Упорство Александра в продвижении вперед и его конечный успех не означают, что на пути его экспедиции не встречалось помех. Как раз напротив, он столкнулся с продолжительным противостоянием возглавляемых Дарием войск (334-330 гг. до н. э.). Оно было очень опасным еще и потому, что могло воссоединиться с бунтарями европейской Греции (333-331 гг. до н. э.). За три года, последовавших за смертью Дария (330-327 гг. до н. э.), возникла угроза поражения македонской армии в Бактрии и Согдиане. Одновременно в войсках созревала внутренняя оппозиция, которая вынудила Александра прервать свое предприятие на Гифасисе (летом 326 г. до н. э.).
I. Сопротивление Дария (334-330 гг. до н. э.)
1. Существующие силы.
Для предстоящих рассуждений было бы большой ошибкой не учиты-
51
вать потенциальную возможность сопротивления империи Ахеменидов и достоинства ее правителя. В 334 г. до н. э. у персов был серьезный численный перевес над противником. Против 30 000 пеших воинов и 5000 конных воинов, которыми командовал Александр, империя Ахеменидов могла выставить мощную армию, если, конечно, верны дошедшие цифры. Столь же безграничными были и финансовые возможности Великого царя, располагавшего сокровищами, находившимися в Сузах, Экбатане, Персеполе и Вавилоне. Вопреки распространенному мнению, империя Ахеменидов IV столетия еще не вступила в фазу быстрого упадка. Нет признаков ни экономического кризиса, ни общего недовольства. Великий царь мог рассчитывать на преданность персидской аристократии, а также на сотрудничество с высшими слоями общества на местах. Да и различные этапы македонского завоевания показывают, что в походе Александр встречал не только сопротивление царского войска, но порой и целых народов, и отдельных городов .
С другой стороны, верно и то, что возглавляемая Александром македонская армия превосходила противника технически и, несомненно, обладала большей маневренностью. Александр по-
52
лучил от Филиппа в наследство армию, обученную искусству сражения в сомкнутых боевых порядках. Александр, со своей стороны, был непревзойденным тактиком, которому в первую очередь был присущ талант очень быстро находить наилучшее решение в конкретной ситуации. Если сравнивать с царским войском Дария, которое мобилизовалось только в чрезвычайных обстоятельствах, македонская армия приобрела качества армии почти профессионального уровня. Тем не менее в армию Ахеменидов входил и значительно лучше подготовленный контингент, а Дарию удалось привнести в нее технические новшества . Кроме того, он обладал превосходящим флотом, который в 334 г. до н. э., в сущности, обеспечивал ему контроль над Эгейским морем.
2. Неустойчивость стратегического положения Александра.
Но сравнение численности войск сражающихся сторон и методов ведения боя еще не дают представления о ходе операций. В стратегическом плане следует особо отметить, что в мае 334 г. до н. э. позиции Александра не были столь надежными, как это может показаться. Если
53
вопреки взгляду, принятому в античные времена, он не располагал достаточными финансовыми ресурсами , он не должен был допустить ни одного промаха. Он ясно осознавал, что любой провал вдохновит «реваншистов» в греческих полисах. А это значит, что Александр был приговорен к победе.
Еще одно объективное преимущество Дария: по мере того как Александр углублялся в территорию империи, не справившись предварительно с ахеменидской оппозицией, он видел, что стратегическое положение становится все более критическим. Македонскую армию, «остров, продвигающийся по вражеской территории» (Э. Бадиан), чуть было не отбросили назад контрнаступления персов, которые те предпринимали на тылы после боя при Гранике (май 334 г. до н. а) и после боя при Иссе (ноябрь 333 г. до н. э.).
Сколь бы значительными ни были результаты битвы при Гранике (Александр не был отброшен к морю), она, все же не дала македонянам надежды на беспрепятственное покорение Малой Азии. Большой части персидской армии удалось покинуть поле битвы и собраться у стен Милета, где Мемнон ее возглавил, а затем, после па-
54
дения Милета, - у Галикарваса, Все эти войска объединяла большая воля к сопротивлению. В частности, жестокое обращение Александра после битвы с захваченными греческими наемниками отбило у них всякую охоту покидать ряды войск Дария.
