Я застегнула куртку и не спеша вышла из машины. Прохладный вечерний ветерок приятно трепал выбившиеся из косы волосы, обдавая свежестью, которой так не хватало в душном салоне мчавшегося через полстраны внедорожника. После более суток практически безостановочной езды пятая точка онемела, а ноги превратились в две гигантские шпикачки. Первые шаги по земле давались с трудом, но вскоре тело вспомнило, как надо ходить.

На стоянке пахло шашлыками и выхлопными газами. Водители массивных фур с нескрываемым интересом разглядывали нашу пеструю компанию. Предусмотрительно натянувший на голову зимнюю вязаную шапку Михей бодро прошел к одной из многочисленных придорожных кафешек и, обворожительно улыбаясь, попросил принести ему пару бутылок минеральной воды. Зардевшаяся молоденькая продавщица, успешно совмещавшая эту работу с должностью официантки и главного украшения здешних мест, заспешила выполнить просьбу, скрывшись где-то в непроглядной глубине заведения, не забывая от туда время от времени выглядывать. Другие продавщицы, не взирая на возраст, срочно вспомнили о неотложных делах, которые ждали их именно в этом кафе, с гордым и не очень видом проплывая мимо эльфа.

Ожидая возможности подкрепиться, Хранители разошлись по своим делам. Верен открыл капот машины и принялся копаться там, проверяя все ли детали в порядке. Закончив, он перешел ко второму внедорожнику, у которого стоял Пахом. Троллю пришлось натянуть на себя гигантских размеров черную кофту с капюшоном и длинными рукавами, скрывавшую его практически полностью. Хотя я и пыталась убедить ребят, что и среди людей встречаются тролли похлеще нашего, рисковать Хранители не стали. Мало ли кому могла не понравится внешность Пахома. К тому же в образе боксера — неформала он был куда менее приметным. А Хранители не любили привлекать к себе внимание. Говорить о том, что у них это получается не важно, я не стала.

— К чему весь этот маскарад? — раздраженно сказал тролль, и, указав глазами на собравшихся в кучку дальнобойщиков, угрожающе добавил. — Если хоть один прудер на меня еще раз так посмотрит, я за себя не отвечаю.

Верен дружески похлопал Пахома по плечу и, посмотрев на активно крутящуюся около Михея продавщицу, сказал:

— Они тут не по твою душу собрались. Обсуждают, какая кара постигнет нашего симпатягу, если он неожиданно вздумает покуситься на их собственность.

В подтверждение его словам самый, видимо, смелый дальнобойщик отделился от компании и уверенно зашагал в сторону Михея, скучающего около прилавка в ожидании, когда же эта богиня трассы соизволит вынести ему вожделенную воду. Следом за своим другом прогулочным шагом оправились еще два коренастых парня, в сопровождении внушительного вида монтировок. Они старались держаться поодаль, все своим видом выражая: «А что вы на нас так смотрите? Мы всегда так гуляем».

Первый герой вплотную приблизился к эльфу. Что он ему говорил, я услышать не могла, но суть можно было определить без слов. Король автострады пытался выяснить, что этот жутко подозрительный тип в шапке делает на его законной территории, и настоятельно советовал ему убраться от сюда подальше и побыстрее. Совершенно спокойно выслушав его монолог, Михей еще пару секунд пристально посмотрел на мужчину, а потом нагло расплылся в одной из самых очаровательных своих улыбок. Не ожидавший подобной наглости дальнобойщик сначала растерялся, а потом, уже готовый озвереть, почувствовал у себя за спиной нетерпеливое покашливание. Откуда взялся Дарен и как он вообще сообразил, что напарнику грозит опасность, я заметить не успела. Но его массивная фигура не могла оставить равнодушными дружков с монтировками, которые поспешили на помощь товарищу. Сделав пору шагов, невольные герои остановились, почувствовав жуткую боль в ногах, и бросили свои орудия. Вид валяющихся на земле и непонятно от чего корчащихся товарищей заинтересовал оставшуюся группу работников педалей и баранки, часть которой посчитала разумным остаться на месте и посмотреть на это шоу со стороны, а другая — помчалась на выручку коллегам. Не дойдя пяти метров до все так же безмятежно стоящего Михея, подмога схватилась за головы, издавая душераздирающие вопли. Заинтересовавшись, что за очередная потасовка разгорелась у ее кафе, неразделенная «собственность» застыла от удивления, так и не дотащив упаковку воды до эльфа. Михей раздраженно сплюнул, но ожидать, когда столбняк отпустит девушку, не стал, подошел к ней сам, забрав воду и вложив в руку банкноту.

