Шотландия, десять лет спустя

Холодный ночной воздух был напоен мускусным ароматом любви, тихим шепотом, нежными стонами, хриплым дыханием и резкими вздохами. Дейдре осторожно раздвинула листья папоротника, разглядывая темную поляну, над которой навис полог бархатисто-черного неба, сверкающего разбросанными там и сям бриллиантами звезд. Здесь вроде бы безопасно. А прошлой ночью она потеряла и свою свиту, и деньги, да к тому же ее едва не похитили. Больше рисковать не стоит. Над затухающим костром лениво вились спирали голубого дымка. Изредка под легким дуновением ветерка потрескивали поленья, по которым пробегали язычки желтого пламени.

Дейдре отвела взгляд от тлеющих красных угольков: возле кустарника что-то зашевелилось. Слева донесся смешок. Обнаженный юноша – его мужское достоинство казалось огромным при тусклом освещении – снимал юбку с девицы, извивавшейся под ним на земле. Ну, не то чтобы снимал – сдирал, это, пожалуй, было бы точнее. Дейдре заморгала. На беду свою, она до сих пор оставалась девственницей и никогда еще не видела голого мужчину. Она слегка охнула, когда незнакомец опустился на девушку. Приглушенный вскрик подсказывал, что нежностью он не отличался. Но девушке это явно было не впервой, потому что она весьма резво вскидывала бедра, словно просила большего.

Дейдре огляделась по сторонам. Остатки большого костра разгоняли тени от деревьев, окружающих поляну, которую огибала то ли дорога, то ли тропинка. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что под невысокими кустами лежат и другие парочки, извивающиеся в любовных объятиях. Настоящая вакханалия!

Слушать вздохи и стоны наслаждения для нее, вынужденной поневоле хранить девственность в двадцать четыре года, было совершенно невыносимо. Она давно могла бы расстаться с проклятым девичеством и выйти замуж, если бы не дар ясновидения. Из-за него Дейдре жила почти пленницей при дворе Хильдеберта. Кузен уверял, что нуждается в ее талантах – даже невзирая на то, что его мать Клотильда, христианка, на дух не переносила ничего, связанного с язычеством. Иногда Дейдре приходило в голову, что Клотильда терпит ее только по одной причине; из-за огромного приданого, оставленного матерью, которым Хильдеберт мог распоряжаться до ее замужества. И оба они – мать и сын – весьма умело отваживали всех претендентов на ее руку и сердце.

Неожиданно раздались какие-то новые звуки. Стук сапог. Мужские голоса. Смех. Судя по всему, пьяный смех. Дейдре быстро шагнула назад, надеясь укрыться за деревьями. Слишком поздно. Ее заметили.

– Бегорра! Глянь, какая красотка! – закричал кто-то. – Смотри, чтоб не улизнула!

Дейдре принялась снимать с себя длинную юбку. Проклятие! Почему дорожная одежда всегда такая тяжелая! Одна только юбка весит добрых семь фунтов. Она истерически всхлипывала, сдерживая рвущийся с губ крик. Отбросив в сторону неуклюжий головной убор, Дейдре побежала к деревьям.

Но тут здоровенная сильная ручища обхватила ее за талию, да так, что нечем стало дышать. Стараясь втянуть побольше воздуха, она принялась царапаться и пихаться.

– Ух ты, какая злюка! А я таких люблю! – Мужчина захохотал и, положив лапищу на плечо Дейдре, развернул ее к себе лицом.

Он был одет в килт с поясом, и от него пахло вином, хотя он не был пьян. У этого здоровяка, с грудью колесом, седыми волосами и густой лохматой бородой, глаза блестели, словно сталь. Он стиснул ее лицо и наклонился ближе. Какие мокрые дряблые губы!

Сколь бы ни было ненавистно Дейдре ее девичество, она не собиралась отдавать свое сокровище этому развратнику. Молодые конюхи Хильдеберта в благодарность за то, что она потихоньку таскала им сласти, научили ее разным приемам. Дейдре ударила негодяя коленкой в пах.

