Празднества начались задолго до того, как в Сен-Поль начали съезжаться приглашённые гости. Париж шумно и с размахом праздновал совершеннолетие дофина. К вечеру знаменательного дня у человека, впервые попавшего в Париж и не знающего причину столь бурного веселья, могло возникнуть предположение, что в этом городе не осталось более трезвых людей, ибо в этот вечер это действительно явилось бы редким явлением. Горожане, распевая песни в честь дофина, бродили по улицам. Хозяева харчевен выносили бочки с вином на улицу, угощая всех подряд. А того, кто отказывался поднять добрый кубок за здравие дофина, избивали палками. При такой постановке вопроса следовало ожидать, что на улице не останется ни одного трезвого человека, за исключением тех, кто сторонился шума и веселья и проводил этот вечер за чтением очередного романа. Весь дворец был украшен огнями. Королева лично разослала приглашения всей парижской знати и высшему духовенству, тем самым подчёркивая, что желает примирения с сыном. Все знали, что королева с дофином никогда не ладили друг с другом, и, видимо, она решила исправить сложившуюся ситуацию. Вечером, под яркий огонь сотен факелов, к дворцу начали стягиваться многочисленные кареты с фамильными гербами на дверцах. Кареты останавливались у начала аллеи, которая вела ко входу во дворец, а дальше шли пешком, сквозь строй нарядно одетых слуг в красивых ливреях, которые стояли по обе стороны аллеи с факелами в руках, отчего создавалось ощущение таинственной и неповторимой красоты. Затем гости попадали во дворец, который украсили с не меньшей торжественностью. В самом большом зале дворца были накрыты столы, уставленные разнообразными яствами и винами, а также большим количеством фруктов.

Повара и слуги десятками сновали меж столов. Там же, в зале, отвели отдельное место для выступления менестрелей. Столы были расположены полукругом, чтобы гости могли, не стесняя друг друга, встать из-за стола, если им вздумалось бы покинуть пиршество. Справа от пиршественного зала был ещё один зал, немного меньше. Именно здесь собирались все прибывающие гости. Дворецкий едва успевал объявлять имена. Дофин прибыл сюда одним из первых в сопровождении Таньги дю Шастель и начал принимать первые поздравления. Дофин мило улыбался всем, кто поздравлял его, в отличие от Таньги, который непременно отпускал остроту, едва человек, поздравлявший дофина, отходил от него.

– Герцог Бургундский! – громко объявил дворецкий. Над ухом дофина прозвучал насмешливый голос:

– Покажем нашим дорогим гостям, Карл, как следует приветствовать любовника своей матушки!

– А я уж было обрадовался, что никогда больше тебя не увижу. Но раз ты уже здесь, будь добр, помолчи, не то мне придётся тебя отправить туда, где ты провёл последние два дня, – огрызнулся дофин, однако тут же изобразил улыбку и принял объятия герцога Бургундского. Поздравив дофина, герцог отошёл.

– Я бы сказал, это выглядело трогательно! Дофин с мрачным видом повернулся к насмешливо улыбающемуся Таньги.

– Полно, тебе, Карл, улыбнись! У тебя кислый вид. Он никак не вяжется с сегодняшним событием.

– Таньги, ты закончишь на эшафоте, – предупредил дофин.

– У тебя мрачные мысли, мой друг! А вот, кстати, и твоя развратная матушка!

Дофин инстинктивно повернулся к двери, откуда входили прибывающие гости, но королевы среди них не было.

– Таньги, – но того и след простыл, – мерзавец, – пробормотал дофин.

Он различил явное хихиканье за своей спиной. Обернувшись, он внушительно посмотрел на группу придворных, которые были приближёнными его матери и не стеснялись в выражении своих чувств по отношению к нему. Взгляд не произвёл нужного действия. Они, а это были несколько молодых людей, чуть ли не открыто смеялись над ним. Дофин побагровел, но сделал единственно возможное в сложившейся обстановке. Он отвернулся от них. Впрочем, долго ему расстраиваться не пришлось. Среди прибывающих гостей он различил Марию Анжуйскую. Лицо дофина буквально расцвело от радости. Мария Анжуйская вошла в зал. Вместе со своей матерью, кузиной и братом. Все они без промедления подошли и поздравили дофина. Целуя руку Марии Анжуйской, дофин во всеуслышанье произнёс:

– Надеюсь, вы соблаговолите сидеть рядом со мной во время пиршества?

Мария Анжуйская мило покраснела.

– Буду счастлива, ваше высочество, – она присела перед дофином и, чтобы не вызывать лишних разговоров, сразу же отошла.

– Ну и глупый у тебя вид!

Дофин, не оборачиваясь, понял, кому принадлежат эти слова.

– Ты заметил, как матушка Марии поглядывала на тебя? Могу поклясться, что она только и думает, чтобы породниться с тобой.

