Неделей позже, теплым субботним утром, они направлялись в долину Луары. Том сидел за рулем своего «мерседеса», а рядом с ним Марк Силвестер. Сзади расположились Александра, Джессика и Ален Бонналь.

Воздух был напоен весенним ароматом, но солнце пряталось за темными тучами, плывшими над горизонтом. Тому хотелось побыстрее, пока не хлынул дождь, добраться до дома своих родителей под Туром.

Они собирались сначала привести себя в порядок и позавтракать, а потом отправиться в Монткресс, фамильный замок Жана де Бове-Кресса.

Том подумал, что в столь ранний час его пассажирам не до разговоров. Он вставил в проигрыватель компакт-диск, и вскоре салон наполнился звуками музыки из великих голливудских кинофильмов.

Глаза Джессики были закрыты, но она не спала. Она притворилась спящей, чтобы никто не мешал ей погрузиться в свои мысли. Еще совсем недавно Джессика была полна решимости увидеть человека, похожего на Люсьена, однако теперь она чувствовала неуверенность. Хорошо, что Ален поехал с ними — он знал Люсьена так же хорошо, как она.

Если человек, живущий в замке Монткресс с женой и ребенком, не Люсьен, вреда от их посещения не будет. А если это Люсьен, она наконец узнает правду.

Вчера она рассказала обо всем Марку. Он одобрил идею поездки и попросил взять его с собой.

— Ты мне не безразлична, Джессика, — сказал он. — Если тебе вдруг понадобится помощь, я хочу быть рядом. Ты ведь знаешь, я твой друг.

Она улыбнулась, сжала его руку и сказала, что будет рада его компании.

Съехав со скоростного шоссе, Том сказал:

— Скоро окажемся на месте.

Через пятнадцать минут Том, притормозив, въехал в открытые чугунные ворота. В конце аллеи стоял особняк из местного камня, который с годами потемнел, но после реставрации обрел первоначальный белый цвет. На фоне зеленых деревьев и голубого неба светлый дом выглядел очень элегантно.

Как только Том остановился, из дома вышел его отец. Обнявшись с сыном, Пол Коннерс тепло обнял Александру, а затем Том представил ему всех остальных.

— Проходите в дом, будем завтракать, — сказал Пол, проводя гостей в холл.

Там их встретила Кристиан, мать Тома Коннерса.

— Быть может, вы хотите освежиться? — сказала она, обращаясь к Александре и Джессике, и жестом пригласила их следовать за собой. — А вы, Пол и Том, займитесь Марком и Аленом.

Кристиан поднялась по изогнутой лестнице на второй этаж и показала гостьям уютную комнату, декорированную бледно-голубой тканью из Жуй. Ею были обтянуты стены, задрапированы окна и покрыта кровать.

— Здесь найдется все необходимое, — сказала Кристиан и показала, где ванная.

— Иди первая, Джесс, — произнесла Александра. — А я пока поговорю с матерью Тома.

Как только они остались вдвоем, Кристиан обняла Александру.

— Я была счастлива, узнав, что ты в Париже, что вы с Томом снова вместе. — Подняв бровь, она спросила: — Это правда?

— Да, правда, — ответила Александра. — Мы созданы друг для друга, и, кажется, Том это понял.

— Очень на это надеюсь. Ты нужна Тому, ему с тобой хорошо. Ох уж эти мужчины… Но что бы мы делали без них?

Когда Джессика вышла из ванной, Кристиан, пристально посмотрев на нее, проговорила:

— Том попросил меня рассказать вам о Жане де Бове-Крессе, но мне почти нечего сказать.

Джессика села напротив Кристиан, Александра исчезла в ванной.

— Он живет затворником, — начала Кристиан. — Мало бывает на людях. Как и его жена.

— Возможно, за этим что-то кроется, — вставила Александра, появляясь из ванной.

— Надеюсь, загадка скоро разрешится, — пробормотала Джессика.

Кристиан кивнула:

— Давайте спустимся вниз и немного перекусим. Уверена, что вам не терпится поскорее отправиться в Монткресс.

Пока Джессика следовала за матерью Тома и Александрой сначала вниз по лестнице в холл, а оттуда в необычную круглую комнату, в ней, несмотря на озабоченность, не раз просыпался дизайнер. Комната располагалась в торце дома, и ее многочисленные окна выходили на зеленую лужайку и на цветник.

— Как красиво! — воскликнула Джессика.

— Это летняя столовая, — пояснила Кристиан, проводя их к круглому столу посередине.

Как только они уселись, появились Том с отцом и двое других мужчин.

— Садитесь, где вам больше нравится, — сказал Пол.

