Айан подошел к двери самой уютной гостиной Эджфилд-Парка. Радостное предвкушение будоражило кровь, как самое крепкое бренди.

Джулиана наконец пришла к нему. Он дал ей три дня, чтобы побыть с семьей. Это далось ему нелегко, но он знал, что так надо. Разлука укрепляет чувства или что-то в этом роде, как сказал кто-то. Он сделал верную ставку. Поэтому, когда его дворецкий Хармон возвестил о прибытии Джулианы, Айан взмолился, чтобы она пришла потому, что соскучилась по нему.

Но едва он вошел в затененную, уставленную от пола до потолка книгами комнату, он понял, что в корне ошибался.

Возбуждение мгновенно угасло, как только виконт увидел, какой яростью горят ее глаза.

Чувствуя, как в животе растет комок страха, Айан начал подозревать, что сбылись его самые ужасные опасения: Джулиана догадалась об их заговоре с Браунли.

Проклятие, неужели у него не хватило ума хотя бы притвориться больным, когда Джулиана приехала домой? Совершенно ясно, что она предположила самое худшее.

Паника закралась в его душу. Этого не может быть. От радостного предвкушения не осталось и следа. Он надеялся только, что найдет способ умерить ее гнев и убедить в том, что он сделал все это ради нее.

– Ах ты, скользкий тип! – Ее голос дрожал от негодования.

Он пожал плечами, сохраняя на лице невозмутимое выражение. В конце концов, она узнала правду – нет смысла это отрицать. Если он станет это делать, то еще больше разозлит ее. – Джулиана, если я лгал тебе, то без злого умысла.

– Как бы не так! Ты сказал, что мой отец умирает!

– Нет, – запротестовал он. – Я никогда такого не говорил.

Неужели она больше никогда не поверит ему ни на секунду? Никогда не сможет ему доверять? Проклятие, почему она даже не попытается? Упрямая девчонка!

– Ты сказал именно это!

– Черт побери, я сказал тебе, что он плохо выглядит и что я обеспокоен. Это была чистая правда!

Очередная вспышка гнева исказила ее лицо.

– Тогда ты утверждал, что он серьезно болен. Что я должна была подумать? Да к тому же ты так внезапно примчался в Индию, что единственный вывод, который я могла сделать, – это то, что он уже одной ногой в могиле!

– Я понимаю, – успокаивающе произнес он, придвигаясь ближе. Не обращая внимания на то, как сузились ее глаза, он с жаром продолжил: – Я в точности передал тебе слова доктора на тот момент. Он сказал твоим родителям, что у отца больное сердце. Это и в самом деле так.

Джулиана обмякла и проворчала:

– Тогда почему он отправился на охоту? Это не самое подходящее занятие для умирающего. И он не похож на человека, стоящего на краю могилы. Если он и был болен, то чем-то незначительным. А ты воспользовался этим, чтобы обмануть меня! Вы, как два стервятника, использовали мой страх за него, чтобы заманить меня в ловушку. Вы думаете, что дома сможете контролировать меня. Но вы ошибаетесь.

Айан обхватил руками хрупкие плечи Джулианы, но она вырвалась из его объятий. Глаза ее метали молнии.

– Не прикасайся ко мне, – предупредила она.

Виконт вздохнул. Он много раз видел Джулиану в гневе. Черт, он помнил тот вечер, когда она поняла, что это он добился приказа о переводе Джеффри в Индию и подослал свою любовницу в постель к ее жениху. Тогда Акстон думал, что ярость Джулианы ничто не сможет превзойти.

Очевидно, он ошибался.

– Сейчас твой отец выглядит лучше, чем тогда, когда я уезжал в Индию, – тихо произнес виконт.

Глаза Джулианы округлились от изумления.

– Ты сам-то понимаешь, как нелепо это звучит? Своими оправданиями ты делаешь только хуже. – Из ее груди вырвался возглас отвращения. – Ты всегда так искусно лгал. Удивительно, что на этот раз ложь получилась не такой гладкой.

Ее резкие слова разозлили его не на шутку. Его ли это вина, что ему приходится то и дело говорить полуправду, чтобы оградить ее от необдуманных поступков? Она вбила себе в голову, что это так.

– Джулиана, единственное, что я мог сказать в свое оправдание, я уже сказал. Похоже, твой отец наконец начал прислушиваться к советам врача, и это принесло свои плоды. Я поздравил его с тем, что он пошел на поправку, в тот самый день, как мы приехали.