Не знаю, сколько бы продолжалась эта свалка, если бы не спокойный голос подошедшего Деяна:

— Ладно, Сэт, завязывай это избиение младенцев. Есть уже хочется.

Сэт зло улыбнулся, но мучить бесславно павших дальнобойщиков дальше не стал. Довольный проделанной работой, парень картинно отряхнул руки, и направился к машине.

Собравшись, мы отъехали на три километра дальше, найдя удобный лесок, где и устроились для вечерней трапезы. Дарен извлек из багажника на удивление чистый котелок без малейших следов копоти и, налив в него с боем отбитую воду, прикоснулся ладонями. Через пару минут вода начала потихоньку закипать. Ребята мастерски сварили импровизированный суп из тушенки. На свежем воздухе и после долгой утомительной езды это блюдо казалось верхом гурманских изысков.

Оторвав взгляд от тарелки, Верен с улыбкой посмотрел на меня, безропотно терпящую все трудности и лишения походной жизни. Чувствуя себя героиней какого-то приключенческого фильма, я старалась не озвучивать все свои недовольства и из последних сил пыталась сохранить величественно-героический вид. Но выходило это не всегда. Особенно тяжело мне было целый день сидеть в машине практически неподвижно. Ноги затекали до такой степени, что иногда я даже переставала их чувствовать. В отличие от сидящего рядом Сэта, которому вся эта история была откровенно скучна, я искала себе занятия, разглядывая дорожные указатели. Когда мне наконец объяснили, что значат все эти загадочный стрелочки и надписи с циферками, я решила применить свои новоприобретенные знания на практике, комментируя каждый указатель вслух. После получаса моего упорного труда, ребята вежливо попросили заняться чем-нибудь другим и не мешать вести машину. Посчитав, что эти неблагодарные создания еще обратятся за моей неоценимой помощью, я уткнулась в атлас, по сто раз в минуту уточняя, где именно мы едем, но сохраняла гордое молчание.

Наевшись до отвала, Хранители растянулись на голой земле, а я, густо покраснев, отпросилась в кустики.

Местный лес кардинально отличался от того, к которому я успела привыкнуть за время пребывания в общине. В нем было темно и влажно, травяной покров был скудным, и постоянно приходилось идти по мху. Обстановка напоминала мне сказки про Бабу-Ягу. Я бы даже не удивилась, случайно наткнувшись на ее пристанище на курьих ножках. Сейчас меня вообще трудно было чем-то удивить.

Я старалась отойти от парней на достаточное расстояние, испытывая дискомфорт в мужском обществе, когда дело касалось чисто женских особенностей.

— Ни и что это мы тут ходим-бродим? — послышался негодующий голос.

У себя под ногами я заметила меленькое существо, которой было примерно на голову ниже среднестатистического гнома. Странное создание с огромными пронзительно-голубыми глазами, нагло смотрело на меня, деловито сложив руки на груди. Миниатюрный острый носик, тонкие губки и аккуратно сшитая одежка из мха придавали ему трогательный вид. Я хотела позвать ребят посмотреть на такое чудо, но, словно читая мои мысли, малыш не позволил мне это сделать.

— Ну что ты к ним прицепилась? — укоризненно произнес он. — Там тебя Ася ждет, а ты тут ошиваешься.

Не дожидаясь ответа, лесное создание резко повернулось и решительно зашагало в глубину леса. Мне как будто ударили под дых. Я знала только одного человека с таким именем.

