им. Это поможет на время, пока мы доберемся до места, где можно будет привести себя в порядок.

— Бетани, — окликнул ее отец, пробравшийся сквозь перегороженную мулами улицу. На лице его было написано волнение, и, проходя мимо одного из животных, он в раздражении стукнул его. — С тобой все в порядке, Бетани? Ничего не сломала?

— Пострадала только моя гордость, папа, — печально улыбнулась девушка.

— Послушайте, — заговорил Трейс, — почему бы мне на некоторое время не взять мисс Брэсфилд с собой, раз уж мы оба имеем такой ужасающий вид? Я знаю одного джентльмена, который помимо превосходнейшей римской бани обладает немалыми сведениями об инках. Мы встретимся с вами и со всеми остальными, когда вы уладите формальности с городскими властями.

— Ну, я не знаю, — нерешительно начал Брэсфилд, но тут вмешался Бентворт.

— Синьор Бертолли? Конечно, Тейлор, отличная идея! Я и сам хотел предложить Бертолли до того, как случилась эта неприятность, — широко улыбнувшись, он повернулся к Брэсфилду. — Синьор Бертолли — итальянский торговец, который много лет живет в Куско. Он знает массу интересных вещей и очень гостеприимен. У него будет гораздо лучше, чем в любом отеле. — Когда Бентворт снова повернулся к Трейсу, он прижал к носу платок. — Не сомневаюсь, он переживет ваше… пахучее прибытие. Мы с Брэсфилдом встретимся с представителями властей, а с вами увидимся на вилле у Бертолли, идет?

Вопрос был решен, похоже, без предоставления Бетани права голоса, но она решила проявить твердость. Она уже собралась объявить, что не намерена ехать куда бы то ни было наедине с Трейсом Тейлором, как он наклонился и тихонько прошептал ей на ухо:

— Вы боитесь оставаться со мной наедине, мисс Брэсфилд? Обещаю не терять контроля над собой и не приставать к вам — по крайней мере, пока вы не вымоетесь.

Вспыхнув от гнева и досады, Бетани, однако, понимала, насколько нелепо выглядела бы, начни она протестовать.

— Мистер Тейлор, поверьте, я возражаю только против того, чтобы появляться безо всяких предупреждений и в таком виде на пороге у совершенно незнакомого человека!

— Синьор Бертолли вовсе не незнакомый человек для меня, мисс Брэсфилд, — пожал плечами Трейс. Что-то неуловимое промелькнуло в его глазах, когда он с усмешкой добавил: — Если хотите, я поручусь за то, что под этим навозом вы очень недурно выглядите.

— Как мило с вашей стороны! — ехидно проговорила Бетани. — Я приложу максимум усилий, чтобы не поставить вас в неловкое положение.

— Благодарю. Тогда забирайтесь обратно на мула и поехали…

— У меня нет абсолютно никакого желания снова садиться на этого мула!

— Хорошо. Мы пойдем пешком, — не возражал Трейс, взяв в руку поводья обоих мулов. — Следуйте за мной, мисс Брэсфилд, и очень скоро вы почувствуете себя значительно лучше.

Двигаясь за высокой фигурой Трейса по узким извилистым улочкам города, Бетани получила отличную возможность рассмотреть Куско вблизи. Булыжники, которыми были покрыты улицы города, кое-где отсутствовали, а кое-где так высоко торчали над поверхностью, что идти пешком было так же сложно, как и ехать верхом. Их путь проходил по Плаза де Армас, запруженной нагруженными ламами и индейцами, и дальше, по более узким улочкам, по обеим сторонам которых на сохранившихся издревле фундаментах были возведены строения в испанском стиле. Трейс, хотя и вел за поводья двух мулов, шел быстро, широкой походкой, и Бетани стоило немалого труда не отставать от него. Когда они миновали погруженные в тень улицы и снова вышли на открытое место, Бетани с облегчением перевела дыхание.

— Прямо перед нами, — ответил Трейс на ее резонный вопрос о том, где расположен пункт их назначения.

На вершине возвышающегося над городом холма стоял огромный особняк. Он являл собою причудливую смесь мрамора и булыжника, прекрасно гармонирующую с окрестностями. В ухоженном саду росли высокие деревья, вокруг журчащих фонтанов и самого дома цвели экзотические растения. В глаза Бетани бросились арки, весьма похожие на образцы архитектуры инков, которые ей доводилось видеть.

