Они ехали по широкой дороге, ведущей в Кингсхольм, и с каждой лигой надежда на встречу с королевской армией угасала. День проходил за днем, и, понимая, что подкрепления не будет, Девлин все больше мрачнел. Дождаться помощи народу Коринта не суждено.

Лейтенант Дидрик со своим отрядом должен был добраться до столицы больше двух недель назад. Трех, если они двигались быстро и дожди не размыли дороги. Даже если на сборы королевской армии потребовалась целая неделя, солдаты должны были пройти уже половину расстояния до Коринта.

Одно из двух: либо Дидрик не попал в Кингсхольм, либо столкнулся там с изменой. Может быть, как и боялся Девлин, предатель — действительно высокопоставленный член Совета, такой влиятельный, что сумел уговорить Совет ничего не предпринимать, даже несмотря на явные доказательства вероломства Эгеслика.

Раздумья об этом постоянно преследовали Девлина. После разговора с Квеннелем он не мог избавиться от ощущения, что совершил непоправимую ошибку, отправив барона в столицу. Он рассчитывал использовать барона, чтобы выявить его сообщника в Кингсхольме, но если вместо этого предатель прикроет Эгеслика, в случае захвата Коринта его жители окажутся беспомощными перед лицом врага.

Просидев две недели в замке, Девлин настолько потерял покой, что не смог больше ждать. Вместе с Миккельсоном и Стивеном он отправился в Кингсхольм, ожидая встретить на пути королевскую армию. Пустынные дороги, по которым они ехали, служили зловещим подтверждением худших его опасений.

Девлин взял бешеный темп. С ночлега они снимались еще до рассвета и ехали до тех пор, пока не опускалась темнота, скрывавшая путь. Иногда они не останавливались до самой ночи. Когда кони выбились из сил, Девлин, пользуясь правом Избранного, взял у фермеров свежих лошадей. Терпение всех троих было на исходе, и они упорно продвигались вперед, не щадя ни себя, ни коней, но только через две недели они пересекли реку Нарн, и вдали показались шпили Кингсхольма.

Для тихого летнего дня королевский тракт был неожиданно многолюдным, а ближе к западным воротам толпа хлынула таким потоком, что запрудила всю дорогу.

— Что это за столпотворение? — удивленно спросил Девлин.

— Как что, скоро же праздник! — ответил ему менестрель.

— Какой праздник?

— Канун Летнего Солнцестояния, — сказал Стивен, как будто это само собой разумелось.

И в самом деле, приглядевшись, Девлин увидел, что в Кингсхольм шли не обычные путники, а шумные гуляки, облаченные в самые лучшие наряды, с яркими желтыми лентами на рукавах или в волосах.

Девлин горько усмехнулся. Праздник Летнего Солнцестояния — надо же, какое совпадение! Ровно год назад он впервые вошел в Кингсхольм, чтобы стать Избранным и умереть. И вот он возвращается в город, но уже не безвестным путником. Наверное, он заблуждался, если думал, что за этот год обрел уважение и власть.

Путники бесцельно толкались на площади перед западными воротами, потому что одновременно в город пропускали всего по несколько человек.

— Прапорщик, освободите дорогу, — попросил Девлин.

Прапорщик Миккельсон привстал в стременах.

— Дорогу! — крикнул он. — Дорогу! Расступись! Дорогу Избранному!

Стоявшие к всадникам ближе всех с любопытством обернулись. Девлин обвел взором толпу и обнаружил, что люди избегают встречаться с ним глазами. Постепенно пространство вокруг Избранного очистилось, и все трое двинулись вперед.

Суматоха привлекла внимание стражников. Увидев, кто въезжает в город, они с помощью своих длинных копий принялись бесцеремонно расталкивать толпу, освобождая путь.

Приблизившись к воротам, Девлин остановился рядом с гвардейцем, которого звали Патек.

— Лейтенант Дидрик вернулся в город? — спросил он.

— Да, — ответил Патек.

— А что слышно о лорде Эгеслике?

— Во дворце творятся странные дела. Капитан Драккен просила передать, чтобы вы нашли ее сразу же по приезде. Она лучше меня вам все расскажет, — извиняющимся тоном сказал Патек. На его лице отразилась тревога.