Мемнон и Оронтобат осадили Галикарнас. Первому Дарий поручил отвоевать острова и побережье. Для Александра, потерпевшего поражение от защитников Галикарнаса (лето 334 г. до н. э), это представляло значительную опасность. Он сам выбрал место боя спиной к морю. В Милете (июль-август) он и впрямь решил расформировать флот, состоявший из греческого контингента. Он считал, что у этого флота нет ни единого шанса на победу против финикийского флота, имевшего большое численное и качественное превосходство. С другой стороны, царь боялся восстания греческих экипажей. И наконец, он не располагал необходимыми финансовыми ресурсами, чтобы содержать эти военно-морские силы. Так по крайней мере Арриан объясняет решение Александра, в связи с которым до сих пор существует ряди вопросов. Как бы то ни было, царь решил воевать на суше и противостоять персидскому превосходству на море, установив господство над всеми территориями, с которых Дарий увел свой флот с экипажами, то есть над ликий-
55
ско-памфилийским, киликийским и сирийско-финикийскими побережьями.
Но такая стратегия таила в себе серьезную опасность. Он оказывался между двух огней: между Дарием, проведшим массовую мобилизацию, и Мемноном, который добился значительного успеха в отвоевании анатолийского побережья и действия которого вселяли огромные надежды (которые, впрочем, оказались иллюзорными) в европейских греческих полисах. Несмотря на то особое значение, которое ряд античных авторов придает гибели Мемнона под Метиленом, на Лесбосе (летом 333 г. до н. э.), она не привела к резкому изменению ситуации. Пришедшие ему на смену Фарнабаз и Автофрадат не ослабили сопротивления. Их стратегия стала еще более наступательной: они захватили ряд островов, на которых восстановили персидское господство на тех принципах, которые были предложены в 386 г. до н. э. Артаксерксом II.
Так что когда примерно в июле 333 г. до н. э. Александр отплывал из фригийского Гордиона, его положение еще нельзя было назвать надежным. Незадолго до сражения при Иссе чуть было
56
не произошло объединение врагов: царь Спарты Агис III уже готов был идти на соединение с войсками Автофрадата и Фарнабаза на острове Сифнос. Победа под Иссом спасла Александра от грозившего ему поражения и позволила перенести свое внимание на финикийские города, особенно Тир, которые к этому времени стали его главной целью. Тем не менее в утверждении Р. Коэна, что «никогда победитель не был столь свободен в своих действиях, как Александр после битвы при Иссе», кроется серьезное противоречие. Как раз наоборот, именно тогда начался один из самых трудных этапов похода (осень 333 - весна 332 гг. до н. э.).
Ведь после поражения под Иссом тысячи персидских всадников двинулись на север под предводительством выдающихся полководцев. Отступая стройными рядами, они двинулись по Царскому пути и обосновались на территориях, де-факто остававшихся за пределами македонской власти, в частности, в Каппадокии и Пафлагонии. Здесь персидские военачальники провели вербовку в войска, и вскоре под их началом оказались значительные силы (конец 333 - начало 332 г. до н. э.). Чеканка в Синопе монет с именами Мифропаста, Оронтобата и Гидарна, несомненно, связана с деятельностью персов. Они стремились отвоевать всю Малую Азию выше Галиса.
357
Итак, в тот момент Дарий начал собирать новые войска в Месопотамии, Финикийский флот постоянно контролировал море. В Европе, хотя и в одиночку, Агис III вел подготовительную деятельность. Александр на несколько месяцев застрял под Тиром. Жители Тира были намерены сопротивляться так долго, как это возможно, чтобы предоставить Великому царю возможность завершить свою подготовительную деятельность. С другой стороны, Александр не мог снять осаду, так как это могло нарушить его план завоевания финикийского побережья, от которого серьезно зависел ход всей кампании. Так что положение было непростое и существовала опасность попасть в клещи.
В этой напряженной ситуации Александр назначил Антигона Одноглазого» сатрапа Великой Фригии, главнокомандующим всеми объединенными армиями Малой Азии. Выдающийся военачальник, Антигон при поддержке других сатрапов (Каласа, Неарха, Балакроса) сумел весной 332 г. до н. э. отразить персидские контрнаступления. Конечно, эти победы заметно улучшили положение Александра в тот самый момент, когда финикийские, кипрские и киликийские эскадры встали под его знамена. Падение Тира (летом 332 г. до н. э.) позволило ему теперь реализовать программу, намеченную еще на лето 333 г. до н. э.:
58
уничтожить береговые базы ахеменидского флота. Но эту часть плана осуществить не удалось: оправившись от шокирующих вестей из Исса и будучи ослабленным, Фарнабаз продолжал действовать до осени 332 г. до н. э. Александр с трудом захватил укрепленный город Газа, защитой которого превосходно руководил его правитель Батис. Тем временем Дарий собирал и готовил новое войско.