Он скорчился с удивленным выражением лица. Она бросилась бежать, не теряя времени, но мужчина сшиб ее с ног. Дейдре тяжело рухнула на землю, а он навалился на нее, придавив всей своей немалой тяжестью так, что дыхание пресеклось.

– Ты заплатишь за это, девка. Я буду груб с тобой, – проворчал он, больно схватив свою жертву за длинные льняные волосы, потом вздернул юбку и запустил колени между ее ног – благо шотландская юбка ему не мешала.

Дейдре пыталась сопротивляться, но ее руки были словно пригвождены к земле. Она старалась сжать колени, но он только, смеясь, продолжал раздвигать ей ноги. Давняя мечта с восторгом отдаться какому-нибудь галантному рыцарю грозила обернуться одним из худших ночных кошмаров. Дейдре в отчаянии вцепилась в насильника зубами. С его подбородка потекла кровь.

Он занес над ней кулак, но она не пыталась увернуться. Наверное, самый лучший выход – потерять сознание. Негодяй, словно прочитав ее мысли, опустил руку и снопа швырнул ее на землю.

– Ничего, пустяки. Я пойду дальше.

Дейдре принялась брыкаться, но скоро поняла, что помогает больше ему, чем себе. Она скрипнула зубами. Ублюдок! И вдруг давящая тяжесть исчезла. Стало легче дышать. Дейдре села, защищая руками лицо и жадно втягивая воздух.

– По-моему, этой девушке не нравится твоя игра, Нилл.

Это голос ангела. Иначе и быть не может. Какой мягкий, богатый оттенками, чуть картавый шотландский выговор, а тон не угрожающий, но властный.

Дейдре приоткрыла один глаз. Во имя всех святых! Наверняка это сам архангел Михаил с пылающим мечом. Его лицо так и пылало праведным гневом, когда он, возвышаясь над ее обидчиком, поднял свое оружие.

Испытав неимоверное облегчение, Дейдре все-таки не могла не оценить красоту его мускулистых, обтянутых кожей бедер, находившихся как раз на уровне ее носа. Она буквально заставила себя посмотреть на его плоский живот и узкую талию. Отблески костра осветили точеное лицо: высокие скулы, прямой нос и греховно чувственные полные губы. Ветер растрепал длинные, до плеч, черные волосы ее спасителя и раздул ворот белой рубахи, приоткрыв широкую грудь и сильные плечи.

С губ Дейдре сорвался стон. Даже ангелам до него далеко. А если они не хуже, что ж, в таком случае можно почаще ходить на эти скучные ненавистные христианские мессы.

– Это ведь Белтейн, приятель! – проворчал Нилл. – Что здесь делает эта недотрога?

Белтейн. Древний языческий праздник плодородия, который справляют 1 мая. Дейдре совсем забыла об этом после вчерашнего происшествия.

Божество окинуло ее проницательным взглядом.

– Не знаю, почему она здесь, но я хочу удостовериться, что эта девушка отправится туда, куда ей нужно. В целости и сохранности, – добавил он, встретив вызывающий взгляд Нилла.

Тот угрюмо уставился на юношу и взмахом руки отпустил своих людей и зловеще произнес:

– Ты еще не знаешь, с кем связалась, девчонка. Ни одной женщине не суждено взять надо мной верх.

Дейдре слегка вздрогнула, а Нилл зашагал прочь, поправляя свой пояс. И тут божественный спаситель предложил ей руку! Ее рука скользнула в его ладонь. Теплые сильные пальцы сомкнулись, и по коже Дейдре побежали иголочки. Он крепко обхватил ее за талию, и крошечные искорки превратились в пламя. Ей захотелось прижать свои неожиданно затвердевшие груди к его твердой груди… В самых своих безумных фантазиях о рыцарях Камелота она и представить не могла, что испытает такую страсть.