Сев рядом с Александрой, он взял ее за руку и спросил:

— О чем ты думаешь?

Она улыбнулась:

— Этого я не могу сказать.

— Зато я могу, — шепнул он с заговорщицкой улыбкой. — Ты хочешь быть с ним до конца своих дней.

Александра удивленно посмотрела на Пола Коннерса:

— Откуда вы узнали?

— Это написано у вас на лице, дорогая.

Кристиан разлила кофе, а Том медленно обошел вокруг стола, предлагая всем корзинку с выпечкой.

— А что ты хочешь? — спросил он, остановившись около Александры.

— Тебя, — беззвучно прошептала она, беря круассан.

Том молча поцеловал ее в макушку.

Пол обратился к Алену:

— Том говорил, вы хорошо знали Люсьена Жирара. Он был приятным человеком?

— Конечно! — воскликнул Ален. — Он был честным, и поэтому мне трудно поверить, что он мог намеренно исчезнуть.

— Он не первый и не последний, — вмешался Марк.

Пол кивнул:

— Для этого должна быть веская причина.

Джессика слушала их, почти не участвуя в беседе, но, увидев, что кофе допит, спросила:

— Как по-вашему, Том, мы можем сейчас туда поехать?

— Конечно, можем, — ответил Том.

Они с Александрой поднялись. Ален последовал их примеру и вместе с Джессикой покинул столовую. Марк отодвинул стул и поспешил за Джессикой. Он догнал ее на ступеньках, взял за руку и притянул к себе:

— Джесс, дорогая, что бы там ни произошло, для нас с тобой это не имеет никакого значения.

Джессика попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.

— Ты прав. Я понимаю это. Просто нервы разыгрались.

Он обнял ее и прошептал на ухо:

— Все будет хорошо, Джессика. Черт возьми, я сделаю все, чтобы так оно и было.

Том с Аленом сели в «мерседес» впереди, Александра с Джессикой сзади. По пути в Монткресс все молчали. В какой-то момент Александра взяла Джессику за руку, желая успокоить и подбодрить подругу.

— А вот и Монткресс, прямо перед вами.

Джессика с Александрой вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть замок. Белые каменные стены сияли под солнцем, черные крыши многочисленных круглых башен придавали массивному зданию причудливый вид.

Когда Том направил машину к замку, у Джессики перехватило дыхание и она на секунду подумала, что не выдержит встречи. Она едва не попросила Тома повернуть обратно в Париж.

Заметив на бледном лице Джессики беспокойство и страх, Александра сказала:

— Все будет хорошо.

Том припарковал машину и, полуобернувшись, сказал женщинам:

— Возможно, дверь откроет кто-нибудь из прислуги и меня пригласят войти. В этом случае подождите пять минут, а потом отправляйтесь за мной. Скажете, что вы со мной, и вас впустят.

— А что, если дверь откроет Жан?

— Я поговорю с ним минут пять. Потом посмотрю на машину и помашу вам рукой. Тогда вы выйдете и присоединитесь ко мне… к нам. Все ясно?

— Да, — ответила Александра, а Джессика молча кивнула.

Том вылез из машины и по вымощенному булыжником двору зашагал к деревянной двери. Подойдя ближе, он увидел, что дверь приоткрыта. Тем не менее Том постучал и стал ждать.

Через секунду в холле появился седой мужчина в полосатом фартуке поверх брюк, рубашки и пиджака. Заметив Тома, он сказал по-французски:

— Добрый день.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с господином маркизом?

— Подождите минутку, пожалуйста.

Не успели последние слова слететь с уст мужчины в фартуке, как Том услыхал шаги. По вымощенному булыжником двору к нему приближался Жан де Бове-Кресс. На нем были черные сапоги для верховой езды, белые бриджи и черный свитер. Через секунду мужчины уже пожимали друг другу руки.

— Прошу прощения, что явился без телефонного звонка, но мы проезжали мимо вашего замка, и мои клиенты попросили меня остановиться. Они заинтересовались Монткрессом. Видите ли, они снимают фильм, и съемки будут проходить в долине Луары. Мы выбирали натуру…

— Увы, это невозможно, — прервал его Жан с любезной улыбкой. — Многие хотели здесь снимать, но из этого ничего не вышло. Боюсь, мой замок не лучшее место для съемок.

— Ясно, — ответил Том. — Быть может, тогда вы позволите снимать в ваших владениях?

Жан де Бове-Кресс задумался. Краем глаза Том увидел направлявшихся к ним Александру, Алена и Джессику. Слегка подавшись вперед, он продолжал:

— Вы выручите значительную сумму, а съемочная группа будет работать на ваших землях с предельной осторожностью.