Догнав коротышку и поравнявшись с ним, я требовательно призвала к ответу:

— Какая Ася меня ждет?

Малыш раздраженно усмехнулся, ни на миг не замедляя ход. Хоть на один мой шаг приходилось десять его, лесной житель шел с настолько приличной скоростью, что мне приходилось постоянно за ним гнаться.

— А то ты прям много Ась знаешь? — ехидно спросил он. — Та самая!

Ася. Так отец ласково называл маму. И только он. Для остальных она была Настей, Анастасией Владимировной, кем угодно. Асей — только для него. Пока не стала Анастэйшей для другого.

— Откуда она здесь? Она ведь в Европе!

Малыш хмыкнул, резко остановился и с серьезным видом произнес:

— Не веришь? Вот и езжай в свою… Европу!

Не дождавшись моей реакции, чудо снова заспешило в одному ему известном направлении.

Напомнив себе, что все самое удивительное в моей жизни в последнее время оборачивается чем-то хорошим, я пошла с коротышкой. С каждым пройденным метром в лесу становилось все темнее. То ли полог в глубине был гуще, то ли закатное солнце все больше опускалось за горизонт, но приятных ощущений эта прогулка не приносила. Мне постоянно мерещились какие-то непонятные тени и шорохи, но я отгоняла неприятные мысли верой в то, что еще пара минут и я увижу ее. Такую ненавистную, и такую горячо любимую. Любимую несмотря ни на что. Я могла обмануть кого угодно, что забыла ее, что не простила, что не люблю. Я могла обмануть Софона, Феофана, и даже себя. Но я любила. И я готова была ее простить. Я ее уже простила.

Неожиданно коротышка остановился. Мы очутились на небольшой поляне, со всех сторон окруженной плотным кольцом леса. Здесь было немного светлее, чем в лесу, но жуткое ощущение не проходило. Сердце билось в панике, крича, что предчувствует что-то нехорошее. Но желание снова увидеть маму было сильнее любых других чувств.

Неожиданно пелена с глаз спала. Я заметила, что мы отошли уже очень далеко от стоянки. Покружившись вокруг себя, осматривая поляну, я вдруг поняла, что совершенно потеряла ориентацию. При всем желании вернуться я бы не смогла это сделать. Это, наверное, чья-то злая шутка. Такого быть не может! Никто не знал, как мы звали маму. Да и откуда бы ей взяться в лесу под Пермью?! Я ощутила себя полной идиоткой. Так глупо попасться!

Мой провожатый невозмутимо стоял на середине поляны, с интересом разглядывая небо.

— Слушай, куда ты меня привел? — я пыталась не показывать свой испуг, но голос невольно дрогнул.

— Куда-куда… В лес! Сама не видишь? — язвительно отозвался коротышка, ни на секунду не отрываясь от безмятежного разглядывания небосвода.

Первым моим желанием было схватить этого нахала на шкирку и вытрясти ответ, как мне вернуться обратно. Но ловкий негодник исчез прямо у меня из-под носа, в тот же миг появившись на краю поляны.

Взбешенная, я захотела ударить по коротышке «Сетью Аризы», которую сегодня на стоянке продемонстрировал Сэт. Сплела заклинание, построила схему… никакой реакции. Дар не отзывался. Я попробовала еще раз, одновременно проверяя, не допустила ли ошибку. И снова ничего.

Кричать и звать на помощь было бесполезно — мы слишком далеко ушли, что бы ребята меня могли услышать. Стоять и ждать, когда коротышка начнет выкидывать свои фокусы, мне тоже не показалось заманчивым, и я решила бежать. Не важно, что не знаю куда. Главное убраться подальше от этой нежити, на которую не действует ни магия, ни старый добрый кулак. Я со всех сил рванула в лес с той стороны, с которой, как мне казалось, мы пришли. Метра через три меня закрутило, как в центрифуге. Деревья замелькали перед глазами со скоростью, которой позавидовали бы даже пилоты «Формулы-1», сливаясь в одну коричнево-зеленую полосу. Изрядно помотав, лес наконец выбросил меня обратно на поляну. Значит, мы еще и колдовать умеем! Ладно…

— И не напрягайся. — мерзко растягивая слова, равнодушно произнес мой проводник.

