Парижское издательство «Ашетт», выпуская в свет эту книгу, рекомендовало ее автора французским читателям так: «Жан-Франсуа Бретон: историк, доктор филологических наук, сотрудник Национального Центра Научных Исследований. Жан-Франсуа Бретон руководил важными археологическими раскопками в Йемене и является автором многих работ в области археологии».

Итак, автор «Повседневной жизни Аравии Счастливой» одновременно и историк, и филолог, и археолог. Случайно ли такое совпадение в одном лице? Отнюдь! Если принять к сведению, что он к тому же — сабеист. И последняя профессия, пожалуй, перевесит все три, как в отдельности, так и в совокупности.

В конце концов, историки, филологи и археологи, только ныне живущие, исчисляются в мировом масштабе десятками тысяч. По сабеистике за два с половиной столетия ее существования написана целая литература на многих языках, но вот число ее авторов, как показывают библиографические справочники, с XVIII по XXI век вряд ли намного превысило сотню! Иными словами, в настоящее время на всем земном шаре «обитает» менее сотни сабеистов: эта редчайшая ученая «порода» безусловно заслуживает почетного места в «Красной книге». Тем более что каждый ее представитель по необходимости и историк, и филолог, и археолог, в той или иной степени.

И что же такое сабеистика? Это наука о «Сабе» или о «Шебе» (речь идет об одной и той же стране с двойным названием — арабским и древнееврейским).

Самые эрудированные из наших читателей успели, наверное, соотнести «Сабу-Шебу» с «царицей Савской» (буквально царицей «Сабы») из Третьей библейской Книги Царств: «…Царица Савская, услышавши о славе Соломона во имя Господа, пришла испытать его загадками. И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями…»

О том, произошла ли в исторической реальности эта яркая сцена, читатель узнает из текста книги Бретона. Здесь же в предисловии важно подчеркнуть одно важное обстоятельство: библейский рассказ о баснословном богатстве Сабы (слыханное ли дело — перевозить золото и драгоценные камни тюками?!) полностью совпадает с совершенно отдельно от него, никак с ним не связанной нарративной традицией греко-римских географов и историков. Александр Македонский Библию не читал, но прослышавши от своего наставника о сокровищах Сабы еще в детстве, вспомнил о нем по возвращении из похода в Индию и принялся готовиться к вторжению в сабейские земли. Смерть прервала его начинания. Не читал Библии и Август Октавиан, а тем не менее послал на овладение Сабой свои воинственные легионы… Так значит, Саба была, была в действительности, а не только в воображении автора Третьей Книги Царств?

Сабеистика и родилась на пересечении этих двух линий повествований о Сабе — еврейской и греко-римской. Название настоящей книги, к слову сказать, отдает дань обеим, из чего выявляется любопытное противоречие: «Аравия Счастливая во времена царицы Савской»? Но царица Савская, гостившая У царя Соломона (965–928 годы до н. э.), и вообразить не могла, что правит «Аравией Счастливой». Этот топонимический термин, покрывающий собой территорию нынешнего Йемена, был пущен в оборот лишь римскими географами на рубеже нашей эры, то есть в I веке до Р.Х. — в I веке после Р.Х. Иначе говоря, тысячелетие спустя после ее приснопамятного посещения Иерусалима. Обладала ли подруга Соломона секретом вечной молодости, чтобы царствовать в Сабе в течение девяти веков (VIII век до н. э. — I век н. э.)?..

Накопление знаний о Сабе и смежных с нею государствах, входивших в сферу ее политического, экономического и культурного влияния, протекало отнюдь не гладко и не плавно. Один из крупнейших наших сабеистов писал в связи с этим так:

«Пожалуй, ни одна из древних цивилизаций Востока не открыла своих тайн столь сложными путями, как южноаравийская. Более двухсот лет десятки путешественников и ученых ценою тяжких испытаний, а нередко — жизни собирали сведения о географии и истории Южной Аравии, о ее древних и средневековых памятниках. Современная сабеистика имеет свой пантеон мучеников от науки. Плеяда замечательных исследователей стоит за плечами тех, кто сегодня подводит итоги изучения южноаравийской цивилизации. Тем не менее и ныне даже лучшие знатоки ее вынуэвдены еще говорить о ней как о неразгаданной…

