Проснувшись на другое утро, Лора некоторое время лежала неподвижно, уставившись в потолок и пытаясь понять, отчего в спальне так жарко. Наконец она спустила ноги с кровати на золотистую солнечную дорожку на полу, потянулась и, сообразив, что слишком долго спала, встала и подошла к окну.

Внутренний дворик, залитый солнечным светом, наполнял густой запах жасмина и дурманил голову. Гибкие стебли зреющего винограда обвивали решетчатые ставни. Как нарочно, не было даже намека на живительный ветерок со стороны океана. С каждым мгновением жара набирала силу.

Лора раздраженно передернула плечиками, отошла от окна, оделась и пошла в большую столовую завтракать. К своему величайшему удивлению, она обнаружила, придя туда, что за столом напротив Карлотты сидит пожилой седовласый господин аристократического вида, а за спиной у него стоит высокий дородный лакей. При появлении в комнате Лоры незнакомец немедленно встал и вежливо поклонился ей. Карлотта представила ему Лору как свою падчерицу.

— Рад с вами познакомиться, сеньорита Аллен, — произнес он приятным баритоном.

Лора невольно скользнула взглядом по его шелковому жакету, накрахмаленной манишке и тщательно отглаженным брюкам, нашла его костюм безупречным и ответила на беглом испанском:

— А для меня знакомство с вами, сеньор Альварес, — большая честь. Мой отец отзывался о вас с огромным почтением.

Дон Бенито Альварес улыбнулся:

— Как приятно слышать столь изящный комплимент от прекрасной юной леди! Ваша речь выдает ваше европейское образование.

Карлотта сдержанно улыбнулась, поздравляя себя с тем, что настояла на отправке Лоры в Европу на учебу, и спросила у гостя, не желает ли он отведать еще немного вина.

— Благодарю вас, донья Карлотта, не откажусь. Расскажите мне, старику, какое впечатление произвела на вас Испания, — обратился дон Альварес к Лоре. — Ведь самому мне уже не доведется вновь съездить туда, в мои-то годы. Тем более что ко мне только что приехал мой внук.

— Но почему бы ему не присмотреть за вашим имением, дон Бенито, пока вы будете путешествовать? — сделав лакею знак наполнить бокалы, спросила с любезной улыбкой Карлотта.

Ее седовласый собеседник пожал плечами и с сожалением покачал головой:

— Признаться, милейшая донья Карлотта, я сомневаюсь в его деловых качествах. Но поскольку ему рано или поздно придется управлять имением, постараюсь обучить его этому.

Решив, что внук дона Бенито пока еще совсем юн, Лора заметила:

— Легкомыслие свойственно всем молодым людям. Возможно, с годами ваш внук осознает, насколько важно уметь вести хозяйственные дела. Так что не теряйте надежды его образумить!

Старик расхохотался, однако тотчас же принес ей свои извинения:

— Простите, сеньорита, вам, естественно, неизвестно, что мой внук далеко не мальчик. Он просто-напросто сохранил в своем зрелом возрасте юношеское легкомыслие. Кстати, дорогая донья Карлотта, вы придете ко мне на торжество?

— Разумеется, дон Бенито! — ответила Карлотта. — Мы непременно у вас будем.

— В таком случае позвольте мне откланяться! — Старик встал, поцеловал Лоре руку и лично пригласил ее к себе на праздник. Как только он ушел, Лора спросила у Карлотты, что за торжество намечается у дона Бенито.

— Прием будет грандиозный, с музыкой, танцами и, конечно же, с щедрым угощением. Возможно, придет и сам алькальд, не говоря уже о том, что обязательно соберутся все состоятельные люди Игеры.

— А почему так странно ведет себя его внук? Зачем он огорчает дона Бенито? — спросила Лора.

