Совершенно ошарашенный, Алекс мчался через весь город, чертыхаясь на красный свет светофоров, и чуть не попал в аварию, когда обгонял длинный фургон с прицепом.

Мальчики моего возраста? Какого дьявола она знает, где околачиваются мальчики моего возраста?!

Нет, черт возьми, надо запереть ее на следующий десяток лет и выводить из дома только на привязи.

Прогуляться… О Боже!

А чего стоит высказывание о безопасных женщинах!? Если она имела в виду именно то, что думает он, возможно, у нее все-таки есть пара серых клеточек под соломенными волосами.

Площадка перед домом Ангелины, еще недавно размытая тоннами воды и раздавленная колесами пожарных машин, сейчас была ухожена и заново посыпана гравием. Алекс вихрем влетел в открытые ворота и затормозил у заднего крыльца.

– Ангелина! – взревел он, еще не коснувшись ногами земли. – Скорее сюда!

Сидя в старенькой поцарапанной ванне, Ангелина повернула голову к маленькому, неудачно расположенному окошку, выходящему на задний двор. Кажется, голос Алекса…

Однако этот голос постоянно звучал в ней, а лицо стояло перед глазами с тех пор, как она вернулась домой. Хотелось заново пережить его поцелуй, но как, черт возьми, возобновить в памяти вкус?

Раздался нетерпеливый звонок. Заперта ли дверь?

Дверь была не заперта. Ангелина в последнее время действовала как в тумане и, конечно же, забыла об этом.

– Ангелина! Где ты, черт возьми? Шаги по дощатому полу жилой комнаты, по линолеуму на кухне…

– Я знаю, ты где-то здесь. Фургончик у дома, и теплица заперта.

Превосходно! Теплицу запереть она не забыла, зато забыла запереться сама.

Ангелина услышала, как скрипнули петли задней двери, выскочила из ванны и потянулась за купальным халатом.

Поздно. Дверь ванной распахнулась.

Полотенце висело на противоположной стене. Шторки для душа не было, и душа как такового тоже. Во-первых, для него не нашлось места, а во-вторых, Ангелина предпочитала подолгу отмокать в горячей ванне.

Алекс смотрел не отрываясь. Дважды он пытался что-то произнести, но не издал ни звука. Взгляд медленно скользил по ее мокрому телу – широкие бедра, маленькие груди, крепкие руки, перевязанный большой палец, натертый из-за дырки на рабочей перчатке, облезлый нос, который она забыла намазать кремом от загара, и так далее.

– Я.., я сожалею, – прошептал он.

– Правда?! – Это Ангелина сожалела. Сожалела, что он застал ее не лежащей на софе, томно вкушающей фрукты, одетой во что-то тонкое, дорогое и соблазнительное – намекающее на скрытые сокровища, но в то же время маскирующее отдельные недостатки. – Будь добр, подай мне купальный халат и убирайся отсюда к черту.

Алекс нащупал висящий на двери старый полосатый халат, принадлежавший когда-то отцу Кэла. Они купили его в подарок, но после сердечного приступа отец так и не успел его надеть, а Кэл халаты не любил, так что он достался Ангелине.

Как говорится, выбросить жалко, носить тошно.

– Нужно поговорить.

– Тогда подожди в жилой комнате.

– Это где?

– Пройди через веранду и кухню, и ты на месте. Слава Богу, дом невелик, не заблудишься. А сейчас убирайся!

Алекс удалился, унося с собой нестираемый образ поразительно женственной фигурки и маленькой молочно-белой груди с острыми сосками, которая возбудила его больше, чем любая другая, виденная им начиная с впечатлительного тринадцатилетнего возраста.

Что же касается соблазнительного треугольника там, где сходятся бедра…

Алекс тяжело сглотнул, чувствуя себя на грани паники.

Он приехал, потому что…

Какого черта он сюда приехал? Соблазнить ее? Снова увезти к себе?

Увольте. Для этого он слишком стар. Было время, когда им руководили гормоны. Обычное дело для парней от восемнадцати до двадцати пяти лет. Природный инстинкт продолжения рода, черт его возьми.