– Меня зовут Гилеад. С вами все в порядке? Он сделал вам больно?

Гилеад. Может быть, она не случайно сравнила его с архангелом Михаилом. Гилеад – потомок рода, ведущего начало от царя Соломона, Давида и самого Авраама. Отца настоящего Гилеада звали Михаил. Связан ли этот Гилеад с камнем, который она должна найти? Дар ясновидения помогал не всегда.

Воистину Дейдре впервые видела такие сверкающие синие глаза. Даже в темноте было заметно, что они окружены густыми черными ресницами – иная женщина пошла бы ради них на убийство. От запаха мыла, исходившего от его кожи, у нее закружилась голова. Этот мужчина буквально заворожил ее. Он словно сошел со страниц книги – даже если бы был без своего сверкающего оружия. Но вот он, меч! Это мускулистое красивое тело: именно таких мужчин Хильдеберт старался держать от нее подальше.

– Меня зовут Дейдре. Со мной все в порядке.

Отличный получается разговор, ничего не скажешь.

– Ди? Из Данди? – У Гилеада был слегка озадаченный вид, и неудивительно: ведь ее имя походило на название города.

Ди. Ей нравился гэльский выговор – возможно, потому что он говорил так. При виде его сам Адонис, бог красоты, зарыдал бы от зависти.

– Нет, мое имя Дейдре, но вы можете звать меня Ди, если хотите. Я благодарна вам, вы вызволили даму из беды, – добавила она, надеясь, что Гилеад ответит как истинный рыцарь. Сегодня, несмотря на все свои приемы самообороны, она действительно нуждалась в защитнике. И не важно, нравится это ей или нет.

Гилеад кивнул.

– Пожалуй, я отведу вас в замок.

Резко повернувшись, он направился к тропинке. Не такого ответа она ожидала, но ничего не поделаешь…

– Подождите! – Дейдре метнулась к кустам, где валялась сумка с ее книгой и другими очень нужными вещами. – Я должна взять это.

Гилеад с любопытством взглянул на сумку и молча двинулся вперед. Дейдре поспешила вслед, снова негодуя на свою тяжелую юбку. Черт возьми, ну почему ее божество так широко шагает? Дейдре была гораздо ниже ростом – едва доставала ему до плеча. И, судя по всему, она его раздражала. Ее сердце обожгла обида, и она вызывающе вздернула подбородок. Разве она виновата, что какой-то мерзавец пытался ее изнасиловать? Дейдре чуть не задохнулась: ее осенило. Ну конечно. Ведь сегодня Белтейн. Ее сказочный герой, наверное, спешил на свидание, а она нарушила его планы. Дейдре почувствовала укол ревности к своей неведомой сопернице. Гилеад – ее рыцарь, он словно сошел со страниц книги. Боже, вот если бы эти полные чувственные губы прижались к ее губам… Но тут резкий окрик оборвал ее мечты:

– Вы идете?

Мать, да упокоится ее душа с миром, всегда называла Дейдре фантазеркой. Но смотреть на него, слушать этот обворожительный выговор… хм. Его хмурое лицо вернуло Дейдре к реальности. Нет, он не может испортить этот момент какой-нибудь грубостью. Рыцари, спасающие дам, должны приносить им клятву верности или что-нибудь в таком роде. Так говорится в книге.

Она выставила подбородок и, приподняв юбку, пустилась ему вдогонку.

– Извините, если из-за меня вы опоздали на свидание.

Взгляд Гилеада скользнул по ее голым ногам, и Дейдре показалось, что его рот скривился в усмешке.

– А вы нездешняя. У вас странный акцент.

Дейдре лихорадочно обдумывала ситуацию. Ее кузен – человек влиятельный, и франки – вечная угроза для острова. Если Гилеад узнает, что она вырвалась из когтей Хильдеберта, сомнений нет – беглянку вернут обратно. А там ее ждут гнев короля и темница. Нельзя рисковать, особенно сейчас, когда туман, скрывавший от ее внутреннего взора похищенный камень, наконец стал рассеиваться. Если камень найдет кто-то другой… Да, чем меньше людей будут знать о ее миссии, тем лучше.