— Внук дона Бенито всегда был сумасбродом, — махнув рукой, ответила мачеха. — Еще будучи ребенком, он не раз проявлял свой буйный нрав. А уж после кончины его родителей он совершенно отбился от рук. Никола потерял отца в возрасте пяти лет, а вскоре после его гибели на войне с Англией скончалась и мать мальчика. Как ни старался дон Бенито приучить своего внука к дисциплине, мальчуган так и не образумился. И в конце концов дед отправил его учиться за границу на долгие годы. Недавно Никола вернулся в Игеру, однако не думаю, что он задержится здесь надолго. Наверняка вновь ввяжется в какую-нибудь опасную авантюру. Он пошел в своего папашу-американца.

— Почему вы так считаете? — спросила Лора, весьма заинтригованная всем услышанным от Карлотты.

Мачеха горестно вздохнула:

— Никола воевал на стороне техасских бунтарей против Мексики! Дон Бенито был чрезвычайно огорчен, узнав об этом!

— Я вас не совсем понимаю, — удивилась Лора. — Что дурного в том, что сын американца сражался на стороне техасских революционеров? Дону Бенито следовало бы гордиться таким внуком! Разве еще сосем недавно Мексика не сражалась за свою независимость с Испанией?

— Дело совсем в другом, — нахмурила брови Карлотта. — Испанские традиции продолжают жить и в Мексике, и в Калифорнии. Старые люди, в чьих жилах течет испанская кровь, не хотят изменять свой привычный жизненный уклад и ревностно защищают испанскую культуру. К сожалению, в последнее время потомки испанских переселенцев все чаще вступают в брак с американцами и индейцами. Дон Бенито — один из тех упрямцев, которые свято чтут чистоту своего рода. Он очень огорчился, когда его дочь вышла замуж за американца, и очень расстроился, узнав, что его внук дрался с оружием в руках против милой его сердцу Мексики.

— Уж не лишил ли он сгоряча Никола наследства? — спросила Лора.

— Нет, поскольку Никола — его единственный наследник. Однако время от времени дон Бенито грозится отдать все свое состояние чужим людям, если внук не образумится.

— Хотелось бы мне взглянуть на такого строптивца! — воскликнула Лора, обмахиваясь веером. — Когда состоится фиеста?

— Умоляю тебя держаться от него подальше! — вскричала Карлотта, приходя в большое волнение. — Этот негодяй очень хорош собой и погубил репутацию не одной юной доверчивой девушки.

Лора расхохоталась.

— Не тревожьтесь за меня, Карлотта! — успокоила она мачеху. — За мной пытались приударить многие ловеласы, включая герцогов и принцев. Однако я сумела устоять перед их чарами. Так что ухаживания необузданного калифорнийца мне ничем не грозят.

Поместье дона Бенито располагалось в нескольких милях от Игеры, поэтому гостям, приглашенным на торжество, пришлось проделать довольно утомительный путь в экипаже. Однако связанные с путешествием неудобства компенсировались сторицею. Гости были поражены обилием вин и яств. Столы ломились от множества аппетитных кушаний. Огромные воловьи туши обжаривались на вертелах. Пропитанный их ароматом воздух дрожал от звуков музыки. С каждым часом накал общего веселья усиливался.

Для развлечения гостей устроили даже корриду, которая привела Лору в такой восторг, что она вместе с другими дамами хлопала в ладоши и подбадривала храброго тореадора одобрительными возгласами, пока он, дразня быка своим красным плащом, исполнял опасный танец перед его острыми рогами. Небывалое искусство продемонстрировали и наездники, разившие разъяренное животное пиками. Они также были вознаграждены аплодисментами зрителей.

Музыканты без устали играли на гитарах, трубах и скрипках веселые мелодии в ритме харабе и хоты, а также европейские вальсы. Разодетые в позолоченные костюмы кавалеры то и дело приглашали Лору на танец. Донья Карлотта самодовольно улыбалась, а Филипп иронически усмехался, наблюдая, как растет популярность его дочери среди местных ловеласов.

Один из них, высокий молодой брюнет с усами и бакенбардами, вызвался принести для нее бокал охлажденного вина. Воспользовавшись его отсутствием, она начала выглядывать в толпе Карлотту, однако вокруг видела только незнакомые лица. Тогда Лора, испытывавшая настоятельную потребность перевести дух и слегка остудиться после танцев, решила уединиться где-нибудь в укромном уголке. Извинившись перед назойливым ухажером, она протиснулась сквозь ряды танцующих и вышла на свежий воздух.

