Ребекка шла быстро, невольно наслаждаясь теплом октябрьского солнца. Когда показался усадебный дом, сердце Ребекки учащенно забилось. Это от быстрой ходьбы, успокаивала она себя.

Всю ночь она обдумывала каждое слово предстоящего разговора с Люком. Сейчас самое главное – не дать себя сбить с толку.

Легко взбежав на крыльцо, она постучала дверным молоточком в тяжелую дверь черного дуба. От волнения у нее вспотели ладони, и она вытерла их о свои серебристо-серые юбки.

– Мисс Ребекка! – приветствовал ее Майлз с улыбкой.

– Здравствуйте, Майлз. Мистер Трилоуни дома? Я хотела бы поговорить с ним.

– С которым? Со старшим или младшим? – Майлз озорно ухмыльнулся.

Ребекка растерялась было, но быстро сообразила:

– О, я имею в виду лорда Рэмсдена. Он дома?

– Да вы проходите, проходите, – спохватился Майлз, жестом приглашая ее в прохладную прихожую. – Кажется, он вышел в конюшню. Пойду посмотрю, а вы располагайтесь поудобнее, – говорил он, уже спускаясь с каменного крыльца. – Жена, верно, на кухне. Она будет вам очень рада, – небрежно бросил он через плечо.

Ребекка вспомнила, как было легко и спокойно ей в этом доме. Она обвела взглядом знакомые стены, обитые панелями из черного дерева, и лестницу с изящными перилами. Теперь она здесь, похоже, нежеланный гость. Убирая со лба пряди волос, она подошла к стулу с высокой спинкой, села и стала ждать.

Входная дверь открылась, и тяжелые шаги стали приближаться к ней. Дрожа, она медленно начала подниматься со стула и поворачиваться к Люку.

Увидев его фигуру в черных бриджах и белой рубашке так близко от себя, Ребекка невольно попятилась, не смея взглянуть на него. Расстегнутый ворот и закатанные рукава усиливали впечатление мощи его тела. Как тут было сохранить холодность и независимость! Она беспомощно оглянулась по сторонам.

– Доброе утро, мистер Трилоуни. Прошу извинить мое вторжение, но мне необходимо поговорить с вами.

Он поджал губы и прищурился, едва заметная улыбка тронула губы. Будущей любовнице не терпится удостовериться в постоянстве его предложения? Или что-то иное беспокоит девушку? Куда подевалась ее безмятежность? Пристально вглядывался он в ее белое, как алебастр, лицо. Она не выдержала его взгляда и опустила глаза. Он молча выжидал, стараясь понять намерения Ребекки.

Но по выражению ее лица нельзя было догадаться, что она задумала.

– Пойдемте в мой кабинет.

Открыв перед ней дверь кабинета, Люк пропустил ее вперед.

– Садитесь, Ребекка, – предложил он и закрыл за собою дверь.

Она послушно села на стул с высокой спинкой, а Люк обошел большой, обтянутый кожей стол и сел напротив нее.

– Как вы добрались сюда? Это Грегори подвез вас? Но я что-то не заметил у дома его двуколку.

– Я шла пешком, – спокойно сказала Ребекка. – «Саммер-Хауз» не так далеко отсюда. – И замолчала. Разве она пришла сюда ради праздных разговоров? Девушка собралась с мыслями, глубоко вздохнула и решила продолжить, но Люк предложил ей чаю. – Нет, спасибо. Я только хочу извиниться и тут же уйду.

Видимо, решение далось ей нелегко, он и сам провел бессонную ночь, так и не решив, жениться на Ребекке или сделать ее своей любовницей. По иронии судьбы, сейчас он сделал свой выбор, но у него не хватало духу сказать ей об этом.

– Я пришла извиниться, мистер Трилоуни, за свое неверное истолкование вашего вчерашнего предложения, могу объяснить это только своей неопытностью и наивностью. Позвольте вас заверить, что я искренне желаю забыть навеки это досадное недоразумение и обещаю вам никогда впредь не вспоминать о нем. А теперь прощайте, сэр. – Последние слова она произнесла еле слышным от волнения голосом, повернулась и направилась к двери.

– Позвольте заверить вас, Ребекка, что случившееся так не закончится, – сказал он ледяным тоном.