— Вы не можете повести меня туда в таком виде! — От мысли, что она появится на пороге этого дома вся перепачканная, Бетани впала в панику. Я умру от стыда!

— Можете мне поверить, Бертолли это не волнует. Идемте.

— Но… это наверняка солидный человек, я выгляжу как… как бродяга! — запротестовала Бетани. — Да он нас и впустить не захочет!

Трейс ответил ухмылкой.

— Я знаком с Бертолли, он человек очень широких взглядов. Кроме того, я всегда смогу провести вас с черного входа…

— Трейс Тейлор, если вы полагаете, что я допущу, чтобы со мной обращались, как со второразрядной…

— Не продолжайте, — перебил он. — Я могу закончить фразу за вас. Вы всерьез считаете, что вы первая, кто когда-либо упал с мула? Бертолли сообразит, что валяние в грязи не является вашей основной профессией, мисс Брэсфилд. А сейчас вы можете пойти со мной или остаться здесь. Что вы выбираете?

— Я посмотрю, что будет, если я отправлюсь с вами, — сказала Бетани.

Трейс загадочно улыбнулся и проговорил:

— Вам следует внимательно посмотреть, Бетани Брэсфилд, и постарайтесь не упустить шанса.

Он не дал ей возможности поинтересоваться, что он имел в виду, так как начал подниматься по извилистой дороге, ведя за собой мулов. Животные покорно шли за ним, будто чувствовали близость отдыха и кормежки. Шествие замыкала Бетани. Когда Трейс передал мулов слуге, чтобы тот о них позаботился, и провел Бетани в роскошный холл, внутри у нее все сжалось. В абсолютной тишине они ждали, пока слуга-индеец доложит о них.

К немалому своему облегчению, Бетани обнаружила, что Трейс ничего не преувеличил. Синьор Бертолли оказался наилюбезнейшим и наигостеприимнейшим из хозяев и настоял на том, чтобы она распоряжалась его римской баней по своему усмотрению.

— Ну разумеется! — воскликнул итальянец, когда Трейс поинтересовался, могут ли они рассчитывать на его гостеприимство в ближайшую ночь. — Я настаиваю, чтобы вы остались, Тейлор! Ты всегда желанный гость в моем доме, и я миллион раз тебе об этом говорил, — потом покосился в направлении Бетани. — А твоя прекрасная синьорина сделает своим присутствием честь моему скромному жилищу. — Громко хлопнув в ладоши, он подозвал к себе служанку, тоже из коренного населения, что-то быстро сказал ей и обратился к Бетани, широко при этом улыбаясь. — Мартина проводит вас в баню и достанет из багажа чистую одежду. Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Бетани бросила на Трейса нерешительный взгляд.

— Я буду ждать вас здесь… Или вы хотите, чтобы я потер вам спину?

— Очень любезно с вашей стороны, что вы готовы мне помочь, но я надеюсь, что смогу справиться с этим самостоятельно.

Бетани пошла прочь из комнаты, следуя за девушкой-индеанкой и спиной чувствуя взгляд Трейса, как, впрочем, и взгляд Бертолли. Как Трейс посмел так грубо с ней говорить, гневно размышляла она. Неужели ему доставляет удовольствие ставить ее в неловкое положение!

Раздражение Бетани моментально улетучилось, стоило служанке показать ей выстроенные синьором Бертолли бани. К глубокому бассейну, в который из нескольких резервуаров поступала горячая вода, вели мраморные ступени; вокруг были расставлены корзины с душистым мылом и нагретыми полотенцами. Бассейн был окружен высокими стенами; зелень, украшавшая все вокруг, и выбеленные потолки создавали впечатление, будто парящиеся находятся в лесной роще.

— Какая красота! — выдохнула Бетани, на что Мартина застенчиво заулыбалась и произнесла что-то, но Бетани не поняла. С помощью ломаного испанского и жестикуляции Мартина объяснила, что хочет помочь девушке раздеться, и предложила одеяние, подобное тунике, из плотной хлопчатобумажной ткани.

Мартина исчезла с грязными вещами, и Бетани осталась одна. Она подошла к бортику и на мгновение остановилась. Вода маняще пенилась, и Бетани, быстро оглядевшись, скинула тунику и шагнула в ванну, погружаясь по самую шею в обволакивающее тепло. Повсюду вокруг лопались пузырьки пара, на расстоянии вытянутой руки стояла корзина с душистым мылом.