Этот странный, непредсказуемый дар – настоящее проклятие, в который раз подумала Дейдре. Если бы до Парижа не докатились слухи о том, что епископ Британский Дабриций имел видение о великолепной золотой, украшенной каменьями чаше, из которой пил Христос на своей последней вечере, и если бы этот святой, но жадный человек не обещал награду за нее, Хильдеберт, возможно, никогда бы и не вспомнил об украденном философском камне.

Но он вспомнил и устроил Дейдре допрос. Знакомое ощущение легкости в голове, возвещавшее о ясновидении, мгновенно охватило ее. Почти десять лет камень был скрыт от ее внутреннего взора, но тут все чувства обострились до предела. Образы моря и скалистых гор, испещренных мхом, подсказывали, что камень находился не в Галлии. Но если Хильдеберт пошлет своих людей в Шотландию и они найдут камень, то он отдаст его в загребущие руки Римской церкви – в обмен на ее покровительство. И мудрость богини будет утрачена. Камень нужно вернуть обратно, в грот в Лангедоке и призвать жриц. Долг Дейдре – добиться, чтобы все это было сделано.

Она не сумела тогда скрыть, что ее посетило видение, но направила людей кузена по ложному пути – в Рим, а сама решила ехать на земли пиктов, повидать отца, с которым еще не встречалась. Но Хильдеберт пойдет по ее следу – этого не избежать – и, обнаружив рыбацкое судно, отплывшее из Кале, решит, что она направилась в ближайший порт – Лондиниум. Дейдре надеялась, что ему и в голову не придет разыскивать ее так далеко, на севере.

Но что сказать этому мрачновато-задумчивому Эроту, стоящему перед ней?

– Я приплыла из Арморики, с другого берега моря.

Гилеад нахмурился.

– Ваш дом далеко. Как вы оказались здесь?

Что ему ответить? Двадцать – тридцать всадников в красных плащах, похожих на римских легионеров, окружили ее маленький эскорт прошлой ночью. Дион, здоровяк капитан ее личной стражи, пытался обороняться, но, серьезно раненный, упал с лошади и был взят в плен вместе с остальными. И Дейдре постигла бы та же участь, но она в это время пряталась за деревьями, приводя себя в порядок. Слава Богу, она успела прихватить с собой сумку. Больше у нее ничего не было. Дейдре не любила лгать, но она понятия не имела, на чьей стороне здешние воины… да и воины ее героя. Пока она не на землях, принадлежащих отцу, лучше сохранять инкогнито.

– Я… э-э-э… путешествовала, и на нашу карету напали разбойники. Мне едва удалось бежать.

Гилеад приподнял темные брови.

– Моя мать будет рада помочь вам. Вы едете в Кулросс? Там живут ваши родственники?

Кулросс и впрямь совсем близко от ее цели. Во всяком случае, Дейдре казалось, что земли Коу находятся там.

– Да.

Гилеад приостановился: он явно ждал продолжения.

– Моя мать умерла. Я родственница Коу с земель пиктов. Надеюсь, он примет меня. Вы его знаете?

– Да. Его жена – дальняя родственница моей матери. – Его лицо смягчилось. – Но, детка, Коу давно отправился в мир иной. Его убили в бою.

Дейдре охнула. С тех пор как камень вновь стал появляться в се видениях, она поставила цель – добраться до Коу любой ценой. Хильдеберт не знает, кто ее отец, с ним она будет в безопасности. Она с трудом сглотнула, подавив закипающую внутри панику. Сейчас ей нужны пища и кров. И пора выяснить, что произошло с ее эскортом.

– Наверное, мне придется искать работу.