– А я категорически утверждаю, что истина конечна, – ответила она звенящим от волнения голосом, поворачиваясь к нему лицом, но, продолжая пятиться к выходу.

Люк встал, отшвырнул стул и, выйдя из-за стола, направился к ней. Ребекка бросилась бежать, но в последний момент молодому человеку удалось захлопнуть дверь, не дав ей покинуть кабинет.

– Выпустите меня сию же минуту, – гневно потребовала она, – и уберите руку, – холодно сверкнула глазами девушка.

– Ни за что, – властно отрезал Люк.

Ребекка вдруг почувствовала себя такой униженной и беспомощной, что от обиды к глазам подступили слезы. Быстро опустив голову, она стала разглядывать перламутровые пуговицы своей блузки. Нижняя губа начала предательски дрожать, и она прикусила ее. Как несправедливо, что ей не хватило доли секунды выскочить из кабинета и бегом пуститься прочь из этого дома.

– Позвольте мне уйти, сэр. Я сказала Марте, что вернусь через час, а прошло уже много больше часа, – наконец сказала она примирительно.

– Я думал о вас всю ночь напролет, Ребекка, – не слушая ее, тихо проговорил Люк. – Думаю днем и ночью с той самой минуты, как впервые увидел вас. А еще я думаю о детях… дочерях с русыми головками и бирюзовыми глазами.

– К счастью, я не буду иметь к этому никакого отношения.

– Вчера вы решили, что я сделал вам предложение руки и сердца, и согласились. – Люк заглянул ей в глаза.

– Нет!

– Лгунья! – улыбнулся он. – Значит, вы были готовы стать моей женой, но не любовницей. И это вызывает у меня удивление, что же такое дал вам Робин Рэмсден, а я, как вы думаете, дать не смогу. Может, вы хотите что-то сказать мне, Ребекка? – прошептал он ей на ухо, обнимая ее за плечи и подводя к столу. – Или просто вы не хотите покидать Суссекс?

Она вырвалась из его объятий и, обежав письменный стол, встала за стулом Люка, вцепившись побелевшими пальцами в его кожаную спинку.

– Хотите знать, что дал мне Рэмсден? Все! Крышу над головой, еду, возможность зарабатывать себе на жизнь… он вернул мне уважение к себе!

– Думаете, я не буду заботиться о вас… не дам того же, и даже больше? – мягко спросил Люк.

– У меня нет желания зарабатывать на жизнь, став вашей любовницей. Моя профессия – учительница.

– Я не осуждаю вас, Ребекка, – деликатно сказал он. – Мне известно, что вы пережили много трагедий в своей жизни. Сколько вам тогда было? Шестнадцать? Семнадцать?

– Я не нуждаюсь в вашей жалости, мистер Трилоуни. Мне было тогда двадцать один год, но что это меняет? – ответила она со смешанным чувством гордости и сожаления, что теперь он знает, сколько ей лет.

– Двадцать один? – Люк прищурил свои черные глаза. – Так вам сейчас двадцать шесть? – спросил он после короткого молчания, во время которого решал эту простую задачку.

Его неподдельное удивление и покоробило, и позабавило Ребекку.

– Да, мне почти двадцать шесть лет, – подтвердила она, гордо вскинув подбородок. – Сожалею, что разочаровала вас своим возрастом. Может, теперь вы отпустите меня?

– Вы меня нисколько не разочаровали, – сказал Люк с улыбкой. – Только удивили. Теперь и старина Рэмсден предстал в более достойном свете. Принять под свое покровительство бедную молодую женщину двадцати одного года – это выглядит благороднее, чем опекать осиротевшую девочку шестнадцати лет.

В наступившей тишине в голове Ребекки зазвучал голос Люка, вопрошавшего, что такого дал ей Рэмсден, чего он, по ее мнению, дать не сможет. Она облизнула пересохшие от внезапной догадки губы.

– Вы верите, что Робин… вы думаете… вы поверили, что он намеревался использовать меня так же омерзительно, как собираетесь вы?

Стул с грохотом полетел на пол.

– Вы низкий человек! Если бы мой дядя был жив, он убил бы вас за это оскорбление! – со слезами в голосе воскликнула Ребекка.

– Что вы сказали? – переспросил он удивленно.

– Я сказала, что он убил бы вас! – взглянула она на Люка с нескрываемой ненавистью.

