Перро
Младшая дочь принца Бертрана Изабель стояла под аркой, венчающей вход в замок, и провожала взглядом габаритные огни «ламборгини». Точно всадник на резвом скакуне, в этой машине уезжал ее рыцарь — Эрик Малро. Мгновение, и яркие фонарики автомобиля поглотила тьма альпийской ночи.
Назавтра светские хроники растрезвонят по всему континенту подробности раута в родовом гнезде принца Бертрана: «Огромный бальный зал освещали тяжелые старинные люстры из чистейшего австрийского хрусталя! Их ярким искристым переливам могли бы позавидовать и сияющие холодным блеском алмазные серьги, и кроваво-красные рубиновые ожерелья на королевах грации и красоты из лучших семейств Европы!» Действительно, платья дам блистали золотом и серебром, напоминая те далекие времена, когда право носить драгоценности давалось не богатством, а происхождением. И еще в этот вечер повсюду звучала только старинная музыка — звуки давно ушедшей в прошлое эпохи, о которой мало кто из гостей мог думать без ностальгии.
Свежий ветерок принес аромат снега и сосен с холодных вершин и поросших лесом склонов, окружавших княжество Перро. Изабель обхватила себя за плечи горячими ладонями и поежилась. Ну как вообще можно думать о каком-то далеком прошлом, если именно сегодня она сделала свой первый шаг в будущее и это будущее сверкает прекраснее и заманчивее любого самого дорогого бриллианта?!
Всего только час назад Эрик обнимал ее своими сильными руками и сладко целовал, умело готовя момент расставания с девичеством. И каждая клеточка ее тела трепетала от его прикосновений! Казалось, будто яркие звезды волшебного фейерверка или стремительные кометы пронзают ее насквозь, от головы до пят…
Хотя, если честно, сам акт не так уж понравился Изабель. Она представляла его себе немного иначе, а наяву все вышло как-то грязновато и неуклюже. Порой ей даже становилось смешно. Впрочем, все это глупости. Главное, что она наконец-то по-настоящему влюблена!
А ведь еще совсем недавно, на рождественском балу, Эрик был для нее просто сыном Оноре Малро, тихим и красивым молодым человеком, которого она знала с самого раннего детства. Долгое время он оставался для нее лишь одним из мальчиков, с которыми можно потанцевать на очередном великосветском приеме. Он, в свою очередь, видел в Изабель только младшую сестренку Джулианы. Да и как можно было относиться к девочке, которую родители, отослав в престижный закрытый пансион, надолго позабыли там? Но вот в новогодний вечер на смотровой площадке сада Эрик поцеловал ее, и с той минуты все изменилось. Разумеется, в тот миг Изабель не сумела даже понять, что происходит, разобраться в своих чувствах. Однако в пансион она увезла волнующие впечатления об этом первом в жизни поцелуе, спеша поделиться с подругами, более умудренными сексуальным опытом, своей радостью.
Как знать, а может, в хитроумных планах судьбы найдется местечко и для нее? Возможно, удивленно поморгав, отец все-таки заметит ее и поймет, что у него есть дочь и помимо Джулианы? Все возможно! Даже быть счастливой! Если уж ей удалось завоевать сердце такого юноши, как Эрик, то со всем остальным она как-нибудь справится.
Внезапно эти размышления прервал голос, раздавшийся из-за ее плеча:
— Мадемуазель, вам что-нибудь нужно?
Она оглянулась и увидела Ива, дворецкого, остановившегося в нескольких шагах поодаль. Преданный старый слуга держался, как всегда, прямо, с достоинством истинного джентльмена, знающего себе цену.
— А что, бал уже закончился?
Кустистые брови Ива высоко поднялись на морщинистом лбу.
— Да, мадемуазель. Все уже почивают, кроме прислуги.
Изабель положила руки на талию, и сразу вспомнились объятия Эрика. И как может Ив быть таким угрюмым в эту необычайную, волшебную ночь?
— А моя сестра еще не спит?
Дворецкий пожал плечами и с истинно французской галантностью ответил:
— Разве я могу знать о таких вещах, мадемуазель? Это ведь обязанность Мэксин, не так ли?
