Вершина скалы была уже близко, когда Блэккер, раздраженно ругнувшись, позвал Мэйхью.

– Чего тебе? – недовольно прошипел тот и замер, увидев в руке своего сообщника тускло поблескивающее в лунном свете лезвие кинжала.

– Где мои люди? – грозно требовал ответа Блэккер, перекидывая кинжал из одной руки в другую.

– Ха! Какой же ты дурак! Сколько можно повторять, что твои головорезы народ ненадежный! Спрашиваешь, где они? Бросают кости или режутся в карты. Как только ты оставил их без присмотра, они тут же разбежались.

Его слова были прерваны Блэккером, который, сложив руки рупором, стал ухать, подражая сове. Вероятно, подавал условный сигнал. От этого жалобного зова Ребекку бросило в дрожь, и она теснее прижалась к брату.

Блэккер прикрикнул на Ребекку и Саймона, чтобы быстрее карабкались на вершину утеса, до которой оставалось несколько шагов, и снова начал ухать. Все прислушались, но вокруг стояла мертвая тишина – сюда, на вершину скалы, не доносился даже шум прибоя.

– Напрасно стараешься, в «Рыжем льве» тебя не услышат, – вдруг раздался насмешливый голос, от звука которого сердце Ребекки радостно забилось.

– Может, и услышат, но неизвестно, будет ли от этого какая-нибудь польза, – добавил Росс, выбираясь из зарослей. Он наткнулся на коренастого лысого бандита и, защищаясь, ударил этого мужлана рукояткой кинжала по голове. Тот закачался и упал навзничь.

Одетый во все черное Люк таился, прижавшись к холодной скале, и теперь, выйдя из своего укрытия, смело шагнул в круг тусклого света от фонаря в руках Кларки.

– Ребекка, иди ко мне, – приказал Люк. Его черные глаза силились рассмотреть ее в дрожащем свете фонаря.

Услышав голос жениха, Ребекка кинулась, было к нему, но первый порыв был остановлен голосом рассудка, раздираемого подозрениями. Она остановилась в нерешительности и, немного поколебавшись, прижалась к брату.

– Думаю, она не пойдет. – Мэйхью подскочил к Ребекке и, схватив рукой ее длинные волосы, приставил к горлу клинок. – Мой старинный дружок! Ребекка побаивается контрабандистов! Может, что-то из вашей истории напугало ее? – насмехался Мэйхью, проводя лезвием ножа по горлу девушки.

– Ты должен быть мертвым, Меррилл! – закричал в ярости Люк, переводя взгляд с Мэйхью на Ребекку и обратно.

– Но-но, Трилоуни! Не морочьте людям голову! Теперь я Мэйхью… Руперт Мэйхью. Роналд Меррилл действительно умер и похоронен… или выброшен в море, как вам больше нравится. У Лизард-Пойнт… помните? – издевался Мэйхью над Люком. – Я слышал, что и у вас теперь новое имя – лорд Рэмсден из Уэстбрука. Никому и в голову не придет, что такой знатный вельможа когда-то занимался незаконной беспошлинной торговлей! Но вы всегда были непредсказуемы, – сказал Мэйхью, понизив голос. – Но как вы узнали, что мы в Чертовой бухте?! – недоуменно спросил он, возвращаясь к действительности и мотнув головой назад, имея в виду неприступные скалы вокруг.

– Ваша падчерица мне все рассказала, Меррилл. Она много чего мне поведала. Такое, за что вас непременно повесят вниз головой, и вы будете долго умирать мучительной смертью!

– Не стоит все пересказывать, Трилоуни, – перебил его Меррилл-Мэйхью, сопровождая свои слова движением кинжала у горла Ребекки. – Я давно понял, что эта мерзкая девчонка шпионит за мной. Придется научить ее держать язык за зубами!

– Боюсь, что такого случая вам больше не представится! – воскликнул Люк, побагровев от гнева.