Девлин все понял и без дальнейших объяснений. Если бы Эгеслика осудили за измену, Патек знал бы об этом, как и все в Кингсхольме. Опасения Девлина сбылись. Правосудие не свершилось.

Пришпорив коня, он галопом промчался через ворота, не заботясь о том, что Стивен и Миккельсон где-то отстали.

Девлин с трудом пробивал дорогу сквозь толпы народа на улицах, и ярость его росла с каждой минутой. У павильона стражи Избранный уже едва сдерживался. Вихрем пролетев мимо ошеломленного писца, он рывком распахнул дверь в кабинет капитана Драккен.

На лице женщины пролегли морщины, которых не было еще весной, и выглядела она почти такой же усталой, как и Девлин. Однако он не испытывал сочувствия ни к ней, ни к кому-либо другому. Его поступками руководило неумолимое заклятие уз.

— Что произошло?

Капитан Драккен не стала притворяться, что не поняла вопроса.

— Я подвела тебя. И нас предали, — просто сказала она, ни секунды не колеблясь.

— Кто? Как? — Голос Девлина был твердым и четким.

— Садись. Это долгая история.

— Так сократите ее, — сказал Девлин, не двигаясь с места.

Капитан встала из-за стола и, приблизившись к Девлину, посмотрела ему в лицо. На мгновение в ее глазах сверкнул гнев.

— Если бы я знала, кто и как это сделал, я бы здесь не сидела.

— Тогда расскажите хотя бы, что вы знаете.

— Когда лейтенант Дидрик прибыл в Кингсхольм и заявил, что лорд Эгеслик обвиняется в измене, при дворе начался большой переполох. Все очень испугались. Многие не хотели в это верить. Пока советники спорили, кто должен судить барона — король и Совет или городские магистраты, Эгеслика не заключили в тюрьму, а оставили под стражей во дворце. Документы, которые ты передал с Дидриком, заперли в отдельной комнате, а у дверей поставили охрану. Моих гвардейцев.

Капитан замолчала.

— Дальше, — поторопил ее Девлин.

— Через три дня решили, что барон предстанет перед Советом. Старшие советники послали за бумагами, доказывающими вину Эгеслика. Когда комнату открыли, выяснилось, что документы сильно размыло водой и прочесть ничего нельзя.

— Как это могло случиться?

— Не знаю. Я сама видела, как шкатулку с бумагами поставили в комнату. На ней не было никаких следов повреждения. А три дня спустя оказалось, что кожаные переплеты сгнили и покрылись черными пятнами, а сами бумаги воняют так, будто год пролежали на дне озера.

— Шкатулку взломали, — заключил Девлин.

— Конечно. Но у нас нет доказательств. Совет обвиняет королевскую стражу. Либо Дидрик не позаботился о документах в дороге, либо мои стражники плохо несли службу и позволили кому-то уничтожить документы. Я сама назначила охранников и отобрала самых надежных гвардейцев. Они клянутся, что в комнату никто не входил. Значит, вся ответственность ложится на Дидрика. Так или иначе мы не справились. Я не справилась — ведь виноваты мои люди.

Внезапно сгнившие бумаги — как странно.

— Может, здесь поработал маг и наложил какие-нибудь чары разрушения?

— Я тоже думала об этом, но Совет отмел это предположение как нелепое и не разрешил мне послать за мастером Дренгом, чтобы проверить, не использовалась ли магия.

Девлин еще больше укрепился в своих подозрениях. Единодушие советников никак не вязалось с их обычными спорами и препирательствами. Кто-то очень не хотел, чтобы придворный маг осмотрел документы, и этот кто-то, предатель и изменник, заправлял решениями Совета.

— А что говорит лейтенант Дидрик? Он же может сказать, что видел, а чего нет.

Капитан Драккен присела на краешек стола.

— Они не захотели слушать ни Дидрика, ни сопровождавших его стражников. По мнению советников, лейтенант виноват в небрежном отношении к ценным документам или в чем-то еще и похуже. Кое-кто в Совете даже имел наглость заявить, что никаких доказательств вины барона сроду не было и что мы намеренно уничтожили те самые бумаги, которые обелили бы имя Эгеслика.

