Сжимая в руках записку Джулианы, Айан терялся в догадках, что это значит.

Он брел по парку, разделявшему Харбрук и Эджфилд-Парк, и изрыгал проклятия. Неужели она так и сказала? Возможно, он неправильно ее понял. Виконт снова прочитал послание: «Так как я пообещала подождать с ответом на твое предложение до Рождества, я не вижу смысла до тех пор терпеть твое невыносимое присутствие. Не приходи ко мне, прежде чем выйдет срок».

И все. Никаких объяснений. Никакой причины, по которой она отказывается его видеть.

Она просто передала ему через дворецкого запечатанную записку, когда Айан несколько минут назад зашел к ней.

Проклятие! Черт бы ее побрал! Почему? Что бы он ни говорил, что бы ни делал, Джулиана вечно была недовольна. Она всегда предпочитала совершенство. В то время как Айан… ну, ему нравилось все естественное и забавное. Почему же он не мог полюбить женщину с такими же запросами?

Потому что в жизни не все так просто. Потому что ему неинтересны такие женщины. Потому что к их смешливости обычно прибавлялось полное отсутствие мозгов. Их основные заботы сводились к тому, как стать владелицей великолепного платья, как узнать последние сплетни и как завести правильные знакомства. Он предпочитал острый ум Джулианы, ее прямолинейные высказывания, ее здравомыслие. Она пробуждала в нем стремление стать лучше, словно для того, чтобы он соответствовал ее искренней натуре.

Как, черт возьми, она могла отказать ему во встречах? Это почти все равно, что нарушить свое обещание, чего она никогда не делала.

Смяв записку в кулаке, Айан развернул лошадь и направился обратно в Харбрук. Прошло то время, когда они с Джулианой пытались устранить возникшие между ними недоразумения. Он был преисполнен решимости прорваться в ее покои, снова влезть в окно, если потребуется. Но ей, черт побери, придется обратить на него внимание.

Удача улыбнулась ему, когда он завел лошадь в конюшню Харбрука и обнаружил там Джулиану в одиночестве. Очевидно, она только что вернулась с верховой прогулки и, похоже, скакала во весь опор. Мелкие бисеринки пота блестели на лбу. От быстрой езды ее щеки раскраснелись, а светлые кудряшки свободно рассыпались по плечам. Ее упругая грудь быстро вздымалась и опускалась в такт частому дыханию.

Будет ли она выглядеть так же сразу после их занятий любовью?

Айан почувствовал, как кровь прилила к чреслам, что было сейчас весьма некстати. Он выругался, понимая, что гнев уступил место желанию. Даже сейчас она казалась воплощением целомудрия, что так возбуждало его.

Айан оглянулся в поисках конюха. И быстро обнаружил, что они одни.

Наконец, в первый раз за день, у него появился повод улыбнуться.

Крадучись, он приблизился к ней, наблюдая, как она промокнула полотенцем влажный лоб и розовые щеки, по-прежнему не замечая его.

Когда их разделяло каких-то три шага, она замерла, подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.

Вся гамма чувств отразилась на ее лице – удивление, затем гнев. Виконт медленно приблизился, сжимая в руке ее записку. Ее глаза вспыхнули вызовом… и страхом.

– Ты настолько глуп, что не понимаешь моего послания? – выпалила она.

Айан сделал еще один шаг вперед и оказался так близко от нее, что мог вдохнуть этот легкий мускусный запах ее кожи, от которого желание попробовать ее на вкус сводило его с ума.

– Возможно. Так объясни мне! – с вызовом бросил он. Джулиана вздернула подбородок. Боже, как хороша она была в своем высокомерии! При Мысли о том, что на супружеском ложе ее неприступность падет под его натиском, сладкая мука пронзила его затвердевшее естество. Какое удовольствие будет наблюдать, как исчезает вся ее холодность, смотреть, как она стонет и извивается от страсти. Он не хотел сломить ее самоуверенность. Нет, она делала ее такой соблазнительной. Он просто собирался хорошенько встряхнуть ее, чтобы на время счистить с нее надменность, как шелуху.