Прогулявшись по садовой аллее, она почувствовала себя значительно бодрее. Ветерок приятно холодил ее разгоряченные вином и танцами лицо, тишина успокаивала нервы, вид ухоженного парка с каменными фонтанами и зелеными газонами ласкал ее взор. Она впервые очутилась в столь богатом и обширном поместье, превосходившем своими размерами самые шикарные усадьбы, которые она посещала в Луизиане. Отец сказал ей, что ранчо занимает площадь более восьмидесяти квадратных миль и простирается от гор до побережья океана. Обладая таким богатством, подумала Лора, дон Бенито наверняка обзавелся покровителями в высших сферах власти. Но тогда почему же он не положил конец хищнической деятельности алькальда? Или ему совершенно безразличны страдания бедных людей? Он ведь должен ощущать ответственность за тех, кто возделывает его угодья!

По лицу Лоры пробежала легкая тень. Она закусила от досады нижнюю губу и ускорила шаг, направляясь к каменному мостику, ведущему в маленький дворик, окруженный пальмами. Сумерки быстро сгущались, зажглись фонари. Откуда-то издалека слышались тихие звуки гитары. В памяти ее вдруг возник разговор, состоявшийся между нею и Карлоттой во время выбора платья для предстоящего праздника. Лора хотела надеть красный наряд, чтобы выделяться среди приглашенных. Мачеха возражала, опасаясь, что он опасным образом воздействует на мужчин.

— В Париже такие платья считаются вполне приличными для молодых дам! — парировала Лора. — Я не хочу походить на серую ворону! Ведь мы едем не на поминки, а на праздник!

Однако в конце концов она смирила свой упрямый норов и накинула на голову и плечи мантию, все-таки оставшись в красном платье. Тем не менее золотистые локоны ее волос кокетливо выбивались из-под накидки, вызывая легкое волнение у молодых кавалеров, а кружева не могли полностью скрыть округлые полные груди, угадывавшиеся под тканью.

Она остановилась на мостике, чтобы полюбоваться симпатичным прудом, устроенным под ним, и насладиться журчанием струй изящного фонтана. В пруду плескалась рыба и отражались яркие звезды. Переполняемая радостными чувствами, Лора тихонько рассмеялась. Внезапно она ощутила чьи-то крепкие объятия и испуганно охнула. Незнакомый мужчина запечатал ей уста жарким настойчивым поцелуем и стал умело расстегивать пуговицы на ее платье. Оцепенев от столь дерзкого и решительного натиска, Лора затрепетала, чувствуя, как его рука бесцеремонно ощупывает ее тело. Ей доводилось целоваться и раньше, но впервые она почувствовала, что не в силах сопротивляться: столь дико и страстно впивался своим ртом этот наглец в ее нежные губы, столь крепко сжимал ее в своих стальных объятиях, столь явственно ощущала она его мужественную мощь. И все вдруг завертелось у нее перед глазами.

Она непроизвольно запрокинула голову и сделала судорожный вздох. Его язык проник ей в рот, и незнакомая дрожь пробежала по ее слабеющему телу. Сладострастный стон вырвался у нее из груди, она затрепетала еще сильнее, с ужасом сознавая, что делает нечто возмутительно непристойное.

В темных влажных глазах незнакомца промелькнуло удовлетворение. Он ослабил объятия и тихо промолвил:

— Так вы не Роза! Значит, я ошибся!

Лора с негодованием его оттолкнула и замахнулась, чтобы влепить ему звонкую пощечину.

Он крепко сжал пальцами ее запястье и, насмешливо ухмыльнувшись, произнес:

— Что ж, считай, что тебе повезло, красотка!

Не давая Лоре опомниться, нахал снова привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока она не обмякла, утратив самоконтроль и волю к сопротивлению окончательно. В голове у нее все закружилось, колени подкашивались, а тело таяло, наполнившись необыкновенным жаром. Из последних сил она пролепетала:

— Месье, отпустите меня! Умоляю вас!