Бетани легла на спину и закрыла глаза. С ее губ сорвался вздох полного удовлетворения. Циркулирующие потоки горячей воды оказывали поистине целительное действие, и девушка удовлетворенно улыбнулась. Длинные намокшие пряди волос укутывали ей плечи подобно шелковому покрывалу, ласкали спину и грудь. Бетани нырнула под воду, чтобы полностью намочить волосы, потом быстрыми энергичными движениями намылила их благоухающим мылом.

Она парилась долго, насколько у нее хватило смелости пользоваться уютом этой удивительной бани. Явившаяся на зов Мартина помогла ей завернуться в тунику и проводила в небольшую комнату неподалеку от бани. На смеси испанского и кечуа служанка дала понять Бетани, что хочет помочь ей одеться в сухое белье, которое уже извлекла из багажа.

Мартина, вместо того чтобы достать брюки и ковбойку, которые уже стали для Бетани привычной одеждой, принесла блузку и юбку, купленные ею в Хуанкайо.

— Ой, но!.. — начала было Бетани, но осеклась. Почему бы нет? Зачем же она это покупала? И можно ли придумать место, более подходящее для такой прелестной яркой одежды, чем древний как мир город! Кроме того, ей так надоели штаны, рубахи и куртки.

Перемена сразу отразилась в глазах ее отца, когда Бетани присоединилась к своим спутникам в главной зале дворца, огромной комнате с массивным камином из камня и мрамора и расставленными повсюду плюшевыми стульями.

— Бетани! — с радостной улыбкой приветствовал ее Брэсфилд, когда она замедлила ход в дверях. — Ну, да ты просто очаровательна в этом одеянии!

На ее губах играла улыбка уверенной в себе женщины. Пока она шла к отцу, стоящему близ камина, она чувствовала, что не одна пара глаз с интересом следит за нею. Трейс стоял рядом с Бентвортом; синьор Бертолли устремился ей навстречу.

— О, синьорина! Надеюсь, вы нашли все, что вам потребовалось?

— Да, благодарю вас, синьор Бертолли. Все было просто замечательно, и Мартина была очень любезна.

Бетани чувствовала, что Трейс не сводит с нее глаз, но не осмеливалась посмотреть в его сторону. Он мог, как обычно, посмеяться над ней, а она не хотела портить себе вечер. Мартина расчесала ее волосы до такого состояния, что они начали искриться при искусственном свете, а потом уложила в эффектную прическу, искусно завив несколько локонов и закрепив парочку гребней. Бетани давно уже не ощущала себя такой привлекательной, как сейчас. Мягкая ткань ее юбки колыхалась с каждым шагом, струясь и обвиваясь вокруг ног, крестьянского покроя блузка оставляла обнаженными плечи, давая глазу возможность видеть тусклое свечение, исходящее от перламутровой кожи. Да, в этот вечер она чудесно себя чувствовала и не хотела, чтобы что-нибудь омрачило его, в особенности Трейс Тейлор!

Синьор Бертолли сидел во главе длинного стола с Бетани по правую руку и Трейсом по левую. Стол освещал мерцающий свет высоких канделябров, блики от которого играли на великолепной китайской посуде и старинном серебре. Гостям предложили множество блюд; часть из них они пробовали раньше, часть — нет; Бетани отведала всего понемногу. Слуга постоянно наполнял ее бокал легким сухим вином; прохладное, оно было просто наслаждением. Когда обед подошел к концу, Бетани почувствовала, как ее охватило оживление.

Ей подумалось, что синьор Бертолли, хоть и был слегка староват и чуть-чуть важничал, оставался по-своему весьма привлекательным с густыми черными волосами, с редкими серебряными нитями и ослепительно белыми зубами, сверкающими из-под холеных усов. Ему несомненно доставляло удовольствие ее общество, и он то и дело смеялся над ее комментариями по поводу испытаний, которые ей пришлось вынести на пути в Куско.

— Итак, синьорина, вы придумали способ, как быстрее преодолевать мост, а?

Кивнув, Бетани пояснила:

— Да, хотя это была идея моего мула, а не моя! — она бросила мимолетный взгляд в сторону Трейса, который с едва заметной улыбкой прислушивался к разговору. — Однако не все этому верят, — добавила она и улыбнулась Трейсу. — Правда, мистер Тейлор?

— Не всякий человек доверчив, мисс Брэсфилд. Но вы ошибаетесь, если думаете, что я вам не верю. Если бы мул не протащил вас по мосту, уверен, это пришлось бы сделать мне.