— Я понимаю. Но мне надо подумать… — Внезапно Жан замолчал, его узкое лицо побледнело.

Джессика выступила вперед, глядя на Жана. Она сразу же его узнала, как и он ее.

— Я часто думала, что ты, должно быть, жив. — Ее глаза наполнились слезами.

Жан неотрывно смотрел на Джессику, потом перевел взгляд на Алена и наконец на Александру. Он их узнал, но ничего не сказал. Медленно покачав головой, он тяжело вздохнул и шире распахнул дверь:

— Нам лучше зайти в дом.

Пока они вчетвером шли за Жаном по просторному каменному холлу, Джессике удалось взять себя в руки. Спустившись на три ступеньки, они оказались в длинной просторной комнате с выходящими на террасу застекленными дверями. Словно сквозь туман, Джессика разглядела темную мебель и старые обюссонские ковры.

Остановившись, Жан жестом указал на кресла и диваны.

— Прошу вас, — пробормотал он.

Сам он садиться не стал и отошел к камину. Когда все расселись по местам, Жан спросил у Тома:

— Мы с вами встречались в Париже несколько лет назад?

— Нет.

— Как же вы меня нашли?

— У моей приятельницы Алексы есть фотография, на которой Джессика снята рядом с вами. Когда я упомянул ваше имя, она сказала, что человека на фотографии звали Люсьен Жирар, и поведала историю вашего исчезновения.

— Понятно.

Не в силах больше сдерживаться, Джессика спросила:

— Но почему? Почему ты сделал это?

Он не ответил.

В саду шелестел листвой ветерок, пели птицы. Сквозь раскрытые окна в комнату лился аромат цветущих роз.

— По-моему, ты должен все мне объяснить. И Алену тоже. Мы долго тебя искали, а когда не смогли найти, решили, что ты погиб. Мы оплакивали тебя! — Джессика покачала головой, ее глаза наполнились слезами. — Я оплакивала тебя до сегодняшнего дня. — Ее голос дрогнул, и она не смогла продолжать.

— Ты права, я должен все вам объяснить. — Сев в кресло у камина, он начал рассказывать: — Я сказал, что еду в Монте-Карло на съемки, потому что не мог открыть тебе правду.

— Какую правду?

— Что я не Люсьен Жирар. Что я… Жан де Бове-Кресс. Двенадцать лет назад после крупной ссоры с отцом я покинул этот дом. Отец не одобрял моего желания стать актером и порвал со мной отношения. Его любимцем, а также наследником титула и земель был мой старший брат Филипп. Семь лет назад Филипп трагически погиб. Он летел на частном самолете к невесте на Корсику, и его самолет попал в грозу. Все, кто был на борту, погибли. Когда мой отец узнал о гибели брата, его разбил паралич. Мать вызвала меня в Монткресс. Нужно было устроить похороны брата, позаботиться о родителях…

— Но почему ты мне ничего не сказал? — спросила Джессика. — Я бы поехала с тобой, помогала бы тебе.

— Мне некогда было объясняться. Я должен был срочно уезжать. Но я думал провести здесь, на Луаре, не больше недели. — Жан замолчал, откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.

Внимательно глядя на него, Джессика подумала, что он выглядит старше своих тридцати пяти лет. Он казался истощенным, узкое лицо испещрили морщины. Внезапно она осознала, что он уже не так хорош, как прежде.

Под пристальным взглядом Джессики Жан де Бове-Кресс почувствовал себя неуютно. Она никогда не казалась ему такой красивой, такой желанной. Он никогда не переставал ее любить. Жан с ужасом почувствовал, что готов расплакаться. Он взял себя в руки, поднялся и подошел к камину. Прочистив горло, Жан проговорил:

— Пожалуйста, поверь мне, Джессика, я в самом деле хотел все тебе рассказать, когда вернусь в Париж. Я надеялся, что все останется по-прежнему и мы с тобой будем вместе. Но обстоятельства оказались сильнее меня.

Нахмурившись, Ален спросил:

— И что же случилось потом?

— Сразу после похорон брата я заболел. Очень тяжело. Боль в горле, ломота во всем теле, обильный пот по ночам, высокая температура. Я рассказал об этих симптомах врачу моего отца, и он потребовал, чтобы я немедленно явился к нему на осмотр.

Джессика затаила дыхание. Она поняла: сейчас они услышат нечто страшное.

— Доктор Битоэн направил меня к онкологу в Орлеан. Мне сделали анализы, и их результаты подтвердили худшие опасения: у меня обнаружилась болезнь Ходжкина.

— Но ты же был совсем молодым, тебе исполнилось всего двадцать пять! — воскликнула Джессика.