– И не надо! – парировал Мэйхью. – Как только мы договоримся, я сразу же уеду отсюда, так как у этой печальной вдовы, на которой я женился, больше нет ни пенни и дом заложен. Я уехал бы еще в прошлом году, но решил дождаться рождения сына и посмотреть, не подцепит ли честолюбивая разбитная Люси какого-нибудь богача в покровители. Она для этого достаточно привлекательна… – проговорил он с холодной расчетливостью. – Послушайте, мы никогда больше не встретимся, если вы проявите великодушие и отпустите меня. Эта затея с похищением была непростительной глупостью, – с явной неохотой признал Мэйхью. – Я собираюсь поискать счастья на европейском континенте. Все, что мне от вас нужно, – деньги. Как только я их получу, тут же исчезну навсегда, а вы получите возможность спать в постели, согретой этой красавицей-блондинкой, – усмехнулся он. – Вы не захватили с собой ту грудастую корнуоллку? Жаль! – Он выдержал долгую паузу, злобно глядя на своего противника. – Отдайте мне деньги – и можете забирать блондинку. На мой взгляд, эта златокудрая красавица намного предпочтительнее той брюнетки…

– А где мои люди? Вы что, их убили? – вдруг перебил Руперта Блэккер.

– Ну да, убитые… очередной попойкой, – тихо сказал Росс. – Думаю, с тех денег, что я дал, да и времени было достаточно.

Мэйхью смерил Блэккера презрительным взглядом, брезгливо скривив губы, но в присутствии Люка сдержался.

– Приятно слышать, что вы такой щедрый! Значит, сможете заплатить мне тысячу фунтов стерлингов, чтобы получить свою несравненную мисс Нэш в целости и сохранности.

Мэйхью широко распахнул робу Кларки, которой все еще была укрыта Ребекка, и грубо схватил девушку за грудь. Ребекка резко отпрянула от рук своего мучителя.

– Меррилл… – пригрозил ему Люк охрипшим от страха голосом и приблизился к Мэйхью на два шага.

– У меня есть корабельная команда, которая давно не видела женщин, – продолжал мучить Люка Мэйхью, делая вид, что собирается перерезать Ребекке горло. – Этот ангелочек был бы для них приятным развлечением при переходе через Ла-Манш. Смотрите, как она трепещет от одной этой мысли! – поддразнивал Мэйхью Люка. – Она боится перехода через Ла-Манш. Не бойтесь, милочка, все морское путешествие вы проделаете на спине.

– Если вы сейчас же ее отпустите, получите столько денег, сколько вам никогда не заработать, проживи вы еще хоть сто лет, – предложил Люк и тут же понял, что совершил ошибку. Стремясь как можно скорее вырвать Ребекку из рук этого негодяя, он невольно разжег в Мэйхью ненасытную жадность.

– Кто бы мог подумать… – усмехнулся Мэйхью, – похоже, от меня зависит жизнь и смерть Люка Трилоуни! – Он снова протянул руку к робе, и Ребекку передернуло от омерзения к коротышке. – Так и быть, я возьму у вас деньги, Трилоуни, можете пасть передо мной на колени и умолять меня перестать ласкать вашу невесту… Видите, как ей это нравится?

Луч света дернулся и упал прямо на Люка, тот отпрянул, а Мэйхью прикрикнул на Кларки:

– Держи фонарь, дурень!

Но Кларки, наклонив голову, с искаженным от ярости лицом и громким ревом бросился на своего хозяина.

– Убирайся к повозке, тупица, не то получишь! – крикнул Мэйхью, махнув рукой в сторону старой фермерской повозки. Но его угрозы и ругательства не возымели никакого действия.

Подбежав к Ребекке, Кларки схватился голой рукой за лезвие кинжала и отвел его на безопасное расстояние, дико крича от нестерпимой боли, затем оттолкнул мерзкого человечка от Ребекки с такой силой, что тот кубарем прокатился несколько ярдов, пока не скрылся в темноте.

Ребекка без сил опустилась на землю, но подскочивший Люк подхватил ее на руки. Словно издалека она слышала гортанные угрозы и приказания Люка, но его нежные поцелуи постепенно приводили ее в чувство. Потом Люк крепко обнял Ребекку и, передав в объятия Саймона, быстро ушел.

