Тед был быстро окружен полицейскими, жаждавшими постоять за честь коллеги, который, как считали некоторые из них, слабо стоял на ногах и упал от легчайшего тычка. Однако, каким бы сильным ни был удар Теда, отмахаться от набросившейся на него толпы копов у него не было шансов.

Марта была в шоке от столь открытого бандитского поведения. Она наивно полагала, что, по крайней мере, полиция могла бы попытаться выглядеть достойнее банды гопников, но копов это не слишком беспокоило.

В какой-то момент, находясь по градом ударов, Тед услышал в свой адрес краткое сообщение о том, что он арестован и будет доставлен в участок, где с ним разберутся. Он вздохнул, понимая, что по прибытии в вышеупомянутое заведение ему предстоит еще одна порция тумаков от представителей закона Ее Величества Королевы.

Марта храбро попыталась вступить в спор с копами, арестовавшими Теда, но тем было наплевать на отцовство как таковое – а Марта начала именно с этого аргумента, – и вероятность того, что Теда отпустят домой только потому, что он отец новорожденного ребенка, была слишком мала.

Сара совершенно неожиданно для себя также была в бешенстве. Учитывая, что раньше она жила в коконе правого таблоидного ханжества, она до сих пор отказывалась верить в существование полицейского беспредела. Что касается более тонких концепций, таких как, например, классовое неравенство, то маленькие часики в ее голове уже начали обратный отсчет до начала просвещения. Оскорбления, мат и угрозы, которые она ежедневно слышала от Билли, всплыли в ее памяти, и она внезапно представила его как преуспевающего полицейского. Наверное, она могла бы посоветовать ему сменить профессию. Он мог бы бить других вместо нее. Она присоединилась к бесполезным попыткам Марты уговорить копов и несколько раз назвала их старшего «пидором» – это слово ему очень не понравилось, да и сама Сара вряд ли произнесла бы его неделю назад. Особенно по отношению к блюстителю порядка.

– Молодец, – потрепала ее по плечу Марта, на секунду забыв о погребенном под покровом сержантов Теде.

Внезапно полицейские подхватили Теда, как большой гроб, и, бегом доставив его к автобусу, зашвырнули внутрь, словно он был большим мешком дерьма.

Марта, чьи гормоны бушевали с той же силой, как и в самый первый день после рождения ребенка разрыдалась, когда Ромашка крикнула им в спины: «Чтоб вы сдохли, свиньи!» Сара присоединилась к Ромашке, чувствуя себя неловко, но получая от этого немалое удовольствие.

Откуда-то появился Чарли с мороженым, фланирующий, словно по пляжу.

– Что такое? – удивленно спросил он и только тут понял, что Марта плачет, Сара, с красным лицом, вот-вот рванется в бой, а Ромашка, как обычно на демонстрациях, выглядит смущенно-агрессивно.

– Где тебя черти носили, Чарли? – раздраженно спросила она. – Ты все пропустил. Они забрали Теда.

– Этого прото-фашиста? А что он натворил? Избил какую-нибудь женщину?

– Пошел ты, Чарли, – Марта даже перестала плакать. – Может, он и не ездит в Гластонбери тусоваться, но в душе он прекрасный человек.

– Скажи это женщинам-наркоманкам, больным СПИДом, которых он нанимает в свой стрип-клуб, – ухмыльнулся Чарли.

– Да когда ты повзрослеешь, – взорвалась Марта. – Они все богатые студентки и купаются в деньгах.

– Он их эксплуатирует, старушка, – сказал Чарли.

Джон расплакался.

– Ладно. Я пошла отсюда, – заявила Марта. – Пойду лучше узнаю, что там с Тедом.

– Я пойду с тобой, – вызвалась Сара – Хочу поговорить с тобой насчет работы у Теда.

– Сара, – возмутилась Ромашка, – о чем ты вообще думаешь?!

– У меня хорошая фигура, – ответила ей Сара, – и я уверена, что это место в сто раз лучше, чем моя нынешняя дерьмовая работа. И вообще, мне что, всегда надо иметь политически направленную причину специально для тебя?

– Политически правильную, – механически поправила Ромашка.

– А что скажет Билли? – случайно вылетело у Марты.