– Я не вижу ничего зазорного в таком родстве, – раздражённо ответил дофин.

– Похоже, я опоздал. Всё уже решено. Твоя матушка будет в ужасе!

– Оставь в покое мою мать!

– А вот и твоя развратная матушка!

– На сей раз тебе не удастся меня обмануть, – дофин обернулся к Таньги и насмешливо посмотрел на него.

– Королева Франции! – объявил дворецкий. Разговоры стихли. Королева вошла в зал в роскошном платье, усыпанном драгоценностями.

Сделав умиленное лицо, она подошла к дофину и расцеловала в обе щёки.

– Долгих лет тебе, сын мой, и мудрого правления, – громко произнесла королева, тем самым давая понять всем, что близок день, когда дофина коронуют.

Едва королева отошла от дофина, как возле него появился Таньги, но на сей раз его лицо выражало серьёзную озабоченность.

– Карл, опасайся своей матери – прошептал Таньги на ухо дофину.

– Единственный раз моя мать сказала что-то приятное, а ты пытаешься всё испортить!

– Это меня и пугает, – пробормотал Таньги.

Бросив раздражённый взгляд на Таньги, дофин направился в сторону Марии Анжуйской, которая всё это время неотрывно смотрела на него. Мирианда, увидев, что дофин направляется к её кузине, деликатно отошла в сторону, давая им возможность поговорить наедине. Она оглянулась по сторонам и увидела взгляды молодых людей, которые с жадным любопытством оглядывали её. Жёлтый цвет платья наилучшим образом сочетался со смуглой кожей Мирианды, а бриллианты, украшающие тонкую шею, словно сливались с блеском её глаз. Обворожительная и прекрасная, она, несомненно, превосходила всех в этом зале. Впрочем, это было заметно не только по жадным взглядам мужчин, но и брошенными украдкой, а порой и совершенно откровенно завистливыми взглядами женской половины.

– А ты, кузина, пользуешься небывалым вниманием, – раздался над ухом Мирианды голос герцога Барского, – меня уже по меньшей мере два десятка раз спрашивали про тебя.

– Кто же, кузен? – Мирианда снизошла до разговора с герцогом.

– Боже милостивый, неужто она и вправду со мной говорит, – герцог театрально закрыл глаза и взмахнул рукой, словно теряет сознание.

Мирианда не смогла сдержать улыбку.

– Поскольку вы единственный знакомый мне человек в этом зале, исключая кузину, которая занята разговором с его высочеством, то у меня просто не остаётся выбора.

– Я ожидал услышать нечто получше, – разочарованно протянул герцог Барский. – Но для начала и это подойдёт!

Громкий голос герцога Барского привлёк внимание нескольких человек, которые тут же присоединились к ним. Тема Руана была чрезвычайно популярна, и вскоре завязался оживлённый разговор, который прерывался возгласами, выражающими несогласие, или наоборот. Разговор настолько заинтересовал остальных, что даже дофин с Марией Анжуйской подошли и втянулись в него. Сколько бы ни говорили и как ни обсуждали этот дерзкий налёт, все возвращались к самому интригующему вопросу. Кто возглавлял этот беспримерный поход?

– Ясно одно, – говорил пожилой маркиз, – нападение на английскую армию действительно совершили арманьяки. Только им под силу совершить такое безумство, да и ещё, как утверждают слухи, остаться в живых.

– Арманьяки, – переспросил у него один из приглашённых гостей, приехавший издалека, – ни разу не слышал о них. Кто это?

Пожилой маркиз с изумлением уставился на него, впрочем, и остальные тоже.

– Арманьяки – один из самых могущественных кланов во Франции. Глава этого клана – покойный граф Арманьяк по знатности превосходил короля Франции, ибо его род ведёт начало от Гуго Капета, одного из первых признанных королей Франции, а возможно, род Арманьяков и более древний. Эти люди избрали своим девизом слова: Гордость и Честь! Слава и Доблесть! Бесстрашие и Отвага! – и они как нельзя точно характеризуют их.