Саймон с сестрой на руках дошел до повозки и осторожно уложил в нее Ребекку, сел за кучера и погнал старую изможденную лошадь по дороге, шедшей вдоль берега моря. Ребекка успела настолько прийти в себя, что увидела, как Блэккер с Россом схватились в жестоком поединке и каждый старался, улучив момент, нанести своему врагу смертельный удар, а исчезнувший было Мэйхью бежал на помощь своему сообщнику. Объятая ужасом, она проследила, как контрабандист, которого Росс оглушил и сбил с ног, медленно поднялся и с кулаками на изготовку стал ждать спешащего к брату Люка. Но не прошло и нескольких секунд, как Люк одним ударом уложил его на землю, а сам бросился на помощь Россу, который, угрожая кинжалом двум окружившим его бандитам, держал их на расстоянии двух шагов.

***

Росс набросился на Блэккера и уже, было, замахнулся, чтобы нанести ему удар кинжалом, но подоспевший Люк успел схватить брата за руку. Внимание Ребекки привлекло выражение лица Росса – он улыбался… нет, удовлетворенно посмеивался, будто подобное занятие было ему по душе. Росс жестом предупредил Люка, что к контрабандистам идет подкрепление. Ребекка, сидевшая в повозке, тоже посмотрела в ту сторону, куда показывал Росс, – четверо мужчин спускались с горы, еще несколько вышли из плохо освещенного здания таверны.

Саймон последний раз щелкнул кнутом, и старая лошадь, наконец, свернула в лес. Здесь было темно и тихо. Не прошло и минуты, как Саймон остановил повозку и повернулся к Ребекке. Бросив вожжи, он наклонился и обнял ее за плечи: Ребекку била нервная дрожь.

– Мне нужно вернуться и помочь им, Ребекка. Я понимаю, Люк, возможно, убьет меня за ослушание, но я должен вернуться во что бы то ни стало. Силы явно не равны, даже если великан Кларки присоединится к нам.

Ребекка кивнула в знак согласия, не в силах вымолвить ни слова.

– Эта дорога ведет в Брайтон. Через какое-то время старая кляча сама добредет туда, а дальше ты дорогу знаешь. Не бойся, ты справишься. – Саймон обнял ее и, спрыгнув с повозки, помчался в Чертову бухту.

Ребекка вскарабкалась на козлы и стала на ощупь искать брошенные Саймоном вожжи. Она хотела повернуть повозку и мчаться вслед за братом на помощь тем, кого она так любила, но вовремя осознала, что в таком состоянии стала бы опасной помехой.

Старая лошадь вдруг повернула голову и посмотрела на нее своим печальным глазом. В призрачном лунном свете, едва проникавшем сквозь ветви деревьев, Ребекка узнала лошадь и вспомнила, как ее называл возчик – это была Бесси, которая привезла их с Люси в «Саммер-Хауз». Боже мой! Как давно это было!

– Но, Бесси, но! – повеселев, стала погонять лошадь Ребекка. – Ты наверняка знаешь эту дорогу, так что я полностью полагаюсь на тебя.

В ответ старая кобылка тихо заржала и перешла на легкую рысцу.

***

Угольки в камине медленно угасали один за другим, время от времени вспыхивая красным светом и выбрасывая сноп светящихся искр. Ребекка устало откинулась на спинку стоявшего у камина кресла и, окинув взглядом свою маленькую гостиную, в изнеможении закрыла глаза. Старинные стенные часы пробили два часа ночи, и она от неожиданности вздрогнула.

Была уже полночь, когда она вернулась домой, но Марта и Грегори, обеспокоенные и встревоженные, ждали ее. На объяснения у Ребекки не было ни сил, ни желания – она все еще находилась в возбужденном состоянии от пережитого чудовищного потрясения. Пообещав Тернерам, что утром все им расскажет, и, заверив их, что она цела и невредима, Ребекка пожелала им спокойной ночи и проводила их до двери.

Ребекка не поехала в усадьбу. Ночная тряска в повозке охладила ее пыл, и к ней вернулась способность рассуждать. Она вспомнила о Тернерах, которые наверняка остались в «Саммер-Хаузе» и все еще ждут ее, обеспокоенные таким долгим отсутствием.