Не прислушавшись к его совету, я попыталась еще раз. И еще. Решила, что раз не получается убежать, надо устроить этому негодяю хорошенькую трепку. Поменяла заклинание. Попробовала простой выброс силы. Ничего не действовало! Я почувствовала себя умалишенной, которая бормочет страшные заклинания, ожидая, что сейчас небо разразиться громом и молнией, но ничего не происходит. У меня начали опускаться руки. Я сто раз успела проклясть тот миг, когда пошла за этим странным созданием, когда не позвала с собой ребят, когда даже не догадалась элементарно поднять шум.

Снова задрав голову к небу, коротышка громко и раздраженно произнес:

— Ну, сколько тебя можно ждать?! Она меня уже достала своими выкрутасами!

Еще около десяти минут ничего не происходило. Ни на миг я не прекращала попыток воспользоваться Даром. Я вспомнила все самые сильные заклинания, которым меня обучали. Вспомнила даже те, о которых просто читала, не заучивая. Но я не могла ими воспользоваться. Потом на землю рядом со мной опустилась огромная бесформенная тень. Через пару мгновений я разглядела гигантское синее чудовище, похожее на гусеницу-переростка с хорошо развитыми лапами, напоминавшими человеческие руки, огромной пастью с сотнями острых игловидных зубов и кошачьими глазами. Вопреки моим ожиданиям, чудище не спешило набрасываться. Оно словно красовалось передо мной во всем своем уродстве, давая хорошо себя разглядеть. Ее желтые глаза с узким зрачком манили к себе, гипнотизируя. Я не могла пошевелиться. А потом голову будто залили свинцом. Она стала тяжелой, и все труднее было себя контролировать. Мысли не вязались друг с другом, хотя я до последнего упорно пыталась придумать, как выбраться из этой западни, до последнего пыталась использовать Дар. А потом меня ослепил яркий желтый свет…

Яркий солнечный луч упал мне на лицо. Инстинктивно прищурившись, я резко села на кровати, тщетно пытаясь вспомнить, куда меня занесло на этот раз. Маленькая уютная комната, в которой я проснулась, казалась мне смутно знакомой. Кремовые шторы струились по окну аккуратно сложенными волнами. Около современного пластикового окна стоял письменный стол, заваленный книгами. На полочке красовалась большая семейная фотография, на которой были изображены мои сияющие от счастья родители с обвитым лентами розовым свертком. Дорогие обои были совсем свежими, еще чувствовался легкий запах клея. Заметив комод с зеркалом, захламленный многочисленными баночками и тюбиками с женской косметикой, я вскочила с кровати и подбежала к нему.

На мне была надета ужасная шелковая пижама с олимпийским мишкой на груди. Аккуратно подстриженные светлые волосы были распущены. От удивления я привычным жестом закусила указательный палец, но тут же отдернула его. Наманикюренные ногти были покрыты перламутровым лаком.

Я не знала радоваться мне или плакать. В груди жестким комком застыл страх. Изо всех сил я пыталась вспомнить, как попала сюда. Решительно подойдя к окну, я выглянула в окно и опешила. С высоты пятого этажа открылся вид на залитый солнцем двор, в котором я выросла. Все так же стояли качели, с которых я однажды упала и сломала нос. А вот и та горка, на которой я познакомилась с первой моей детской любовью. Маленькая песочница, лавочка, на которой восседают неизменные ворчливые бабки. Тут как и раньше слышался смех играющих детей. Ничего не изменилось.

Я взяла со стола первую попавшуюся книгу. Это оказался атлас по анатомии. Я пролистала эту огромную изрядно потрепанную книгу и, присмотревшись, заметила пометки на полях, нанесенные мои подчерком.

— Хватит учить. — послышался тихий ласковый голос.