Как известно, археология Аравии находится в зачаточном состоянии. Несколько кратковременных попыток осуществить планомерные раскопки не лишили Южную Аравию славы уникальной археологической целины… Главным образом поэтому современная сабеистика, как и прежде, остается по преимуществу филологической, сейчас, может быть, точнее, историко-филологической дисциплиной… большинство работ (исследовательских. — Ф.Н.)… возникли прежде всего в процессе чтения, перевода и комментирования эпиграфических памятников». Вышеприведенные строки принадлежат одному из ведущих советских сабеистов — Петру Афанасьевичу Грязневичу, а написаны они были в 1971 году. Но спустя всего лишь года два началось массированное наступление на южноаравийскую «археологическую целину» силами экспедиций сразу нескольких стран. Самыми крупными из них были советско-йеменская, которой руководил Грязневич (к сожалению, его не станет через несколько лет), и французская под руководством автора этой книги Ж.-Ф. Бретона.

Объем работ (как полевых исследований, так и археологических раскопок), проведенных за последнюю четверть XX века, был так велик, что впору говорить об «информационном взрыве» в сабеистике.

Буквально из-под земли, подобно воскрешенному Лазарю, вышла на свет божий две тысячи лет спавшая мертвым сном южноаравийская цивилизация. Теперь говорить о ней как о «неразгаданной» больше не приходится: она разгадана.

Разгадана прежде всего ее «инфраструктура» — сложная и разветвленная сеть гидротехнических и ирригационных сооружений. В чертежах с помощью аэроснимков реконструированы знаменитая Ма'рибская плотина (Ма'риб — столица Сабы) и система орошения в нижней части вади Зана. В коранической суре «Саба» говорится о «двух садах» на месте Ма'рибского прорыва плотины — фотоснимок с борта самолета служит наглядным пособием к тому, как этот оборот следует понимать. Просто и ясно: это первый комментарий к Корану, сделанный без единого слова.

Разгадана структура социальных отношений, предопределенная этой материальной «инфраструктурой». Догадки опираются на эпиграфические источники и подтверждаются ими. Южноаравийская эпиграфика, стоит заметить, двух родов. Первый из них— надписи официальные, торжественные, выполненные «монументальным» шрифтом на камне и на бронзе. Под камнем в данном контексте разумеются прежде всего каменные стены — городские, крепостные, дворцовые, храмовые с внешней и внутренней стороны, а также жилых домов. Делались они и на скалах на лоне природы и на надгробиях…

Второй род — частная переписка, коммерческие договоры, долговые расписки и пр. — находил себе место на черенках пальмовых листьев: исписывались нервюры листьев микроскопическим шрифтом посредством какого-то острия. Ныне открыто, прочитано и переведено около 15 тысяч (!) южноаравийских письменных памятников.

Модель внутриобщинных отношений по поводу работ, связанных с поддержанием и расширением ирригационной системы, оказывается вполне пригодной и для установления межобщинного сотрудничества по тому же жизненно важному для всех вопросу. О том, к какому именно соглашению могли бы прийти племена (они же земледельческие общины), гадать не приходится, так как опять-таки из монументальных надписей на стенах достоверно известно, к какому соглашению они пришли еще в VIII веке до н. э.: они учредили Сабу. Саба, как явствует из всех эпиграфических источников, — это племена-учредители (позднее появились и «ассоциированные члены»), территория этих племен, централизованные учреждения, составленные из представителей этих племен, наконец, община верующих — верующих в бога Альмакаха, который если и не вытеснил вовсе, то оттеснил с первого плана племенные божества. Короче, возникает государство, причем рождается не на крови, что встречается крайне редко. В течение всего тысячелетнего, без малого, существования Сабы ежегодно будет праздноваться «День единения».