К тому же ей было о чем поразмышлять наедине с собой. Руперт Мэйхью сделал столько намеков о корнуолльском прошлом Люка, что она ни о чем другом думать уже не могла. Хотя все говорилось в запальчивости и со зла, однако, без сомнения, было чистой правдой. Люк ничего не сказал в свое оправдание…

Ребекка вдруг вспомнила, что необъяснимым образом предчувствовала: у Люка была до нее другая женщина, которую он целовал и обнимал с той же страстью, что и ее, Ребекку. А она-то простодушно поверила ему, что была его единственной и неповторимой. К своему стыду, Ребекка вдруг почувствовала в душе огненную ненависть к любовнице Люка. У нее даже перехватило дыхание от такого сильного чувства, и ладони сами собой сжались в кулаки. И Люка она тоже возненавидела за его предательство.

Вчера вечером Ребекка спросила, любит ли он ее. Люк не ответил… Теперь она знает, почему. У него уже была любимая женщина, которая имела все основания считать, что он всецело принадлежит ей. Практически они были мужем и женой, только что не венчаны. Та, другая, владела всеми его богатствами – разумеется, кроме имени.

Какая же она наивная и доверчивая, подумала Ребекка. Почему так безоглядно поверила ему? Ведь было столько доказательств его лжи. Скандальный случай с двумя продажными девицами в усадебном доме Рэмсденов. Его посещения таверны «Бык и мышь» с полуголыми девицами в прозрачных одеяниях и ищущими утех мужчинами, готовыми платить по предъявленному счету. Ей просто хотелось верить, что Люк – истинный джентльмен.

Теперь у нее не осталось никаких сомнений, что в действительности у него нет намерения взять ее в жены, а обещание обвенчаться в Брайтоне – бессовестная ложь. Он сразу понял, что она не согласится на скоропалительный любовный роман, и решил прельстить ее переездом в Корнуолл в качестве своей невесты.

Теперь она поняла: жрицы любви постоянно окружали Люка. Слезы медленно текли по щекам Ребекки… Все-таки она не может не любить его.

Едва ощутимое тепло, шедшее от погасшего очага, иссякло, и Ребекка почувствовала, что начинает замерзать. Преодолевая смертельную усталость, она заставила себя встать с кресла и пойти на кухню погреться у еще теплой кухонной плиты. Немного согревшись, она поднялась в свою спальню.

Знакомый запах сухой лаванды подействовал на нее успокаивающе, и она с удовольствием втянула пропитанный нежным ароматом воздух. Сбросив шаль и туфли, Ребекка бросилась на мягкую постель и замерла, наслаждаясь умиротворяющим покоем. Укрывшись мягким пушистым пледом, она мгновенно заснула.

Высунув голову из своего уютного теплого гнездышка, Ребекка на мгновение открыла глаза, однако усталость взяла свое, и она опять начала задремывать. Но что-то заставило ее снова поднять голову.

Стряхнув сон, Ребекка услышала какой-то шум и прислушалась: скрипела дверь в гостиной, которую она обычно закрывала, чтобы не беспокоить Люси. Вчера она тоже закрыла ее, не отдавая отчета, зачем это делает.

Она выбралась из-под пледа и села на край постели, одной рукой убирая пряди белокурых волос со лба, а другой шаря в поисках шали.

Ребекка лихорадочно спрашивала себя, кто это мог быть. Саймон или Люк? Мэйхью или Блэккер? Несмотря на отвагу, с которой сражались братья Трилоуни и Саймон, силы были не равны, и бандиты из шайки Блэккера могли одержать над ними победу. От этой ужасной мысли она стремглав бросилась к двери. Прижавшись к ней ухом и едва дыша, Ребекка прислушалась: на кухне кто-то осторожно шагал.

Если Люк и Саймон ранены… или убиты, то Мэйхью или Блэккер обязательно придут за ней, и одному Богу известно, что с ней будет… Ребекка в ужасе вспомнила, как Мэйхью грозился отправить ее на один из своих кораблей… В воспаленном воображении всплыла жуткая картина: Люк, Саймон и Росс неподвижно лежат на прибрежном песке… Она зажала рот ладонью, чтобы не дать вырваться стону. Потом отошла от двери и бесшумно прокралась к окну. Луна вышла из облаков, и ее серебристый свет ласкал гладкую поверхность мраморного столика для умывания, где лежали маленькие ножницы. На цыпочках вернувшись к двери, девушка встала перед ней, готовая к обороне, сжав в руке холодный металл.