— Ты просто прелесть, чванливый ты мой старикашка! — Изабель звонко чмокнула слугу в чисто выбритую щеку. — Ступай в кухню и выпей шампанского. Я уверена, что там еще осталось немножко «Кристаль». Доставь же себе удовольствие. Мне хочется, чтобы в эту ночь все вокруг были счастливы!
Ив проворчал было что-то о пьянстве, но Изабель весело расхохоталась и в шутку слегка потянула его за ухо.
— Ну, не будь же ты таким букой, Ив! — добавила она, входя в дом. — Неужто тебе ни разу не хотелось, отбросив свое противное благоразумие, танцевать и веселиться до самого утра?
Через минуту, не замечая холодных сквозняков, гуляющих по коридорам замка, Изабель торопливо поднималась по широкой каменной лестнице, держа бальные туфельки в руках. Платье от Сен-Лорана шуршало при каждом движении. Подол его подозрительнейшим образом смялся, а на спине виднелись изумрудно-зеленые полосы и пятна от травы, однако для Изабель это были знаки ее триумфа, своеобразная медаль «За любовь». Пускай хоть весь свет видит эти гордые доказательства страстного свидания с Эриком! Весь свет, кроме одного человека — Мэксин. А ведь от ее зорких глаз трудно скрыть даже самую малую малость, даже слегка припухшие от поцелуев губы, не то что испорченный наряд! Слава Богу хоть Ив, поглощенный соблюдением правил предписаний, не смог заметить большую любовь, которая расцветает у него под самым носом.
Замок был набит гостями, приехавшими в Перро на праздники, и потому Изабель на цыпочках кралась по длинному коридору к своим апартаментам. Вдруг из-за двери одной из комнат послышался негромкий серебристый женский смех. Принцесса остановилась, насторожившись, и внимательно прислушалась. Теперь за той же дверью говорил мужчина, похоже, тот самый американец-бизнесмен. Кажется, он представился Бронсоном. А он вообще-то ничего. Только немного нахален. Изабель наморщила носик. И отчего это американцам никак не даются манеры? Возможно, они просто не ценят подлинной прелести многозначительных недомолвок или же, напротив, прямой лести. А между тем эти две на первый взгляд такие разные вещи прекрасно сочетаются в арсенале обольщения любого, даже самого заурядного мужчины-европейца! Взять, к примеру, Эрика! Виртуозно владея обоими приемами, он способен внушить любой женщине, что она блистательная красавица, очаровательное и в то же время очень умное создание.
Однако мистер Бронсон то ли не хотел, то ли не умел внушать дамам ничего, кроме смущения и неудобства. Изабель познакомилась с ним в самом начале вечера. Конечно же, этот невежа заявился на бал минута в минуту, сразу же с головой выдав свое дурное воспитание. Ну кто же приезжает вовремя на званый вечер? Уж само собой, человек благородного происхождения до такого не додумается! Изабель с Джулианой стояли рядышком, готовые встречать гостей, и Бронсон, ничтоже сумняшеся, направился прямо к ним, словно они ровня. Она ожидала положенного поклона, но американец нагло уставился ей прямо в глаза, по-видимому, напрашиваясь, чтобы его поставили на место. Изабель не могла оставить без ответа столь явный вызов.
— Разве вам никто никогда не объяснял правил этикета? — проворковала она самым сладким голоском. — Когда вы представляетесь особам королевской крови, следует поклониться.
— Ах, ну разумеется, — отозвался Бронсон, окинув ее беззастенчивым взглядом с головы до пят. Недобрый блеск ярко-зеленых глаз сказал ей, что этот человек не склонен признавать трех последних членов правящего семейства Перро представителями столь уж великой монархии. И все же он поклонился. Но Изабель не могла отделаться от ощущения, что в глубине души он смеется над ними.
И потом, в самый разгар бала, когда американец снова приблизился к ней, чтобы пригласить на танец, принцесса молча подхватила шлейф своего персикового платья и величественно поплыла прочь. Еще чего! Пусть для начала научится хорошим манерам! Ни одному мужчине не позволено разглядывать даже самую обыкновенную даму так, как он смотрит на особу королевской крови. Изабель просто отвернулась от него и шагнула в объятия Эрика, поблагодарив судьбу за то, что рядом есть такой добрый и чуткий человек, как молодой месье Малро! И какое ей дело до этого американца!