3. Дарий и персы против Александра.
После всего вышесказанного можно ли объяснить разгром войска Ахеменидов невысоким уровнем профессионализма персидских военачальников? Однако многие современные историки возлагают вину на Дария, утверждая, что он трусил на поле боя и не был способен к дипломатическим переговорам. Это мнение идет от древнегреческих источников, питавшихся поразительным комплексом превосходства, и взявших за привычку употреблять в отношении Персии некоторые слова: «слабость», «роскошь», «сладострастие», «пьянство», «трусость». Греки находили во всем этом удобное объяснение победам. Неприятно, но нужно признать, что с течением времени европейская историография восприняла подобные взгляды, и в результате появился образ Александра - «солдата цивилизаций».
59
Недостаточность и противоречивость античных источников, хотя они и вдохновили создателей war-games, оставили почти непреодолимые проблемы при попытках восстановить истинную картину древних сражений. Тем не менее последние исследования ясно показывают, что Дарий вовсе не был дурным стратегом, каковым пытались изобразить его историки. И тем более он не был «трусливым царем», каким его систематически выводят как античные, так и современные авторы.
Приходится отметить, что Дарий, как это ни удивительно, не использовал свое подавляющее превосходство на море, чтобы предотвратить переправу через Геллеспонт, и не торопился, возглавив царское войско, сбросить Александра в море. Такое бездействие кажется еще более удивительным, если учесть, что он не мог не знать о подготовительных действиях Александра. В сущности, приходится признать, что ввиду отсутствия документов это странное бездействие флота остается необъяснимым или по крайней мере ни одно из традиционно выдвигаемых предположений нельзя признать удовлетворительным. Что касается случаев мобилизации царского вой-
60
ска, следует подчеркнуть, что для истории империи Ахеменидов это скорее исключение, чем правило. Судя по всему, Дарий и его окружение рассматривали высадку 334 г. до н. э. как новую попытку, обреченную на провал. Фатальная ошибка в оценке? Это совершенно неверно и только подталкивает к удобной формуле post eventum которая очевидным образом постулирует, что в 334 г. до н. э. персидского военного штаба просто не существовало.
На самом же деле перед лицом армии Александра Дарий принимает обычные меры: он приказывает сатрапу Фригии Геллеспонтской Арситу возглавить войска, предоставленные ему различными малоазиатскими сатрапами, и выстроить их против македонской армии для сражения во Фригии в сомкнутых боевых порядках. Античные авторы описывают военный совет, проведенный Арситом. Согласно Арриану и Диодору, в тот момент у двух стратегов были разные точки зрения. Диодор по своему обычаю уделяет очень большое внимание Мемнону, который, похоже, предложил стратегию выжженной земли. Арриан писал (I, 12, 10): «Арсит же, говорят, сказал на совете персов, что он не допустит, чтобы у его подданных сгорел хотя бы один дом. Персы ста-
61
ли на строну Арсита; они подозревали, что Мемнон сознательно хочет затянуть войну, стремясь к почестям от царя».
Принимая сторону Мемнона, Диодор утверждает, что Арсит и другие персидские военачальники отказались от этих предложений «под тем предлогом, что действия, которые он предлагает, не соответствуют «благородству» (megalopsychia) персов». Так, начиная с Диодора, появился персидский миф, согласно которому, ослепленные своим «рыцарским духом», они якобы приняли план, который с легкой руки Диодора характеризуется как провальный. В действительности у военного совета не было возможности выбирать ту или иную стратегию. Арсит и его соратники просто получили приказ от Дария: противостоять войскам Александра в сражении в сомкнутых боевых порядках. В действительности предполагаемое превосходство персидской кавалерии и вообще численное превосходство армии давало Арситу надежду на победу.