Я резко обернулась и заметила стоящую в дверях улыбающуюся маму. Потеряв дар речи, я выпустила из рук тяжелую книгу и она с грохотом ударилась о пол.

Мама улыбнулась так, как умела только она одна, подошла ко мне и, ласково обняв за плечи, подтянула к себе. Я уткнулась маме в плечо. От нее еле уловимо пахло цветочными духами. Теплая, невообразимо нежная мама. Я уже забыла, как хорошо в ее объятиях. Немного отдалившись, я заглянула ей в лицо. Добрые серые глаза, густые ресницы, небольшой островатый носик, в меру пухлые бледные губы. Светлые волосы собраны в аккуратную прическу. Да, именно такой я ее и помнила. На маме был надет льняной брючный костюм, как раз под цвет ее волос. В ушах поблескивали маленькие сережки-гвоздики.

— Ну что ты, зайчик? — заговорила она, улыбаясь одними глазами. — С днем рождения!

Мама нежно поцеловала меня в лоб и, нежной рукой смахнув с моих глаз выбравшиеся на волю слезинки, сказала:

— Ну, девочка моя, что же ты будешь делать в тридцать?! Двадцать один еще не повод для слез! Жизнь только начинается!

Вечная оптимистка. Моя мама. Стараясь не раскисать, я согласно угукнула на мамино приглашение к завтраку. Она вышла из комнаты, оставив меня переодеваться. Еще с минуту я стояла как вкопанная, а потом негромко засмеялась. Кем бы ни был этот маленький паршивец и что бы он ни сделал, чтобы затащить меня сюда, я была безумно ему благодарна. Он действительно привел меня к Асе. Одевая найденное в шкафу бирюзовое платье, я мысленно пожалела лишь о том, что рядом нет ребят. Мне так хотелось бы поделиться с Хранителями своей радостью.

Выйдя на нашу маленькую кухню, где с трудом можно было разминуться втроем, я обнаружила перешептывающихся родителей и огромный бисквитный торт.

— С днем рождения! — закричали они так, что стены хрущевки чуть не рухнули. Папа ринулся ко мне, держа в руках маленькую коробочку, обернутую в цветную блестящую бумагу с бантом.

Папины зеленые глаза формы луны с опущенными вниз рожками сияли от счастья. Он неловко переминался с ноги на ногу, ожидая моей реакции на подарок. От него пахло крепкими сигарами. Аккуратно подстриженная бородка обрамляла растянутые в улыбке тонкие губы.

Поблагодарив и обняв папу, я развернула подарок. Под бумагой я нашла красный бархатный футляр, в котором на атласной подушечке лежала пара золотых сережек с голубыми топазами.

— Ничего себе! — я была готова прыгать и верещать от радости. — Мам!.. Пап!.. Спасибо большое! Мне еще такого никто не дарил!

— Ага, значит кулон с брильянтом на прошлый день рождения уже не котируется. — со свойственным ему сарказмом сказал папа, приподняв брови.

Я совершенно не поняла, о чем он говорит, но это было мне не важно. По идее где-то на этом моменте должен появиться дядечка-режиссер, воскликнуть «Стоп, снято!» и все декорации рухнут. Но он не спешил лишать меня чуда.

Усадив меня за стол, папа поставил передо мной тарелку с яичницей, приготовленной по его собственному рецепту. За завтраком папа рассказывал про его иностранного студента, который практически не понимал по-русски и постоянно попадал в разные истории. Папе всегда удавалось травить байки. Именно этим он и покорил мамино сердце. Самое незначительное событие, самый мелочевый случай из жизни папа мог превратить в целую историю, которую публика слушала, открыв рот.

Не веря своему счастью, я была готова слушать его целую вечность. Мама поочередно грела нас с отцом своим теплым любящим взглядом. Я и мечтать не могла снова оказаться дома. Рядом со своими родителями. До сегодняшнего дня я и не думала, что так сильно соскучилась по отцу и почувствовала вину за то, что так редко о нем вспоминала.