— Эта болезнь поражает совсем молодых людей, — ответил Жан. — Когда мне поставили диагноз…

— Но почему ты мне не позвонил? — с жаром перебила его Джессика. — Я бы сразу к тебе примчалась. Я любила тебя.

— Знаю, и я тебя люблю… — Он закашлялся. — И я любил тебя, Джессика. Но я понял, что мне нечего тебе предложить. У меня на руках оставались инвалидка-мать и парализованный отец, я был обязан заниматься имущественными делами. А ты была так молода. К тому же я не думал, что долго проживу.

— Но ты же дожил до сегодняшнего дня, — сказал Ален, укоризненно глядя на Жана.

— Да, дожил. После долгого, изнурительного лечения наступила ремиссия месяцев на восемь. Но врачи говорят, что рак может вернуться. — Он посмотрел на Джессику. — Я не мог позволить себе жениться.

— Но ты женился. И завел ребенка.

— Да. Три года назад я женился. Недалеко от нас жила моя подруга детства, и, когда я вышел из больницы, она стала мне помогать. Потом умер отец, за ним через несколько месяцев последовала мать. Я был подавлен. Анник была моей единственной опорой. Со временем мы стали любовниками, но я и не помышлял о женитьбе.

— Тогда почему ты на ней женился? А не на мне? Я бы приехала к тебе. Я тоже могла бы стать тебе опорой.

— Потому что, к моему величайшему изумлению, Анник забеременела. Я не представлял себе, что такое возможно. Обычно противораковая терапия делает мужчину бесплодным. Но Анник забеременела. Я был ей благодарен, она меня любила, хотела выйти за меня замуж. Я поступил правильно — она родила мне сына, который унаследует титул и земли и продолжит наш род, когда меня не станет.

— А сколько лет вашему сыну? — спросила Александра.

— Три.

— А теперь у тебя опять ремиссия? — спросил Ален.

— Нет. Я сейчас на химиотерапии.

На глазах у Джессики по-прежнему блестели слезы.

— Я бы сумела все понять. Я бы приехала к тебе, Люсьен. Ты был смыслом моей жизни, — медленно проговорила она.

Светлые серо-голубые глаза Жана наполнились слезами. Он хотел ответить Джессике, но не мог.

Джессика поднялась и направилась к нему. Жан шагнул ей навстречу. Она заметила слезы на его щеках, боль и печаль в глазах. Он нежно обнял ее и тихо сказал:

— Я думал, что поступаю правильно. — Когда она не ответила, Жан прошептал: — Прости меня, Джессика.

— Прощаю, — ответила она, крепче прижавшись к его груди. — Я прощаю тебя, Люсьен. Я всегда буду думать о тебе как о Люсьене, вспоминать тебя под этим именем.

— Я знаю.

Внезапно раздался шум, топот бегущих ног, Жан с Джессикой отпрянули друг от друга, и в библиотеку из сада вбежал маленький мальчик.

— Папа! Папа! Я здесь! — крикнул он, но, увидев незнакомых, остановился.

Жан подошел к нему, взял за руку и подвел к Джессике.

— Это мой сын… Люсьен, — произнес он.

Она посмотрела на Жана, потом, присев на корточки, дотронулась до детской щечки и улыбнулась:

— Привет. Меня зовут Джессика.

Мальчик тоже улыбнулся:

— Здравствуйте.

Совладав с чувствами, Джессика поднялась и бросила взгляд на Александру и двоих мужчин.

— Пожалуй, нам пора, — сказала она и, обращаясь к Жану, добавила: — Спасибо, что все мне объяснил.

— Надеюсь, ты все поняла.

— Да, все.

Понизив голос, он спросил:

— Значит, ты не замужем?

— Нет.

— Прости меня.

— Все хорошо.

Жан проводил их до машины. Пока они шли по холлу, он одной рукой обнимал Джессику за плечи, другой держал за руку сына. Во дворе он поцеловал ее в щеку.

— До свидания, Джессика. Желаю удачи.

— До свидания, — сказала Джессика и пошла к машине.

Она слышала, как другие прощаются с Жаном и торопятся вслед за ней. У машины она остановилась и оглянулась.

Он стоял там, где они расстались, держа за руку сына. Свободной рукой он послал ей воздушный поцелуй. Она тоже послала ему воздушный поцелуй и села в машину.

На обратном пути все молчали. Когда Монткресс наконец скрылся из виду, Александра спросила Джесику:

— Как ты?

— Со мной все в порядке. Теперь, когда я знаю, что случилось с Люсьеном, я могу жить спокойно.

— Как это грустно, — сказала Александра. — Мне его очень жаль.