– Мне плевать, – отмахнулась Сара, – мы с ним разошлись.

Ромашка и Марта хлопнули по рукам и сплясали от радости. Чарли тоже выглядел довольным.

– Ну тогда пойдем, – сказала Марта, и они ушли.

Чарли покачал головой.

– А может попробовать ее отговорить? – спросил он и, забывшись, прикурил косяк.

– Не стоит, – ответила Ромашка. – Да у тебя и не получится.

В эту же самую секунду по воздуху, почти горизонтально, прилетел полицейский и сбил Чарли на землю. Вот так Тед и Чарли оказались в одной камере.

Камера была переполнена. В ней находилась пара карманников, которые, увидев толпы демонстрантов, понадеялись поживиться, сумасшедший хиппи, чье лечение было запущено, поскольку его постоянно тянуло к неприятностям, мужик, ударивший подружку, о чем-то с ней поспорив, и два подростка, укравших машину и разъезжавших на ней в районе демонстрации, целясь в тех, кто им не понравился, из пневматической винтовки.

Чарли и Тед уселись в углу, стараясь держаться в стороне от происходившего в камере дурдома. Чарли решил выступить в роли отца невесты, поскольку делать особенно было нечего, и задавал Теду вопросы, проверяя его на пригодность в качестве партнера Марты.

Естественно, Чарли тут же перешел к теме клуба, которым владел Тед, так как провел много времени, выступая против этой индустрии, и чувствовал, что просто обязан попытаться и разрушить ее по кирпичику.

– С женщинами обращаются так, будто они вещи, чувак, – высказал он свое мнение. – А ты способствуешь этому.

– Слушай, приятель, – ответил Тед, побитый и злой и не сидевший прежде в тюрьме, – я не собираюсь спорить, да, таково наше общество, но уж поскольку эти места существуют, то не лучше ли будет, если владельцами будут люди типа меня, которые хорошо обращаются с девушками и стараются обеспечить их безопасность.

– Так ты их там не мацаешь? – удивился Чарли.

– Нет, я их не «мацаю», как ты мило выразился, – фыркнул Тед. – Приходи и посмотри сам как-нибудь.

– Ромашка мне никогда не разрешит, – с сожалением в голосе сказал Чарли.

– Приходи с ней, – предложил Тед.

Чарли хохотнул, представив себе последствия такого вопроса, особенно во время предменструального синдрома, и вздрогнул, поежившись.

– Что, кто-то по могиле твоей прошел? – усмехнулся Тед.

– Нет, но точно пройдет, если я попрошу ее сходить со мной в стрип-клуб, – сказал Чарли.

– Ладно, я сам с ней поговорю, – засмеялся Тед.

– Надеюсь, нас сегодня выпустят, – заметил Чарли. – У Ромашки сегодня выступление в Мэйдстоуне, и это ее предварительное выступление перед реально большим шоу в хорошем лондонском клубе. Хотелось бы поехать и поддержать ее.

– Может, тебе и повезет, – предположил Тед. – Я-то, скорее всего, здесь до утра завис.

Чарли понял, что с огромным, уродливым Тедом ему, потасканному старому хиппи, намного спокойнее здесь, в камере. Теду достаточно было посмотреть на соседей по камере, чтобы у тех отпала всякая охота к общению, и ночь прошла спокойно.

Ромашка и Марта выяснили по Ромашкиному мобильнику, что Тед и Чарли находятся в одном полицейском участке, где сказали, что их выпустят к утру, после того как разберутся с ними.

Ромашка вспомнила, что Чарли был в своих старых сандалиях, которые она никак не могла заставить его выкинуть.

– Вот же дерьмо, – произнесла она вслух. – Нам придется ехать в Мэйдстоун без парней.

– Я бы с удовольствием, – сказала Марта – Но я поеду с Джоном домой ждать Теда.

Ромашка с Сарой заметили нежность в голосе Марты при упоминании имени Теда.

– Собираетесь жить вместе? – поинтересовалась Ромашка.

– Не знаю, – ответила Марта. – Пока что у нас все хорошо, и еще он прелесть.

Сара и Ромашка посмотрели на нее внимательно, пытаясь понять, не шутит ли она.