Только сейчас ему уже не двадцать пять. С годами сексуальный инстинкт слабеет, если можно верить экспертам – конечно, не тем, самозваным, готовым извергать любые мнения просто для получения исследовательских грантов. В любом случае меньше всего сейчас он думал о продолжении рода. Его единственное желание – простой, старомодный секс. Его единственное желание – Ангелина.

– Итак, что у тебя стряслось, что ты вот так врываешься ко мне в дом?

Он обернулся на звук ее голоса; вся его костистая аристократическая фигура выражала вину и раскаяние. Ангелина стояла в дверях, скрестив руки на груди и нервно притопывая ногой.

– Сэнди.

Притопывание прекратилось. Руки опустились.

– Что с ней стряслось? С ней все в порядке? Ради Бога, говори, не стой столбом!

– С ней все в порядке, – выдавил он.

Кошмар, он гибнет, решил Алекс. Даже в красной фланелевой пижаме или бесформенном зеленом комбинезоне с ядовито-желтой надписью «Лесной питомник Перкинса» на спине она заставляла его дрожать всем телом.

Но в бело-коричневом полосатом льняном халате, который был ей велик по крайней мере на десять размеров, она была просто убийственна. Халат обернулся вокруг нее дважды, но все же чуть больше, чем нужно, открывал грудь. И в этом таилась опасность.

По крайней мере для него. Он весь напрягся от страсти и ничего не мог с собой поделать. Разве что попытаться удержать ее взгляд выше пояса, пока он не сможет взять себя под контроль.

– Спокойно, парень, – пробормотал он.

– Что?

– Я сказал… – Господи, он весь покраснел! – Сэнди – она беспокоит меня последнее время. Ангелина, прошу тебя, поговори с ней. Пожалуйста!

Она опустилась в кресло-качалку, которому на вид было не меньше тысячи лет. Одна нога натруженно легла на другую, и халат открыл колени.

– Как его зовут – Арвид?

– Кого?

– Мальчика в «корвете».

– А, нет – дело во мне.

Ангелина качнулась в кресле. Она обнаружила, что это помогает снять нервное напряжение, когда у нее возникают проблемы. А этот человек был ее вечной проблемой!

Алекс наполовину спрятался за широким креслом, но Ангелина была не дура. Она прекрасно видела, в каком он сейчас состоянии. Правду говоря, и она была в том же состоянии, но у женщины есть некоторое преимущество. Она может сыграть в холодность, и он ничего не заподозрит.

– Так что же стряслось? – насмешливо спросила она.

Алекс подался вперед и оперся руками на резную спинку кресла. Взгляд его упал на газету, открытую на странице комиксов.

Боже мой, ну почему на комиксах? Почему не на редакционной статье?

– Как я сказал, дело в Сэнди.

– Ты сказал, что дело в тебе.

– Ну ладно, в какой-то степени.

– Послушай, ты скажешь, в чем дело, или нет? Я имею в виду, у меня есть чем заняться.

– У тебя свидание? – убитым голосом спросил Алекс, мгновенно остолбенев.

Ангелина бы с радостью сказала «да», но никогда не умела лгать. Кожа слишком тонка. Она мгновенно краснела и глаза, по выражению Гаса, становились стеклянными, так что давно научилась говорить только правду и потом расхлебывать последствия.

– Я планировала начать обдирать обои в спальне. Они пропахли дымом и потемнели после пожара…

– Сэнди сказала: если мне нужен секс, мне следует прогуляться.

Пришла очередь остолбенеть Ангелине.

– Еще сказала, что знает место, где околачивается много мальчиков моего возраста, которые помогут мне найти безопасную женщину, – это все ее слова. Может мне кто-нибудь объяснить, что за чертовщина творится сегодня с детьми?

Ангелине потребовалось не меньше минуты, чтобы переварить услышанное, затем она спокойно сказала:

– Я считаю, ничего страшного не случилось. По крайней мере бывает и хуже.

– Не в моем случае!

– Ну хорошо – хотя я так не думаю.

– Ты имеешь в виду, она просто выпустила пар?

– Не уверена. Я сказала, что так не думаю. Из-за чего возник разговор?

– Из-за моего настроения.

– Ну, в этом я не виновата. Я постаралась устранить все, что доставляет тебе боль.

– Устранить что? – Именно она доставляет ему боль, неужели не понимает, глупая женщина?