Однако, как видно, на некоторых дам манеры этого ужасающего мистера Бронсона производят хорошее впечатление, судя по тем страстным стенаниям, что доносятся из-за его двери. Мысленно пожелав ему приятной ночи, Изабель с улыбкой проскользнула мимо. Сегодня она желала счастья всем на свете.
Просторные апартаменты, которые они делили с сестрой, находились в самом конце коридора. В начале века тут располагались детские покои и помещения для нянь: большие семьи были неотъемлемой частью викторианской эпохи. Постепенно, однако, род становился все малочисленнее, покуда весь не свелся к Изабель и ее сестре Джулиане. Ну и, разумеется, их отцу.
Резная дубовая дверь скрипнула, пропуская принцессу внутрь.
— Джули? — Девушка бросила бальные туфельки на высокое старинное кресло в углу и промчалась через свою спальню и общую маленькую гостиную прямо в следующую комнату — к огромной кровати под балдахином на четырех столбиках, на которой спала Джулиана. Спала! Действительно спала! Но как же могла ее родная единственная сестра спать в эту самую важную ночь в ее жизни?! Нет, это просто немыслимо! Правда, они так долго жили в разлуке. Но ведь все-таки они были сестрами! Изабель всегда восхищалась самообладанием Джулианы, ее холодной рассудительностью и тем, как спокойно она воспринимает неожиданные повороты судьбы. Правда, между ними не все было гладко и непринужденно. Как-никак, большую часть жизни они провели порознь. Но Изабель знала точно, что нет на земле человека, который сумеет так, как Джулиана, оценить всю важность ее восхитительной новости. Вот почему она не задумываясь плюхнулась на перину и сжала плечо спящей сестренки. — У меня потрясающие известия, Джули! Просыпайся! Наследная принцесса внешне напоминала светлого ангела с золотистыми волосами, тогда как сама Изабель скорее походила на смуглого демона. Под нежным обликом Джулианы скрывались спокойный, расчетливый ум, железная выдержка и уверенность в себе; под демоническими чертами ее младшей сестры — вспыльчивый нрав, безрассудство и готовность в любой момент предаться тяжким душевным переживаниям.
Если бы кто-нибудь среди ночи разбудил саму Изабель, то скорее всего она принялась бы ворчать, выказывать недовольство и почти наверняка не пожелала бы слушать ни единого слова из всего этого бреда. Но Джулиана лишь зевнула — при этом ее розовые губки образовали безукоризненное «О», — затем оперлась спиной на изголовье кровати, искусно украшенное резчиком еще в восемнадцатом веке, и стала тихонько слушать, как Изабель с пылкостью поэта принялась описывать эту волшебную, восхитительную, невероятную ночь.
— И это еще не все. — Сестра понизила голос до страстного шепота и, заканчивая повествование, широко-широко развела руки, словно готовясь обнять свою огромную радость.
Джулиана зарылась лицом в подушку и покраснела буквально до мочек своих изящных ушек. Можно было подумать, что это Джулиана, а не Изабель провела последние пятнадцать лет в монастырской школе.
— Нет!
— Да!
— Но это просто невозможно.
— Клянусь всем святым и могилой матери.
— Но как же он… Как ты могла…
— О, это самое удивительное! — ответила Изабель, раскинувшись в ногах сестриной кровати и сладостно потягиваясь. — Поначалу я испугалась до смерти, но потом обнаружилось, что мы словно созданы друг для друга, Джули. На самом деле вся процедура занимает гораздо меньше времени, чем я себе представляла.
— Он был нежен с тобой?
— Нежен и мил и так великолепен.
— Не могу поверить, что ты это совершила, Изабель. Ты влюблена?
— О да!
— И он тоже?
— Да, я уверена.
Разве способен мужчина на такие вещи, которые проделал с нею… для нее Эрик, если он не любит женщину всей душой? Это просто невозможно! Изабель даже не сомневалась в этом. То, что между ними случилось, было совершенно особенным. И уж конечно, ни один человек на свете никогда не знавал такого безграничного счастья, которое довелось испытать ей!