Гилеад бросил на нее скептический взгляд и ускорил шаг. Дейдре подобрала юбку, и его глаза скользнули вниз, а на лице промелькнула улыбка, И этого оказалось достаточно: по ее телу вновь побежали восхитительные иголочки.

– Мать подыщет вам что-нибудь. Может быть, место горничной.

– Горничной?! – Дейдре чуть не налетела на Гилеада, когда он внезапно остановился на крутом повороте.

Деревья остались позади, и теперь тропинка, по которой они шли, превратилась в широкую дорогу, ведущую вверх – на крутую гору, где стоял замок. Точнее, крепость, решила Дейдре, разглядев его повнимательнее. Склон горы оказался крутым, и Дейдре старалась беречь дыхание, а Гилеад шел все быстрее. Неужели эта гора мускулов никогда не устает? Похоже, что нет.

Заскрипели цепи, лязгнули железные колеса, и массивные тяжелые дубовые ворота медленно открылись при их приближении. Гилеад посмотрел на ее ноги, его полные губы скривились, и он стал похож на падшего ангела.

– Вы бы опустили юбку. А то люди примут вас за женщину легкого поведения.

Лицо Дейдре стало пунцово-красным. Скромность буквально вбивали в нее с утра до ночи, пока она жила при дворе короля франков, под строгим надзором своей чванливой тетки Клотильды. Правда, к разочарованию тети, большая часть ее усилий пропала даром. И в любом случае это его вина, что пришлось задрать юбку до колен. Она яростно тряхнула юбкой – только для того, чтобы расправить оборку.

– Если бы вы, как подобает учтивому джентльмену, приноравливались к моему шагу…

Усмешка на лице Гилеада превратилась в широкую улыбку. Он наклонился, чтобы помочь ей расправить складки сзади, и слегка коснулся ноги. Прикосновение было таким легким, что Дейдре не поняла, сделал ли он это намеренно или случайно. Так или иначе, странный жар побежал по ее телу вверх и запульсировал в ложбинке между бедер, отчего и без того богатое воображение пустилось вскачь.

Что же она почувствует, когда он будет ласкать ее по-настоящему? Гилеад выпрямился. Его лицо оставалось бесстрастным. Он жестом указал ей идти под арку.

Дейдре во все глаза уставилась на лучников, стоявших на толстой зубчатой стене с бойницами высотой футов пять, не меньше. В нескольких шагах от них боевые позиции занимали воины в латах. Да, это настоящая крепость. Впереди возвышался замок.

– Что ваша мать делает здесь? – нерешительно спросила Дейдре, когда Гилеад остановился возле крепкой деревянной двери и постучал.

– Она хозяйка этого замка, – несколько озадаченно ответил он. – Клан Ангуса.

Заметив, что Дейдре в недоумении наморщила лоб, он со вздохом добавил:

– Это наш клан, а моего отца зовут Ангус Макэнгус. Вы, бретонцы, назвали бы его королем.

– Вы королевский сын? – начала было Дейдре, но смолкла, потому что дверь распахнулась и служанка поклонилась им в знак приветствия.

Времени на дальнейшие расспросы не было: Гилеад торопливо объяснил, что она переночует здесь, а наутро мать примет се, отвесил легкий поклон и ушел.

Дейдре уныло уставилась на его широкую спину. Неужели он все так же рвется на свидание? Она только что встретила своего рыцаря, вернее, принца, а он принял ее за служанку. И что еще хуже, она не может сказать ему, что и в ее жилах течет королевская кровь. Ведь ее род восходит к Меровингам, сикамбрам и аркадийцам, и дальше – к самой Марии Магдалине. Для Хильдеберта это было еще одной причиной, чтобы отваживать ухажеров. Он не хотел, чтобы Дейдре родила наследника более родовитого, чем он сам.