Герцог Барский взял Мирианду за руку и потащил за собой. Мирианда возмутилась было, но потом всё же уступила кузену, который не преминул занять уютное местечко возле окна. Под завистливые взгляды нескольких молодых фатов, которые стояли в нескольких шагах от них, герцог Барский взял руку Мирианды и о чём-то приглушённым голосом заговорил. Как ни пытались фаты подслушать разговор, ничего не получалось, ибо герцог говорил настолько тихо, что его могла слышать лишь Мирианда. Понимая, что здесь они ничего не добьются, группа молодых людей разошлась по всему залу. Зазвучала музыка. Поглощённые разговором, ни герцог Барский, ни Мирианда не заметили, как середина зала вначале опустела, а затем заполнилась танцующими парами, которые грациозно двигались в такт мягким и романтическим звукам, издаваемым менестрелями. Стоило посмотреть на то, как краснели щёки некоторых юных дам, когда их руки на мгновение соприкасались с руками кавалеров при очередном движении в танце. Менестрели, наряженные в маскарадные костюмы, наигрывали полюбившуюся многим мелодию, когда среди танцующих появился дофин, ведя под руку Марию Анжуйскую. Заняв место среди танцующих, они с радостным волнением закружились в танце, чем вызвали улыбку Таньги, который почти не спускал глаз с дофина, лишь изредка переводил взгляд на танцующего в паре с королевой герцога Бургундского, но затем вновь возвращался к дофину. Повсюду царили оживление и веселье. Все были просто очарованы великолепным приёмом, поэтому никто из присутствующих не обратил внимания на появление невзрачной на вид служанки из числа прислуги дворца, которая подошла к Мирианде. Мирианда, занятая разговором со своим кузеном, не замечала стоявшей позади неё служанки, пока та не окликнула её:

– Миледи!

Мирианда обернулась. Увидев уже знакомую ей служанку, она благосклонно улыбнулась ей. Несмотря на шум, царивший вокруг них, Мирианда отчётливо услышала сказанное вполголоса служанкой. Облик Мирианды в одночасье изменился. Её охватило заметное волнение, а через мгновение она быстро пересекла зал и в сопровождении служанки покинула торжество. Герцог Барский молча наблюдал за кузиной, не подавая и малейшего вида, что догадывается, чем связан её уход, чего нельзя было сказать о карлице, которая с самого начала торжества сидела возле трона королевы, облачённая в красивое платье, и строила гримасы всем, кто имел наглость задерживать на ней свой взгляд. Увидев, что Мирианда покинула зал, карлица покинула своё место и, немного покрутившись среди танцующих, выскользнула вслед за ней. Покинув торжество, Мирианда торопливо отправилась в свои покои. Там служанка помогла ей набросить на себя накидку и вскоре после этого они вышли из покоев, а ещё через несколько минут и из дворца. Служанка, подняв высоко над головой светильник, шла впереди, лавируя среди деревьев. Земля в саду была скользкой после прошедших дождей, и Мирианда часто подскальзывалась, ибо пламя светильника весьма слабо освещало им путь. Но они всё же благополучно достигли едва заметной калитки в саду. Калитка была полуоткрыта. Мирианда услышала ржание лошадей. Она остановилась в нескольких шагах от калитки и оглянулась по сторонам. Вокруг всё дышало спокойствием, как и небо, сплошь покрытое звёздами. Служанка вышла из калитки, а через минуту снова вошла обратно. Вслед за ней появился человек, укутанный в длинный плащ. По фигуре человека Мирианда безошибочно определила Коринета. И это действительно был он. Распахнув плащ, Коринет почтительно поклонился Мирианде. Выждав, пока служанка отошла от них на достаточное расстояние, Коринет заговорил. В голосе его слышалась не только почтительность, но и благодарность.

– Миледи, я знал, что вы придёте. – Но времени мало, поэтому я буду краток. Вопрос касается жизни дофина…

При этих словах Мирианда едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Я не знал, к кому обратиться, чтобы предупредить дофина. Вы, миледи, – единственный человек, которому я могу довериться, – продолжал приглушённым голосом Коринет, – его собираются убить. Дофин должен немедленно покинуть Париж. Я привёл с собой две лишние лошади. И если вы, миледи, приведёте его сюда, я сделаю всё, чтобы уберечь его от опасности и вывезти из города.

– А вы не можете ошибаться? Возможно, опасность не столь велика, как вам кажется!

Коринет в ответ на слова Мирианды отрицательно покачал головой.

– Если он не уедет, ещё до утра его убьют!

На этот раз у Мирианды раздался приглушённый вскрик.

– Миледи, нас могут услышать, – раздался встревоженный голос Коринета.

– Простите, я немедленно сообщу дофину о ваших словах, – Мирианда собиралась уйти, но, чуть помедлив, всё же задала вопрос, который её мучил:

– Скажите, он, действительно, жив?

– Да, – ответил Коринет, прекрасно понимая, о ком идёт речь.

– Это он вас прислал? – Да!

– Ждите здесь!

Мирианда повернулась и направилась к служанке. Вскоре Коринет лишь различал слабое мерцание огонька, мелькавшего в саду. Он укутался плотнее в плащ и прислонился спиной к ближайшему дереву. Время действовало против них, но ему не оставалось ничего, кроме как ждать.

– Наклонись ко мне!

От звука, неожиданно прозвучавшего рядом с ним, Коринет сильно вздрогнул и в мгновение ока схватился за топор. Но, увидев тень, выступившую из-за того же дерева, возле которого он стоял, Коринет облегчённо выдохнул:

– Мемфиза, ты напугала меня..