— Нам всем, несомненно, не хватает вашей смелости. — Бетани отсалютовала ему бокалом. Глаза ее блуждали по его лицу. Ею овладел странный приступ безрассудства, решимость сорвать с Трейса Тейлора маску мужского самолюбования, спровоцировать у него естественную реакцию. Она сама не понимала зачем. Может, вино прибавило ей смелости, а может, ухмыляющаяся физиономия Трейса и его самодовольное пожимание плечами стали причиной ее отчаянного желания сцепиться с ним.

Бетани сделала еще глоток из бокала и произнесла:

— Вы производите впечатление человека, привыкшего к опасностям и жестокости, мистер Тейлор. Я имею в виду то, как вы носите пистолет — низко на бедре, так делают стрелки. Вы совершенно уверены, что никто из американских полицейских не ищет с вами встречи? Я готова поставить на это.

Выражение лица Трейса почти не изменилось, если не считать того, что он слегка прищурил глаза и сжал губы, голос его звучал вполне дружелюбно.

— Мисс Брэсфилд, я не люблю пари, но я поставил бы на то, что вы не привыкли пить больше одного бокала вина.

— Тогда как вы поглощаете вино бутылками? — парировала она со смехом, который прозвучал чересчур громко даже для нее самой. Что она делает? Почему она не остановится сейчас? Она видела, как озадаченно нахмурился отец, весело прищурился синьор Бертолли, она услышала, как Бентворт подавил кашель. Но не остановилась. Сверкая глазами, она подалась вперед и, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Трейса, продолжала: — У меня такое ощущение, что в вашей жизни полно всевозможных темных тайн. Я не ошиблась?

Пожав плечами, он ответил:

— Возможно. Но если я вам расскажу, они перестанут быть тайнами, так?

Бетани ждала не этого ответа, хотя сама не знала точно, чего именно ждет. Исповеди? Признания в прошлых ошибках? Или ей просто хотелось увидеть, как он смутится, почувствует себя неловко, так же, как это с его подачи не раз случалось с ней? Она сама точно не знала. Но неловко почувствовали себя все сидящие за столом, за исключением одного-единственного человека — того, которого хотела смутить она.

К счастью, синьор Бертолли весьма ловко сменил тему разговора. Немедленно завязалась оживленная дискуссия по поводу города золота, на поиски которого они направлялись, и Бетани, не сводившая глаз с Трейса, делала вид, что слушает.

Розовая краска залила ей щеки при воспоминании о том, как легко она уступила его объятиям. Мало того, она отвечала на них. Ей хотелось, чтобы он думал, будто причиной ее реакции была скука и любопытство. Если он узнает, как сильно ее влечение к нему, это будет слишком унизительно, особенно после того… после той женщины в Хуанкайо.

Но когда некоторое время спустя Бетани подняла глаза и наткнулась на темный внимательный взгляд Трейса, она поняла, что ей ни на мгновение не удалось одурачить его. Равно как и себя она не могла одурачить попытками сделать вид, что он ей неприятен. Ее неудержимо влекло к нему.

С этой мыслью Бетани извинилась и вышла из-за стола.

— Джентльмены, я оставляю вас наедине с вашими сигарами и бренди, — произнесла она, когда все поднялись.

— Осмелюсь заметить, синьорина, что при лунном свете терраса выглядит просто волшебно. — Слова Бертолли, очевидно, не были лишены коварства. — Древние инки называли драгоценные металлы в честь красоты, которую рождает луна. Так, лунный свет, заливающий горы, дал название серебру — они его называли «слезы луны».

— Очень красивая легенда, синьор. — Бетани улыбнулась. — Я буду думать о ней, любуясь вашим садом.

Но стоило ей оказаться на освещенной яркой луной террасе, как мысли ее унеслись далеко, и она даже не вспомнила о предании. Прогуливаясь вдоль широкой каменной балюстрады, выводящей к саду, Бетани думала о Стефене Эйверилле.

Она вспомнила его красивое лицо, белокурые волосы и мальчишескую улыбку, неизменно появляющуюся на его лице, когда он заходил к ней по вечерам. Ей потребовались дни и недели только для того, чтобы перестать смотреть на часы в то время, когда он обычно появлялся, и до сих пор в половине восьмого она время от времени ловила себя на том, что прислушивается, не постучит ли кто в дверь. Теперь вместо Стефена ей грезилось лицо Трейса. И это беспокоило ее больше, чем что бы то ни было еще. Почему Трейс Тейлор? Как ухитрился он занять место Стефена?