А Гилеад… он просто источал чувственность – так чарующе и незаметно, не нарушая благопристойности и словно по замечая, что вызывает самые буйные эротические фантазии, какие когда-либо рождались в ее плодовитой головке, – отчасти благодаря историям о сэре Ланселоте и Гиневре. Но вызывает ли она у него хоть какой-то интерес? Пробуждающееся желание Дейдре обрело свое русло, устремившись к богу любви, облаченному в шотландскую юбку. Эти сильные мускулистые ноги… интересно, что кроется там, под юбкой? Клотильде не хватило бы всей ее нюхательной соли, узнай она, что почерпнутые из Библии проповеди о добродетели только разжигали у Дейдре аппетит к тем запретным наслаждениям, которые может дать мужчина. И теперь, вырвавшись из-под опеки тетки и кузена, она была более чем готова испробовать на своем опыте, каковы они.

Дейдре усмехнулась, но тут же нахмурилась. Надо навести лоск и вести себя как леди, иначе, чего доброго, ее и впрямь примут за посудомойку. У таких женщин, как она заметила сегодня вечером, вид весьма помятый. А ведь где-то здесь, на другой стороне пролива, есть обетованная земля: там рыцари подчиняются кодексу чести, преклоняются перед женщинами и приносят им клятву верности. Есть ли у Гилеада дама сердца? На мгновение Дейдре овладела паника, но она тут же с облегчением вздохнула. Наверное, нет, если сегодня вечером он предавался разврату, как и все остальные. И конечно, Гилеад не обратил на нее внимания: ведь она вела себя не как шлюха, которую, впрочем, он же и не будет уважать. Дейдре вздохнула. Судя по его поспешному уходу, она вообще не произвела на него никакого впечатления.

Гилеад тихо выругался, быстро шагая по дороге, ведущей к крепости. Наверняка его отца и след простыл. Он упустил его, пока вел девушку в замок, но что оставалось делать? Нилл Макдуглас явно собирался изнасиловать ее. Да, их сосед человек жестокий, но их земли расположены между Кулроссом и владениями этого исчадия ада – воинственного Фергуса из клана Лоарна на северо-западе. Нилл нужен отцу в качестве союзника, а не врага.

Господи, отец и так натворил бед, спутавшись с женой бретонского короля Туриуса. Вот уже пять лет, с тех самых пор, как Гилеад достиг совершеннолетия, он пытается во время визитов королевской четы держать любовников на расстоянии. А это нелегко, потому что Ангус и королева Формория отлично спелись.

Гилеад даже застонал от отчаяния. Сойдя с дороги, он углубился в лес, следуя по узкой тропе, которая вела на укромную поляну. И зачем только король Туриус и его жена-сирена притащились сюда на Белтейн? Подожди они еще день, и Ангус подготовил бы им подобающий прием, а Гилеад был бы уверен, что отец никуда не ускользнет с этой ведьмой. Но нет. Мужчины напились, и ими овладела похоть. И Ангус скрылся, уверившись, что Туриус, изрядно пьяный, остался в компании таких же подвыпивших беспутных девиц.

Гилеад снова выругался: поляна была пуста. Куда потащился отец? Скоро рассвет, и неизвестно, хватит ли у него и Формории здравого смысла, чтобы вернуться к этому времени в свои постели. Надо найти их. Гилеад покачал головой. Он-то никогда не допустит, чтобы женщина так окрутила его. Достаточно было посмотреть, что произошло с его отцом, умницей во всех других отношениях, чтобы дать себе обет ни за что не повторять его ошибок. Хотя у Туриуса был сын от одной языческой жрицы, вряд ли он обрадуется, узнав, что его шотландский друг и союзник наставляет ему рога.

– Эй, Гил! Опять охотишься за отцом? – окликнул его дружелюбный голос.

Навстречу шел его приятель Друстан, небрежно обнимавший девицу, в которой Гилеад узнал одну из кухарок. Она пьяно захихикала, когда Друстан ткнулся носом в ее шею.

Гилеад нахмурился. Похоже, легкомыслие отца стало притчей во языцех.