– Мне не нравится выражение твоего лица.

– И какое же это выражение? – Ожидая ответа, он послал ей ослепительную улыбку, больше напоминавшую волчий оскал.

– Словно… словно ты хочешь… словно собираешься проглотить меня живьем.

Его улыбка стала еще шире. Он сосредоточил взгляд на ее губах.

– Мне бы очень этого хотелось.

Глаза Джулианы вспыхнули огнем. Ее рот приоткрылся. Дыхание стало еще более сбивчивым. Да, им было бы хорошо вместе. Кровь стремительно побежала по его венам, и он с невероятной силой ощутил, как в нем пульсирует жизнь. Он мог побиться об заклад, что она чувствовала то же самое, хотя и не признавала это.

– Ты мерза…

– Но не сейчас, – сказал он, прежде чем она успела договорить. – В данный момент я хочу, чтобы ты объяснила мне свое поведение.

– Мне больше нечего сказать, – бросила она и ринулась мимо него к выходу из конюшни.

Айан схватил Джулиану за руку, рванул ее обратно и прижал к стене.

– Пусти меня, – потребовала она сквозь зубы.

Он заколебался, разглядывая ее сузившиеся глаза и горящие щеки. Медленно он выполнил ее просьбу.

– Стой здесь и объясни мне все.

– Не вижу смысла этого делать. Ты не имел права просить Байрона перестать приходить ко мне. Наши отношения тебя не касаются. Если я захочу выйти за него замуж, ты не сможешь меня остановить.

– Значит, ты хочешь выйти за него замуж, не так ли? – с вызовом спросил он.

– Возможно, – солгала она.

Он улыбнулся:

– Дорогая, я слишком хорошо тебя знаю. Байрон очень скоро наскучит тебе своей добротой. И ты не настолько неопытна, чтобы этого не понимать.

Отбросив в сторону полотенце, Джулиана сжала кулаки.

– Но это я его выбрала, так же как выбрала Джеффри. И снова ты изо всех сил стараешься помешать мне. Ты ни черта не слушаешь и ничуть не уважаешь меня!

Айан умолк. Из ее слов он сделал вывод, что Байрон рассказал ей об их сугубо мужском разговоре. Он не ожидал, что Байрон пойдет к Джулиане и выложит ей все как на духу, но, очевидно, тот так и поступил. Виконт вздохнул. Лучшее, что он мог сегодня сделать, – это смягчить ее гнев, отступить и вернуться завтра.

Но до Рождества остались считанные дни, и каждый был на вес золота. И он устал быть ее мальчиком для битья.

– Ты постоянно просишь меня считаться с тобой. Я стараюсь, черт возьми, – прорычал он, – но ты ни разу не подумала о моих чувствах. Ты не слушаешь меня. Ты не понимаешь меня. Черт, ты то и дело неправильно истолковываешь все мои действия! – выругался он. – И ты не придаешь никакого значения тому, что я люблю тебя.

Она горько рассмеялась в ответ:

– Если ты что и любишь, так это манипулировать мной. Неужели ты наслаждаешься, если я веду себя как послушная кукла каждый раз, когда ты дергаешь за ниточку? Я не могу придумать другую причину, по которой ты ведешь себя, словно…

– Я не имел намерения лишить тебя свободы выбора, когда попросил Байрона, как друга и джентльмена, выйти на время из игры, пока мы с тобой не будем уверены, что не подходим друг другу. Если ты откажешь мне, когда наступит Рождество, то, несомненно, он будет счастлив скрепить вашу помолвку на День подарков, – с трудом проговорил Айан, тяжело дыша.

– Я в состоянии думать одновременно о двух мужчинах. Ее слова пробили брешь в его самообладании. Пытаясь справиться с собой, он почувствовал, как на щеке задергался мускул.