Бетани поежилась от вечернего ветра. Здесь, высоко над уровнем моря, было довольно прохладно, хотя Бетани и думала раньше, что в разместившемся на широкой равнине таинственном городе должно быть теплее, чем на лишенных растительности горных вершинах.

Бетани уже намеревалась вернуться в дом, к камину, как увидела приближающегося Трейса. Свет бил ему в спину, оставляя лицо в тени, но Бетани узнала его. С бешено заколотившимся сердцем она молча ждала, жалея о своем последнем выпитом стакане вина, спровоцировавшем этот выпад.

— В полном одиночестве под луной, мисс Брэсфилд? — последовал тихий вопрос. — Не сомневаюсь, вы знали, что я буду искать вас, не так ли?

— Я предполагала, что вы не упустите возможности испепелить меня в отместку за то, что я осмелилась сказать вам то, что думаю. Вы же для этого пришли сюда? Потому что я осмелилась на откровенность?

Она немного отступила, приблизившись спиной к балюстраде, словно боялась стоять близко к нему.

— Что вы хотите? — резко спросила Бетани.

— Почему вы считаете, что я чего-то хочу? — спросил он в свою очередь, делая грациозный шаг в ее направлении.

У нее не хватило сил выдержать взгляд его черных глаз, но она сумела сдержать опрометчивые слова, готовые было сорваться с ее губ. Бетани спокойно заметила:

— Если бы это было не так, вас бы здесь не было.

— Да, вы правы, Бетани Брэсфилд. — Теперь он стоял вплотную к ней, а свет из окна освещал его лицо, подчеркивая резкие черты. Ей снова удалось удержать слова, рвущиеся наружу, и выдавить из себя улыбку:

— Мне холодно. Почему бы нам не продолжить беседу внутри? Там теплее.

— Здесь чудесно.

— А что, если кто-нибудь нас услышит? — Бетани сделала попытку вырваться. Трейс положил руку на перила, и она услышала опасные нотки, прозвучавшие в его бархатном тоне.

— Мне нет до этого никакого дела.

— Зато мне есть. С вашего разрешения, я пойду в дом.

Бетани попыталась было прошмыгнуть мимо, но Трейс схватил ее запястье и, не отпуская, прижал к широкой каменной балюстраде.

— Ну нет, Бетани Брэсфилд, так просто вы не отделаетесь. — Он был зол. Голос его звучал мягко и глухо, но она слышала звучавшую в нем ярость. — Вы ведь ждете от меня правды, не так ли? Да, в моем прошлом были загадочные истории, а в будущем, вероятно, их будет даже больше. — Он еще сильнее навалился на нее, Бетани почувствовала, как перила вдавливаются в тело. — Кто знает, может, ты и есть одна из моих будущих загадок, — успел прошептать он до того, как его губы коснулись ее открытого рта.

Бетани была сдавлена, словно в тисках, балконными перилами и мускулистым телом Трейса. Она не могла увернуться от поцелуя, которым Трейс пытался наказать ее. Это был совершенно другой поцелуй. Он сдавливал губы, причинял боль, был почти насилием. В этом поцелуе, в отличие от предыдущих, не было и намека на нежность. Трейс целовал ее яростно, дико, язык неистово метался по влажным глубинам ее приоткрытого рта.

Запрокинув ее голову, Трейс не позволял ей отстраниться. Он крепко обнимал ее, его губы скользнули вниз по шее до впадины меж выступающими ключицами. Легкая крестьянская кофточка с глубоким вырезом не предохраняла ни от прохладного ночного воздуха, ни от его губ. Сейчас дрожь была вызвана не прикосновениями холодного ветра к обнаженным плечам, а откликом ее тела на мужчину. Она чувствовала сквозь тонкую ткань блузки напрягшиеся бедра Трейса, прижимающиеся к ее животу, его стальные мускулы, вздувшиеся на руках, когда он привлек ее к себе. Пальцы его наконец отыскали мгновенно затвердевшие соски ее груди. Бетани задохнулась. Охваченная неизведанными прежде ощущениями, она инстинктивно задвигалась в ритм с его чувственным, гибким телом. Глубоко изнутри у Трейса вырвался глухой стон, и губы их снова сомкнулись.