– Нет, вы что-то еще сказали, – схватил он ее за руку.

– Я сказала, что мой дядя убил бы вас! Но его нет в живых, я сама это сделаю. – Ребекка была вне себя.

Люк отпустил ее руку, но следил, чтобы она не убежала.

– Что означает это «дядя»? Какой-то скромный эпитет для любовника?

Ребекка размахнулась дать ему заслуженную пощечину, но Люк вовремя схватил ее за руку и с силой привлек к себе. Когда она успокоилась, он осторожно ослабил вынужденные объятия, словно боялся, что она снова накинется на него.

Девушка отошла от него на безопасное расстояние.

– Робин и мой отец – сводные братья. Родными они были по матери моей бабушки, Грейс Маркхем. После смерти мужа она вышла замуж за Гренвилла Нэша, четвертого барона Рэмсдена Сола, – сказала Ребекка, поправляя прическу и платье. – Они недолюбливали друг друга, но нас, своих племянников и племянниц, Робин очень любил. Наверное, потому, что у них с женой не было своих детей. Он разрешал нам играть в «Саммер-Хаузе», когда мы приезжали к нему на летние каникулы, отсюда и название этого дома – «Летний». – У самой двери она задержалась. – Теперь вы, мистер Трилоуни, знаете то, что доверено немногим, только самым близким и преданным друзьям. Поместье Рэмсдена… «Саммер-Хауз»… здешние люди – все это очень близко мне, поэтому я постараюсь защитить все, что мне здесь дорого и свято. Так что из дома моего дяди я не уеду, если только вам не удастся выгнать меня по решению суда. – Она перевела дыхание и спокойно попрощалась. Люк стоял к ней спиной и смотрел в окно.

***

Люк лег на обитый красным бархатом диван, утопив голову в мягкие подушки и позволив себе подумать, наконец, о Ребекке. Надо оповестить слуг, что все распоряжения покойного Рэмсдена относительно «Саммер-Хауза» остаются в силе. Этот старый дурак Майлз не сказал, что у нее закончились запасы съестного. Может случиться так, что она скорее умрет с голоду, чем примет помощь от него.

Вскочив с дивана, он прошел через всю комнату, плеснул бренди в первую попавшуюся рюмку, выпил залпом и поставил рюмку на место. Он мог силой принудить, соблазнить ее. Даже выгнать ее из дома хоть сию минуту…

Но про себя он понимал, что уже не в состоянии сделать это. Он не видел ее вот уже восемь дней и не может себя заставить навестить ее.

Она очень наивна… слишком наивна для ее возраста, но это не помешало ей мгновенно понять, что сама судьба свела их, а он с трудом догадался только через пятнадцать часов. И еще: от нее исходило безмятежное спокойствие, которое проникало в душу и вселяло покой и умиротворение. Но Ребекка ушла и унесла свою колдовскую силу.

И это ангельское создание поверило, что он хочет сделать ее своей женой, ведь с первой минуты Люк смотрел на нее с вожделением, изнывая от похоти. Зато теперь, прозрев, Ребекка будет только отвергать и его, и его заботу – будь это предложение руки и сердца или мешок муки.

Вдруг дверь гостиной распахнулась настежь, и ввалился подвыпивший Росс.

– Смотри, кого я к тебе привел!

Люк удивленно поднял брови и, увидев гостя, с радостью обнял белокурого молодого человека.

– Джордж! Какими судьбами? Как ты здесь оказался? Садись. Выпьем за встречу. – Не переводя дыхания, он забросал вопросами Джорджа Дилана, своего корнуолльского соседа.

***

– Приехал Джон, привез муку и еще что-то из провизии, – проговорила Марта, облегченно вздыхая.

– Хвала Господу, – прошептал Грегори, бросив быстрый взгляд на Ребекку, завтракавшую за кухонным столом.

Она о чем-то сосредоточенно думала, держа кружку с чаем в ладонях и отпивая его маленькими глоточками.

– Мисс Бекки! Джон привез провизию! – громче повторила Марта, стараясь вывести Ребекку из глубокой задумчивости.

Ребекка подняла голову и, встав, подбежала к окну. Во дворе стояла двуколка, и юноша с огненно-рыжей копной волос сбрасывал мешки с мукой на землю.