– Но в таком случае ты нарушаешь условия данного мне обещания.

– Будь проклято это обещание! – выкрикнула она. – Ты никогда не позволишь мне забыть о нем, да?

– В данный момент это единственная надежда наконец убедить тебя стать моей женой.

Джулиана фыркнула:

– Ты заблуждаешься, думая, что это возможно. – Акстон не обратил внимания на горечь, с которой были сказаны эти колкие слова.

– Я сделаю все, чтобы переубедить тебя, пока не наступило Рождество.

Она подняла глаза к потолку и закусила губу, а потом вперилась в него таким гневным взглядом, словно собиралась прожечь в нем дыру.

– Зачем? Чтобы ты продолжал манипулировать мной? Разве мы не можем просто снова стать друзьями? Разве наши отношения не могут быть такими же, как в детстве?

Айан сделал шаг, разделявший их. Он не обратил внимания на то, как она напряглась. Вместо этого он откинул назад непокорный локон с ее щеки и позволил себе роскошь провести большим пальцем по красному шелку ее губ, вспоминая их нежный вкус и удивительно неумелые, пылкие поцелуи.

Виконт нежно взял ее за подбородок:

– Мы больше не дети, и мои чувства к тебе выходят за рамки дружеских. Если отдать дань честности, то ты чувствуешь то же самое. Я знаю, к переменам нелегко привыкнуть. Но все изменилось, и теперь ты должна признать это и принять решение.

Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, он взял ее лицо в ладони, наклонился и скользнул губами по ее рту. Он вдыхал ее, впитывая ее аромат, как изысканные духи.

Джулиана задрожала под натиском его губ. Она замерла и напряглась. Подглядывая за ней из-под полуоткрытых век, он увидел, что она нахмурилась, борясь с собой.

Ее скованность ранила его, словно острый нож.

Акстон снова слегка коснулся ее губ, и хотя она по-прежнему стояла неподвижно, он ощущал ее сопротивление. У Айана защемило сердце. Он не может позволить ей продолжать ненавидеть его, ему было невыносимо чувствовать ее холодность.

Айан ласково и благоговейно прошептал:

– Джулиана, любимая, дай мне шанс.

Виконт осыпал ее губы дождем нежных, умоляющих поцелуев, затем покрыл поцелуями ее щеки, лоб, шею. Он сжимал ее лицо в своих руках, так что она не могла отвернуться, и с нетерпением ждал ответа.

Содрогнувшись, Джулиана выкрикнула:

– Нет!

И ее губы страстно прижались к его губам.

Почувствовав, как он ответил жадным поцелуем, она приоткрыла рот.

Восторг захлестнул его. Он принял ее приглашение, яростно ворвавшись в глубь ее рта. Она была само совершенство, ее вкус одурманивал, как и ее запах. Он не был приторно-сладким. Даже ее аромат был похож на нее саму: неповторимый, острый, чувственный, он все же оставался запахом леди.

Сладострастный вздох сотряс его грудь, прежде чем вырваться наружу.

Он долго упивался ее податливостью, и тишину нарушало только ржание его лошади. Его губы медленно скользили по ее чарующим губам, мягким и манящим. Наконец, в последний раз коснувшись ее языка своим, он выпустил ее, оставив стоять с закрытыми глазами, прерывисто дыша.

– Ты не найдешь этого в объятиях другого мужчины, – сказал он. – Потому что мы созданы друг для друга.

И тут Акстон совершил самый нелегкий поступок в своей жизни. На негнущихся ногах он развернулся, уверенный, что если сильнее поцелует Джулиану, чего ему до боли хотелось, то ее слабое сопротивление рухнет, как карточный домик. И тогда он использует все доступные способы убеждения, чтобы заняться с ней любовью. А она решит, что он снова навязал ей свою волю, и ее гнев повлечет за собой еще более значительные последствия.