Тело Бетани отказывалось подчиняться рассудку. Где-то в глубине разгорелся поднимающийся вверх, подобно раскручивающейся спирали, огонь, ее охватила жаркая истома, заставляющая со слабыми всхлипами, в которых она не отдавала себе отчета, отвечать на его прикосновения. Легкими ласкающими укусами он двигался вниз по ее шее. Она почувствовала, как руки его погрузились в ее прическу, находя и вытаскивая заботливо прилаженные Мартиной гребни. Волосы теплым покрывалом рухнули ей на плечи. Рука Трейса обхватила затылок девушки уютной колыбелью. Другая рука все крепче стискивала ее, и Бетани, оплетя руками его шею и вытянув ему навстречу губы, чтобы продлить поцелуй, едва ли понимала, что делает.

Она выгнулась ему навстречу, ее гибкое тело ловило каждое прикосновение; не видя ничего перед собой, она прильнула к его губам. Трейс содрогнулся, все его тело напряглось.

— Бетани, — зашептал он в изнеможении. — Мне кажется, ты не понимаешь, что ты со мной делаешь.

Она не понимала. Сейчас она не была уверена ни в чем, за исключением того, что Трейс разжег пламя у нее внутри, пламя, разгоревшееся из потаенных уголков ее существа, пожирающее ее целиком. Она чувствовала, что его тело сотрясается практически так же, как и ее собственное, но не знала, что причиной этого были его отчаянные усилия отстраниться.

— Это безумие, — чуть слышно пробормотал Трейс. — Я вышел сюда, чтобы преподать вам урок, а получилось, что в роли ученика оказался я сам.

Какое-то время Бетани молчала. Она была не в состоянии говорить. У нее остались силы лишь на то, чтобы замереть в его слабых объятиях и прислушиваться к тому, как прямо под ухом бьется его сердце.

Наконец Трейс отстранил ее от себя и заговорил глухим, напряженным голосом:

— Так не пойдет, Бетани. Я знал это с той минуты, когда впервые увидел тебя. Советую тебе, оставайся в Куско; если мы продолжим путешествие вместе, я не смогу ни за что поручиться. — Бетани молча продолжала смотреть на него фиалковыми глазами, густо опушенными ресницами, Трейс впился пальцами в ее плечи:

— Ты понимаешь, о чем я говорю, Бетани? Ты слишком невинна, черт тебя побери, чтобы гулять по джунглям с мужчиной вроде меня! Ты ждешь откровенности? Так вот, я абсолютно откровенен, когда говорю тебе, что хочу тебя с той самой минуты, когда в Лиме увидел тебя со спины. А если бы ты была со мной откровенна, то призналась бы, что чувствуешь то же самое. Я увидел это в твоих глазах, хотя ты и не понимала, что они выдают тебя. Но я также знаю, что во время экспедиции вроде нашей подобным вещам не должно быть места. — Его темные глаза холодно смотрели на нее. — У меня нет ни времени, ни желания возиться с наивной девочкой, как ты, Бетани, которая грезит о лунном свете, звездах и серенадах. И если ты не хочешь горьких разочарований, держись от меня как можно дальше.

— Как я могу быть откровенной, если сама не знаю наверняка, чего хочу? — вспыхнула Бетани. — Единственное, что я знаю, это то, что мне нравится, когда ты меня целуешь или обнимаешь, но я не знаю, влюблена ли я в тебя. Я знаю, что в моей жизни чего-то не хватает, но я вовсе не уверена, что это именно ты. — Голос ее слегка дрожал, и она крепко сжала зубы. — Но тебе нет нужды беспокоиться, что я буду виснуть у тебя на шее и окажусь еще раз такой податливой! Уверяю тебя, я буду стараться держаться настолько далеко, насколько это вообще возможно!

Что бы Трейс ни намеревался ответить, ему это не удалось, поскольку профессор Брэсфилд и синьор Бертолли вышли на террасу и присоединились к ним. Итальянский торговец рассказывал о чем-то, указывая в сторону раскинувшихся на возвышающемся холме развалин Саксахуамана. Бетани изо всех сил старалась сосредоточиться на его словах, но мысли ее были заняты Трейсом Тейлором и теми инстинктами, которые он в ней пробудил.

Ничто уже не будет по-прежнему. Она понимала, что Трейс испытывает то же самое. Хмурые взгляды отца не оставляли сомнений в том, что он понял, чем вызван ее взъерошенный вид. Все были достаточно корректны, чтобы намекать на это, но обстановка была напряжена.

Трейс был прав. Путешествие, похоже, будет достаточно тяжелым и без того, что происходит между ними, но она все равно не собирается сдаваться. Нет, она поедет дальше. Просто она будет держаться от него как можно дальше.