Она не шутила.

– Ладно. Нам пора, – сказала Сара. – Надо заехать домой и переодеться.

Ей было странно, что она скоро встретится с матерью после стольких лет.

Марте было немного жаль, что она не может провести вечер вместе с Сарой и Ромашкой, как в старые добрые времена, и, когда они перебрались на другую сторону Темзы, чтобы поехать в разные стороны, она почувствовала, насколько изменилась ее жизнь после рождения ребенка. Свободы, которой раньше было полно, теперь будет все меньше, и она будет посвящать себя ребенку и, возможно, Жирному Теду. Она было собиралась оставить Джона у мамы Джуниора и повеселиться со своими лучшими подругами, но поняла, к своему удивлению, что ей этого не хочется. Она жила как хотела, и теперь ей хотелось успокоиться. Она путешествовала географически, сексуально и эмоционально по жизни, полной сумасшедших событий, мелодрам, веселья и по-настоящему хороших друзей. Это было очень важно для нее.

– Слушайте, – сказала она Ромашке и Саре, – вы поезжайте и как следует повеселитесь. Мне бы хотелось просто почитать или посмотреть телевизор. Честно говоря, просто не могу дождаться, когда попаду домой и упаду на диван, и мне не надо будет беспокоиться о том, что надеть, куда пойти, приличные ли у меня трусы, пахнет ли у меня изо рта, следует ли мне принять душ и встречу ли я кого-нибудь достаточно приличного, а не полного мудака, который бросит меня через три месяца или будет обращаться со мной, как с дерьмом.

– Так, значит, Тед и есть твой принц? – удивилась Сара Ей лично казалось, что иметь уродливого бойфренда все равно что иметь герпес – ты о нем не упоминаешь в компании, но все про это знают и обсуждают за твоей спиной, жалея тебя.

Когда подруги разъехались по домам, Ромашка поняла, как сильно она волнуется из-за выступления в Мэйдстоуне и Комедийной Лавке. Пробежав глазами по списку новых шуток, которые она намеревалась испытать на людях, она задалась вопросом, почему она так нервничает. У нее расстроился желудок, и это была плохая новость, потому что туалеты в комедийных клубах оставляли желать лучшего. Ромашка беспокоилась, считая, что ей не хватало только наделать в штаны буквально, когда она готова сделать это метафорически.

Сара рухнула на старый, видавший виды диван и стала думать о Билли, от которого не было никаких известий, с тех пор как они расстались. Прошла неделя, и, несмотря на то, что объективно она понимала, что Билли – тиран и его тирания направлена конкретно на нее, чувство страха и отвращения почти сошли на нет, и она скучала по нему и даже хотела бы с ним потрахаться. Она решила не говорить об этом Ромашке, понимая, что подруга тут же прочитает ей длинную лекцию. «У Ромашки-то все нормально, – подумала она – Ненапряжные, милые отношения с таким парнем, как Чарли, иметь гораздо легче, чем с таким, как Билли».

– Ты готова? – спросила Ромашка, входя в комнату, окруженная аурой раздражения и обреченности.

– Да, – просто ответила Сара, чувствуя настроение Ромашки. Ей хотелось поднять подруге боевой дух, но она не была готова к такому подвигу, поскольку в последние двадцать минут уверовала в то, что все еще очень сильно любит Билли и что его никто не сможет заменить – Поедем на поезде? – спросила Ромашка.

– О'кей, – согласилась Сара, внезапно разозлившись на то, что нет никого, кто мог бы их отвезти на машине, и снова едва удержавшись, чтобы не позвонить Билли и не попросить его об этом. – А как мы обратно доберемся? – мрачно спросила она.

– Доедем с кем-нибудь из тех, кто будет с нами выступать. Всегда находится кто-нибудь, кто может помочь, – ответила Ромашка.

Сара не могла себе представить ничего ужаснее поездки в машине, полной высокомерных придурков-комиков, выпендривающихся друг перед другом. Сара не относилась к женщинам, считавшим комических актеров очаровательными и умными людьми.

В целом, как она полагала, все они были мудаками, но, видя состояние подруги, она решила постараться не думать о Билли и поддержать Ромашку.