Вдруг дверь медленно приоткрылась, и на потолке заплясало пятно света от дрожащего пламени свечи, а на стене появилась огромная тень мужчины. Он стоял за дверью и, как казалось Ребекке, чего-то выжидал. Это напоминало дьявольское пристрастие Мэйхью играть со своей жертвой в кошки-мышки. Дрожа от страха и неизвестности, размахивая своим «оружием», Ребекка с криком бросилась на противника.

Мужчина выронил свечу и негромко чертыхнулся: в спальне стало темно. Комната освещалась лишь лунным светом, проникавшим через окно. Сильные руки обхватили Ребекку и прижали к широкой груди. К его груди – она узнала едва уловимый запах лимона и свойственную только ему властную манеру обращения. Облегченно вздохнув, Ребекка, высвободив свои маленькие ручки, крепко обняла Люка, переполняемая чувством беспредельной любви и благодарности.

Такое бурное проявление чувств вызвало у Люка приглушенный гортанный смех.

– Верю, верю, ты по мне очень соскучилась, – прошептал он и крепко поцеловал ее. Затем откинул голову и внимательно осмотрел ее шею. – Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? – встревожено спросил Люк.

Она покачала головой и, привстав на цыпочки, прижалась губами к его губам.

Чудесное появление Люка и его нежные поцелуи на какое-то мгновение заставили Ребекку забыть о судьбе Саймона и Росса и отодвинули подозрения и страхи, мучавшие ее весь сегодняшний вечер. Ребекка пока от них отмахнулась, беззаботно погрузившись в упоительное блаженство, которое чувствовала каждый раз, когда Люк обнимал и целовал ее.

Наконец, отстранив Люка, она засыпала его вопросами:

– Где Саймон и твой брат? Что случилось с Блэккером и Мэйхью? А Кларки? – И вдруг вспомнила: – А Люси? – Ребекка совершенно забыла о своей ученице. – Что с Люси? Она нашлась? – Голос Ребекки задрожал от волнения.

– Успокойся, – мягко проговорил Люк, протягивая к ней руки, чтобы снова обнять и успокоить ее.

Но Ребекка быстро отошла от него, скрестив на груди руки. Ей необходимо узнать, чем закончился этот ужасный вечер, и она заставила себя оставаться спокойной и благоразумной.

– Люси в полной безопасности. Она в усадебном доме на попечении Джудит, – спокойно сказал Люк, пристально глядя своими темными глазами на Ребекку. – Они с Джоном направлялись в Шотландию, где собирались обвенчаться. Но успели проехать совсем немного, когда мы с Россом схватили их. – Проведя ладонью по растрепавшимся волосам девушки, он с ласковой улыбкой оглядел ее маленькую хрупкую фигурку. – Прости, что так испугал тебя. Я изо всех сил старался не шуметь. Брат твой в усадьбе, правда, выглядит он несколько помятым…

– Он ранен? – испуганно воскликнула Ребекка, сверкнув голубыми глазами.

– Губа разбита, синяк под глазом… Он еще легко отделался за свое непослушание, негодник! У Росса несколько пустячных царапин. Пожалуй, днем надо будет пригласить врача. Но расположение духа у них прекрасное – вернувшись в усадьбу, они тут же отправились в винный погреб праздновать победу, – насмешливо сказал Люк и закончил: – Иди ко мне, – мягко, но очень властно.

– А как ты? – поспешно спросила Ребекка, делая вид, что не услышала. – Ты не ранен?

– Нет, всего несколько царапин… ах, да! Еще рана от вонзившихся в руку ножниц. Но чувствую я себя прекрасно.

– О, прошу прощения, – проговорила она и бросилась к нему, словно желая посмотреть, какой вред ему причинила, но внезапно передумала и остановилась. Раз она решила не терять самообладания от его чар, то необходимо держаться на расстоянии.

– Что же ты? Иди ко мне.

Ребекка повернулась и встала около умывального столика – теперь их с Люком разделяла кровать.

– А что с Мэйхью и Блэккером? – спросила она, поглаживая холодную мраморную поверхность столика.

– Мэйхью убит, Блэккер – ранен. Он и два его сообщника доставлены к местному судье, который не очень-то обрадовался, что его разбудили в столь ранний час. Таможенники тоже ими заинтересовались и зададут им несколько вопросов.