Он ответил ей на беглом французском, что не усматривает оснований для отказа себе и ей в маленьком удовольствии. Пальцы Лоры впились в его плечи, и она прильнула к нему всем своим горячим от страсти телом. Словно во сне она чувствовала, как его пальцы ласкают ее вздымающиеся полные груди, а мускулистое тело становится жарче. Ворот его рубахи распахнулся, и она увидела, что могучая грудь незнакомца покрыта курчавыми волосами.

Лора попыталась оттолкнуть его, упершись в нее кулачками, но не сумела, потому что ее руки совершенно ослабели. Ей начало казаться, что все происходит с ней в дурном сне, а не наяву. Тихое журчание воды в фонтане, бледный свет фонарей и приглушенная музыка придавали происходящему мистический оттенок. А горячие поцелуи и прикосновения мужчины, обнимавшего ее на мосту, будили в ней какие-то фантастические ощущения.

Ей внезапно вспомнилось, как однажды Пьер, ее кузен, сказал, что она когда-нибудь очутится в ситуации, выйти из которой ей не поможет ни ее острый язычок, ни живой ум. В таком случае, посоветовал он, нужно резко ударить наглеца по чреслам коленом. Однако в данный момент движения ее сковывали нижние юбки и фижмы, поэтому ей не оставалось ничего другого, как сносить поцелуи и непрошеные ласки незнакомца. И лишь когда его губы сомкнулись на ее соске, Лора пришла в себя, освободившись от странного и опасного оцепенения, и ловко высвободилась из объятий утратившего бдительность жгучего брюнета.

Обретя свободу маневра, она влепила ему пощечину и замахнулась для нового яростного удара. Тогда незнакомец ухватил ее за запястье и, обняв другой рукой за талию, хрипло прорычал:

— Довольно, красотка! Мне уже не нравятся твои грубые шутки. Я не привык к подобному обращению!

— Я тоже! — ответила Лора. — Не кажется ли вам, сэр, что вы вышли из рамок дозволенного!

Незнакомец оттолкнул ее от себя так, что она едва не упала с моста в пруд. Лора обожгла его испепеляющим взглядом и начала лихорадочно приводить себя в порядок.

— Так, значит, вы даже не подружка Розы? — спросил он, отдышавшись.

Лора вздернула подбородок, глубоко вздохнула, еще раз пригладила руками платье и лишь тогда холодно, как ей самой казалось, ответила:

— Я не знаю ни вас, ни Розы, сэр! Однако мне ее искренне жаль. Вы себя ведете, как грубый мужик, а не как благородный джентльмен.

Улыбнувшись, симпатичный озорник окинул Лору оценивающим взглядом и заявил, с трудом сдерживая смех:

— Похоже, я действительно обознался, сеньорита! Приношу вам свои извинения!

— Ваши извинения не принимаются, сэр! — выпалила она.

— Как вам угодно, — передернул плечами охальник.

— И что же мне теперь делать? — с негодованием воскликнула она. — Вы порвали мне платье, моя накидка плавает в пруду, а вас все лишь забавляет! Невиданная наглость!

Лора скользнула разгневанным взглядом по его темным волосам, широкой мускулистой груди, обтягивающим штанам и сапогам. Он был одет не как простолюдин, однако его манеры чересчур грубы и бесцеремонны. Нет, он все-таки не джентльмен!

— Ах, как мне стыдно! — ерническим тоном произнес незнакомец и, скрестив руки на груди, прислонился спиной к перилам моста. — Однако вы сами ввели меня в заблуждение своими соблазнительными формами и белокурыми локонами, кокетливо выглядывающими из-под мантильи. Я перепутал вас с моей подружкой Розой, не отличающейся скромным поведением, и не смог устоять перед искусом поцеловать вас в пухлые алые губки и заманчивый сосок.

Зардевшись от стыда, Лора гордо подняла подбородок:

— Я могла бы пожаловаться на вас дону Бенито, но не стану, чтобы не огорчать его рассказом о недостойной выходке одного из его гостей. Если вы сейчас же уйдете, то о ней никто не узнает. Обещаю вам, я буду молчать.