Ребекка бросилась к двери, но Марта остановила ее.

– Если хотите и впредь чаевничать, лучше не ходите. У нас ведь ничего не осталось – ни муки, ни чая, ни сахара, лаврового листа и того нет…

Ребекка виновато посмотрела на Марту. Раньше она не задумывалась, что благодаря Рэмсдену они никогда не беспокоились о хлебе насущном. Но теперь она должна отказаться от помощи этого наглого барона, даже если им придется едва сводить концы с концами.

И Ребекка вышла во двор, к тяжело груженной повозке.

– Доброе утро, Джон. Что привез?

– Майлз велел отвезти вам продуктов, мисс Ребекка.

– Положи мешки обратно в повозку и возвращайся в усадьбу.

Джон посмотрел на доверху груженную повозку: тут были и сахар, и мука, и сухие фрукты, и приправы… Какой здравомыслящий человек отправит все обратно, даже если это ему пока не нужно?

– Мисс, можно спрятать все это в кладовой, – заговорщически прошептал Джон.

– Нет, – ответила она с едва заметной улыбкой, но лицо ее побледнело.

Джон начал грузить мешки в повозку, проницательно посматривая на Ребекку карими глазами, пока та не скрылась за дверью черного хода.

На кухне ее встретили настороженные Марта и Грегори.

– Я же сказала, что отныне обеспечивать нас всем необходимым буду сама. Муку купим на соседней ферме, а когда Грегори снова поедет в Уэстбрук, то купит там чай. Деньги я дам. Не волнуйтесь, я все оплачу…

– Зачем же тратить деньги на то, что дают бесплатно? – недоуменно спросил Грегори.

– Помолчи, – посоветовала ему жена, бросив на него многозначительный взгляд. Он притих, но продолжал шептать себе что-то под нос. Все так же бормоча, он бочком вышел из кухни и пошел в сад.

– Скоро придут дети. Мне надо подготовиться к урокам, – сказала Ребекка, желая закончить этот неприятный разговор.

– Вам надо быть готовой не только к приезду детей. Уж помяните мое слово, Ребекка, новый хозяин на этом не остановится. Повозка с провизией – только начало.

– Что ты хочешь этим сказать, Марта? – смутилась Ребекка и залилась ярким румянцем.

Неужели эта добрая женщина хочет, чтобы она, Ребекка, согласилась на бесстыдное предложение? Ребекка посмотрела на Марту с немым укором, но, увидев в глазах пожилой женщины сострадание и понимание, опустила глаза. Придет же такое в голову!

– У нас будет все необходимое, Марта. Пусть не много, но нуждаться мы не будем ни в чем.

Марта подошла к Ребекке и по-матерински нежно обняла ее. Ребекка уткнулась лицом в теплое плечо женщины и невольно разрыдалась.

– Не плачь, дорогая. Все уладится, вот увидишь. Лорд Рэмсден – истинный джентльмен… Поверь мне.

В ответ на это Ребекка нервно рассмеялась, но взяла себя в руки и вытерла слезы.

– Сколько у нас осталось чая и муки? – деловито спросила она.

– Муки осталось на один замес, а чая – на одну заварку.

Ребекка стойко выслушала это тревожное сообщение и ушла в гостиную.

***

Люк вывел черного, как уголь, жеребца из конюшни и похлопал по блестящему крупу. Этот красавец достоин его собратьев в мелроузской конюшне, подумал Люк. От приятных размышлений его отвлекла тяжело груженная повозка, двигавшаяся к усадебному дому.

Вскочив в седло, Люк в мгновение ока оказался рядом с нею.

– Откуда ты это везешь? – спросил он Джона.

– Прошу прощения, милорд, но мисс Ребекка велела отвезти все обратно. Она сказала, что ей ничего не нужно.

Люк разразился таким громким хохотом, что жеребец, испугавшись, поднялся было на дыбы, но Люк вовремя осадил его.

– Гм, так, значит, – пробурчал Люк. – Вези обратно в «Саммер-Хауз» и скажи мисс Ребекке, что, если она отказывается, я сожгу все это вместе с повозкой, – приказал он возничему.

Джон смотрел на своего хозяина как на сошедшего с ума. Добра, лежавшего в повозке, хватило бы большой семье до Нового года.