Девушка с недоверием взглянула на него и презрительно усмехнулась:

– О да, я видела, как вы обменивались рукопожатиями и улыбались, очевидно, поздравляя друг друга с тем, что затащили меня обратно в Линтон. Мой отец явно хочет вновь обрести власть надо мной. А ты? – Она засмеялась. – Тебе потребовалось тащиться в такую даль, чтобы обманом заполучить невесту? А я-то думала, что ты, с твоей внешностью и шармом, сможешь завоевать сердце любой женщины, не прибегая ко лжи.

– Мне нужна ты, – парировал он. – Проклятие, мне нужна только ты!

Его тихие, идущие от самого сердца слова почему-то разозлили ее еще больше.

– Ты не получишь меня. После того как вы оба обошлись со мной, никто из вас не получит желаемого. – Она схватила ридикюль и надела его на запястье. – Я не вижу необходимости ждать до Рождества. Уверяю тебя, я никогда не выйду за тебя замуж.

Айан почувствовал, как в глазах у него темнеет от отчаяния. Ничего не видя перед собой, он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет! – Он почти умолял. – Послушай, ты пробыла дома всего несколько дней. Возможно, твой отец хорошо себя чувствует. Возможно, он и в самом деле выздоровел. Но он был болен, когда я уезжал. Я знаю, ты думаешь, что я говорил неправду…

– Так оно и есть, – ответила она, высвобождая руку. Айан не обратил внимания на ее слова.

– Но что бы ты ни думала, ты должна знать, что я люблю тебя.

– Этому я тоже не верю. Если бы ты действительно любил меня, то приехал бы в Индию с другими намерениями, нежели обманом вынудить меня вернуться в Харбрук.

Он снова схватил ее за плечи.

– А ты вернулась бы, если б я сказал, что твой отец слегка приболел, но природу его болезни не может определить даже доктор и что я отчаянно хочу жениться на тебе? Сомневаюсь.

Она вывернулась из его объятий. Глаза ее сузились.

– Значит, ты лгал, чтобы добиться своего? Как это похоже на тебя.

– Это не так! – Айан сверлил ее взглядом. Джулиана стояла на своем, ярость ее все нарастала, придавая ей силы.

– Как ты можешь говорить…

– А что, если бы твоя семья и я не придали его болезни особого значения и рассказали бы о ней и письме или вообще не стали бы тебя тревожить? – Айан вопросительно поднял бровь. – Что, если бы его болезнь оказалась серьезной или даже смертельной? Признайся, разве ты не рада снова увидеть отца? – Он умолк, надеясь, что его слова тронули ее. Но так как она по-прежнему молчала, он добавил: – Может, мы перестраховались. Но никто из нас не хотел, чтобы ты приехала слишком поздно, Джулиана.

– Боже мой, как трогательно. – Она наклонила голову, выражение ее лица приобрело оттенок сожаления. – Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, я бы ему поверила.

– Не…

– Достаточно, – сказала она, ткнув пальцем ему в грудь. – Я не хочу поддерживать с тобой никаких отношений. Не надо ухаживать за мной. И не утруждай себя визитами в Харбрук с целью увидеть меня. Я не приму тебя.

– Нет, Джулиана, я…

– Что бы ты ни говорил, твои слова не изменят моего решения. Ты делал все, чтобы обмануть меня, каждый раз, когда я тебе верила. С меня хватит. Считай, что наш договор расторгнут.

– Но ты нарушаешь данное обещание.

Джулиана замерла. Щеки ее горели, кулаки были сжаты, словно она собиралась его ударить.

– Эти шесть недель ничего не изменят, уверяю тебя. Лучше потрачу их на то, чтобы найти себе мужа, который не будет мне лгать на каждом шагу.

Прежде чем Айан успел возразить, что она обещала проводить это время в его обществе, она проскользнула мимо и исчезла в дверном проеме. Айану оставалось только ошеломленно смотреть ей вслед, в то время как тающий в воздухе нежный аромат ее духов терзал его душу.

Значит, она собирается отказать ему после того, как он потратил почти год, чтобы привезти ее домой. Невзирая на то, что ему позарез нужна невеста, чтобы претворить в жизнь мечты о постройке конюшен, и вопреки тому, что он без ума от нее.

Нет. Джулиана может отказать ему от дома, но он сделает все, чтобы она не смогла изгнать его из своих мыслей. Айан задумчиво смотрел на огонь, держа в руке бокал с новой порцией бренди. Он сделал большой глоток, всем сердцем желая позабыть то, что произошло за этот час.