Ее слова почему-то так позабавили негодяя, что он рассмеялся и вновь приблизился к ней, несомненно, намереваясь опять ее обнять и поцеловать.

Лора попятилась, задыхаясь от страха и тараща испуганные глаза. Он снова рассмеялся, обнажив жемчужно-белые зубы, подчеркивающие смуглость его привлекательного лица. На мгновение Лоре почудилось, что перед ней сам Мефистофель, олицетворение порока и зла. Он подошел к ней почти вплотную, глядя прямо в ее золотистые глаза. И тогда она закричала:

— Если вы дотронетесь до меня, я все расскажу дону Бенито!

Он взял ее за подбородок и прищурил свои дьявольские глаза:

— И что, по-твоему, со мной сделает дон Бенито? Прогонит?

Ответ прозвучал, к их общему удивлению, незамедлительно из сумрака ночи:

— Нет, он прикажет, чтобы тебя высекли, негодник! Сейчас же оставь девушку в покое!

Незнакомец вздрогнул и, убрав руку от подбородка девушки, обернулся. Из тени на освещенное фонарем место вышел сам хозяин имения. В одной руке он сжимал серебряный набалдашник изящной бамбуковой трости.

— Добрый вечер, дедушка, — отвесив ему шутливый поклон, поприветствовал его обидчик Лоры.

Все тотчас же прояснилось: брюнет, дерзнувший поцеловать ее на мосту, оказался внуком дона Бенито, о котором ей рассказывала Карлотта. Так вот почему его так позабавила ее угроза! Естественно, Никола Альварес, известный авантюрист и ловелас, не испытывал перед своим дедом никакого страха.

Дрожа от возмущения, благородный старый аристократ окинул своего наследника ледяным взглядом:

— Мне стыдно за тебя, Никола! И долго еще ты намерен играть роль неуемного бычка? Мало тебе служанок, что ты начал домогаться достойных юных леди? Ты позоришь меня своим отвратительным поведением!

Никола снова поклонился деду, на сей раз уже менее насмешливо, и пробормотал;

— Произошло маленькое недоразумение, я спутал твою гостью со своей подружкой: они с ней так похожи, если смотреть со спины, особенно в красном платье!

— Ах, вот оно что! Понимаю. Значит, алое дамское платье притягивает тебя, как плащ тореадора — быка? Сейчас же извинись перед юной леди и впредь больше не позорь меня. Буду ждать тебя завтра утром в своем кабинете, потрудись явиться. Иначе тебе придется горько пожалеть о своем непослушании, — добавил дон Бенито.

Никола театрально поклонился Лоре и с сарказмом произнес:

— Не сердитесь на меня, прекрасная блондинка! Обещаю впредь быть паинькой.

Дон Бенито метнул па него гневный взгляд, улыбнулся Лоре и мягко сказал:

— Позвольте мне проводить вас до дома, сеньорита, окольным путем. Служанка мигом приведет ваше платье в порядок. И примите мои искренние сожаления по поводу недостойного домогательства моего беспутного внука.

Лора грациозно кивнула и, взяв его под руку, пошла по дорожке к особняку, вздернув голову и волоча за собой длинный подол платья. На дерзкого брюнета с пронзительным взглядом темных глаз по имени Никола Альварес она даже не взглянула, опасаясь увидеть еще раз его саркастическую ухмылку, вызванную ее непроизвольной реакцией на его страстный поцелуй. О том, что он умудрился коснуться своими губами ее груди, Лора боялась даже вспоминать.

Когда ее платье починили, Лора возвратилась в бальную залу, где все еще продолжалось веселье, и подошла к мачехе. Та тепло улыбнулась ей:

— Тебя так долго не было. Я уже начала волноваться, моя дорогая! Куда ты запропастилась?

— Я решила освежиться и вышла в сад. Там я обнаружила, что на платье порвана одна штрипка. К счастью, дон Бенито оказал мне любезность и распорядился, чтобы ее зашили, — выпалила Лора, надеясь, что мачеха ей поверит. Ведь отчасти она сказала правду, умолчав лишь о некоторых сопутствующих обстоятельствах.