После завтрака родители выгнали меня с кухни, предложив посмотреть телевизор, а сами принялись мастерить праздничный обед. Папа вынес в зал стол, занявший всю большую комнату. Я таращилась на мелькающие на экране картинки, но не видела ровным счетом ничего. Я чувствовала себя, как после недельной беспробудной пьянки: голова была ватная, плохо помнось, что было раньше. Мама суетилась, бегала по комнате, расставляя тарелки. Я насчитала десять приборов. Значит будут гости. Ничего спрашивать я не стала, хоть и очень хотелось — сама все потом увижу.

Через какое-то время в дверь позвонили.

— Аля, открой! — донесся мамин голос с кухни. — Это к тебе!

Волнуясь, я подошла к замку, который остался таким же, каким и был во времена моего детства, и без труда его открыла.

— С днем рождения!!!

На пороге в полном сборе стояли Хранители.

— Боже мой! Ребята! — воскликнула я, задыхаясь от радости. Чтобы хоть как-то совладать с эмоциями, я спрятала лицо в ладонях.

— Вот так надо встречать друзей, с которыми не виделась аж десять часов! — своим традиционным издевательским тоном прокомментировал Сэт.

— Ну не начинай хоть сегодня, а? — с серьезным лицом отдернула его Веся и тут же заулыбалась. — Поздравляю!

Большего подарка, чем они сами, я и не ждала, но несмотря на это меня нагрузили невероятных размеров плюшевым медведем, букетом цветов и целой грудой разноцветных коробочек.

Ребята остались прежними. Сэт все так же язвил, Веся ворчала на него за это. Не пришел только Михей. На мой вопрос о том, почему эльф не пришел, ребята стали надо мной издеваться, прикидываясь, будто и не знали никогда такого. Может быть я должна знать, почему его нет сегодня…

Когда все гости уселись за стол, мама произнесла первый тост, конечно же посвященный виновнице торжества, и чуть не расплакалась от умиления. Возможно, я была слишком маленькой, чтобы хорошо ее запомнить, но я бы ни за что раньше не сказала бы, что мама такая плаксивая и сентиментальная. Когда я в детстве капризничала и лила слезы по пустякам, меня всегда корили тем, что мама не позволяла себе давать волю чувствам в какой ситуации не оказывалась бы. Я старалась не вдумываться в ее странное поведение, отгоняя дурацкие мысли.

— Как дела в общине? — спросила я, протягивая руку к тарелке с салатом.

Хранители переглянулись, но Деян быстро сообразил, что я имею в виду.

— В общаге? Да все нормально. Под чутким присмотром Клары Дмитриевны, она еще не один век простоит.

Ребята рассмеялись, оценив его шутку. Я так и не поняла, в чем прикол, но решила поддержать друзей, выжимая из себя смех.

Наступило неловкое молчание. Каждый уткнулся в свою тарелку, что-то тщательно там высматривая.

— Готова к завтрашнему экзамену? — чтобы хоть как-то оживить разговор, поинтересовалась Мила.

Не сразу сообразив, что вопрос адресован мне, я конвульсивно замотала головой, что должно было обозначать положительный ответ. Наверно готова. Правда, неплохо было бы выяснить, какой именно экзамен мне придется завтра сдавать и где, но я была к нему готова. Я вообще ко всему готова, лишь бы этот сон не кончался никогда.

Списав мое странное поведение на излишнее волнение, друзья продолжали поднимать тосты, поздравлять меня, веселиться. В этот вечер я к собственному немалому удивлению отметила, что великолепно танцую. Раньше, когда я приходила на дискотеку, танцующие расступались, опасаясь быть задавленными насмерть. А теперь тело само двигалось в такт музыке. А может и не в такт. Мне вообще медведь оттоптал все уши еще в глубоком детстве, и о том, что представляет собой этот загадочный «такт», я догадывалась крайне смутно.

В ходе вечеринки я путем тонких намеков выяснила, что Деян закончил механико-математический факультет и теперь работает на каком-то заводе. Веся и Дарен вообще оказалась моими одногруппниками. Все вместе мы учились на медицинском. Сэт тоже не поленился и поступил в Уральский государственный и в этом году заканчивал факультет психологии. Чем занимаются остальные Хранители, мне так и не удалось узнать, потому что мои странные вопросы и намеки уже начали настораживать друзей.