– Держи, – перебила его карлиц, вручая ему маленький кожаный мешочек.

– Что это? – Коринет пытался разглядеть полученный от Мемфизы мешочек.

– Жизнь, – последовал ответ карлицы, привяжи этот мешочек к шее твоего господина, ибо с сего дня он ни на минуту не должен расставаться с ним.

Карлица исчезла так же внезапно, как и появилась. Коринет ни на мгновение не усомнился в словах карлицы. Опыт общения с карлицей показывал, что она ничего не делает без причины. Коринет снова прислонился спиной к дереву, как стоял до появления карлицы и, скрестив руки, застыл в напряжённом ожидании.

Иоланта Арагонская вот уже некоторое время разыскивала свою племянницу в толпе приглашённых гостей и почти уверилась, что та покинула торжество, когда увидела её входящей в зал. Иоланта взволновалась. На Мирианде не было лица. Увидев, что Мирианда направилась к окну, возле которого разговаривали её дочь с сыном, а также дофин и Таньги дю Шастель, она последовала за ней.

Оживлённый разговор прервался при появлении Мирианды.

– Что с вами, кузина, – обеспокоенно спросил герцог Барский, – вы сильно побледнели. Уж не больны ли вы?

Остальные думали примерно то же самое, но Мирианду это обстоятельство ничуть не беспокоило. Она, почти не останавливаясь, подошла к дофину и коротко попросила:

– Уделите мне немного времени, ваше высочество! Дофина явно удивили слова Мирианды, но он не показал виду и, легко поклонившись, отошёл вместе с ней на небольшое расстояние. Никто не слышал, что говорила Мирианда, но все увидели, как побледнело лицо дофина.

– Похоже, это заразно, – пробормотал под нос герцог Барский.

Однако через мгновение все увидели, как лицо дофина расплылось в улыбке. Он поклонился, словно благодаря её за что-то, а затем вернулся обратно. Мирианда бросилась за ним. Почти не обращая внимания на то, что ведёт себя не совсем прилично, она сказала, обращаясь к дофину:

– Прошу вас, верьте мне, ваше высочество!

– Благодарю вас, сударыня, – спокойно отвечал дофин, – но право, я уверен, что кто-то не совсем удачно пошутил с вами.

– Я знаю их, они не могут шутить подобными вещами.

– И всё же позвольте остаться при своём мнении! Мирианда кусала губы от своего бессилия, не зная, как убедить дофина, который просто не поверил ей, ибо не допускал и мысли, что кто-либо осмелится покушаться на его жизнь.

Убедившись, что их не может слышать никто, кроме тех людей, что разговаривали с дофином и при этом бросали странные, если не сказать подозрительные взгляды на неё, Мирианда решилась. Приход Иоланты ещё более укрепил её в решении. К тому же другого выхода не оставалось. Мирианда попросила всех замолчать и сделала это столь резко, что все рты разинули от изумления.

– Слушайте внимательно, – выделяя каждое слово, вполголоса заговорила Мирианда, – я узнала, что дофина собираются убить. Мы должны вывести его немедленно из дворца в сад. Там его ждут верные люди, которые вывезут его из Парижа.

Видя вокруг себя недоверчивые лица, Мирианда всплеснула руками:

– Да поверьте же мне, наконец, его убьют.

– Право, смешно, – начал было дофин, но Иоланта властным движением остановила его и устремила внимательный взгляд на Мирианду.

– Откуда ты узнала? Кто тебе сказал?

– Коринет! – коротко ответила Мирианда, – тот человек, что был с Санито в ночь, когда его ранили.

– Гвардейцы, – вырвалось у Таньги при виде восьми хорошо вооружённых человек, которые появились в другом конце зала под предводительством д'Антрага.

– Уходите, – властно прошептала Иоланта, обращаясь к дофину, – для сомнений у нас не осталось времени. Да и стоят ли они вашей жизни?

– Они не посмеют, – дофин побагровел.

– Вы ошибаетесь, – резко ответила Иоланта. – Вы многим мешаете. Уходите, уходите немедленно, иначе будет поздно.

Едва отзвучали слова Иоланты, как Таньги схватил руку дофина и, словно прогуливаясь, направился с ним в сторону балкона. Мирианда под руку с Марией Анжуйской последовали за ним. О том, в каком состоянии они находятся, говорила лишь бледность их лиц. Во всём остальном они вели себя как ни в чём не бывало.

– Приготовь лошадей, мы будем сопровождать дофина, – коротко приказала Иоланта сыну.

– А наша свита?

– Передай им, пусть утром выезжают в направлении Буржа. Не медли, речь идёт о наших жизнях, ибо сегодня они неотделимы от жизни дофина.