— Мне кажется, он считает, что поступил правильно, — сказал Том. — По отношению к тебе, Джессика. Он думал, что таким образом оберегает тебя.

— Я знаю, что он так думал. Но он думал за меня. — Джессика тяжело вздохнула. — Все эти годы я любила воспоминания о нем. Он изменился. Изменилась и я. Но лучше бы он сказал мне правду тогда, семь лет назад.

— И что бы ты сделала? — спросила Александра.

— Немедленно приехала бы к нему, — уверенно произнесла Джессика. — Ни минуты ни раздумывая.

— А как ты думаешь, ему бы это помогло? — спросил Том.

— Не знаю. В самом деле не знаю. Но я рада, что повидала его. Теперь я могу жить дальше.

Кей сидела перед зеркалом в своем номере в «Мерисе» и думала, не добавить ли ей еще румян. Ей казалось, что она бледнее обычного, а сегодня ей хотелось выглядеть как можно лучше.

— Нет, больше я ничего не могу сделать, — громко произнесла она, придирчиво разглядывая себя в зеркало.

— Ты изумительно выглядишь, — раздался у нее за спиной голос Иана. Его рука опустилась на ее плечо.

— Ты застал меня врасплох! — воскликнула она.

Иан коснулся рукой ее щеки.

— Закрой глаза, — попросил он.

— Зачем?

— Пожалуйста, закрой.

Когда она крепко зажмурилась, Иан вынул из кармана халата ожерелье. Осторожно надел его на длинную стройную шею Кей и сказал:

— Теперь можешь открыть глаза.

Увидев свое отражение в зеркале, Кей вскрикнула от удивления и восторга — у нее на шее было самое красивое ожерелье из бриллиантов и топазов, какое она когда-либо видела.

— Какое великолепие! Я никогда не видела ничего подобного! Спасибо. Огромное спасибо.

— Я рад, что оно тебе понравилось, дорогая. Я влюбился в него с первого взгляда, как и в тебя.

Она рассмеялась, но тут Иан протянул ей маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом.

— А это завершающий штрих, — сказал он.

И снова, приподняв крышку, Кей тихонько вскрикнула. На черном бархате лежала пара топазовых серег — крупные топазы в окружении бриллиантов.

— Иан, они же стоят кучу денег, — воскликнула она.

Его лицо осветила широкая улыбка.

— Надень их, — сказал он.

— Сию секунду, сэр, — ответила она и, вдев серьги в уши, посмотрелась в зеркало: — Они просто… великолепны.

Погладив ее по плечу, Иан сказал:

— Помнишь, в феврале я ездил в Эдинбург? Накануне дня рождения Фионы?

— Да. Очень хорошо помню. Вид у тебя тогда был немного таинственный.

— Знаю. Так вот, я попросил старого Барнса, менеджера в ювелирном магазине Кодрингтонов, приискать мне бриллиантовое ожерелье. Вообрази мою радость, когда он позвонил и сказал, что у них есть бриллиантовое ожерелье с топазами, очень редкое, очень старое, и я могу на него взглянуть.

— И ты так долго держал это в тайне?

Он кивнул:

— Я собирался подарить его тебе на Рождество, но мне пришло в голову, что сегодня тоже вполне подходящий случай.

Кей встала, обняла мужа и нежно поцеловала в губы.

— Ты самый удивительный муж на свете.

— А ты самая удивительная жена, моя прелесть. — Развязав пояс ее халата, Иан отступил в сторону. — Взгляни на себя. Как красиво.

Сбросив с себя халат, Иан взял ее на руки, крепко прижал к себе и поцеловал впадинку у основания шеи. Потом заглянул ей в глаза и сказал:

— Пойдем в постель. Обещаю не помять твою прическу и не размазать косметику.

— Бог с ними. Я снова причешусь и накрашусь.

Они улеглись, крепко прижавшись друг к другу, их губы снова встретились. Его поцелуи становились все более страстными, более настойчивыми…

Когда они уже лежали неподвижно, Иан приподнялся на локте и посмотрел на Кей.

— Быть может, сейчас мы зачали ребенка, о котором ты так мечтаешь, — пробормотал он. — Но даже если этого не произойдет, ничего страшного. Ты понимаешь это, дорогая?

— Да, понимаю, — Кей улыбнулась в ответ. — Доктор Бужон сказал, что нам просто надо продолжать попытки. А при необходимости у него всегда найдутся средства нам помочь.

Иан рассмеялся:

— Думаю, это не понадобится. Я уверен. Не забывай, что я чистокровный шотландский горец.