— Это Роберт? — принялась гадать Джулиана. — Найал?
— Господи, да нет же!
— Генри? Марко? А может, этот красивый американец? Я заметила, как он на тебя глазел!
Изабель запрокинула голову и рассмеялась:
— Эх, ну и простофиля же ты! Да это Эрик Малро! И как ты не догадалась?
Воцарилось молчание, глубокое, как тьма за слепыми стеклами окон. Смысл такого молчания более умудренная женщина распознала бы без труда. Но Изабель была молода и наивна, да к тому же очень и очень влюблена, а потому беспросветно эгоистична.
— Я… я и не знала. — Джулиана уставилась на свои руки. Казалось, она смущена этими интимными подробностями о похождениях сестренки.
— Ах, Джули, ты разве не заметила, как он смотрел на меня еще на новогоднем празднике? А помнишь, какие цветы он прислал на День Святого Валентина? Я как раз приезжала домой на каникулы.
Но что такое творится с сестрой? Изабель рассчитывала по крайней мере на целую бурю эмоций и шквал вопросов.
— Ведь это было много месяцев назад, — возразила Джулиана своим мягким уравновешенным голоском. — Разумеется, я уже ничего не помню.
Изабель почти плавилась от пережитого удовольствия.
— Сказать по правде, я тоже почти забыла, как мы с ним целовались в новогоднюю ночь в саду. Представь, тогда я была так поглощена романом с Жан-Клодом, что почти не обратила на Эрика никакого внимания. Я никогда даже не думала, но вот… — Девушка вздохнула и закрыла глаза, вспоминая случившееся.
Изабель, целиком отдаваясь романтическим грезам, не заметила молчания сестры.
— Он обнял меня крепко-крепко и поцеловал. Представь себе: жаркий поцелуй среди этих снежных вихрей! Ветер пронизывал нас обоих, проникая под одежду. — Изабель глубоко, по-театральному вздохнула и одной рукой приподняла тяжелую волну темных волос над затылком. — Ах, это было самое изумительное ощущение в моей жизни! — Тут она игриво рассмеялась. — Вот именно, было. До сегодняшней ночи.
На миг она прикрыла глаза.
— Ах, Джули, признайся, могла ли ты предположить, что со мною такое случится?
— Нет, — сказала сестра, и глаза ее превратились в две холодные льдинки, точно с замерзшего озерца под их окнами. — Я не могла этого предположить.
«Это неправда! Этого не может быть! Разве он не знает, как я люблю его?!»
Джулиане казалось, что сердце ее сейчас хрустнет и разломится пополам, точно сухая хворостинка. Такая тяжесть навалилась на грудь, что больно было сделать вдох. Боже правый, да неужели Эрик не сумел понять всей глубины ее чувства? Ведь она любила его, сколько себя помнила! Его лицом она любовалась во всех своих снах; его лицо было первым, что она видела поутру, еще не открыв глаза! С этим наваждением она не хотела бы расстаться до конца своей жизни!
— …И тогда он убрал волосы с моего лба. Ах, Джули, он был так восхитительно нежен. И он сказал: «О, Изабель, ты просто чудо…»
Слова младшей сестры доносились до ушей Джулианны сквозь тяжелый покров мрака и боли. «Это всего лишь выдумка. Очередная сказка, которые так любит сочинять Изабель. Я проснусь утром, и все это окажется просто нелепым сном».
Ну разве не всегда так было? С того дня как Изабель появилась на свет, она неизменно привлекала к себе всеобщее внимание. Ей дела не было до всяческих правил и приличий. Она танцевала по жизни с такой развязностью, которую позволяли себе немногие. То ей хотелось стать звездой экрана, то вдруг возглавлять сафари где-нибудь в черной Африке. Похожая то ли на цыганку, то ли на Жанну д'Арк, Изабель сверкала ярче, чем ее собственные безумные грезы!