Политическая и социальная история Сабы известна, положим, лишь в самых общих чертах, но если соединить эти общие черты между собой, получается удивительно благостная картина: общество, несомненно характеризовавшееся весьма значительной имущественной дифференциацией, так и не испытало ни одного народного восстания! Бедные наверняка там были — не было, видимо, голодных. Государство, судя по ряду сохранившихся надписей, взяло на себя функцию регулятора социально-экономических отношений и выполняло эту роль эффективно.

Даже само царство на диво незыблемо: ни междоусобиц среди наследников престола, ни военных переворотов в столице, ни мятежей по окраинам. От начала до конца правит одна и та же династия.

Достаточно прозрачны и внешнеполитические цели Сабейского царства. Саба не только высокоразвитая сельскохозяйственная страна. Она еще и «караванное царство», процветающее за счет своей караванной торговли.

Торгует же она со всеми странами Ближнего Востока от Ассирии до Египта, посылая верблюжьи процессии (до тысячи и более животных в каждой) сквозь пески аравийских пустынь. Торгует она как своими товарами — ладаном и миррой, так и привозимыми из-за моря индийскими товарами. Так вот, основная задача Сабы в области внешних сношений состояла в том, чтобы обеспечить для себя роль монополиста в торговле с Двуречьем и Средиземноморьем. Решая ее, Сабейское царство, во-первых, блокирует перед индийскими купцами Баб-эль-Мандебский пролив и устанавливает свой контроль над Красным морем, во-вторых, ведет упорные войны со смежными с ним другими южноаравийскими государствами, производителями того же ладана или той же мирры и тоже большими охотниками поторговать с Севером, чтобы добиться признания сабейской гегемонии в области внешней торговли, то есть признания за сабейскими купцами исключительного права формировать трансаравийские караваны.

Успешное решение этой двуединой задачи превратило Сабу в поистине богатейшую страну всего Ближнего Востока и… в предмет всеобщей зависти. Римские негоцианты недоумевали: они скупают оптом весь товар, прибывающий из Аравии Счастливой (чтобы потом мелкими партиями распродать его втридорога по всему Средиземноморью), рассчитываясь полновесной золотой монетой, но их аравийские партнеры никуда ее не тратят, они ничего не покупают ни у римлян, ни у кого-либо другого, а, завладев золотом, спокойно возвращаются с ним восвояси. Золото Римской империи ежегодно широким потоком льется в эту «черную дыру». А что же с ним происходит дальше? Какова его судьба?

Увы, этот же вопрос мучает и современных ученых. В ходе раскопок было обнаружено относительно большое количество бронзовых и серебряных монет, включая и афинской чеканки. Поражает отсутствие римской золотой монеты, за одним-единственным исключением: всего один золотой с отчеканенным на нем ликом императора Аврелия все же нашелся. А куда же сгинуло все остальное богатство, копившееся веками? Историческая загадка!

Вопросами, недоумениями, проблемами, как говорится, «хоть пруд пруди». Совершенно бесспорно, однако, то, что ныне перед нашими глазами предстает величественная панорама южноаравийской цивилизации — с ее могучими гидротехническими сооружениями, с пышными дворцовыми и храмовыми комплексами, с городами, окруженными неприступными крепостными стенами, и с «высотными» многоэтажными жилыми домами-башнями внутри этих стен, с деревнями, построенными в плане круговой обороны, с отдельными от них фермами. И цивилизация эта — современница, например, ассирийской, нововавилонской, древнегреческой и римской, безусловно заслуживает обстоятельного изучения и, конечно, описания — научно-академического и научно-популярного.

С последней задачей Жан-Франсуа Бретон справился, на мой взгляд, прямо-таки блистательно. Он предложил читателям не только серию увлекательных очерков, посвященных различным сторонам этой многогранной цивилизации. Он сделал нечто гораздо большее: им прослежена внутренняя сущностная связь между разнообразными проявлениями единого целого. Иначе говоря, он знакомит нас не только с совокупностью последних археологических и историко-филологических открытий в области сабеистики — он дает возможность своим читателям постичь эту совокупность в ее целокупности.

Спасибо большое Жану-Франсуа Бретону!

Ф. Нестеров