Проклятие!

– Мне сказали, что леди Арчер ушла несколько минут назад, вне себя от гнева, – послышался знакомый голос в дверях.

Айан обернулся к отцу. Натаниел Пирс, низенький человек, над которым Айан возвышался, уже когда ему исполнилось четырнадцать, считал, что он всегда прав, и оставлял за собой последнее слово. У него не было сердца, но по счастливой случайности он об этом не знал.

Они не могли быть еще более непохожими друг на друга, даже если бы постарались.

Обычно отношения Айана с отцом сводились к тому, что он старался не замечать его. Однако сегодня вечером внутри его царила полная неразбериха: отчаяние, гнев, крушение всех надежд смешались в одно в его душе. Если Натаниел начнет напрашиваться на ссору, то он получит ее.

Пощипывая жесткие усы, отец Айана тихо прикрыл за собой дверь. Звук защелкнувшейся задвижки эхом прокатился по комнате.

– Настроение Джулианы – моя забота, – бросил Айан и залпом прикончил остатки бренди.

Он потянулся за новой порцией. Отец неодобрительно посмотрел в его сторону.

– Твой отказ подыскать себе невесту сказывается на всех нас. Черт побери, выполнишь ты свой долг или нет? Я прошу от тебя самую малость в обмен на состояние.

В каждом слове отца звучал откровенный сарказм. Виконт продолжал потягивать бренди. Он стиснул зубы, чтобы не разразиться бранью.

– Я нашел невесту, – сказал он, отказываясь признать поражение, которое нанесла ему Джулиана.

– Найди другую! – рявкнул в ответ отец. – Ты ей не нужен, болван. Найди себе милое, кроткое создание из хорошей семьи, которая без возражений позволит уложить себя в постель и будет делить ее с тобой, пока не забеременеет.

Айан почувствовал, как внутри у него что-то сжимается. Отец всегда думал только о деньгах и удовлетворении своей похоти. И чем старше Айан становился, тем острее он понимал, почему мать провела последние двадцать лет вдали от дома, всеми возможными способами избегая мужа. Они оба меняли любовников, как заправская модница – перчатки.

Они сделали из своего брака посмешище. Айан был полон решимости не повторить их ошибок.

– Я могу найти хорошенькое кроткое создание, согласное делить со мной постель в любое время. Джулиана намного интереснее. Скоро она признает, что хочет за меня замуж.

Отец издал злобный смешок и опустился на диван.

– Ты, должно быть, ослеп. Если ты не смог добиться ее руки пять лет назад или соблазнить ее, когда вы шесть долгих месяцев находились бок о бок посреди океана, с чего ты вообразил, что внезапно преуспеешь?

Айан и бровью не повел. Слова отца до жути напоминали его собственные мысли в момент отчаяния. Но он не собирался их выслушивать. Он проделал весь этот долгий путь в Индию, чтобы завоевать Джулиану. Сдаться сейчас – это не выход.

– Я знаю женщин, – просто ответил Айай. – А Джулиану я знаю лучше всех. Она передумает.

– Но не раньше Нового года. – Полируя безукоризненные ногти о камзол, отец заметил: – Для тебя это все равно, что остаться холостым. В таком случае я не потерплю, чтобы мои деньги пошли на финансирование этих проклятых конюшен для разведения лошадей, о которых ты все время говоришь. Если тебя интересует мое мнение – это пустая трата денег.

Айана не интересовало его мнение, но это не имело никакого значения. Отец всегда готов был его высказать.

Отхлебнув бренди и глубоко вздохнув, виконт постарался справиться с закипающим гневом. Перечить Натаниелу в этом вопросе означало затеять словесную перепалку, из которой никто не выйдет победителем. Нет, лучше подождать, пока он сможет доказать отцу, что его любимое занятие тоже в состоянии приносить прибыль.

Он изучал самодовольное лицо отца, не спеша потягивая бренди, чтобы выиграть время. Насколько спокойнее было бы жить, если бы тот оставил его в покое и не приставал с этой женитьбой. В старые добрые времена Айан был уверен, что завоюет Джулиану, а, следовательно, получит достаточно денег, чтобы открыть престижные конюшни. И в итоге докажет, что отец был не прав.

Прежде чем он успел сказать что-нибудь в ответ, Натаниел продолжил:

– А Джулиана Линфорд, ах нет, Арчер, не самый лучший выбор, я полагаю. Пробыв замужем пять лет, она ни разу не зачала. А что, если она бесплодна?