Через пятнадцать минут Кей снова сидела за туалетным столиком. Обводя карандашом контур губ, она думала о последних пяти днях. Иан приехал в Париж неожиданно, отозвавшись на ее приглашение сопровождать ее сегодня вечером на день рождения Ани. Он объяснил, что приехал на несколько дней раньше, так как почувствовал, что им необходимо побыть наедине друг с другом, вдали от Лохкрейги.

В первую ночь Кей рассказала ему о своем визите к доктору Бужону. С физической точки зрения у нее все было в порядке. Теперь, убедившись в этом, она могла поделиться своим беспокойством с мужем. Так посоветовал ей доктор, и Кей не пожалела, что последовала его совету.

Узнав о причине ее беспокойства, Иан попросил ее не расстраиваться. Его доброта придала ей смелости, и она рассказала о тех ужасных вещах, что случились с ней в детстве. Когда Кей закончила, он обнял ее и прижал к себе:

— Кей, дорогая, я никому не позволю тебя обидеть.

Она нежно прильнула к нему. Теперь Кей поняла, что его отношение к ней никогда не менялось. Что его отстраненность была плодом ее фантазии. И поклялась себе никогда больше не сомневаться в его любви.

Встав из-за туалетного столика, Кей направилась в спальню — высокая, стройная, длинноногая, элегантная. Сняв с вешалки шифоновое платье цвета шампанского, она стала его надевать. Внезапно, словно по ее приказу, появился Иан в смокинге, который очень ему шел.

— Застегнуть тебе молнию?

— Спасибо, Иан.

Разгладив на себе платье, она спросила:

— Тебе нравится?

— Оно великолепно сидит, такое воздушное и легкое, и ожерелье с серьгами необыкновенно к нему подходят.

— Еще раз спасибо за эту красоту. А теперь, по-моему, лучше спуститься в бар. Уверена, нас там уже ждут.

Кей заметила Александру, как только они с Ианом вошли в бар «Фонтенбло» — она сидела с Томом в углу у окна.

Подойдя ближе, Кей увидела, что на Александре тоже шифоновое платье, скроенное по косой из ткани разных оттенков зеленого. Через секунду появилась Джессика с Марком Силвестером. Она была в вечернем платье из бледно-голубой органзы с темно-голубым цветочным рисунком.

Как только Марк с Джессикой уселись за столик, Александра с легким смешком произнесла:

— Как видно, у всех нас одинаковое представление о том, что носят в Париже июньским вечером.

— Вы будете королевами бала, — сказал Марк.

— Ах, нет! — воскликнула Кей. — Сегодня эта роль отведена Ане.

Посмотрев на Тома, Иана и Марка, Александра заметила:

— Но одно, девочки, я могу сказать наверняка: у нас будут самые красивые кавалеры.

— Спасибо за комплимент, — ответил Иан.

Ему нравились подруги Кей и их приятели. Он познакомился с ними накануне вечером, когда Том пригласил их всех на ужин в «Амбруази» на площади Вож. Но самое большое удовольствие Иан получил от встречи с Аней Седжуик, превозносившей достоинства Кей. Ее племянник Ники был остроумен и очарователен. А четвертая участница квартета, Мария Франкони, так сногсшибательно выглядела в черном платье и жемчужном ожерелье, что к ней были прикованы все взгляды.

— Похоже, Ники с Марией не составят нам компанию. Я думаю, они заедут за Аней и отвезут ее в «Ледуайен».

— Аня не хочет опаздывать, — объяснила Александра. — Она хочет явиться первой, чтобы приветствовать гостей.

Принесли еще два высоких бокала с шампанским для Джессики и Марка, и шестеро друзей, чокнувшись, выпили за здоровье друг друга.

Стоя между Ники и Марией, Аня обвела взглядом фойе ресторана «Ледуайен». Ее лицо светилось изумлением и радостью, голубые глаза блестели, на щеках выступил румянец.

— Ах, Ники, дорогой мой мальчик, ты превзошел себя! — воскликнула она. — Какая красота!

Ники улыбнулся:

— Я рад, что тебе нравится. Мне хотелось, чтобы ты… чувствовала себя здесь как дома.

Аня засмеялась беззаботным звонким смехом — таким же, как в молодости, — и двинулась вперед, жадно разглядывая все вокруг. Ники воссоздал фасад ее парижского дома, не забыв про шпалеры и плющ, закрывавший часть стены. Мастерски выполненные декорации создавали иллюзию реальности — длинную стену по одну сторону фойе покрывали огромные холсты, на которых был изображен мощенный булыжником двор со старой вишней в цвету и четырьмя чугунными садовыми стульями, стоявшими под ее склоненными ветвями. Сад за белым деревянным забором украшал другую сторону фойе.