Герцог Барский кивнул головой и через мгновение, пройдя мимо гвардейцев, которые остановились подле герцога Бургундского, покинул торжество. Оказавшись на балконе, где никого не было, Таньги подбежал к перилам и посмотрел вниз. На счастье, балкон, хоть и висел довольно высоко над землёй, выходил в сад. Не раздумывая ни мгновенья, Таньги перекинул ноги через перила и спрыгнул вниз. Вслед за этим раздался приглушённый звук и голос Таньги:

– Карл, чёрт бы тебя побрал, прыгай!

– Они не посмеют поднять на меня руку. Я наследник престола, – дофин по-прежнему упорно отказывался верить происходящему.

– Умоляю вас, прыгайте, – Мария Анжуйская в сильном волнении схватила его за руки.

– И не подумаю, – твёрдо ответил дофин, – я не трус и не стану бежать неизвестно отчего.

– Хорошо, – Мария Анжуйская поняла, что им не убедить дофина, поэтому, набравшись решимости, сделала то единственное, что могло на него подействовать. Она перебралась через перила, не замечая, что край платья зацепился за один из острых выступов, и прежде, чем дофин успел схватить её, прыгнула вниз. Раздался треск, кусок роскошного платья повис на балконе, а вскоре за треском раздалось приглушённое восклицание Марии Анжуйской, свидетельствующее о том, что она благополучно приземлилась. Снизу раздался голос Таньги:

– Я поймал её! Надеюсь, сейчас ты прыгнешь? Слова Таньги не успели отзвучать, как дофин уже оказался на земле и сразу после этого подбежал к Марии Анжуйской, намереваясь высказать всё, что он думает о её безумном поступке. Неожиданно сверху раздался голос Мирианды:

– Держите меня!

А вслед за этим Таньги и Дофин едва поспели подхватить летящее вниз тело Мирианды. Едва оказавшись на их руках, Мирианда попыталась поправить многочисленные складки платья, которые торчали во все стороны. С помощью кузины ей удалось это сделать. Едва она встала на ноги, как немедленно двинулась вперёд, в темноту сада.

Из окон дворца послышались громкие крики;

– Где дофин? Где он? Обыщите дворец. Как только увидите его, – немедленно арестуйте!

Таньги подтолкнул дофина в плечо.

– Потом поблагодаришь, а пока пора уносить ноги.

Дофин больше не возражал. Убедившись, что против него действительно существует заговор, он сжал зубы и, взяв Марию Анжуйскую за руку, торопливо направился вслед за Мириандой.

Перед тем как последовать за ними, Таньги поднял голову и взглянул на балкон. Похоже, гвардейцы считали, что они во дворце, следовательно, у них было время, а значит, возможность спастись.

Таньги направился вслед за остальными и вскоре догнал их. Все услышали его бормотанье:

– Клянусь богом, Карл, ты не заслуживаешь такой хорошей жены. Если все испанки таковы, пожалуй, я готов поставить свечку господу за то, чтобы он направил ко мне одну из них.

В другое время его слова вызвали бы смех, хотя Таньги говорил совершенно серьёзно, но сейчас все были настолько поглощены происходящим, что даже не улыбнулись. Коринет вначале обрадовался, увидев Мирианду в сопровождении дофина, но потом растерялся. Их было четверо, а у него были всего лишь две свободные лошади. Он сказал об этом. Все задумались, решая, как лучше поступить. Хотели было оставить девушек, но Мария Анжуйская, как и Мирианда, слышать об этом не желали. У каждой из них была веская причина последовать вместе с дофином. Поэтому решили, что Мария Анжуйская поскачет вместе с дофином, а Мирианда – вместе с Таньги. Но и этого не пришлось делать, поскольку появился герцог Барский в сопровождении своей матери. В поводу он вёл двух осёдланных лошадей. Дальнейшее происходило без малейшего звука. Дофин с Таньги помогли дамам взобраться в седло, затем вскочили на лошадей сами. Не задерживаясь долее ни одной минуты возле дворца, отряд, состоящий из трёх женщин и четырёх мужчин, погнал лошадей галопом по улицам Парижа. Удача сопутствовала им. Они сумели без происшествий добраться до Орлеанских ворот и меньше чем через час после ухода из дворца они беспрепятственно покинули Париж и погнали во всю прыть лошадей по дороге в Бретиньи. Впереди скакал Коринет, который выбирал путь побега, а остальные лишь молча следовали за ним. Покинув Париж, все без исключения почувствовали облегчение, понимая, что угроза расправы над дофином миновала, однако они не сбавляли скорость бега лошадей, опасаясь возможной погони. Как мы уже говорили, впереди скакал Коринет. Остальные, разбившись по парам, скакали за ним. Позади Коринета скакал дофин, бок о бок с Марией Анжуйской. За ними Таньги с Мириандой, а замыкали отряд Иоланта с герцогом Барским. Герцог часто оглядывался на скачущую рядом с ним мать. Иоланта замечая обеспокоенность сына, отвечала успокаивающим взглядом, дескать, и не такое приходилось выносить. Успокоившись по поводу матери, герцог смотрел на прямую посадку своей кузины, которая внушала ему всё большее уважение и почтение. В отличие от него самого, Мирианда сразу поняла суть происходящих событий, и это не могло не вызывать восхищения. Герцог Барский снова посмотрел на мать, уже в которой раз. Увидев её напряжённое лицо, он догадался, что она раздумывает над предстоящим планом действий. Он понимал так же ясно, как она, что после того, как откроется, кто именно помогал дофину в бегстве, они станут врагами герцога Бургундского. Зная характер матери, герцог Барский не сомневался, что она приложит все силы для того, чтобы помочь дофину. Впрочем, он сам был того же мнения. На этом мысли герцога на мгновение прервались. Комья земли, вылетевшие из-под копыт лошади Мирианды, ударили ему в грудь. Часть попала ему на лицо, отчего оно стало выглядеть так, словно герцог повалялся в грязи. Иоланта, бросив на него взгляд, улыбнулась.