Внутри у Девлина вскипела холодная ярость. Придворная знать снова взялась за свои игры, оспаривая друг у друга власть и влияние и не обращая внимания на то, что королевство вокруг них гибнет.

— А барон?

— Его освободили из-под стражи, — пожала плечами капитан. — Теперь он — почетный гость короля на празднествах.

Вот что выходит, когда доверяешь другим. Девлин поверил в королевское правосудие, а его тут же предали. Но обманули не только Избранного. Случилось гораздо худшее: кучка придворных предала всех жителей Коринта, которых мучил барон.

Девлин обещал этим людям вернуть справедливость, и он вернет ее. Сам.

— Где король?

— Во дворце сегодня бал по случаю окончания торжеств, — ответила капитан.

— Я должен разобраться с этим. Немедленно.

Капитан Драккен схватила его за рукав.

— Погоди! Не делай глупостей. Посоветуйся хотя бы с теми, кто остался верен тебе. Положение еще можно исправить.

— Время осторожности кончилось, — отрезал Девлин, высвобождая руку, и решительным шагом вышел из комнаты.

Капитан Драккен поспешила следом, но Девлин оставался глух к ее уговорам. Краем глаза он заметил, что Стивен и Миккельсон, которые наконец добрались до павильона, тоже пошли за ним. К ним присоединились несколько стражников. Девлину показалось, что среди них он разглядел лейтенанта Дидрика, но времени на то, чтобы приветствовать товарищей или успокаивать испуганных, у него не было. Воля Девлина сосредоточилась на одной и только одной мысли. Справедливость для народа Коринта.

Его каблуки громко стучали по мраморному полу дворца, и слуги, попадавшиеся ему на пути, спешили убраться долой с глаз Избранного. В главном коридоре его взгляд скользнул по ярким флагам, подвешенным к высокому потолку. Придворные — слепые безумцы! Они будут упиваться праздниками, даже если земля начнет рушиться у них под ногами.

Девлин приближался к Большому залу. Гул голосов и звуки музыки нарастали. Возле тяжелых дубовых дверей стояли два стражника.

Капитан Драккен проскользнула вперед и встала у дверей, преграждая Девлину путь.

— Не делай ничего сгоряча, — вполголоса предупредила она.

Глаза Девлина сузились. Сейчас воля уз и его собственные желания полностью совпадали. Правосудие должно свершиться, и путь к нему лежит через эти двери.

— Отойдите, — сказал он. — Немедленно. — Несмотря на ровный тон Девлина, было ясно, что возражений он не потерпит.

Капитан Драккен посторонилась, и стражники распахнули массивные двери.

Большой зал сиял огнями. Пышно одетые люди танцевали, шутили и смеялись, заглушая веселую музыку. На противоположном конце зала Девлин увидел короля Олафура. Его трон стоял на небольшом возвышении, точно монарх желал отдалиться от шумного праздника. Девлин направился прямо к королю, небрежно отмахиваясь от придворных, попавшихся ему на пути, будто от назойливых мух. Когда до публики дошло, что небритый и перепачканный дорожной грязью грубиян, вломившийся в святая святых дворца, — не кто иной, как Избранный, негодующие возгласы сменились всеобщим потрясением. Придворные принялись шепотом высказывать свои догадки. Смех и разговоры затихли, музыка смолкла, и когда Девлин приблизился к королю, в зале повисла гробовая тишина.

— Ваше величество, я пришел потребовать справедливости. Изменник Эгеслик должен понести заслуженное наказание.

Король Олафур вжался в спинку трона и огляделся по сторонам, словно ища поддержки.

— Нам известно, в чем обвиняется барон, но доказательств, подтверждающих его преступные деяния, нет. Мы убеждены, что все это — злонамеренная ложь с целью подорвать наше доверие к преданному вассалу.

Герцог Джерард отделился от толпы и подошел к королю. Через секунду к герцогу присоединилась леди Ингелет.

— Как вы смеете беспокоить его величество в такое время! Вас разве не обучали хорошим манерам? Что за выходки!

— Правосудие не ждет удобного момента, миледи, — ответил Девлин. — Я добьюсь восстановления справедливости или узнаю, почему этого не произошло.