Карлотта понимающе посмотрела на Лору, кивнув в сторону танцующих, и назвала некоторые имена, очевидно, полагая, что ей следует их знать.

— Вон та миловидная молодая дама — племянница алькальда Линда Консепсьон Гонсалес-и-Наварро. Она весьма дружелюбна и приятна во всех отношениях в отличие от своего дядюшки, которого многие недолюбливают. — Карлотта выдержала многозначительную паузу и продолжала: — А вот та госпожа — супруга моряка, ставшего после женитьбы на ней скотоводом. Ее зовут Тереза Моралес-и-Эванс. Она тоже очень славная женщина. А вон там…

Лора вежливо делала вид, что с интересом слушает, однако ей трудно было запомнить имена многочисленных молодых людей, которые теперь перечисляла мачеха. Со многими из них она танцевала и нашла их довольно скучными и легкомысленными, хотя и вполне приятными кавалерами. Заинтересовал ее лишь один мужчина, пригласивший ее на танец, — импозантный и вежливый американец. Наибольшее же впечатление на нее произвел другой человек, однако о продолжении знакомства с ним не могло быть и речи! Настоящий дьявол во плоти, искуситель, попирающий все нормы морали и правила хорошего тона, он поразил и испугал ее. При встрече с ним Лора решила делать вид, что она так его презирает, что не желает с ним даже разговаривать.

Однако когда Никола Альварес внезапно возник перед ней и заявил, обращаясь к Карлотте, что дон Бенито просил его пригласить ее падчерицу на танец, Лора стушевалась и не смогла отказать протянувшему ей свою руку нахалу. И лишь когда он закружил ее в стремительном вальсе, она дрожащим голосом спросила:

— Ваш дедушка действительно попросил вас потанцевать со мной?

Он рассмеялся и, прижав ее к себе во время очередного па, хрипловато произнес:

— Он подал мне эту идею, очевидно, надеясь, что таким образом я сумею смягчить ваше сердце и загладить свою вину.

Лора с негодованием оттолкнула его:

— Джентльмены так себя с леди не ведут!

— А кто внушил вам, что я джентльмен? — с улыбкой закоренелого повесы спросил он, ощупывая рукой ее талию.

— Да, теперь я в этом уже не сомневаюсь! — ответила она.

— Вы слишком проницательны для молодой леди, одетой в столь смелое платье, — съязвил он, и Лора от досады чуть не топнула ножкой об пол.

— Возможно, в вашей провинциальной глухомани мой наряд и выглядит чересчур вызывающим, однако во Франции… — пролепетала она, поборов желание вырваться и убежать.

Но Никола перебил ее, насмешливо возразив:

— О да! Порядочные испанские девицы никогда не осмелятся нарумянить себе губки и щечки, не говоря уже о том, чтобы рискнуть надушить свои интимные части тела. Для француженок подобные вольности — привычное дело!

— Отпустите меня! — выдохнула Лора, шокированная таким циничным замечанием.

От смущения ее лицо стало пунцовым. Она попыталась его оттолкнуть, более не заботясь о том, что о ней могут подумать окружающие. Однако Никола крепче сжал ее хрупкую талию и пророкотал:

— Я обещаю вам впредь не говорить ничего неприятного. Но умоляю вас завершить танец, иначе мой дед разгневается и велит меня застрелить.

— Будь я на его месте, я бы приказала сделать это много лет назад! — в гневе выпалила Лора, продолжая танец.

— Клянусь, что не скажу более ни одного обидного для вас слова, пока мы с вами не закончим вальс, — бархатистым баритоном произнес Никола.

Лора заколебалась, заметив краем глаза, что за ними с тревогой наблюдает Карлотта. В случае скандала мачеха наверняка упрекнула бы ее в том, что она надела красное платье, тем самым спровоцировав кавалеров на фамильярность. И в будущем ей будут позволять выходить из дому только в длинной черной мантилье и в платье с едва заметным вырезом. Рассудив таким образом, Лора неохотно согласилась:

— Хорошо, будь по-вашему!

— Чрезвычайно вам признателен, сеньорита! — живо ответил ее партнер. — И все же мне досадно, что я вызываю у вас раздражение.