Что касается паники, в которую якобы ударился Дарий после первых успехов македонцев, о ней античные историки говорят в основном в связи с «оставлением территорий». Биографы Александра, в сущности, утверждают, что с третьей (или со второй) попытки после Иссы Дарий делал дипломатические предложения, что-
62
бы спасти членов своей семьи, захваченных в плен после битвы, и этим фактом нельзя пренебрегать. Но они также сообщают, что сначала в Тире (332 г. до н. э.), потом, когда Александр форсировал Евфрат (лето 331 г. до н. э.), Великий царь предложил Александру руку одной из своих дочерей и часть царских территорий сначала до Галиса (посольство в Тире), затем - до Евфрата. Кроме того, Квинт Курций утверждает, что указанные территории предлагались в качестве приданого царевны, обещанной македонянину. Но этот традиционный взгляд кажется чрезвычайно подозрительным. Он ни в чем не соответствует стратегическим решениям и военным действиям, которые совершал Дарий между Иссой и Гавгамелами. Да, собственно, и сам Диодор знает, что, посовещавшись со своими приближенными, Александр сфальсифицировал письмо Дария. Эти «отказы земли» на самом деле можно рассматривать лишь как пропагандистский прием македонян. До самого конца Дарий готов к сражению, даже после Гавгамел, по крайней мере в течение того периода, когда положение армии становилось все более и более зыбким, а перевес противника рос.
63
II. Подпольное сопротивление и открытые восстания в Греции
В то же время Греция не оставалась пассивной. Завоевав Малую Азию в мае 334 г. до н. э., Александр превосходно осознавал эту опасность. Он поставил Антипатра наблюдать за греческими полисами и для этого оставил под его началом армию в 15 000 пехотинцев и 1500 всадников. Открытый бунт исходил из Спарты, не входящей в Коринфский союз, а следовательно - не предоставлявшей Александру своего контингента. Другими словами, у Агиса III, который стал царем в 338 г. до н. э., были развязаны руки Для подготовки спартанского войска. Он собирался действовать в союзе с Великим царем. В 333 г. до н. э. он окончательно решает выступить на стороне персов и отправляется на Сифнос, чтобы присоединиться к флотоводцам Автофрадату и Фарнабазу. К его несчастью, в тот момент пришло известие о разгроме Дария под Иссой, что разрушило его надежду вести согласованные действия в Азии и в Европе.
В 331 г. до н. э. вспыхнуло восстание во Фракии. Судя по всему, наместник Александра во Фракии Мемнон вознамерился стать независимым. Было ли это восстание связано с восстанием Агиса, нельзя сказать точно. И опять же, одновременно ли начались наступательные действия
64
Агиса? Отвлеченный на фракийский фронт, Антипатр послал стратега Коррага на Пелопоннес. Корраг был разбит и пал в этом сражении. Читая речь Эсхина «Против Ктесифонта» (165), можно представить, какими последствиями грозило это первое поражение македонской армии: «Лакедемоняне и наемные войска выиграли битву и уничтожили армию Коррага. К ним присоединились и элейцы, и ахейцы, за исключением представителей Мегалополиса. Но и он был осажден, и со дня на день ожидалось, что он падет. Александр одолел полюс и находился почти у границы мира. Антипатр медленно собирал свою армию, а будущее было неопределенно».
Александр с тревогой следил за событиями на Пелопоннесе и готовился к борьбе с Агисом. Весной 331 г. до н. э., будучи в Тире, желая поздравить Афины и поощрить их за невмешательство, он согласился, наконец, дать свободу афинским наемникам, захваченным в бою при Гранике. Вскоре наварх Амфотер был послан «на помощь тем пелопоннесцам, которые с начала Персидской войны проявляли независимость и не подчинились лакедемонянам» (Арриан. III, 6, 3). И наконец, прежде чем направиться к Евфрату, он приказывает Антипатру заключить (на короткое время) перемирие с Мемноном и направить свои действия против Агиса. Антипатр провел вербовку контингента от Коринфского союза.
65
Битва состоялась в октябре 331 г. до н. э. у стен Мегалополиса. Спартанцы были побеждены, царь Агис пал в сражении. И все же Александр не избавился от беспокойства: мы видим, что в течение нескольких месяцев (конец 331 - начало 330 гг. до н. э.) он делает великодушные жесты в отношении европейских греков. Не играя определяющей роли в исходе военной кампании, восстание Агиса, несомненно, вызвало у Александра тревогу по поводу надежности европейских баз.
III. Сопротивление и репрессии в восточных сатрапиях (330-327 гг. до н. э.)
Но гораздо более серьезным оказалось яростное сопротивление в восточных сатрапиях после смерти Дария. Только Бактрию и Согдиану пришлось покорять три года; сопротивление там возглавлял сначала Бесс, а затем - Спитамен.