— Справедливость восторжествовала, — елейным тоном сказал герцог Джерард. — Нет никаких оснований судить лорда Эгеслика, а тем более выносить ему приговор.

— Тогда пусть суд вынесет ему приговор на основании моего свидетельства, потому что я видел доказательства его измены своими собственными глазами и разговаривал с его чужеземными сообщниками, замышлявшими заговор. Я, Избранный, могу поклясться, что это правда.

— А почему мы должны верить вашему слову? Вы уже однажды пытались очернить имя барона, прислав бесполезные бумаги, — сказал герцог.

Девлин поднял левую руку — так, чтобы перстень Избранного был на виду.

— Вы прекрасно знаете, что адское заклятие уз заставляет меня служить истине и искать справедливости. Я клянусь, что в сказанном мной нет ни слова лжи.

— Избранный говорит правду, — подтвердил Стивен. — Я тоже в этом клянусь.

— Как и я, — поддержал его прапорщик Миккельсон, выходя вперед. — Мой генерал, я свидетельствую, что Избранный не лжет. Барон Эгеслик — изменник.

Герцог Джерард бросил на Миккельсона испепеляющий взгляд, но тот спокойно его выдержал. Не побоявшись сказать слово в защиту Девлина, прапорщик проявил большое мужество. Он отлично понимал, что этим неминуемо навлечет на себя гнев командира.

— Если он клянется Богами… — начала было леди Ингелет.

— Нет, — перебил ее герцог. — Это какая-то уловка. Вы только посмотрите, как Избранный растлил умы всех, кто с ним общался. Драккен, гвардейцы королевской стражи, да что там говорить — даже мой офицер поддался его дурному влиянию. — Герцог Джерард повернулся к королю. — Сир, я не хотел сообщать вам неприятное известие до окончания праздника, дабы не испортить торжество, но сейчас я вынужден это сделать. — Он поднял руку и показал пальцем на Девлина. — Этот человек недостоин звания Избранного. Он был с позором изгнан из Дункейра за то, что убил всю свою семью.

Вздох изумления пронесся по залу.

Рука Девлина потянулась к мечу. Побледнев, он сделал полшага вперед.

— Это ложь.

— А я утверждаю, что это правда, — сказал герцог Джерард. — Так говорят те, кто знал тебя еще в те времена, когда тебя называли Девлин Убийца Родных.

На лице короля, как и на лицах всех остальных в зале, застыл ужас, но Девлин этого уже не видел. Перед его глазами все поплыло.

— Убийца родных, — прошипел кто-то.

На мгновение застарелое чувство вины вновь захлестнуло Девлина, и он замотал головой, стряхивая наваждение. «Я не убивал их», — мысленно напомнил он себе.

— Я не убивал их. Вы должны извиниться передо мной. Сейчас же.

— За что? За то, что сказал правду? — жестоко усмехнулся герцог.

Теперь Девлин видел только Джерарда, как будто они с герцогом были одни в пустом зале. Все остальное потеряло значение. Девлином овладело чувство неизбежности, словно в глубине души он с самой первой встречи с герцогом знал, что этот момент наступит.

— Тогда вам придется отстоять свои слова с оружием в руках, — услышал Девлин свой собственный голос.

— Безумец! — воскликнула капитан Драккен.

Герцог насмешливо улыбнулся.

— Я принимаю твой вызов. Встретимся завтра на рассвете.

— На рассвете, — механически повторил Девлин. Он знал, что герцог выиграл эту игру, спровоцировав Избранного на дуэль, из которой тому не выйти победителем. Но поступить иначе Девлин не мог.

Придворные, ближе всех стоявшие к Избранному, начали отодвигаться от него, точно от прокаженного. С нарочитой грубостью Девлин развернулся спиной к королю и герцогу и покинул Большой зал, свернув в вестибюль слева. Капитан Драккен, Дидрик, Миккельсон и Стивен двинулись за ним. Герцог Джерард проводил процессию торжествующей улыбкой, а остальные смотрели им вслед с выражением ужаса.

В небольшом вестибюле не было никого, кроме слуги, сервировавшего столик с закусками.

— Оставь нас, — приказала капитан Драккен. Слуга кинул быстрый взгляд на вошедших и поспешно ретировался.