В то время как его словно налившиеся свинцом ноги уносили его прочь от нее, она крикнула ему вслед:

– Будь ты проклят! Почему ты так поступаешь? – Айан не ответил. Он не был уверен, к чему относится ее вопрос: к его поцелуям или уходу. На самом деле, это не важно. Возможно, когда-нибудь он поймет оба «почему».

– Ты, высокомерный негодяй! Если ты не способен прочесть мое послание и понять, что я дам ответ на Рождество, тогда ты еще больший глупец, чем я думала.

Зажмурившись от боли, Айан выругался и заставил себя продолжать двигаться к выходу. Не важно, как она откликалась на его прикосновения, она была полна решимости ненавидеть его. Упрямая женщина. Он не имел понятия, как заставить ее передумать, но он должен найти способ, и поскорее, пока он не потерял ее навсегда.

Остаток дня Джулиана дулась. Ничто ее не радовало.

Обед пришелся ей не по вкусу. Книга, которую она читала в последние дни, стала казаться скучной. И в довершение всего преследовавший ее злой рок послал на землю ледяной проливной дождь, заперев ее внутри дома наедине со своими мыслями.

И, тем не менее, она всячески старалась отогнать от себя неприятные думы. Несмотря на то, что она отчаянно пыталась этому сопротивляться, но всякий раз, когда губы Айана касались ее губ, она теряла ощущение реальности. Его поцелуй были слишком настойчивыми, а искушение – слишком сильным, чтобы перед ним устоять.

Черт бы его побрал! Почему Байрон так не действовал на нее? Или кто-нибудь – кто угодно – другой?

Наступила ночь, и Джулиана стала готовиться ко сну. Она отпустила Амулю, после того как ее горничная помогла ей раздеться. Похоже, индианка была рада оставить ее наедине с отвратительным настроением. Эта мысль только усилила ее хандру. Она уселась перед туалетным столиком, распустила волосы и провела щеткой по длинным, цвета тусклого золота прядям.

В зеркале, по правую сторону, она заметила белое туманное пятно. Через мгновение она услышала тихий плач. Девушка выдохнула. Внезапно все рожки в комнате погасли, как будто кто-то одновременно потушил их.

Несмотря на это, расплывчатый белый образ в ее зеркале стал ярче и принял четкие очертания…

Привидение незнакомой девушки, с незапамятных времен обитавшее в Харбруке, светилось в темном зеркале, сжимая свою красную книгу, в то время как ее маленькие пальчики перебирали кружевные оборки на рукаве.

– Почему? – простонало привидение. Любопытство вывело Джулиану из мрачного настроения.

Она не была испугана, но почему-то почувствовала, как кровь стынет в жилах. Воздух позади нее стал жутко холодным.

Джулиана зачарованно смотрела на привидение в зеркале. И снова ей стало интересно, кем этот призрак был при жизни и почему он не желал покидать Харбрук.

– Почему я не поверила? – плыл в воздухе еле уловимый шепот.

И тут призрак вперил сердитый взгляд в Джулиану. Мурашки побежали по ее телу.

Призрак со злостью протянул ей книгу, словно желая что-то показать.

– Прочти мои мысли.

Произнеся эти слова, привидение испарилось.

Джулиана еще долго сидела, изумленно распахнув глаза и дрожа.

На борту «Хоутона» ей приснился сон, в котором призрак разговаривал с ней, но никогда прежде она не думала, что такое может произойти в действительности.

Почему дух девушки заговорил с ней? Почему именно сегодня? Что она сказала? Джулиана нахмурилась, прокручивая в уме недавнюю сцену.

– Прочти мои мысли, – пробормотала она. – Какие мысли? Я не умею читать чужих мыслей.

Да, но привидение держало в руках книгу.

Как, скажите на милость, ей прочитать эту книгу? Джулиана терялась в догадках. Выхватить ее из рук девушки, когда она появится в следующий раз? Если она появится. Нет, это не годится.