– Разве я не говорила, что, кроме диеты с низким содержанием жира и кофеина, тебе необходимо больше двигаться? Сидеть за столом целыми днями…

– Оставим в покое мой нездоровый образ жизни! – Минуту назад он думал, что она говорит о чем-то совершенно другом. Он чертовски хорошо понимал, что некоторые вещи она может только испортить.

– Если ты настаиваешь. Но даже ты должен понять, что если бы не истощал себя физически, то не взрывался бы так часто.

– Даже я? Что значит вся эта чепуха?

– Именно то и значит. Посмотри на себя, ты уже готов взорваться, а мы просто разговариваем, даже не спорим. Ты когда-нибудь читал о геологии? Тектоника плит, газовые кольца, вулканы и прочее? Все это, как ты знаешь, связано с давлением. Со скрытым давлением, которое ищет скрытую слабость, а потом ка-ак бабахнет!

– Именно так, – коротко произнес он, выходя из-за широкого кресла.

Ангелина поднялась и поправила полы своего просторного купального халата.

– Прекрасно. Рада, что смогла тебе помочь. Подняв взгляд на его лицо, она в растерянности отступила.

– Алекс?.. – (Он бросился вперед и схватил ее, как голодный лев хватает пугливую лань.) – Алекс!!

Сэнди права: ему нужен именно секс. Нужен давно – Господи, как давно! Беда в том, что он не хотел заниматься сексом с любой женщиной, он желал только Ангелину Видовски. Ту самую Ангелину Видовски, о которой он страстно мечтал двадцать лет назад.

– Не вырывайся, черт возьми, я тебя не съем, – произнес он. – Я не собираюсь делать ничего против твоей воли, но, Ангелина, ты должна мне сама сказать.

– Сказать что? – безнадежно прошептала она.

– Сказать, что не хочешь меня. Сказать, чтобы я ушел. Сказать…

– Алекс?

– Что?

– Заткнись, – тихо повелела Ангелина и порывисто обняла его.

Кое-как они добрались до ее спальни с закопченными обоями и украшенной слоновой костью железной кроватью, принадлежавшей раньше тете Зее. После гибели Кэла Ангелина избавилась от большей части мебели. Распродала почти все и привезла немногие вещи, сохранившиеся от ее собственной семьи.

Сейчас она была рада этому. Практически всю свою жизнь она мечтала об Алексе Хайтауэре, но не смогла бы заняться с ним любовью в той постели, в которой спала с Кэлом.

– Ты уверена? – прошептал он. Голос и руки его дрожали, пока он расстегивал рубашку.

– Уверена. – Может быть, позже она будет сожалеть об этом, но, если упустит свой шанс, просто сойдет с ума.

Никогда она не сможет полюбить другого человека, но это ее проблемы, а не его. Алекс ее переносит. Она ему даже нравится – когда он не злится на нее. Определенно он хочет ее.

Иногда, хотя, к сожалению, и крайне редко, Золушкам в армейских ботинках действительно достаются Прекрасные Принцы. Правда, ненадолго.

Ангелина потянула за кушак, подпоясывающий халат, и развязала его с чувством куда более торжественным, чем триумф. Наконец-то она узнает, что значит заниматься любовью с Алексом Хайтауэром!

– Ангелина, прости, я с собой ничего не захватил. Ты.., как бы сказать.., защищена?

Она выключила свет, оставив лишь зеленоватое свечение охранной сигнализации снаружи, чтобы не было видно, как она краснеет, и, не моргнув глазом, солгала:

– Не беспокойся, я обо всем позаботилась.

Вообще-то, не такая уж большая ложь. Сейчас у нее безопасный период, кроме того, ей никогда не удавалось забеременеть от Кэла. Она хотела ребенка. Он – нет.

Что касается других факторов риска, их не было с конца ее замужества. То есть за несколько месяцев – в тот день, когда узнала, что Кэл спит на стороне, – она сделала анализы.

Алекс всегда отличался разборчивостью. Он был полной противоположностью Кэлу, и это тоже притягивало к нему Ангелину.

– О Боже, – выдохнула она, когда он одним движением снял свои брюки и трусы и сел перед ней во всей своей великолепной наготе.