— Ты попросту дурак, — сказала капитан после того, как дверь за слугой закрылась.

Не обращая на нее внимания, Девлин обратился к прапорщику Миккельсону:

— Вы вели себя очень храбро.

— Это самое меньшее, что я мог сделать, — ответил Миккельсон.

— Боюсь, ваша честность обернется против вас, — сказал Девлин. Герцог Джерард не простит офицера, осмелившегося возразить ему на публике, тем более что Миккельсон дал понять, что верен противнику герцога. Если прапорщику повезет, он отделается только потерей звания.

— Моему отцу всегда нужны люди, которые не боятся говорить правду, — вмешался Стивен. — Он охотно примет вас в свою дружину.

Девлин одобрительно кивнул. Удачное решение. Эскер далеко от Кингсхольма, и Миккельсон спокойно проведет там остаток службы.

— Герцог заставил тебя бросить ему вызов, — сказала капитан Драккен. Ее губы превратились в ниточку, а лицо побелело от гнева.

— А что мне было делать? Притвориться, что я не слышал его слов? Я не могу быть Избранным, если люди перестанут мне доверять.

— Тебе не следовало ходить туда сегодня. Надо было остыть и посоветоваться с нами.

Девлин знал, что капитан не на шутку рассердилась, но сам не испытывал злости. После того как он вызвал герцога на поединок, им овладел какой-то странный покой. Он подчинился неизбежному и принял свою судьбу, поэтому в душе его воцарился мир.

— Тянуть дальше не имело смысла, — пожал плечами Девлин. — Вы же сами слышали герцога. Он просто выжидал удобный момент, чтобы выпустить ядовитую стрелу. Он все равно бы сказал это — не сегодня, так завтра или через неделю, и конец был бы тот же.

— Но почему он позволил себе бросить такое обвинение? — ошеломленно спросил Миккельсон.

— Потому что это так. По крайней мере отчасти.

— Не верю! — пылко воскликнул Стивен.

Капитан Драккен задумчиво кивнула, а прапорщик Миккельсон посмотрел на Девлина так, будто у того выросла вторая голова. Девлин провел рукой по слипшимся от пота волосам, перебирая в уме догадки. Кто рассказал о его прошлом шпионам герцога — Меркей? Агнета? Или один из его знакомых, до которого дошли обрывки всем известной истории? В конце концов, это уже не важно. Однако его товарищи заслуживают правды, ведь они доказали свою преданность Избранному и, поддерживая его, ставят под угрозу собственные жизни.

— Я не убивал своих родных, но виноват в их смерти, — с болью промолвил Девлин.

Вина лежит на нем, потому что это он привел их на проклятую землю. Он знал о древних легендах, но беспечно считал, что угроза исчезла много лет назад. Он жестоко ошибался, и как раз в тот момент, когда семья больше всего в нем нуждалась, его не оказалось рядом.

— Это моя вина, — повторил Девлин.

— Что ты имеешь в виду? — не понимала капитан Драккен.

— История о котравах, которую вы слышали, верна. Отчасти, конечно. Они напали внезапно. Мерзкие твари загрызли моего брата, его сына и мою дочь. Керри, моя жена, — голос Девлина сорвался, и он сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться, — Керри храбро сражалась, но у нее была только лопатка, которая не шла в сравнение с когтями чудовищ. Когда я вернулся домой, то нашел мертвые тела своих близких. — Девлин закрыл глаза, вновь переживая тот страшный кошмар.

— Если тебя там не было, откуда у тебя взялись шрамы? — спросила капитан.

— Я выследил тварей и отомстил за смерть моей семьи, — просто сказал Девлин. В схватке Керри ранила одного из котравов, и, убегая в лес, он оставил за собой кровавый след. Этот след и привел Девлина к логову чудовищ. Он убил их всех, хотя еще до того, как главная самка издохла от ран, он думал, что после ее когтей не выживет и сам.

— Но за что тебя изгнали? — недоуменно вопросил Стивен. — Ты же был героем.

Девлин покачал головой.

— Я остался в живых, и это не делало меня героем. А насчет изгнания шпионы герцога сказали ему неправду. Меня объявили потерявшим семью, а не убийцей родных, хотя на кейрийском языке эти слова звучат одинаково.