1. Поражение Бесса и партизанская война Спитамена.
Сыграв главную роль в заговоре против Дария, Бесс вернулся в свою сатрапию Бактрию. Он призвал местных жителей к восстанию, «чтобы защитить свою свободу», и провозгласил
66
себя царем, взяв имя Артаксеркс. Он мог рассчитывать на поддержку Сатибарзана, сатрапа Арии, получившего эту должность от Александра. Новоявленный царь Артаксеркс был поставлен в Бактрии Оксиартом и Спитаменом во главе мощного согдианского войска, которое было усилено 7000 всадниками, набранными Бессом.
Бесс разработал план, состоявший в том, чтобы до прихода Александра опустошить Бактрийское плато, а затем дать бой измотанной лишениями македонской армии. Но весной 329 г. до н. э. Александр совершил наступательную операцию, перейдя через горы Паропамис, и застал бактрийского вождя врасплох. Тот отступил за Окс (Оксус; древнее навание Амударьи. - Примеч. ред.), а перед этим сжег корабли, на которых пересек реку. В тот момент от него ушло 7000 бактрийских всадников. А македонское войско переправилось через реку на набитых соломой тюках. Оксиарт и Спитамен предали Бесса и выдали его Александру.
Но пленение Бесса не устранило проблему: началось другое, гораздо более опасное восстание, возглавленное Спитаменом. В отличие от Бесса, военное мышление которого в определенной мере
67
было ограничено ахеменидской традицией (сражение в сомкнутых боевых порядках), согдианский вождь отлично понимал, что должен мобилизовать против Александра все имеющиеся в его распоряжении человеческие и природные преимущества, присущие Согдиане и Бактрии, покрытым естественными укрепленными позициями, в то время как македонскую армию не готовили обходить ловушки и противостоять неожиданным нападениям. Сопротивление многих городов и гарнизонов вынудило Александра поначалу вести изматывающую осадную войну. Так что ситуация здесь отличалась от таковой в западных сатрапиях, где, как правило, падение столицы означало покорение всей территории.
Против македонской армии, вынужденной захватывать с боем и удерживать многочисленные плацдармы, Спитамен решительно применил тактику преследований и неожиданных нападений, исчезая при виде врага и вновь возникая там, где его никто не ждал. Перед лицом такого сбивающего с толку врага царь попытался сделать свою армию более мобильной, выделив отряд, который должен был преследовать Спитамена там, где тот давал о себе знать. Но согдианский вождь завербовал скифов, которых сильно беспокоило продвижение Александра на север и основание Александрии Эсхаты (329 г. до н. э.). И все же постепенно македонские воины адаптировались к
68
партизанской войне, а вскоре Александру удалось набрать конницу из числа бактрийской знати и согдианских союзников.
А союз со скифами был непрочным и двусмысленным, как это можно понять из рассуждений Арриана (IV, 17, 4-5): «Скифы эти жили в крайней бедности; не было у них ни городов, ни оседлого жилья; бояться за свои блага им было нечего, и потому склонить их на любую войну ничего не стоило».
За этой стереотипной картиной кочевой жизни следует видеть, что в действительности не все степные народы выступали против Александра с оружием в руках. Сопротивление саков за Сырдарьей (Яксартом) было недолгим: вскоре (329 г. до н. э.) был заключен мир, и когда согдианские и бактрийские войска перешли на сторону Александра, массагеты зарубили Спитамена, решив таким образом «убедить Александра оставить их в покое». Если добавить, что Александру подчинялось все больше согдианской и бактрийской знати, можно предположить, что происходило постоянное снижение «национального» характера, который обычно придается этому восстанию. И правильнее было бы говорить не об одном вос-
69
стании, а о множестве восстаний, различных по масштабу, продолжительности и целям.
Для того чтобы осознать масштабы опасности, грозившей македонянам в 329-327 гг. до н. э., следует уточнить, что царь и его военачальники вынуждены были сражаться на несколько фронтов. Стремясь скорейшим образом настичь Бесса, Александр, в сущности, оставил позади себя только что покоренные территории на попечение персидским сатрапам, верность которых была еще очень ненадежной. Бесс тоже смог назначить сатрапа в Парфии. В Арии Сатибарзан восставал дважды; еще два персидских сатрапа, Арсак в Арии и Оксидат в Мидии, уклонялись от содействия. Волнения закончились лишь в 328 г. до н. а, то есть гораздо позже пленения Бесса в Согдиане (середина лета 329 г. до н. з.).