Сосредоточенная и упорная Джулиана, напротив, позволяла себе лишь такие мечты, которые согласовались с жизненными реалиями. В чем-то она завидовала раскрепощенности Изабель, но, даже будучи маленькой девочкой, понимала, что все это стремление к свободе — ничто по сравнению с почти физической осязаемостью власти, которая рано или поздно будет принадлежать ей.
Все помыслы Джулианы имели под собой самую прочную основу, и это было главное, что существенно отличало ее от сестры. Как единственная наследница трона, Джули неизбежно должна была выйти замуж за человека с положением и именем. Как часто она молилась, чтобы это был Эрик Малро! Разумеется, и эта мечта имела прямое отношение к реальности, ведь девушка чувствовала, что вполне способна претворить ее в жизнь.
И вот конец всем надеждам! Одним-единственным бездумным ударом Изабель разрушила ее сокровенные планы!
А тем временем младшая сестра, явно не замечая чужих страданий, продолжала щебетать о своих похождениях:
— Он сказал, что я сексуальна, Джули! Представляешь? Я ведь впервые была с мужчиной, и все-таки все показалось так естественно, так…
— Ради Бога! — Несмотря на все самообладание Джулианы, эти слова сами слетели с ее уст. Она глубоко вздохнула, молясь только об одном: чтобы вытерпеть еще несколько минут. — Я хотела сказать, что если сейчас ты поведаешь мне все детали, то что же нового останется на мою долю?
— Но разве ты не помнишь о нашем уговоре, Джули?! Ведь. мы же поклялись, что та из нас, которая первой пройдет через это, поделится всем с другой! Разве не так было?
Действительно, много лет назад, будучи совсем еще маленькими девочками и захмелев от праздничного пунша, они принесли эту глупую клятву.
— Ну так, но… — Голос Джулианы совсем угас. Мысль свою она закончила про себя: «Но это было до того, как ты отдалась человеку, которого я люблю. До того, как Эрик овладел твоим телом». — К тому же, — собравшись с духом, добавила она, — если сейчас ты расскажешь мне все до конца, то впредь я не смогу без смеха смотреть на Эрика.
— О, но это так прекрасно, Джули! Я просто не могу удержаться, чтобы не поведать тебе все до самых мельчайших подробностей.
«А вот я бы ни за что никому не рассказала, — подумала старшая сестра. — Я бы сберегла все это в своем сердце и хранила бы там всю жизнь, только для нас двоих».
— Ты выпила слишком много шампанского, — добавила она через минуту. — Наверное, тебе надо принять теплую ванну и отправиться спать.
Изабель рассмеялась. И в ее смехе больше не слышалось девчоночьей беззаботности. Смех сестры рассказал Джулиане все то, чего она не пожелала слушать на словах.
— Никакой ванны, Джули. Я до сих пор чувствую на своих руках букет его одеколона. Мне просто невыносима мысль о том, чтобы смыть этот аромат.
Изабель склонилась и поцеловала сестру в макушку. В тот же миг Джулиане почудился запах лавровишни и каких-то других пряностей, словно сам Эрик стоял рядом. И притом с острым ножом в руке, которым он собирался вырезать ее сердце.
— Спокойной ночи, Джули. — Изабель сделала легкий пируэт посреди спальни. — Это и в самом деле был волшебный бал, не так ли, милая?
Джулиана ошеломленно смотрела, как ее смуглая, пышущая огнем сестренка выпархивает из комнаты. Как ей хотелось иметь все то, что получила от природы Изабель! Всю ее страстность, и грацию, и отвагу.
«Все, — сказала себе Джулиана, — ты проиграла. Ждала слишком долго и проиграла. Шустрая Изабель успела первой прошмыгнуть в те двери, которые ведут во взрослую женскую жизнь. А ты так и просидела в сторонке, погруженная в свои пустые мечты.»
С самого раннего детства и до сих пор она терпеливо ждала того мига, когда займет свое истинное место в жизни.
— Когда-нибудь все это станет твоим, — сказал ей однажды отец, указывая на возвышающиеся снежными шапками горы и цветущие альпийскими розами и темно-синими люпинами долины. Они тоже составляли часть ее родного края, ее наследства. — В нашей жизни нет ничего важнее этого, запомни.
Джулиана откинулась на подушку, и сердце ее заколотилось от отчаяния и боли.