Айан отмел это нелепое предположение:

– Арчер был полковником в армии Восточной Индии. Сомневаюсь, что он бывал дома достаточно часто, чтобы она могла зачать.

Отец пожал плечами, словно допуская такую возможность.

– Зачем мучиться из-за женщины, которой ты не нужен и которая к тому же сбежала с мужчиной из самых низов? И хотя лорд Браунли довольно состоятелен, осмелюсь предположить, что ты можешь подыскать себе лучшую партию.

Лиан улыбнулся и выразился так, чтобы отец мог его помять:

– Я готов рискнуть.

Натаниел запнулся, размышляя над его словами. Помолчав несколько секунд, он пожал плечами:

– Даже если допустить, что существуют женщины, ради которых стоит идти на риск, я не представляю, зачем тебе испытывать судьбу именно сейчас.

– Возможно, я испытываю не судьбу, а тебя.

Что-то похожее на одобрение мелькнуло на морщинистом лице отца.

– Следовательно, ты понимаешь, что если не найдешь невесту до Нового года, то не получишь ни пенни?

– Ты ясно дал это понять, – ответил Акстон, стиснув зубы.

Вряд ли ему удастся договориться с отцом. Среди прочих тот казался отъявленным негодяем. Холодный и властный, он гордился этими качествами. Натаниел никогда не понимал, а уж тем более не испытывал такого чувства, как любовь. Как же Айан мог объяснить ему свою самозабвенную страсть к Джулиане? Объяснить свою уверенность в том, что их сердца были переплетены, словно плети виноградной лозы?

Это было невозможно.

– Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я нашел невесту? – раздраженно спросил он.

– Тебе уже почти тридцать.

– Но я пока не на пороге смерти, – процедил Айан. Отец выпятил грудь и схватился за отвороты сюртука.

– Придет день, и возможно скорее, чем ты думаешь, когда я буду стоять на пороге смерти. Я хочу быть уверен, что мой род продолжается, прежде чем отойду в мир иной.

Виконт закрыл глаза, внезапно осознав эту страшную правду. Отец, тщеславный и самодовольный, хотел достичь бессмертия единственно возможным способом – дав жизнь будущим поколениям. В этот момент, хотя ему и хотелось оспорить это напыщенное требование, Айан понял, что сам хочет иметь детей от Джулианы.

Поэтому он просто кивнул:

– Я понимаю. – Натаниел улыбнулся:

– Вот и хорошо. Я рассчитываю, что ты выполнишь мое условие к Новому году, а не то…

«Я так зла! Нет, я в ярости! Этот человек…»

Пальцы Джулианы, сжимавшие ручку, застыли над чернильницей, пока она подбирала в уме подходящие выражения, чтобы описать Айана. Слова «скотина» и «скользкий гад», которые она бросила ему в лицо во время их последней встречи две недели назад, казались ей слишком мягкими.

Лунный свет и мерцание свечи освещали раскрытые перед ней страницы. Колючий зимний воздух, казалось, просачивался в окно и холодил кожу сквозь тонкий шелк пеньюара. Джулиана потерла одну ногу о другую, чтобы согреться, и убрала с лица тяжелые светлые пряди. Да, пора идти спать. Но из-за Айана, черт бы его побрал, она была слишком разгневана, чтобы заснуть.

Она мстительно сжала ручку и с новыми силами принялась выводить на страницах дневника:

«Благовоспитанные леди не употребляют в своей речи слова, подходящие для такого человека, как Айан. Я с уверенностью могу сказать только, что самый отъявленный мерзавец по сравнению с ним выглядит праведником.

Он снова солгал мне. Я сама себе противна, потому что удивлена этим. Какой легковерной я, должно быть, выгляжу в его глазах. Но, слава Богу, теперь я узнала, что Айан собой представляет. И мое мнение о нем никогда не изменится – в этом я уверена.

Он солгал мне, не сказав, как в действительности обстоят дела. Айан не считал, что мой отец болен, когда отправился в Индию, как не считает этого и сейчас. Его нежные слова о преданности и любви – такая же ложь, как и все остальное. Он…»

Раздался резкий стук в дверь, испугав ее. Она вздрогнула, посадив кляксу на угол страницы, и раздраженно вздохнула, недовольная тем, что ее прервали.

– Джулиана! – послышался бас отца по ту сторону двери.