2. Александр и непокоренные.
Но окончательный провал Спитамена объясняется также и примененными Александром методами, направленными на то, чтобы сломить население и нравственно, и в военном плане. Мы не будем подробно останавливаться на спорном взгляде, возникшем с легкой руки Блаженного Августина и развитом
70
христианином Орозием в IV в. н. э., представляющем собой негативную оценку деятельности Александра: «Пучина несчастий и самый страшный из циклонов, прошедший по всему Востоку» (III, 7, 5). Следует признать, что македонский царь не колеблясь безжалостно карал противников, в том числе массовых. Осадная война против городов Согдианы велась с неслыханной жестокостью. В Газе он приказал «изрубить всю молодежь... город Кирополис был снесен с лица земли». Мобильные колонны, которые Александр сформировал для ускорения продвижения армии, были очень похожи на «адские колонны» (так назывались карательные военные колонны, отличавшиеся особой жестокостью, во время Французской революции. - Примеч. ред.). В отместку за уничтожение македонского войска в 328 г. до н. э. Александр, разделив армию на части, отдает им приказ поджечь деревни и изрубить молодых людей... чтобы за предательство все одинаково пострадали от ужасов войны» (Квинт Курций. VII, 9, 22). Цель Александра ясна: лишить Спитамена поддержки сельского населения. Результаты не
71
заставили себя ждать. На следующий год при известии о приближении македонян крестьяне выгнали из своих деревень воинов Спитамена, устроившихся было там на постой.
Таким образом, поведение Александра было далеко от «рыцарского», которое античные авторы наперебой восхваляют, начиная с войны против Дария. Просто изменились условия. Александра все больше беспокоила вызванная этими волнениями задержка задуманного Индийского похода. С другой стороны, он понимал, что жестокость войны и ненадежность положения победителей не могли серьезно не повлиять на моральный дух войска. Он уже не ведет классическую войну против объявленного официально неприятеля. Это уже война против разрозненных групп бунтовщиков, которых Квинт Курций симптоматично именует «разбойниками» (latrones). Впрочем, отбывая в Индию, Александр отдавал себе отчет в том, что покорение этих двух сатрапий все еще непрочно, поэтому подстраховался, захватив с собой заложников: «Чтобы избежать у себя в тылу любого восстания, способного помешать его планам, Александр вербует во всех провинциях 30 000 молодых людей, которые должны встать под его знамена. Они служат ему одновременно заложниками и воинами» (Квинт Курций. VIII, 5, 1).
72
Позже Александр применил те же методы в Индии, когда после сражения в сомкнутых боевых порядках против Пора он вновь столкнулся с внушительными очагами сопротивления. Кампания против маллийцев (326 г. до н. э.) была настоящей войной на уничтожение - до такой степени, что Арриан (VI, 14, 3) называет назначенного Александром сатрапа «сатрапом выживших маллийцев». Согласно Диодору (XVII, 104, 6-7), то же самое произошло в Гедросии.
IV. Недовольство и противостояние македонских солдат (330-324 гг. до н. э.)
Сложность положения, в котором оказался в тот период Александр, усугублялась противостоянием, которое существовало на протяжении похода и в самой македонской армии. Поведение воинов после персепольского мешка (весной 330 г. до н. э.), выражавших желание вернуться в Македонию, стало первым свидетельством этому, как его передал Плутарх («Александр», 38, 6-7): «...они [македоняне] надеялись, что раз Александр решил поджечь и уничтожить царский дворец, значит, он помышляет о возвращении на родину и не намеревается жить среди варваров». Эта
73
усталость вновь проявилась спустя несколько недель, как раз тогда, когда Александру нужно было двигаться быстрее, чтобы нагнать отступающего Дария. Отсылка греческой части войска породила в армии безумные надежды: «Слух... распространился (без всякого к тому основания), что царь удовлетворен плодами своих деяний и решил немедленно вернуться в Македонию. Воины как безумные разбежались в разные стороны по палаткам готовить съестные припасы на дорогу. Можно было подумать, что весь лагерь получил приказ собирать пожитки. Одни искали своих товарищей по палатке, другие грузили повозки...» (Квинт Курций. VI, 2, 15-16).