Взяв Аню за руку, Ники произнес:

— Пойдем, Аня. Будут и еще сюрпризы.

По-прежнему широко улыбаясь, Аня последовала за Ники вверх по лестнице.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Пить коктейли, — ответила Мария, сияя улыбкой.

Аня украдкой посмотрела на Марию, думая о том, что та великолепно выглядит в элегантном темно-синем шифоновом платье без бретелек с ниспадающей свободными складками юбкой. Сегодня вечером она казалась стройнее обычного.

— Мария, ты просто чудо, — пробормотала Аня.

Слегка зардевшись, Мария довольно улыбнулась:

— А вы потрясающе выглядите в своем фирменном красном.

— Я всегда любила красный, — произнесла Аня. — В нем я чувствую себя счастливой. Но сегодня я бы чувствовала себя счастливой в платье любого цвета.

На лестничной площадке второго этажа Ники взял Аню за руку и подвел к высоким двойным дверям. Распахнув их, он с возгласом «Вуаля!» слегка подтолкнул свою тетушку вперед. У Ани перехватило дыхание. Перед ней была еще одна декорация, на сей раз изображавшая гостиную ее дома в Провансе, который Хьюго купил для нее много лет назад. Вокруг, улыбаясь, стояли официанты и официантки в провансальских костюмах, готовые налить гостям любые напитки.

— Ох, Ники! — только и смогла вымолвить Аня.

А Ники тем временем провел ее в следующий зал. Теперь она оказалась на русской даче, обставленной простой деревенской мебелью. Для большего правдоподобия официанты были наряжены в казачьи костюмы — красные с золотом длинные рубахи и шаровары, заправленные в черные сапоги.

Аня замерла, оглядываясь по сторонам, стараясь запомнить каждую деталь, но Ники взял ее за руку и повел в следующую комнату. Это была лондонская гостиная, в которой Аня провела детство. Ники воссоздал ее до мельчайших деталей. У Ани из глаз брызнули слезы.

— Спасибо, — проговорила она дрожащим голосом. — Спасибо тебе за то, что ты вызвал к жизни столько дорогих для меня воспоминаний.

Официант, одетый английским дворецким, подошел к ним, и все трое взяли с подноса по бокалу шампанского. Они чокнулись, пожелав друг другу здоровья.

— Мне хочется, чтобы это был самый чудесный вечер в твоей жизни, — сказал Ники.

— Он им и будет.

— Я приготовил для тебя еще несколько сюрпризов. Где ты хочешь встречать гостей? В какой из комнат?

— Я даже не знаю, дорогой мой мальчик.

— Наверное, нам лучше дожидаться гостей в первой комнате, — предложила Мария.

— Прекрасная мысль, моя радость, — согласился Ники, и все трое вернулись в провансальскую гостиную.

К ним подошел официант с подносом, и Аня растроганно улыбнулась, увидев свои любимые закуски: теплые русские пирожки с мясом, горки черной икры на ломтиках печеной картошки, копченую лососину на тостах и крошечные английские сосиски в тесте.

— Ах, я не смогу устоять. Придется все попробовать.

— Обязательно, — сказал Ники. — А я составлю тебе компанию.

Через несколько минут начали прибывать гости.

Аня оказалась в окружении семьи. Сначала ее целовали и поздравляли сестра Катти и ее муж Саша. Потом брат Владимир и его жена Лили с детьми, такими приветливыми и любящими. Потом подошли ее собственные дети, Ольга и Дмитрий, со своими семьями. Все обнимали Аню, поздравляли ее с днем рождения.

За родными последовало множество старых друзей, которых Аня приобрела за свою долгую жизнь, выпускники ее школы…

И наконец появились ее любимицы: четыре девочки из выпуска 1994 года — Александра, Джессика, Кей и Мария, четыре красавицы в сопровождении мужчин в элегантных смокингах.

Сначала ее поздравили Александра, Кей и Джессика, потом то же сделали Том, Иан и Марк. Затем мужчины отошли в сторону.

— Излишне говорить, что вы все роскошно выглядите, — сияя улыбкой, произнесла Аня. — Но прежде всего я хочу поблагодарить вас за подарки. Твоя старинная шаль, Кей, великолепна, я не удержусь от соблазна надеть ее прямо сегодня. Взгляни, она того же цвета, что и мое платье. Икона просто чудо, Джессика, она украсит мою гостиную. Как и твоя лаковая шкатулка, Алекса. Миниатюра с видом Санкт-Петербурга — просто маленький шедевр. Спасибо, огромное спасибо. — Улыбнувшись Марии, Аня закончила: — Твоя картина, Мария, — это что-то необыкновенное, я повешу ее у себя в спальне.