Она едва сдержалась, чтобы не выругаться. Лорд Браунли был вторым человеком, которого она меньше всего хотела видеть и которому никогда больше не поверит. Джулиана ожидала подвоха с его стороны в не меньшей степени, чем со стороны Айана. Айан… Ее беда, что она снова доверилась этому никчемному негодяю во время их путешествия. Возможно, это море так повлияло на нее…

– Да, папа, – напряженно ответила она.

– Открой, моя девочка. Я хочу поговорить с тобой.

У нее не было никакого желания разговаривать с ним. Ее будут только раздражать бесполезные, высокомерные извинения.

– Я очень устала. Это не может подождать до завтра?

– Это займет всего несколько минут. Открой.

Черт бы его побрал! Понимая, что он будет настаивать, пока их спор не перерастет в безобразную ссору, Джулиана подула на чернила, чтобы удостовериться, что они не смажутся, когда она закроет дневник, и засунула тетрадь в ящик стола.

– Ну же, Джулиана, – приказал отец.

Боже, как она ненавидела этот тон. Сам Зевс не смог бы повелевать простыми смертными более надменным голосом, чем сейчас был у ее отца.

Тяжело вздохнув и закатив глаза, Джулиана поднялась и пошла через всю комнату к двери.

– Уже иду.

Она снова пожалела о том, что не потрудилась надеть домашние туфли. Завтра День святого Эндрю, и в воздухе, который пах первым снегом, витало дыхание зимы.

Джулиана неохотно потянула на себя дверь, но не отступила, чтобы позволить отцу войти.

Он проследовал мимо нее без приглашения и остановился в центре комнаты. Когда он, глубоко вздохнув, выпятил грудь, Джулиана испугалась, что разговор займет целый вечер.

– Я только что узнал, что ты не так давно была с визитом у Айана. – Его брови сошлись на переносице, выражая неодобрение. – Хоть я и хочу, чтобы ты вышла за него замуж, я не буду закрывать глаза на то, что ты в одиночестве ездишь в Эджфилд-Парк, и не посмотрю на то, что ты вдова.

Очевидно, он забыл, что она провела шесть месяцев наедине с Айаном на борту корабля. Если бы она хотела запятнать свою вечную душу и безупречную репутацию греховным зовом плоти, то она легко могла это сделать еще тогда.

– Уверяю тебя, наша беседа была недолгой и вполне безобидной.

Его взгляд стал еще более угрюмым. Между бровями залегли глубокие морщины.

– Некоторые могут истолковать это превратно, юная леди. Среди соседей уже пошли разговоры. Не надо давать им пищу для пересудов. Они уже говорят, что вы с Айаном так давно знакомы, что вам давным-давно пора пожениться.

Ну и что из того, что они давно знакомы? Джулиана хотела заметить, что у нее предостаточно поводов, чтобы презирать Айана, но понимала, что отец будет разглагольствовать до тех пор, пока не убедит ее в святости лорда Акстона.

– Тебе действительно следовало бы выйти замуж за него. Он замечательный человек! – бушевал отец.

«Но еще более замечательный врун».

Изобразив на лице вежливую улыбку, она ответила:

– Папа, еще не исполнилось и года с тех пор, как умер Джеффри. У меня нет никакого желания снова мчаться к алтарю.

Тот схватился за отвороты сюртука, пытаясь натянуть его на выпирающий живот. Неужели он полагал, что это придаст ему значительности?

– Похвально, что ты не хочешь повторять прежних ошибок, моя девочка. Но ты можешь доверять мнению отца. Айан позаботится о том, чтобы ты была счастлива. Он в самом деле обожает тебя.

Даже если это так, Джулиана считала безрассудным беспокоиться о его чувствах. А как же ее чувства, боль, причиненная его предательством? Никому нет до этого дела, и меньше всего – отцу.

– Мне хотелось бы выждать какое-то время, чтобы познакомиться с другими мужчинами в Девоншире, прежде чем выбрать мужа. Уж конечно, Айан не единственный стоящий человек в округе.

Лорд Браунли нахмурился, словно прикидывая в уме такую перспективу.

– Полагаю, ты права, но если он такой замечательный и так тебя любит, зачем искать другого? Это пустая трата времени.

Возможно, но это ее время, и она вправе им распоряжаться…

– Папа, куда мне спешить? Лучше убедиться, что я буду счастлива, прежде чем снова идти под венец.

– Айан сделает тебя счастливой, – заверил её отец, словно все ее переживания были такими же ничтожными, как смена погоды. – Кроме того, я интересовался твоими доходами. Без мужа ты долго не протянешь. Ты должна быть практичной, моя девочка.