И все же она была уверена, что привидение пыталось ей что-то сказать. Вопрос только – что именно?

Призрак продолжал преследовать Джулиану даже в ее беспокойном сне. Рано утром она наконец задремала, гадая, что же все это могло означать. Она проснулась через три часа, когда слуги еще спали, чувствуя себя удивительно отдохнувшей.

Сон, в котором она видела привидение Харбрука, был еще свеж в ее памяти. И в этом сне дух девушки что-то яростно писал в маленькой красной книге в библиотеке Харбрука, опасливо озираясь по сторонам. По крайней мере, Джулиана полагала, что это библиотека Харбрука, потому что комната и ее характерные черты были ей знакомы, но мебель в ней была из другого времени.

Внезапно призрачная девушка начала плакать. На ее залитом слезами лице было написано ужасное страдание. Затем она засунула маленький дневник в щель между книжной полкой и стеной возле пола, где потрескалась штукатурка, и, спотыкаясь, вышла из комнаты.

Этот сон оставался загадкой для Джулианы, и меньше всего она понимала, почему так остро ощущала отчаяние призрака. Странно, но оно настолько трогало ее, что она просто не могла оставить это без внимания.

Закутавшись в халат, чтобы не чувствовать утренней прохлады, Джулиана сбежала вниз по лестнице и торопливо вошла в библиотеку. Тлеющие угли в камине погасли, превратившись в золу, и в комнате было очень холодно. Неудивительно, ведь на улице снова падал снег. Но Джулиана не собиралась отступать.

Она зажгла все газовые рожки и окинула взглядом книжные полки. Скорее всего ее воображение сыграло с ней злую шутку, раздразнив предполагаемым местонахождением книги. Конечно же, найти ее будет не так просто.

Нагнувшись, Джулиана начала шарить рукой в узком темном пространстве между деревянными полками, на которых покоились сотни толстых томов, и свежевыкрашенной стеной.

Она ничего не нашла. Господи, она едва могла просунуть руку между стеллажом и стеной, которую, конечно, не раз ремонтировали со времен Реставрации. Одна краска служила этому подтверждением.

Посмеявшись над собственной глупостью, Джулиана села на пол и протяжно вздохнула. С чего она взяла, что призрак пытался ей что-то сказать? Привидение всегда было безобидным и редко показывалось на глаза. Она никогда не спрашивала родителей, видели ли те когда-нибудь привидение Харбрука. Девушка всегда боялась, что они начнут подшучивать над ней, если она заговорит об этом.

Уцепившись за край полки, Джулиана потянула за нее, чтобы встать на ноги. Часть полки отъехала в сторону.

Неохотно, но с участившимся пульсом Джулиана вглядывалась в открывшееся перед ней маленькое темное пространство. Она почти ожидала увидеть красную книгу.

Она ничего не нашла.

Вновь засмеявшись над собой, Джулиана развернулась, намереваясь вернуться в постель.

Шорох за спиной привлек ее внимание.

Джулиана обернулась на звук, но ничего не увидела. Шорох прекратился. Она нахмурилась. Возможно, это всего лишь ветер за окном.

Джулиана снова развернулась, но едва она успела сделать два шага, как странный звук опять наполнил комнату. Теперь она узнала его – это был шелест бумаги.

Джулиана снова окинула взглядом полки и стену. Но, как и прежде, ничего не увидела. Тишина давила на нее, словно тяжелый камень, и она чувствовала себя так, словно здесь был кто-то еще.

Она рассмеялась в неестественной тишине.

И тут золотая волна наполнила воздух, окутав ее лицо и плечи, и снова отхлынула. До нее донесся резкий запах роз.

Призрак?

Джулиана сглотнула, отказываясь верить своим глазам. За последние несколько недель призрак посещал ее чаще, чем за последние десять лет. Почему?

Словно прочитав ее мысли, шорох снова пронзил утреннюю тишину. Это определенно был шелест бумаги, и он исходил из темной трещины в стене, которой она до этого не замечала.