Расправившись с котравами, Девлин долгие недели не мог оправиться от тяжелых ран. Вернувшись наконец в селение, он обнаружил, что люди сторонятся его. Агнета заявила, что он виноват в смерти родственников, и в своей скорби Девлин согласился с жестоким приговором. Он мог остаться в Дункейре, но там его уже ничего не держало: право родства он потерял, а руки его не слушались и отказывались браться за кузнечный молот. Он потерянно бродил по округе до той самой ночи — какой далекой казалась она ему теперь, — когда впервые услышал историю об Избранном.

Девлин закончил рассказ. Его товарищи молчали, не поднимая глаз.

— Есть ли какие-то правила этой дуэли? — спросил Девлин. — Или мы просто встречаемся на рассвете?

При дворе джорскианского короля дуэли между дворянами были обычным делом. В Дункейре поединки, заканчивающиеся смертью, случались крайне редко — сложная сеть родственных уз и взаимных обязательств предполагала, что каждый такой поединок чреват кровной местью.

— Вы с герцогом назначаете секундантов, которые договариваются об условиях дуэли, — объяснил лейтенант Дидрик. — Почту за честь предложить тебе свои услуги.

Девлин колебался. Лейтенант подходил для этой роли, но, поскольку капитан Драккен явно не одобряла поединок, просить Дидрика об устройстве дуэли было неразумно. Капитан Драккен — закаленный боец, и поражений она не признает. Капитан вполне может приказать Дидрику сделать что-нибудь, чтобы отложить поединок в надежде уберечь Девлина от неизбежного.

— Твое предложение мне льстит, но ты и так уже навлек на себя гнев герцога. Стивен, будешь моим секундантом?

— Конечно, — кивнул менестрель, хотя выглядел он обеспокоенным. — Надеюсь, ты понимаешь, что право выбора оружия остается за герцогом, поскольку он принял твой вызов. Не сомневаюсь, он выберет мечи.

Все знали, что владение мечом — слабое место Избранного. С любым другим оружием у него еще оставался шанс выжить, но в поединке с искусным мечником гибель Девлина — лишь вопрос времени.

— Иного я и не ждал, — ровно сказал Девлин, направляясь к двери. — Стивен, обговори, пожалуйста, все условия.

— Подожди, — остановила его капитан Драккен. — Нам еще многое надо обсудить.

Однако Девлин не желал смотреть, как друзья будут горевать о нем, словно он уже покойник. Ни словами, ни делом они не смогут изменить исход поединка.

— Вам, а не мне, — подчеркнул Девлин. — Все, что случится после завтрашней дуэли, будет касаться только вас, а это можно обсудить и без меня.

Он развернулся и вышел.

* * *

Сурово сдвинув брови, капитан Драккен проводила Девлина взглядом, хотя знала, что злится не столько на него, сколько на себя. Документы надо было изучить немедленно по приезде Дидрика, а не запирать их, давая врагам возможность уничтожить улики. И почему она вопреки мнению Совета не настояла, чтобы мастер Дренг осмотрел шкатулку? Если бы она могла доказать, что здесь замешана преступная магия, если бы знала, что герцогу известно о прошлом Девлина, если бы… Но сделанного не воротишь, и Девлин из Дункейра, величайший Избранный из всех, каких видело королевство за долгие годы, собирается впустую отдать свою жизнь. Вместе с ним умрут все их замыслы, все надежды на объединение сил для защиты Джорска. Никто другой не заменит Девлина.

Какая потеря. Какая бессмысленная, страшная потеря… Избранный должен погибнуть только потому, что герцог Джерард позавидовал авторитету Девлина! Чтобы защитить королевство, капитан Драккен, ни секунды не колеблясь, поменялась бы с Избранным местами. Она обвела глазами остальных и поняла, что все чувствуют то же самое. Однако ни Девлин, ни герцог Джерард не согласятся на замену.

— У него есть хоть один шанс на победу? — спросила капитан Драккен лейтенанта Дидрика.

— Нет, — скорбно ответил тот. — Мастерство Девлина сильно выросло. Меня или прапорщика Миккельсона он одолеет два раза из трех, но против такого мечника, как герцог, ему не выстоять.

