Лондон

28 октября 2008

Тебе понравилась моя история, чудесная Меган?

Видишь, сколько всего я знаю!

Я такой же молодец, как и ты, умница Меган.

Даже если я и заперт в этой вонючей дыре.

Это ты упрятала меня в нее.

Черт тебя побери, Меган.

Теперь ты довольна?

А знаешь, что я тебе скажу? Ты и понятия не имеешь, какие беды на себя накликала.

Захотелось быть первой ученицей в классе, да? Поймавшей опасного психопата?

Тебе же хуже.

Ты ничего не знаешь.

Ты ничего не знаешь о чудесах чисел. О Фибоначчи. О тайне совершенства.

Возьми мою мать, например. Она родилась 1 февраля 1947 года. Ты поняла, что это значит?

Если ты сложишь числа года и поставишь рядом числа дня и месяца, получишь ряд.

Все равно не поняла? Я прав, пленительная Меган?

Ряд — это совершенство.

Она была совершенство.

Но эти мерзавцы женихи его разрушали.

Поэтому я всегда уходил из дома. Я оставлял ее с ними и убегал к моему букинисту.

Однажды, придя туда, я увидел, что я не единственный посетитель.

В лавке находился еще один занятный тип. Высокого роста, очки в очень тонкой оправе, небольшая бородка, слегка поседевшие, отлично уложенные волосы. Элегантен. Даже чересчур для Камден.

А глаза!.. Светло-голубые. С серым отливом. Магнетические.

«Ну что, понравилась тебе история о Фибоначчи?» — спросил меня хозяин лавки, едва я вошел.

«Очень. Я хотел бы узнать о нем больше».

Хозяин с недоверием взглянул на меня.

И дал знак следовать за ним в заднюю часть лавки, конуру без света, где он заботливо хранил наиболее ценные книги. В конуре всегда стояла темнота, потому что, по его словам, свет разрушает слова. Чтобы научиться входить в истории других людей, нужна тень, объяснял он мне.

«Сэр, если позволите, — обратился к хозяину лавки элегантный тип, очутившийся за спиной. — Я думаю, что смогу помочь мальчику».

Он направил на меня свой необычный взгляд. Я ощутил сильное волнение.

Нет, только ничего себе не придумывай. Взгляд Профа не был тяжелым. Наоборот...

В нем была вера в меня. Я это почувствовал. Взгляд пытливый и пронзающий.

«Пошли, мальчик, — сказал он мне, — я знаю много о Фибоначчи и помогу тебе проникнуть в его тайну. Потому что ты особенный, это видно по тому, как ты двигаешься».

Ты что бы сделала на моем месте?

Я посмотрел на него, пытаясь понять, смеется он надо мной или нет.

И решил принять на веру его слова.

Обычно я не доверял людям.

Но иногда необходимо рискнуть.

«Пойдем, у меня есть что рассказать тебе», — повторил он, с сердечной улыбкой попрощавшись со стариком букинистом и открывая передо мной дверь.

Потом я не раз спрашивал себя, почему мне захотелось поверить этому человеку.

В нем было что-то таинственное и тревожащее. Гак или иначе, я ему поверил.

Сегодня я знаю почему.

Я был избран.

Как уникальный тип.

Один среди себе подобных.

Потому Проф и заинтересовался мной.

Ты смеешься, наивная Меган.

Смейся, смейся.

Тебе же ничего не ведомо.

«Итак, тебя интересует Фибоначчи?» — резко спросил он меня, едва мы вышли на улицу.

«Мне интересны истории других людей. Потому что у меня нет своей».

«У каждого из нас есть своя история. Каждый из нас оставляет свой след на земле. Твой будет особенным, я тебя уверяю».

«Как вы можете это угадать?» — спросил я его.

Манера говорить загадками все больше действовала мне на нервы.

«Я не угадываю. Мне подсказывает опыт. Я ученый, врач, если точнее, и довольно неплохо разбираюсь в людях. Я научился улавливать исключительность некоторых людей».

«И я отношусь к таким людям?»

«Не исключено, мальчик. Не часто встречается, когда в таком возрасте интересуются Фибоначчи. В числовом ряду Фибоначчи скрыто множество тайн».

«Какие же?»

«Тебе это на самом деле интересно? А ты не слышал, мальчик, что некоторые знания таят в себе опасность?»

«Я не боюсь», — рассердился я.

Мне казалось, он насмехается надо мной.

«Посмотрим. Если мы подружимся, я многое тебе расскажу».

«Дружбы не существует!» — выкрикнул я, сильно раздосадованный его нескрываемым, как мне казалось, чувством превосходства.

Мне расхотелось тратить на него свое время.

«И еще кое-что, мальчик, — продолжал он, как будто не замечая моей досады, склоняясь ко мне и протягивая руку с явным намерением дотронуться до моей правой щеки. — Тебе надо заглянуть ко мне в студию. Я смог бы тебе помочь с этим».

Я инстинктивно отступил от него и закрыл лицо рукой.

Никому, повторяю, никому я не позволял дотрагиваться до меня.

Никто не мог коснуться рукой моей Корки, моего безобразного нароста, этой отметины на моей щеке и шее. Этой ужасной визитной карточки, знака моего уникального уродства.

«Это называется псориаз, — сказал он. — Я это лечу».

Я отступил еще на шаг, мне захотелось убежать от него, спрятаться, но он остановил меня пристальным взглядом своих холодных голубых глаз.

«Ты вправе уйти, но запомни: тот, кто наделен даром, не может избавиться от него. Нас выбирают не случайно».

Он протянул мне свою визитную карточку, повернулся и зашагал по улице прочь.