Уставившись на стену, Джулиана подкралась к щели, которая располагалась ниже, чем она искала. Это место было небрежно закрашено.

Джулиана знала, что это не сон. Сон не был бы таким пугающим и волнующим. Что бы это ни было, оно заставляло ее двигаться медленно, выверяя каждый шаг, к месту, на которое указал призрак.

Настойчивый шелест прекратился, словно привидение успокоилось.

С бешено колотящимся сердцем Джулиана протянула дрожащую руку в темноту, в то время как ее пальцы ощупывали края маленькой ниши. Холодок пробежал между пальцами. Острый запах роз, который ассоциировался у нее с привидением, вызывал дрожь в животе каждый раз, когда она вдыхала.

Там, между осыпающимися шероховатостями глубокой щели, она почувствовала что-то с одной стороны жесткое и узкое, а с другой – мягкое.

Тревожный звоночек зазвучал в ее голове громче, чем церковные колокола. Нетерпеливыми пальцами она ощупывала поверхность предмета в поисках его края. Наконец она нашла мягкий уголок и нежно, не торопясь, потянула за него, боясь его повредить. Завихрения воздуха вокруг нее стали еще холоднее, удушливый запах роз усилился. Громоподобные удары сердца отдавались в ушах Джулианы.

С последним рывком загадочный предмет выпал из ее рук на ковер, отсыревший, покрытый плесенью и удивительный.

Это был маленький Дневник в красном переплете.

Она сглотнула, не веря своим глазам, и в предвкушении протянула дрожащую руку к томику, но заколебалась. Неужели это происходит наяву? Разве это не глупо? Было ли это совпадением?

Через мгновение порыв холодного ветра распахнул книгу на первой-странице. Все окна в комнате были наглухо закрыты. И снова ветер перелистнул одну страницу, другую, третью.

Тут порывы прекратились, оставив после себя прохладу. И хотя Джулиана не видела, как призрак парит над ней, но она чувствовала его, чувствовала его нетерпение.

Ей показалось глупым спорите с привидением.

Дрожа, Джулиана схватила книгу и начала читать.

Был уже почти полдень, когда мать застала ее в библиотеке. К тому времени ступни Джулианы превратились в два куска льда, и ее халат смотрелся удивительно неуместно. Но она не двигалась с места с тех пор, как открыла книгу.

От истории, которую женщина-призрак написала своим четким размашистым почерком, у Джулианы мороз побежал по коже.

– Боже мой, дорогая! – воскликнула мать, войдя в комнату. – Что ты делаешь на полу? – Она нахмурилась, заметив предмет, который сжимала в руках ее дочь. – Где это ты нашла такую древнюю книгу?

Джулиана молча подняла свои широко распахнутые глаза. Что она могла сказать, чтобы это выглядело правдоподобным? Только не правду. Иначе родители подумают, что она спятила.

– Я… я случайно ее обнаружила. – Она не выдержала вопросительного взгляда матери и отвела глаза. – Кажется, она принадлежит кому-то из наших предков.

– Должно быть, это очень интересная книга, раз ты не могла оторваться от нее, несмотря на такой холод.

– Да уж, – пробормотала девушка и сглотнула.

Часть ее хотела спросить маму, слышала ли она об истории, изложенной в дневнике. Но другая ее часть была не уверена, стоит ли всему этому верить. И она не могла придумать, как объяснить своей чрезвычайно благоразумной матери, что привидение указало ей путь к томику. Люди судачили о таких случаях, но верил ли в это кто-нибудь, кроме тех, кому был рекомендован долгий отдых в Бедламе?

– Что это за книга? – спросила мать. Джулиана поднялась на ноги, прижав книгу к груди.

– Дневник. Его написала леди Каролина Линфорд, двоюродная бабушка в каком-то поколении по папиной линии. Ты что-нибудь знаешь о ней?