– Святой Педро, – весело вскричал герцог Барский, ну и досталось мне от кузины. Я и не подозревал, насколько она мстительная особа.

Услышав его слова, Мирианда обернулась через плечо, равно, как и остальные, чтобы посмотреть, чем вызваны слова герцога. Удивление на лице Мирианды сменилось весёлой улыбкой, едва она увидела, в каком плачевном состоянии находится лицо кузена.

– Поделом вам, кузен! Будете знать, насколько опасно перечить дамам!

– Сеньора, – герцог Барский склонился к пышной гриве лошади и вытер лицо о клок волос, которые взял в свободную правую руку. Лицо герцога слегка посветлело и очистилось, однако грязь местами осталась.

– Боже, до чего вы дошли, кузен, – Мирианда заливисто засмеялась.

– Что поделаешь, кузина, – герцог Барский развёл руками так широко, что едва не свалился с лошади на полном скаку.

– Будь осторожен, – вырвалось у Иоланты.

– Будешь тут осторожен, святой Педро, – проворчал герцог, рукавом камзола счищая остатки грязи с лица, – так тебя всё равно закидают грязью.

Эти слова вызвали новый приступ смеха у Мирианды. Таньги тоже улыбнулся этим словам. Что же касается дофина и Марии Анжуйской – они не замечали никого и не слышали ничего, поглощённые созерцанием друг друга и редкой возможностью насладиться неожиданно дарованной свободой, где они могли не опасаться косых взглядов и сплетен в свой адрес. Лошади, мчавшиеся галопом, по-прежнему выкидывали из-под копыт комья земли, но, к счастью герцога Барского, того, что произошло, больше не повторялось. Ночь ушла, уступая место восходящему солнцу. Вокруг стало светло. Несмотря на раннее время, было довольно тепло. И лишь холодный ветер, бьющий им в лицо, слегка беспокоил всадников, особенно женщин, которые скакали в том, в чём бежали из дворца, то есть в одних платьях. Показались окрестности Бретиньи, вдоль которого вилась полоса Бретюнского леса. Коринет замедлил бег лошади, а затем и вовсе остановился. Голова его была повёрнута назад. Единственный глаз напряжённо куда-то всматривался. Остальные тоже остановились, ожидая дальнейших действий Коринета.

– За нами погоня, – коротко сообщил Коринет, указывая рукой туда, где они проехали совсем недавно. Все шестеро повернули головы, всматриваясь в то место, куда указал Коринет, и вскоре заметили небольшое облако пыли, которое отражалось в предрассветных лучах восходящего солнца. Таньги пришпорил коня, направляясь к небольшой возвышенности, что находилась справа от них. Он взлетел на возвышенность, остановил коня и некоторое время всматривался вдаль, а затем вернулся обратно и сообщил, что за ними действительно идёт погоня.

– Много их? – спросил дофин.

– Много, – отвечал Таньги, – никак не меньше двух сотен всадников.

– Святой Педро, – герцог Барский аж присвистнул от удивления, – похоже, мы не на шутку рассердили бургундцев. Что же делать? В лес? Там можно укрыться. Коринет отрицательно покачал головой.

– Ни в коем случае. Только вперёд.

Вслед за этими словами Коринет пришпорил лошадь, снова пуская её в галоп. Остальные последовали за ним. Все без исключения часто оборачивались назад во время скачки и не могли не заметить, что погоня, отправленная за ними, довольно быстро настигает их. Прошли ещё несколько минут скачки, они миновали Бретиньи, когда отчётливо увидели первые ряды бургундских всадников. Слева показались длинные ряды виноградников, которые медленно поднимались на довольно высокий склон горы. Коринет свернул с дороги и погнал коня по огромному полю в сторону виноградников.