– И тебе тоже! – резко сказала она, сверкнув глазами, но тут же раскаялась, что нарушила свое решение быть осторожной и держать себя в руках.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Ну, иди ко мне. – Люк первым прервал молчание. – Я не могу говорить на таком расстоянии. Подойди ко мне, я все тебе объясню. Видишь ли, я избегал говорить о некоторых вещах: о своем полном опасностей прошлом, о связях нашей семьи с контрабандистами… и таможенниками. Понимаю, что было глупо ждать подходящего момента. Я хотел все рассказать именно сегодня. Все так прекрасно складывалось. Это был самый счастливый день в моей жизни…

– А вечер? – спросила она с презрительными нотками в голосе.

– Подойди же ко мне, и я тебе все объясню, – произнес он вкрадчивым голосом, лукаво посмеиваясь.

– Ты уже объяснял, – возразила Ребекка, которую приводило в ярость его веселое настроение, не вязавшееся с ее подавленным душевным состоянием. Откинув со лба дрожащими холодными пальцами непокорные пряди золотистых волос, она продолжала: – Ты отвечал на вопросы, которые меня действительно беспокоили, Люк, и делал это с такой убедительностью, что я и в самом деле поверила в твою искренность. Скажи, кто я для тебя? – вырвалось у нее в порыве гнева. – Нечто, что можно увезти домой? Деревенская диковинка, в которую можно поиграть, пока не наскучит? Что стало бы со мной, если бы я бросила свой дом, друзей, все, что мне здесь дорого, и очертя голову поехала бы с тобой в Корнуолл? Росс рассказывал мне, что ты был очень щедр со своими любовницами, но это не помешало тебе их безжалостно выгнать. Он сказал, в случае чего ты вернешь меня в Суссекс… обеспечив мне безбедное будущее и сохранив мою безупречную репутацию… Похоже, так оно и будет…

– Откуда Россу знать о твоем будущем? – тихо возразил Люк.

Ребекка захлебнулась от истерического смеха:

– Что ты хочешь этим сказать? Что меня отошлют назад в Суссекс без средств к существованию? Значит, ты стал экономить? Кстати, Мэйхью тоже говорил, что…

– Ребекка, моему терпению есть конец. Мэйхью… или, правильнее сказать, Меррилл – отпетый преступник, вор, мошенник, убийца и лжец. Перечень можно продолжать до бесконечности, и я не собираюсь это обсуждать. – Люк, бормоча ругательства, быстрыми шагами подошел к ней.

Ребекка отпрянула от него, вжавшись в угол между стеной и умывальным столиком и яростно отбиваясь от протянутых к ней рук.

– Не смей прикасаться ко мне! Не… смей… – прошептала она, заливаясь слезами. – Я поверила тебе… доверилась совершенно… Но ты ничего не сказал о Кларки, – перевела она разговор в другое русло, чтобы успокоиться. – Его рука заживет?

Наступило тягостное молчание.

– Кларки погиб. Я сам хотел расправиться с негодяем, но Кларки почему-то не дал мне это сделать. Он с разбега столкнул Мэйхью с вершины утеса, но не удержался и тоже упал в бездну. Если бы не он, ты бы погибла… – Люк тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой. – Я понимаю, ты потрясена случившимся, Ребекка, – ласково проговорил он. – Давай оставим наш разговор до утра. Нам обоим надо хорошенько выспаться.

– Прошу меня утром не беспокоить, – выпалила она ему в лицо. – Мне нечего обсуждать с вами утром, мистер Трилоуни! Ни утром, ни когда бы то ни было еще. Я буду вам признательна, если вы передадите Саймону, что я жду его у себя в «Саммер-Хаузе». А теперь вы немедленно покинете мои спальню и дом!

Лицо его было хорошо видно в льющемся из окна лунном свете – глаза искрились весельем, но у рта залегли глубокие складки.

– Ты больше не хочешь меня видеть, Ребекка? – тихо спросил он. – Не раскаешься?

– Ни за что! – твердо сказала она, но голос предательски дрогнул.

– Ты отказываешь мне в доверии. Если в отношениях нет искренности и доверительности, о свадьбе речи быть не может. Когда-нибудь я расскажу тебе все. И ты поймешь, что подозрения были напрасны. Ты теперь видишь во мне только плохое. Не хочешь мне верить, – предположил он с горьким упреком, – что я мечтаю о любящей жене, о детях, о прочной семье… Я открыл тебе душу. А ты поверила этому отпетому негодяю Мэйхью.