Ответить ей не удалось, поскольку он прижал ее к себе так крепко, что слова застряли у нее в горле от возмущения. Но еще более возмутительны были невольные воспоминания о недавней восхитительно-постыдной сцене на мосту с его жаркими поцелуями. Щеки Лоры стали алыми, как кораллы, ноздри затрепетали, а дыхание участилось. Заметив, что она вся пылает, Никола прошептал:

— Я вижу, что вы не забыли прекрасные мгновения нашего знакомства. Признаюсь вам, что я тоже их помню!

Лора поджала губы, не желая развивать опасную тему и моля Бога, чтобы танец закончился как можно скорее. И как только музыка смолкла, она с поразительной резвостью вернулась к своей мачехе, чтобы уговорить ее сейчас же ехать домой. Словно сквозь вату Лора слышала, как Никола вежливо благодарит Карлотту за оказанную ему честь танцевать с ее падчерицей и как она говорит ему в ответ:

— Однако, сеньор Колдуэлл, вы с ней вальсировали слишком долго. — Лицо ее при этом сохраняло несколько напряженное выражение.

Когда Никола наконец отошел, Лора спросила, почему она так его назвала, ведь его фамилия — Альварес!

— Ты права, — улыбнулась Карлотта, — но по существующей у испанцев традиции к человеку можно обратиться как по фамилии его отца, так и по фамилии матери.

Лора нахмурилась, пытаясь вспомнить, где она слышала фамилию Колдуэлл раньше. Карлотта пришла ей на помощь:

— Ты могла знать его по Новому Орлеану!

Лора вспомнила дуэль в Дубовой роще между суровым и мрачным незнакомцем и Жильбером Розьером, ее учителем фехтования. Тогда победил Никола, скандалист и жуир, соблазнивший племянницу губернатора и убежавший от нее прямо во время обряда бракосочетания. Так вот с каким мерзавцем ее свел злой рок — с буйным бретером и бессовестным донжуаном, наверняка имеющим с полдюжины внебрачных детей.

Но его обманутую невесту Сесиль Лоре совершенно не было жаль. Высокомерная и избалованная, она всегда вызывала у нее отвращение. Лора подавила улыбку и стала высматривать в толпе Никола-Кейда Колдуэлла — мужчину, который странным образом овладел ее мыслями до конца бала.

Он же вел себя так, словно забыл о ее существовании: беззаботно танцевал с другими симпатичными юными дамами, шутил и что-то нашептывал им на ушко, заставляя краснеть и заливаться звонким смехом. К величайшей досаде Лоры, он ни разу не взглянул в ее сторону, тем самым все больше убеждая ее во мнении, что судьба столкнула ее с редкостным негодяем.

Наконец Филипп заявил, что пора возвращаться домой, и Лора вздохнула с облегчением. Фиеста, похоже, затягивалась до утра, однако она покидала ее без всякого сожаления. Всю дорогу до усадьбы отца Лора молча смотрела в окно кареты на темные окрестности, посеребренные лунным светом. Карлотта пару раз покосилась на нее, однако воздержалась от вопросов.

Уже лежа в кровати, Лора пришла к выводу, что Кейд ее заинтриговал только своей порочной славой. И еще — благодаря его возмутительному свойству совершенно не заботиться о том, что о нем думают другие. Исключение он делал, пожалуй, только для себя.

Впрочем, с тяжелым вздохом решила Лора, для нее он не имеет никакого значения, поскольку вряд ли они с ним увидятся снова в скором времени. Разве что случайно на каком-нибудь общественном собрании. Да и тогда она постарается показать ему свое презрение, поскольку обижена его бесчувственностью и высокомерием.

Вспомнив о поведении Кейда на балу, она от злости даже стукнула кулаком по одеялу, которым накрылась. Нет, такой холодный расчетливый тип, который привык всегда получать то, к чему стремится, никак не мог стать ее героем. И тем не менее ему удалось разжечь в ней потаенную страсть, от которой ей самой становилось жутковато.

Лора плотнее укуталась в одеяло и вскоре уснула.