– Вовсе нет. Я просто проверял, все ли в порядке.

Друстан приподнял брови и усмехнулся.

– Ну ладно. Тут полным-полно пташек, которые не прочь будут принять твои ухаживания. Если постараешься, может, найдешь и свеженькую.

Мысль о женщине, которая уже побывала в объятиях другого мужчины, не слишком возбуждала. Другое дело – та красотка, которую он отвел в замок. Ее прелестные стройные ножки… Гилеад отогнал эти мысли. Он не поверил ее истории. Она была одета как дама высокого происхождения и нуждалась в защите – в точности как его бедная мать, которая притворяется, будто не знает, что происходит. И все-таки он не удержался и на мгновение коснулся ее тела, поправляя юбку. Даже сейчас Гилеад помнил, как обожгло его это прикосновение. Нет, лучше забыть об этом.

– Не сегодня, Друс.

Тот покачал головой и потащил в кусты свою подружку, которая и не думала сопротивляться.

– Белтейн. Как ни старайся держать себя в узде, а природа возьмет свое.

Гилеад двинулся дальше, вверх по склону. Эти стены воздвигли недаром. Связь с женщиной – истинная беда. Если они любят слишком сильно, подобно его матери, им больно, а у него нет никакого желания делать женщину несчастной. Но еще хуже, когда они, используя свои чары, одурманивают мужчину и заставляют его забыть об осторожности. Именно это произошло с отцом.

Им совсем не нужна война с могущественным бретонским королем, особенно сейчас, когда саксы совершают набеги на северо-восточное побережье. Туриусу до сих пор удавалось удерживать их на восточных границах Британии, и теперь он приехал, чтобы помочь Ангусу провести военные действия на севере. Но Формория способна заварить кашу – ничуть не хуже стычки с сакскими захватчиками. Да, куда спокойнее иметь дело с женщинами, которые охотно берут серебряные монеты за свои услуги. Право, никогда он не позволит им одурманить себя.

Но образ Дейдре снова ненароком проник в его сознание. Ди. Эта девушка, с ее странным акцентом, дерзко вздернутым носиком, аквамариновыми глазами и волосами цвета лунных лучей, так прелестна. Гилеад не мог не признать, что ему понравилось, как она вызывающе выставила подбородок, когда он заставил ее приноравливаться к своему широкому шагу. А что говорить о ее точеных ножках, мелькавших из-под юбки! Она такая миниатюрная… Он мог бы легко поднять ее, обвить ее ноги вокруг своей талии, прижать к стене… С некоторым удивлением Гилеад почувствовал, что возбужден.

Надо гнать прочь похотливые мысли. Девушка осиротела и осталась совсем одна… А если история Ди правдива, на нее вдобавок напали разбойники, не говоря уже о сегодняшней попытке изнасилования. Учитывая, что пришлось пережить бедняжке, сейчас ей меньше всего нужны неуместные приставания. Нет. Он не станет уподобляться отцу. Его долг, долг сына лэрда, сделать все возможное и обезопасить девушку от непредвиденных неприятностей.

Вздохнув, Гилеад направился домой. Но непрошеные мысли о том, как ее чувственные губы нежно прижмутся к его губам, не помогли ему избавиться от рвущегося наружу напряжения, собравшегося в тугой комок между ногами.

– Думаю, вы найдете все, что нужно, – сказала молоденькая служанка, отворив дверь маленькой угловой комнаты. – В жаровне лежит торф, а вот и трут. Ночной горшок за ширмой.

Служанка умолкла, с любопытством разглядывая Дейдре, словно сомневаясь, стоит ли относиться к ней как к гостье. Дейдре мило улыбнулась и кивнула. Девушка вздохнула. Она явно побаивалась сделать что-то не так: а вдруг это важная персона? Она взяла глиняный кувшин.

– Я принесу вам горячей воды.