Он улыбнулся, и с нее мгновенно слетели вся самонадеянность, все самообладание. Она растерялась. Думала, он начнет оправдываться, защищаться, а он словно обвиняет ее во всем.

Ребекка подняла глаза – и чуть не вскрикнула: задумавшись, она не заметила, как Люк приблизился к ней и теперь нависал над ней словно утес. Луна снова вышла из-за облаков, и в комнате стало немного светлее. Ребекка вскинула подбородок и бесстрашно посмотрела Люку в лицо, хотя сама внутренне сжалась от страха.

– Разве вы не такой же преступник, как те, из Чертовой бухты? Вы просто притворяетесь порядочным человеком. Теперь я поняла, почему вы не хотите здесь оставаться: с вас сорвут маску джентльмена! – заявила она и попыталась выскользнуть из угла, в который сама себя загнала, но Люк преградил ей дорогу.

– Как я понял, ты расторгла нашу помолвку, – сухо сказал он.

Ребекка кивнула, не соизволив даже ответить.

– Я бы не хотел расставаться.

– Ничего другого не остается, – едва слышно прошептала она.

– Может, поцелуемся на прощанье? – предложил Люк, не скрывая хорошего настроения, потому что не чувствовал за собой никакой вины.

Поняв, что над ней насмехаются, Ребекка размахнулась и влепила ему полновесную пощечину, вложив в нее всю свою боль и обиду за его предательство и ее унижение. Потом без сил оперлась руками о холодный мраморный столик.

Люк прижал свои ладони к разгоряченному лицу девушки, и большие пальцы начали гладить ее нежную шелковистую кожу на щеках и подбородке. Губы Ребекки расслабились, полураскрылись, и Люк стал склоняться к ним, заставляя ее изнывать от ожидания. Закрыв все пространство своим сильным мускулистым телом, он поцеловал ее уверенно и властно.

Предательская волна внезапно нахлынувшей истомы сломила и обессилила Ребекку. Она нежно прижалась к Люку и, вздохнув, сдалась на волю победителя, позволив ему отнести ее на кровать.

После страстного поцелуя она долго приходила в себя, а Люк обеспокоено смотрел на нее, приподнявшись на локтях. Ребекка, словно притягиваемая магнитом, приподнялась вслед за ним, закрыв глаза и запрокинув голову. Он, придерживая ее голову руками, запустил свои длинные пальцы в копну ее белокурых волос и заставил Ребекку посмотреть на него.

– Ты не представляешь, в каком я был ужасе, прочитав, что ты в руках Мэйхью! – блестя глазами, воскликнул Люк. – Решил, что больше никогда не увижу тебя… – Он осекся, и Ребекку потрясло до глубины души, что такой сильный, волевой человек потерял самообладание. Он сел и, обняв, прижал ее к себе, не сводя с нее своих темных непроницаемых глаз. – Ребекка, я же рассказывал тебе вчера, что вел жизнь обычного корнуолльского холостяка… Ни святой, ни грешник. Просто человек. И если я и был втянут в контрабандный промысел, то виноваты в этом эти проклятые Рэмсдены, которых ты так превозносишь. С них все и началось!

Ребекка недоверчиво уставилась на него.

– Да, это правда, – улыбнулся Люк. – Когда моя прабабушка Шарлотта Рэмсден тайно бежала с Джаго Трилоуни в Корнуолл, ее семья была крайне возмущена безрассудным поступком дочери. Родители во всем винили Джаго, считая, что он соблазнил и увез ее. Но он был вполне приличный молодой человек, только чертовски красив собой. Они случайно встретились в Брайтоне – видно, это уже тогда было семейной традицией, – и Шарлотта влюбилась в него с первого взгляда. В семейных преданиях говорится, что именно она соблазнила Джаго и, когда он собрался в Корнуолл, решила последовать за ним. Они любили друг друга и были очень счастливы, несмотря на бедность. Выросшая в богатой аристократической семье, Шарлотта тосковала по красивым дорогим вещам. Однажды она купила французские кружева у странствующего торговца, продававшего контрабандные товары. Дальше – больше. В следующий раз она приобрела у него французские духи и коньяк. Муж добывал на пропитание рыбной ловлей, и она быстро сообразила, что за Ла-Маншем предметы роскоши обойдутся ей намного дешевле. Прадед ей ни в чем не мог отказать… еще одна семейная традиция, – сказал Люк как бы про себя.