Сумев сплотить вокруг себя всех военачальников, Александр созвал на совет всю армию и произнес пространную речь, в которой делал акцент на ненадежности того, что уже завоевано. Аргументы, видимо, убедили воинов, которые, согласно античным авторам, стали сами торопить Александра «вести их по миру, куда он захочет».
Не демонстрирует ли этот эпизод, что в Персеполе у самого Александра сменилась стратегия, поначалу более скромная, состоявшая в возвращении в Европу по завершении «войны отмщения»? При сопоставлении традиционной литературы, полной противоречий и имеющей большие лакуны, оказывается, что греческая
74
надпись, которая недавно была использована для аргументации этой точки зрения, слишком сомнительна и неоднозначна, чтобы можно было твердо основывать на ней подобное умозаключение. Вероятнее всего, что Александр и его приближенные, с одной стороны, и воинские массы, с другой, имели различный взгляд на начинавшийся поход, и Александр не обнародовал свои амбиции, которые могли бы отпугнуть некоторых из его солдат и военачальников. Жестокость и неопределенность войны в Согдиане и Бактрии усугубили разногласия между Александром и его окружением как раз в тот момент, когда у части македонской знати возникло несогласие с методами управления Александра, вызванное другими причинами. Узнав об уничтожении своих отрядов, Александр чрезвычайным остро реагировал на глубокую деморализацию своей армии: «Он хотел скрыть это поражение и под страхом смерти запретил уцелевшим
75
воинам обнародовать реальные факты» (Квинт Курций. VII, 7, 39). Окончательный кризис разразился в 326 г. до н. э. в Индии, когда армия находилась на Гифасисе. Узнав, что царь планирует продолжить экспедицию в сторону Ганга, воины отказались следовать за ним. В конце концов Александру пришлось уступить, и отданный им приказ о возвращении вызвал взрыв радости в лагере. Как объясняет представитель его окружения Койнос, основной причиной неповиновения воинов стало всеобщее физическое истощение. Начиная с 330 г. до н. э., Александр подвергал своих воинов все большим физическим нагрузкам, которые постепенно стали противоречить реальным природным возможностям, да еще и в погодно-климатических условиях столь же тяжелых, сколь и резко контрастных. При переходе через Гиндукуш (329 г. до н. э.) людей слепил снег и терзад голод. Раненых и отставших бросали, оттащив на обочину.
Усталость и деморализация воинов также объясняется жестокостью некоторых поступков Александра. В частности, ясно, что беспрецедентное убийство Пармениона в Экбатане в 330 г. до н. э. (с. 132) специально посланным Александром отрядом, вызвало недовольство среди воинов гарнизона. Александр прибег к подлой хитрости чтобы уменьшить количество недовольных или
76
оппозиционно настроенных и собрать их вместе: «Он свел в одну боевую единицу, назвав ее «батальоном непокорных», тех, кто выказывал недовольство его правлением, и тех, кого возмутило убийство Пармениона, а также тех, кто в письмах в Македонию выражал мысли, противоречащие интересам царя. Он не хотел, чтобы истина, таящаяся в их речах, заразила остальную армию» (Диодор, XVII, 80, 4).
Другие авторы уточняют, что царь сам повелел солдатам писать домой, после чего перлюстрировал эти письма. «Замысел царя состоял в том чтобы», собрав эти буйные головы в специальный отряд, «обречь его на гибель или направить его в колонию, расположенную на краю мира» (Юстин, XII, 5, 8).
С другой стороны, македоняне, особенно те, кто постарше, стремились увидеть родину, чтобы получить возможность воспользоваться там добытыми в Азии трофеями. Но когда войско оказалось в Индии, вокруг этого возвращения сложилось фундаментальное недоразумение. Воины были убеждены, что в конце концов они под предводительством царя вернутся в Македонию. Но подобных намерений не было у Александра. Сколь же велико было негодование воинов, когда, оказавшись в Описе (324 г. до н. э.), они поняли, «что Александр навсегда установил центр
77
своего царства в Азии». Однако по одному эпизоду нельзя уверенно судить о разнице позиций македонян и их царя по отношению к завоеванным землям. Они не испытывали большого желания покидать европейские горизонты, Александр же, напротив, решил обосноваться в Азии окончательно, призвать к себе на службу персов и перенести свои завоевания на весь Аравийский полуостров. Также похоже, что в глазах простых воинов новое предприятие, на которое собирался их подвигнуть царь, все более становилось его личным делом, в отношении которого их энтузиазм неуклонно таял.
78