Да, он был великолепен. Неотразим. Ангелина видела его и в купальном костюме, и в теннисных шортах. Тысячу раз ей снились удивительно широкие плечи, могучая грудь, покрытая порослью черных волос, узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

Ее глаза пробежали по всему этому и остановились на остальном.

– О Боже, – снова прошептала она, и ее халат беззвучно упал под ноги. Смутившись, она неуклюжим жестом показала на кровать:

– Ложись – я хотела сказать, не прилечь ли нам?

– Конечно, почему нет?

Спокойнее, Хайтауэр!

Алекс с трудом узнавал свой голос. Он дрожал! Если потерять контроль сейчас, он никогда не увидит ее больше. Непослушной рукой он откинул покрывало. Что она там говорила о давлении? В нем было сейчас такое давление, что снять его могло лишь одно упражнение.

Ка-ак бабахнет!

Она скользнула в постель и натянула покрывало до подбородка, а он с удивлением отметил, что кое в чем она по-прежнему застенчива как ребенок.

Но и он был застенчив. В том, что касалось ее. По причинам, о которых он и сам не смел задумываться, ему важно все сделать правильно, оставить хорошую память обоим. Возможно, он не уйдет с тем привычным чувством пустоты, которое всегда оставалось у него после секса. Частично именно по этой причине он избегал его так долго. Из-за наступающей потом депрессии. Из-за чувства, что упущено что-то жизненно важное.

Он опустился рядом с ней и взялся за покрывало.

– Скажи, ты нервничаешь?

– Конечно, нет, – запротестовала она слишком быстро. – Да, ужасно.

– И я. Глупость какая-то, в нашем-то возрасте. Смешно, да?

Но им не хотелось смеяться. Единственное, чего хотелось Алексу, – откинуть покрывало, включить верхний свет и любоваться своим сокровищем. Потом касаться ее тела, узнать, какая она на ощупь, руками и губами попробовать ее кожу – унести на языке ее вкус. В следующее мгновение он желал проникнуть внутрь и умереть там, пока она выкрикивает его имя, а ее маленькое горячее тело содрогается под ним.

– Ты мог бы снова поцеловать меня. Это всегда неплохо для начала, – предложила она, и Алекс засмеялся.

– Не хочешь ли сказать, что ты эксперт и в этом тоже?

– Ты забыл, я работаю в питомнике. Продолжение рода есть продолжение рода, – с кривой улыбкой ответила Ангелина.

– Даже не думай об этом, – прорычал он, но, зарывшись лицом в ее шею, представил себе маленького огненно-рыжего Хайтауэра, распоряжающегося им с тем дьявольским очарованием, которое всегда было фамильной чертой Видовски.

Он провел дорожку из поцелуев от ее левого уха через шею, через плавные холмы ее груди, пока не нашел, что искал.

Ангелина вздрогнула и потянулась за ним, скользя своими маленькими крепкими руками вниз по его телу, делая его необузданным.

– Эй, осторожнее… – Его дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы.

Но Ангелина не хотела быть осторожной. Она хотела всего, всего сразу, снова и снова, без конца. И хотела немедленно. Она выгнула спину, предлагая ему свою грудь, нимало не смущаясь ее крошечными размерами. С ним она чувствовала себя красавицей. С ним она чувствовала, что умеет летать!

– Ax, моя милая, милая Ангелина! – Алекс потерся о ее живот. – Ты не знаешь, как долго я мечтал об этом. – Он уткнулся носом в ее пупок, отчего все ее тело затвердело.

Постельная болтовня, говорила она себе. Постельная болтовня ничего не значит, она забудется к следующему утру.

Я люблю тебя, я люблю тебя, я…

– О, Алекс, прошу тебя!

Он навис над ней, пожирая ее горящими глазами. В призрачном свете его тело тускло поблескивало. Медленно, как будто боясь причинить боль, он соединился с ней, и на краткий безумный миг она завладела им полностью – телом и душой.

Медленно, аккуратно он начал углубляться, и она встретила его на полпути. Когда начало нарастать, начало петь сладкое мистическое напряжение, они стали двигаться все быстрее, бросились наперегонки, теряя голову. Когда она подумала, что умирает, он уверенно подхватил ее, и она бросилась в пропасть, дрожа, плача, цепляясь за единственную в мире вещь, которая имеет значение.

И он тоже дрожал, плакал и цеплялся.