Ребекка, завороженная рассказом, во все глаза смотрела на него.

– Так возникла самая влиятельная в Корнуолле династия контрабандистов. Она просуществовала более ста лет и умерла вместе с моим отцом, которого тоже звали Джаго. Беспошлинной торговле Трилоуни был положен конец. Мой отец и Меррилл, то есть Мэйхью, были враждующими конкурентами. У отца были моральные устои: он никогда не брал денег с эмигрантов, бежавших в Англию от ужасов Французской революции, и никогда не предавал свою страну. Меррилл же шел напролом ради денег, и горе было тому, кто не мог ему заплатить, – их он безжалостно убивал. Как-то французская аристократическая семья, спасавшаяся от преследований на родине, обратилась с просьбой к Мерриллу перевезти их в Англию. Они бежали из поместья, в чем были, не успев взять с собой ценные вещи. Когда Меррилл понял, что ему ничего не заплатят, он убил графа и изнасиловал его жену и дочь. Мы с отцом случайно оказались в той бухте, дожидаясь наступления темноты, чтобы разгрузиться…

Мне было лет восемнадцать, я уже занимался семейным делом, но больше любил работать в нашей бристольской конторе по морским перевозкам. Она существовала давно, на законном основании, но скорее для отвода глаз. Я был единственным, кто задумывался над созданием собственной флотилии. Тристан и Росс… особенно Росс… предпочитали рискованные гонки под покровом ночи под самым носом у таможенников. Они всегда выходили победителями, так как мы прошли хорошую школу мореплавания.

Люк нахмурился и вздохнул. Ребекка слушала, затаив дыхание.

– Мы с отцом наткнулись на француженок и тело графа, когда Меррилл уходил с места преступления. Между командами Меррилла и Трилоуни завязалась жестокая драка. Улучив момент, этот трусливый выродок всадил моему отцу кинжал в спину. Отец, теряя последние силы, ответным ударом ранил своего обидчика…

Отцу пришлось отойти от дел, и компанию возглавил я, решив выполнять торговые перевозки законно, и перевел все наши корабли в Бристоль. Отец осознал, что таким образом наша прибыль увеличится, и поддержал меня. Он умер ровно через три года от раны, нанесенной ему Мерриллом. Я поклялся найти и убить Меррилла. Мне удалось сделать это, как я полагал, четыре года назад, в Лиззард-Пойнт, в Корнуолле. Тогда мы с таможенниками гнались за кораблем Меррилла, шедшим с контрабандным грузом, и захватили его. Для борьбы с контрабандистами я передал таможенникам несколько быстроходных кораблей, но сам перестал вести охоту.

Люк нежно прикоснулся губами к мочке ее уха. От удовольствия Ребекка вздрогнула, у нее закружилась голова.

– Не буду говорить, что я непримиримый противник контрабандного, беспошлинного ввоза товаров в страну, но должен заметить, что большая часть контрабандистов – отъявленные головорезы. Я бросил это занятие, хотя понес некоторые коммерческие издержки. Торговля на законных основаниях несет невосполнимые убытки, если дела контрабандистов процветают, потому что конкурировать с их ценами очень трудно. Но я сделал для себя вывод, что самое лучшее в борьбе с ними – крупная торговая флотилия… такую я и создал.

Он стал гладить Ребекку по голове, играя золотистыми прядями, и, наклонившись к ней, тихо произнес:

– Ребекка, я не преступник, веришь мне?

Наступила тягостная тишина. А твои любовницы? – чуть не крикнула Ребекка, но вслух едва слышно произнесла:

– Не совсем.

– Хорошо, задам вопрос по-другому: кто я для тебя, Ребекка? Твой жених или подлый корнуолльский контрабандист? – глядя ей прямо в сверкающие глаза, спросил Люк.

– Ты тот, с кем я была помолвлена, – после некоторого молчания произнесла она.