Когда служанка ушла, Дейдре оглядела комнату. Тяжелые ковры, развешанные от потолка и почти до пола, защищали от сырости, которую источали толстые серые каменные стены. Маленькое оконце было закрыто из-за холодного ветерка. Где-то внизу плескались волны, разбиваясь о камни. Рядом с сундуком, на котором стояла посуда, располагался шкаф, украшенный затейливой резьбой. Напротив – полированный деревянный стол и два стула.

Дейдре осторожно взяла в руки трутницу. Она понятия не имела, как высечь огонь. Хотя ее тощая желчная тетка вечно мерзла, в их комнатах огонь в каминах всегда поддерживали служанки, а не сама Дейдре.

Служанка вскоре принесла воду и кусочек душистого мыла. Дейдре вздохнула с облегчением: похоже, та все-таки приняла ее за гостью.

– Зажгите, пожалуйста, огонь. К сожалению, я так и не научилась…

Служанка кивнула и принялась за дело. Улыбка на лице Дейдре вдруг погасла: Гилеад решил, что она служанка, значит, вскоре ей самой придется этим заниматься. Что ж, придется быть повнимательнее.

– Я знаю, Гилеад не говорил вам… – Дейдре умолкла, заметив, что девушка вытаращила глаза. – В чем дело?

– Ну… вы должны называть его господином Гилеадом… если только… если только…

– Что?

Служанка густо покраснела и отвернулась.

– Если только вы не его наложница.

Наложница? Любовница? А это мысль! Стоит лишь представить, как он входит в ее комнату, срывает с себя рубашку, обнажив мощные плечи и грудь, а потом бросает ее на кровать, и его тяжелое тело наваливается на нее. «Да, да, да», – страстно прошептал внутренний голос. «Нет, нет, нет», – перебил его холодный властный голос тетки. Дейдре, девственница поневоле, надулась, уступая зову рассудка.

– О, простите. Господин Гилеад спас меня сегодня от посягательств негодяя. Меня зовут Дейдре. А вчера на нас напали разбойники, и меня ударили по голове. – Она выдавила смешок. – Должно быть, поэтому я забыла о приличиях.

Служанка оглядела ее еще более внимательно.

– Меня зовут Анна. Если у вас на голове шишка, надо утром показаться лекарю.

– Я уверена, что все будет в порядке. И утром я буду иметь удовольствие повидаться с лэрдом и его женой.

Лицо служанки окаменело.

– Удовольствие? – пробормотала она, закрывая за собой дверь.

Дейдре уставилась ей вслед. Что она имела в виду? Ладно, есть проблемы и поважнее. Она уселась на кровать, чуть не утонув в мягкой пуховой перине. Дейдре потерла виски, внезапно почувствовав ужасную усталость. Отец умер, и теперь ей самой придется искать своих воинов и камень. А вдобавок каждый ее нерв вибрировал от возбуждения, как только она вспоминала о Гилеаде. И в воздухе, казалось, пахло паленым. Такой же резкий запах она ощутила, когда молния ударила в могучий дуб, стоявший неподалеку. В тот раз волосы у нее встали дыбом – как и сейчас.

Дейдре вздрогнула, и силы вернулись к ней. Она рядом с Камелотом! Дейдре вытащила книгу из сумки и, успокаивая себя, пробежала пальцами по мягкой старой коже. Но существует ли Камелот? И где именно он находится? И что она увидит завтра? Идиллию, где царят мир и процветание, где устраивают пышные празднества с менестрелями и шутами? Может быть, вместо мрачно-серых, холодных, голых стен дворца франкского короля она увидит пышные церемонии и благородных рыцарей, которые рвутся в бой, чтобы заслужить благосклонность своих дам? Она всегда считала, что ее рыцарь будет благороден и бесподобно красив, как легендарный Ланселот, и полюбит ее столь же неистово, как Ланселот любил Гиневру. Дейдре желала этого всем сердцем.

И она нашла его. Гилеад – ее рыцарь. Проблема в том, что он пока этого не знает.