– Ты понял, что я тебе сказал, или надо повторить? – закипая от гнева, взревел барон.

– Я понял, милорд, – поспешно ответил Джон.

– Хорошо. Сейчас же поезжай, – примирительно кивнул головой Люк.

***

– Ребекка, идите скорее!

– Продолжайте решать примеры, – обратилась она к четырем молоденьким девушкам, склонившимся над грифельными досками. Ребекка вышла из гостиной и пошла вслед за Мартой на кухню, сгорая от любопытства.

Марта кивком головы показала на двор.

Ребекка бросилась к окну. Джон уже почти разгрузил свою повозку, сбросив мешки с мукой на землю.

– Что же это такое? – воскликнула в сердцах Ребекка и выбежала из кухни. – Разве я не велела тебе отвезти все обратно?

– Велели, мисс Ребекка, но лорд Рэмсден… – И он развел руками, словно не находя объяснений приказу хозяина.

– Сию же минуту возвращайся домой, да не забудь захватить мешки с мукой! – тоном приказа сказала Ребекка. – Мне безразлично, что подумает лорд Рэмсден!

– Если я привезу провизию домой, он сожжет ее вместе с повозкой!

Ребекка в ужасе уставилась на Джона. Угроза была настолько бессмысленной, что не укладывалась в голове. Пожалуй, Люк Трилоуни сделает это не задумываясь. Разве он ведает, что такое нужда и голод? Ее охватила жгучая ненависть к этому наглому, заносчивому чужаку.

– Ах, вот как! Он решил все сжечь, – воскликнула она и побежала к дому, бросив Джону через плечо: – Подожди, я сейчас, – и скрылась за дверью. Войдя в кухню, она подбежала к плите и, выбрав самые длинные лучины, заранее заготовленные Грегори, снова выбежала во двор. – Отдай их лорду Рэмсдену. Это ему на растопку.

Джон оторопело раскрыл рот, а она молча сунула лучины ему в руки и тут же убежала.

***

Джон смотрел на кучевые облака, на кромку леса, на каменные стены усадебного дома – куда угодно, только бы не смотреть в глаза хозяину. Поступок Ребекки на этот раз не вызвал у того ни улыбки, ни реплики. Едва Джон закончил свой рассказ о повторной поездке в «Саммер-Хауз», как воцарилось гробовое молчание. Чувствуя кожей, как накаляется атмосфера, Джон искоса взглянул на лицо лорда Рэмсдена, которое словно окаменело. Держа лучину двумя пальцами, он созерцал ее в глубокой задумчивости, затем сломал, швырнул на землю и ушел, не сказав ни слова.

Ну и дела, подумал Джон, ероша рыжевато-русые волосы.

***

– Ты можешь поехать и посмотреть на своего новорожденного братика, когда захочешь, – сказала Ребекка, переворачивая нотную страницу.

Люси взглянула на нее с недовольным видом и, сбившись с такта, перестала играть.

– Я соскучилась только по Мэри, а об остальных и вспоминать не хочу! – проговорила она сдавленным голосом.

Девочка никогда не заговаривала ни об отчиме, ни о матери и была совершенно равнодушна к брату, о рождении которого она узнала из письма матери. С тех пор, как Ребекка привезла ее в свой пансион, Люси никто не навещал, но, похоже, это мало ее беспокоило.

– Извини, Люси, мне не следовало мешать тебе. У тебя так хорошо получалось. Начни снова. – Ребекка перевернула страницу на начало музыкальной пьесы.

Играла Люси хорошо, но посвящать себя искусству не собиралась. Начав играть, она делала это уже без прежнего усердия и внезапно остановилась, вздохнув и раздраженно поведя плечами. Повернувшись на вращающемся стуле, она хотела что-то сказать, но, открыв рот, уставилась поверх головы учительницы.

– Люси, осталось всего полстраницы! – взглянула на нее Ребекка. Напуганная молчанием девочки, она оглянулась.

– Я стучал, но никто не вышел… Дверь кухни была открыта, и я вошел, – извиняющимся тоном проговорил Люк с порога гостиной.

Ребекка не сводила с него глаз, слыша лишь бешеное биение своего сердца.

– Мистер Трилоуни… – прошептала она, и было непонятно, то ли она приветствует его, то ли сомневается, он ли это.