– Ты интересовался моими доходами? – Ее голос зазвенел от злости. – Я не давала тебе разрешения…

– Я твой отец!

Неужели он думает, что она этого до сих пор не поняла? Джулиана вздохнула.

– Послушай-ка меня! – рявкнул он. – Это был мой долг, как отца, проверить, как обстоят твои дела, раз уж у тебя нет мужа. Теперь, когда я увидел, в каком плачевном положении оставил тебя этот низкородный шут Арчер, я настаиваю, чтобы ты вышла замуж. Лучше Айана тебе не сыскать. К тому же он холост.

– Я подумаю над этим, – солгала она и взяла отца под локоть. – А теперь я очень устала и хочу спать.

Он обернулся и изучающее посмотрел на нее, прищурив глаза.

– Смотри, подумай хорошенько о замужестве – да поскорее. Джулиана кивнула, и отец наконец ушел.

Она с облегчением бросилась поперек кровати и перекатилась на спину, уставившись на замысловатые завитки цвета слоновой кости на голубом лепном потолке.

Со стоном она пробормотала:

– Хорошо, папа, пусть Айан ко всему прочему и холостяк, но он волен изменить свой статус, взяв в жены любую девушку, краше меня.

Секунду спустя легкий плач наполнил комнату. Холодок пробежал по ее руке, по бедру вниз к ее почти ледяным ступням. Тяжелый запах роз витал в воздухе.

Ей были знакомы эти ощущения, она выросла с ними с младенчества. И когда она села в постели, ее подозрения подтвердились: в изножье кровати витал плачущий призрак Харбрука.

Это была неизвестная ей невысокая женщина. Почти прозрачная и очень хрупкая, она плакала, тихо изливая в слезах свое горе. На ней было широкое, развевающееся платье, характерное для эпохи Реставрации. Платье было сшито из плотной ткани, прямые рукава, усыпанные множеством бантиков, имели кружевные манжеты, которые ниспадали до самых кончиков ее пальцев, сжимавших красную книгу. Локоны струились по ее шее и плечам. Благодаря чувственному рту и изящным чертам она явно считалась красавицей при жизни.

С самой юности Джулиана гадала, кто эта женщина и почему она всегда плачет. Сегодняшний вечер не стал исключением.

– Томас…

Джулиана услышала шепот – или нет? Да, но кто говорил? Уж конечно, не видение. Но тон соответствовал муке, светившейся в ее глазах.

Нет. Призраки не разговаривают. По крайней мере, этот никогда так не делал.

Но кто же еще мог это сказать?

Поблизости никого не было.

– Томас, – снова услышала она полный муки шепот. – Любовь моя, прости меня…

Нечеловеческое страдание отражалось на полупрозрачном лице привидения. Страдала ли она сама так сильно когда-нибудь? Джулиана задумалась. Да, страдала, когда поняла, что Джеффри никогда по-настоящему не интересовался ею, что он хотел жениться на ней только из-за денег ее отца. И сегодня она страдала, когда поняла, что Айан играл с ней, как с марионеткой. Слишком хорошо Джулиана понимала глубину отчаяния женщины, которая внезапно обнаружила, что за красивой внешностью скрывается каменное сердце.

Но за что призрак просил прошения? Джулиана не находила этому объяснения.

Не осознавая, что делает, Джулиана вытянула руку, чтобы утешить маленькую женщину.

Как только рука коснулась хрупкой фигурки и прошла сквозь нее, призрак исчез.

Джулиана моргнула – раз, другой. Но привидение вместе с удушливым запахом роз исчезло так же внезапно, как и появилось.

Она уставилась в пустоту перед собой, пытаясь понять, что только что произошло. Призрак разговаривал – или шептал, не важно. Но чье приведение являлось ей?

Джулиане всегда было интересно, чей это призрак, но никто не знал этого наверняка. В их роду встречались трагические судьбы, как и в любой семье, чья родословная насчитывала множество поколений.

– Прости меня… – снова услышала она тихий голос за спиной, так что у нес мороз пошел по коже.

Джулиана обернулась на звук голоса, но увидела только спинку кровати на фоне голубой стены.

Джулиану мучило любопытство, за какие грехи эта женщина приговорена вечно плакать после смерти. Возможно, это небольшое расследование отвлечет ее от мыслей о том, что ей необходим муж, чтобы поправить пошатнувшееся материальное положение, и поможет позабыть тот факт, что мужчина, предлагавший ей руку и сердце, был настолько лжив, что смог бы обмануть самого черта.