Ангелина проснулась на его плече в зеленоватом свете, который струился через окно, и даже не удивилась, обнаружив, что не одна. Она так часто мечтала об этом, и вот мечты наконец превратились в реальность.

Это было глупо и немного опасно, но она решила, что может побаловать себя еще чуть-чуть.

Она продолжала нежиться, пока не зазвонил телефон.

– Это тебя, – сонно пробормотала она. – Мне никогда не звонят среди ночи.

– Мне тоже. Наверное, ошибка.

– Наверное. – Ангелина положила голову ему на грудь, так что губы ее уткнулись в плоский коричневый сосок. Он немедленно заострился, что вызвало интереснейшую цепную реакцию.

Телефон наконец замолчал. В наступившей тишине она стала прослеживать пальцем линию, которая начиналась от маленькой ямки на его шее, проходила через сосок, обходила пупок и уходила прямо в опасную зону. В район наибольшей слабости. В вулканическую область.

– Ищешь неприятностей, – хрипловато прошептал он. Но по-прежнему не двигался, положив руки за голову и предоставив ей полную свободу обследовать его в свое удовольствие.

– Собираешься их мне доставить? – съязвила она, поглаживая щетину, проросшую на его острых скулах.

– Неприятности?

– Что угодно.

Он лениво перевернулся, ухватил ее руку и легко ущипнул за плечо.

– Я могу предложить еще немного чего угодно. Ты достаточно опытная наездница?

– Не очень, – призналась Ангелина, вспомнив свою маленькую ложь. – Но я хорошая ученица.

Глаза Алекса странно потемнели под полуопущенными веками; он поднял ее и посадил верхом на себя, но в этот момент снова зазвонил телефон.

– Проклятие! – Его глаза опять раскрылись. – Наверное, нужно подойти, любимая. И не вешать трубку. Эту скачку я бы не хотел прерывать.

Ангелина раздраженно выбралась из постели, на ходу набрасывая халат. Он уже видел все, на что было смотреть. Для него не секрет, что она широкобедрая и плоскогрудая, что ее бока слишком пухлые, а волосы выглядят как стог сена после бури, но не было причин щеголять всей этой красотой.

Она добралась до телефона и услышала короткие гудки.

– Дрянь, дрянь, дрянь, – в тон звонку тихо выругалась она.

Одуряюще голый, к ней присоединился Алекс.

– Кто звонил? Повесили трубку?

– Очевидно, какой-то придурок находит удовольствие поднять людей из постели и повесить трубку, как только ответят, особенно когда барахлит автоответчик.

– Не клади трубку на рычаг.

– А что, если это не придурок? Вдруг это Гас звонит из машины? Если он едет со стороны гор, его может быть то слышно, то нет – вот и объяснение…

– Не клади. Пять минут не имеют значения.

– Почему именно пять минут?

Стоя позади нее, Алекс обхватил ее руками и зарылся лицом в шею, вдыхая дурманящий запах секса и тот травянисто-пряный аромат, что, как он уже понял, принадлежал ей – и только ей.

– Потому что ты снова нужна мне, – настойчиво произнес он внезапно осипшим голосом. – Потому что я сомневаюсь, что протяну больше пяти минут. Нужно что-то делать со всем этим давлением, о котором ты говорила сегодня.

Повернув ее к себе, Алекс наклонился, и как раз в этот момент она подняла лицо. Он был тверд и решителен, а она тихо простонала:

– Я таю изнутри…

Он сбросил халат с ее плеч. Ангелина нащупала сзади трубку и сняла ее.

– Если это важно… – Она издала еще один тихий стон, когда почувствовала его напор внизу живота.

– Они перезвонят, – закончил он, накрывая руками ее груди, чувствуя их мягкость и нежность и то, как они твердеют под его пальцами. – Обними меня за шею, Ангелина. – Его руки скользнули вниз, под ее бедра. – Держись крепче.

– Вот так? – Она не отрываясь смотрела в его глаза, пока он поднимал ее, скользя ею по своему телу, пока разводил ее ноги так, что они обвились вокруг его торса. Потом он медленно опустил ее.

На этот раз застонал Алекс.

Ангелина задыхалась.

Две минуты сорок семь секунд, но никто не следил за временем.

Ка-ак бабахнет!