– О Боже, да. О ней ходили легенды в Линтоне, когда я была ребенком. Ты видела ее призрак? – добавила мать приглушенным голосом.

Потрясение, обжигающее и внезапное, охватило Джулиану.

– А ты?

– В последние годы нет. После того как мы с отцом только поженились, я видела ее всего пару раз. Я всегда думала, что ей не нравится быть не единственной женщиной в доме. – Мать улыбнулась. – А что написано в дневнике?

– Ее отец хотел, чтобы она вышла замуж за их соседа, графа, лорда Грантема. Леди Каролина отказала ему. – Она сглотнула, потому ей стало трудно говорить.

– О да, – припомнила мать. – Леди Каролина так и не вышла замуж, насколько я знаю.

Джулиана кивнула:

– Ты права. Она отказала ему три раза, больше для того, чтобы досадить отцу. Лорд Грантем уехал в Лондон и там нашел себе невесту. – Она умолкла, вцепившись в книгу, вспоминая, как мурашки побежали у нее по коже, когда она в первый раз прочитала полные раскаяния слова Каролины. – Как только он оказался вдали от нее, она поняла, что любит его.

– Теперь я вспомнила. – Лицо матери приняло задумчивое выражение. – Леди Каролина отказала ему, чтобы позлить отца. Она умерла, когда ей не исполнилось и тридцати, старой девой с разбитым сердцем, зачахнув от любви к женатому мужчине.

Сдержанно кивнув, Джулиана обратила испуганный взор на мать.

– Она никогда не вникала в свои чувства к нему, пока не стало слишком поздно. – Она снова сглотнула. – Мама, леди Каролина приходила ко мне в комнату и снилась мне прошлой ночью. Она была со мной в библиотеке, пока я не нашла книгу. Она показала мне, где ее искать. – Джулиана устремила взгляд к потолку, словно вмешательство высших сил могло помочь ей разобраться в собственных мыслях. – Я почти ничего не поняла в ней, но, полагаю, леди Каролина хотела, чтобы я прочитала ее.

Мать наклонила голову, озабоченно сдвинув брови.

– Это похоже на плод воображения.

– Тогда зачем она преследовала меня из-за этой книги? Я не в первый раз вижу леди Каролину с тех пор, как вернулась домой. Ребенком я редко видела ее, а теперь…

– Ты действительно веришь в это? – мать, в то время как ее лицо расплылось в сдержанно-изумленной улыбке.

– Я понимаю, это звучит невероятно, но отношения леди Каролины и лорда Грантема жутко похожи на мои с Айаном. Так как мне не верить?

Мать пожала плечами:

– Возможно, ты права.

– Думаю, да. – Моргнув, девушка уставилась на мать, пытаясь собраться с мыслями. – Я прекрасно ее поняла. Я знаю, почему она ему отказала: она не могла допустить, чтобы отец через мужа управлял ее жизнью.

– Очевидно, леди Каролина пришла к выводу, что она ошибалась.

Джулиана медленно кивнула. В ее глазах, словно засыпанных песком, стояли слезы, как и тогда, когда она прочитала строки, которые леди Каролина написала вскоре после того, как Грантем привез свою невесту в Линтон.

– Даже когда он уже не мог жениться на ней, он пришел к ней и сказал, что всегда любил ее одну. Затем он поклялся никогда больше об этом не заговаривать, чтобы не запятнать честь своей жены. – Она шмыгнула носом. – Как ужасно слишком поздно осознать, что ему не нужны были ни деньги ее отца, ни власть над ней.

– Ему просто нужна была ее любовь, – тихим голосом сказала мать.

– Да. – Отчаяние острыми когтями впилось ей в горло. – Да…

Мать заключила Джулиану в свои объятия. Выражение ее лица было задумчивым.

– Если леди Каролина действительно хотела, чтобы ты узнала это, что ты теперь будешь делать с этими сведениями?