Этого капитан и боялась.

— Значит, он обречен. А вместе с ним угаснет последняя надежда королевства.

* * *

Когда Стивен постучался к Сольвейг, была уже глубокая ночь. Несмотря на поздний час, она сразу же открыла дверь, но юношу это не удивило.

— Входи, — сказала она, взяв его за руку. Девушка провела Стивена в глубь комнаты, и он тяжело опустился в мягкое кресло.

Сольвейг была одета в простую льняную рубашку и штаны. С распущенными волосами она выглядела намного моложе своих тридцати лет, и на краткое мгновение Стивен опять перенесся в детство, вспомнив, как еще мальчишкой приходил к старшей сестре за советом и утешением.

— Мне рассказали о том, что произошло, — сказала она, подавая брату бокал темно-красного вина. — Будет дуэль?

Стивен кивнул.

— Все уже решено. Девлин и герцог Джерард встретятся завтра на рассвете в Большом павильоне. Поединок продлится, пока один из них не умрет или не попросит пощады.

Боги не сотворят чудо — дуэль состоится. И рыцарского благородства в ней тоже не будет. Девлин ни за что не попросит милости. Он не делал этого никогда, не сделает и завтра. Избранный погибнет, и песок впитает его кровь, а его враги будут глумиться и торжествовать.

Стивен торопливо отхлебнул вина, желая напиться до бесчувствия, но рубиновое вино так напомнило ему кровь, что в отвращении он резко отставил бокал в сторону.

Сольвейг присела на подлокотник кресла и положила руку на плечо брата.

— Поверь, мне очень жаль, — проговорила она. — Он — великий человек и к тому же твой друг.

Стивен запрокинул голову и закрыл глаза.

— Он не захотел даже говорить со мной.

Обговорив условия дуэли, Стивен отправился в покои Девлина, однако тот не впустил его к себе и заставил из коридора изложить правила поединка. После этого Девлин пожелал менестрелю спокойной ночи, как будто ничего не случилось, и захлопнул дверь прямо перед его носом. Юноше пришлось уйти ни с чем.

Стивен не представлял себе, что испытал Девлин, когда вернулся и обнаружил растерзанные тела жены и дочери. Все, ради чего он жил, рухнуло в один момент. Девлин выдал свою боль только однажды, когда произносил имя убитой жены, и голос его сорвался. Несмотря на страшное горе, он сумел выжить, отомстить за семью и найти новую цель своего существования. Но теперь у него отнимают и это, а Девлин даже не позволяет своим друзьям разделить с ним скорбь.

— Он не должен быть один, — упрямо повторил Стивен.

Сольвейг погладила младшего брата по голове, как делала тысячу раз прежде.

— Он не один. У него есть ты, есть другие друзья, и он знает об этом.

— Это нечестно, — всхлипнул Стивен. — Мы придумали звание Избранного и связали его волю заклятием уз, чтобы он служил нам, а теперь он поплатится жизнью только за то, что стремился исполнить свой долг, как мы ему и приказывали.

Год назад Стивен посчитал бы герцога Джерарда благородным рыцарем, который вызвал на дуэль недостойного Избранного, запятнавшего честь королевства. Но сейчас Стивен стал старше. И мудрее. Он видел, что герцог — надменный властолюбец, который не потерпит соперников. Преступление Девлина не в том, что он не достоин звания Избранного, а в том, что он осмелился поколебать авторитет герцога и за этот грех поплатится жизнью.

— Жизнь не похожа на красивые баллады, которые ты так любишь, — мягко сказала Сольвейг. — При дворе все крутится вокруг борьбы за власть, и справедливостью часто жертвуют.

— Теперь я это знаю, — сказал Стивен.

За год, прошедший после его встречи с Избранным, он понял, что жизнь может быть в тысячу раз прекраснее и ужаснее любой из баллад. Истинную ценность человека нельзя воспеть в саге, но можно увидеть в том, как он ведет себя перед лицом испытаний и в минуты покоя. Девлин многому его научил. Теперь Стивену предстоит получить еще один урок: своими глазами увидеть смерть друга.

Прижавшись к сестре, Стивен закрыл глаза и заплакал.