Теперь ей хотелось только одного: закрыть глаза и забыться глубоким сном, таким глубоким, чтобы, не дай Бог, случайно не увидеть свою сестру в объятиях Эрика.
Эти чудесные длинные ноги, плотно прилегающие к его ногам… красивое, вспыхнувшее желанием лицо, которое приближается, приближается…
С трудом удерживаясь от громких рыданий, Джулиана зажала рот кулаком. Она так трепетно, так крепко сдерживала свою любовь вот этими самыми руками! Но любовь, как песок, вытекла сквозь пальцы — и была такова.
— Дура! — прошептала девушка в тиши своей пустой спальни.
На самом деле вовсе не Эрик Малро занимал главное место в ее душе. Жажда власти питала ее и подчиняла себе все ее помыслы. Неотвратимость этой власти буквально завораживала, и каждый день будущая правительница Перро видела подтверждение этой неотвратимости. Ей нравилось, как почтительно склоняются перед нею слуги, когда она проходит мимо. Восседая подле отца во время совещаний с министрами, она поистине хмелела от ощущения собственного могущества: ведь эти почтенные пожилые люди безропотно склоняли перед нею свои седеющие головы. Она знала точно, что однажды сами жизни этих людей будут у нее в руках. Но с того дня, как в Перро вернулась Изабель, старшая сестра познакомилась и с оборотной стороной медали.
Джулиана приготовилась ждать предложения от Эрика, ждать сколько потребуется. Она твердо верила в то, что власть способна соблазнить мужчину ничуть не меньше, чем пара открытых навстречу вожделению стройных женских ног. Однако, похоже, она ошиблась — зов сладострастия оказался сильнее. Ну конечно, Изабель могла позволить себе пустить собственную судьбу по ветру, ведь ей нечего было терять!
Еще маленькой девочкой Джулиана полностью отдавала себе отчет в том, что и взрослые, и дети вмиг воспламеняются в обществе ее младшей сестры. Гувернантки и няни смеялись любым проделкам Изабель, даже если эти проказы шли вразрез с установленными правилами. Теряя последнюю надежду призвать ее к послушанию, они все равно прижимали к себе озорницу и ласковыми руками нежно гладили черные волосы. Тем временем Джулиана могла полдня просидеть на своей игрушечной лошадке-качалке, едва-едва помяв передничек к вечеру.
Мэксин при виде того, как ее любимица передразнивает своего строгого учителя, расплывалась в лучезарной улыбке, а милая тихоня Джулиана, молча сидевшая на своей качалке, желала сестричке смерти.
В тот день, когда Изабель отправляли в пансион, она рыдала так яростно, что бедная Мэксин боялась, как бы дитя не упало в обморок. А Джулиана по обыкновению молча стояла на крыльце и, прикусив изнутри щеку, сдерживала торжествующую улыбку победительницы.
— Ну, не грусти так, дорогая, — сказала Мэксин, прижав ее к своей пышной груди, — Изабель приедет на каникулы, не успеешь и соскучиться.
С того момента Джулиана считала дни, но не потому, конечно, что тосковала по сестренке. Напротив, она бесконечно наслаждалась каждым мгновением без нее. В отсутствие Изабель все тепло и свет доставались ей одной. Так и должно быть! В конце концов в один прекрасный день трон Перро перейдет к ней. Это ее родовое право, ее законная привилегия, которую не сможет оспорить даже сестра со всем своим обаянием. И все же любовь окружающих… Похоже, это навсегда останется в безраздельном владении Изабель.
— Но это нечестно, — произнесла Джулиана, и голос се отозвался эхом под потолком пустынной спальни.
«Она не может вечно получать все, чего ни пожелает! Если я соберу в кулак все свое мужество, то сумею еще изменить ход событий. Ведь соблазнительная внешность — обоюдоострое оружие, и Изабель отнюдь не единственная, кто в состоянии воспользоваться им. Что ж, ей удалось нанести первую рану, но я-то все равно выйду победительницей. Приз за победу в этом турнире — будущее! Настало время востребовать все то, что принадлежит мне по праву, начиная с Эрика Малро».