– Они настигают нас, – закричал герцог Барский, – нам не уйти.

Коринет, не обращая внимания на его слова, целенаправленно гнал коня к виноградникам. Расстояние между ними и преследователями быстро сокращалось. К моменту, когда беглецы достигли первых рядов виноградников, расстояние между ними составляло не более четырёх сотен шагов. Не оглядываясь назад, Коринет направил коня между кустами виноградников и помчался по узкому проходу. Вслед за ним то же самое проделали остальные. Разделившись, ибо по проходу мог скакать лишь один всадник, они последовали за Коринетом, в душе надеясь, что тот знает, куда ведёт их. Виноградники медленно поднимались в гору. Измученные лошади понемногу начали сбавлять бег. В эту минуту, оглянувшись назад, герцог Барский увидел, что преследователи разделились на три группы. Одна по-прежнему скакала за ними, а две другие скакали справа и слева от них. Герцог Барский осознал: прежде чем они достигнут вершины возвышенности, преследователи отсекут им путь, и они окажутся в окружении. Виноградники закончились. Оставалось небольшое открытое расстояние до возвышенности. Преследователи уже двигались с двух сторон им наперерез.

– Остановитесь, – изо всех сил закричал герцог Барский, – нас окружают.

Неожиданно, не только для него, но и для всех остальных, Коринет осадил коня, останавливая его. Конь был весь в мыле, как, впрочем, и остальные лошади. Он тяжело дышал, как и его всадник. Все столпились вокруг него, не понимая этой остановки.

– Достаточно, – тяжело дыша, прохрипел Коринет, – набегались. Теперь пора бургундцам побегать.

Бургундцы замедлили бег коней, прекрасно понимая, что загнали беглецов в ловушку. Они приближались с трёх сторон.

– И это всё? – вскричал гневно герцог Барский, – всё, что вы для нас уготовили? Они убьют дофина, а мне придётся горько сожалеть, что я не убил тебя тогда, когда ты перешёл грань дозволенного, но, клянусь честью, на сей раз… ты почему улыбаешься?

Улыбка у Коринета была страшноватой. Он произнёс единственное слово. – Слушайте!

Беглецы прислушивались так, словно от того, что они услышат, зависела их жизнь. Впрочем, они были недалеки от истины. Бургундцы окружали их, и расстояние между ними составляло не более ста шагов, когда все увидели неожиданно появившегося из-за возвышенности одинокого всадника. Он вынырнул из-за склона, как нечто таинственное и недоступное пониманию. Беглецы видели прекрасного чёрного жеребца, который стремительно нёс всадника на беглецов.

– Кто он? – сказал было герцог Барский, но тут же застыл с открытым ртом.

За всадником на чёрном коне начали появляться другие. Их были десятки, сотни. И прежде чем беглецы осознали происходящее, они услышали душераздирающий вопль бургундцев.

– Арманьяки! Арманьяки!

Арманьяки лавиной двинулись с возвышенности на бургундских всадников, которые немедленно развернули коней, прекрасно понимая, что перед ними, был не только смертельный враг, но и грозный противник, превосходящий их в несколько раз числом воинов. Они бросились отступать, но их лошади устали после долгой скачки в то время как лошади, скакавшие под арманьяками, были свежими и отдохнувшими. Арманьяки быстро догоняли бургундцев.

Филипп, летевший на коне впереди всех, поравнялся с беглецами.

– Санито, – вырвалось у Мирианды.

Не замедляя бега коня, он полетел дальше, и беглецы стали наблюдать за стремительной атакой арманьяков. Одно мгновение, другое, и Филипп первым врезался в спины убегающих бургундцев, рубя их налево и направо. Ещё через мгновение арманьяки один за другим начали врезаться в бургундцев. Тем не оставалось иного выхода, как остановиться и принять неравный бой. Коринет пришпорил коня, направляясь в гущу закипевшей битвы, глазами выискивая Филиппа. Остальные остались на месте. До них донёсся лязг металла и душераздирающие крики, большей частью принадлежавшие бургундцам. Все как один, следили за чёрным жеребцом, который появлялся то в одном месте, то в другом. Они отчётливо видели, как Филипп орудовал саблей. Видели, как один за другим его противники, словно скошенные, валились на землю. Восседая на чёрном жеребце, с лицом, полным ярости и гнева, он производил ужасающее впечатление на бургундцев. Филипп сеял вокруг себя смерть, не видя опасности и не чувствуя страха. Он был охвачен жаждой крови и не мог ею насытиться. Схватка длилась меньше четверти часа. Часть оставшихся после бойни бургундцев сложили оружие и взмолились, о пощаде. Филипп остановился и оглядел сражение. Большая часть бургундцев была убита. Оставшихся в живых сгоняли в кучу и связывали, словно баранов.