Домой ребята собрались поздним вечером, плавно переходящим в ночь. Мама заверила, что ей и самой не трудно помыть посуду и все убрать, и отправила меня отдыхать. Закрывшись в комнате, я села на аккуратно заправленную кровать, на которой строго по росту были рассажены многочисленные мягкие игрушки. Поджав к себе ноги и положив голову на колени, я долгое время просидела, не шевелясь и ни о чем не думая. Внутри ощущалась растущая с каждой секундой пустота. Эта огромная черная дыра увеличивалась с каждым ударом сердца. Я с грустью подумала, что похожа сейчас на пластиковую куклу. Красивая оболочка, удобный кукольный домик, гора одежды по последнему писку моды. Вокруг тебя улыбающиеся люди, которые тебя, по-видимому, любят. Но они тоже пластиковые. За этим красочным антуражем скрывается… Да ничего там не скрывается. Вообще ничего нет. Пу-сто-та.

Я услышала, как тихо переговариваясь между собой, легли спать родители. Во всей квартире погас свет. Почувствовав внезапно накатившую усталость, я легла, прислонившись щекой к приятно пахнущей стиральным порошком подушке. Я хотела уснуть, закрывала глаза, но сон не приходил. Меня что-то сильно беспокоило, но я не могла понять, что именно.

Я не могла привыкнуть к тому, что теперь у меня снова есть мама. Любящая и любимая. Она больше не собиралась нас покидать. Папа был добрым и веселым. Опять кашлял и врал маме, что уже давно бросил курить. Она знала, что он не расставался с сигаретой ни на день, а все равно делала вид, что верит ему.

Мне было непонятно поведение Хранителей. Да и можно ли их было так называть?! Беззаботные студенты. Не знают или не хотят знать никакой общины. Ни слова не сказали ни о старейшинах, ни о Малых. Как будто и не существует их вовсе. Сэт ни разу не попытался оживить приготовленные мамой котлеты, хотя его было его главным приколом, за который он регулярно получал нагоняй от Лазаря.

Уцепившись за эту мысль, я как ошпаренная вскочила с кровати. Попыталась использовать Дар, но как только хотела сплести маломальское заклинание, забывала как это делается. Как я не пыталась заставить себя собраться, мысли, как испуганные шумом крысы, разбегались в разные стороны.

После многочасовых попыток я ощутила страшную головную боль. Как будто кто-то перфоратором долбил мне голову. Бросив это бесполезное занятие, я вдруг поняла, что лишь сама все усложняю. Мне выпал такой счастливый билет, от которого нельзя отказываться. Если больше нет магии, нет общины, нет всей той непроглядной темноты, которая меня окружала долгие годы, то и не нужны они мне. Я заслужила это счастье!

Неожиданно зазвеневший мобильный поставил точку в моих ночных скитаниях. Будильник на новеньком смартфоне сообщил, что уже семь утра.

Я переоделась, пошла на кухню и не без успеха порылась в просторном холодильнике, найдя оставшуюся после вчерашнего праздника еду. Подкрепившись, я обнаружила зачетку в верхнем ящике стола, кинула ее в модную бежевую сумку и заспешила в университет. Моя давнишняя мечта сбылась, хоть и немного странным способом. Теперь я получу образование и стану врачом. Больше никаких подносов, швабр, фартуков и кругов под глазами от хронического недосыпания. То, что мне обещал Златан, осуществил нелепый лесной коротышка.

Уже стоя на пороге, я вернулась обратно и приоткрыла дверь в родительскую спальню. Мама спала, положив голову папе на плечо. Заметив меня, отец проснулся, глазами спрашивая, в чем дело.

— Я вас люблю. — прошептала я, на что он мило улыбнулся. Они тоже меня любят. Я это знаю. Полная из ниоткуда взявшейся уверенности в своих силах, я вышла из дома и направилась на экзамен.