Мария, покраснев, улыбнулась и промолчала.

Аня снова обвела их всех взглядом и ласково произнесла:

— Я очень рада, что вы все приехали в Париж заранее. У нас было время побеседовать друг с другом, разобраться в ваших разногласиях и помириться. Я вижу, это было не формальное примирение.

— Мы снова вместе, — заверила ее Александра. — Теперь уже навсегда. В беде и в радости. Правда, девочки?

Ее подруги кивнули, а Кей сказала:

— Этих семи лет словно и не бывало. Кажется, мы только вчера окончили вашу школу.

— Вы научили нас очень многому, раскрыли наши способности, помогли осуществить мечты, — сказала Джессика. — Помогли нам стать теми, кто мы есть. И мы всегда будем благодарны вам за это.

— Насколько я понимаю, вы все приехали в Париж еще и по другим причинам. У каждой из вас здесь осталось незаконченное дело, нерешенный вопрос. И я безмерно счастлива, что вам удалось найти то, что вы искали. — Она посмотрела на Александру: — Вы с Томом снова вместе… Навсегда?

Александра кивнула. С сияющим лицом она показала Ане левую руку — на безымянном пальце сверкало кольцо с бриллиантом.

— Вчера мы помолвились.

Устремив взгляд на Марию, Аня продолжила:

— Похоже, вы с Ники идеально подходите друг к другу.

— Это правда, Аня, и Ники хочет на мне жениться, как только получит развод. Я не вернусь в Милан. Я останусь в Париже и займусь живописью. Больше никаких тканей, — пообещала Мария.

Захлопав в ладоши, Аня ласково сказала:

— Слава богу! А ты, Кей? Как твои дела? Вроде бы у тебя с твоим замечательным Ианом все наладилось?

— Да, и кроме того, как выяснилось, со здоровьем у меня все в порядке. Ничто не мешает мне иметь ребенка. Но это Иана не заботит. Он говорит, ему нужна только я.

— А почему бы ему этого не говорить? Ему повезло, что у него такая жена. — Наконец Анин взгляд остановился на Джессике: — Я рада, что ты повидалась с Люсьеном. Знаю, это было для тебя тяжелым испытанием, зато теперь ты можешь закрыть эту главу своей жизни.

— Закрыть всю книгу целиком, — сказала Джессика. — Мне повезло, потому что со мной Марк. Он думает, у нас с ним есть будущее, и мне кажется, он прав.

— Конечно, прав. К тому же он замечательный человек. Да что там, все вы замечательные.

Вскоре гости спустились вниз, на праздничный ужин.

Когда Аня в сопровождении Ники и Марии вошла в зал, слезы затуманили ей глаза. Зал превратился в прекрасный английский сад. Со стен свисало множество цветущих растений, из каменных фонтанов в воздух взлетали искрящиеся струи воды. На столах с бледно-розовыми скатертями стояли букеты роз и ярко горели праздничные свечи.

— Ах, Ники! — воскликнула Аня. Она крепко сжимала его руку, а он повел ее дальше, к столу, приготовленному для Ани и ее близких родственников. — Спасибо, спасибо, дорогой! — шептала она.

— Не за что, я был счастлив сделать это для тебя.

Как мне повезло, какая я счастливая, думала Аня, отпивая воду и дожидаясь, пока усядутся ее дети и любимая сестра Катти. Я прожила чудесную жизнь. Восемьдесят пять замечательных лет. Я испытала любовь и счастье. Боль и страдание. И немало горя. Но я никогда не сдавалась. Возможно, именно это и есть главное в жизни — не сдаваться, держаться до конца. И мои девочки из тех, кто не сдается.

Аня посмотрела на танцующие пары.

Вот Мария в объятиях Ники. Он медленно ведет ее в танце и что-то шепчет на ухо. Голова Кей покоится на плече Иана, выражение глаз у нее мечтательное и абсолютно счастливое. Джессика крепко прижалась к Марку, с ее лица почти исчезла печаль. Александра с Томом покачиваются в такт музыке. Вот он посмотрел на нее и тихонько поцеловал в губы.

— Давай побыстрее поженимся. Я очень тебя люблю.

— И я люблю тебя, Том. И всегда буду любить, — произнесла Александра.

Наблюдая за ними, Аня подумала: интересно, о чем они сейчас говорят. И рассмеялась вслух. Ну, разумеется, они говорят друг другу разные красивые слова, признаются в любви, дают обещания — как и она много лет назад. Сначала с Мишелем Лакостом, потом с Хьюго Седжуиком.

Любовь, подумала она. С нею не сравнится никакое другое чувство. В жизни нет ничего важнее любви.