– Нет, – неожиданно для всех, а возможно, и для самого себя, приказал своим людям Филипп, – отпустите их и отдайте им лошадей.

Жорж де Крусто, бившийся рядом с ним, с нескрываемым удивлением смотрел на него. Но ему ничего не оставалось, как выполнить приказ, к великой радости бургундцев, которые ушли, благословляя его доброту. Арманьяки подобрали раненых и убитых и погрузили их на подводы. Филипп следил за действиями своих людей. И лишь когда всем были оказаны внимание и помощь, он повернул коня в сторону беглецов, жизнь которых спас только что. Все они спешились и ожидали приближения Филиппа. Мирианда по мере его приближения то бледнела, то краснела, то бросала на кузину растерянный взгляд, словно говоря: «Я не знаю что мне делать». В ответ Мария Анжуйская только улыбалась, прекрасно понимая состояние кузины, которое почти не отличалось от её собственного. Обе были влюблены. А влюблённые как никто другой понимают друг друга. Филипп остановил коня в нескольких шагах от них и спешился. Дофин, открыто улыбаясь, пошёл ему навстречу.

– Ваше высочество, – Филипп поклонился, но тут же попал в крепкие объятия дофина. Они некоторое время стояли обнявшись, затем отстранились.

– Филипп, друг мой, – дофин от всей души пожимал ему руку, – ты жив, ты спас меня. Какому святому я обязан этой милости? Чьи молитвы были услышаны богом? Неужто и вправду происходит то, что видят мои глаза? Филипп?

– Ваше высочество, – взгляд Филиппа стал мягким, я…

– Пойдём со мной, – дофин буквально потащил его за собой к остальным.

Обведя своих друзей по бегству счастливым взглядом, дофин торжественно произнёс:

– Позвольте представить вам моего друга, спасителя, отважного и храброго графа Арманьяк, де Фацензак, де Родез, герцога де Немур!

Филипп молча поклонился Иоланте, получив в ответ благосклонный кивок. Затем он обменялся поклонами с герцогом Барским. После этого он отвесил два глубоких поклона Марии Анжуйской и Мирианде, которые в ответ грациозно присели перед ним. Всё происходило с такой торжественностью, словно они находились не в поле, а во дворце. Последним в очереди был Таньги дю Шастель. Они с Филиппом короткое время смотрели друг на друга, а потом крепко обнялись. Таньги сразу после этого попал в объятия Жоржа де Крусто. Пока они обнимались, Мария Анжуйская с неподражаемой грацией наградила Филиппа поцелуем в щёку, чем привела его в явное смущение.

– Это моя благодарность за наше спасение, – звонким голосом и без тени смущения сообщила она, – надеюсь, граф Арманьяк будет нам таким же хорошим другом, каким был Санито де Миран!

– Не сомневайтесь в этом, миледи, – Филипп поклонился, стараясь скрыть свои чувства и не показать, что его растрогали поцелуй Марии Анжуйской и её слова.

Герцог Барский протянул руку Филиппу в знак примирения.

– Надеюсь, вы сможете простить меня, – произнёс он виноватым голосом.

Филипп пожал ему руку, не раздумывая.

– Мне не за что прощать вас!

Мирианда понимала, что и ей следует что-то сказать, но она не решалась. Она завидовала смелости кузины и упрекала себя в том, что не может последовать её примеру. Видя её нерешительность, Мария Анжуйская лукаво сощурилась.

– Помнится, кузина, вы собирались что-то сказать графу!

– Я, – вырвалось у Мирианды, но она тут же взяла себя в руки и несмотря на то, что всё в ней пылало от близости Филиппа, включая щёки, сумела довольно ровным голосом произнести:

– Примите и мою благодарность!

В глазах Филиппа появилось незнакомое ранее выражение. Это была, без сомнения, нежность, с которой он смотрел на Мирианду, видимо, догадываясь о том, какие чувства она испытывала в данную минуту.

– Если вы не против, – предложил Филипп, обращаясь ко всем, – мы могли бы продолжить разговор в Осере.

Его предложение было встречено с радостью. Все без исключения сразу согласились и через несколько минут после этого они уже сидели в сёдлах. Оживлённые разговоры не стихали ни на минуту. Бывшие беглецы могли более не опасаться. Вслед за ними по направлению к Осеру двигался отряд из 500 всадников, предводимый человеком, которому отныне они могли без раздумий доверить свои жизни. Они достигли Осера ближе к вечеру. Иоланта могла только поражаться тому, с каким восторгом встречали появление Филиппа на улицах города. Где бы он ни появлялся, всюду слышалось:

– Слава нашему монсеньору! Слава графу Арманьяку!

Все горожане оказывали глубокое почтение и выражали своё восхищение молодому человеку, что двигался во главе отряда и который в свои 23 года заслужил репутацию отчаянного храбреца и бесстрашного воина.