Джулиана вздохнула. Прошлась по комнате. Нервно побарабанила пальцами по бедру.

– Я не уверена. Я осведомлена обо всех прошлых заговорах Айана с целью затащить меня к алтарю. Он настаивает, что поступал так из любви ко мне.

– Ты веришь ему? – Мать села на диван, по-прежнему не сводя глаз с дочери.

– Я никогда полностью ему не доверяла. – Она всплеснула руками, протаптывая очередную дорожку по покрытому ковром полу. – Как я могла доверять этому человеку, учитывая все его интриги и ложь? Мне казалось, что его занимали только его собственные желания, а мои он не принимал во внимание. – Джулиана прекратила вышагивать по комнате и посмотрела перед собой умоляющим взглядом. – Теперь я спрашиваю себя, может, он любит меня, но… но просто не знает, как это лучше выразить?

– Может быть. Мужчины никогда не знают, что у них на сердце, дорогая, пока ты им не скажешь.

Услышав это утверждение, Джулиана села на диван. Плечи ее поникли.

– Он сказал, что я никогда не понимала его. Что никогда не слушала. – Она снова смущенно взглянула на мать. – Я всегда знала, чего хочу. Но это… – Она вздохнула. – Я не могу разобраться даже с собственными мыслями. Я всегда опасалась верить ему. Теперь я боюсь обратного.

– Любовь не предполагает легких путей, Джулиана. Если бы все было так просто, все могли бы встретить ее и сохранить навеки. Она требует уважения и доверия…

– У него, похоже, нет ко мне ни капли уважения, а я совсем ему не доверяю! – выпалила она.

Мать спокойно кивнула в ответ на ее слова:

– Возможно. Но тебе не приходило в голову, что это можно легко исправить?

Джулиана сердито посмотрела на нее.

– Обрести уважение и доверие ничуть не легче, чем любовь. – Она покачала головой. – Скорее всего это безнадежное дело. Я так зла на него за то, что он отговорил лорда Карлтона ухаживать за мной…

– Ты бы вышла за него?

Леди Арчер округлила глаза. Неужели каждый считает своим долгом спросить ее об этом?

– Нет, но я сама должна была отвергнуть его, а не Айан.

– Да, – уступила мама и добавила, взмахнув рукой: – Но мужчинам нравится чувствовать свое превосходство. Им нравится думать, что они знают лучше. Откуда тебе знать, может, он считал, что спасает тебя от очередного необдуманного брака, который только сделает тебя несчастной?

Она не знала этого, не знала наверняка. О, Айан говорил что-то подобное. Но она никогда ему не верила. Как он мог, глядя на нее, считать, что она не способна сама принять такое решение? Неужели он совсем не верил в нее?

Хотя откуда взяться этой вере после ее катастрофического брака с Джеффри? Джулиана отогнала в сторону неприятную мысль.

– Что же мне делать? – наконец прошептала она в глубоком замешательстве.

– Иди к нему. Проведи с ним время. Постарайся не позволять своему настроению или прошлому влиять на твое решение. Спроси себя, нравится ли тебе быть с ним. Постарайся понять, заставляет ли он тебя смеяться и светиться изнутри. Посмотри, есть ли в его глазах любовь?

В таком ключе все звучало разумно. Вполне разумно. Ей нужен был супруг, чье общество было бы ей приятно, который мог поднять ей настроение. Супруг, который любил бы ее такой, какая она есть. Рассматривала ли она когда-нибудь всерьез Айана с этой стороны?

К сожалению, нет. Вместо этого она смотрела на него, как на выбор отца, как на человека, который сделал все возможное, чтобы обманом привести ее к двери священника. Она всегда шла на поводу у своей гордости и гнева или страха оказаться под контролем еще одного волевого мужчины.

– Я думаю, сейчас мне следует одеться и поехать в Эджфилд-Парк, – спокойно заявила Джулиана.

Мать лучезарно улыбнулась:

– Великолепная мысль!